Текст книги "Меч Господа нашего"

Жилая зона Dodge City North. 26 марта 2011 года

Лейтенант очнулся от того, что кто-то лил воду на его лицо. Закашлялся.

– Черт, Китаец, кто тебя научил так спасать людей? – голос Этерли.

– Это не спасательная операция. Это старинная китайская пытка водой. Правда, там льют поменьше, по капле…

– И какого черта? Пойди, поработай над кем-нибудь из иракцев.

– С ними скучно. Они быстро раскалываются.

Лейтенант сел на кровати.

– Какого черта? Что со мной?

– Это мы должны спросить, что с тобой – спросил Этерли – то что, нас увидел и в обморок упал от радости?

– Кажется… нет.

– Он упал в обморок от радости, что снова в Ираке…

– Эй – сказал как всегда серьезный Джо Ордус – может, тебе к врачу сходить? Тебя что – где-то взрывом шибануло?

– Ага. Пыльным мешком по голове.

– Нет, серьезно.

– Все, хорош… Да перестань ты на меня лить эту проклятую воду. Дайте лучше пива.

Лейтенанту протянули банку холодного египетского пива Sakara и он надолго присосался к ней. Пиво было вкусным – настолько, насколько может быть вкусным египетское пиво.

– А вы какого хрена здесь забыли?

Боевые пловцы его группы, так называемой «Red team» переглянулись.

– Да так. Паримся под солнышком то тут, то там ходим. Трудяги – бродяги, голь перекатная. А ты тут какими судьбами?

– Меня в Норфолке приписали к какой-то «группе Альфа». Вы не знаете – что это за хрень такая и какого хрена она здесь делает?

– Группе Альфа? – переспросил Ордус.

– Точно. Какая-то временная группа советников, вроде как для обучения боевых пловцов. Обязательно знание языка. Хотя какого хрена нам понадобилось учить местных боевых пловцов – я так и не понял…

– Это ты удачно зашел… – протянул обычно молчаливый Леппин.

* * *

Группе был придан Шевроле Субурбан и на нем был кондиционер – роскошь, которая полагается далеко не каждому и не всегда. Наскоро собравшись, они вышли из вагончика, дошли до автомобильной стоянки, завели машину и покатили куда-то в сторону военного сектора аэропорта.

– Эй, парни, а мы куда? – спросил Аллен.

– Сейчас увидишь. Хотим тебе кое-что показать…

В военном секторе аэропорта – такой сутолоки, как в прошлые годы не было, в основном боевые задачи раскидали по провинциальным группам, которые базируются каждая на свой аэродром, а завозить в Ирак было почти что нечего – дай Бог вывезти хоть что-то, чтобы окупить многомиллионные расходы… да какие к черту миллионные – а миллиардные не хотите? Лейтенант отлично помнил, как он вместе с товарищами стоял в оцеплении, когда разгружали эти самолеты – а потом сопровождал их груз. Это были деньги – новенькие стодолларовые банкноты, обмотанные пластиковым упаковочным материалом и сложенные в мешки, и их было столько, что их привозили в Ирак самолетами, а потом кидали в закрытые машины, как мешки с картошкой или зерном. Банковской системы в Ираке не было – а подмазать надо было многих… очень многих, в том числе и самих себя. Он прекрасно помнил точки разгрузки… всем заведовал Пол Бремер, ушлый тип, который всего год пробыл начальником временной гражданской администрации, но умудрился пустить налево шесть миллиардов долларов – как потом выяснили на слушаниях в Конгрессе. И обвинений – так никому и не предъявили.

Они прошли через одну зону безопасности, затем другую. Вторая охранялась сотрудниками военной полиции, и они отказывались пускать Аллена, потому что у него в карточке не было какой-то отметки, а сама карточка была временной. Потом Ордус психанул, позвонил куда-то, возможно тому же лейтенанту-коммандеру – пустили. Не преминув напомнить, что временный пропуск необходимо сдать как можно быстрее и обзавестись постоянным.

Перед ними были ангары – самые обычные стандартные ангары под С130. Удивительно только, что их обнесли такой стеной безопасности, двойной. Да еще и с военной полицией.

