Текст книги "Большая игра"

И мы – должны были отбивать удары уже нового врага. Как будто нам не хватало старых…

Понятно, что Мирза – не поедет сюда из самого Кабула – зачем ему, не тот уровень. Но Кандагар – центр торговли, известный всему Афганистану, там у него много родственников, и один из них – ни за что не откажет в просьбе высокопоставленному родственнику, в чем бы она не заключалась. Например, продать пару вот этих вот НАТОвских башмаков, ворованных на складе – а взять за них двадцать тысяч американских долларов. Ну и что, какая разница, что на базаре они стоят двадцать. В Афганистане – не задают лишних вопросов и не отказывают от помощи родственникам. Тот, кто откажет, будет бинанга. Нанга – это чувство родства, би-нанга, то есть без чувства родства. В Афганистане это слово означает «подлец».

Галька под ногами, тяжелый запах от ослов и мулов, разложенный на мешковине товар, чужие, горбоносые, бородатые лица, неспешный разговор – каркающий пушунский переплетается с более изысканным дари, в Афганистане так называется «фарси». Перекресток миров…

Нужный мне торговец – приехал не на ослах, он приехал на машине. Синий, китайский Фотон. Говорят что между Афганистаном и Таджикистаном тут нет проходимой для машин дороги – но на самом деле она есть, если есть торговля, то будет и дорога. Это для таможенников и пограничников ее нет. Машина – как обычно для Афганистана и Пакистана богато раскрашена, на кабине нарисована золотистая лодка.

Вот и она…

Я остановился около машины – и торговец, молодой, сообразительный бериш[9]9
  Безбородый.


[Закрыть] тут же вскочил на ноги.

– Интересуетесь, эфенди…

– Интересует.

Я присел на корточки, достал из нагрудного кармана горсть изюма и кинул в рот. Это условный сигнал.

Передо мной – лежала форма, стояли ботинки и кроссовки, красовались разгрузки и фляги. Все – новое или почти новое на вид, все – украдено с конвоев или со складов.

– Новое?

– Все первый сорт, эфенди, неношеное, контракт.

Контракт – обозначает, что товар произведен по контракту и по стандартам вооруженных сил. Есть еще слово «милспек» из новояза.

Я узрел знакомую черную пластиковую коробочку с ручкой, открыл – так и есть, Эотек. Понятно, что не Китай, оригинал – наверное, кто-то заказал в армейском интернет-магазине, его по дороге и украли. А прицел хороший, вон, кнопка – для режима ночного видения.

Взять что ли? Деньги есть, а в России такой дорого.

– Сколько просишь?

– В какой валюте, эфенди? Если в долларах, то пятьсот.

Я покачал головой.

– Побойся Аллаха, за такую цену я закажу по почте. Будто он тебе сколько то стоил. Плачу пятьдесят долларов.

– Вай, эфенди, может, я и выгляжу как глупый ишак, но у нас есть в городе интернет и я знаю, сколько эта вещь стоит! Только из уважения к вам я предложу ее Вам за четыреста американских долларов. Американский прицел – за американские доллары. Хорошая сделка, эфенди, клянусь Аллахом…

– О, Аллах, помоги мне! Твое уважение подобно глотку воды в пустыне – он так мал, что почти и не замечаешь его. Только потому, что ты так долго вез свой товар, я дам тебе за него ровно сто американских долларов. Сто – и ни центом больше!

– Эфенди, мои дети хотят есть, а накормить их большая проблема, ибо я хоть и молод, но у меня их уже трое. Прибавьте к вашей цене еще двести долларов, и пусть Аллах приведет в порядок дела ваши…

– Аллах накажет тебя за желание содрать с меня лихву. Я накину не более чем сто долларов от той цены, что назвал – и только ради твоих детей.

Торговец покачал головой.

– О, Аллах, мой дядюшка Мирза прибил бы меня за мою доброту. Забирайте, и пусть это будет вам к пользе…

Дядюшка Мирза, значит… Я отсчитал двести долларов, забрал коробочку и бросил в небольшой рюкзак за спиной.

