Электронная библиотека » Александр Афанасьев » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Родина"


  • Текст добавлен: 28 августа 2017, 21:31


Автор книги: Александр Афанасьев


Жанр: Боевики: Прочее, Боевики


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Александр Афанасьев
Родина

Часть 1

 
Из века в век,
Как камни в жернова
Летят живые судьбы тех,
В ком радость, в ком любовь Его жива.
Но круг бежит.
И лишь песок струится между жерновов,
И мир лежит во мгле,
И не кончается любовь…
 
Оргия праведников

Начало. 01 января 1995 года. Окраина г. Грозный
 
Напиши на простом конверте.
То, что в жизни ты не сказал.
И в шаге от смерти.
Будь таким, каким Бог тебя знал.
 
 
Посмотри, как вокруг светает.
И как снег на солнце блестит.
Не спеши, пусть она ожидает.
Еще миг…
 
 
Потерпи, пусть она ожидает.
Еще миг…
Не спеши.
Ведь весна настанет.
Через миг…
 
Океан Эльзы

– Боевая задача – продвигаясь параллельно железнодорожной ветке, выйти к вокзалу г. Грозный, деблокировать находящийся там сводный отряд восемьдесят первого полка, закрепиться на местности…

Гвардии майор Лизогуб – читает выписку из приказа командира полка. Щека его – предательски подрагивает…

* * *

Он потом часто вспоминал эти дни – потому что они определили всю его дальнейшую жизнью. И не только его – наверное, и всю дальнейшую жизнь огромной страны…

Никто особо ничего не объяснял – да никто и не знал ничего про маленькую, находящуюся где-то на Кавказе Чечню. Конечно, все слышали про ЛКН – лиц кавказской национальности, творивших беспредел в Москве – но в Туле было все тихо… да и не тот город Тула, чтобы сюда приехать и правила свои устанавливать. Кажется, по телевизору было пару раз, что там президентом Дудаев, и он что-то сильно воду мутит. Да – кто сейчас не мутит… сейчас вообще времена мутные…

Ближе к осени – началась какая-то непонятная активность. Они так то часть постоянной готовности, им при любых раскладах что-то на учения выделяли – но тут нашлась и соляра и патроны на учения даже полкового уровня. Приезжали высокие чины, шел слух о том, что их дивизию – целиком отправляют в бывшую Югославию, миротворить. Говорил это, делая многозначительные паузы в разговоре капитан Сиваш, у которого какая-то лапа наверху была… правда или нет, никто не знал – но если так, то это очень даже неплохо. Миротворить – значит, и командировочные и оклад в валюте, а если учесть, что платит ООН – получается очень неплохо. В полку много бесквартирных, живут в ДОСах[1]1
  Дом офицерского состава. (Здесь и далее прим. автора).


[Закрыть]
 – мрак, короче.

Правда, были и другие предположения, более мрачные – высказывал их капитан Сафиуллин. Всего год назад Ельцин расстрелял из танков Верховный совет, а в декабре – на выборах опять победили коммунисты. Так что могло быть и так, что готовится второй акт Мерлезонского балета – с участием ВДВ.

Но вместо этого – их собрали, зачитали указ президента о восстановлении конституционного порядка в Чечне, посадили на самолет – и вскоре они уже были во Владикавказе.

А там – бардак был чуть менее чем полный. Ни нормального командования, ни снабжения. Патронов получили меньше, чем БК. Бронетехника – у них то своя, а вот у мазуты собранная с миру по нитке, старая. Большинство мехводов – имели наезд что-то около десяти часов. Вскоре после начала операции – сменили командующего…

Проблемы – начались почти сразу.

Граница между Россией и Кавказом понятна была сразу. Как только они пересекли эту невидимую черту – колонны начали блокировать. Женщины, в платках, черные как вороны, старики, пацанва. Лезли буквально под колеса, под гусеницы, цеплялись за бронетехнику, пытались кого-то стащить с брони.

