Текст книги "Одиночный выстрел"

32

Разнеся один за другим два больших парусника, Эдди Гожоле прошелся пушками по барахтавшимся в воде людям и пропел от восторга куплет из «Девчонки молодого лейтенанта». Затем сделал «мертвую петлю» и, бросив взгляд на показатель запаса топлива, повернул на юг. Пора было возвращаться на базу.

«Тедди обзавидуется», – подумал Эдди, усмехаясь. Он уже знал, что его приятелю пришлось довольствоваться расстрелом одиноких избушек, в то время как Эдди израсходовал весь боезапас по реальным целям. И по каким целям!

Когда командир эскадры приказал «посмотреть, что там на берегу», он поначалу даже скривился. Ну что может быть на берегу интересного для пилота-стрелка? Скалы, водоросли, дохлая рыба. Но не тут-то было! Едва выскочив к полосе прибоя, Эдди издали заметил самые настоящие деревянные парусники – о таких целях можно было только мечтать!

После первого захода он от восторга даже прослезился – какой разлет обломков! Казалось, он слышал треск дерева.

Потом был второй заход, и снова настоящий букет! Желтая щепа, обрывки веревок, дымящиеся клочки – песня, а не атака!

«Эдди, так тебя разэдак, ты просто прирожденный художник!» – похвалил он себя после второго захода и снова расплакался от нахлынувших чувств.

Спустя четверть часа Эдди уже был над недавно развернутым лагерем. «Пифию» поставили неподалеку от пары холмов, годившихся для размещения наблюдателей. В сотне метров от нее угнездился «Ленокс», а между ними красовались восемь посадочных квадратов, залитых красной монтажной пеной.

Четыре машины, в том числе аппарат Теда, стояли на приколе, возле них суетились механики, а остальные «маскоты» были еще на задании.

Под самой стенкой «Пифии» стояли два «куксдога», еще одну пару Эдди заметил возле рощи, они сопровождали четверку броневиков, выдвигавшихся к деревне.

В паре мест у горизонта к небу поднимались столбы дыма, там уже хозяйничали другие отряды. Возможно, где-то им оказывали сопротивление, поскольку по едва приметной дороге на восток катили два танка и броневик.

– В чем дело, ноль-третий, какие-нибудь повреждения?

Это был диспетчер.

– Нет, папочка, я в полном порядке.

– Ну так сажай свою задницу, нечего мне тут экран замусоривать!

– О’кей, босс, уговорил… Придержи за мной эшелон…

Выпустив опоры и растопырив посадочные дюзы, машина Эдди стала опускаться на один из свободных квадратов. Раскаленные струи срывали клочки пожухлой травы и высекали из почвы крупный песок.

Механики на соседних квадратах прикрылись от молотящего по одежде мусора. Еще немного – и «маскот» коснулся опорами посадочного квадрата.

Не дожидаясь, когда прекратится свист остывающих турбин, Эдди распахнул дверцу и сел, свесив ноги, в ожидании, когда подтащат трап.

– Эй, Тед, иди сюда, я расскажу тебе, что я сейчас делал! – крикнул он, заметив своего приятеля, драившего изнутри остекление кабины. У опоры его истребителя стоял Жак Брисбен и внимательно следил за действиями проштрафившегося пилота. Можно было не сомневаться, что это занятие займет его надолго.

Не дождавшись трапа, Эдди спрыгнул на землю и направился в сторону «Пифии», где можно было получить остывший обед.

33

Чтобы найти подходящее укрытие от холодного ветра и опасности с воздуха, спасшимся пришлось совершить скорый марш на полторы мили.

Следом за прелатом и его группой к лесу вышли еще тридцать два гвардейца с лошадьми. Это было все, что осталось от ста двадцати человек десанта и более чем восьмидесяти матросов, которые до последнего момента оставались на кораблях.

Пока люди сушились и приходили в себя, Тревис настоял, чтобы прелат разделся и при помощи еще одного телохранителя поочередно выжал все вещи его светлости, при этом немилосердно растянув его мундир.

– Зато з-заметно суше, – улыбнулся прелат, у которого зуб на зуб не попадал. Впрочем, в такой же ситуации находились и остальные. Отжав одежду господина, телохранители взялись за собственные мундиры, и вскоре все солдаты выглядели как бродяги в одежде с чужого плеча.

