Текст книги "Как Личи Ности искала дом. Сказка"

Как Личи Ности искала дом
Сказка
Александр-А-Тарасенко

© Александр-А-Тарасенко, 2017

ISBN 978-5-4490-0067-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Страшик

Однажды курносая Личи Ности с рыжими косичками и брызгами из веснушек потерялась в большом и угрюмом городе Осознанске. Она шла по храпящим улицам, когда в некоторых домах ещё был виден тёплый и уютный свет. Она шла мимо насупившихся небоскрёбов. Мимо укутавшихся в темноту витрин с манекенами и без. Она шла мимо истеричных пабов, которые то и дело выплёвывали хмельных людей. Она давно потеряла след своего дома и теперь с любопытством и тревогой брела, повинуясь своим шкодливым глазам. Она была маленькая, но росла ежеминутно. С каждым пройденным переулком, перекрёстком, распутьем, зданием её большие глаза наполнялись знанием, а на теле появлялись маленькие царапинки и шрамики, которые быстро заживали. Дорога была бесконечна и она уже не знала, ищет старый или новый дом. Ночь украла луну и Личи подумала: «А может мне найти убежище на ночь? Ведь так печально, когда нет своего окна. А ведь если ты зажжёшь свет, то кто-то может согреться его теплом. Да! Точно! Я не могу позволить кому-то быть таким же одиноким. Решено!». И Личи бодро пошла, искать убежище на ночь. Она всматривалась в вывески на домах, но нигде не было видно нужного места. Вдруг у одного из тёмных переулков показалась тень в месте, до которого не дотягивался свет уличного фонаря. Тень всё росла и росла. И настолько стала выпирать из переулка, что Личи стало тесно. У неё перехватило дыхание, и она испугалась. Она смотрела на тень широко раскрытыми глазами и ждала, что же произойдёт дальше. Тень заговорила с Личи: «Здравствуй маленькая девочка. Меня зовут Страшик. Давно за тобой наблюдаю, и кажется, знаю, чего ты хочешь». Личи удивилась, ведь они не были знакомы, а как Страшик мог знать чего она хочет, если они никогда не радовались вместе и не думали друг о друге во время разлуки? Она недоверчиво спросила: «Чего же я хочу?». «Ты хочешь найти убежище, чтобы спрятаться там от одиночества. Ты боишься завтрашнего дня, потому что не знаешь, какой он будет и принесёт ли успокоение и встречу с новыми друзьями. У меня есть подходящее место, маленькая девочка, если впустишь и станешь моим другом, будешь советоваться со мной, тогда получишь это убежище навсегда». Личи посмотрела в глаза Страшику и от этого он немного уменьшился. Она подумала: «А ведь Страшик тоже боится. Он боится, что будет одинок. Что станет не нужен. Я думаю, что мы можем быть друзьями, но надо научить его дружить». Тень заколыхалась от волнения, потому что почувствовала мысли Личи. Страшик хотел быть опекуном маленькой девочки, но сейчас всё могло развернуться на сто восемьдесят градусов. И чтобы не терять власти над девочкой тень сказала: «Ну, так мы пойдём в это убежище? Там спокойно и уютно». Личи не сопротивлялась и пошла за тенью. А та скользнула в трещину у основания дома, который был давно забыт в тёмном и тихом переулке. Как только Личи приблизилась трещина, расширилась. Личи прикоснулась к бархатной темноте, и её втянуло внутрь. Она оказалась в странной комнате с тысячей углов, которые утверждали, что они не углы. Там были окна, в которых виднелись замысловатые пейзажи, но, ни одного окна нельзя было открыть. Можно было открывать только пейзажи. Там были разные предметы без названий и названия, которые грустно покачивались во мгле из-за того что у них не было ещё предмета. Там были Хрупкогрязики. Страшик сказал, что они могут жить только здесь, так как в обычном мире для них нет места. Никто их не использует и не думает о них. А в этом убежище скрываются только такие вещи. Личи увидела одного Хрупкогрязика. Он стоял в стороне от других. Тогда Личи подошла к нему. Из глаз Хрупкогрязика падали снежинки и тут же таяли, оставляя на полу узор. Личи спросила его: «Почему ты снежишь малыш?». Хрупкогрязик ответил: «Я бесполезен. Я не могу сделать ничего полезного, потому что у меня нет рук. Я не могу любить, потому что у меня нет сердца. Я проживу только один день, и после меня не останется ничего». Личи задумалась о его словах. Её мудрая гримассочка озарилась светом и она ответила: «Но ведь что бы любить не нужно рук и сердца. Поэтому ты можешь любить. Даже бессердечные люди это умеют делать по-своему. А что может быть полезней любви? Разве одного дня недостаточно для того чтобы тебя кто-то полюбил? Ты боишься того чего нет. Не бойся». А затем Личи подставила свою тёплую ладонь, и Хрупкогрязик неуклюже забрался на её ладонь и растаял. На месте где он встретил свою любовь, осталась маленькая горсточка земли. Личи аккуратно ссыпала горстку земли в один из углов, который перестал ворчать и с лаской посмотрел на дело рук Личи. А через мгновение из горстки земли вырос невзрачный цветок и в одном из окон зарделся новый замысловатый пейзаж.