– Ну и что здесь? Тайная тюрьма? – спросил лейтенант.

– Еще круче. Рик, покажи ему.

Рик приложил свой палец к сканеру, замок щелкнул, система приглашающе пиликнула. Лейтенант обратил внимание на глазок камеры, установленной наверху и направленной на вход в ангар. Здесь что – снимают круглые сутки.

– Заходи, не бойся.

Лейтенант шагнул внутрь…

* * *

Сначала – он не разобрался в том, что перед ним. Стандартное высадочное средство боевых пловцов – это вертолет H-70, переоборудованный в соответствии с современными требованиями, морской вариант знаменитого «Черного ястреба» от Сикорского. Сначала ему показалось, что это и есть Н-70, только вооруженный. Но потом – его глаза притерпелись к темноте, и он понял, что с вертолетом что-то не так.

Его очертания – не были похожи ни на один современный вертолет. На носу, где обычно громоздится камера системы FLIR, штанга для дозаправки, и возможно – лазерная система прицеливания – ничего такого не было, вертолет имел очень чистый и обтекаемый силуэт. Как у акулы – только силуэт был граненым, как у самолетов – невидимок. Доминирующей фигурой дизайна был треугольник – признак специальной проработки конструкции для обеспечения малозаметности на радаре. Никакого вооружения не было – не торчали стволы Миниганов, не было крыльев с подвесками для ракет – ничего такого. Несмотря на то, что по силуэту это был Сикорский – каждая грань его тела была переработана. Лопасти были шире, чем обычно, хвостовой ротор – совершенно необычной формы. Он знал о разработках вертолетов Стелс и думал, что на хвосте применят систему NOTAR[21]21
  Система, отводящая выхлопные газы вертолета в хвост и в сторону и за счет этого – парирующая крутящий момент. Это намного более надежная система, чем хвостовой ротор, Ми-40, преемника Ми-24 планировали оснастить именно этой системой. Есть и вариант MD-530 с системой NOTAR.


[Закрыть] – но тут был хвостовой ротор, правда, очень необычно выглядящий. Возможно – фирма Сикорского не получила от MD разрешения использовать эту технологию и вынуждена была экспериментировать с обычным хвостовым ротором.

Вертолет был черным. Чернота бывает разной – например дорогие машины покрываются краской цвета черный металлик, которая отражает блики, заставляя их играть на поверхности кузова. Здесь вертолет был черным – радикально черным, было такое ощущение, что краска частично впитывает бьющие через открытую калитку лучи света, не давая им идти дальше.

– Это что еще за хрень такая?

– Не знаю, лейтенант… – сказал старшина Джон Нобл – но мы на этой штуке летаем каждый день. Точнее – каждую ночь. Через весь Ирак и обратно, с дозаправками и без. Высаживаемся где-то в Курдистане и отрабатываем штурм здания, каждый раз нового. Вот и все – что мы знаем, лейт. И кажется – никто не знает о том, что мы летаем на этой штуке, в том числе и диспетчеры аэропорта. Ее здесь нет. И нас – здесь нет…

* * *

Лейтенант-коммандер Снейк стоял перед ними в полной боевой: черная, боевая униформа, разгрузка, автомат Mk18 на груди, на сложной системе ремней. Каска, на которой укреплен монокуляр ночного видения и небольшая видеокамера – она позволяла разбирать действия каждого солдата при штурме и потом указывать на ошибки. Все они были одеты точно так же, в их группе почему-то не было снайперов и Нобл – вместо снайперской винтовки держал такой же автомат. Чуть в стороне – механики вытаскивали на водиле[22]22
  Водило – это такое треугольное приспособление, оно подцепляется одним концом к передней стойке шасси, а другим к тягачу и позволяет вытаскивать вертолет куда надо.


[Закрыть] из ангара вертолеты и расставляли их по площадке.

– Джентльмены, внимание. Сегодня занятие с проникновением в помещение и полной зачисткой – при этом нам будет противостоять реальный противник. Десантируемся посадочным способом. Ножи и приемы рукопашного боя использовать запрещаю. Имейте в виду – нам противостоят морские пехотинцы и они знают, что мы нагрянем. Всем ясно?

