Текст книги "Время нашей беды"

Горин с непроницаемым видом слушал. Остальные смотрели кто нейтрально, кто одобрительно.

– …и такой, как я, не один. Подозреваю даже, что большинство. Только нас слушать не желают. Просто где-то там наверху порешали, и надо жить по-другому. Я не хочу по-другому? А тебя никто не спрашивает. Так вот – спросят! Придется спросить. Я на бойню не пойду и смотреть, как на нее страну тащат, больше не буду! Одна у нас она! Общая! И твоя, и твоя, и твоя, и твоя. И моя – тоже. Другой нам никто не даст! Опустят ниже плинтуса и оберут до нитки. Один раз уже отсиделись – все в курсе, что вышло. В этот раз – если придется кого в землю закопать, – рука не дрогнет. В одиночку не хочу, но если нам не по пути – тогда извиняйте. А если по пути – тогда вот вам моя рука. Вот и все…

Все молчали.

– Куркуль… – наконец сказал Горин.

– Ага. Дедовское это у меня. И прадедовское. Только знаете что. И дед, и прадед – страну не про…ли. И я вам вот что скажу. Каждому из нас сейчас есть что терять. Что было на Украине – видели все. Было ваше – стало наше. Я сам русский и свой народ знаю. Менты козырнут и будут служить новым властям. Военные тоже… не надо кривиться, будут! В украинской армии сколько русских было – кто на нашу сторону перешел? Хоть один? А?

– Ну… были, – сказал Горин.

– Единицы. А большинство – по городам «Градами» фигачило, и ничего. Артиллеристы, Сталин дал приказ, твою мать. Одесса, блин… Чего там по интернетам говорили после второго мая – Одесса нехорошо молчит? Так она и до сих пор, блин… молчит. У кого совесть осталась – те на Донбасс служить уехали, но таких очень немного. А остальные так и молчат, три года уже молчат. В тряпочку. И это при том, что купить ствол, легальный, заметьте, и послать всех на хрен, что Беню, что Мишу, что еще кого – не проблема что там, что там. Но почему-то мало кто покупает – верно? А в городе лимон населения, вышибить всю эту бандеровскую сволоту можно на раз.

Тут – то же самое будет. Потому что это мы. Не факт, что плохие, просто мы – это мы. Про интелей говорить не буду – да? Их позиция известна с Перестройки. Работяги – я вас умоляю. Мы не сделали скандала – нам вождя недоставало. Вот и остается, что планируемая продразверстка бьет по нам. Только по нам. Тем, у кого что-то есть. Тем, у кого есть что грабить. Нам есть что терять. Значит, нам и действовать надо. Некому больше.

– Что ты хочешь строить? – спросил Горин.

– В смысле?

– Ну… империю или СССР восстанавливать?

– Я не знаю, – честно ответил я, – да, по-моему, этот вопрос и не главный. Я в одной книжке читал – про успех. Если ты хочешь добиться успеха в делах – ты в первую очередь должен решить не то, что надо делать. А то, что надо перестать делать. И самое главное – то, что надо перестать делать немедленно. Так вот – мне кажется, первое, что надо перестать делать, – это реформировать. Нефиг ремонтировать то, что не сломалось. Мы с восемьдесят пятого года реформируем – одну страну потеряли, вот-вот вторую потеряем. Как говорят, ремонт нельзя закончить, его можно только остановить. Вот я и хочу остановить тех, кто подступил к нам с очередным ремонтом…

Не знаю, выступление мое понравилось или нет, – но я выговорился. Впервые за очень долгое время.

Вы это тоже слышали… можете судить, я не против. Я понимаю, что неполиткорректно и во многом оскорбительно. Только вот… а что у вас есть в загашнике на случай прихода пушистого северного зверька? У меня вот много чего есть, и не только для себя, но и для других людей. А у вас ничего, но вы осуждаете.

Ну-ну. Кто-то должен и осуждать.

– Сань…

Ленар сел рядом, в руке у него была бутылка пива без этикетки.

– Пиво?

– Ага, живое. Тут заводик есть.

– Чего – в Каму меня спихнешь?

– Чего?

