Книга: Молодой Александр - Алекс Роусон

Очень большая часть повествования отдана его отцу - Филиппу. Его военным реформам и завоеваниям. 

Здесь ОЧЕНЬ много военных подробностей. Если вам это не интересно и вы не хотите 5-10 страниц слушать о подробностях осады и военных маневрах, то это книга не для вас. 

Мне понравилось, но это далеко не лучшая, мною прочитанная историко- биографическая книга. 

Подойдет для тех кто интересуется личностью Александра Македонского и всемирной историей. 

Цитата из пролога:

Александр, несомненно, был предельно сложной личностью, человеком невероятной энергии и честолюбия, способным на великое сострадание и сокрушительные, бесчеловечные поступки, человеком, стремившимся примирить героические идеалы с реалиями управления самой большой из когда-либо существовавших империй.

И уже с этого момента хочется смотреть на книгу подозревающим взглядом. Если брать всю известную нам историю, то самая большая империя - Британская. Она была больше Македонской в разы. Если отрезок времени до жизни Александра - как минимум, Держава Ахеменидов была больше. Во всяком случае, во времена своего расцвета. И долговечнее. Но это так, к слову.

После пролога автор делит повествование на две большие части: более объёмный раздел «Часть первая. Царевич (356 - 336 годы до н.э.)» и менее объёмный - «Часть вторая. Царь (336 - 323 годы до н.э.)», после чего идёт «Эпилог: Александр на Востоке» и не очень длинный словарь, включающий в себя ключевые личности, народы и места.

Первая часть начинается с вероятного места рождения Александра и плавно переходит на личности его родителей и их отношения. Достоверной информации здесь не очень много, поэтому Алекс Роусон, помимо прочего, ссылается на художественную литературу - в частности, на роман Мэри Рэно «Небесное пламя» (в другом переводе «Божественное пламя») о детстве Александра. Отдаю должное Роусону, цитаты из романа Мэри Рэно он приводит не бездумно и не красивого оборота ради - он объясняет откуда взялась такая версия развития событий и насколько она достоверна.

Опираясь на нехудожественные источники, а иногда и на другие художественные, но более старые, чем «Небесное пламя» - например, «Роман об Александре», Алекс Роусон приводит разные версии, но не напирает на приглянувшиеся лично ему факты, хотя отмечает какой вариант более вероятен.

Контекст происходящего охватывается действительно широко - от политики и культурных обычаев тех лет, и лет сильно «до» и «после», вплоть до ландшафта местности и погодных условий.

Уместность поэтических вставок от Роусона пусть каждый определит для себя сам:

Будущие посвященные и старейшины культа собирались у западных ворот города перед закатом. Вместе они смотрели на багрово-алое небо над ущельем, в котором скрывалось святилище, на бледное лицо госпожи Луны, восходившее над их головами и неспешно двигавшееся к горной вершине, названной в ее честь. Землю постепенно заливало призрачное серебристое сияние.

Или вот:

В полночь на третий день после рождения ребенка богини спустились с Олимпа, чтобы определить его будущее. К их визиту приготовились: привязали собак, мебель отодвинули к стенам, подношения мойрам разложили на столе в детской, оставив гореть единственный светильник, чтобы гостьи могли без труда найти колыбель. По прибытии богини суетились вокруг младенца, спорили друг с другом о том, как лучше выполнить свою ночную работу. Клото - Пряха - достала шерсть и начала прясть нить жизни. Лахесис - Дающая жребий - устанавливала судьбу, внося предписанные данные в реестр. Атропос - Неотвратимая - самая древняя и грозная из трех, держала в руке ножницы: именно она решала, где обрезать нить жизни. Нить, сотканная для Александра, получилась крепкой, сулила удачу и славу, но по решению Атропос осталась короткой.

Таких вставок не очень много, обычно текст всё-таки выглядит более привычным для своей жанровой ниши образом.