– Да, сэр!

– Мы сделаем их! Ни один морпех никогда не сможет похвастаться тем, что завалил котика, по крайней мере, в моей жизни!

– Да, сэр!

Оружие каждого из них подверглось небольшой переделке – специальный затвор и магазин с подавателем синего цвета, а так же защитная униформа и бронестекло на шлеме, чтобы не искалечило. Это были патроны, разработанные по программе PEOSOLDIER, автоматическая винтовка могла работать на них, в том числе и автоматически огнем – но вместо пули в них был шарик специальной синей краски, очень больно, до синяков бьющий на малой дистанции. Это позволяло тренироваться не с пейнтбольными автоматами и не с лазерными имитаторами, а с реальным оружием, с таким, с каким они пойдут в бой. Патроны были чертовски дорогими, в несколько раз дороже стандартного М885, поэтому их выдавали не всем и не всегда – большинство тренировок происходили при помощи старых добрых лазерных имитаторов, выстрел из которых ничего не стоит. Если каждому из них выдали по полному боекомплекту – восемь снаряженных магазинов – таких патронов, то это значило, что намечается что-то серьезное.

– Итак, джентльмены, я уяснил, что ваши намерения вполне серьезны. По коням!

Вместе со всеми – лейтенант бросился к вертолетам, его остановил голос коммандера[23]23
  Точно так же, как у нас подполковника в разговоре называют полковником, так и у них лейтенанта-коммандера ставят на ступень выше реального звания.


[Закрыть] Снейка.

– Аллен! Ко мне! Сегодня ты в группе управления, прикрываешь меня и не отходи никуда, понял!

Аллен подбежал к лейтенанту, тот направлялся к новенькому НН92, намного более крупному, чем «Черный ястреб» – но все же поменьше размерами, чем «Зеленые гиганты»[24]24
  НН-65 «Веселый зеленый гигант» – вертолеты Сикорского, которые занимались спасением сбитых пилотов во Вьетнаме. Потом на их же базе построили Pave Low – серию вертолетов для спецназа с оборудованием, какое не на всех самолетах встретишь.


[Закрыть].

В этом вертолете – были всего он, Снейк и несколько техников за стойками с аппаратурой. По-видимому – вертолет использовался как разведывательный и воздушный штаб при координировании специальных операций.

– Пристегивайся. И смотри сюда – коммандер показал пальцем на экран, установленный перед ними – все будет здесь. Сегодня летишь пассажиром и внимательно смотришь за всем, что происходит. Сегодня морпехи явно настроены надрать нам задницу, и я не хочу, чтобы хоть кто-то налажал…

– Понял, сэр – лейтенант не обиделся, потому что и сам бы не вынес, если бы их извечные враги и соперники морские пехотинцы США, которые мнят себя спецназом в полном составе – переиграли морских котиков.

– Задача следующая. Мы должны пролететь пару сотен миль на предельно малой, причем нас будут искать. Здесь, на борту тоже есть радарная установки, и мы постоянно будем замерять радиозаметность птичек, которые полетят перед нами. Нам надо понять – действительно ли они так хороши, как об этом говорят умники их спроектировавшие. И пытающиеся нам их продать за шестьдесят миллионов долларов за штуку, мать их. Затем мы высадимся и разыграем штурм дома, который будут защищать морские пехотинцы. Если все пройдет окей – мы вернемся обратно, посмотрим кадры, на которых запечатлен наш героизм – и завалимся спать. Это все дерьмо мы проделываем каждую вторую ночь здесь, в разных вариациях. Ты должен смотреть на это на все как на голую бабу, чтобы запомнить порядок действий: в основном он не меняется, отрабатываем одно и то же в разных вариациях. Следующий раз ты пойдешь вместе со всеми – и попробуй только налажать…

– Коленвал[25]25
  Кодовое обозначение Осамы Бен Ладена в документах США.


[Закрыть], сэр? – помедлив, спросил Аллен.

– Не знаю… – ответил Снейк – может быть, он, может какой-то другой ублюдок. Но держи ушки на макушке, потому что мы имеем шанс войти в историю.

Или вляпаться в нее – мрачно подумал Аллен.