Личи порадовалась за Хрупкогрязика. Ведь теперь он стал цветком и его будут любить. Все любят цветы. Он будет дарить аромат своему новому другу углу, рядом, с которым теперь растёт. А ещё его новый друг не будет отрицать самого себя, ведь так приятно, когда ты нужен и полезен. К тому же иногда так важно в жизни найти свой угол или быть чьим-то углом. Когда Личи отвела взгляд от цветка, то увидела перед собой Страшика. Он съёжился ещё больше. Ему было страшно. Он спросил: «Почему ты всё меняешь здесь? Это такое прекрасное место, здесь столько необычных вещей, а теперь ты нашла обычный угол и невзрачный цветок». Личи ответила с готовностью: «Не бойся Страшик. Просто они нашли своё место в мире. Я ведь тоже искала себе убежище, и ты привёл меня сюда. Тебе не стоит переживать. Я всегда буду хранить тебя в своём сердце. Ведь благодаря тебе живёт моё воображение. Благодаря тебе я буду осторожна на каждом шагу. Ты мой советчик и друг». От её слов Страшик съёжился настолько, что превратился в небольшой чёрный шарик похожий на яйцо. А затем шарик начал трескаться и отколупываться. Когда упала последняя скорлупка, то взгляду Личи предстал лохматый паук с большими глазами. Он доверчиво глядел на неё и покачивался от небольшого сквозняка из трещины в стене. Личи спросила: «Страшик это ты?». Маленькие ножки паука радостно забарабанили на месте в знак согласия. Тогда Личи предложила забраться в нагрудный карман, и Страшик охотно юркнул в новый дом. Приближаясь к трещине, которая вела обратно в город, Личи спросила у Страшика: «Страшик, я не хочу забыть это место, поэтому назови его имя. Ведь если не хочешь забыть кого-то, то нужно спросить, как его звать». Страшик ощетинился как будто, почувствовал, что за этим вопросом стоит что-то большее, но все, же ответил: «Это Воображариум. Воображариум твоей души». Личи спросила: «Если ты жил в Воображариуме моей души, то знал меня?». Страшик ответил ласково, но все, же немного настороженно, так как это было в его натуре: «Конечно, Личи, просто я не знал, мы будем дружить или воевать».

Личи так обрадовалась его словам, что с размаху скакнула в трещину.