– Пусть Аллах будет с тобой в обратном пути…

Торговаться – правильно. Прицел, который я купил – стоит в два с половиной раза дороже, а то и в три. И кроме того – если ты не торгуешься, тебя никто не будет уважать.

Я поднялся на ноги.

– Эфенди!

…

– Не хотите ли купить что-то еще? Посмотрите, сколько товара! Выбирайте!

– Благодарю, но я уже обут и одет, хвала Аллаху.

– Посмотрите, эфенди. Это настоящая американская форма, носите, и ей не будет сноса!

– Ты хочешь, чтобы меня пристрелил снайпер на обратной дороге или как?

Засмеялись все, даже торговцы на соседних местах. Торговец не сдавался.

– Тогда посмотрите вот эти башмаки! Все смотрят на форму, но никто не смотрит на обувь, которую ты носишь. Обувь нужна всем. Клянусь Аллахом, за сто долларов вы не найдете обуви лучше! Она будет радовать ваши ноги, и в ней вы не почувствуете усталости!

– Сто долларов, говоришь?

– Именно, эфенди! Всего то сто долларов. Примерьте!

Я взял ботинки, посмотрел с сомнением. Сунул руку внутрь… ага, одна стелька немного не так лежит. Отогнул – и увидел углубление, а в нем – похоже на флешку…

– Клянусь Аллахом, который накажет меня за транжирство – с этими словами я начал расшнуровывать свой ботинок – пятьдесят долларов на эти ботинки я все же найду.

– Восемьдесят. Восемьдесят, эфенди, они же совсем новые!

В подошве моих кроссовок (а она толстая) – было углубление. В нем – два золотых слитка, обкорнанных так, чтобы влазить в ботинок. Поверьте, носить такое – дело нелегкое…

Оставив кроссовки, я незаметно пододвинул их к торговцу, зашнуровал ботинки. Притопнул, вручил честному торговцу семьдесят долларов.

– Клянусь Аллахом, нет больше!

– Носите новое, эфенди и пусть вас сопровождает Аллах в вашем пути!

– Пусть и тебе Аллах пошлет удачу. Тебе и твоему дому…

Все, контакт состоялся.

Стараясь ступать осторожнее, иду к машине. Торговцы – смотрят на меня с удивлением: видимо, не понимают, кто я, неверный, но торгующийся лучше любого правоверного. С удивлением вижу идущего навстречу Дэна… ну какого хрена, сказал же сидеть в машине! Заставь дурака Богу молиться! До меня не сразу доходит, что на плече у Дэна автомат Калашникова… и вдруг он вскидывает его и целится прямо в меня…

Выстрел!

Новички – обычно в случае нападения первым делом хватаются за оружие, отвечают огнем на огонь. Те из них кто остается жив, понимают, что это полная ерунда. Увидев оружие, первым делом следует прыгнуть в укрытие. Какое угодно. Или, по крайней мере, упасть на землю, чтобы минимизировать себя как цель. И только после, потом – отвечать огнем на огонь…

Я падаю. Плашмя, вперед. Толкнувшись, переворачиваясь, выхватывая пистолет. Двое – за мной в нескольких метрах. Бородатые, в пуштунских рубахах – но судя по росту никакие это не афганцы! Один уже лежит, второй оседает, из шеи хлещет кровь…

Твою мать! Убью!

Каким-то чудом, толкнувшись от земли и не выронив пистолет – оказываюсь на ногах. Теперь надо валить и валить быстро. Афганские военные может, и побоятся стрелять на территории чужого государства, а вот местные…

С хрипом, с соплями в глотке – бежим как два вспугнутых лося к машине. Самое главное – отвалить, разборки потом. Но удача покидает нас – мы видим нашу машину, видим, как на стоянку, поднимая пыль, вламывается Крайслер-300, совершенно неуместный здесь седан серого цвета, а за ним – идет старый-престарый ЗИЛ. В кузове ЗИЛа – колхозника – вооруженные до зубов люди, несколько человек. Приехали, б… такая!

