Текст книги "Нагадай мне любовь"

– Они должны быть здесь, – бормотал Иларио себе под нос.

Питер начал понимать, что его друг обманулся в своих ожиданиях. Но его не особенно тянуло смотреть на цыганские пляски, поэтому он не огорчился. Он заметил неподалеку столики кафе под открытым небом и решил в ожидании Иларио пропустить стаканчик местного вина.

3

– Прошу вас, сеньор, не откажите бедной цыганке, подайте несколько песо на хлеб, – проговорил за его спиной по-испански девичий голос.

Питер в достаточной степени понимал язык, чтобы сразу осознать, о чем его просят, несмотря на то, что девушка говорила с явным акцентом. Он медленно обернулся, насмешливо думая про себя, что цыгане, в поисках которых ушел Иларио, не заставили себя долго ждать.

Его глазам предстала весьма живописная группа. Непосредственно рядом с ним стояла невысокая маленькая цыганка, почти девочка, с большими черными глазами на худеньком личике и спутанными темными волосами. Она протягивала к Питеру руку и умоляюще смотрела на него, приговаривая что-то на своем ломаном испанском.

Сразу за ней стояла другая, повыше и постарше. Она куталась в красный платок, и в сгущающихся сумерках Питер не мог разглядеть ее лица. Вокруг девушек прямо на дороге расселись несколько малышей от трех до семи лет с перепачканными физиономиями. Откуда взялась вся эта толпа, Питер сказать не мог. Скорее всего вынырнули из ближайшего подъезда, когда он остался в одиночестве.

– Сеньор, не откажите бедным детям, подайте им немного на хлеб и воду, – снова сказала просительница. Похоже, только это она и умела говорить.

Питер улыбнулся и полез в карман. Он вытащил несколько долларовых купюр и сунул их цыганочке, ошеломленной такой неслыханной щедростью. Она залепетала жалкие слова благодарности, но тут вмешалась ее старшая подруга. Откинув платок в сторону, девушка вышла из тени. Свет уличных фонарей осветил ее лицо.

– О, благородный сеньор, – произнесла она нараспев. Ее испанский был безупречен. – Вы такой богатый и щедрый. Пусть удача всегда сопутствует вам. Если вы не пожалеете еще немного денег для бедной цыганки, то я расскажу вам вашу судьбу…

Питер стоял, как завороженный, и не мог оторвать глаз от лица девушки. Она была также черноволоса и черноглаза, как и все остальные, но даже при свете фонаря было заметно, что ее кожа намного светлее. Огромные глаза под черными бровями, правильный овал лица, водопад пушистых волос, закрывающих плечи, изящно очерченные губы. Все эти Питер скорее охватил внутренним зрением, чем увидел глазами. Эта девушка отличалась от других также, как породистый арабский скакун отличается от ломовых кляч.

– Вы не пожалеете, сеньор, – продолжала девушка мелодичным голосом, а Питер по-прежнему не мог вымолвить ни слова. Прекрасная цыганка была похожа на сновидение, и он никак не мог прийти в себя.

Девочка, которая обратилась к нему первой, тихонько засмеялась, и это привело его в чувство. Еще не хватало, чтобы эти дети над ним стали потешаться! Он поджал губы и снова полез в карман.

– Я не верю в гадания, малышка, возьми это просто так, – заявил он сердито, протянув прекрасной цыганке еще несколько долларов.

Но девушка проворно отдернула руку. На ее тонком запястье звякнули браслеты.

– А я не принимаю милостыню, прекрасный сеньор, – произнесла она медленно. – У простой цыганки тоже есть гордость.

Питер снова невольно отметил, что она говорит очень красиво и правильно. Ее голос не имел ничего общего с гортанными выкриками, которыми обменивались играющие в пыли чумазые дети. Все в этой девушке было прелестно, и непонятно было, как она оказалась среди цыган.

– Дайте мне посмотреть на вашу ладонь, сеньор, – настаивала она.

