Текст книги "Великая Звезда Мироздания"

Через три часа с четвертью уже все роботы-бойцы перешли в разряд рассерженных зрителей и оба демиурга, по которым те палили из чего ни попадя, начали сражаться практически в полную силу и даже стали применять при атаках силовые поля, комбинированные, энергосиловые удары и взлетать над ареной метров на пятьдесят. Бой, перейдя в новую фазу, шёл уже на сверхскоростях, отчего арена превратилась в кромешный ад. Воздух под напором их тел уже не ревел, а грохотал. Сама же арена от ударов гудела набатным колоколом, а шары плотно спрессованной силовым полем плазмы, которыми обстреливали друг друга чокнутые демиурги, пропахивали в ней борозды. Так не мог сражаться ни один из бойцов, проходивших подготовку в Новом Шаолине. Все они, без малейшего сомнения, были очень искусными бойцами, но даже Элания проигрывала как Митяю, так и Игорю в качестве демиурга-воина. Для такого боя ей просто не хватило бы ни сил, ни сноровки.

Когда они отработали на арене полных пять часов, Митяй прекратил поединок, давно уже ставший бессмысленным, если говорить о том, что кому-то нужно было присудить победу. Да, Игорь пропустил довольно много ударов, но ни один из них его не то что не потряс, но даже не сбил дыхания. Оно на протяжении всего боя было таким ровным и размеренным, словно он спал в своей постели. Всей физиономии Игоря Митяй не видел, но его глаза всё время так и лучились добротой и сочувствием. Злости в них не было ни на грош, зато буквально каждый взгляд был полон понимания. А ещё главному ведлу стало понятно, что этот парень в любую секунду подставит своё крепкое плечо под груз любой тяжести, даже такой, который может раздавить его. Это порадовало его более всего. При этом Игорь, почувствовав, насколько силён его спарринг-партнёр, наносил по своему, можно сказать, учителю удары с такой силой и стремительностью, что Митяй искренне обрадовался. Он наконец-то смог определить, на что сам способен. В общем, Митяю после этих пяти часов стало ясно, что этот парень ему мало в чём уступает, а если в чём и уступает, то это нужно было выяснять в смертельной схватке, чего он не желал ни в коем случае.

Митяй выключил арену, и оба демиурга покинули арену, изборождённую глубокими и такими широкими царапинами, словно на ней сражались громадные тираннозавры. Они направились в раздевалку, где, сняв нанодоспехи, абсолютно не пострадавшие в бою, встали под горячий душ. Посмотрев на мощное, загорелое тело Игоря, сплошь покрытое почти чёрными синяками, учитель невольно зацокал языком. На нём самом синяков было ничуть не меньше, но что у одного, что у другого они быстро сошли с тела, как это и должно было быть при такой бешеной регенерации.

Распаренные после душа, они отошли от входа в дьявольское сооружение метров на десять и повалились на траву, чтобы немного отдышаться. Над Лагонаками к тому времени сгустилась ночь. Тёплый воздух был напоен ароматами цветов, и ничто не напоминало о том, что наступила осень. Митяй, лёжа на спине и грызя травинку, наконец дал оценку своему напарнику:

– Ну что же, Игорь, ты отличный боец. Думаю, что после тренинга ты резко прибавишь в скорости, ведь для демиурга это дело наживное. Я смело могу поставить тебе пятёрку, ты действительно великолепный боец. Игорь Зубанов, уже севший неподалёку на камень, радостно заулыбался и поблагодарил:

– Спасибо, Дмитрий Олегович…

– Стоп, Игорь, – перебил его Митяй, – вот сейчас завязывай с Олеговичами. Ты теперь мой напарник, а потому давай переходить на дружескую ногу. Обращайся ко мне, как все мои друзья, просто и без затей – Митяй. Иначе нас обоих заподозрят в чём-либо неблаговидном. Тебя в лизоблюдстве, а меня в зазнайстве. Да, вот ещё что, Игорь, придётся тебе сменить имя, фамилию и придумать себе какую-нибудь легенду. В моей команде есть один твой старый знакомый, Николай Краевский, по прозвищу Дракон, и мне не нужны разборки по поводу твоего прошлого, а также всякие пустопорожние разговоры о том, что Мать-Земля кого угодно перекуёт. Она и не на такое способна.