Дэн, не дожидаясь команды, на бегу открывает огонь из автомата. И хорошо бьет! Срывает атаку – у противника падает один, второй, третий! Я, пользуясь моментом, резко сворачиваю в сторону – чтобы ряд машин хоть немного прикрыл меня. Проскакиваю мимо Нивой и старой Волгой. Те, кто приехал за нами, тоже не лыком шиты – прямо на меня, пригибаясь, бегут двое. Но у них автоматы в руках, а у меня – пистолет в вытянутой руке, в боевом положении. Зиг разражается грохотом – и двое падают как сбитые кегли в боулинге.

Прикрывая, проскакиваю до этих. Хватаю автомат первого – это АКС-74У. Не самое лучшее для общевойсковика – но вот в ближнем бою отличная штука. Перещелкиваю на АВ – и шквальным огнем накрываю ЗИЛ и тех, кто рядом с ним – выпускаю все, что есть в магазине одной очередью. Бросаю трофейный автомат, забрасываю на спину второй, АКМ – и открываю беглый огонь из пистолета.

– Пошел!

Дэн проскакивает вперед. Уже слышен вой милицейской сирены – тут у ментов и пулеметы есть, как говорят. Сильно сомневаюсь, что нам уйти на машине – менты разбираться не будут, тупо расстреляют машину и всё.

Но вот пешком – думаю, шанс есть.

– Пошел!

Перезаряжаюсь на бегу, тоже стреляю. ЗИЛ взрывается… это не похоже на взрывы в голливудских кинофильмах. Просто хлопок и пламя в районе борта. На земле – в беспорядке валяются тела, там же оружие…

– Пошел!

Показывается старый, милицейский УАЗ, верхние части дверей сняты, из окон торчат автоматы. Все, время вышло…

– Пошел!

Из-под ног – заполошно кудахтая, летят куры. Кишлак – бывший госхоз – принимает нас в свои объятья…

* * *

– Ты какого хрена стрелять начал?

Я тяжело дышу, переход по горной местности – уже не по моему возрасту. Дэн как огурец – все-таки в Альфе физо – на уровне.

– Я их узнал.

– Кого?

– Это Бараев с братом.

– Бараев?!

– Нет, не тот. Исматулла Бараев. Его брат держал генерала Шпигуна, мы работали по нему и его окружению.

– А стрелять то, какого хрена начал?

– Они догоняли вас.

Я устало выдыхаю.

– Дэн, я не заказчик. Без «вы».

– Понял.

– Я был не прав? – типичный вопрос бывшего бойца спецназа, привыкшего действовать исключительно по приказу. Увы… в нашем деле никто приказывать не будет. И правильным – чаще всего бывает то решение, которое пришло на ум первым. Потому что если не сделать хоть что-то – уже никогда ничего не сделаешь.

– А хрен его знает. Все равно ничего уже не поправить.

Я достал спутниковый телефон, активировал, посмотрел.

– Сигнал плохой. Надо встать повыше.

– И еще. Они пытались убрать меня.

– Кто? – не понял я.

– Чехи. Подошли двое, спросили, продаю ли машину. Потом – один без лишних слов – попытался ножом…

– И?

– Там лежат.

– Вот, это хорошо. А как узнал, что чеченцы?

Дэн пожал плечами.

– Чех он и есть чех.

– Интересно. А пуштуна, к примеру, опознать сможешь?

– Я их вживую не видел.

– А если увидишь?

– Чего сложного. Признаки то одни.

Я посмотрел на часы, поправил ремень автомата. Надо еще найти место, чтобы вертолет мог сесть. Не на своих же двоих.

– Пошли…

Арлекин

Министерство обороны России

Главное разведывательное управление Генерального штаба

Особо секретный фонд

Документ особой важности

Копий не снимать

Вскрыть только с согласия Начальника управления

Арлекин

Действующий источник

Особо ценный источник

Включению в справочные материалы не подлежит!

117

Агент Арлекин сообщает, что в северных провинциях Афганистана ведется работа по созданию долгосрочной инфраструктуры для подготовки террористических групп для действий на постсоветском пространстве. Так, близ г. Мазари-Шариф под видом укрепленного лагеря Афганской национальной армии создается база для подготовки террористов на две тысячи человек. В самом г. Мазари-Шариф замечены лица, разговаривающие на славянских (возможно, украинский, польский, белорусский) и тюркских диалектах.