Такое ощущение, что они были в чужой стране.

Что делать в таких случаях – им не довели. Говорили, что с ними пойдут Внутренние войска – но почему то их не было. Сначала они останавливались… в сопровождении у них была местная милиция – но когда подступала толпа, они в лучшем случае уговаривали отойти. Их можно было понять – им еще было здесь жить…

Потом – уже начали откровенно вырывать оружие, резать тормозные шланги, пытаться ударить ножом. Приходилось стрелять в воздух.

Им ничего не сообщали – куда они идут, зачем. Они просто шли вперед – прорывая линии на карте, которые в какой-то миг стали настоящими границами. Только никто не знал – в какой именно миг…

* * *

Они видели Грозный с того места, на котором встали – в чистом поле. Город – виднелся на горизонте серой, изломанной линией – и вообще все краски этой зимы исчерпывались разными оттенками серого – серо-бурая грязь под ногами, серые от грязи и усталости люди, серый брезент палаток, серая броня, серые дороги и серый город, до которого они все-таки дошли…

И который ждал их.

* * *

Капельница.

К понятию «капельница» прилагается чистая постель, уколы в ж…, или куда назначат и красивые медсестрички – но здесь ничего этого не было. Все это – осталось где-то там, в мирной жизни.

Капельница – это выпрошенная у медиков использованная «система», в которой вместо лекарства – слитая с БМД соляра. Соляра – капает капля за каплей на чадно горящий кирпич. Который хоть как-то греет палатку на шестьдесят душ, установленную менее чем в десяти километрах от центра Грозного…

Странно… было тридцать первое декабря, и они еще не вошли в город – но они точно знали, что они на войне.

А про то, что новый год – они почти забыли. Если бы не Динамо – он надыбал спирта с шипучкой и теперь у них было шампанское…

Одна сиська на полтинник человек.

– Чо, на штурм идем? А, Васюра?

Васюра, как самый грамотный среди них – ошивался при штабе, и потому знал больше, чем остальные.

– Не, мы в резерве.

– Точно?

– Точняк, если и будем заходить, то вторым эшелоном, после всех.

– Ну… за резерв – провозгласил Динамо.

Он был самый неунывающий из всех…

* * *

Ночью, несмотря на выпитое (да и чего там выпили то… смех один) – уснуть так и не удавалось. Да и как там уснешь, когда кровать – пропитана водой насквозь, и все пропитано водой, и в баню уже три недели не ходили…

Заснуть можно было только если намахаться за день…

Его пробудили… даже не звуки какие-то… а далекое сотрясение земли… так это здесь ощущалось. Какая-то вибрация в воздухе. Он какое-то время лежал… потом понял – нет, надо вставать. В таком месте как это – можно пребывать только в полной отключке…

Грязные, полупудовые буцалы стояли, где он их и оставил: у кровати. Бурча под нос, он натянул их, закинул на плечи бушлат. Спали не раздеваясь, иначе было нельзя… только укрывались бушлатом. В углу – дежурный скрючился у капельницы… на какой-то момент подумалось, что он спит… но нет, пошевелился. Сырым, ни теплым и не холодным воздухом – была наполнена вся палатка – воздух можно было пить, так он был насыщен сыростью…

Он откинул полог палатки, вышел. Ничего не изменилось – их маленькое, принесенное сюда издалека брезентовое царство – по-прежнему утопало в сырой, непролазной грязи. И только на горизонте полыхали зарницы, да вибрация… это расположенная невдалеке гаубичная батарея залпами била по городу…

– А ведь серьезно зарубились…

Он ступил в сторону. Динамо тоже не спал.

– Будешь?

– Не.

– Напрасно. Мальборо…

– Где взял?

– Где взял там уже нет…

В этом был весь Динамо… если у него были сигареты – то Мальборо, если телки – то Шэрон Стоун, не меньше. Они были полными противоположностями… Динамо пил жизнь полными глотками, а он…

Вот на хрена ему вздумалось бросать курить? Потому что это правильно… твою мать.