Она протянула Питеру руку, и он поразился ее размерам. Для такой высокой девушки у нее были очень тонкие запястья и маленькая ладонь с изящными хрупкими пальчиками. Питер с видимой неохотой подал цыганке руку, хотя внутри у него все сжималось от желания ощутить ее прикосновение.

Девушка склонилась над ней и принялась водить пальцем по его ладони.

– О, да вы очень серьезный сеньор, – произнесла она через минуту, кинув на Питера пытливый взгляд. – Я вижу деньги. Очень много денег. Тяжело, наверное, все время думать только о них?

Издевка сквозила в ее словах, и Питер чуть не отдернул руку. Но ему ужасно не хотелось разрывать хрупкий контакт. Ладонь девушки была на удивление мягкой и прохладной, и Питер желал, чтобы она как можно дольше не отпускала его руку.

Обычные цыганские трюки, сказал он себе. Ей тяжело будет провести меня, несмотря на ее чудный голосок. Пусть не надеется, что это произведет на меня впечатление. По моей одежде нетрудно догадаться, что я далеко не беден. Посмотрим, что она скажет дальше.

– Вижу несчастную любовь, – продолжала цыганка, время от времени поглядывая на Питера. – Очень сильную, но в далеком прошлом.

Питер поморщился. О любом взрослом мужчине можно почти со стопроцентной точностью сказать, что у него в прошлом была несчастная любовь. Но так велико было очарование гадалки, что он по-прежнему молча внимал ее «откровениям».

Шарлатанство чистой воды, вертелось у него в голове. Зачем я ее слушаю?

– Но ваша жизнь еще не началась, – продолжала цыганка. – Я вижу, что вас ожидает любовь…

Она резко выпрямилась и посмотрела Питеру прямо в глаза.

– И у вас обязательно все будет хорошо. И в делах, и в любви. Если только у вас хватит ума держаться подальше от этого отвратительного сеньора, с которым вы сюда приехали…

Плохо сдержанная злоба прозвучала в мелодичном голосе девушки. Питер уже собрался спросить ее, что она имеет в виду, как их беседа совершенно бесцеремонным образом была прервана.

– Пошли вон отсюда, грязные цыганята! – раздался грозный оклик Иларио.

Как гневный дух он внезапно появился рядом с Питером. Дети, взвизгнув, разбежались в разные стороны. Девочка-цыганка робко отступила назад, но видя, что ее спутница не двигается с места, не посмела убежать.

– Убирайся вон, чтоб я тебя тут больше не видел, – грозно проговорил Иларио. – Постыдилась бы приставать к мужчине на улице!

Гадалка не спускала с него глаз и не шевелилась. Казалось, она не слышит Иларио. Питер смотрел то на нее, то на своего друга. Он никогда не видел Иларио таким разозленным. Было удивительно, что его приятель, так высоко ценивший женскую красоту, относится к прекрасной цыганке с такой ненавистью. Но еще более удивительно было то, что глаза цыганки горели не меньшим гневом. Если бы взгляды обладали способностью испепелять, Иларио был бы сожжен дотла.

– Пойдем отсюда, Педро, – хрипло сказал Иларио и потянул за собой друга. – Не стоит связываться с этими грязными цыганами. Им ничего не стоит обмануть тебя и вытянуть у тебя все деньги. Не надо было тебе отвечать этой девице…

Иларио говорил по-английски, но Питера не оставляло ощущение, что девушка понимает, о чем идет речь. Ее глаза презрительно сузились, и как только Иларио закончил говорить, она произнесла несколько отрывистых слов на неизвестном Питеру наречии.

Иларио дернулся, словно его ударили хлыстом. Он сжал кулаки, и Питеру на секунду показалось, что он готов броситься на беззащитную девушку.

– Пойдем отсюда, – повторил Питер просьбу Иларио и положил другу руку на плечо.

– Да, конечно.

С видимым усилием Иларио отвернулся от девушки, вызывавшей у него такую антипатию, и быстро зашагал в сторону здания. Питер последовал за ним, но не удержался и оглянулся один раз на цыганку. Она стояла на том же месте и смотрела им вслед. Питер поежился – столько ненависти было в ее взоре, устремленном на Иларио. Он и не подозревал, что такие красивые глаза способны выражать подобные чувства.