Игорь не обиделся на него за такие слова. Он закивал и согласился изменить ФИО, обратившись к напарнику с весьма неожиданной просьбой:

– Хорошо, Митяй, но, чтобы не ломать голову, прошу тебя об одной услуге. Посвяти меня в ведлы и дай ведловское имя, с которым я буду жить дальше.

– Угу-угу, обязательно посвящу, – ёрнически гугукая, ответил Митяй и насмешливо прибавил: – И имя тебе дам ведловское, и даже говорящие камни подыщу. Ладно, раз у нас всё с тобой склеилось, то будешь ты теперь не Игорем, а Егором. А чтобы не расторгать родственных связей, возьмёшь себе девичью фамилию матери. Всё, потопали отсюда, Егор. Нынешней ночью тебе спать не придётся, и не факт, что ты вообще будешь теперь спать хоть когда-либо. Демиурги такой закваски, как у нас, во сне уже не нуждаются. И раз так всё сложилось, то поселишься неподалёку от меня. Мы ведь теперь напарники.

Игорь широко заулыбался и решился дать свою оценку:

– Митяй, знаешь, а я ведь даже и не предполагал, что ты такой искусный боец. До этого боя я думал, что мне придётся учить тебя, как поручила мне это Мать-Земля, а на деле вышло так, что мне самому нужно научиться у тебя очень многому. Больше всего меня поражает в тебе твоя сила. Ну и, конечно, просто немыслимое мастерство. Ведабу, сэнсэй!

Митяй рывком вскочил с травы на ноги, широко заулыбался и радостным голосом ответил:

– Конечно же научу, Егор! Теперь я тебя всему научу.

Егор тоже вскочил с камня и вместе со своим напарником и будущим учителем телепортировался к его вилле. Там их давно уже поджидали Таня и Станислав. Жена Митяя с улыбкой сказала:

– Здравствуй, Егорушка. Проголодался после беготни по Дьявольской арене? Ну ничего, я сегодня приготовила в честь твоего возвращения праздничный ужин. Сейчас поедим и все втроём посвятим тебя в ведлы.

Стас протянул Егору руку, обменялся с ним крепким рукопожатием и с удовлетворением в голосе прогудел:

– Ну ты и здоров кулаками махать, парень. Посмотрел я на то, что ты вытворял на Дьявольской арене. Уж на что Митяй у нас монстр из монстров, ты ему ни в чём не уступаешь. Против меня этот змей никогда не выпускал всех роботов, а в тебя сразу поверил. Ну ничего, завтра, когда у тебя будут настоящие говорящие камни, а не те, которые навесила на тебя Мать-Земля, ты их один, без Митяя, всех на лавки фуфайкой загонишь.

В большом зале действительно уже был накрыт к праздничному ужину стол. У Егора, по матери Столетова, сразу же отлегло от сердца. Что ни говори, но он всё же боялся, что ему припомнят прежние грехи, но этого не произошло. Все трое, Митяй, Таня и Стас, даже пошли на то, что частично сняли защитные экраны со своего сознания, и он не только выслушивал их поздравления, но и смог прочитать, а точнее, услышать всё, что они думали о нём. Сам же Егор открыл им своё сознание полностью, и потому Таня, которой это было особенно важно, с радостью убедилась в возрождении лучших качеств парня: жизнь этого человека разделена на четыре неравные части – годы детства и юности, когда он был самым обычным деревенским парнем, светлые и ясные, после которых шёл чёрный провал его преступного прошлого, багровое зарево искупительного заточения в виртуальном аду и затем ярко-золотое время его духовного возрождения. На то, чтобы превратить бывшего преступника в настоящего демиурга, у Матери-Земли ушло немногим более пятидесяти лет.