* * *

Тем временем – два черных вертолета уже обогнули светящийся ночью заревом огней Багдад, нырнули к земле и уверенно пошли в направлении северо-северо-восток, держа скорость примерно сто пятьдесят миль в час на высоте тридцать футов от поверхности…

Подполковник Марк Моуден, один из наиболее опытных вертолетчиков США, пилот сто шестидесятой эскадрильи особого назначения пилотировал вертолет сам, не доверяясь автопилоту, который на этом вертолете был. Все, что у него было – это очки ночного видения, радарная система, подающая в наушники сигнал при опасном сближении с землей и двадцатидвухлетний опыт полетов, в основном в экстремальных условиях и с нарушением правил безопасности. Внешне небрежно придерживая рукой в сшитой по заказу перчатке из тонкой кожи ручку управления, он раз за разом убеждался, что этот вертолет закупать не стоит.

Он был нестабилен. В военной авиации понятие «стабилен-нестабилен» используется часто, слово «нестабилен» – все одно, что приговор. До этого – он летал на Pave Low IV, вертолете, борт которого был создан еще под руководством «дяди Игоря» – гениального русского авиаконструктора Игоря Сикорского. В воздухе он был как средневековая каравелла – абсолютно устойчив даже на предельно низкой высоте. Он на спор пилотировал этот вертолет, опустив ручку управления на какое-то время – и вертолет прощал это. Потом – они пересели на HH-60H, спасательный «Черный ястреб», намного меньший по размерам: он был не столь стабилен в воздухе, но он был меньше по размерам, и в него труднее было попасть. А вот это… чудо природы, которое, небось, стоит как два Pave Low IV – оно нестабильно в воздухе, даже исправный, он постоянно рыскает и пилот, пилотирующий его должен постоянно быть настороже. Что-то с аэродинамикой… пытаясь создать вертолет – невидимку с аэродинамикой намудрили и где-то есть срывы воздушных потоков. Еще хуже было при зависании – хороший вертолет, по мнению подполковника, должен был висеть даже с опущенной ручкой управления – а этот начинал шататься. Нет… конечно, принимать решение будет не он – но он сделает все от него зависящее, чтобы эта летающая шлюха не попала на вооружение…

– Поисковый радар на два часа… – сказал Тим Нахан, майор и бывший офицер радиоэлектронной борьбы с авианосца USS Theodore Roosevelt – он шарит по горизонту, но нас не видит. На твоем месте, я бы отклонился на десять градусов влево сейчас и обошел бы его, не поднимаясь выше, чем сейчас. Майор помолчал и добавил – сэр, может, включить автопилот?

– Десять градусов влево исполнил – сказал подполковник, не желая вдаваться в дискуссию – следи за радаром.

– Да, сэр. Излучение стабильно, поисковый режим.

По условиям учений – если радар включался в режим прицеливания – это означало проигрыш вертолетной команды.

– Излучение стабильно.

– Где Лезвие два? – спросил майор.

– Следует за нами, сэр. Контакт стабильный.

Для снижения заметности прорывающейся группы – только первый вертолет включал радар. Второй следовал, ориентируясь на тусклый фонарь на хвосте, который ведущий мог выключить при атаке на них. Каждый такой полет – был специальной операцией и шансы погибнуть – были не меньше, чем в горах во время разведвыхода.

– Пять майк – бросил штурман.

– Пять майк, готовность – продублировал подполковник.

В десантном отсеке – все собрались, дослали патроны в патронник. Приготовились и выпускающие…

– Два майк!

Посадочная площадка по условиям учений никак не обозначалась. Наземной группы не было, никто не заводил на площадку – что лишь увеличивало риск.

– Штурман, что с Лима Зулу?

– Подходящая площадка прямо по курсу.

– Лезвие – два, подходим к цели…

У самой цели – вертолеты включили посадочные огни, но на них были специальные фильтры, отсекающие видимую часть света и оставляющие только невидимую. В приборах ночного видения посадочная площадка была ярко освещена и оставалось только надеяться, что у пакистанцев не будет приборов ночного видения.

– Действие! – выкрикнул кто-то в бортовую радиосеть, скорее всего бортстрелок на правом пулемете.