Вместе с людьми мерзли и лошади. Чтобы привести их в чувство, гвардейцы хлопали животных по спинам и растирали пучками сорванной травы. Те, кто узнавал своих скакунов, обменивали их обратно, но таковых набралось немного.

– Что ты м-можешь рассказать об этих существах? – спросил прелат, обращаясь к Григу.

– Мне трудно сказать что-то определенное, ваша светлость, местами я что-то вспоминаю, но… – Григ развел руками. – Общей картины в моей голове еще не сложилось… Я лишь могу сказать, что это плохие люди, они хищники…

– Постой-постой, я ведь сп-просил тебя о тех чудовищах, что разорвали огненными языками мои корабли, при ч-чем здесь п-плохие люди? – спросил прелат, притопывая на месте и похлопывая себя по плечами и рукам.

Гвардейцы притихли. После того, что они пережили, каждому было интересно узнать, жертвой каких сил пали их товарищи. И хотя никто из солдат толком не понимал, о чем спрашивает прелат, они догадывались, что новичок знает какую-то большую тайну.

– Плохие люди они… – Григ сделал над собой усилие. С одной стороны, ему казалось, что он сейчас скажет какую-то чепуху, с другой – почти наяву видел то, о чем собирался рассказать. – Плохие люди – это пираты, ваша светлость, и они находятся внутри этих летающих кораблей, которые вы называете «черными колесницами».

Григ ожидал, что прелат поднимет его на смех или станет ругать, однако тот воспринял услышанное спокойно.

– Вот что мы сделаем, Григ, – сказал он, помолчав. – Сейчас я отправлю разведчиков в замки Гудроф и Кремион, чтобы иметь точные сведения об их судьбе и… судьбе моей семьи…

Прелат замолчал и, опершись о ствол дерева, вздохнул, не давая слезам покатиться из глаз.

– Мы тоже двинемся к замку Гудроф, но поедем не по старой дороге через Зем, теперь это небезопасно, а пойдем сначала по балке и выберемся к деревне Нуйм. Там я покажу тебе нечто такое, что поможет пробудить твою память.

– Ваша светлость, вы еще не просохли, а ветер с севера все крепчает, – вмешался Тревис. – Давайте доберемся до ближайшего замка, а завтра…

– Нет, ждать не имеет смысла. Это земли прелата Нельмара, но не думаю, что он сейчас в лучшем положении. Поэтому просить помощи у здешнего хозяина мы не будем и сразу двинемся в путь.

Прелат вышел в образованный гвардейцами круг.

– Судя по тому, что я не вижу среди вас старины Лойхерда, вам нужен новый сержант… Вот ты, кажется, тебя зовут Энбер, правильно?

– Так точно, ваша светлость! Энбер Руади!

– Поскольку не выплыл даже ни один капрал, я присваиваю тебе, Энбер, звание сержанта. Назначь по паре разведчиков в каждый из замков, и пусть отправляются туда немедленно. Мы же двинемся в путь тайными тропами и будем ждать их в Рионском лесу.

– Слушаюсь, ваша светлость! – козырнул новоназначенный сержант, сразу позабыв про мокрый мундир и холодный ветер с севера. Путь к сержантским «волчьим мордам» был для него очень далек, через двух капралов роты не перепрыгнешь, а тут все решилось в один миг.

– Р-рота, стройсь! На пер-рвый-второй рассчитайсь!

Новый сержант быстро назначил разведчиков, и вскоре они отправились на задание, а оставшийся отряд на лошадях выехал из леса и двинулся к началу длинной балки.

34

До балки пришлось ехать около двух часов рысью. Дорога была наезжена, и в мирные времена по ней во множестве передвигались целые обозы, но теперь отряду никто не встретился, зато в двух местах были обнаружены останки лошадей и разбитые телеги, а вокруг них – ямы и далеко разбросанные комья земли.

Иногда вдалеке слышался знакомый устрашающий рев, однако в этот раз миновало, и отряд изрядно напуганных гвардейцев наконец спустился в глубокую балку.