– Черт бы побрал эту ведьму, вот уж не думал, что встречу ее здесь, – ругался про себя Иларио, поднимаясь по расшатанным ступенькам здания импровизированного цыганского театра.

Ему удалось выяснить, что сегодня будет представление для избранных, поэтому афиши и не висят в городе. Естественно, уважаемый сеньор Иларио Мендес входил в их число, и его любезно снабдили билетами за довольно большую сумму. Но Иларио никогда не смущали расходы, когда речь шла об удовольствиях.

– А что это за представление для избранных? – полюбопытствовал Питер, когда Иларио рассказал ему о своих поисках.

Больше всего ему хотелось расспросить друга о причинах его гневного взрыва в отношении маленькой цыганки, но он видел, что Иларио весь кипит и благоразумно решил отложить обсуждение этого вопроса до более удобного момента. Хотя его сжигало любопытство. Что произошло между Иларио Мендесом и этой красавицей в прошлом? Несомненно, ответ мог быть только один – когда-то Иларио увлекся красавицей, и роман этот имел весьма печальное завершение. Питер был хорошо знаком с распутностью дона Иларио и не сомневался, что тот не мог пропустить столь примечательную женщину. Но откуда такая ненависть? Питер терялся в догадках и хотел узнать о цыганке как можно больше…

Иларио и Питер вошли в небольшой полутемный зал. Там пахло сыростью, и Питер невольно поежился.

– Да, не самое привлекательное местечко, – засмеялся Иларио, от которого не ускользнул жест друга. – Но представление стоит того.

Они сели в импровизированную ложу, отделенную от основного зрительного зала куском подозрительной тряпки. Питер поерзал на шатком стуле.

– А вот этого лучше не делать, – хохотнул Иларио. – Я однажды с него свалился…

Питер замер на месте. Трудно было понять, что привлекало Иларио, обычно столь внимательного к вопросам комфорта и качества, в этом зальчике.

Несмотря на то, что в зале было темно, можно было увидеть, что он переполнен. Большинство зрителей составляли мужчины средних лет весьма представительной наружности, и Питер вспомнил слова Иларио о том, что сегодня будет представление для избранных зрителей.

Интересно, будет ли в нем участвовать та гадалка? – невольно подумал он, сознавая, что очень хотел бы увидеть эту девушку еще раз.

Загорелся единственный прожектор. Убогость сцены и занавеса не могла не поражать. Питера не покидало ощущение, что он находится в провинциальном театрике конца прошлого века, где актрисы шли на все, чтобы эпатировать и привлечь публику мужского пола.

Заиграла громкая музыка, протяжная цыганская мелодия. На сцену вышли шесть темноволосых девушек в цветастых юбках и принялись кружиться, вскидывая время от времени вверх стройные ноги. Гадалки среди них не было. Питер ощутил мучительное разочарование. Видимо, мысли Иларио вертелись вокруг того же самого предмета, хотя и носили противоположный характер.

– Слава Богу, она не стала выступать, – с облегчением пробормотал он себе под нос и вытер пот со лба.

Питер покосился на друга. Он расслышал слова Иларио и пообещал себе, что обязательно выяснит, что скрывается за столь странной неприязнью к красивой цыганке.

Цыганки доплясали свой зажигательный танец, который, впрочем, показался Питеру затянутым и скучным, так как его мысли были заняты одной-единственной девушкой.

Танцы следовали один за другим. Что-то было красиво, что-то не очень, но зрители с энтузиазмом встречали всех. Особенные восторги вызывали моменты, когда танцовщица оголяла то точеное плечико, то загорелую ножку. Питер с неудовольствием начал понимать, что Иларио завлек его на заурядное шоу стриптиза. Судя по реакции зрителей, все шло к тому.

