Текст книги "Прутский Декамерон"

Новелла четвертая. Альфия

Ключ к женщине – восторг и фимиам,

ей больше ничего от нас не надо,

и стоит нам упасть к ее ногам,

как женщина, вздохнув, ложится рядом.

И.Губерман

В любой день и в любое время года, когда только мне выпадает такая возможность, я прихожу сюда, к озеру, и упражняюсь – бегаю, прыгаю и плаваю, в общем, наслаждаюсь движениями на свежем воздухе.

Простой хлопчатобумажный спортивный костюм составляет мой сегодняшний нехитрый наряд, под ним – плавки, а обувь я и вовсе не надеваю: во-первых, идти сюда из дому близко – всего около десяти минут ходьбы, а во-вторых, мой нынешний тренер Иван, мастер спорта по дзюдо и обладатель черного пояса по карате сказал, что, кроме всего прочего, необходимо укреплять и закалять стопы, и лучшим упражнением для этого является ходьба босиком, а сейчас как раз самое подходящее для этого время года – лето. Усиленно я тренировал также и руки: приходил к озеру еще до шести утра (чтобы не пугать случайных свидетелей – безобидных физкультурников) и планомерно ребром ладони сносил сучки и сухие ветки с окрестных деревьев.

Получасом после меня на пляже появлялась еще парочка «ненормальных» физкультурников: один из них, Федя Урсу, мой давний, с юных лет приятель по кличке «Утка», прибегал с обмотанным вокруг шеи полотенцем, приветствовал меня взмахом руки, раздевался и лез в воду, причем купался он голышом в любое время года, зимой, например, он проделывал это в проруби. Следом за ним прибегала девушка, с той же целью – искупаться, но раздевалась она чуть в стороне от Феди и, в отличие от него и к нашей с Федором жалости, – не догола, а лишь до купальника. Несколько позже, часам к семи, к озеру подтягивались и другие физкультурники – это были в основном пенсионеры и школьники, или, как мы их называли – «группа здоровья».

Сегодня я чувствовал себя в хорошем тонусе – тело просто горело от желания заниматься, поэтому я, решив чуточку расширить программу, подался от озера направо, к склону холма, выбрался на тропинку, ведущую на подъем, и пошел, с каждым шагом нанося удар воображаемому противнику: удар левой рукой, затем правой ногой, теперь правой рукой, левой ногой и так далее – в три уровня: в голову, в грудь, в пах, затем все сначала. Ужасно утомительное упражнение, доложу я вам, хотя это был всего лишь так называемый «бой с тенью». Когда я, основательно вспотев, достиг вершины холма, навстречу мне из-за кустов выскочил какой-то парень с перепуганным лицом. Он, выпучив глаза, глядел на меня словно на сумасшедшего – его, очевидно, напугали мои сумбурные взмахи руками и ногами. Я, прекратив упражнение, улыбнулся как можно дружелюбнее и даже помахал ему рукой, после чего он мгновенно исчез из поля моего зрения.

Все, домашнее задание, полученное от тренера, выполнено, и я, спустившись с другой стороны холма, окуная ступни в прохладную пока еще дорожную пыль, толстым слоем до щиколоток покрывавшую обочины дороги, легким бегом отправился обратно к озеру. Добравшись до места, я присел отдохнуть на пляжную скамеечку, расслабился, от созерцания солнечных бликов на поверхности воды сморился, прилег и мгновенно уснул.

Проснулся я от того, что солнце сильно пригревало – было, наверное, уже около десяти утра. Я встал и направился поскорее к воде, чтобы, окунувшись, стряхнуть с себя слегка дурственное ощущение после незапланированного утреннего сна.

Вдоволь наплававшись, отфыркиваясь и приглаживая волосы, я вышел из воды, внимательно огляделся по сторонам и мое внимание привлекла небольшая группа девушек в пестрых купальниках, располагавшихся неподалеку на двух покрывалах. На ближайшем из них в живописных позах лежали две девушки, на другом, чуть поодаль, сидели девушка и парень, которого я вначале не приметил.