Порой Роусон делает уверенные предположения о том, чего не может знать:

Мальчику [т.е. маленькому Александру] наверняка казалось, что род Аргеадов существовал с незапамятных времен, его древность и высокое происхождение с пеленок наполняли македонян почтением к своим царям, которое было очевидно и сыну Филиппа.

Мы никак не можем утверждать что Александру «наверняка казалось» и «было очевидно», когда никаких подтверждений этому не осталось. В чужую голову всё-таки не залезешь. Это только домыслы Роусона. Или не лично Роусона, а Квинта Курция Руфа - на приведённой выше цитате Роусон ссылается на источник - Quintus Curtius, History of Alexander 3.6.17. Но вот момент, который нельзя игнорировать: Квинт Курций Руф жил в I веке н.э., тогда как Александр Македонский жил в IV веке до н.э. Многотомный труд Квинта Курция Руфа до сих пор остаётся наиболее полным жизнеописанием Александра, но давайте не забывать, что они не современники.

Если отбросить такие мелкие, в общем-то придирки (достоверно мы не знаем, каким был Александр, неоткуда. Можем только предполагать), то в целом факты, приведённые в книге по мере возможностей хорошо обоснованы. Роусон постоянно ссылается на археологические раскопки и исторические труды разных лет. Хотя я, конечно, не вгрызалась с проверкой в каждый приведённый факт и каждую ссылку-подтверждение и не могу утверждать, что все источники авторитетные и убедительные. Могу только снова указать, что ряд источников - мыслители древности, живущие на 300 - 400 лет позже Александра. Не то, чтобы я не доверяла всё тому же Квинту Курцию Руфу, Диодору Сицилийскому или Арриану, но сами-то они Александра в глаза не видели, а с более ранними источниками, мягко говоря, не разгуляешься. Но древние мыслители далеко не единственные, на кого ссылается Алекс Роусон, источников на самом деле очень много.

Немалая часть в начале книги отведена не Александру, а его отцу Филиппу и проведёнными им реформам и завоеваниям, которые в дальнейшем сделали возможными военные походы его знаменитого сына. Так что можно сказать, что первая часть «Царевич» не совсем о царевиче. Это в большей степени история Македонии в ранние годы жизни Александра. Понимания в каких условиях и политических реалиях рос будущий царь прибавляет, но о самом Александре мало что говорит. Вообще длительное отсутствие Александра в тексте порой очень смущает. Юный царевич как личность теряется за описанием войн, дипломатии и местных обычаев. То, что из книги можно узнать именно о маленьком Александре, а не об укладе жизни, вмещается буквально в несколько абзацев.

Представляю вашему вниманию редчайший образец появления в тексте маленького царевича:

Религиозность Александра коренилась в македонском окружении: он вырос среди провидцев, жрецов, совершающих очистительные ритуалы и сложные обряды, запаха экзотических благовоний и свежепролитой жертвенной крови. Изучение основных обрядов и ритуалов было важной частью воспитания царевича.

А вот царевич постарше:

И Филипп, и Александр считались изрядными выпивохами, но этого требовала их роль как потомков Геракла, величайшего пьяницы в истории.

Здесь без претензий. Это просто, чтобы вы знали, что вечно пьяный сосед/знакомый не алкоголик, а потомок Геракла.

Приближаясь к середине Первой части, Алекс Роусон сообщает читателю:

Александру в ту пору было девять лет, и именно в связи с этими событиями появляется первое свидетельство очевидца о мальчике.

То есть на самом деле до этого момента говорить было особо не о чем, но Роусон всё-таки «поговорил». Такой себе обещанный акцент на юности Александра Македонского, скажу я вам.

С девяти лет уже через несколько страниц Александр вырастает до одиннадцатилетнего возраста. По классификации ВОЗ он уже подросток. Итак, детство Александра мы проморгали. Смотрим, как дела обстоят дальше.