Питер хотел предложить Иларио уйти, но тот искренне наслаждался незатейливым представлением. Ладно, хмуро решил про себя Стентон. Больше я не пойду у тебя на поводу. Завтра же уедем в Алаведру. Хватит. Мы и так слишком задержались в Мадриде…

Иларио пробормотал ругательство сквозь зубы, и мрачный ход мыслей Питеры был нарушен. Стентон посмотрел на сцену и затаил дыхание. Прямо перед ним, на ярко освещенном пятачке стояла его гадалка. На девушке было плотно облегающее длинное красное платье, расходящееся книзу свободными волнами. Ее густые черные волосы были распущены, лишь одинокая алая роза украшала их. Девушка стояла, не шевелясь, гордо оглядывая зал, и зрители, которые только что громко выкрикивали одобрения в адрес смелых танцовщиц, замерли в немом восторге.

За кулисами негромко заиграли на гитаре. Девушка повела головой и чуть тряхнула волосами. У Питера перехватило дыхание. Девушка медленно подняла руку. Длинный рукав упал, обнажив тонкую смуглую руку до локтя. Гитара умолкла. Целую минуту стояла такая тишина, что можно было расслышать прерывистое дыхание особенно впечатлительных зрителей. Потом невидимый музыкант со всей силы ударил по струнам, и изящное тело девушки изогнулось в страстном танце.

Питер никогда не видел ничего подобного. Казалось, что музыка и танцовщица – две части единого целого. Каждый жест девушки завораживал. Словно сгусток пламени метался по сцене, сводя с ума плавным ритмом своих движений.

Гитара смолкла, и прекрасная танцовщица замерла. Ни тени усталости не было заметно в ней. Она медленно обвела притихший зал взглядом, немного задержавшись на ложе, в которой сидели Питер и Иларио. Сердце Стентона подпрыгнуло, когда цыганка посмотрела на него. Но вот она уже перевела глаза на Иларио, и Питера снова поразило выражение ненависти, мелькнувшее на ее лице. Иларио подался вперед и стиснул кулаки. Питеру на мгновение показалось, что он собирается прыгнуть на сцену. Неприятное чувство охватило Стентона, и он не сразу понял, что это ревность. Между этими двоими явно что-то было. Вражда ли, любовь ли – неважно. Что-то, где ему не было места…

– Пошли отсюда, – прошипел Иларио, поднимаясь. – Здесь не так интересно, как я предполагал.

– Погоди. – сказал Питер, даже не думая вставать. – Я хочу досмотреть представление до конца. Иначе зачем мы тащились в такую даль?

Иларио посмотрел на него сверху вниз и криво усмехнулся.

– Как хочешь. Но должен тебе сказать, что она больше танцевать не будет.

Питер покраснел. Хорошо еще, что было слишком темно, чтобы Иларио смог это увидеть.

– Не понимаю, о ком ты говоришь, – сказал Питер с показным равнодушием.

– Не притворяйся, – резко перебил его Иларио. – Я же вижу, какое впечатление произвела на тебя эта мерзкая цыганка…

Этого Питер уже не мог вынести.

– Объяснись, – с угрозой сказал он, вставая.

Громкая музыка заглушила ответ Иларио. На сцене снова выбежали девушки и принялись залихватски отплясывать. Несколько секунд мужчины простояли молча, враждебно глядя друг на друга. Иларио опомнился первым.

– Прости меня, – выдохнул он. Черты его лица расслабились. – Не знаю, что на меня нашло. Давай уйдем отсюда, и я все тебе объясню.

– Хорошо, – смягчился Питер.

И как ни хотелось ему остаться и подождать, не появится ли снова черноволосая танцовщица, он послушно последовал за Иларио.

– Мне не следовало тащить тебя в такую даль, чтобы показать третьесортное выступление, – небрежно заметил Иларио, когда они мчались по направлению к Мадриду. – Прости за испорченный вечер.

Питер едва сдержал усмешку. Кажется, его друг напрочь позабыл про свое обещание рассказать, в чем дело. Ничего, ему нетрудно будет напомнить ему…

– Я не считаю, что вечер испорчен, все было неплохо, – произнес Питер. – А та цыганка, которая попыталась мне погадать, танцевала лучше всех. Не понимаю, с чего ты взъярился на бедную девушку…

– С этими цыганами надо держать ухо востро. Иначе не оберешься хлопот, – с горечью сказал Иларио. – Однажды мой отец пострадал от рук одной из таких Кармен. Неизвестно, чем могла бы закончиться та история, если бы не мать. Ей удалось спасти отца от многих глупостей.