Дно ее оказалось непроезжим, но выбирать не приходилось, вокруг расстилались поля, где даже одиночный человек был виден издалека, а враги не дремали и каждые четверть часа где-то неподалеку с ревом проносилась очередная «черная колесница».

Основную часть пути пришлось двигаться пешком, таща лошадей под уздцы. Комья черной земли липли к сапогам, привлекая особенное внимание прелата.

– Вон ведь сколько чернозема, – вслух рассуждал он. – Будь это моя земля, я бы всю балку вычерпал и на поля пустил…

Постепенно заросли в балке становились реже, исчезли кустарники и молодые деревья, наконец Тревис сел на лошадь и поехал первым, прокладывая тропу для своего господина.

– Держись за мной! – сказал прелат Григу и, забравшись в седло, поехал за Тревисом.

Через два с лишним часа пути балка стала мелеть и всадники вышли в густые заросли высокого кустарника, сохранившего достаточно желто-красной листвы, чтобы скрыть отряд от неприятеля.

Прелат приказал спешиться, гвардейцы стали разминать затекшие ноги, прислушиваясь к звукам, доносившимся со стороны ближайшего селения.

– Сержант, двух разведчиков в деревню! – распорядился прелат, и скоро пара всадников понеслась в сторону видневшихся сквозь кустарник домов.

– Вот уж не думал, что после окончания войны с Илкнерами стану прятаться на собственной земле, – сказал прелат, наблюдая из укрытия.

– Это уже земля вашей светлости? – спросил Григ.

– Да, а что тебя так удивляет?

– Но мы плыли от ваших земель ночь и утро, а теперь добрались до них за полдня…

– Ах вот ты о чем… – Гудроф кивнул, довольный наблюдательностью новичка. – Все дело в Глежском языке, участке в три мили шириной, вклинившемся между землями моих соседей. На этот «язык» мы сейчас и вышли из земель прелата Нольдстрема. А плыли так долго еще потому, что пришлось огибать выступающий в море Угольный мыс, ничейную, по сути, землю.

– Но если здесь так близко до моря…

– Да, я понимаю тебя. У меня была такая мысль, сначала я думал затеять войну из-за близкого выхода к морю, потом хотел выменять или выкупить этот выход, но что я мог получить в этом случае? Только кусок открытого всем штормам берега. Даже если построить причал, его разобьет в первую же зиму. А сейчас у меня удобная стоянка в закрытой бухте, и моим кораблям с моря ничего не угрожает.

Вернулась разведка. Чужих в деревне не оказалось, но крестьяне сидели по домам, напуганные грохотом и ревом. По хозяйству почти никто не работал.

Выслушав доклад, прелат кивнул и, повернувшись к гвардейцам, сказал:

– Оставайтесь здесь, со мной поедут только Григ, Тревис и его люди. После того как мы вернемся, вместе двинемся к замку Гудроф.

Чувствуя беспокойство и посматривая на небо, Григ забрался в седло и поехал следом за прелатом и Тревисом, а замыкали группу двое телохранителей. Григ не понимал, зачем прелат тащит его за собой, ведь местности он не знал и правильнее ему было бы остаться с гвардейцами.

Видимо, Тревис уже знал о намерениях своего господина, поскольку без напоминаний подъехал к воротам дома на окраине деревни и несколько раз ударил в них сапогом.

На улицу выбежал хозяин дома. Увидев, кто к нему приехал, он упал на колени и, рыдая, принялся жаловаться прелату на то, как их здесь обижают.

– Сила чужеземная огонь мечет, ваша светлость! Двух мужиков на опушке на куски порвало!

– Поднимись и принеси ключи! – раздраженно потребовал прелат, досадуя, что ничем не может помочь своим крепостным.

Мужик вскочил с колен, побежал в дом и вскоре вернулся со связкой ключей, которую подал Тревису.

– Едем скорее, кажется, я снова слышу этот рев! – забеспокоился прелат и первым поскакал к недостроенному амбару, стоявшему на самом краю деревни.

Где-то залаяла собака, за ней другая, однако угрожающий гул заставил их замолчать.

Всадники спешились под прикрытием широких козырьков амбарной крыши, прелат передал свою лошадь одному из телохранителей и велел то же сделать Григу.

– Бегом! Оно уже близко! – крикнул он и побежал к невысокому холму, в основании которого имелась деревянная пристройка с закрытой на висячий замок дверцей.