Тридцать лет у неё ушло на то, чтобы вытравить в душе Егора всю грязь и плесень, и двадцать – чтобы превратить его в демиурга с чистой и яркой душой, не терпящей зла и насилия. В этих пятидесяти годах буквально каждый день был вехой в его духовном возрождении, но самым ярким из них был тот, когда Мать-Земля сказала Егору, что верит в него и просит стать её защитником, а вместе с тем ещё и помощником того самого парня, который брался за столь тяжкие труды, что даже она опасалась, а не надорвётся ли он от столь непосильной тяжести. Митяй, который впервые узнал о том, что Мать-Земля, оказывается, может не только посылать людям свои эмоции и зрительные образы, но и разговаривать, невольно позавидовал Егору. Для него у неё почему-то никогда не находилось слов.

Может быть, для кого-то из демиургов этот ритуал и казался диким деревенским колдовством, но очень уж много пользы такое ведловство приносило кому угодно. Ведлы Земли-Два частенько сажали напротив себя домашних, а некоторые даже диких животных, и те после этого становились совсем иными, почти разумными существами. Когда-то Валеирден только потому похитил Крафта и Мунгу у Митяя, чтобы доказать членам комиссии, прибывшей из Сферы Элании, что на Земле-Два происходят самые настоящие чудеса. Тогда демиурги отнеслись к этому как к чему-то несерьёзному и не стоящему их внимания. Теперь же в Сфере Элании они были настроены совсем по-другому. С тех пор как целый отряд ведлов высшей ступени посвящения, возглавляемых Бастаном, сам, без чьей-либо помощи, добрался до Сферы Элании, уже почти все демиурги стали ведлами с говорящими камнями. Так им было гораздо легче постичь все самые сокровенные тайны танца на острие ножа, дававшего демиургу подняться на более высокий уровень развития. Что ни говори, но многим демиургам за миллионы и даже миллиарды лет так надоедала учёба, что они просто волком выли. Зато, обретя ведловские знания и говорящие камни, они могли без особого труда проникнуть в глубинную суть танца демиургов, как теперь стали называть танец на острие ножа.

Зачем это делалось и что давало демиургам? Их снова стала обуревать страсть к постижению всего нового, в том числе и знания, но это не главное. Даже к самым древним демиургам возвращалась молодость души, и они напрочь забывали о том, что являются старыми кочерыжками. Ведловство, конечно, будет построже, чем демиургия, ведь оно основано на прочном и неразрывном ментальном контакте с родной Матерью-планетой, а также с её космическими сестрами. И соответственно, ведл просто физически не мог носить в своей душе зёрен зла, не говоря уже о том, чтобы те в ней проросли и дали чёрные, смрадные всходы. В демиургии к самому понятию зла относились куда спокойнее, а некоторые даже говорили, что без зла не бывает добра. Правда, при этом они всё же уточняли, что разговор идёт о чисто теоретическом зле, а не о том, что его нужно специально культивировать. Поэтому на многие вещи демиурги смотрели сквозь пальцы и не заостряли своего внимания на человеческих страстях, считая, что рано или поздно любой человек повзрослеет, перебесится и станет чуть ли не праведником.

Митяй, хотя и был общепризнанным и бессменным лидером народа Говорящих Камней и его духовным отцом, как и многие древние демиурги, также считал, что в человеческих страстях в общем-то нет ничего дурного. Без них жизнь была бы слишком пресной и скучной. Он полагал, что страстей могут быть лишены полностью одни только гигантские компьютеры, находящиеся в недрах тех планет, на которых не появилось разумной жизни, да ещё компьютеры звёзд, но и то лишь до того момента, пока туда не придут какие-нибудь разумные существа и не поселятся там. Если раньше он всячески оберегал свой народ от влияния извне, то теперь на Земле-Два всё изменилось. Ктотуда только не ехал, точнее, не прилетал на гиперсветовых космических кораблях и не добирался до этой планеты телепортом! Благодаря тому что Митяй вместе со своими друзьями посвятил в ведлы таларийцев, а те в свою очередь в считаные годы вернули Матери-Таларии её прежний, чуть ли не девственный облик, после чего ведловство стало семимильными шагами распространяться по всей галактике Милки Вей, а также по той Метагалактике, в которую она входила, Земля-Один стала её номинальной столицей, хотя официальной оставалась Сфера Валея.