– Ну… говорят, в КГБ, если кого-то надо было убрать, это поручали лучшему другу. Последняя проверка на вшивость.

– Ты охренел?

Мне вдруг стало стыдно:

– Ленар… извини, бабай.

– Нет, ты реально охренел.

– Не бери в голову. Не в твою сторону.

– Ага, не бери все в голову, бери все в рот.

Обиделся…

– Ленар… извини, дружище. Реально извини… навалилось тут. Проверка эта… нервы на взводе… видишь, что делается. И здесь, и в стране.

– Проехали… – буркнул Ленар, глотнул пива. Мы сидели и смотрели на Каму… летний закат на Каме дивно хорош. Кстати, мало кто знает, что при слиянии Волги и Камы водосброс Камы больше, чем Волги, и потому по правилам главная река страны должна бы называться Кама, а не Волга…

Кама недвижно лежала средь берегов, стремя свои воды вдаль, на юг. Одинокий водный лыжник выписывал кренделя на воде, водомеркой гоняясь за катером. В последнее время на берегу Камы понастроили домиков и дач, и теперь в сгущающемся сумраке угольками светились огни окон и костров. С того берега доносилась музыка.

Я ведь не просто так это начал. Корни мои – в центре России, но вырос и живу я здесь. Эта земля мне такая же родная, как и русское Нечерноземье. И это – русская земля, в том нет никаких сомнений. Здесь жили и живут особенные люди, в чем-то крепче сибиряков. Татарин если рогом упрется – трактором не сдвинешь, но и русские тут немного другие. Здесь Урал. Край заводов. Сто лет назад тут такое творилось! Из моего родного города большевиков турнули так, что пыль пошла. Многих тут же и порешили. Посланный на усмирение латыш Азиньш отсюда еле ноги унес. Колчак считал выходцев из моего родного города лучшими солдатами, они шли с ним до конца. В девяностые здесь тоже отличились, я это хорошо помню – среди урок город заслужил очень недобрую славу. Одного за одним замочили четверых воров в законе. Какое-то время смотрящего в городе не было вообще, потому что никто не хотел идти. Была тут у нас одна тачила… желтый «Лотус Эсприт»… экзотика! По дороге на Пермь взорвали вместе с хозяином. Веселые времена были…

Да и ожидаются не лучше.

– Ленар… Сам-то как?

– А как думаешь? – огрызнулся он.

Немного отойдя, заговорил:

– То, что ты сказал… не знаю, как остальные, но я за тебя, сто процентов. Про эти реформы – ты как из головы моей вынул.

– А чего? Может, будет Татарстан незалежный, а?

– Шутишь? Мне, блин, эта незалежность ни шла, ни ехала. У меня брат двоюродный в Казани, недавно звонит – сам офигевает. Местные бабаи, говорит, собрали тайный сход и говорят: больше денег в Москву перечислять не будем, все налоги будем оставлять себе и заживем. Потому что на армию не будем тратить – вокруг Россия. Вот это – как?

Я скрипнул зубами.

– Умный.

– Ага, блин. Только он что-то не задумался о том, как людям работать. И он не один такой, самодуров хватает. Я недавно на отсыпку дороги на тендер заявился. Там, у себя… Выиграл, все по-чесноку, явился. Там сидит такой кабан, в тюбетейке, говорит – десять процентов. Я ему такой – чего? Я конкурс выиграл! А он мне – десять процентов, или ни одного акта не подпишу, по судам пыль замучаешься глотать. Я ему – мы ж с тобой оба татары, ты чего? А он мне – какой ты татарин, ты по-русски говоришь, значит, русский выродок. Я не знаю, как сдержался, ему прямо в кабинете в морду не заехал… И вот этот вот кабан, который в жизни руками рубля не заработал, будет мне говорить, татарин я или нет?! Да мне на… это не нужно! В… мне это не сдалось! – Ленар помолчал и продолжил: – Сейчас он никто. Так, пыль. Мелкий ворюга, боящийся свое кресло потерять и на нары приземлиться. А вот будет незалежность, – это слово, как и я, Ленар сказал на украинский манер, – будет незалежность, так он еще разгуляется. Тут не десять процентов будет, тут все пятьдесят. И знаешь, что самое хреновое, – за ним пойдут! Пойдут, блин. Я по своим мужикам сужу – из тридцатника больше половины пойдет. Двадцать пойдет, не меньше. Потому что против, но не знают, против чего. Охота начальству каку сделать. А что потом делать – тоже не знают, кроме как натворить делов и разойтись по домам…

– А что – намечается что-то?