– Лезвие два, прикрой!

Морские пехотинцы не сплоховали – вынесенный пулеметный пост ударил аккурат по садящемуся вертолету. Но и подполковник Моуден был тоже не лыком шит – он посадил машину так быстро, что лазерные лучи достали вертолет, когда они уже были на земле. Подгоняемая криками командиров, красная команда разворачивалась в боевой порядок на земле. Пулемет морских пехотинцев был уже подавлен с воздуха – второй вертолет с «золотой» штурмовой командой оставался в воздухе и должен был приземлиться только после того, как красные зачистят и займут периметр, а так же подорвут главные ворота…

Подполковник Моуден с раздражением смотрел на дополнительный блок, выводящий показания от датчиков, регистрирующих попадания – получалось, что вертолет серьезно поврежден пулеметным огнем. Но больше всего – его беспокоило то, что при посадке ему едва удалось удержать машину от резкого, плохо контролируемого рывка вниз у самой земли. Вертолет как бы проваливался, лопасти теряли воздух – и с этим надо было что-то делать.

* * *

– Что думаешь?

Лейтенант Аллен напряженно смотрел на экран.

– Неплохо… Но нужен беспилотник, чтобы проконтролировать местность перед тем, как сажать там птички.

– Исключено. Это запрещено командованием.

– Нужен беспилотник, сэр… – настойчиво повторил Аллен – или прямой контакт со спутником. Если в районе будет засада – то мы должны знать об этом. Нам нужны данные даже не часовой давности… мы не раз наталкивались на хаджей там, где час назад их и духу не было. И желательно, чтобы было не два вертолета, а три.

– При катастрофе одного они смогут улететь на втором, хотя бы и с перегрузом.

– Я не об этом, сэр. Лучше, если один вертолет останется в воздухе, и будет постоянно поддерживать их огнем. И это будет страховочный вариант, на случай, если оба вертолета, которые совершат посадку – будут повреждены огнем. Нужно иметь двойную страховку. Сэр, если это столь важная операция – они пойдут на это…

– Возможно, ты и прав…

База ВВС США Андерсен. 29 марта 2011 года

Очередное заседание Совета национальной безопасности состоялось здесь, на базе ВВС США Андерсен, недалеко от Вашингтона. Оно было секретным, официально его не было вообще. Здесь базировалась восемьдесят девятая, правительственная авиаэскадрилья и собрать здесь основных советников президента, а равно и самого президента – было довольно просто.

Президент прилетел сюда на правительственном вертолете, лишних людей с ним не было. В последнее время – он начал разочаровываться в своей наспех собранной команде и все больше и больше брать на себя. Если в первый год своего президентства он был наивным и беспомощным как слепой щенок: сказывалось отсутствие очень важного, губернаторского опыта – то теперь он более-менее освоился и готов был вести страну через бури и шторма к заветному берегу. Молодость и острый ум были хорошим подспорьем в этом: в отличие от предыдущего президента он не был фанатично-тупым консерватором и реагировал на события ровно насколько, насколько это было жизненно необходимо. Увы… ситуация в мире последовательно ухудшалась и реагировать все же приходилось.

Быстрой походкой, опережая своих охранников, президент прошел от вертолета к ангару, перед которым стояло несколько Хаммеров и выкрашенных в зеленый цвет внедорожников. Участники совещания уже прибыли на место, ждали только его…

Часовой в черном берете – спецподразделение – открыл перед президентом дверь.

– Президент Соединенных штатов Америки! – выкрикнул он, потому что больше этого сделать было некому.