– Думаешь, завтра пойдем?

– Наверняка…

Динамо хлопнул его по плечу. Они всегда были вместе… еще с Рязани… в Рязани в одиночку не выжить. Даже кличка его Брат – была в какой-то степени производной. Есть Динамо, а вот Саня – это его Брат. Брат Динамо…

И все и всегда было так.

* * *

Утром – пошли раненые…

Динамо – пошел в госпиталь… то ли выменивать спирт, то ли сестрички там были… и он конечно же – тоже пошел. И вот там – они увидели ряды носилок… их было так много, что они не помещались в палатках, и стояли прямо на улицах. А медперсонал – метался вокруг них, пытаясь помочь хоть кому-то.

А кому-то – уже и не пытались помочь.

Все планы ченча были благополучно похерены – и они повернули назад. Шли молча, каждый переваривая в себе то, что увидел. И уже на подходе к их… десантной улице, Динамо вдруг выпалил:

– Братан… ты же брат мне?

– Ну…

– Слушай… если там… ну, короче, если оторвет что-то там… или совсем плохой буду… ты меня таким не оставляй, лады? Мне калекой жить не охота.

– Братан… о…л?!

– Мне калекой жить не охота… – как заведенный повторил Динамо.

И вдруг – рванул его за замызганный рукав.

– Брат. И еще. Если я…. не вернусь, короче – ты о Надьке… позаботься там, ладно. Пацан совсем мелкий, а ей одной…

В этом был весь Динамо – как осколком бутылки по сердцу… и ведь не заметил, он в этот момент был совершенно искренен, как и всегда.

– Обещай мне, брат.

Он вырвал руку.

– Пошел в ж…!

* * *

Он так и не смог этого забыть. Пытаясь выбить клин клином – уже будучи сотрудником ФСБ он искал, говорил, встречался с людьми, копался в архивах. Все пытался понять – что же произошло в ту проклятую новогоднюю ночь…

В самом начале декабря – сконцентрированная на трех направлениях, моздокском, владивостокском и кизлярском направлениях группировка – получила задачу начать движение в район Грозного. При этом – так спешили, что операции не дали даже названия. Командовал – лично Грачев, министр обороны.

По плану – достичь столицы Чечни, ставшей теперь Ичкерией – планировалось за десять дней, фактически на это затратили шестнадцать. Причин было две. Первая – декабрьская Чечня, это температура около нуля, периодически тут же тающий снег и грязное глиняное месиво, способное остановить даже гусеничную технику. Вторая – местное население. Вопреки расчетам – оно совсем не было радо видеть русских. и не только в Чечне, но и в соседних республиках. На всех направлениях выдвижения – создавались пикеты, вперед ставились женщины, дети, старики, за их спинами – мужики, часто с холодным, а то и огнестрельным оружием. Колонны блокировались, буквально бросаясь под колеса, дальше – пытались вывести из строя ходовую, заливали краской триплексы. Были случаи разоружения – солдаты просто не могли стрелять в безоружных, да и приказа такого не было. Морально-психологическое состояние частей уже на окраинах Грозного было тяжелым, ни солдаты ни офицеры не были готовы к такому.

Истинную численность боевиков в городке разведка так же не смогла установить – считали около пяти тысяч, на самом деле, их оказалось больше втрое. Как потом установили – считали из расчета кадровых частей, но незадолго до штурма – дудаевцы раздавали оружие с грузовиков всем, желающим защищать свободную Ичкерию и еще подошли несколько тысяч с гор, почти все – отслужившие в армии, комсостав – в большинстве прошедший Афган. Так – пять тысяч превратилось в пятнадцать.