– А сам как думаешь?

Да уж…

Уральск, Россия
30 мая 2017 года

Ждал всего. Жизнь сейчас такая, что никому доверять нельзя… никому совершенно, и пионерские костры в пятой точке давно отыграли. Но не произошло ничего…

У нас контора в центре города, приличное такое, в последние годы советской власти построенное здание. Утром – только припарковал машину, стоящий неподалеку «БМВ» взревел каким-то музыкальным клаксоном. Пригляделся, посмотрел номера – Ленар.

Надо по сторонам смотреть…

В машине играла музыка, легкая. На руках Ленара черные перчатки с отрезанными пальцами – но не стрелковые, водительские. Он – водила. И не просто водила – а мастер, у него отец водитель, он за руль лет с семи сел. Это я – как беременная каракатица езжу, мне до Ленара – как до…

Понятно, в общем.

– Чего?

– Довожу до тебя решение общества…

Музыку он не глушил.

– Ты принят. Единогласно.

Я выдохнул.

– Принят – куда? Что там у вас – я так и не знаю.

– Куда-куда… – раздраженно сказал Ленар, – на кудыкину гору. Потом – сам поймешь. Значит, по правилам у нас каждый новичок принимается с испытательным сроком полгода, за ним закрепляется старший, который за него отвечает. Твой старший – я, и я за тебя отвечаю.

Не так плохо.

– Ясно. Еще чего?

– На выходные есть планы?

– Никаких.

– Подъезжай в субботу часов в шесть. Где я живу – знаешь.

– Знаю. Чего с собой брать?

– То же, что и в прошлый раз.

– Ясно. Буду.

– Тогда давай. Мне работать надо, тебе тоже.

– Ленар?

– А?

– А чего почитать дашь? Ну, устав там, литературу какую…

Ленар сказал несколько слов на татарском, как я подозреваю, не совсем пристойных…

– Какие на фиг книги? Какой устав? Нет у нас устава, просто смотри по сторонам и въезжай. И готовься. Ко всему, блин.

Информация к размышлению

Документ подлинный

…

И последнее. Дорогие россияне, [с тех пор, как я позволил Луне светить мне в спину (Шерлок Холмс)], с тех пор, как вы проглотили то, что ваши дети стали смотреть «Букиных» и т. п., вы должны ожидать, что и за вами придут. ИХ не остановят многочисленные провалы, ОНИ отряхнутся от любых неудач. Но как бульдог, вцепившийся в горло Белого Клыка, ОНИ будут методично, пользуясь любой возможностью, передвигаться к артерии. ОНИ будут прощупывать ваши рефлексы, ОНИ будут незаметно навязывать вам новые. У нас долгое время «три тушки» совершенно позорно и безответно волали «Вставай, Україно!». Над ними не стебался только ленивый. А зря. Это просто была маскировка (как сейчас вас успокаивает отсутствие массовой реакции на убийство Немцова). Реально и неожиданно для многих сработали рефлексы, отработанные:

1) на трагедии с Оксаной Макар в 2012 году (за полтора года до Майдана);

2) уже на новом витке – врадиевское дело;

и когда случилась «подстава» с «избиением младенцев» 29 ноября 2013 года, рефлекс сработал у сотен тысяч.