Белые, незагорелые тела девчонок выдавали в них приезжих, а, судя по разрезу глаз в них легко можно было узнать бойцов стройотряда Казанского университета – сейчас, если верить районной газете, в нашем районе на колхозных полях и местном консервном заводе работало не менее двух тысяч студентов из этого города.

Однако парень, судя по всему, не был студентом – он отличался от девушек хорошим загаром, по которому можно было определить, что он свой, местный.

Я встал и неспешно направился в сторону девушек, стараясь их получше разглядеть. Все они при ближайшем рассмотрении показались мне симпатичными, но все же одна из них, та, что сидела рядом с парнем, была особенно привлекательной.

Исподволь, делая вид что осматриваю окрестности, я стал изучать ее. Девушки, очевидно, тоже заметили наблюдавшего за ними оболтуса, который разглядывал их, и тогда одна из них встала, шагнула ко мне и открыто улыбнувшись, спросила:

– Вы не подскажете, молодой человек, где здесь можно напиться воды?

– Отчего же, подскажу, неподалеку отсюда есть родник, – приветливо отозвался я.

Девушка приподнялась на носочках, вытянув руки вверх, с легким стоном, не стесняясь меня, потянулась, затем, вернувшись в исходное положение, обратилась к подруге, сидевшей рядом с парнем:

– Аля, ты не хочешь сходить на родник попить?

Аля, повернувшись на голос подруги, поднялась с покрывала, словно давая мне возможность получше себя разглядеть, и я понял, что привлекло мой взгляд несколькими минутами ранее: лицо девушки было удивительно красиво – первым, на что я обратил внимание, были ее огромные раскосые глаза на приятном с нежным овалом лице, обрамленном густыми черными волосами, постриженными по последней моде, «а ля Сэссун», да и сложена девушка была что надо: безукоризненные руки и плечи, не слишком большая, аккуратная грудь, узкая талия, красивая линия бедер – и все это при небольшом росте.

Разглядывая девушку, я внезапно почувствовал легкое головокружение – я всегда терялся перед настоящей женской красотой, ну а такой красотки, пожалуй, я никогда еще в своей жизни не встречал!

– Нет, что-то не хочется, Зойка, – ответила девушка, окинув меня безразличным взглядом. – Но если принесете мне попить, не откажусь.

– В клювике, что ли, принести? – вырвалось у меня. (Это была дежурная в нашем городе хохмочка).

Аля поглядела на меня снисходительно и улыбнулась:

– Если не будет в чем, тогда уж в клювике.

Улыбка ее, обращенная ко мне, показалась мне очаровательной.

К сожалению, местное кафе – «Поплавок», расположенное по ту сторону озера, у начала дамбы, и прозванное в народе «Приют утопленника», вот уже два года как не функционировало, иначе бы я мигом сбегал и принес для понравившейся мне девушки холодного лимонада.

Тем временем Зоя выбрала из кучки одежды тонкую голубую блузку и, накинув ее на плечи, обратилась ко мне кокетливо:

– Так вы сходите со мной?

Я с готовностью кивнул, и мы с девушкой отправились к роднику. Через минуту я уже знал, что красотку Алю зовут Альфия, это было ее полное имя, как объяснила моя словоохотливая собеседница. Сама Зоя тоже была ничего себе: лицо симпатичное, живое, задорное, только улыбка у нее была несколько жестковатая, с хитрецой; тело ее было вполне зрелым и не по возрасту женственным (Зоя сказала мне, что ей восемнадцать), все формы прилично развиты: крупная, полная грудь чудом удерживалась тонкой материей купальника, крепкий живот, широкие бедра и округлые, плотные икры ног с небольшими красивыми ступнями. Вполне достойная девушка, вот только в голову мне с первой же секунды запала Альфия, да так, что, думая о ней, я начинал чувствовать оглупляющий щенячий восторг.