Первоначально – выдвижение в город планировали на пятое число, но Грачев волевым решением передвинул на ночь на первое. Выдвигающимся первым – заранее раздали подарки и ценные награды. Никакой задачи кроме «достичь таких то рубежей» поставлено не было, после достижения рубежей ничего не оставалось. как стоять и ждать. Как он потом узнал уже в ФСБ – шли переговоры с Гантамировым и другими представителями чеченской оппозиции Дудаеву о формировании временного правительства – но на 31 декабря они не закончились ничем и армия действовала в отрыве от планов ФСБ, Расчета на бой вообще не было – планировалось, что следом зайдут внутренние войска и начнется зачистка города и изъятие оружия. Но и этих планов – толком отработано не было. Из-за спешки – не было проведено боевого слаживания, все части были сводные, многие видели своих командиров в первый раз.

Были сформированы четыре группировки – север, северо-восток, запад и восток. Каждой – замечен путь захода в город и расчетные рубежи, которые они должны были достичь.

Наибольшего успеха – первоначально достигла северная группировка – та самая, которой они потом пошли на выручку. В отличие от трех других группировок – их движение не удалось остановить никем и ничем и они, еще тридцать первого – вышли в центр города. По свидетельствам уцелевших – фактор внезапности был использован полностью, чеченцы ничего не знали и не готовились, танки и БМП – шли по улицам рядом с грузовиками и легковушками. Колонна восемьдесят первого полка – проследовала мимо президентского дворца (того самого, что потом кровью будут брать еще почти месяц), и вышла к своей цели – железнодорожному вокзалу. Там и остановились, не зная, что делать дальше. При этом – карт местности не было, а задачи на занятие окружающих зданий командир не поставил – планировалось обойтись минимальным ущербом. Техника сгрудилась перед вокзалом, большая часть военнослужащих – оказалась внутри вокзала, не зная, что делать.

Действующие в этом же направлении силы генерала Рохлина (северо-восток) так же задачу выполнили – с минимальными потерями они почти достигли здания Совмина, остановившись только перед комплексом зданий Института нефти и газа.

При этом – штабу так же не было до них дела – потому что две другие группировки задачи не выполнили. Группа Восток сумела выйти к Сунже и захватить мосты – но дальше была остановлена завалами и огнем РПГ и стрелкового оружия. При этом, в зоне действий Востока произошла настоящая трагедия – два Су-25 из-за низкого уровня взаимодействия и целеуказания – накрыла бомбо-штурмовым ударом батальон 104 ВДД. Потери составили пятьдесят человек убитыми и ранеными, а сама бомбежка – произвела столь тяжелое впечатление, что вся группировка была фактически выключена из активных действий до второго января, позволяя боевикам громить другие направления.

Группировка Запад, под командованием Петрука – действовала более успешно, чем Восточные – ее силы вступили в бой в районе Андреевской долины, приданные им десантники закрепились в районе молокозавода. Но потом – владикавказский, 693 полк был остановлен превосходящими силами противника и отрезан от основных сил в районе парка Ленина. На заданные рубежи – группировка не вышла.

Получив информацию о том, что группа Север достигла успеха, но вступила в бой в районе железнодорожного вокзала и нуждается в подкреплении – командование бросило им на помощь сто тридцать первую майкопскую бригаду – точнее, сводное соединение численностью примерно 450 человек под командованием полковника Ивана Савина. Группировка попала под обстрел еще на маршруте выдвижения – но все же достигла вокзала и так же встала. Видя, что группировки Запад и Восток надежно встали – дудаевское командование перебросило в район вокзала более тысячи отборных боевиков, в том числе Президентскую гвардию и Абхазский батальон. Началось то, что потом – назовут трагедией Майкопской бригады…

* * *

– По машинам!