Присутствовавшие офицеры поднялись со своих мест…

Этот ангар был свободен, поэтому под командование операцией избрали именно его. Его обустроили примерно так, как в первые дни долгой войны авиаторы обустраивались на бывших советских военных базах в Афганистане. Большой, быстросборный каркас в центре ангара, прочная полиэтиленовая пленка – это и стены и крыша, защита от пыли, влаги, грязи, перепадов температуры. Внутри – аппаратура на быстроразборных стойках, простейшая мебель, экран для отображения оперативной обстановки, мониторы, станция связи. Где-нибудь в углу – дизель – генератор, питающий все это и прожекторные стойки, дающие освещение электричеством. Армия могла обеспечить сносные условия существования и работы в любой заднице – и то, что это место находилось в нескольких милях от столицы страны, ничего не меняло…

– Джентльмены… – президент прошел на свое место – сегодня я отлично сыграл в гольф и поэтому можете просить у меня денег. В разумных пределах, конечно…

Одним из достоинств действующего президента было то, что он мог пошутить. Причем убедительно пошутить, так чтобы снять раздражение и напряжение у собравшихся. В этом он ничуть не уступал бывшему президенту России Путину – хотя хитрости и предусмотрительности бывшего разведчика ему явно недоставало.

– Господин президент, моя машина давно нуждается в замене… – пошутил в ответ один из офицеров.

То, что все рассмеялись – показывало, что шутку приняли.

– Если мы сделаем то, что должны, думаю, в казне останутся деньги на хорошую машину – уже всерьез сказал президент – как продвигается работа? Уже есть что-то новое?

Первым – докладывал один из оперативников ЦРУ. Невысокий, внешне непримечательный белый мужчина со сморщенным лицом, видимо, аналитик. Оперативники в настоящее время – все были загорелыми, хотя ни один из них не пользовался солярием…

– Господин президент, джентльмены… В настоящее время мы прощупываем объект со всех сторон, но не прибегаем к непосредственному проникновению или слежению, потому что сочли это слишком опасным. Мы используем беспилотный аппарат RQ-170, он построен по технологии «невидимка» и не обнаруживается пакистанскими ВВС – но большей частью мы обходимся спутниками, потому что даже использование беспилотника может быть опасным. Мы подняли спутниковые снимки и выяснили, что объект построен в две тысячи втором году, причем построен очень быстро, по-видимому, за несколько недель. Мы считаем, что он был построен в летний период. Мы установили, что это здание обитаемо: дважды нам удалось наблюдать, как сжигают мусор на внутреннем дворе и один раз – как во дворе играют дети.

– Дети? – переспросил президент – сколько их?

– Двое, господин президент. Возрастом до десяти лет.

Возможно именно это замечание – определило дальнейшую позицию президента. Он не хотел войти в историю как убийца детей.

– Нас насторожило то, что детей не выпустили на улицу, хотя может быть, это обусловлено тем, что рядом находится армейское стрельбище и детям на улице может грозить опасность. Судя по количеству сжигаемого мусора – в доме живет не меньше десяти взрослых людей. Мы не установили никаких излучений, исходящих от дома, там всего лишь одна спутниковая тарелка, причем небольшая. Вероятно – в доме нет интернета, что так же подозрительно, при том, что подобный дом может стоить никак не меньше полумиллиона долларов США.

Только один раз мы заметили, как из дома входили и выходили люди. Еду им привозят – фургончиком службы доставки, как они заказывают и расплачиваются за нее – непонятно, возможно, что им привозят одно и тоже, а расплачиваются они наличными при доставке. К дому подведено электричество, нам удалось проверить их счета – объем электричества, который они потребляют, просто смешон, обычное калифорнийское бунгало расходует больше. Все счета оплачиваются со счета в Мизан-банке, больше ничего узнать не удалось: по-видимому, расчетный счет пополняется наличными, а дальше банк списывает деньги в соответствии с приходящими счетами. Мы не увидели, что в этом доме есть гараж и автомобиль – в то время, как состоятельный человек должен иметь хотя бы один автомобиль. Пока это все, господин президент, мы постараемся осторожно подобраться, чтобы узнать больше – но это пока все…

– Нора… – задумчиво сказал президент – ни автомобиля, ни Интернета, ни возможности выйти на воздух. Он, должно быть, несчастен там.

– У нас пока нет надежного подтверждения того, что он там, господин президент – возразил директор Национальной разведки Кейпс.

– Он там… – сказал президент – этот стервец там. Другой вопрос, так ли он нам нужен? Пусть и дальше подыхает в тюрьме, которую он сам для себя устроил.

Кто-то переглянулся, кто-то не посмел. Слова президента поставили всех в тупик.

– Что у нас дальше? Какие у нас планы по разведывательной части?