– И тем не менее ты повез меня сегодня к цыганам, – напомнил ему Питер.

Иларио досадливо поморщился.

– Я не ожидал, что она вернулась, – честно признался он.

– Она?

– Та девица, которая пристала к тебе с гаданием. Скажу сразу – гадать она не умеет. Только вытягивает деньги из доверчивых простаков, которые покупаются на ее смазливое личико. На тебя она ведь тоже произвела впечатление.

– Красивая девушка, – сдержанно ответил Питер, представив себе гордые черты цыганки.

– Еще бы, – хмыкнул Иларио. – И она прекрасно знает, как пользоваться своими внешними данными. Я был уверен, что после одной гнусной истории она давно уехала из Испании. Тем более, что находилось немало желающих посодействовать ей в этом. И вот на тебе, неожиданная встреча.

– По-моему, ты придаешь этой несчастной девушке слишком большое значение, – со смехом сказал Питер. – Она всего лишь заурядная танцовщица, а ты выставляешь ее демоном.

Все внутри Питера сжалось, когда он произносил эти слова. Возможно, прекрасная цыганка и была демоном из преисподней, но уж заурядной танцовщицей ее точно нельзя было назвать.

– Если бы ты видел, что вся твоя жизнь летит в тартарары из-за заурядной танцовщицы, ты бы и не такое говорил! – воскликнул Иларио. – Эта девица – чудовище, и меня очень беспокоит, что она снова так близко от Мадрида. Лично я предпочел бы, чтобы она навсегда исчезла.

– Не переживай, Иларио. У меня сложилось впечатление, что у сеньориты не больше желания встречаться с тобой, чем у тебя с ней.

– Будем надеяться, что это так, – буркнул Иларио. – Потому что если эта дрянь опять приблизиться к моей семье, ей не поздоровится. Я был слишком снисходителен к ней тогда, в этот раз пусть не ждет пощады!

Питер решил, что пора оставить эту тему. Кое-что ему удалось выяснить, и этого было достаточно, чтобы потерять к цыганке интерес. Какая разница, что движет чувствами Иларио – справедливое негодование или отвергнутая любовь. Главное, что эта девица не стоит того, чтобы думать о ней. И Питер откинулся на спинку сиденья и стал молча наблюдать за мелькающими мимо огнями других машин.

4

Дон Диего Мендес был чрезвычайно рад видеть американского друга своего сына в Алаведре. Он энергично тряс руку Питера, приветствуя его в поместье. Диего приятно улыбался, и Стентон видел, что Иларио очень похож на своего отца.

– Я так рад, что Иларио удалось уговорить вас навестить нас в нашем скромном доме…

Сеньор Мендес явно прибеднялся. За свое поместье ему не пришлось бы краснеть и в присутствии самых богатых людей мира. Необыкновенная красота Алаведры произвела неизгладимое впечатление на Питера. Скромный во всем, что касалось его личных потребностей, он тем не менее не мог не оценить роскошь и удобства, которыми Диего Мендес окружил себя и свою семью.

– Здесь безумно красиво, – признавался он Иларио, когда тот водил его по Алаведре.

Комната, которую гостеприимные хозяева отвели гостю, выходила окнами на лес. Питер мог быть уверен, что здесь ему удастся как следует отдохнуть. Даже шум предстоящих празднеств не донесется до него.

– Меня удивляет, как мы могли потратить столько времени в Мадриде, – честно сказал он Иларио, когда они сидели на террасе с послеобеденным коньяком. – Если бы у меня был такой дом, я бы никогда не покидал его.

– Ты забываешь, что это не мой дом, а моего отца, – справедливо возразил Иларио, сделав большой глоток. – И потом, сидеть все время в четырех стенах скучно. Жизнь так интригующе прекрасна…

Иларио взболтал коньяк.