Тут надо заметить, что непоправимое случилось не тогда, когда 1 декабря 2013 года «воодушевленные» толпы прошлись по Киеву. Знакомые, ходившие еще при Союзе на первомайские и ноябрьские демонстрации, описывали свои ощущения похоже. Мир раскололся на темную и светлую стороны, когда эти люди не захотели знать, что ими воспользовались несколько десятков радикалов для захвата административных зданий (помните – КМДА и Дом профсоюзов захватили патриоты, а под Администрацией Президента не вышло, хоть Найем прискакал туда заранее, потому что там действовали, по словам Порошенко, титушки). Когда «мирні кияни» не захотели осудить садизм в прямом эфире в отношении оцепления, которое «парализовали» кадрами «избиения детей» и которым была запрещена активная защита, ведь это было так приятно и привычно – обвинять «кровавый „Беркут“», хоть он и простоял три месяца со связанными крыльями, «не замечать» чего могли себе позволить только те, над чьими рефлексами хорошо поработали. И можете не сомневаться, дорогие россияне, над вашими рефлексами работают. Да, вам повезло, начали не с вас. Поэтому к подобным примитивным методикам, сработавшим в Украине, у вас – иммунитет. Кроме того, вас не поймать на зависти и жадности, это не те ваши черты, за которые может зацепиться «козлоногий». Глеб Жеглов говорил о трех головах дракона – хитрости (трусости), жадности и предательстве. И что если одна прикусит человека, то две другие доедят его дотла. Я бы проапгрейдил перечень голов. Но полезнее будет, если это сделают сами россияне. Просто знайте, что если у вас есть недостойные черты характера, ими воспользуются, на них сыграют. И пусть уровень этой игры будет выше того, на который, к великому стыду, повелись мои соотечественники, ОНИ также будут играть на ваших недостатках, чувствах и рефлексах. При этом выбирается уровень достаточного покрытия, за умными фразами не гонятся, действуя по принципу «чем проще – тем надежнее и правдоподобнее». Хотя обязателен элемент «комплимента». В 2004-м хомячки повелись на интернет-атаку, когда основная масса еще черпала информацию из телевизора. Оказалось достаточным внедрить единственный 5-й канал Порошенко, способный «вратькактимошенко», чтобы отмыться от грязи было невозможно. Дальше, после порога перколяции, все работает автоматически. Как будут действовать в России, пока не знаю (а когда узнаю – поздно будет). Но то, что убийство Немцова – это еще не «Оксана Макар», но уже «Георгий Гонгадзе», я чувствую. Только после вашей «Врадиевки» пути назад не будет. Вы и сами не заметите, как ваши рефлексы начнут работать против вас.

Это может выглядеть чисто гипотетически как: «Человечество гибнет без доступа к ресурсам, что это за первобытное-животное „столбление“ границ? Мы все – жители планеты Земля, ее недра принадлежат всем нам по праву рождения на этой планете! Малочисленные россияне недостойно удерживают контроль над огромной территорией и ресурсами! Человечество переросло эти феодальные пережитки. В условиях мирового кризиса, чтобы не случилась глобальная катастрофа, необходимо оптимизировать распределение ресурсов». Вот только людям, которые придут внедрять «мировую справедливость», в обычной жизни вы бы и тапочки стеречь не доверили. Мы в Украине уже убедились в этом воочию (причем два раза, в 2004-м и 2014-м, но выводов не сделали).

Люди, будьте бдительны!

http://blog.polemika.com.ua/blog/_3167.html

Уральск – Москва, Россия
Июнь 2017 года

Политика…

Слово, которое у нас не произносится без матерного подтекста.

Политика – это мерзость. Политика – это грязь. Политика – это серийный кидняк народа. Политика – это взятки, все политики – это взяточники. Политика – это бессмысленная говорильня и кривляние в телевизоре. Политика – это реформы, которые задумываются к лучшему, а получаются как всегда. Реформы, которые никогда не заканчиваются, как плохо продуманный ремонт в квартире. Политика – это…

Ну что – закошмарил я вас?

И вы, наверное, даже со всем согласны, верно?

На самом деле политика – это мы. Мы имеем ровно тех политиков, которых заслужили и которых соглашаемся терпеть. И да, задам вам один вопрос: если все честные люди держатся от политики подальше, то откуда же тогда в политике возьмется честность?

Политика начинается с самого низа. Задам вам вопрос: вы ведь, наверное, в многоквартирном доме живете? Давно были на собрании жильцов? О чем там говорили? Что решили и как исполнили? И с каким чувством вы туда шли? Наверное, как на каторгу? И вообще, как у вас проходят собрания жильцов и многие ли на них ходят?