Гражданскими подрядчиками на аэродром Баграм с территории Турции и Ливии доставляются активные боевики организации Исламское государство, далее они отпускаются в целях ведения подрывной и разведывательной работы против правительства Афганистана в среде малых наций и народностей Афганистана (таджики, туркмены, узбеки, хазарейцы), создания террористических групп, проникновения на территорию Узбекистана, Таджикистана, Туркменистана. Большинство боевиков принадлежат к тем же этническим группам, владеют языками национальных меньшинств и навыками активной пропаганды.

Со стороны США указанную работу координирует начальник станции ЦРУ в Кабуле, Кристофер Уолтер СТАРК.

Пометка – доложено Президенту Российской Федерации, министру обороны Российской Федерации

27 октября 201… года
Кыргызстан.
Авиабаза ОДКБ[10]10
  Организация договора коллективной безопасности. Несмотря на отсутствие пиара, организация серьезная, потому что в ней – вторая и третья армии мира, Россия и Китай.


[Закрыть] Кант

 
Мы учили названия чужих городов
По сводкам
Из районов боев…
 

Автор

Песня, которую он так никак и не напишет…

Кант. Частичка России в киргизских горах. Когда-то считалось, что это бессмысленная трата денег и демонстрация флага – но после Сирии никто так не считает. Южнее – в Мары находится первая в мире индийская военная база за пределами Индии[11]11
  Это, правда, Индия ведет переговоры о предоставлении базы Мары в долгосрочную аренду. Если переговоры увенчаются успехом – это будет первая индийская база за границей. Индии она нужна для того чтобы контролировать Афганистан и одновременно попытаться помочь ему. Мало кто знает о том, как активна Индия в Афганистане, сколько она вкладывает в афганские армию и спецслужбы. Индии это выгодно, потому что при сильном Афганистане Пакистан, ее злейший враг попадает в стратегические клещи. Россия против индийской базы в Мары, и на мой взгляд напрасно. Индия наш друг, индусы до сих пор помнят добром русских, и на сотрудничестве с Индией можно получить очень многое.


[Закрыть]. Мы находимся здесь для того, чтобы попытаться собрать воедино, остановить расползающийся под нашими пальцами старый добрый мир…

Два транспортника – сняли нас с посадочной площадки, как только стемнело, и перебросили на базу Кант. Ночь – мы уже провели среди своих, в настоящей, нормальной постели. И пусть это была всего лишь армейская койка в комнате отдыха летного состава – это настоящий рай для тех, кто не мог позволить себе нормально поспать трое суток.

Проснулся я, когда на часах было двенадцать. Двенадцать часов следующего дня, который для кого-то наступил, а для кого-то – уже нет.

Аль-хамду ли-Лляхи аллязи ахйа-на ба‘да ма амата-на ва иляй-хи-н-нушур!

Хвала Аллаху, Который оживил нас после того, как умертвил нас, и к Которому мы вернёмся после воскрешения – машинально пробормотал подходящее ду’а я.

Хлопнула дверь. В комнату зашел Дэн, он был в сером спортивном костюме. Не армейском.

– Проснулся? Нас в штаб.

– Москва?

– Прилетели утром. Что-то серьезное.

Я зевнул, потом одним движением, без рук – встал.

– Дай нам Боже и завтра того же… – пробормотал мудрость уже родных осин я.

– Как думаешь, что там произошло? – спросил Дэн.

– Не морщи мозг насчет этого.

…

– Все что нам суждено узнать, мы узнаем. А если не узнаем – то Аллах не велел. Пошли.

* * *

Передвижной штаб – был прямо в самолете. Это был небольшой самолет – салон, ранее он принадлежал министру обороны. Сейчас – старый Ту-154 отдали ГРУ. Сейчас в нем прилетел Андрей, куратор нашей группы, и его непосредственный начальник, контр-адмирал Дементьев. Один из немногих флотских офицеров в разведке, бывший резидент в Сирии. После смерти генерала Сергуна – он занял пост командующего активными операциями – то есть диверсионно-подрывной деятельностью по всему миру. Он был в своей флотской форме, повседневной и носил разрешенную на флоте бороду, что делало его похожим на арабского шейха.