– Но надо признать, что мой отец понимает толк в комфорте, – проговорил он с улыбкой. – И в развлечениях тоже. Праздники в Алаведре это нечто незабываемое. А уж этот… Ты не пожалеешь, что поехал со мной.

– Будет много гостей?

– Много? – фыркнул Иларио. – Не то слово. Любое другое поместье развалилось бы на куски из-за такого количества народа. Но только не Алаведра. При небольшом усилии здесь даже можно будет найти укромный уголок… Ты меня понимаешь?

Питер кивнул. Иларио по-прежнему не оставлял надежды сосватать другу какую-нибудь красотку. Но Стентону было тяжело настроиться на легкомысленный лад. Авансы, которые ему раздавали в Мадриде страстные испанские знакомые Иларио, не волновали его душу. А Питер был уверен, что иначе не стоит завязывать никаких отношений.

Иларио втихомолку посмеивался над стойким другом, но порой задавал себе вопрос, а не является ли его поведение изысканным способом привлечения внимания? Ведь на самом деле холодность Питера только подстегивала женщин, и Иларио видел, что многие из них интересовались им только потому что, он не интересовался ими.

Надо будет мне попробовать, размышлял Иларио. Иначе главным героем на празднике будет Питер, а не я…

Наконец наступил долгожданный день. Питер ожидал, что в поместье поднимется невероятная суматоха. Но к его великому удивлению все приготовления совершались бесшумно и незаметно. Невидимая рука Диего Мендеса управляла всем. Механизм приема гостей в Алаведре был отлажен до такой степени, что со стороны казалось, что в поместье ничего не происходит.

Донья Лусия, жена Диего и мать Иларио, высокая статная испанка с начинающими седеть волосами, степенно расхаживала по поместью, но ничто не ускользало от ее взгляда, кажущегося ленивым и равнодушным.

Этот праздник в Алаведре должен стать особенным. Когда донья Лусия вспоминала о том, что послужило тому причиной, она с трудом удерживала горестный вздох. Как будто она мало страдала! Небеса вновь и вновь испытывают ее терпение. Ничего, она стойко примет все и останется собой – доньей Лусией Мендес из Алаведры.

Донья Лусия прошла в свой будуар и присела к зеркалу. Темные круги под еще красивыми и выразительными глазами говорили о бессонной ночи. Женщина взяла щетку и принялась расчесывать густые волосы. Через несколько часов начнут приезжать первые гости, и ей как хозяйке дома надо будет встречать каждого. Хорошо хоть это не традиционный званный ужин, когда она должна стоять у дверей и приветствовать гостей. Обстановка этого праздника всегда была более неформальной, и это радовало донью Лусию.

– Сеньора, доложили о приезде дона Эдуардо, – сообщила ей маленькая горничная, которая несмотря на свой скромный вид, была весьма бойкой молодой особой.

– Иду.

Донья Лусия встала. Раз только что позвонил привратник, следовательно, минут через двадцать можно ожидать первого гостя. Для Лусии Мендес праздник официально начался.

Питер удивился тому, что Иларио не принимает участия в торжественной церемонии приема гостей.

– А зачем? – равнодушно пожал плечами Иларио. – Я всех увижу вечером на балу. К чему создавать себе лишние сложности?

– Разве твой отец не настаивает на том, чтобы ты был сейчас вместе с ними?

– Нет, – рассмеялся Иларио. – По правде говоря, мой отец уже давно не на чем не настаивает. Он формальный глава семьи, я – фактический. И только я решаю, где и что я буду делать. К тому же…

Иларио понизил голос и наклонился к Питеру.

– Моя драгоценнейшая мамочка горит желанием сосватать меня с кем-нибудь, поэтому мне лучше держаться от нее подальше на этом празднике. Иначе она перезнакомит меня со всеми незамужними девушками.

– А разве не этого ты добиваешься? – насмешливо спросил Питер.

– К сожалению, ее и мои понятия о женской красоте не совпадают, – вздохнул Иларио. – А то я бы обязательно воспользовался ее помощью.