Что ж, это были такие знакомые мне симптомы – я влюбился! Причем с первого взгляда – со мной такое, хотя и изредка, но случается. Дорогой Зоя рассказывала о Татарии, где я никогда не бывал, а я, с гордостью – о Молдавии; это дало нам возможность сравнить, что хорошо там и что – здесь; так, за десять-пятнадцать минут неспешной ходьбы мы, болтая обо всем на свете, добрались до «второго» родника – так называют местные жители родник на холме с удобным к нему подходом, а был еще «первый», расположенный буквально в полусотне шагов от пляжа, но доступ к нему был затруднен, источник сильно зарос осокой и другими сорными травами, к тому же он бил прямо из-под земли. Ну, а те, у кого было время, желание и терпение, могли добраться и до «третьего» родника, до которого ходьбы было от двадцати минут до получаса – там, в поистине сказочном месте, даже в полдень, в тени огромных, роскошных платанов, которые в наших местах называют бесстыдницей, и девушка-недотрога могла своему парню позволить в обращении с собой больше, чем сама на то рассчитывала: тамошняя обстановка – полумрак даже в полуденное время и густые мягкие травы, ростом чуть ли не до пояса, в которые было так хорошо улечься – весьма располагала к интиму.

Дорогой я нашел пустую пыльную бутылку из-под лимонада, у родника тщательно ее отмыл и наполнил водой. Мы с Зоей сделали из горлышка по нескольку неспешных глотков – вода была довольно холодной – затем я вновь наполнил бутылку, – для Альфии. На обратном пути Зоя уже откровенно кокетничала со мной, часто и беспричинно смеялась, или, внезапно останавливаясь, заглядывала мне в глаза, при этом ее груди подпрыгивали, словно пытаясь вырваться из тесного бежевого купальника.

Когда мы вернулись, Зоя, пригласив и меня в свою компанию, присела на покрывало, но я направился к Альфие, которая находилась все на том же месте по-прежнему беседуя со своим парнем.

Я, надо признать, сразу невзлюбил этого парня, даже не разглядев как следует. Набрав в рот воды из бутылки и спрятав ее за спину, я что-то промычал, привлекая к себе внимание девушки и, когда она обернулась, продемонстрировал, что у меня рот полон воды. Альфия встала и подошла – движения ее были неспешными и лениво-грациозными. У меня едва не подкосились коленки – вблизи красота этой девушки оказалась просто обжигающей! К тому же на ее прекрасном лице теперь играла мягкая чарующая улыбка.

Глаза мои округлились от восторга, пальцем я указывал на свой полный рот, но Альфия протянула руку мне за спину, изящно изогнулась и почти обняла меня, пытаясь дотянуться до бутылки. Я, чуть не выплеснув на нее изо рта воду, подал бутылку и зачарованно глядел как она, сложив свои чуть полноватые вишневые губки бантиком, поднесла ко рту бутылку и стала пить из горлышка (в этот момент я готов был выпить ее саму до последней капли).

Затем я медленно перевел свой взгляд на собеседника Али. Он, по моему мнению, должен был быть, по меньшей мере, Аполлоном, находясь рядом с такой девушкой, однако оказался вполне обыкновенным парнем, причем моим старым знакомым, а еще вернее соучеником – мы прежде вместе учились в техникуме, я – на строительном, а он – на овощеводческом отделении. И имя, представьте себе, у этого агронома было вполне прозаическое – Григорий. Узнав меня, он встал, улыбаясь и протянул для приветствия руку:

– Здравствуй, Савва! А я тебя сразу и не узнал.

– Богатым буду, – пообещал я. – Неужели за три года, что мы с тобой не виделись, я так изменился?

– Ну, ты меня ведь тоже не сразу узнал, – сказал он.

«Вернее, не заметил» – подумал я, согласно кивнув.

Альфия, утолив жажду, вновь присела на покрывало и стала слушать разговор бывших соучеников, которые на протяжении четырех лет совместной учебы едва ли обмолвились несколькими фразами.

«Что нового?», «Как живешь?», «Где теперь работаешь?», – спрашивал Гриша, я односложно отвечал. Из его последнего вопроса я понял, что в ресторан, где я теперь работаю, он не ходит, и в ответ пробормотал что-то невнятное, улыбнулся и попробовал сменить тему, заведя разговор о стройотряде, консервном заводе и о девушках, которые были вынуждены там работать.