Глава 2

Рожени Само

Когда она вылетела из трещины обратно в переулок, солнце нежно обняло её за плечи, и как котёнок приласкалось к лицу. От неожиданности веснушки на её лице хором захохотали и затараторили невпопад, перебивая друг друга, как дети, которых повели в поход. Ночь прошла незаметно, и день готовил новые встречи. Личи выпорхнула из переулка, словно птичка из лап цепких веток. На улице было много людей. Одни куда-то бежали, на ходу допивая кофе и размахивая галстуками на ветру, как языками. Другие тащили за собой детей в бантиках и кофточках, разноцветных рюкзаках и маленьких кроссовках. Третьи чесали по серой шерсти асфальта поредевшими мётлами, словно размешивали ведьмин навар. А солнце улыбалось всем. Даже пузатому полицейскому, который лакомился пончиками из просаленного бумажного пакета, не обращая ни на кого внимания. Не заметив и то, что смелый воробушек сел ему на фуражку, что лежала рядом, и ловил на лету крошки, летевшие во все стороны. Глядя на воробушка, Личи подумала: «Как так получается, птаха маленькая, но выглядит гораздо больше дяди, хотя питается крошками?». Личи хихикнула вслед озорной мысли и двинулась дальше. Она вышла на широкую мостовую. Дорога была выложена аккуратно стёсанными камнями. Личи поняла, что эти камни составляли мозаику, но маленький рост не позволял разглядеть рисунок. Осторожно шагая по мостовой чтобы не наступить на нарисованное ухо или глаз, ведь образы тоже живые и могут испытывать обиду и боль, Личи задумалась: «Я сейчас похожа на того пузатого дядю с пончиками. Он тоже не смог разглядеть смелого воробушка, потому что был слишком близко и поглощён собой. Наверное, бывает, что самые близкие люди перестают видеть друг друга». Но настроение было хорошее, поэтому она быстро потеряла эту мысль в сладком воздухе приключений. Она увидела, что в центре мостовой сидит необычный человек. Когда она подошла ближе то, поняла, что он то и выкладывает рисунок из булыжников. Автор собственной персоной. Он был похож на угрюмого хорька. С умными и проницательными глазами. Длинные пальцы, как лапки паука бегали по камням, хватали нужный инструмент, стряхивали каменную крошку, делали пометки карандашом в блокноте, зарывались в чёрные, как смоль волосы, нервно перебирали старые чертежи и записи, сплетались друг с другом во время раздумий. Вообще жили своей жизнью, как будто рассказывали на языке жестов то, что чувствовал и думал автор. Личи с восхищением смотрела за элегантными и уверенными движениями пальцев этого существа. Она бы так и простояла целый день, если бы сам автор мозаики не заговорил: «Послушай девочка, ты теряешь время. Драгоценное время. Оно убегает каждый миг. Нельзя быть такой расточительной, девочка. Делай что-нибудь, не стой!». Личи опомнилась и ответила: «Меня зовут Личи Ности. А как зовут тебя?». «Ну, хорошо! Если я скажу, то ты начнёшь что-нибудь делать?», – раздраженно проворчал человек и нервно заложил карандаш за ухо. Личи растерянно ответила: «Но я ничего не умею. И не знаю с чего начать». Тогда автор мозаики поднялся, стряхнул с джинсового комбинезона каменную крошку и пыль. Взялся за подтяжки и вплотную подошёл к Личи так, что его острые, как иглы, глаза встали напротив