Ещё через несколько страниц Александру тринадцать-четырнадцать лет. Напоминаю: царём Александр стал в двадцать. То есть на «акцент на юности» остаётся всего-то шесть-семь лет. Но теперь у нас в тексте хотя бы есть Аристотель, который становится учителем Александра, и мы можем читать его недовольный старческий бубнёж, хотя Аристотель в те годы был не очень-то и стар:

Ныне молодые по характеру алчны и склонны делать все, что им угодно, - писал он в сочинении о риторике, - они гневливы, вспыльчивы и способны внимать ярости... они думают, что знают все, и упрямы.

Да и Александр стал появляться заметно чаще, хотя назвать его главным героем всё ещё сложно: он по-прежнему пребывает где-то на периферии истории, лишь время от времени выходя на первый план.

Алекс Роусон как будто тоже чувствует недостаток Александра в тексте, поэтому добавляет предположения, которые не подтверждаются вообще ничем:

Роль Александра во время этой битвы не зафиксирована, но он мог находиться в рядах кавалерии, которой было поручено поддерживать порядок.

А мог и не находиться. Здесь идёт речь о битве под предводительством Филиппа, Александру шестнадцать-восемнадцать лет. Справедливости ради скажу, что опровергнуть это предположение тоже нечем.

Ещё один момент: Роусон, рассказывая о маленьком или юном Александре, часто соскальзывает на его более зрелые годы. Например, именно в разделе о юности Александра читатель впервые встретит историю о том, как на берегу реки Гифасис (Биас) на севере Индии армия объявила Александру (уже взрослому, естественно) о своём нежелании продвигаться дальше. То же касается смерти Клита и чрезмерной болтливости Каллисфена, вероятно, стоившей ему жизни.

Сделаем здесь небольшую паузу и посмотрим на то, какого монстра Франкенштейна можно собрать из разных описаний внешности Александра. Традиционно считается, что Александр Македонский был привлекательным молодым человеком, но есть, оказывается, и такие приписываемые ему черты: глаза разного цвета или некоторая асимметрия глаз, рост 137 см и кривошея. Источники этих описаний не очень достоверные.

Ещё одна пауза:

Сегодня акрополь Петрах представляет одну из лучших точек обзора древнего поля боя, ныне обычного участка земли, где происходили необычные события. Постепенно очертания горы Аконтион начинают светиться розовато-красным. Местные фермеры уже встали, их тракторы и полноприводные автомобили с грохотом мчатся по грунтовым дорогам, окаймляющим каждое поле, сонное стрекотание сверчков вскоре сменяется пением птиц, возвещающим наступление нового дня.

Зачем, спросите вы. Не знаю, отвечу я. Но это есть в книге, и это только часть лирического отступления от боя македонян и греков. Просто иногда Роусона уносит в современность.

На этой радостной ноте мы заканчиваем рассматривать под лупой Первую часть книги (да, это была только первая часть). Рассматривать оставшееся мы так подробно не будем, потому что, во-первых, сколько можно, а во-вторых, нам, читателям, обещали сделать упор на юность Александра, и мы уже посмотрели на неё изо всех сил и под всеми углами, ведь Алекс Роусон любезно отделил условную «юность» от всего остального, когда поделил текст на части.

Итак, вторая часть. Начинается она не со смерти Филиппа и начала правления Александра, как можно было ожидать, а с нахождения и раскопок дворца в городе Эги, построенном, по всей видимости, при Филиппе. На самом деле, Филиппа удивительно много в тексте про Александра, книга до определённых пределов больше похожа на его историю.

Но всё-таки с Филиппом мы вскоре после начала этой части расстанемся и наконец-то сможем прицельно посмотреть на заявленного главного героя:

Источники обычно изображают начало правления Александра как царство террора, и подчеркивают, что молодой царь убивал всех, кто представлял угрозу, но такие кровавые чистки сопровождали многие восхождения на престол. Реальность, скорее всего, была сложнее. Похоже, что Александр готов был заключить мир с соперниками, когда это позволяли обстоятельства и когда он чувствовал себя уверенно. Тем не менее комментарий Плутарха, что Александр получил трон, когда царству «со всех сторон угрожали великие опасности по причине жестокой ненависти и зависти соседей», едва ли является преувеличением.