Альфия тоже приняла живое участие в нашем разговоре, слушая ее, мне показалось, что она разговаривает с нами, словно учительница с неразумными школьниками – так хорошо была поставлена ее речь, плюс великолепная дикция, и к тому же – эта ее самодовольная улыбка и непоколебимая уверенность в себе. Теперь я вовсе пал духом и закомплексовал – такая красавица, и, ко всему прочему, необычайно умна!

Вскоре мы вновь переменили тему и стали говорить о нашем городе, о том, как молодежь здесь живет и отдыхает, затем мы с Гришей наперебой стали расписывать местные достопримечательности и места отдыха, которые приезжим и гостям нашего города следовало бы посетить в первую очередь. В ходе разговора я плавно ввернул словечко о том, что в городе недавно открылся новый (и единственный пока) ресторан вместе с баром, которому тоже стоило бы уделить внимание. Григорий, к моему удивлению, тут же страстно поддержал идею посещения бара, но когда я попытался уточнить день, подходящий девушкам для этой цели, он меня как бы невзначай спросил:

– А ведь ты как будто женат, Савва?

Я машинально кивнул, и лишь секундой позже понял: вот он что, благодаря его замечанию я сразу «выпал» из разговора, словно БРАКованный. Зато к этой теме тут же подключилась Зоя, которую не напугало, очевидно, Гришино восклицание, а вроде даже в какой-то мере приободрило, потому что девушка стала теперь поглядывать на меня, как мне показалось, еще более ласково и благосклонно.

Вскоре, устав от болтовни и жаркого солнца, мы все вместе отправились купаться, и пышный «Сэссун» Али несколько смялся от воды, но ее чудесные блестящие волосы по-прежнему хорошо смотрелись, тем более на такой прелестной головке.

Время словно нехотя перевалило за полуденный рубеж и девушки стали собираться в свой лагерь: скоро у них должен был начаться обед – с 13 до 14, а там уже совсем немного времени оставалось до второй смены на консервном заводе, которая начиналась в 16 часов, а ведь надо было успеть еще сполоснуться под душем и отдохнуть перед работой. Я пошел вместе с Гришей и девушками: всем нам оказалось по пути, да и время после полудня – самая жара, не было смысла оставаться у озера. Стоит ли говорить, что в компании с Альфией я не задумываясь ни на секунду отправился бы и на край света.

Зоя и Аля шли впереди, дорогой о чем-то разговаривая, я шагал позади между Гришей и третьей девушкой, имени которой не запомнил, и украдкой бросал взгляды на Алю, невпопад отвечая на вопросы своего бывшего соученика, который то и дело спрашивал, вспоминая, о том или о ином из наших соучеников по техникуму.

Пару раз, ловя на себе мои взгляды, Аля оборачивалась, и тогда я опускал глаза, а в какой-то момент она спросила:

– А почему вы, Савва, ходите босиком?

Помявшись, я ответил:

– Понимаете, в туфлях к озеру не пойдешь, неудобно потом обуваться – натягивать на влажные ноги носки и всякое такое – а босоножек у меня нет. (Истинная правда – тогда в 80-м, было просто невозможно купить или достать приличные босоножки, хотя причина-то, собственно, была в другом, я ведь, как вы помните, закалял стопы).

И напросился – весь остаток дороги девушки меня жалели, их, очевидно, разжалобил мой бедненький внешний вид. Расставаясь около моего дома, мы не договорились о следующей встрече, так как Гриша, по вполне понятной причине чувствуя себя не совсем комфортно в моем присутствии, поспешил от меня избавиться и стал как раз в эту минуту торопить девушек. Однако я уже знал, по каким сменам девушки работают и когда отдыхают, и в ближайшие дни надеялся встретить их там же где и сегодня – у озера, тем более, что, надеясь хоть немного загореть, они обещали приходить почаще.

Надо ли говорить, что следующим утром я был у озера первым, и с одной лишь мыслью – еще раз увидеть Алю, Альфию.