– Господа…

В армии – слово «господа» как то не приживается, остаются товарищи – но есть офицеры, которые упорно употребляют именно это обращение. Дементьев из таких.

– … разбор полетов отложим нам потом, времени на него нет. Вам удалось принять информацию от агента, информация оказалась особо важной. На ее расшифровку и принятие мер будет выделена отдельная группа, перед нами же сейчас встает другой вопрос.

Дементьев посмотрел на меня, и я понял, что впереди меня ничего хорошего не ждет.

– Агент Арбалет, которого вы завербовали и который сейчас работает в Кабуле – передал с вами стратегически важную информацию. Речь идет о готовности представителей исламского бандподполья в Афганистане, в частности сети братьев Хаккани, и организации Талибан – организовать нелегальную встречу в Кабуле и его окрестностях с представителями высшего руководства Российской Федерации. Они готовы вступить в переговоры с Российской Федерацией с тем, чтобы после их победы определить статус Афганистана для Российской Федерации как дружественный и гарантировать, что никакие террористические группировки, борющиеся против России и отдельные террористы – не получат в талибском Афганистане ни крова, ни помощи, ни сочувствия…

Вот так…

Конечно, можно было бы возмутиться – ведь нам предлагали переговоры те, кто резал и жег наших солдат в восьмидесятые. Но я давно жил Востоком и понимал, насколько все здесь относительно. За погибших здесь мстили, но после того, как отомстили – могли сидеть за общим столом, и есть от одного куска хлеба. Здесь жизнь – относительна, как и смерть.

И важно не то, сколько наших здесь уже погибло – а то, скольких можно будет спасти этой тайной и циничной договоренностью. Сколько бомб не взорвется. Сколько террористов не получат в Афганистане кров, стол и полигон. Сколько человек не будет взорвано, расстреляно, сожжено заживо. Ведь заботиться надо не о мертвых. Заботиться надо о тех, кто еще жив.

Ведь Талибан – это хоть и кровавая, но локальная организация, ее костяк составляют пуштуны, которые все что хотят – свою страну обратно и жить в ней, так как они хотят. Да, жестоко и кроваво. Но посмотрите – какой кровью, каким кошмаром начиналась исламская революция в Иране. А что сейчас? Проводятся конференции «Последний неохваченный рынок в мире», нефтесервисные компании выстраиваются в очередь за право поработать на этом рынке, европейцы продают аэробусы, мы – локомотивы и вагоны. При этом – фанатичные муллы с их обвинениями никуда не делись, просто молодежи в большинстве своем уже плевать. Все пройдет – пройдет и это.

Талибан – никогда не намеревался идти войной на Россию, он никогда этого не провозглашал. Отдельные группы и банды – собирались идти в Таджикистан, в Узбекистан, в Ферганскую долину – но большинство не поддерживало и этого. Пуштуны – люди жестокие, но примитивные, они редко когда смотрят дальше околицы своего кишлака, и исламское мессианство им никогда не было свойственно. А вот Исламское государство – оно не успокоится, пока не захватит весь мир. Так может, стоит выбрать из двух зол меньшее?

Мы циничные? Мы предатели? Да, если не знать, как в конце девяностых американские нефтяные компании собирались построить нефте и газопровод из Средней Азии и от Каспия в Индию и к берегам Индийского океана. И в рамках этого проекта – талибов, в том числе их министра иностранных дел – принимали в своих домах на Рождество сенаторы и конгрессмены США[12]12
  Это правда – и про проект, и про то как талибов принимали в гостях американские сенаторы. До 2001 года режим Талибана считался приемлемым, потому что они провозглашали намерение напасть на Иран.