доверчивых глаз Личи. А маленький и острый носик упёрся в веснушки на носе Личи. Насмешливо глядя на неё секунду, сказал: «Перед тобой весь мир. Всегда есть что изменить. Начни с камней. Их полно под ногами и люди постоянно спотыкаются, потому что не обращают на них внимания, но стоит уделить им немного времени как появляется дорога, стена, статуя. Во всём появляется смысл, и люди перестают спотыкаться». Затем он сделал шаг, назад и оглядел Личи с ног до головы, как будто ждал, что его слова тут же изменят Личи. Не дожидаясь ответа, он вернулся к работе. Присел на корточки. Взял грубый камень, в котором уже проглядывалась форма бедующего булыжника на мостовой. Личи интуитивно поняла, что это была команда к действию. Не зная почему, она взяла с мостовой резец по камню и поднесла к беспокойным пальцам автора. Тот сразу же перехватил резец. Прошло немного времени, и прежде чем автор убрал резец, Личи поднесла полировочную бумагу. Он так же машинально принял бумагу, отложив резец. На мгновение остановился и через плечо ответил: «Меня зовут Рожени Само». «Какое странное имя», – сказала Личи. «Не более странное, чем само слово странное», – не отрываясь от работы, ответил Рожени. «А зачем ты выкладываешь рисунок на мостовой? Ведь он такой большой и отсюда никто его не разглядит», – спросила Личи, передавая молоток покрытый резиной, предназначенной чтобы не вредить камню, во время его установки в свободное место. Рожени, взяв молоток, ответил: «Если ты не видишь что-то с этой точки, то найди другую. На то они и разные точки зрения. Разве можно смотреть только отсюда?», – заключил Рожени, указывая молотком в небо. Личи проследила взглядом его жест и сказала: «Но ведь люди не умеют летать?». «Зато люди могут придумать, как это сделать. А ведь кому-то так захочется увидеть рисунок, что он придумает как взлететь над мостовой», – философски заключил Рожени, закручивая табак из кисета в папиросную бумагу. А затем продолжил: «К тому же, если правду не можешь разглядеть с этой стороны, то это не значит, что её не надо говорить, ведь с другой стороны она видна». Вдруг из кармана Личи показался Страшик и настороженно уставился на Рожени. Потом переполз из кармана на плечо Личи и зашептал в ухо. Закончив, юркнул обратно в карман так же быстро, как и возник. Рожени, указывая самокруткой на карман, где сидел паучок, сказал: «Ты смогла его приручить? Молодец. Значит, мы с тобой подружимся. Может смогу у тебя чему-нибудь научиться», – ответил Рожени, снимая мизинцем листик табака из самокрутки, который прилип к губе. Личи удивлённо ответила: «Ты такой умный. Я бы никогда сама не додумалась до того что ты мне сказал. Чему же я могу научить?». Рожени хитро сощурил свои проницательные глаза и, выпуская кольцо дыма, ответил: «А кто тебе сказал, что это именно я додумался?». А, затем, не дожидаясь пока ошеломление Личи превратится в улыбку, Рожени вернулся к оставленной работе, напевая песенку. Он аккуратно уложил булыжник. Простучал его молотком, чтобы камень улёгся поудобней. Осмотрел с разных ракурсов и взял следующий неотёсанный булыжник. Личи вышла из оцепенения и вовремя подала Рожени резец. Когда она приблизилась к Рожени, то услышала слова песенки:

…С пустотой наперевес

учится душа летать.

Справа ангел, слева бес —

это всё что нужно знать…

Глава 3

Бабуля Хасо и Дэд

Вдруг Страшик выскочил из кармана Личи издавая странный стрекот и не находя себе места. Он прыгнул на плечо Личи, затем на мостовую, пробежал три раза вокруг Личи и махом очутился на рыжей макушке девочки. Неудовлетворённо топнул лапкой и юркнул под рыжую косу, отчего косы вздыбились, словно беспокойные языки огня. Не выдержав напряжения, вернулся в карман и задрожал, не смея показаться. С Рожени произошло тоже что-то странное. Движения стали неупорядоченными, потеряли осмысленность. А в глазах появилась пустота. Он забормотал: «Не хочу, нет, я не буду…». Личи, как всегда, в необычных ситуациях собралась, пытаясь найти причину такой перемены, но не нашла ничего. На улице не было людей, кроме них и старушки, которая ковыляла по тротуару, занимаясь своими мыслями. Стоял такой же солнечный день. Что же изменилось? Вдруг, боковым зрением Личи увидела, что старушка не просто ковыляет, но её движение казалось неуловимым. В движении не было ни симметрии, ни определённости. Она шла, действительно ковыляя, как хромая лошадь, но иной раз, делая шаг, она перемещалась на несколько метров, причём двигалась всё время в разных направлениях, иногда, просто появляясь в новом месте, иногда, как будто проплывая по мостовой. Одно было очевидно, она приближалась. Медленно и неотвратимо. Словно тень, которая медленно ползет под пятки в полдень. Ведь рано или поздно такая тень окажется под ногами, просто тебе будет не видна. А ещё из-за её спины показался чёрный пёс непонятной породы. Его глаза светились мудростью, бездонностью и жестокостью. Он двигался прямо, но почему-то всегда оказывалось, что он приближается равномерно со старухой. Не сказать, что старуха была страшная. В ней было что-то необъяснимое, любопытное и тщетное. Наконец старуха приблизилась. Личи инстинктивно встала между Рожени и старухой, прикрыв карман ладонью, где трясся Страшик. Она не испытывала к гостю неприязни, скорее тревогу, так как рядом с ней чувствовалась безнадёжность. Старуха сказала приятным успокаивающим голосом: «Здравствуй Чили. Ой, прости старую, зрение совсем подводит. Здравствуй Илич. Ну что ты будешь делать. Так как тебя звать то?». Девочка ответила: «Меня зовут Личи Ности». Старуха, хихикнув, ответила: «Ну, это мы исправим». При этих словах пёс одобрительно гавкнул и сел подле старухи. Личи, будучи вежливой девочкой, спросила в ответ: «А как вас зовут?». Старуха, продолжая хихикать, ответила: «Вот этого обалдуя зовут Дэд. Ну а меня величают бабуля Хасо». «А зачем исправлять моё имя?», – спросила Личи, немного подавшись назад. «Поменяешь имя – поменяешь суть», – ответила, прищурившись Хасо. Личи недоверчиво взглянув на бабулю Хасо, сказала: «Но ведь я останусь прежней, только название изменится. Что-то я не вижу в этом смысла». Бабуля Хасо разразилась зычным смехом, отчего всё одеяние пошло волнами. Смех бабули Хасо разлился по всей улице, по каждому тёмному углу, слился с пылью, что витала в свете солнца. Рожени от её смеха схватился за голову и начал бормотать себе под нос: «Слишком много места. Я не вижу так далеко. Мне нужно чуть-чуть меньше места. Слишком много мыслей…». Казалось ещё одна секунда смеха и бабуля разлетится на маленькие чёрные лоскутки. Она хохотала, запрокинув голову, и, кажется, забыла обо всех. Только её пёс оставался безучастен, словно лакей, ожидающий гостя у двери в отель. Словно это просто работа, да и не самая любимая. Он посмотрел на сотрясающееся чёрное пятно и иронично фыркнул. Вдруг Хасо прекратила смеяться, да так неожиданно, что наступившая тишина отозвалась звоном в ушах. Хасо застыла на секунду с запрокинутой головой, как будто всматривалась в небо. А затем медленно опустила голову так, чтобы её глаза встретились с глазами Личи и сказала: «Бедная малютка. Смысл есть во всём и везде. Каждая новая буква, прописанная в книге, влияет на всё. Я такая старая, что уже и не замечаю смысла. А вы такие молодые, что его не видите. Смысл стал для меня как будто бы рефлекс, деточка. Когда больно, то ты сразу хватаешься за больное место. Вот так и у меня со смыслом. Да и слово то, какое пустое. Ох, надо бы и его изменить». Тут у Личи в голове мелькнула догадка. Бабуля Хасо, возможно, совсем незлая. Просто ей дана такая большая власть, что она пытается изо всех сил не навредить окружающему миру. Поэтому она находится в постоянном изменении. И даёт возможность меняться другим, чтобы они поспевали. Но Личи пока не разобралась за чем надо поспевать. Она посмотрела на Хасо, чтобы хорошо её запомнить, но не смогла долго удержать взгляд, как, ни старалась. Единственное, что хорошо врезалось в её память – это настолько добрые глаза бабули, что они казались безжалостными. Личи подумала: «Наверное, настоящее добро состоит не из жалости». Вдруг бабуля вспорхнула, как бабочка, полы её платья взметнулись, как крылья. Она подлетела к Личи и тихонько поцеловала её в лоб, отчего у Личи опять зазвенело в ушах, и мостовая покосилась. Хасо сказала: «Извини, не удержалась. Не волнуйся, скоро пройдёт. Ох, зря я притащила сюда Дэда. Ты совсем не заблудилась. Молодец, девочка. Мы обязательно еще встретимся», – после этого бабуля взмыла в небо и превратилась в маленькую точку. А Дэд лениво почесал за ухом. Медленно поднялся и пошёл прочь. Затем остановился и, не разворачиваясь, произнёс бесстрастным тоном: «Запомни, я всегда нахожу тех, кто потерялся. Ты мне нравишься, Личи, поэтому не спеши сбиваться с пути. Ведь я могу провести только одной дорогой, а я хочу, чтобы ты увидела много других». Дэд скрылся за углом. А на улице опять появились люди.