В это утро я срубал руками и ногами сучки с деревьев с таким воодушевлением, что уже завтра, наверное, в районе озера будет невозможно найти ни одного дерева с сохранившимися на них сучками и даже небольшими ветками.

Федор Урсу появился, как обычно, вскоре после моего прихода, он взмахом руки поприветствовал меня и, раздевшись до плавок, направился к воде. И тут с ним произошел забавный случай, немало потешивший меня.

Когда Федор собирался уже войти в воду, к нему, откуда не возьмись, подбежала маленькая, лохматая, но, по-видимому, необыкновенно злая и агрессивная собачка, которая яростно набросилась на него. Федор успел в какой-то момент отпрыгнуть в сторону, но собака буквально подкатывалась, заливаясь в лае, к самым его ногам, – каждому, я думаю, еще по детству знакома подобная, не очень приятная ситуация. Противостояние длилось недолго: Федя, присев на корточки, одной рукой стал размахивать перед самой мордой собачки, дразня ее, а другую стал заводить ей за спину. Увлеченная атакой, собачка не почуяла подвоха, тем более что цель – Федина рука – была так заманчиво близка. Рывок – зубы клацнули в сантиметрах от его ладони, зато второй рукой Федор успел ухватить злобного песика за загривок, затем выпрямился, и пес стал беспомощно барахтаться в воздухе, забавно семеня всеми четырьмя лапами. Федор широко размахнулся и пес, описав в воздухе дугу, шлепнулся в воду, подняв целое облако брызг. Я похлопал в ладоши, наблюдая за собачкой, минутой позже вылезавшей из воды – вид у нее, надо сказать, в этот момент был совсем не грозный, при этом из-за мокрой шерсти она уменьшилась в размерах не менее чем в два раза и теперь песика стало даже жалко. Хотя Федя находился от него в трех шагах, песик без звука, но весьма осторожно обошел его, направляясь к траве, где стал кувыркаться, затем улегся обсыхать.

Вдоволь насмеявшись, я выбрал себе на ближайшей к дамбе скамеечке удобный наблюдательный пункт, с которого были хорошо видны все вновь прибывающие к озеру люди, и теперь внимательно вглядывался в пологий спуск, чтобы не пропустить появления «моих» девушек. Время тянулось бесконечно, я уже отчаялся было увидеть в этот день «своих» татарочек, когда на дамбе обозначилась, наконец, группа юношей и девушек, среди которых издалека я безошибочно определил по фигурам и купальникам Алю и Зою. На этот раз студентов было семеро: пять девушек и двое ребят. Когда они подошли ближе, я, приветливо улыбаясь, направился к ним навстречу; те, кто был со мной знаком со вчерашнего дня, а именно Аля, Зоя и третья девушка, поздоровались со мной как со старым знакомым, остальные вначале стеснялись меня, чужака, но в течение короткого времени, после парочки рассказанных мной шуток и анекдотов, привыкли, и вскоре я сделался для всей компании своим.

Казалось, пошел уже второй день моего знакомства с Алей, и сегодня мы с ней общались вот уже пару часов, и я вроде немного привык к девушке, в результате чего очарование первых минут должно было уступить трезвому аналитическому взгляду, а ведь нет, наоборот: я стал еще более робеть в ее присутствии, толком не мог ничего ни сказать, ни рассказать. А ведь главным моим козырем всегда было красноречие, а в общении с девушками это вообще первейшее оружие, особенно в начальной стадии, – но перед Альфией я был нем, и, следовательно, безоружен. Григорий сегодня по какой – то причине не смог присоединиться к компании, поэтому, выбрав удобную минуту, я робко пригласил девушку прогуляться на родничок тет-а-тет, и Аля, к моему восторгу, не отказалась.

День стоял погожий и жаркий с радостным голубым небом без единого облачка. Воздух прозрачен, но пахуч, словно был настоян на травах, во множестве растущих в районе озера. Мы молча поднимались вверх по извилистой тропке, я ступал по сухой, уже хорошо прогревшейся от солнца земле, в моей руке позвякивали друг о друга две пустые бутылки; Аля шла босиком рядом с тропинкой по шелковистой траве, пропуская ее между пальцами ног, а руками то и дело прикасаясь к невысоким еще, чуть выше человеческого роста деревьям; тут их было много, целый лесок, искусственно высаженный у озера несколько лет тому назад.