Подавляющее большинство миров в Метагалактике Валеирдена, координатором которой был назначен высшим советом демиургов Митяй, относились к числу технологически развитых, но ещё не достигших высшей ступени социального развития, а потому жизнь в Шаляй-Валяе (так свою вотчину назвал сам Митяй) била ключом. В том смысле, что по всему Шаляй-Валяю носились на огромных космических кораблях толпы диких торговцев, считавших своим духовным отцом и предводителем не кого иного, как самого Эрика-Шигана Ром-Суила, ведла высшего уровня и демиурга новой формации. Естественно, что своей главной целью они ставили посетить все миры Вселенной Элании, скупить на них всё, что только возможно, чтобы потом перепродать с выгодой и заработать на этом поприще как можно больше каратов, этой универсальной денежной единицы, принимаемой любой Матерью-планетой в качестве оплаты. Опять-таки с лёгкой руки Эрика самым ценным товаром считался не сам товар как таковой, а его идея и, соответственно, подробная технологическая карта изготовления какого-либо изделия.

В космические торговцы подались даже древние демиурги, а сам Эрик предпочёл войти в отряд демиургов-воинов, чтобы сразиться с чёрными демиургами. Главного ведь он уже добился, о Торговой лиге Шаляй-Валяя, штаб-квартира которой находилась на Таларии, говорили не только во всей Вселенной Элании, но и в нескольких десятках соседних. Космическая торговля делала жизнь множества разумных существ интересной и наполненной событиями. В основном потому, что космические торговцы привозили в другие миры не только диковинные товары, но и знаменитые говорящие камни, выращенные в недрах Матери-Земли-Два, о которых слагалось множество легенд.

Митяй, когда узнал о том, что Эрик намерен основательно припахать Мать-Землю Вторую, дал своё согласие на это не моргнув глазом, а потому вот уже несколько лет на неё привозили сотни тысяч тонн сверхчистых химических элементов, чтобы ведлы, погрузив их в тело планеты, затем извлекли из неё новенькие говорящие камни самого различного назначения. Разумеется, ещё одним ходовым товаром стало само ведловство, и потому каждый космический торговец был ещё и опытным ведаром, а слово «ведабу» произносилось далеко за пределами Вселенной Элании. Довольны были все, но Элания больше других.

Митяю нравилось, что творилось в Метагалактике Шаляй-Валяй. Он бы и сам был не прочь помотаться на огромном космическом корабле вместе с Таней, детьми, внуками и друзьями по всей Мегавселенной Диониса, торгуя чем ни попадя и особенно говорящими камнями и прилагающимися к ним ведловскими знаниями. Так, на его счёт, можно было намного быстрее окультурить её и навести в ней порядок, но не такой, от которого скисает не только молоко, но и самые жизнерадостные люди.

С некоторых пор главного ведла перестало возмущать, что во Вселенной Элании временами случаются даже межзвёздные войны. Раз окончательной смерти нет, а есть только временная передышка между двумя жизнями, то пусть вояки потешатся, лишь бы они не взрывали чужих планет и звёзд. Правда, при этом он по-прежнему был самым ярым противником всех тех людей, которые встали на путь тяжких преступлений, чтобы добиться чего-то такого, без чего они не мыслили своей жизни. Однако даже их он перестал ненавидеть, поскольку знал, что если им дать ведловские знания, то они смогут достичь желаемого без насилия.