[Закрыть]. Так почему американцам можно, а нам – нет. Ах, они американцев убивали…

Проблема в том, что в Афганистане не построить демократию. И не построить государство и общество, которое отвергнет большинство настроенного антизападно населения. Надо договариваться. И на мой взгляд, если мы начнем договариваться до того, как талибы силой ворвутся в Кабул, а не после – можно будет спасти немало из того что уже сделано. И заставить и талибов тоже вписываться в какие-то рамки.

В конце концов – все проходит….

… но переговоры с представителями бандподполья, это только верхушка айсберга…

А это еще что…

– Арбалет передал нам списки своего начальства и вообще лиц, принимающих решения в Кабуле. И среди них мелькнуло одно интересное лицо.

Перед нами легла фотография.

– Это Пирали Ахмед. Беженец, участвовал в боевых действиях на территории Афганистана в составе Исламской партии Афганистана. После того, как они совершили теракт, подорвав женский лицей – он разочаровался в терроризме и пришел на советский блокпост – как раз в то время, когда там был представитель разведотдела Сороковой армии. Ему хватило ума не использовать его как обычный источник в банде или передать на сопровождение местному ХАД или отделу преследования[13]13
  ХАД – разведка социалистического Афганистана. Отдел преследования – специальный отдел афганского МВД, занимающийся борьбой с бандами, аналог нашего УБОП.


[Закрыть]. Он передал его нам, и мы вели его до восемьдесят девятого года. В восемьдесят девятом мы его не передали афганской стороне, и в девяносто втором тоже. Афганцы о нем ничего не знали.

…

– Теперь Пирали Ахмед работает в контрразведке Афганистана. И нам очень хочется знать, не забыл ли он русских друзей.

Что-то в этом было ненормальное. Хотели бы узнать – почему до сих пор не узнали.

– Используя Пирали Ахмеда – мы сможем выяснить, кто еще из высшего афганского руководства не забыл советских друзей. Кто помнит советский опыт. Это даст нам доступ к принятию решений – а не просто до сбора информации.

…

– Итак, первая ваша задача – проверить работоспособность Арбалета в свете того что произошло на границе. Вторая – встретиться с представителями Талибана. Третье – встретиться самим или сориентировать Арбалета на контакт с Ахмедом.

По молчанию – я понял, что время для вопросов.

– Разрешите.

…

– Мы одновременно встречаемся и с Ахмедом, и с Талибаном. Не получится ли, что мы оказываемся в положении слуги двух господ?

– Отвечаю: нет, не оказываемся. Во-первых – мы до сих пор не знаем истинного расклада дел в Афганистане. Американцы оттуда так и не ушли до конца – но они не могут оставаться вечно, а их сил – уже не хватает на активные операции. Весь юг по факту уже в руках талибов, они победили. Правительство Афганистана понимает, к чему идет дело и ведет тайные переговоры с талибами. Что-то о них знаем мы, что-то американцы – но что будет на месте Афганистана через пять – семь лет не знает никто.

…

– Кроме, может быть Аллаха. Наша задача – наладить контакт со всеми сторонами. И быть готовыми к любому развитию событий. Это американцы могут из Афганистана просто уйти, мы этого сделать не можем. Афганистан – это наше приграничье. И мы должны сохранять там позиции при любой власти…

Ну, да. Все правильно. Типичная имперская политика, опробованная столетиями. За кого Империя? Империя ни за кого, мы слишком большие и мы не можем позволить себе проиграть. Поэтому, когда у вас начнется война, кто-то будет за вас, а кто-то против. Типичные имперские максимы жизни, войны и политики.

По-другому? Пробовали по-другому…

 
Тринадцать тысяч триста,
Упавших на бегу,
Тринадцать тысяч триста,
Ушедших на войну.
Тринадцать тысяч триста
Безумных матерей,
Тринадцать тысяч триста
Не родившихся детей.
Тринадцать тысяч триста
Стоят в одном строю,
Тринадцать тысяч триста,
Не веривших в беду,
Тринадцать тысяч триста
Под черной полосой,
Тринадцать тысяч триста,
Укрытые землей[14]14
  Песня Голубых беретов. 13300 – число погибших в Афганистане советских воинов. Вечная память.