Я словно зачарованный смотрел на девушку, отмечая совершенные линии ее рук, шеи, плеч. Иногда Аля останавливалась и обнимала деревце обеими руками, откидываясь при этом назад и слегка зависая на нем, и тогда я тоже останавливался, ожидая ее, отчаянно завидуя деревцу, к которому она прикасалась. А она тем временем перебегала к другому дереву, прижималась к нему, словно разговаривая с ним и едва слышно смеялась. Затем, когда мы вновь продолжали наш путь, я всматривался в мельтешащие перед моими глазами стройные икры ее ножек, и не мог оторвать от них глаз.

То ли яркое солнце было тому причиной, то ли близость этой фантастически красивой девушки, только когда мы достигли цели и оказались у родника, голова у меня кружилась, словно у пьяного. Добравшись до вершины небольшого холма мы свернули с тропинки и ступили под обширную тень высоченного платана, под сенью которого находился родник, бьющий из небольшого, метра в два высотой, каменного образования; травы, растущие вокруг платана, были заметно выше и гораздо гуще чем в других местах, что ясно указывало на близость источника.

Аля, подойдя к роднику, протянула руки к струе, бьющей из короткого куска трубы, вставленного для удобства в отверстие родника.

– Не спеши, – предостерег ее я, – вода здесь холодная, а мы разгорячились от ходьбы на солнцепеке, как бы горло не застудить.

– Может присядем пока? – осматриваясь по сторонам спросила девушка нерешительно. – Наберем воды в бутылки, и чуть позже попьем.

– Конечно, присядем, – сказал я, ловя горлышком бутылки тонкую серебристую струю.

Вода с высоты в метр с небольшим падала в овальную впадинку, поднимая с ее дна золотистый песчаный бурунок. Странно, подумалось мне, откуда здесь взялся песок, в всей округе не сыщешь и горсти песка, а на пляж, насколько мне было известно, песок завозили самосвалами из карьеров, расположенных за десятки километров от нашего города. Видимо, кто-то не поленился и принес сюда, к роднику, ведро песка. Вокруг наполненной водой впадинки тут и там из земли торчали полузатопленные кирпичи – на них было удобно стоять, в то время как глинистая почва между ними сильно размокала, превращаясь в болотце.

Секунда, и я, рассчитав расположение кирпичей, встал на гимнастический мостик под самый родничок, подставив голову под льющуюся струю, поймал ее ртом и сделал несколько глотков (этот фокус я проделывал неоднократно и прежде), – вода в источнике была холодной и зубы мгновенно занемели. Затем я выпрямился, отфыркиваясь – вода попала в нос и в уши, а Аля, улыбаясь и смеясь, похлопала в ладоши. Затем подошла и балансируя на одной ноге потрогала большим пальцем другой ноги воду и спросила:

– А что, если я стану сюда обеими ногами? Я с непривычки устала от ходьбы босиком, а холодная вода, говорят, бодрит.

– Я надеюсь, от этого ты не превратишься в сосульку, – с улыбкой отозвался я, подавая ей руку и помогая сойти в воду, – иначе мне придется тебя отогревать, а тем временем ваши друзья забеспокоятся и прибегут сюда.

– Отогревать – это как? – Аля произнесла эти слова, опустив голову, затем резко подняла ее, заглянув мне в глаза, а мне показалось, в душу заглянула. Я сглотнул, пытаясь скрыть волнение.

– Дыханием, конечно, – осмелев, ответил я, и она, улыбнувшись, грациозно вышагнула из воды и, отойдя немного в сторону, села в траву.

– А затем, – сказал я, устраиваясь у ее ног, – я бы отнес тебя к озеру на руках.

– Спасибо, Савва, – девушка склонив голову набок одарила меня ослепительной улыбкой. – Я вижу, ты готов ради меня на многое.

«Пожалуй, на все, что в моих силах», – подумал я, чуть не произнеся это вслух.