Ну а откуда же тогда у нас взяться нормальной политике? Ведь политика – оформление совместных действий в масштабах целой страны, она отражение общества, а мы не только в целом в обществе, мы в отдельно взятом подъезде договориться не можем. Или еще один эксперимент: поручите кому-то в подъезде собирать деньги на капитальный ремонт. И возьмите за обязанность эти деньги сдавать каждый месяц. И посмотрите – сколько человек не будет сдавать. Как вы будете выбивать с них эти деньги? И не украдет ли у вас их тот, кому вы поручите их хранить?

Вот вам и политика.

На Западе политика совсем другая. Налоги не работодатель за вас перечисляет, а вы сами в конце года должны их подсчитать, взять и ручками государству отнести. В американских городах шерифа избирают точно так же, как и мэра, он нанимает себе помощников за счет местного сбора, который вводит местное самоуправление, – иногда шерифа оплачивают богатые жители города, иногда все вместе. А если денег мало – то жители города могут помочь офису шерифа: во многих офисах шерифа часть должностей занимается бесплатно работающими помощниками, которые работают ради того, чтобы в городе был порядок. И вот тогда, заплатив реальные, живые деньги, американцы с полным правом требуют от шерифа порядка в своем городе или графстве.

Точно так же часть школ в США – муниципальные. То есть они содержатся за счет налогов, которые взимает муниципалитет, и от того, сколько ты платишь, зависит то, какие учителя и в каком здании будут учить твоего сына. Конечно, есть самые разные школы – есть, например, те, которые содержатся за счет духовных миссий, там образование бесплатное. Но большая часть – именно муниципальные школы.

Почитайте один из последних романов Ли Чайлда – «Джек Ричер, или 61 час». Там мимоходом рассказывается про то, что нам не понять: как муниципальный округ боролся за то, чтобы именно у них разместили тюрьму. Понимаете – не мэр боролся, а все они боролись, вся община, все люди. За свое будущее, за рабочие места, за поступления в бюджет.

В Европе примеры бывают разные, но есть пример… возьмем Норвегию. Там вся территория страны поделена между местными общинами. И каждая община распоряжается теми налогами, которые платит на ее территории бизнес. Даже нефтяные скважины – и те располагаются на территории общин, и нефтяные компании платят прежде всего общинам.

А мы? Мы вообще очень любим требовать, нам вечно кто-то должен. И особенно любим требовать от государства. А вопрос – когда мы платили налоги? И какие?

Ах, от налогов мы уклонились. Или даже не знаем, когда их платили, – за нас работодатель их перечислил? Но от государства мы продолжаем требовать. И то и это, и можно без хлеба. И ничего не заплатив.

Супер!

И еще мы обожаем жаловаться. И просто на лавочке, и вообще. Я знаю человека – он открыл бизнес в селе, и селяне пожаловались на него за то, что он затапливает их огороды сточными водами. Причем их подбили пожаловаться конкуренты, заслав активиста, который кого уговорил, кому сунул тысячу. И то, что этот человек создал пятьдесят рабочих мест, – на это всем наплевать, потому что рабочие места – они с неба должны сыпаться, потому что у нас социальное государство, а тысяча – вот она. Зелененькая.

Нет, я не обеляю себя. Я тоже грешен. Хотя бы потому, что в политику идти не хочу, принципиально. Чтобы еще раз не обманываться в людях. Но я, по крайней мере, ничего не требую, если не заплатил за это.

Ладно, хорош уже нравоучений, верно?