Глава 4

Лячепо

Личи задумалась над тем, что сказал напоследок Дэд. Затем посмотрела на свой нагрудный карман. Оттуда глядели доверчивые глаза Страшика. Он понял, что сейчас занимало мысли Личи, и сказал: «Всё в порядке. Рошени силён и его эта встреча не сломает. Пока люди хотят найти избушку бабушки Хасо, то у него будет работа. А люди всегда ищут её дом. Они посмотрели на Рошени, чтобы удостовериться в словах Страшика. А тот уже вовсю занимался мостовой сосредоточенно и усердно. Руки работали с удвоенной скоростью. Тогда Личи решила не отвлекать нового друга, и пошла дальше по улице. Рожени, ещё слабым от потрясения голосом окликнул Личи и сказал: «А знаешь Личи, ведь это я строил твоё убежище. Ну, то, где жил этот милый паучок», – нервно указав рукой в сторону нагрудного кармана Личи, заключил Рошени. А затем продолжил: «Всегда знал, что это моё лучшее творение. Ты не раз туда вернёшься и найдёшь ещё много интересного в бесчисленных тайниках и комнатах Воображариума. И подумать только. Ты смогла устоять перед лаской бабули Хасо. Редко, редко такое происходит». И уже не обращая внимания на Личи, Рошени углубился в работу. А Личи продолжила свой путь. Она дошла до середины моста и повисла на кованых перилах, чтобы лучше разглядеть воду, которая равнодушно текла, зажатая каменными берегами. То тут, то там на серой шкуре реки вспыхивали отблески бензиновых пятен, словно кляксы радуги на теле дракона. Иногда проплывал пустой пакет с логотипом известной сети магазинов. Как будто зрители недовольные выступлением закидали актёра, чем попало. Голуби бестолково уселись на парапете. Личи посмотрела на берега реки. С каждой стороны толпились здания старых мануфактур, переоборудованные под рестораны, офисы, отели, а иные были вообще заброшены, как выключенные механизмы, которые уставились ослепшими окнами на унылую реку. Личи почувствовала, что в груди нарастает ком, который жжёт изнутри. Она услышала шёпот, но обернуться не было сил. Две большие слезы, как хрустальные гранулы упали на мостовую и разлетелись вдребезги. А шёпот продолжал подбираться к Личи, словно шелест листвы, по которой прошёлся ветер. Когда Личи была готова разрыдаться, то почувствовала, как к плечу прикоснулись. Страшик тут же заёрзал в кармане. Личи повернула голову и увидела высокого худощавого мужчину в бледно-голубом костюме, словно вымазанном пастелью. Казалось, что мужчина постоянно грустит, отчего его мохнатые чёрные брови застыли в скорбном удивлении навсегда. А от уголков блёклых голубоватых глаз шли паутинки из маленьких морщинок, что придавало его лицу доброту. Он сказал: «Не печалься Личи». Личи всхлипнув, ответила: «Мы знакомы?». Он улыбнулся ответив: «В каком-то смысле, да. Меня зовут Лячепо». Личи обняла Лячепо и спросила сдавленным голосом: «Почему мне так печально? Это ведь всего лишь река». Лячепо погладил рыжие волосы Личи и ответил: «Потому что тебе грустно оттого, что ты поняла одну вещь. Ты полюбила бабулю Хасо. Её загадочность, таинственность, прямоту и заботу. Но как только кто-нибудь сможет разглядеть в ней все секреты и загадки, то она умрёт. А сложность в том, что те, кто это понял, из любви к ней будут стремиться разобраться. Тебе грустно, потому что твоя любовь может убить её». «Как же так! Не могу с собой ничего поделать. Да и никто не может. Если мне кто-то нравится, то я хочу видеть его. Ведь любящие смотрят друг на друга», – сквозь слёзы ответила Личи. «Иногда, полезно принять некоторые особенности в других людях, не разбираясь. А когда придёт время, то понимание придёт через интуицию. Это случится в тот момент, когда человек станет чуть больше значить для тебя. Человек вырастет в твоих глазах. То есть в человеке появятся новые маленькие тайны, которые захочется узнать. Это и есть вера, которая подкрепляет любовь и поддерживает жизнь в бабуле Хасо. Помогает вам не навредить ей», – закончил Лячепо, заглянув в покрасневшие глаза Личи. «Значит, мы ещё встретимся с бабулей Хасо?», – спросила Личи с надеждой. Грустно улыбнувшись, Лячепо ответил: «Это неизбежно, маленькая Личи с огненными косичками». Протягивая Личи, прозрачный, словно медуза платок, Лячепо сказал: «А теперь пойдём, после разговора со мной полезно познакомиться с одной интересной особой», – и ободряюще погладил Личи по плечу. Страшик тут же состроил тревожную гримассочку, насколько ему позволяли большие глаза, занимавшие половину лица, но тут же успокоился и нырнул обратно в темноту кармана. А Личи взяла Лячепо за руку и пошла дальше по мосту, не обращая внимания на бестолковых голубей, на радужные кляксы, вцепившиеся в воду, на осиротевшие дома. Она шла, не оборачиваясь, веря, что нервный и проницательный Рожени воодушевлённо работает, бабуля Хасо встретит Личи со смородинным пирогом, а Дэд не даст потеряться на последнем пути. С каждым шагом ей становилось всё легче и спокойней. Она ощущала крепкую ладонь Лячепо. И знала, что на него можно надеяться. Он всегда будет рядом ждать подходящего момента, чтобы помочь. Она стала такой лёгкой, что не заметила как скачет от радости, перепрыгивая с камня на камень, который выложил усердный Рожени. Вскоре они дошли до большого парка. В парке не было видно людей. Да оно и понятно, ведь сейчас самый разгар рабочего дня. Все люди, наверное, столпились у кофемашин в офисах и плетут безмятежную болтовню как бесполезное, но уютное кружево. Иногда это кружево будет подарено очередному простаку. А тот будет стараться изо всех сил, чтобы снять неуместный наряд. Но его попытки приведут к новым подаркам от умелых вязальщиков. В итоге простак превратится в один большой ком кружев и смирится. А потом эти кружева расплывутся, словно облачко сигаретного дыма.