Мы сидели в густой шелковистой траве под небольшим оливковым деревцем, больше напоминающим куст, я слышал шепот ветра, тихое журчание падающей воды и смотрел на траву у себя под ногами, не решаясь поднять на девушку глаза.

Я был зол сам на себя за неумение завести с Алей интересный разговор, чувствуя банальность и даже пошлость произносимых мною слов, мне очень хотелось выглядеть в глазах этой прекрасной девушки каким-то необычным, особенным.

– А что, эти оливы когда вырастут, станут большими и съедобными? – спросила Альфия, разглядывая мелкие и незрелые плоды деревца.

– Нет, в наших краях они до конца не вызревают, – ответил я. – Наверное, им тепла не хватает.

Отчего-то мне от этих слов стало грустно. Вот так же, наверное, и с моим чувством к Альфие: не успеет оно созреть, перерасти во что-то большее, чем моя влюбленность, может быть в настоящую всепоглощающую любовь, как нам придется расстаться.

Посидев еще некоторое время мы напились воды, затем, наполнив бутылки, отправились в обратный путь; теперь мы шли рядом, рука об руку, но всю дорогу молчали. Аля иногда, словно невзначай, опиралась на мою руку, и в эти секунды мое сердце замирало, затем начинало бешено биться.

Мы принесли ребятам бутылки с водой, и они, встретив нас аплодисментами, повскакивали, завладели бутылками и тотчас опорожнили их. Аля присела на покрывало и рассеянно уставилась на воды озера, словно потеряв ко мне всякий интерес, а я, не желая ее тревожить, остался стоять, будучи еще под впечатлением от нашей прогулки, и тех, совсем незначительных, но, как мне казалось, многообещающих соприкосновений наших рук. Не зная чем себя занять, я огляделся, приметил стоявшую невдалеке Зою и направился к ней. Она, улыбаясь мне, повисла на ободе металлического грибка, который должен был служить зонтиком при натянутом на него тенте; я, пристроившись рядом, поднял ногу на этот ободок, который был чуть выше моей головы, и исполнил некое подобие вертикального шпагата, правда при этом из моих плавок вывалилось «хозяйство», после чего я мгновенно свернул «показательные выступления» и стал стыдливо поправлять плавки, хотя и заслужил аплодисменты, причем уже в третий раз подряд за последние полчаса, правда, теперь лишь от одной Зои. Девушка, хлопая, подмигивала мне и игриво смеялась.

Этот день был пятница, и ребята с девушками, усевшись в кружок, стали планировать свой отдых на ближайшие дни: на этой неделе у тех, кто работал во вторую смену, выходных – редкая удача! – выпадало целых два.

Время в разговорах пролетело незаметно, а когда стрелка часов добралась до половины первого, девчонки и ребята вновь, так же как и вчера, засобирались в студенческий лагерь, и мы в точности повторили вчерашний маршрут, то есть меня всей компанией опять проводили до самого дома, возле которого мы расстались.

А утром следующего дня я в срочном порядке принял у своего напарника бар: Саша, позвонив мне, сказал, что ему необходимо выехать на Украину по делам его «бизнеса», а уже вечером я в белом пиджаке при черной рубашке и белой бабочке трудился за стойкой, обслуживая клиентов; в зале и подсобке с делами управлялась наша новая работница – симпатичная 16-летняя официантка Софочка. К десяти часам вечера наплыв клиентов увеличился, и среди них я стал замечать студентов в стройотрядовских курточках. Я тут же загадал желание, и предчувствие меня не обмануло: в одной из входивших в бар групп молодежи я увидел Алю и Зою и нескольких ребят с ними, среди которых, конечно же, был и Гриша. За столиками к этому времени все места оказались занятыми, и только у стойки, как раз напротив моего рабочего места, еще оставались свободными два высоких стульчика-пуфа.