Выдвигались сводной колонной – колесная техника стояла в одной колонне с гусеничной, танки – с БМД, не давая ни одной из частей колонны реализовать свои лучшие качества. Например БМД отвратительно защищена – но при этом она миниатюрна, проходима и настолько маневренна, что попасть в нее из РПГ очень непростая задача – а если учесть и ее тридцатимиллиметровую пушку, с большим углом возвышения и пробивающую любые стены…

Но их всех поставили в одну колонну, и это само по себе говорило о многом – командование затыкало дыры, бросая в бой всех, кто был под рукой. И заходить они должны были по той же дороге – той самой, на которой разметелили сначала восемьдесят первый полк, а потом и сто тридцать первую бригаду. Почему так? А потому, что другой дороги командование просто не знало – имевшиеся в наличии карты Грозного были выпуска начала семидесятых, с тех пор город был кардинально перестроен, появились целые новые районы. Проводников тоже не было – была антидудаевская оппозиция, но почему то проводников от нее не требовали, возможно – потому что не были уверены, антидудаевская это оппозиция или какая еще. Как потом оказалось – некоторые вошедшие в город подразделения самостоятельно находили проводников из числа немногочисленных остающихся в городе русских или сочувствующих чеченцев (а были и такие). Нашедшие хорошего проводника – воевали почти без потерь…

Их БМДшка шла третья в колонне – за командирской, а первым шел танк, обдавая их всех густым, солярным выхлопом. Двигались медленно – но легкие БМДшки то и дело кидало по все стороны на неровностях. Держались кто на чем.

У них хотя бы были бронежилеты. В пехоте – часто не было и их. Хотя… какие это броники, АКМ только так лупит.

– Уходим с трассы – прошло в шлемофонах.

Танк, а за ним одна за другой и БМДшки – рухнули с насыпи, выправились. Впереди, в пожарах и дымах был Грозный, застройка по которой они шли была хуже нету – частный сектор, перемежающийся со старыми хрущобами. И заборы. Везде заборы, да не деревянные – бетон, где и кирпич. На Кавказе, как и на всем Востоке – забор строят первее дома…

Танк так и пер вперед, даже не развернув пушку – и они перли вперед за ним… они то думали что танк есть танк. И больше всего они опасались полететь под гусеницы боевой мащины… это уже потом научатся – стволы елочкой, развернутая минометная или гаубичная батарея в паре километров, заранее распределенные сектора огня у бойцов на броне.

Тогда же не умели ничего.

– Внимание, справа!

Это была первая броня, которую они видели в Грозном. БМП-1, непонятно даже что с ней было – стояла с раскрытыми люками и свернутой набок пушкой. Скорее всего, она просто сломалась…

Какой-то пацан – сорвался от БМП и побежал… в него никто не стал стрелять.

– Внимательнее, внимательнее…

Когда середина колонны поравнялась с брошенной БМП – она вдруг вздыбилась столбом дыма и огня. Одновременно с этим – комок огня полетел с крыши четырехэтажки в танк… и танк остановился – а потом чудовищная сила разорвала его изнутри, подбросив башню на добрый десяток метров.

И – со всех сторон засверкали вспышки…

– Давай!

Брат – сошвырнул Динамо с брони за секунду до того, как с противоположной стороны в бок БМДшки – врезалась реактивная граната…

– Не стреляй!

Пригибаясь, они побежали в единственном доступном для них направлении – в сторону застройки.

За их спинами – гибла расстреливаемая шквальным огнем ичкерийского Мусбата их колонна…

* * *

Быстро темнело. Разгромленную нитку уже не было видно – они оторвались, отползли по канаве. Канава спасла их – они ползли по ней метров сто, прежде чем решили выбраться – ползли по грязному, жидкому месиву, по каким-то обломкам. Когда они вышли из поля зрения боевиков – маханули через наполовину поваленный забор в какую-то лесополосу.

И ушли…

Двое. Два автомата, по четыре запасных магазина, ну и патроны в пачках – сотни по две. По две гранаты…

Всё…

Брат – отцепил магазин от автомата, достал верхние патроны, облизал их (от грязи), обратно вставил в магазин, щелкнул затвором. Динамо – подобрал покатившийся патрон…

– Бери… – Брат подмигнул – мало ли…

– Теперь чо?

– Пошли. Надо добраться до вокзала.