– Он пролетит мимо, ваша светлость! – крикнул Григ на бегу, однако прелат продолжал бежать, не доверяя словам новичка.

Остановились они только возле двери, когда угроза миновала.

– Как ты догадался, что оно пролетит мимо? – спросил прелат, переводя дух.

– Не знаю, ваша светлость, просто почувствовал…

– Не просто, совсем не просто, – возразил Гудроф и стал отпирать замок. – Совсем не просто, Григ… Сейчас ты поймешь, о чем я говорю.

35

За дверью оказалась лестница из дюжины ступеней, которые вели вниз и в темноту. Прелат стал уверенно по ним спускаться, Григ пошел следом. Скрипнула вторая дверь, Гудроф здесь хорошо ориентировался.

– Зайди, я должен прежде закрыть дверь… – сказал он и, взяв Грига за локоть, втащил внутрь.

Дверь закрылась, прелат зашуршал чем-то у стены, сверкнули искры и зажегся огонь, на мгновение осветив просторное помещение с невысокими потолками.

Посреди этого зала, под сшитым из кусков холстяным пологом скрывалось что-то большое, уже своими контурами вызывавшее у Грига волнение.

Тем временем прелат прошелся с зажженной лучиной вдоль стен и зажег заготовленные на стенах масляные факелы. Они начали разгораться, и в зале стало светло.

– Ну что, ты готов обратиться к своим воспоминаниям? – спросил Гудроф.

– У меня… У меня руки дрожат, ваша светлость… – признался Григ.

– Это хорошо, солдат, значит, мы на правильном пути! – обрадованно произнес прелат и, подхватив угол полога, потащил его в дальний конец зала, открывая то, что было скрыто.

Увидев нагромождение закопченных конструкций, Григ поначалу ничего не мог понять. Его прошлое было совсем рядом, он чувствовал, что оно вот-вот коснется его плеча, и тогда они станут единым целым, но все же это было пугающее прошлое, об этом свидетельствовали обгоревшие конструкции и потекшее от перегрева стекло.

– Ну что же ты?! – нетерпеливо восклинул прелат. Он совсем иначе представлял себе эту встречу. Он надеялся на результаты.

– Сейчас-сейчас, – ответил Григ, кивая. Он несмело приблизился и, помедлив еще мгновение, положил ладонь на шершавую поверхность.

Положил и тотчас отдернул, испугавшись яркой, словно вспышка, картины из другого, казавшегося забытым мира.

Успокоившись, Григ снова положил руку на искореженный металл, набрал в легкие больше воздуха и положил вторую. И снова от напора слишком резких образов его передернуло. Кадры, один другого четче, замелькали перед его глазами. Чужие лица, высокие здания, странные буквы и вспышки огня.

Прошлое возвращалось к Григу мучительно, сотрясая его тело и выдавливая холодный пот.

Отрывистые команды, женский смех, музыка, запахи…

«Милый, ты вернешься к ужину?»

Это прозвучало так отчетливо, что Григ невольно открыл глаза и обернулся, но рядом никого не оказалось, а прелат стоял у стены и внимательно за ним наблюдал.

Григ снова зажмурился и повел руками по шершавой броне, настраиваясь на поток воспоминаний.

«Этот канал надо выявить…» – произнес чей-то властный голос. Лица говорящего Григ не видел, только серый мундир с серебряными пуговицами и сцепленные в замок пальцы. На среднем пальце кольцо выпускника Норд-Гротвилла.

– Это генерал Шеттельвейс! Я узнал его! – воскликнул Григ, не открывая глаз.

«Вы должны понимать, майор, что при сложившейся ситуации…»

Пальцы генерала разомкнулись, побарабанили по пуговицам кителя и снова сложились в замок.

«Вторым номером возьмите своего приятеля, капитана Руммеля…»

– Руммель! Майк Руммель! – снова воскликнул Григ, открывая глаза и поворачиваясь к прелату. – Его зовут Майк Руммель, он капитан. А я – майор… Джек Бекет. Да, Джек Бекет, майор федеральной службы безопасности, допуск пятой категории, квалифицирован как «стар-мастер».