[Закрыть].
 

– Во-вторых. Контакты и на той и на другой стороне нам пригодятся в будущем. Если мы не хотим, чтобы боевики Исламского государства через Афганистан вышли к Волге.

Адмирал помолчал, давая почувствовать значимость сказанного.

– … Всем здравомыслящим людям уже понятно, что Афганистан не сохранить. И возникает жизненно важный для нас вопрос – как мы можем защитить себя, свои границы…

…

– один из наиболее реальных вариантов – продумывался еще в восемьдесят восьмом году. Создать на юге Афганистана отдельное государство Пуштунистан со столицей в Кандагаре и включением в него всех территорий, населенных пуштунами. На севере же – создать отдельное государство, с преобладанием национальных меньшинств со столицей в Кабуле или Мазари-Шарифе, как получится. В этом случае – мы отгораживаемся от Афганистана еще одним буферным государством, которое будет зависеть как от Запада, так и от России…

Если бы…

Это могло бы сработать в две тысячи восьмом, в две тысячи десятом это сработало бы. Но сейчас это уже не сработает. Сейчас есть Исламское государство. И есть аскеровщина.

Сам факт постановки вопроса таким образом, говорит о том, что мы не поспеваем за событиями. В девяностых расклад был простым – был талибанизированный Юг и Центр, и был Север, в котором правили харизматичные командиры из меньшинств – Абдул Рашид Достум и Ахмад Шах Масуд. То, что в девяностые годы не запылала вся Средняя Азия – это исключительно их заслуга. У нас ведь есть своя Зона племен – Ферганская долина, и взрывоопасного материала там скопилось достаточно. Но сейчас, на втором десятке двадцать первого века – все изменилось. На севере Афганистана родилось поколение, которое уже не помнит убитого талибами Масуда – зато прекрасно видит, как полевые командиры, в девяностые действительно спасавшие местное население от геноцида – сейчас стали генералами и губернаторами, воруют, торгуют наркотиками, коррумпированы напропалую. Видят они и то, что перспектив у Афганистана – несмотря на пятнадцать лет оккупации как не было, так и нет. Единственное, что сдерживало их – это то, что Талибан, и другие организации, в которых преобладали пуштунами – были открыто националистичными, и на нацменьшинства, живущие на севере, смотрели как на чужаков на афганской земле. Но теперь – появились эмиссары Исламского государства. У них много денег, и для них все равно, какой ты национальности – лишь бы готов был взять в руки автомат. Так тихий афганский север – буквально за пару лет превратился в кипящий котел. И если талибы еще десять раз подумают, прежде чем идти через границу, то с ИГ вопрос лишь в том – когда. У них даже командиры бандформирований – не пуштуны, а этнические таджики, узбеки, туркмены. А мы – все еще рассматриваем ситуацию сквозь очки десятилетней давности: Северный Альянс – Талибан. Да по последним разведсводкам, Талибан, настоящий, изначальный Талибан на сегодняшний день только пятый по численности бойцов – примерно восемь тысяч. На первом месте сеть Хаккани – больше тридцати тысяч активных боевиков.

– … впрочем, не исключено, что нам удастся перехватить инициативу у США…

Ага, щаз-з-з-з…

США в Афганистане проиграли, это действительно факт. Но далеко не факт, что нам там удастся выиграть. Особенно если США будут препятствовать – а они будут.

Было бы намного лучше, если бы США и Россия работали в паре – своего рода добрый полицейский и злой полицейский. Много конфликтов – удалось бы прекратить, еще больше – не допустить. Но увы. Не получится. Теперь уже на сто процентов – не получится.

Война между Россией и Западом идет уже тысячу лет. И как оказалось – просто прекратить ее нельзя, даже если обе стороны будут этого хотеть. Не выйдет.

– … таким образом, вы понимаете, что стоит на кону, какова цена успеха или неудачи этой миссии. Безопасность южных рубежей России, безопасность наших городов, десятки терактов, которые не состоятся, если мы достигнем соглашения. В конце концов, от нас сейчас зависит – останется ли Афганистан в своих границах – или Афганистан через двадцать лет будет граничить с Астраханью.