Именно о том, какой стала жизнь в Метагалактике Шаляй-Валяй благодаря ведловству, они и говорили за столом, на котором помимо вкуснейших блюд стояли ещё и спиртные напитки вроде коньяка и водки. Ужин прошёл в тёплой и весёлой обстановке. Без четверти двенадцать они вышли из дома, и в большом саду Митяя и Тани, под раскидистым дубом, перенесённым на Землю-Один с Земли-Два, все четверо демиургов сели на землю, поставив перед собой бронзовую жаровню, чтобы начать долгий разговор глазами через огонь. Хотя огонь в жаровне пылал настоящий и в него время от времени сыпались ароматические порошки, это было уже не то ведловство, с помощью которого Митяй когда-то учил олродов. Они уже не зачитывали вслух обширные трактаты. В исполнении высших демиургов ведловство приобрело совершенно иную форму. Все трое непрерывным потоком посылали в сознание своего ученика огромные массивы информации и одновременно с этим наделяли его умением работать с живой и мёртвой материей совершенно особым образом. Так, как этого не умел делать обычный демиург, хотя ему и пришлось провести в стенах академии демиургов не один десяток лет.

Вместе с тем Митяй, Таня и Станислав передавали Егору Столетову ещё и свой жизненный опыт ведлов-творцов, что не было ни лишним, ни неуместным. Каждый ведь понимал, что Митяю нужен не восторженный ученик, а опытный в разного рода делах ведл-демиург, партнёр и напарник в грядущей, чертовски сложной операции. Правда, всех деталей этой операции Митяй Егору не открывал. Он просто не имел права этого делать, ведь на кону стояла жизнь Матери-Земли и её космических сестёр. Какими бы необратимыми ни казались процессы старения звёзд и планет, высшему демиургу, да ещё ведлу-демиургу, было вполне по силам продлить жизнь любой звезды практически до бесконечности. Бессмертные звёзды, бессмертные планеты, бессмертное Великое Древо Мироздания и, чего греха таить, бессмертные демиурги. Именно таким видел будущее Митяй и был готов за это сразиться с кем угодно, а не только с какими-то там чёрными демиургами, в которых он не очень-то и верил, хотя таковые вполне могли существовать на бескрайних просторах Большой Вселенной. Егору, в свою очередь, ведловство давалось на удивление легко. Впрочем, как раз удивляться никому и в голову не приходило, ведь его подготовила к этому сама Мать-Земля, которой срочно понадобился персональный защитник на все грядущие времена. Вот тут она не ошиблась, поскольку прекрасно понимала, что Митяй рано или поздно покинет её, так как обязательно захочет создать вместе с друзьями своё собственное Великое Древо Мироздания и планомерно выращивать его, заботясь о том, чтобы другие демиурги смогли создать на его ветвях множество уникальных, не похожих одна на другую Вселенных. Такая работа как раз была по нему, но, если честно, Митяй о ней как-то не задумывался. У него и других дел хватало, но, самое главное, ему хотелось как можно скорее разобраться с проблемой Великого Древа Мироздания. Поэтому, передавая знания Егору, он старался сделать ещё и так, чтобы тот был полностью готов ко второй передаче знаний. Они должны были естественным образом, не вступая в конфликт друг с другом, полностью исключая все противоречия, дополнить их и стать вместе с ними единым комплексом. На этом, естественно, процесс познания не закончится, ведь для ведла-демиурга возможна только одна-единственная стезя – саморазвитие, бесконечное познавание всего нового и творение всё новых и новых форм бытия. На то он и демиург.

Если кто во время этого ведловства и задумывался о таких вещах, то только Митяй. Таня и Станислав просто делали свою работу, стараясь при этом не упустить ни одной мелочи. Именно Таня телепортировала откуда-то три говорящих камня – два огромных рубина и тёмно-зелёный изумруд – и вручила их Егору Столетову. Камни, полежав на его больших ладонях несколько минут, превратились в два широких защитных браслета и обруч. Они сами собой наделись на его руки и голову, завершив тем самым новый облик Хранителя Земли. Да, именно такая должность появилась у Егора по повелению Матери-Земли.