– Мы пошлем людей в военную академию – сказал Гейтс – но под прикрытием и только один раз, максимум два. Иначе это будет подозрительным, с той стороны сидят далеко не дураки и они относятся к нам враждебно, даже в тот момент, когда пожимают нам руку. Есть еще один план: под прикрытием организации «Врачи без границ» устроим вакцинацию детей во всем регионе. Враг попробует получить образцы ДНК детей, которых мы видели. Есть основания думать, что это либо дети самого Коленвала либо его сына – то есть его внука. В любом случае – у нас есть ДНК его сыновей, которые подтверждены и мы установим истину.

– Неплохо… – оценил президент – что по военной составляющей?

Со своего места поднялся контр-адмирал Бьюсак.

– Согласно вашему указанию, господин президент, за основу принят план с проникновением группы спецназа и штурмом особняка. Вариант с бомбардировкой рассматривается как резервный, на случай, если поднятые по тревоге части пакистанской армии блокируют группу на любой стадии операции, либо если вертолеты со штурмовой группой будут перехвачены и сбиты. Мы рассмотрели несколько вариантов возможного проникновения, включая тайное, по земле с последующей эвакуацией вертолетами либо самолетом МС-130. План с наземным проникновением хорош тем, что в нем мы не зависим от погодных условий и можно разбить группу на множество мелких групп по два – три человека – но в этом случае операция растянется во времени, а наши люди будут подвергнуты значительному риску раскрытия, ареста или даже гибели. Проблема будет и с доставкой необходимого оружия. Кроме того – они не смогут прибыть к цели все вместе, одновременно, первым прибывшим придется укрываться где-то недалеко от цели, поджидая остальных, а это увеличивает риск раскрытия группы пакистанской контрразведкой. Риск будет и при отходе – в случае, если по любым причинам мы не сможем послать эвакуационные вертолеты – им придется иметь дело с разъяренными пакистанцами. Так что – оценив все плюсы и минуты, мы пришли к выводу, что у нас нет иного пути кроме как быстрое проникновение с использованием вертолетов. Теперь – минутку внимания, господин президент.

На экране появилась карта Пакистана.

– Объект расположен на окраине города Абботабад, в одной из самых восточных точек Пакистана, девяносто три мили от Пешавара и примерно сто двадцать – от афганской границы. Это приемлемое расстояние для вертолетов, даже средних. Однако, мы должны учитывать и принимать риск того, что эти вертолеты могут быть обнаружены и сбиты: в последнее время Пакистан активно закупает у Китая современные радарные установки и зенитно-ракетные комплексы. Наиболее приемлемым было бы начинать операцию не с территории Афганистана – а с территории Индии, господин Президент, в таком случае, вертолеты могли бы появиться над объектом примерно через четыре минуты после того, как они пересекут границу.

– Не самая хорошая идея – сказал офицер в форме ВВС, который был теперь приписан к временной оперативной группе – дело в том, что Пакистан и Индия находятся в состоянии вялотекущего конфликта и как раз из-за штата Джамму и Кашмир, который находится рядом с Абботабадом. Соответственно, все силы ПВО, расположенные в этом районе – нацелены друг против друга, и если мы будем действовать с территории Афганистана – у нас появляется хороший шанс зайти к ним за спину. У них не такие хорошие радары как у нас и у русских – и есть вероятность, что низколетящие вертолеты, да еще и вертолеты – невидимки, они засечь не смогут. Но этот план можно использовать, как план бегства в случае чрезвычайной ситуации – они могут уйти в Индию, если увидят, что дорога назад перекрыта. Только нужно предупредить индийскую сторону, чтобы те не стреляли…

– Исключается – отрезал Гейтс – мы не знаем, какие действительные интересы преследует индийское правительство в том регионе. Они за нас только на словах, на самом же деле им в какой-то мере даже выгодно существование Бен Ладена. Бен Ладен – это угроза государственности Пакистана, а враг моего врага – мой друг. Пока есть Бен Ладен, пока есть люди, которые готовы убивать под знаменем джихада – Пакистану будет не до Индии. А если Пакистан как государство рухнет – Индия сможет претендовать на включение его территорий в свой состав, потому что до сорок седьмого года это было единое государство. Если мы сообщим Индии о наших намерениях – процентов пятьдесят, что они найдут способ сплавить эту информацию дальше.