Глава 5

Умира Отво

Размышляя так, Личи не заметила, как они подошли к лавке у пруда, на которой сидела маленькая девочка с голубыми волосами и зелёными, как у кошки глазами. Она глядела на лебедей, которые медленно плавали в пруду, и болтала ногами, зажав, в руках огромный розовый моток сахарной ваты. «Прости, Лячепо, но я не могу сейчас с ней встретиться. Если бы чуть-чуть пораньше. Хотя бы на два денёчка. А сейчас мне так много надо сделать». Лячепо понимающе кивнул Личи и сказал: «Я странник и не люблю оставаться на одном месте. Но успел привязаться к тебе. Так бывает. Можно останусь рядом?». Личи протянула ему руку, и Лячепо упал на маленькую ладонь Личи серебряным ожерельем с хрустальной слезой. Личи надела ожерелье, погладив прозрачный камень, и слеза засияла всеми гранями на солнце. Тогда Личи тихо развернулась, чтобы не привлекать внимания девочки у озера, и пошла прочь.

Глава 6

Робиф

Личи отпустила на волю свои неугомонные мысли, что бы дать им немного поразмяться и в спокойном расположении духа направилась дальше через парк. Деревья стали гуще и зеленее, а сеть тропинок превратилась в витиеватый узор. Но Личи не беспокоилась. Она просто шла наблюдая. Парк преобразился. Чаще стали попадаться диковинные растения. Квадратный дуб. Берёза в горошек. Ива, у которой вместо листьев был дым. Небольшой хвойный подлесок из елей, которые обвились друг с другом. Там была Сакура, которая опадала и вновь зацветала каждую минуту, из-за чего всё вокруг было покрыто прекрасным нежно-Розовым ковром из цветов. По краям тропинок росли причудливые травы и цветы. Там была лежащая и ленивая осока, гигантские, но пугливые лопухи, вечно ворчливые грибы сонники с недовольными гримасами. Всюду перекрикивались птицы. Водоворот красок и звуков всё нарастал и нарастал. Казалось, больше просто уже быть не может, но всё время добавлялся новый оттенок, новый изгиб ветки, новый голос. Личи захлёбываясь от восторга, попыталась осмыслить всё разом, но тут, же мир сузился до старой парковой тропинки. А перед ней стоял человек. Он встал перед Личи, заложив руки за спину, и, перекрыв собой развилку. Он смотрел на Личи сверху, положив волевой подбородок на широкую грудь. Похож он был на цыгана. Бордовая рубаха с широкими рукавами и открытым воротом обнажала могучую грудь. Рядом с ним Личи чувствовала в себе непогрешимую уверенность и сама стала как будто чуточку выше. В правом ухе блестело золотое кольцо, а в левом серебряное. Пристальные стального цвета глаза, не мигая, смотрели сурово, но без осуждения. Губы томились в лихой усмешке, как будто подталкивали сделать что-нибудь бесшабашное. Расставленные широко ноги в чёрных шароварах, заткнутых в блестящие сапоги до колен, так твердо впились в землю, что казалось, будто именно он даёт Земле опору, а не наоборот. Он заговорил раскатистым басом: «Наша встреча была предначертана», – и тут же хохотнул, добавив: «Вообще эта предначертанность есть в каждом мгновении, то есть я мог появиться в любую секунду. Но нужен я тебе как никогда – сейчас. Меня зовут Робиф, а тебя Личи». Затем он подбоченился и, заглянув в глаза Личи, спросил: «Ну, так чего ты хочешь? Хочешь