– Если можно, говори по-ансольтски, а то я ничего не понимаю, – осторожно попросил прелат, видя, как Григ на его глазах превращается в другого человека.

– Да, извините, я забыл…

Майор Бекет обошел покореженный аппарат вокруг и взобрался на уцелевшую плоскость.

Поведенный от сильного жара фонарь истребителя не закрывался, после того как его открыли с помощью молотков и зубил. Странно, что им это вообще удалось.

Плоскость качнулась, и прелат оказался рядом с майором.

– Мы вырубали тебя почти два дня, а ты в это время истекал кровью… Думали, не успеем.

– Спасибо, что успели.

– Успели, но потом лекарям пришлось штопать твой череп, плечо и руку. Вон та железка, видишь? Она тебя едва не убила.

– Вижу, – ответил майор, приметив кусок силовой конструкции перехватчика, влетевший внутрь кабины в момент удара.

Ухватившись за нижний край фонаря, Бекет потянул его вверх, тяжелая конструкция подалась и встала на стопор.

– Здесь все было в крови, но мои люди ее отмыли.

– Очень хорошо, – сказал майор, забираясь в разбитую кабину.

– Я могу принести сюда факел, – предложил прелат, ничуть не боясь уронить собственный престиж.

– Подождите, возможно, этого не понадобится.

С этими словами Бекет пощелкал тумблерами на уцелевших блоках, и в осветительном плафоне затеплилось аварийное освещение.

– О! – поразился прелат. – Он еще живой!

– Боюсь, что едва живой, – сказал Бекет и решил проверить аппаратуру связи.

К удивлению майора, несмотря на заметные внешние повреждения, сканер спутниковой рапид-связи сразу запустился. Бекет стал перебирать сектора, выискивая свободные спутники, однако тщетно. Пробежав по секторам трижды, сканер сдался, сообщив, что спутники не найдены.

– Этого быть не может. Везде, куда может добраться такой перехватчик, должны быть спутники и орбитальные ретрансляторы…

– Говори по-ансольтски, я не понимаю, – напомнил прелат.

– Ах, да, извините… Но по-ансольтски эта фраза не имеет никакого смысла. В вашем языке нет таких слов.

– Что это за колесница? – спросил прелат, чтобы с чего-то начать. К этому малопонятному человеку он имел много вопросов.

– Это перехватчик «литцер-эм-икс», самая скоростная и хорошо вооруженная боевая машина. Один «литцер» может противостоять пяти «фрактаторам». У него имеются дополнительные выдвижные плоскости для маневрирования в атмосфере и рулевые дюзы повышенной мощности. Его ракеты снимают цель на расстоянии двух тысяч километров в атмосфере и на тридцати тысячах в космосе, а пушки используют снаряды с самонаведением.

Хотя в этот раз майор говорил по-ансольтски, прелат опять ничего не понял. Но, несмотря на это, слушал очень внимательно, стараясь не пропустить ни одного слова.

– Итак, твое имя мэйджор Бекет? – уточнил он, когда рассказчик сделал паузу.

– Да, теперь я вспомнил свое имя.

– Там в ящике лежат мундир и шлем…

– Мундир и шлем?

Майор открыл крышку бокса для личных вещей и обнаружил свой комбинезон. Он был аккуратно свернут, на нем не осталось даже следа крови, а место, где прошло ранившее его железо, оказалось плотно заштопано шелковой нитью, причем, судя по качеству работы, починены были все четыре слоя.

Разбитый шлем восстановлению уже не подлежал, зато нашлись легкие летные ботинки. Впрочем, для передвижения по здешней местности они едва ли годились. В гвардейских сапогах Бекет чувствовал себя комфортнее.

– Я хотел бы надеть свою одежду, – сказал майор.

– Разумеется. Ведь именно для этого ее чинили и чистили. Я надеялся, что ты скоро поправишься, но вышло иначе.

– Как же вы втащили сюда перехватчик, он же немало весит?

– О, у нас богатый опыт перевозки тяжестей. Я ведь недавно построил новый замок. Некоторые блоки для перекрытий мы вырубали в каменоломнях целиком, так они были ненамного легче твоей колесницы, мэйджор. Для этого мы использовали шесть связанных вместе ломовых телег и двадцать дромов. Пришлось раскопать насыпь, чтобы колесница прошла целиком, потом стену заделали и насыпь восстановили.