– Ты охренел? Нитку забили, мы не пройдем.

– Пройдем… мы то, как раз и пройдем… они на колонны охотятся. Нас они не заметят…

* * *

И вправду – не заметили…

Ночной Грозный второго января девяносто пятого – это стылый мрак, проносящиеся без фар машины – да тени в темноте, старающиеся избежать друг друга. Большая часть теней – и вовсе не боевики, это мирные жители, выбравшиеся потемну проверить, что с домом, поискать еды, просто узнать, что происходит. Каждая такая вылазка смертельно опасна – в городе полно вооруженных людей, в том числе военных с разбитых колонн – их товарищи погибли, а они никак не могут выбраться из этого, заколдованного злым колдовством города. Понятно, что у выживших – палец на спуске и стреляют они на любой шорох.

Нельзя сказать, что нельзя пройти… но из-за любого поворота, от любого дома могут окликнуть, и если не знаешь чеченского – покойник…

Они шли пешком, останавливались, присматривались – и снова шли. Бой гремел где-то левее… они шли туда. Придерживались улицы… просто потому, что в любом дворе можно было так и остаться. Время от времени по улице на большой скорости проносились машины, в основном легковушки. Последними были две шестерки, крышки багажников были сняты, в багажниках, спиной к ходу движения – сидели боевики.

Техники попадалось все больше и больше. В основном БМПшки – недостаточно защищенные, особенно от огня сверху и не способные вести огонь с большим углом возвышения – они становились легкой добычей дудаевских гранатометчиков. Выскакивающие их горящей техники бойцы попадали либо в плен, либо под шквальный огонь со всех сторон – и так и оставались на грозненских улицах навсегда. В темноте – то тут, то там злобно рычали и огрызались собаки. Но не бросались – еды им хватало…

Вокзал появился внезапно… площади как таковой перед вокзалом и не было – просто уширение улицы, посреди него – забор… там дальше, в темноте угадывался тяжелый кран… кажется, тут что-то строили до того, как началась война. Все здания в том числе и вокзал – выгорели дотла, крыш нигде нет – все разбито артиллерией. На входе на площадь – две сгоревшие БМП, стоят нос к носу. Ни наших, ни духов не видно – первые уже вышли или были полностью разбиты, у вторых – не было ни сил ни смысла занимать опустевшую площадь с разбитыми зданиями на ней. Пожаров тоже не было – все что могло сгореть, сгорело…

Молча – они понимали, что любое слово по-русски может стать началом конца – прикрывая друг друга, они перебрались к зданию вокзала. Само здание изнутри выгорело дотла, но его разбила не артиллерия – а десятки попаданий гранатометов…

На путях – картина открывалась еще более жуткая… там почему-то видно было лучше несмотря на ночь… Искореженные пути, отброшенные взрывами вагоны… одна цистерна стояла, поставленная на попа, другая – была разорвана пополам. Нельзя было ступить, чтобы не напороться на осколок или обломок чего-то. Скорее всего, после того как наши ушли отсюда – артиллерия, до этого ставившая огневую завесу, перенесла огонь на сам вокзал и его окрестности и била, пока тут ничего живого не осталось…

Ловить здесь было нечего. Вдали – что-то протяжно грохнуло – и они без слов приняли решение: идти на звуки боя. Там, где воюют – там наши.

Динамо потянул Брата за рукав, показал на сам вокзал – зайти, посмотреть, нельзя ли там чем разжиться.

Но внутри ничего не было. Только гильзы – их было так много, что они в некоторых местах лежали сплошным ковром.

Выбрались на площадь, и только хотели уходить – как раздался рокот дизеля… не Урал, но что-то серьезное. Сверкнули – и тут же погасли фары…

Со стороны незаконченной стройки тоже обозначилось движение… их могли покосить очередями в упор. Они только что прошлись по лезвию бритвы…

Замерев у стылого бетона – они вслушивались в каждое движение за забором…

– Мух ду обстановк?