Наверное, вы меня спросите, а в какую партию вступать? В какую партию вступил бы лично я? Отвечаю – ни в какую. В партию не надо вступать. Партию надо создавать. Или партийное отделение – так будет умнее…

На сей раз я летел в Москву прямо из Уральска, прямые рейсы есть, правда, с большими проблемами. Дело в том, что у нас и аэропорт и авиакомпания оказались в руках одного собственника – то есть государства. И аэропорт оказался закрыт для всех сторонних авиакомпаний, а авиапарк оказался самым старым среди всех российских авиакомпаний. И цена на билеты… сами понимаете. Можно летать из Перми, можно – из Бегишева, это в Татарии, и многие летают оттуда, потому что самолеты лучше, а билеты дешевле, иногда – в разы. Хотели купить новые самолеты в лизинг – но так и не купили. А мне – некогда было ехать до Бегишева и пришлось лететь на «Як-42». Впечатления от полета…

Сами понимаете…

Из аэропорта поехал аэроэкспрессом. В поезде говорили об Украине, о Беларуси, о Екатеринбурге, о…

Да о многом говорили, благо было о чем поговорить. Раньше – ехали молча или говорили о делах, о семье. Теперь – по-другому. Не знаю, хорошо ли это…

В офисе Национально-демократической партии России меня сначала принял один из региональных организаторов, потом отвел выше – до начальника управления по работе с регионами. Ющук Константин Борисович его звали.

Давайте по порядку.

Добрался до места я нормально – распечатал карту из «Гугла», да и заблудиться было непросто – нацдемы целое здание снимали, как я выяснил в Интернете, до них тут банк площади снимал, да обанкротился. Современное офисное здание, причем с охраной. Закрытая и хорошо охраняемая автомобильная стоянка, на ней – около пятидесяти автомобилей. Средняя ценовая категория – в среднем дешевле, чем у крупного банка, но откровенных тазиков[7]7
  Сленговое название автомобилей отечественного производства.


[Закрыть] – нет. В помещениях сделан евроремонт, я даже в туалет попросился, чтобы посмотреть, – туалет тоже отлично сделан, и чистый, никаких курилок. Понятно, что офис представительский, но все же…

Ющук принял меня радушно, вышел из-за стола. Приказал принести кофе, провел в уголок для неформальных встреч – кресла, журнальный столик…

– Вы бизнесмен? – спросил он первым делом.

– Начинающий.

– И как я понимаю, вы представляете группу лиц?

– Да.

– В основном из бизнес-среды?

– Да.

Красивая девушка в мини принесла нам кофе. Расставляя чашки, словно ненароком прижалась к моему плечу. Это, интересно, что? Приработок, или договоренность с руководством, или просто шэбэ, как сейчас говорят?

Ладно, проверим…

Потом.

– Это хорошо… – сказал Ющук.

Я молча ждал.

– В Уральске у нас отделения нет, то есть вы его и можете создать. Сами понимаете, регион у вас маленький, поэтому в федеральный список нашей партии вы не попадете… по крайней мере сразу, дальше – будем смотреть по результатам. Но региональный вы вполне можете сформировать и пройти в местный парламент… как он у вас называется?

– Госсовет.

– Интересно… как в Дагестане.

– У нас долгие демократические традиции.

– Да-да… А как там вообще у вас с политикой, расскажите?

Я пожал плечами.

– Во многом выжженная земля. У нас больше двадцати лет был один и тот же глава республики. Сначала фрондировал, цеплялся с федеральным центром, даже Конституционный суд разбирался в соответствии наших законов федеральным. Потом – присмирел. Но сейчас… сами понимаете, разброс и шатание. У нас очень жесткое противостояние между столицей и всей остальной республикой. На всех выборах получалось так, что Зайцев проигрывал Уральск, но набирал под семьдесят процентов в провинции и за счет этого проходил. То есть – сами понимаете…

– Да, интересно. Какие партии еще существуют?

– Коммунисты – ничего особенного, они просто существуют и по инерции набирают сколько-то. Справедливороссы – то же самое. Довольно активны ЛДПР, но их активность – это местная заслуга, у нас активное местное отделение, тоже из бизнеса. В остальном…

– Интересно… – Ющук что-то пометил себе в блокноте, – а чем обусловлено такое жесткое противостояние столицы и остальной республики?