Пока прелат рассказывал, майор Бекет переодевался.

Белье он решил оставить, хотя комбинезон можно было надевать на голое тело. Гвардейские сапоги тоже оставил, но шляпу сменил на мягкую форменную фуражку.

– Здесь еще было личное оружие… – сказал он, показывая на бокс.

– Там был нож и несколько блестящих вещичек, которые хранятся у меня в кабинете в замке Гудроф.

Майор выключил аварийное освещение и выбрался на плоскость. Осмотрел с ее высоты изуродованный корпус перехватчика. Задняя треть, вместе с хвостовым оперением и колпаками антенн, была отделена от корпуса и стояла на деревянных подставках.

– При ударе колесница развалилась на части, и все вместе они катились почти пятьсот ярдов. Если бы не огромный валун, крепко сидевший в глинистой земле, колесница могла бы уцелеть.

– Возможно, – согласился майор. – Я все еще плохо помню, как садился, и, самое главное, я не могу вспомнить, что явилось причиной аварии… И куда же подевался капитан Руммель?

При свете чадящих факелов он еще раз осмотрел корпус, затем спустился на земляной пол и, взяв стоявшую у стены деревянную лестницу, перенес ее к хвостовой части машины.

Едва забравшись наверх, майор сразу заметил аккуратную пробоину с оплавленными краями. Даже с того места, где находился, Бекет точно определил ее калибр. Это была семидесятипятимиллиметровая штатная пушка «литцера». Об этом свидетельствовали и оплавленные края пробоины, снаряды других систем броню попросту рвали.

– Это что же получается? – вслух произнес Бекет, снова забыв перейти на ансольтский. – Это что же получается? – повторил он. – В меня стрелял ведомый? Майк Руммель?

Бекет спустился на землю и убрал лестницу к стене, напряженно прокручивая в мозгу возможные варианты.

В конце концов майору пришлось признать, что роковой выстрел был сделан его ведомым – капитаном Руммелем. Бекет даже вспомнил разговор, состоявшийся между ними вскоре после того, как авиакрыло специальной службы перешло со старых истребителей на «литцеры».

Руммель тогда восхищался совершенной машиной и утверждал, что она неуязвима благодаря броне и удачной компоновке самых ответственных узлов, на что Бекет, в свойственной ему манере тотального превосходства, указал ему уязвимое место.

«Смотри сюда, Майки, всаживаешь в горб бронебойный снаряд, он прошивает главный генератор, затем блок аварийного управления – и все, эта красота превращается в кусок неуправляемого железа».

«Возможно, ты прав, – ответил тогда озадаченный Руммель. – Но ты попробуй зайди к „литцеру“ в заднюю полусферу».

«Тут я с тобой согласен, „литцер“ машина сверхманевренная…»

Прелат ждал у входа. Майор подошел к нему, поправил фуражку с кокардой и спросил:

– Вас когда-нибудь предавали, господин прелат?

– Серьезно – никогда. Я стараюсь никого не подпускать к себе настолько близко, чтобы потом жалеть об этом. А по мелочи случалось: сбегали сержанты, один управляющий, а однажды хороший кузнец уехал к другому прелату, хотя за его обучение я платил деньги заезжему мастеру. Но ты, мэйджор, видимо, имеешь в виду совсем другое?

Бекет кивнул.

– И причиной падения твоей колесницы стало предательство?

– По-другому никак не получается, – со вздохом признался майор.

Внезапно за дверью послышался топот и крики Тревиса:

– Ваша светлость, надо уходить! Ваша светлость, чужие на дороге!

Прелат распахнул дверь, и Тревис едва не сбил своего господина с ног.

– На какой дороге?

– Со стороны Сретенги, ваша светлость! Самокатные коробки и два железных великана, ваша светлость! Разве такое бывает, а?!

Лицо Тревиса было перекошено, губы тряслись. Этот человек мог не задумываясь принять смерть за своего господина, но одно дело пехота, конница, абордажная команда, и совсем другое – мифические чудовища, о которых знал только из сказок.

– Ладно, идем… – коротко бросил прелат. За сегодня он уже устал бояться.