– Шадерик то’ар долш ду.[2]2
  Как обстановка? – Все нормально (чеченск).


[Закрыть]

Рука Брата – сама собой потянулась к гранате. Палец – выдернул кольцо «эфки». За забор… вот так…

– Ай, граната! – крикнул кто-то по-русски.

Глухой, трескучий взрыв разорвал ночь.

– Дурак! – Брат рванул его за бушлат, и они, оскальзываясь в грязи, побежали прочь. Вслед – ударили очереди…

* * *

Истинный масштаб постигшей нас катастрофы стал понятен только утром второго января нового 1995 года.

Группировки Юг и Восток – остановлены, не достигнув цели и не продвигаются вперед. Группировки Север и Северо-Восток сражаются в окружении, неся тяжелейшие потери. В майкопской бригаде – к этому времени из четырехсот сорока человек личного состава погибло сто восемьдесят, потеряно четыре пятых техники. У восемьдесят первой – потери не меньшие. Как потом узнают – на этом направлении боевики сосредоточили три с половиной тысячи боевиков. Командование других группировок – не хотело, а наверное – уже и не могло наступать, чтобы облегчить положение Севера.

Командование пыталось помочь, направив на деблокирование сначала десантников, потом танки. И те и другие – откатились с тяжелыми потерями. Только второго числа часть блокированных на вокзале – удалось вывести отряду спецназа ГРУ, при этом большая часть отряда и его командир – погибли.

Другая группа, в составе которой был и комбриг, полковник Савин – приняла решение прорываться в другом направлении. При прорыве – техника была подбита, остатки группы – пытались вывезти полковника, к тому времени тяжело раненого на трофейном автомобиле, но не смогли. Полковник Савин и все кто с ним прорывался – или погибли, или попали в плен.

Стало понятно, что план полностью провалился, и штурм надо начинать фактически с нуля. Полностью – город возьмут только к марту…

* * *

Настал рассвет – точнее, то, что тут на называлось рассветом. Просто стало светлеть – но солнце так и не вышло, серая пелена туч низко висела над городом, в некоторых местах поддерживаемая черными столбами пожарищ. При свете того, что тут назвалось утром – в полной мере становилась видна та картина разрушений, которые были в городе. Большая часть зданий в центре, особенно старых – либо выгорела изнутри в пожарах, которые никто не тушил, либо была разбита огнем артиллерии. Ни проезжей части, ни тротуара, ни деревьев – тоже не было, проезжая часть представляла собой сплошное разбитое месиво, подступающее прямо к домам, а деревья превратились в уродливые, апокалиптические скульптуры. Город выглядел так, как будто по нему – с полгода назад был нанесен ядерный удар со всеми вытекающими…

Время от времени – по улицам перебегали люди, кто в форме, кто в гражданском. Типичный прикид боевика – такой же ватник, как у федерала плюс синяя или красная шапочка – петушок. Ну и … укладка выстрелов к РПГ-7 за спиной. Бабы и старухи – обычно были с санками… они тоже пытались бежать, но получалось чаще всего плохо. Многие были русскими – чеченцы перед тем как все началось, в основном отправили свои семьи в горы, к родственникам. У всех остальных, кто еще жил в этом городе – родственников в горах не было и уходить им тоже было некуда.

Динамо с Братом не знали, что чеченцы – соблюдают намаз, и потому во время намаза по улицам можно передвигаться относительно безопасно. Они шли на звуки боя – и сейчас, лежа за углом какого-то здания, ждали момента, когда им можно будет сделать рывок и перебежать улицу. Мешали боевики – это, кстати, были первые боевики, которых они видели вживую. Они прятались спиной к ним в развалинах дома, их было трое. У двоих – РПГ-7, укладки за спиной, сидели на корточках. Один выглядывал из-за угла разбитой стены. Их без проблем можно было бы расстрелять из автоматов – но они там были не единственные, и оставшиеся уничтожили бы их.