К семи часам утра педагогическое ведловство было завершено, все четверо поднялись на ноги и направились в малую кухню-столовую. Там Стас чуть ли не насильно усадил Таню за стол и принялся хозяйничать. На этот раз он решил накормить своих друзей ведловским завтраком Земли-Два по самым древним рецептам Дмитрограда, которые, на поверку, были вполне современными, относящимися к кубанскому казачеству. Как бы то ни было, все его ухищрения были восприняты с восторгом, что неудивительно. Даром, что ли, Станислав раз двадцать занимал первые места на конкурсах поваров.

За завтраком старинный друг Митяя и задал ему такой вопрос, ответ на который давно уже хотел получить:

– Митька, когда ты научишь меня драться по-взрослому?

Митяй огорчённо вздохнул, положил рядом с тарелкой нож и вилку, театрально вскинул руки и возопил:

– О господи! Стас, да когда же ты только повзрослеешь? Старина, ты вчера стал не только высшим демиургом, но ещё и таким демиургом-воином, что я даже побаиваюсь вытаскивать тебя на арену. Ведь поколотишь же, ей-ей поколотишь, и не дашь потом милиции пожаловаться. Моя Танюша, между прочим, тоже стала вчера демиургом-воином, но до тех самых пор, пока не родит мне ещё одного сына, ей путь на арену запрещён строго-настрого. Не приведи господи наш Стасик нахватается от своей мамули всяческих приёмчиков ещё до своего рождения.

Таня с улыбкой развела руками, а Станислав так и замер с открытым от удивления ртом, и удивлялся он вовсе не тому, что Митяй и Таня решили назвать своего сына в его честь. Помотав головой, Стас для верности пару раз стукнул себя пудовым кулаком по лбу и возмущённо поинтересовался:

– Так почему же я тогда ни черта не почувствовал? Егор, который уже вполне освоился в этой компании, состроил печальное выражение лица и спросил:

– Ребята, ну зачем вы так? То Господа поминаете, то, того хуже, чертей. Уж вам ли не знать, что нет ни одного, ни других? Митяй и Стас одновременно повернулись к нему и сердитыми голосами рявкнули одновременно:

– А кого мне ещё поминать?

– Я же не Мать-Землю помянул! Егор поднял руки:

– Сдаюсь, парни. Действительно, поминайте в спорах и просто разговорах кого угодно, но только не Мать-Землю. Если, конечно, не хотите сказать ей что-то приятное. Она очень любит, когда люди говорят о ней уважительно, а ещё лучше – с любовью. Ей от этого становится теплее.

– Н-да, Митяй, – сказал Станислав, – сдаётся мне, что этот парень, как только у него для этого выпадет свободная минута, сразу же займётся делом и возведёт в честь Матери-Земли такой монумент, который по всем параметрам, то есть и по размерам, и по красоте, затмит тот, который ты когда-то мимоходом соорудил на реке Чусовой. А всё потому, что он, в отличие от нас всех, её настоящий сын. Причём сын, любящий родную мать больше своей жизни. Но зато и дрючить этот тип станет нас по-чёрному.

– А какой монумент возвёл Митяй?! – возбуждённо воскликнул Егор. – Ребята, я как раз думаю о том, что мне и в самом деле нужно возвести какой-нибудь монумент или стелу в честь Матери-Земли, ведь теперь я её Хранитель.

Таня заулыбалась и решительно сказала:

– Так, мальчики, в свою мордобойню вы пойдёте позднее, а сейчас мы все отправимся на Землю Вторую и покажем нашему Егорушке тот монумент, который сотворил Митюша. Егор, подумай, что ты преподнесёшь в дар Матери-Земле Второй. Не забудь, мальчик мой, она – младшая сестра твоей матери.