Ребята расступились и пропустили к ним девушек, а сами встали, сгрудившись вокруг них, словно почетный караул. Альфия с интересом посмотрела на меня, но не узнала сразу, а, приподняв вопросительно бровки, повернулась к ребятам, но все впечатление от нашей встречи испортил, конечно же, Григорий. Он толкнул Зою в спину и сказал громко:

– Ба! Так здесь же наш человек работает! – И, обращаясь ко мне, добавил: – Привет, Савва!

– Здравствуйте, здравствуйте, ребята, – заулыбался я. – Я бесконечно рад что вы наконец меня узнали.

Зойка, мило улыбаясь, сказала:

– Я ужасно рада тебя видеть в этом симпатичном месте. – Она обвела выразительным взглядом помещение бара. – Ты тут, кстати, очень неплохо смотришься.

Я улыбнулся и молчаливым поклоном головы поблагодарил ее, после чего все рассмеялись, причем мне показалось, что и Альфия теперь тоже как-то по-другому на меня смотрит. С большим интересом, что ли, чем прежде, а может, мне это просто показалось. Обе девушки были в выходных, нарядных платьях: Зойка в желтом платье с цветами роз по всему полю, Альфия в белом, однотонном, расклешенном книзу, чем-то похожем на подвенечное. На мгновенье я представил себя в строгом черном костюме при галстуке, стоящим рядом с ней, с этой девушкой неземной красоты, но тотчас это видение испарилось и растаяло – даже в мечтах я не смел надеяться…

Я налил девушкам по бокалу шампанского, а Гриша, передав мне пятилитровую канистру в сумке, – она была с десертным вином, – попросил налить в несколько стаканов – для него и ребят.

Присутствие Али затрудняло мне работу: во-первых, от нее невидимыми волнами исходило какое-то особое, по-женски притягательное обаяние, заставляющее всех вокруг и особенно мужчин глазеть на нее и улыбаться чаще обычного; во-вторых, я и сам вот уже третий день находился под гипнозом ее прекрасных глаз; а в-третьих, внимание к ней окружающих начинало меня раздражать. Тем более, что сегодня Альфия была не столь сдержанна и молчалива как прежде: она вместе с другими заразительно смеялась, шутила сама, и даже кокетливо постреливала глазками по сторонам. Зойка, в свою очередь, то и дело пыталась завладеть моим вниманием, то спрашивая о чем-нибудь, или просто трогая меня за рукав, я вежливо ей отвечал, рассеянно улыбался, а сам при этом не отводил взгляда от Али.

После шампанского девушки потребовали коктейль, а распробовав его, – а я, естественно, похвастал, что этот коктейль моего собственного производства, – стали нахваливать его, а заодно и меня в придачу. Для усиления эффекта я сообщил девушкам, что этот коктейль всего неделю назад был утвержден министерством торговли как авторский, за что был вознагражден восторженными улыбками.

Незаметно время перевалило полночный рубеж и публика постепенно стала расходиться, ушли и ребята-студенты, оставив Зою и Алю под патронажем Григория, причем инициатором этого выступала, как мне показалось, Зоя. Я запер сейф и кассу, оставив Софу-официантку саму разбираться с горами немытой посуды, а мы вчетвером, выйдя на улицу, отправились пешком в студенческий городок, расположенный примерно в получасе ходьбы от бара. Зоя и Аля шли, как обычно, впереди, мы с Гришей – несколькими шагами позади, в руке он нес сумку с заметно полегчавшей к этому времени канистрой.

Дорогой мы продолжали веселиться, затем стали гоняться друг за другом, толкались, шутили и смеялись, и вскоре миновали дом, в котором жила моя мама. Мама, будучи в отпуске, находилась сейчас на одном из курортов Кавказа, ее квартира пустовала и ключ от нее находился у меня в кармане, но я даже не посмел заикнуться перед компанией, что у меня есть свободная жилплощадь – это означало бы, как я понимал, собственными руками уложить Альфию с Гришей в постель, а уж Зойка, я был уверен в этом, постаралась бы, чтобы именно так все и произошло и она осталась наедине со мной. К тому же я до сих пор не знал, в каких отношениях находятся Альфия и Григорий, и мое тайное желание оказаться наедине с Алей шло, как мне представлялось, вразрез с желаниями всех остальных.