Таким образом, и Питер, и Иларио весь день провели вдали от прибывающих гостей. Вечером должен был состояться бал, открывающий череду многодневных развлечений, и там-то Иларио и намеревался представить всем своего американского друга.

Вечером они спустились на первый этаж в бальный зал. Питер, всегда избегавший многолюдных светских сборищ, был поначалу ослеплен пышными туалетами женщин и блеском их драгоценностей. Иларио же чувствовал себя как рыба в воде. Он непринужденно заговаривал с гостями, целовал женские руки, рассыпался в комплиментах и дружески трепал по плечу старых знакомых. Питер ощущал неловкость. Ему казалось, что все взгляды устремлены на него, и что все эти блестящие женщины с усмешками разглядывают его смокинг. Питер не привык носить такую одежду и не сомневался, что окружающие замечают это и посмеиваются над ним.

Однако он ошибался. Повышенное внимание дам объяснялось отнюдь не насмешками над его внешним видом. Скорее, наоборот. Привлекательный американец был замечен и одобрен. Не одна гостья заинтересованно спрашивала себя, а кто такой этот высокий красивый мужчина со светлыми волосами, которого она никогда не встречала у Мендесов.

Иларио искренне отвечал на все вопросы, касающиеся Питера Стентона, и полученная информация лишь подстегивала интерес гостей. Богатый влиятельный холостой американец? И к тому же красивый и застенчивый? Испытавший разочарование в любви? Многие тут же почувствовали желание проверить, насколько далеко это разочарование пустило корни в сердце Питера.

– Ты пользуешься успехом, – вскользь заметил Иларио. – Все местные красавицы хотят познакомиться с тобой.

Питер пожал плечами. Он немного освоился, неловкость постепенно покидала его. Он отметил, что на балу в Алаведре присутствуют действительно прекрасные женщины. Но его внимание больше привлекала группа серьезных мужчин, окруживших Диего Мендеса. Наверняка там ведутся разговоры поинтереснее, чем женская болтовня о мужчинах и чувствах. Питер напомнил Иларио о его обещании познакомить его с элитой бизнеса Испании.

– И охота тебе думать сейчас о делах, – презрительно скривился Иларио. – Я все понимаю, но на балу надо флиртовать, а не думать.

– Я не особенно расположен к флирту сейчас, – проговорил Питер.

– А когда ты к нему расположен? – хохотнул Иларио. Он уже успел воздать должное прекрасным винам Алаведры и был настроен на легкомысленный лад.

Питер нахмурился. Он чувствовал, что громкий голос Иларио и его развязная манера привлекли внимание нескольких дам, стоявших неподалеку. Ему совсем не хотелось оказаться втянутым в бессмысленную светскую беседу, и он, взяв Иларио под локоть, буквально потащил его за собой на большой балкон. К счастью, там никого не было, и Питер мог говорить в полный голос, не опасаясь быть услышанным.

– Я буду очень благодарен тебе, Иларио, если ты позволишь мне проводить время по своему усмотрению. Глупо упускать возможность познакомиться с приятелями твоего отца…

– Приятелями моего отца? – усмехнулся Иларио. – В этом мире у него нет приятелей. Все они готовы вцепиться ему в глотку, как только увидят для этого подходящий момент. Волчья стая они, а не приятели.

– Тем не менее, они ведут дела вместе, – проговорил Питер, несколько ошарашенный словами Иларио. Раньше он не замечал в друге подобной горечи.

– Да, – согласился испанец. – но при первой же возможности они столкнут его в пропасть. Если бы не я…

Иларио запнулся. Он был не до такой степени пьян, чтобы не сознавать, что он говорит. Никогда раньше он не посвящал Стентона в проблемы своей семьи. Может быть, как раз сейчас наступил подходящий момент?

– Бизнес есть бизнес. Подразумевается, что каждый участник игры руководствуется своей выгодой, – осторожно сказал Питер.

Он не собирался выпытывать у Иларио, что тот имеет в виду. Сам расскажет, если сочтет нужным.