– Политикой в основном. Зайцев ничего не сделал для столицы как промышленного центра и все девяностые конфликтовал с ее мэром. В то же время он очень активно поддерживал сельское хозяйство, понимая, что именно там его будут поддерживать раз за разом на выборах. Строил больницы, детские сады, бассейны, школы. Была такая практика – проводились различные конкурсы в районах – по надоям, например. Победитель мог выбирать, какой объект ему построят в селе, что нужно – школа, детсад, еще что-то. У нас очень необычная республика. Положительный прирост населения с увеличением доли русских в общей численности населения. Республика национальная, но русских – больше половины. В общем, можно сказать, оплот русского влияния на Урале и в Поволжье – притом что республика, повторяю, национальная. И не забывайте – Уральск до сих пор был и остается мощнейшим промышленным центром Урала и Поволжья и, что еще важнее, крупнейший центр по производству стрелковки в России. Два завода по производству стрелкового оружия – первый и второй по мощности в России. Это если не считать частной сборки Китая – они тоже на неплохие объемы выходят. Получается, три. Мощное производство снаряжения всех типов. И уже два патронных завода…

Немного отходят от темы – это-то меня и беспокоило. В случае любой заварухи у соседей с сепаратизмом, или ваххабизмом, или еще чем – мы просто не сможем остаться в стороне, отсидеться. Такой кусок промышленности, как в Уральске, лакомый и вдобавок – такое мощное производство стрелкового оружия. Только тем, что есть на складах, можно сразу вооружить дивизию. И это если не считать, что в соседнем, тоже нашем городе – производство межконтинентальных баллистических ракет «Тополь» и «Ярс». А в другом соседнем и тоже нашем – производство ядерного топлива, топливных сборок. Единственное.

И при этом – сомнительная национальная ситуация – национальная республика, а русских полно, больше половины населения. Зачем тогда вообще говорить о национальной республике? По инерции?

Нет… мимо не пролетит. Жаль… но не пролетит.

– Понятно. А народ что думает?

– Народ что думает? Да про курс доллара и что пожрать. Задолбало, если честно уже. И народ, и лично меня.

– Вы нашу программу читали?

– Читал…

– Что вам больше всего понравилось? Почему вы выбрали нас?

Интересный вопрос.

– Делового много. Не дельного, а именно делового. Плюс патриотизм – хотя этим сейчас грешат почти все.

– Грешат?

– Говорить о патриотизме, но ничего не делать – это грешить.

Ющук задумался.

– Два момента. Первый – наш главный спонсор и, можно сказать, идеолог партии – Святослав Леонидович Баринов. Его состояние «Форбсом» оценивается в полтора миллиарда долларов, на самом деле оно намного больше, но дело не в этом. Я… скажем так, допущен во внутренний круг партии и говорить обо всем не могу, но кое-что вы знать и понимать должны. Идет грызня за власть. В зависимости от результатов этой грызни Баринов – и не только Баринов, но и мы все – либо не потеряем, либо потеряем. Заметьте, речь не идет о том, чтобы заработать или где-то отжать чужое. Речь идет о том, чтобы не потерять… Ни для кого не секрет, что в мире есть большое количество свободных денег. И гораздо меньше возможностей для их вложения. Возможности вложить их в реальный, действующий и приносящий доход бизнес. Вы знакомы с биржевой торговлей?

– Да.

– Тогда вам должно быть известно, что соотношение Р/Е[8]8
  Price/Earnings, важнейший показатель успешности бизнеса и важнейший показатель для биржевых игроков, показывающий соотношение цены 100% акций компании к генерируемой ей прибыли, то есть он, грубо говоря, показывает, за сколько лет компания может вернуть акционерам их деньги, потраченные на покупку акций этих компаний за счет ее прибыли. Соотношение Р/Е в России необычайно низкое, оно ниже, чем у любой другой страны БРИКС, и показывает целый комплекс проблем, начиная от демонизации России в глазах инвесторов и заканчивая неразвитостью нормального корпоративного управления в России.