Милейший, очевидно, был человек. В общем-то, не новость, но медийный образ у него и правда немного другой.

После этого Роусон снова переключится на раскопки 1977 года из пролога и расскажет о них уже подробно. Теперь в центре повествования мёртвый Филипп, потому что археологи раскопали его гробницу. Очевидно, от Филиппа нам так просто не отделаться.

От мёртвого Филиппа Алекс Роусон перейдёт к восшествию Александра на престол и избранию его гегемоном Коринфского союза. Наконец-то нам больше не на ком концентрировать внимание, кроме Александра, да и до конца книги осталось уже совсем немного.

В суматохе женщин и детей бросили, и они стали первой военной добычей Александра. Он отправил их в прибрежные города под присмотром двух Спутников для продажи в рабство.

После череды вот таких вот благородных военных дел, как приведено выше, и краткого погружения в саморекламу Александра - очень уж он был озабочен тем, каким его запомнят - читатели подходят к финалу Второй части. Алекс Роусон тут же забывает историю массовых убийств, разбоя, разграблений, насилия всех видов и продажи людей в рабство, совершённых под предводительством Александра за его пока что недолгую царственную карьеру, и завершает эту часть своего рода пафосной подглавой-эпилогом. Завершает её, хочу заметить 334 годом до н.э., хотя в названии этой части значатся даты 336 - 323 годы до н.э., то есть всё правление Александра вплоть до его смерти.

Он больше не был мальчиком, одержимым мечтой, но взрослым человеком, принявшим на себя миссию. Его вторжение в Персидскую империю началось.

Если не учитывать словарь, то впереди только коротенький эпилог. Это очень краткая и не такая художественная, как было до этого, история дальнейших военных походов Александра, его смерти и последовавших за ней событий вплоть до распада Македонской империи. Ещё несколько страниц Алекс Роусон посвящает «македонскому вопросу», то есть отношению к Македонии и Александру Македонскому годы спустя, вплоть до конца XX века, и возникающим по этому поводу спорам.

Об оценке книге. Аннотация обещает читателю, что «в этой захватывающей книге рассказывается о том, как начинался путь, который привел Александра на вершину мира», но, как я уже говорила выше, никакого начала пути Александра Македонского в книге нет. Есть история Македонии в детские и подростковые годы Александра, есть традиции, обычаи и уклад жизни македонян в IV веке до н.э., есть масштабные захватнические войны под командованием Филиппа. Это всё интересно, но это не то, что обещали читателю. Поэтому 3,5 звезды смотрели на меня и так и манили.

Но в то же время приятный стиль повествования - хотя не все художественные вставки и отступления я оценила, всестороннее рассмотрение стиля жизни македонян при жизни Александра, разные, что называется, «интересные факты». В общем, у меня рука не поднялась поставить книге оценку ниже 4 звёзд.

Закину последнюю претензию - мне не хватило картинок. Алекс Роусон очень красочно описывает архитектуру, ландшафты и кое-где даже воинское облачение, но вот на фотографии и изображения (как вариант, реконструкции) он скупится. Особенно странно это воспринимается, когда он пишет, что в описываемое им место допускают туристов. То есть там не совсем бесформенные развалины, там бывают люди, наверняка фотографируются, а Роусон для своей книги сделать или найти где-нибудь фотографию не мог? Он иногда фотографии полей и скал вставляет, но не зданий (чтобы не соврать: пара фотографии руин и раскопок всё-таки встречается).

Ещё мне «нравится», как Роусон в примечаниях даёт ссылки на доклады/работы по археологии (по типу «см.: *название*»), где можно посмотреть на фотографии и макеты-реконструкции. Работы, конечно, лежат на сайте, где нужна регистрация. Или и вовсе фото можно найти в другой книге.

Итог. В общем-то, если наплевать на аннотацию, то книга хорошая. Просто она не про Александра, она про Македонию в годы его жизни: нить повествования идёт от слабой Македонии в начале царствования Филиппа до распада огромной империи после смерти его сына, Александра.