Адмирал требовательно смотрит на меня, я молчу.

– Так точно, товарищ адмирал, сделаем все, что в наших силах, чтобы этого не допустить.

Андрей всегда умел говорить именно то, что хотело услышать начальство. Всегда умел хорошо скрывать, что он на самом деле думает про всю лампасную шваль.

– И что не в ваших силах тоже надо сделать – сурово говорит адмирал.

Странно… я в девяноста процентах случаев могу предсказать, что скажет начальство до того, как оно это скажет? Может, это дар предвидения?

– По провалу выяснили?

Андрей, мой куратор из центрального аппарата ГРУ – сует в рот сигарету, но так и не прикуривает – бросает, видать. Опять. Воздух авиабазы наполнен грохотом турбин, пропах авиационным керосином – летчики уходят в учебные полеты, учатся бросать авиабомбы. Никто не говорит об этом – но все понимают что рано или поздно это умение пригодится.

– Нет. Мы точно знаем, что Арбалет жив и не арестован – мы проверили его, как только поступила инфа о перестрелке с границы. Но откуда пошла утечка – пока не выяснили…

– А что если Арбалета оставили на свободе специально, чтобы посмотреть, кто к нему придет?

Молчание – становится самым красноречивым ответом. Я смотрю в бледно-голубое, распаханное белыми, самолетными следами небо.

– Те, кто пытался сорвать встречу – чеченцы. И ты прекрасно знаешь, какие отношения были у режима Дудаева и украинских спецслужб. Особенно ГУР[15]15
  ГУР – главное управление разведки МО Украины. Смысл названия – что угодно, только не ГРУ. В девяностые годы – ГУР вело против России работу как подрывного, так и криминального характера, тесно сотрудничало с режимом Дудаева, был налажен транзит оружия и боеприпасов по линии Одесса – Поти – Шали – Грозный. Из криминальных действий – можно упомянуть изготовление на печатных мощностях Украины по соглашению с кавказской водочной мафией огромных партий фальшивых акцизных марок на спиртное, не отличимых от настоящих. Транспортировку до Кавказа, получение платы – тоже обеспечивало ГУР. Курировал все антироссийские проекты – генерал Скипальский, начальник ГУР.


[Закрыть]. В Стамбуле до сих пор есть чеченские лагеря беженцев, в Белостоке – целый микрорайон их. Учитывая тот факт, что Украина нынче дружит и с теми и с теми…

…

– Ты никогда не задумывался вот над чем? Кадры украинского ГУР – это кадры советского ГРУ, причем не из худших. И они сейчас работают против нас, активно, причем работают. Кто-нибудь пытался установить, что и кого они могут знать?

– Слушай, не учи моченого! И так тошно.

– В Кабул идти не тебе.

…

– Легенду придумали?

– Да. Дэн идет под посольским прикрытием.

– Каким?

– Афганцы в прошлом году запросили технической помощи. Сам понимаешь, что денег у них нет, а американцы проплачивать по линии иностранной военной помощи в Россию не могут – санкции. Но и запчастей им взять негде. На высшем уровне договорились – Белспецэспорт открывает в Кабуле свое представительство и склад. Беларусь не находится под санкциями, более того – США с ними пытаются подружиться. Мы – поставляем все, что нужно белорусам, белорусы – поставляют в Афганистан, деньги тоже уходят белорусам – а с нами они рассчитываются какими-то там зачетами. И все довольны, все гогочут. При представительстве есть должности советников по вопросам безопасности – они и собственную безопасность обеспечивают, и афганцам чем-то помогают. Дэн пойдет как сотрудник СБ, боец Алмаза[16]16
  Алмаз – одно из белорусских спецподразделений.


[Закрыть] в командировке.

– А если проверят? Батька может и на две стороны играть – у него с Украиной свой вась-вась.

– Не посмеет. Он хоть и играет на две стороны – но край знает.

– Надеюсь. А я?

– У тебя, кажется, контакты были в Таджикистане?

…

– В сфере строительства?

– Да.

– Ну. вот тебе и крыша…