[Закрыть] в России лучшее среди всех стран БРИКС, а со странами Западной Европы и США – оно часто отличается на порядки. В США считается нормальным вкладывать деньги в компанию с Р/Е, равным двадцати-тридцати, а в случае с интернет-бизнесом это число доходит до ста. В то же время у нас гранды рынка, ликвидные фишки порой торгуются с коэффициентом 2–3. Но еще важнее то, что в России есть огромное количество прибыльных, приносящих доход бизнесов, которые не имеют публичной оценки и не выставлены на биржу. Это Эльдорадо двадцать первого века. Дестабилизировать ситуацию в стране, поставить прозападное и готовое открыть страну для ее скупки иностранными инвесторами, потом прийти с долларами и евро, напечатанными вчера на Монетном дворе, и скупить все реально приносящие прибыль активы. Кто не будет продавать – у тех отобрать. Такое уже было однажды – в начале девяностых, но тогда был детский сад по сравнению с тем, что будет теперь. Тогда не было Интернета и ушедшей в Интернет биржевой торговли, не было перевода денег за доли секунды в любую страну мира, наконец, не было таких активов, какие есть сейчас в России. Мы не так мало сделали за последние четверть века, мы немало вложили в себя, и сейчас у нас есть активы как на сырьевке, так и в потребе, за которые любой иностранный инвестор продаст родную мать. Есть развитая банковская система, которая кредитует реальный сектор, а не спекуляции, и у которой уровень просрочки все еще много ниже, чем на Западе. Отобрать это все – мечта как минимум последних десяти лет. У кого отберут подобру, кто не будет отдавать – отберут по закону. Вам известно, что произошло в Польше?

– Нет.

– После того как они вступили в ЕС, у них оказался десяток долларовых миллиардеров, которые могли не только закрыть польскую экономику, но и посостязаться за активы в более развитых странах. С каждым из них поговорили. Пан такой-то, вот распечатки с суммами денег, которые вы год от года выводили за рубеж, вот номера счетов, вот списки вашей недвижимости. Одно из двух – либо вы отдаете свои активы и большую часть денег, соглашаетесь на реприватизацию. Тогда мы вам оставим сколько-то, чтобы и вы, и ваши дети, и ваши внуки не испытывали нужды. Либо пойдете под суд, и тогда мы отберем все и вас посадят в тюрьму. Кстати, а вы в курсе, что по такого рода делам презумпции невиновности не существует? Как? Ну, у нас такие правила в ЕС. Вот то же самое будет у нас. Если мы это не остановим и не позволим разграбить страну. Перефразируя одного известного политика, суверенная демократия – это не самая лучшая система власти, но это лучшее, что у нас есть.

Небольшой вам совет. Не стройте далеко идущих планов. Сначала попробуйте пройти в районные советы в каких-нибудь районах – это нужно сделать всем, хоть какая-то депутатская корочка должна быть у каждого из вас. Лишней не будет, да и посмотрите, как делаются дела. Дальше выставьте кого-то из вас, кто пофотогеничнее и язык хорошо подвешен, в этот ваш Госсовет – тоже в сельской местности. Потом организуйте своих – друзья, друзья друзей, работники – все берут открепы[9]9
  Открепительные удостоверения.


[Закрыть], и всех везете в тот район, голосовать. Если вы проведете на выборах в Госсовет хотя бы одного своего человека – вам плюс. Нет – значит, мы, ребята, в вас сильно разочаруемся. Ясно?

– Ясно, – я усмехнулся, – познания у вас.

– Без знаний сейчас никуда. Вот вам моя визитка. Если будут проблемы – ко мне, по текущим вопросам – Сергей Леонидович, он ваш блок регионов курирует. Сейчас – идете к нему, договариваетесь по текучке, потом он вас отвезет… в другое место, договоритесь о силовой поддержке. Силовая поддержка у нас есть, причем своя, так что ничего не бойтесь. Кроме ЧОПов, есть связи и среди действующих силовиков. Если давить будут – вам надо просто сообщить нам, и как можно скорее. Не скрывать – потом только хуже будет.

– Понял.

– Присматривайтесь к тем, кто покинул «Единую Россию». Договаривайтесь. Берите под свое крыло. Если нужны деньги – сообщайте. Надо кого-то в Москву вывезти поговорить – тоже не проблема. Это тоже показатель вашей работы.

– Ясно.

– Тогда все… И да… еще к безопасникам зайдите, отметьтесь. Этажом ниже, с ними тоже надо контакт поддерживать. Они расскажут, что да как. Своих на произвол судьбы мы не бросаем.

Мы пожали друг другу руки.