– Сорок седьмой год какого века? – спросил Бьюсак. Как и у большинства американских военных – с образованностью у него было туго и с Робертом Гейтсом, имевшего степень магистра в области русской истории, ему в этом вопросе было не тягаться.

– Прошлого. Двадцатого, хотя он не такой уж и прошлый.

– Да, ничего не кончилось… – подтвердил и контр-адмирал.

– Как насчет Джелалабада? – спросил министр обороны – вертолеты смогут добраться туда и обратно без дозаправки? Мы не сможем дозаправить их в воздухе над Пакистаном.

– Нет, сэр. Топлива в обрез. Находиться над объектом они не могут, им придется совершить посадку у объекта. Затем их придется дозаправить на обратном пути, для чего нам нужно будет организовать точку дозаправки, наземную. Если что-то пойдет не так, группе ничего не останется, как прорываться к границе, даже уничтожив вертолеты.

– Это секретные вертолеты… – мрачно сказал один из участников совещания, по виду гражданский.

– Джентльмены, я чего-то не знаю? – спросил президент.

– Да, сэр… – сказал тот же самый гражданский – эта история тянется с давних времен, как тут правильно сказали – с прошлого века. В восьмидесятые мы разрабатывали проект МН-Х, проект перспективного вертолета-невидимки для специальных операций. Собственно говоря, его разрабатывали не только мы, был еще МакДонеллДуглас, но их машина была намного меньше размером. Мы знали о том, что русские в девяностые полностью сменят как вертолетный парк, так и системы ПВО. Благодаря некоторым данным, полученным от… ЦРУ, мы провели моделирование и выяснили, что новые системы ПВО, которые планирует принять на вооружение Советский союз делают невозможным прорыв к цели даже на высоте в десять футов над землей в режиме следования местности: наш MH-53 Pave Low был бы непременно сбит вместе со всеми его средствами радиоэлектронной борьбы и подавления и сорока беднягами на борту, которым не повезло. Надо было что-то делать и с русским вертолетом-охотником, который разрабатывали русские, на нем предполагалось разместить самолетный радар и ракеты воздух-воздух специально для борьбы с нашими вертолетами. Мы несколько лет ломали голову как нам сделать вертолет если и не невидимым абсолютно, то необнаруживаемым современными советскими системами ПВО хотя бы полкового уровня. Мы взяли несколько стандартных армейских «ястребов» и на несколько лет засели в продувочной трубе, отрабатывая комплект радионевидимости. Но когда мы построили три машины, годные для того, чтобы предъявить их на испытания – программу свернули, нам сказали «спасибо и до свидания». Мы просто отогнали эти вертолеты в дальний ангар и забыли о них на двадцать лет.

Президент кивнул, разрешая продолжать. Специалист – явно из фирмы Сикорского, но с военным опытом, наверняка отставной рейнджер или парашютист-спасатель, он знал, о чем говорит, и не без удовольствия вспоминал те времена. Для главы государства же это были словно хроники из другого мира. В те годы, когда этот человек сидел в аэродинамической трубе с макетом нового вертолета или отрабатывал проникновение в закрытую зону советского ПВО на полигоне на Аляске – президент только начинал свою карьеру. Он что-то помнил насчет того, как показывали каких-то людей на ночной, то ли улице, то ли площади, как показывали танки… но он не испытывал радости от крушения СССР, он просто не обратил на это внимания. Все его мысли были направлены на то, как оплатить кредит за новенький Меркьюри и как к сорока годам стать не просто загнанной рабочей лошадью – а партнером в какой-нибудь солидной юридической или лоббистской фирме. Выросший в мире американского тотального превосходства – он просто не представлял себе, как может быть так, что на свете существовала еще одна сверхдержава. И как эта держава была столь сильна и опасна, что лучшие умы Америки несколько лет работали над тем, как если и не превзойти эту державу, то хотя бы оставаться с ней на равных. Ему просто в голову не приходило, что может быть и так.