Не став выслушивать никаких возражений, Таня заставила всех встать, и, как только в руках Егора появился подарок, все телепортировались на Землю-Два, прямо к тому месту, от которого начиналась знаменитая Пьяная Тропа Митяя. Так люди назвали эту извилистую дорожку, мощённую камнем, потому что в то, что так шагать по лесу можно было только по пьянке, им было поверить куда проще. На Земле Второй в этом районе уже наступил полдень ясного, тёплого и яркого, не то что в прошлые годы, дня. По дорожке непрерывным потоком шли люди, и не они одни. Кто только не посещал Землю-Два с одной-единственной целью – стать ведлом именно на этой планете. Егор шёл по дорожке, раскрыв рот от удивления, ведь он впервые увидел такое разнообразие видов разумных существ, очень многие из которых были демиургами. Поскольку все четверо были не просто высшими демиургами, но ещё и демиургами-воинами, способными двигаться очень быстро и с невообразимой ловкостью, то быстро пошли вперёд, аккуратно, но настойчиво обгоняя всех остальных паломников. Да, это было самое настоящее паломничество, и чего только не несли в своих руках пилигримы, чтобы преподнести в дар Матери-Земле Второй. Та с благодарностью принимала все подношения, а в ответ наделяла странников такими говорящими камнями, которых больше нигде не сыскать.

Митяй, Таня и Станислав шли с пустыми руками. Зато Егор нёс на плече продолговатый, диоритовый валун размером с крупного барана-мериноса. Весил этот камешек немало, но, несмотря на это, высоченный, широкоплечий ведл-демиург шёл лёгкой, упругой походкой, ловко лавируя в потоке паломников. Митяй и Стас то и дело посмеивались над ним:

– Ну, ты и придумал, что преподнести в дар Матери-Земле Второй! Это же надо, каменюку припёр, будто у неё своих мало.

Тот весело отвечал:

– Что бы вы в этом понимали! Это же не простой камень, ребята. Я выудил его из Нила, но перед тем Мать-Земля записала на этот валун всю ту информацию, которой захотела поделиться со своей сестрой, а вы говорите – каменюка. Да ей цены нет!

На широком берегу реки Чусовой, у подножия монумента, яблоку негде было упасть, так много там стояло в полной тишине, коленопреклонённо, паломников. Все они уже вручили Матери-Земле Второй свои гостинцы и теперь дожидались ответных даров, а как только они выходили из земли, поросшей короткой, но густой и упругой, а потому совершенно несминаемой, ярко-зелёной травой, брали говорящие камни в руки и уносились куда-то телепортом. Паломники приходили сюда, уже став могущественными ведлами, а потому им ничего не стоило отправиться от подножия монумента в свои номера в отелях, но куда чаще в те комнаты в домах ведаров, где они нашли приют.

Дойдя почти до монумента, все четверо ведлов-демиургов взлетели вверх метров на семьдесят и стали высматривать, где освободится место для посадки. Как только одну площадку покинула группа из шести огневиков, они тут же спикировали на неё, чтобы также коленопреклониться. Егор снял с плеча диоритовый валун и бережно опустил его на горячую после визита огневиков траву. Мать-Земля Вторая поглотила его немедленно, и тут же тишину разорвал торжествующий, мажорный перезвон невидимых колоколов, а ещё через минуту из травы прыгнул прямо в руки дарителя большой золотой самородок, который немедленно превратился в золотые ведловские очки. Подарок, надо сказать, очень ценный.

От подножия монумента Митяй, Таня, Стас и Егор телепортировались сразу на Землю Первую, на просторную площадку перед виллой, где их встретили Крафт и Мунга. Жена Митяя пошла в дом, а он сам вместе со Стасом и Егором направился к горе Пшехо-Су. Ему не терпелось снова выйти на Дьявольскую арену, чтобы сразиться с монстрами новой генерации. Во время ночного ведловства Митяй уменьшил роботов-бойцов в размерах, зато сделал их втрое сильнее, раз в десять стремительнее, но, самое главное, теперь их стало втрое больше. Во всём же остальном он остался верен себе, и потому монстры остались всё такими же жуткими чудовищами, что, впрочем, неудивительно. Одно дело – сражаться с себе подобными роботами-бойцами, и совсем другое – колотить почём зря жутких на вид монстров. Митяй был щепетилен даже в подобного рода мелочах.