– Но без доверия и надежности ничто не может существовать. Нельзя все время подозревать людей, которые работают бок о бок с тобой…

Иларио горько рассмеялся.

– Тебе повезло, Питер. Тебе пока не довелось испытать худшего разочарования – знать, что тебя предают те, кого ты считал лучшими друзьями. Все эти люди, которых ты только что видел рядом с моим отцом, когда-то были его приятелями и партнерами, а потом злейшими врагами. Теперь они снова толпятся вокруг него, потому что кризис миновал, но я уверен, что он не забыл то время, когда они стремились утопить его. И они тоже о нем помнят.

Питер слушал, не перебивая.

– Несколько лет назад состояние отца оказалось под угрозой, – продолжал Иларио. – Не буду говорить о причинах, слишком противно вспоминать. Скажу только, что он стал жертвой позорного шантажа и был вынужден выплачивать крупные суммы денег. Один из его партнеров узнал об этом и вместо того, чтобы помочь отцу, попытался вытеснить его из их совместной компании. Другие поддержали его, и отец остался в одиночестве. Это было страшное время… Но мы все выдержали. Диего Мендес лишь пошатнулся, но не рухнул, и теперь он снова богат и влиятелен. И все эти люди сидят у его ног и с жадностью ожидают его подачки.

– Всякое бывает в жизни, – тихо заметил Питер. – Иногда приходится поступать не совсем честно.

– Я уверен, что ты никогда бы так не сделал! – с горячностью воскликнул Иларио. – Ты бы не отвернулся от друга в беде!

– Спасибо, – улыбнулся Питер. – Но это еще не значит, что я откажусь от выгодного партнерства с людьми, о которых ты говорил только что.

– Ах, да, я и забыл, – скривился Иларио, – что вы, американцы, ставите бизнес превыше любых сантиментов. Только деньги имеют для вас значение.

– Ты ошибаешься, – возразил Питер. – Если мы в первую очередь руководствуемся не чувствами, а разумом, это не значит, что мы готовы простить подлость и предательство ради выгоды. В любом случае надо думать о будущем, о том, что целесообразно…

– Ох, Педро, как же ты меня удивляешь! – захохотал Иларио. – Я надеялся расшевелить тебя нашей испанской жизнью, а ты еще больше ушел в свою скорлупу. Неужели ты никогда не думаешь об удовольствии, а только о целесообразности? Я бы умер от скуки!

Питер прикусил язык. Реакция импульсивного испанца была вполне понятна. Ему больше не следует философствовать в присутствии Иларио. Предки Мендеса тратили баснословные состояния на произведения искусства и красивых женщин, проводили время в кутежах и празднествах, а предки Питера трудились, не щадя себя, читали Библию и откладывали деньги для потомства. Им было тяжело понять друг друга.

– Знаешь, мне интересно было бы посмотреть на влюбленного Питера Стентона, – продолжал Иларио со смехом. – Как бы ты ухаживал за своей избранницей? Стал бы совершать ради нее безумства или просто описал бы ей размеры своего состояния?

Питер вспомнил, как проводил ночи под окнами Рози О’Тул, и невольно покраснел.

– Мне трудно представить себе женщину, ради которой можно совершить какое-нибудь безумство, – сдержанно произнес он. – Все эти современные очаровательницы, помешанные на салонах красоты и показах мод, совершенно не прельщают меня.

– Ты слишком строг к бедняжкам, – засмеялся Иларио. – Иногда безумство стоит совершить ради него самого, а не ради женщины. Но я обещаю познакомить тебя с той, ради которой тебе захочется перевернуть весь мир. Если, конечно, такая женщина вообще существует на свете.

– Ты слишком много на себя берешь, – покачал головой Питер.

Перед его мысленным взором предстала танцующая цыганка. Разве что ради такой женщины… Но наверняка она столь же невежественна и глупа, как и большинство своих товарок и озабочена лишь количеством денег в карманах очередного поклонника. Нет, от подобных женщин лучше держаться подальше, чтобы избежать окончательного разочарования.