стать принцессой или королевой? Может, ветром хочешь стать, тем, что приносит семена с другого конца земли? Или же ураганом, который разрушает горы? А может водой, которую пьёт жизнь? Или водой, что забирает корабли в пучину? Может быть звездой, что озаряет путь заблудшим? Или большой и одинокой Вселенной? Или маленькой планетой в этой вселенной? Хочешь стать радостью или слезой, как Лячепо? Какой ты выбор примешь?». Личи подстраиваясь под его насмешливый тон, тоже подбоченилась и ответила: «Я маленькая девочка и хочу остаться тем, кто я есть». Робиф тут же ответил: «Неужели?», – и тыкнув в неё пальцем, пророкотал: «А кто решил, что ты маленькая? Песчинка меньше тебя, но может сделать гораздо больше. Представь себе, а целая планета иногда не может сделать того, что может эта маленькая песчинка. А ведь ты всего лишь песчинка на этой планете. И кто знает, чего ты можешь?». «И что это значит?», – потерянно спросила Личи. Робиф удовлетворённо ответил: «То, что мы все являемся частью чего-то большего, как и меньшее является частью нас. И таким образом мы постоянно всё меняем и всё в это же мгновение меняется в нас. Ты даже долю секунды не остаёшься той кем только что была», – и он зловеще зыркнул на Личи, но, не удержавшись, хохотнул. Звук получился, словно из зоба гигантской жабы. Тогда Личи осмелев, решила бить его тем же оружием и спросила: «А как же ты?». Робиф отмахнулся от её вопроса, как от мухи: «Я самое изменчивое, что есть в этом мире, после бабули Хасо, ведь, я её сын маленькая Личи». Что за странный день, подумала Личи. Только что я видела бабулю, а тут же через несколько часов её сын на дороге стоит. Робиф устремил свои стальные проницательные глаза на Личи и пророческим голосом сказал: «Ваше время и пространство – это слабая попытка защититься от бесконечности. Это золотая клетка, которая охраняет синюю птицу от хищников, но в, то, же время является тюрьмой. Эта птаха имеет тысячи вариантов куда пойти, но она всегда будет ограничена размером и формой клетки. Люди свободны в тюрьме, которую называют жизнью. Если ты хочешь вырваться из этого порочного круга, ищи не выход из клетки, а саму суть идеи о клетке. И тогда время, и пространство для тебя будут всего лишь составными частями идеи. Все люди с рождения обладают этим знанием. Но разум закрывает его на замок, чтобы защитить хрупкого человека от такой тяжёлой ноши. Ведь выражение смысл жизни не просто так придумали. Только тебе надо постараться, чтобы это вспомнить» – и он опять громогласно квакнул. Для Личи это было сложно, но она поддалась на искренность Робифа и зерно, зароненное им в почву, обещало прорасти. Затем Робиф указал на место, где тропинка расходилась в разные стороны и Личи поняла, что время для разговоров прошло и пора делать выбор. Чуткий Робиф уловил ход мыслей Личи и улыбнулся одними глазами, как бы подбадривая девочку. Тогда Личи вспомнила, что сказал Робиф о клетке, и сосредоточилась не на выборе между тропинками, а на самой сути тропы. Мир вокруг расплылся и Робиф вместе с ним. Он успел на прощание подмигнуть и слился с общим радужным фоном. А Личи продолжала углубляться в своё новое понимание.