Потом боевики ушли из поля видимости, все трое – и они решились на рывок. Бросились через улицу… застрочил пулемет, но они успели.

– А… с…а.

– Ничего… пришли почти.

Динамо обернулся и увидел, как Брат морщится от боли.

– Зацепило?

– Не…

– Давай, перевязать надо…

Привлеченные стрельбой чеченцы могли появиться в любой момент. Динамо достал перевязочный пакет, надорвал упаковку… что-то твердое ткнуло его в спину.

– Руки… тихо.

* * *

– Значит, с пятьдесят первого полка, говорите. С Тулы…

Жесткий пинок в спину.

– Когда я спрашиваю, я рассчитываю на ответ, ясно?

Спрашивающий – был среднего роста, грязен, усат… кажется, еще и лыс. Из-под какого-то подобия капюшона – зло посверкивали глаза.

– Так точно.

– Командир кто?

Новый пинок.

– А кто спрашивает? – зло сказал Брат, которого так пока не перевязали.

– Хороший вопрос. Военную тайну боишься выдать, а?

Смешок за спиной.

– Документы у вас. Что вам надо?

– Мне? Да ничего. В принципе, мне вас кончить и здесь оставить – нет проблем. А документы – да не вопрос… на улицах этих документов столько валяется… вместе с их законными владельцами. А так случаи уже были. Хохлы хорошо умеют за наших прикидываться – форма наша, документы раздобыть…

– Мы духов видели… – сказал Динамо.

– Удивил, сынок.

– С той стороны улицы. У них позиция в развалинах. Если кончим их – поверите?

Офицер – явно развед-диверсионной группы – цокнул языком.

– Давай, попробуем…

* * *

После намаза – духи вернулись на свои позиции, поджидать шальной танк и БМПшку – не зная, что все, что им предназначено сделать Аллахом на этом свете – ими уже сделано. Шквальный огонь – длинные очереди бьют по развалинам, кромсают тела. И – обратно, назад – за спасительную четырехэтажку…

* * *

Генерал-майор Лев Яковлевич Рохлин, командующий группой Север – сидел за столом в каком-то подвале. Стол был ободранный, видимо откуда-то сверху принесли, на нем был планшет, какие-то карты, просто бумаги с пометками, чайник. Генерал пил чай из алюминиевой кружки, пил без аппетита, одновременно что-то читая. Лицо генерала было серым от усталости, он был одет так же, как его люди – в испачканный мазутом ватник без знаков различия. Брату бросились в глаза очки генерала – круглые, дешевые, с разбитым стеклом и замотанные изолентой.

– Товарищ генерал… – гвардии майор Шаров выступил вперед – вот эти двое с десантуры, отбились от колонны. Про их словам полгорода прошли, вышли на наши позиции. Разрешите принять?

Генерал подслеповато глянул на них.

– Какая колонна, сто тридцать первого?

– Никак нет, товарищ генерал – ответил Динамо – мы с Тулы. Пятьдесят первый полк.

– Когда заходили?

– Третьего, товарищ генерал.

– А где сама колонна?

– Сгорела…

Рохлин снова отхлебнул чая.

– Решай сам. Тебе с ними работать.

* * *

– Значит так…

– Веры вам по-прежнему мало, прямо скажем, шляются здесь всякие. Но и братана своего бросать… дело последнее.

Майор осмотрел своих людей.

– Твой товарищ пока тут полежит, оклемается – благо ранен он несильно. А ты с нами – проводником походишь. Мы посмотрим, увидим, что доверять можно – дадим оружие. Пока еще бэ-ка будешь носить. Уговор?

– А что, есть выбор?

Шаров зло оскалился.

– Это верно, выбора у тебя нет. Про ВУС-то кто?

– На снайпера учился.

– Ну, вот. Снайпер нам нужен. В твоем и нашем интересе чтобы испытательный срок завершился как можно быстрее…


Страницы книги >> 1 2 3 | Следующая
  • 3.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации