Текст книги "Меч Господа нашего. Книга 3. Помни имя своё!"

Удмуртия, Россия. Ижевск, ул. Пушкинская. Здание УФСБ по Удмуртской Республике. Утро 26 июля 2015 года

Пакет с чем-то крупным внутри подбросили за ограду рабочего подъезда, относящегося к ведению ХОЗУ ФСБ по УР ночью, видеокамеры, направленные на улицу Пушкинскую ничего не зафиксировали Сказался просчет проектировщиков системы – которых выбрали в соответствии с пресловутым девяносто четвертым федеральным законом за то, что дали минимальную цену. Как потом установили – тот, кто это подбросил, перелез через ограждение стадиона Динамо, вплотную примыкающего к зданию Управления, и перебросил пакет через высокую, кованую ограду прямо во двор ХОЗУ. После чего – тем же путем скрылся.

Учитывая произошедшее вчера – здание оцепили, улицу Пушкинскую перекрыли, вызвали саперов – которые ехали назад из Агрыза три с лишним часа. Удмуртия – это не Чечня и не Дагестан – и произошедшее вчера вызвало шок, а подброшенный через ограду пакет – панику, суету и дезорганизованность. Несмотря на наличие в республике отлично подготовленных и вооруженных подразделений по борьбе с террором – саперов сразу не нашлось, а потом им пришлось продираться через пробку. Улица Пушкинская – одна из ключевых в Ижевске, она идет параллельно Удмуртской через весь город – и ее перекрытие моментально привело к тому, что встали Удмуртская и Ленина. Неспокойно было и на Воткинском шоссе и на Азина – те, кто мог покидал город. Ползли слухи, стоял вопрос о введении в город частей Национальной гвардии.

Наконец, саперы прибыли, развернули оборудование. Современный робот с манипулятором, анализатором воздуха выкатился из черного Фольксвагена, бодро покатился вверх по Пушкинской, потом свернул. На всякий случай – все присели за машинами…

Робот взял пробу воздуха и не обнаружил ни следов взрывчатки, ни работы механизма или присутствия сотового телефона. После чего – с помощью манипулятора пакет осторожно разрезали.

– Твою мать… – сдавленно произнес капитан ФСБ, управлявший манипулятором.

В уже запекшейся крови – в пакете лежала отрезанная голова. Мертвые глаза – смотрели на кованую, еще сталинских времен ограду стадиона…

* * *

Хозяина потерянной головы установили быстро – информатор ФСБ, освещал исламистов. Осветил. Ежу понятно: скармливали туфту, может, и даже наверняка он давно своим признался чтобы прощение вымолить. Как только пришла пора карты на стол выкладывать – отрезали голову. Эти – не прощают…

Один из оперов отдела по борьбе с терроризмом и политическим экстремизмом УФСБ по Удмуртской республике, живший на Пушкинской – сгонял домой и припер в кабинет начальника Управления по Удмуртской республике «игровой» лэптоп с приличным экраном. Компьютер был личным, на служебном такое смотреть было нельзя – на флешке может быть и вирус и троян. В кабинете скопилось немало начальства, как местного, так и прибывшего из Москвы. Кондиционер пока не включили, потому – было не продохнуть.

– Разрешите, товарищ генерал.

Генерал Василий Вдовин, недавно назначенный начальник УФСБ по УР махнул рукой: включай, не до устава…

На экране – промелькнула заставка «восьмого» Windows.

– Не сотрем? – поинтересовался один из москвичей

– Навряд ли – ответил другой – они сами хотели, чтобы бы это увидели…

Появился запрос на открытие флешки, опер ответил «да».

– Видеофайлы, товарищ генерал…

– Давай, включай.

– Какой?

– Да любой… – с досадой ответил генерал

Опер включил наугад первый из файлов.

Раскрылся экран видеопроигрывателя. Появилась комната, голые стены, на заднем фоне – флаг. Черный, с арабской вязью – дальше можно и не рассказывать.

Молодой человек, лет двадцати… может, чуть больше стоял перед камерой. Когда камеру включили – он перед ней уже стоял, то есть в комнате был не только он, но и как минимум оператор, которого в кадре не было.

Молодой человек был одет в обычную футболку, на щеках – черная, кустистая щетина, такая бывает когда только волосы начинают расти. Тоненькие усики. Он не выглядел ни террористом, ни экстремистом…вообще, он вызывал жалость.

– Меня зовут Абдалла, что в переводе значит раб Аллаха… – он чуть замялся и потом продолжил с вызовом – раньше меня звали Николай Проворов.

– Твою мать… – сдавленно прошептал кто-то.

– …Несколько дней назад в Ростове на Дону бандами харбиев[11]11
  Те, кто воюет с мусульманами на Джихаде.


[Закрыть] были убиты правоверные мусульмане, муджихады во главе с военным амиром Абу Идрисом[12]12
  Шамиль Басаев.


[Закрыть], да пребудут они по правую руку от Аллаха. Никого из них не похоронили должным образом, над их телами надругались. Харбии перешли в наступление на правоверных по всем городам, они залили кровью Шамилькалу[13]13
  Махачкала.


[Закрыть], Джохар-галу[14]14
  Грозный.


[Закрыть] и другие места и убили там тысячи правоверных. Они питали злобу на них только за то, что они уверовали в Аллаха, Могущественного, Хвалимого и вышли на пути Аллаха против несправедливости и угнетения. За это – харбии и содействующие им мухарибы убили их и надругались над ними.

Сказано: если кто покусился на вас, то и вы покуситесь на него, подобно тому, как он покусился на вас[15]15
  Аль-Бакара 194.


[Закрыть]. Наши акции в Ижевске будут местью за кровь мусульман и предупреждением всем харбиям и властям тагута. Если русисты в течение трех дней не уйдут с территории Исламского эмирата Кавказ и не прекратят оказывать помощь национал-предателям, если тербанды «полиция», «ФСБ», «прокуратура» не прекратят преследовать мусульман – кровь прольется по всей Русне, война придет на пороги ваших домов и пожрет вас, иншалла!

Мы довели до вас! Вся кровь, которая пролилась и прольется – на вашей вине. Аллаху Акбар! Аллаху Акбар!

Изображение прервалось.

– Твою в Бога душу мать… – выругался Вдовин, чувствуя, что теперь кадровые решения по Удмуртии неизбежны. Прохлопали такое… да голову надо снять, мать твою. Со всех, б… оперов дубинноголовых.

– Проверить по картотеке – приказал один из москвичей, невысокий и худой – справку на стол, бегом.

Генерал Вдовин отдал приказ глазами – и один из оперов выскочил мухой за дверь.

– Что скажете, Александр Владимирович?

Еще один из оперативников ФСБ, прибывших спецрейсом из Москвы, полная противоположность первому – высокий, дородный – потер рукой подбородок. В департаменте он считался знающим – знал языки, хорошо разбирался в ваххабизме, знал Коран и те книжонки, которые читали эти твари. Вероятно, если бы он пришел в мечеть и совершил намаз – на него никто не обратил бы ни малейшего внимания.

– Непрофессионалы – резюмировал он – надо смотреть дальше, но я полагаю, что это непрофессионалы. Парень не уверен в себе, знак ваххабитов «Аллах Един» он явно только на видео видел. Коран он не знает, арабский явно – тоже. Заставки нет, вообще никакой значит – контактов с чеченцами или с Кавказом у них нет, по крайней мере, активных. Иначе бы мы на них уже вышли агентурными методами. Любители, скорее всего связь с Хизб-ут-Тахрир.

– Ни хрена себе любители – злобно выругался кто-то – двадцать три трупа. Откуда он взял пояс шахида?

– Мы столкнулись с чем-то новым. Законсервированные группы, в которые входят в том числе и русские. До поры никак не проявляющие себя, варящиеся в собственном соку. Потом – кто-то приезжает, и эта группа сразу становится смертельно опасной. Там не только этот пацан… есть кто-то еще. Кто-то, кто появился в городе буквально на днях и активировал сеть. Вот с ним – сюда прибыли и пояса шахидов и я боюсь узнать – что еще.

Невысокий ФСБшник полоснул взглядом Вдовина

– Не отрабатываете потенциально опасный контингент, Василий Борисович. Что у вас вообще здесь делается?

– Работаем, профилактируем – привычно начал оправдываться Вдовин – по соответствующим статьям возбуждено сорок одно…

– А какого же тогда х. а – со злобой перебил ФСБшник из Москвы – у вас здесь доморощенные джихадисты по городу разгуливают? Мало нам кавказцев – шахидов, подавай теперь и русских, твою мать!

Все вдруг замолчали. Кто-то бежал, сильно топая, по коридору. Шаги приближались.

– Товарищ генерал! – с порога крикнул ворвавшийся с порога дежурный – на пруду перестрелка, есть жертвы. Автоматный и пистолетный огонь.

Вдовин побледнел.

Удмуртия, Россия. Ижевск, Пляж. Примерно 11.30 московского времени

Пляж напротив Ижевского оружейного завода, на другом берегу пруда – считался одним из самых популярных мест низкобюджетного отдыха горожан. Ход на него идет прямо с набережной, через бывший яхт-клуб, теперь превращенный в семейный клуб Дача и спасательную станцию ОСВОДа, почти заброшенную в девяностые, но теперь облагороженную МЧС. Дальше – небольшая стоянка машин, и что-то вроде открытого танцпола, совмещенного с летним кафе. И вот – вы попадаете на пляж. Пляж небольшой, песок довольно грязный, то тут то там – клочками выпирает трава. В самом начале пляжа – стоит высокая спасательная вышка, всегда пустая, над ней поднят черный шар – вода грязная, купаться запрещено. Но это никого не останавливает.

Далеко не все ездят купаться сюда. За городом есть карьеры, где намного чище и небольшие пруды – но они доступны только тем, у кого есть машина. Остальные – а это, прежде всего дети и подростки на каникулах – доезжают на трамвае до парка Кирова или на велосипедах по набережной, и – здравствуй, свобода…

Старая, белая Лада – четверка, которую когда выпускал Ижевский автомобильный – у парка Кирова повернула налево, ушла под гору вниз, мимо заводоуправления завода Купол. Проехала дальше, дорога тут шла резко под гору. Потом – повернула, поехала на набережную. Остановилась – на пятачке за спасательной станцией, там, где обычно оставляют автомобили приехавшие на пляж «крутыши». Сейчас автомобилей не было, многие ижевчане парились в офисах, но было очень жарко – и потому на пляже народ был. В основном – женщины и дети…

Сидевшие в машине люди – достали из-под сидений автоматическое оружие. Они снимали квартиру совсем недалеко, на береговой – и никакой пост, введенный в связи с усилением не смог бы их перехватить.

Совсем рядом – стояла милицейская «помогайка». Двери открыты, один из сержантов дрых в машине, другой – был неподалеку, лузгал семечки, которые только что отобрал у торгующей здесь старухи. А нехрен торговать без разрешения!

Ни один, ни другой на остановившуюся машину не обратили внимания. Они все еще не поняли, что началась гражданская война.

– Берем этих двоих – скомандовал человек за рулем – возьмите автоматы, пройдете весь пляж. Там вас будет ждать лодка. Аллаху Акбар!

– Аллаху Акбар!

Двери четверки открылись одновременно. Сержант лениво повернулся, привлеченный необычным звуком и увидел вспышку, вырвавшуюся из ствола обреза. Больше – он ничего не успел увидеть…

* * *

Подбежавший к упавшему полицейскому джихадист – схватил автомат, рванул на себя – он не поддавался из-за ремня. Он рванул еще раз, потом выстрелил – и автомат поддался, он оказался в руках – тяжелый, кургузый. Было смешно и весело. Такое бывает, когда закинешься – но еще веселее, когда закинешься и стреляешь…

Ха-ха-ха…

Террорист увидел людей – и дал по ним автоматную очередь…

* * *

Изначально – автомат у них был один на всех, несмотря на расхожее мнение, достать в Ижевске боевой автомат и особенно патроны к нему не так то просто. Теперь – у боевиков было три автомата, а так же ружья и один пистолет.

Люди на пляже то же не знали, что вчера началась война, хуже того – было немало тех, кто пришел посмотреть на то место, где произошел теракт, посудачить об этом – короче, на пляже было больше людей, чем обычно для буднего дня. Услышав резкие, громкие звуки они не бросились бежать, они удивленно повернулись на них…

* * *

Среди спасателей, которые дежурили в этот день на спасательной станции – был и Виктор Быков. В МЧС – брали только тех, кто служил в армии – но он не просто отслужил в армии, но и прошел Чечню. Среди всех, кто находился в этот день на станции – он был самым опытным. И хотя он не стоял «на стреме» с биноклем, чтобы высматривать, кто заплыл чуть ли не на середину пруда – услышав звуки стрельбы он все понял сразу и правильно…

Услышав первый же выстрел, он оказался на полу быстрее, чем осознал что происходит. С Чечни в нем было вбито: обстреливают – падай, укройся и только потом разбирайся, что за хреновина происходит. Первый выстрел… он еще думал, что глушитель у кого прогорел. Но тут же последовал второй…

– Витек!

Он вскочил на ноги, пригибаясь, проскочил в соседнюю комнату

– Пригнись!

Из руки своего неопытного в таких делах напарника, он вырвал бинокль. В их сторону не стреляли – иначе бы он услышал свист пуль.

– Что там? Видел?

– Не!

– Лежи!

Он перевел бинокль дальше – и увидел, как на пляже падают люди… а кто-то уже бежит. Потом – он увидел подростка, стреляющего из автомата.

Черт…

– Звони ментам, звони нашим – пусть объявляют ЧП! Быстро! Твою мать!

Без оружия – он выскочил из здания спасательной станции, скатился вниз – оно построено на возвышенности, метров пять высотой. Мгновенно сориентировался – увидел полицейскую машину, лежащего у кустов расстрелянного полицейского…

Бандитов было двое – по крайней мере, он видел двоих. Они шли по пляжу и стреляли в людей…

Подскочив к милиционеру, он схватился за пояс – есть! Кобура – а в кобуре табельный девятимиллиметровый Грач – оружие, хоть и имеющее нарекания по качеству по сравнению с отработанным за полстолетия Макаровым – но мощное, с емким магазином – в умелых руках вполне серьезное оружие. Он вырвал оружие из кобуры, передернул затвор – так и есть, идиот соблюдал инструкцию, не дослал… какая нахрен инструкция, когда речь о жизни и смерти идет, нету тут инструкций. С пистолетом, он рванул вперед по песку, перепрыгнул через канаву, которую тут промыла вода из прорвавшейся несколько лет трубы. Он отдыхал, и потому на нем были всего лишь тапочки, по песку бежать было скверно, что творилось вокруг… лучше было даже не смотреть, не брать в голову. Оступаясь на песке, он пробежал до бывшей спасательной вышки, решил что хватит, опер руку. Бах, бах! Один из террористов, в белой майке – споткнулся с шага и упал вперед, брызнуло красным – есть! Он перевел огонь на второго… тот как раз перезаряжал полуавтоматическое ружье, услышав выстрел он повернулся – но сделать ничего не успел. Еще три выстрела, один за другим – одна из пуль прошла мимо, две других попали террористы в плечо и в голову, тот опрокинулся на песок. В этот момент – Виктор увидел третьего террориста и… кажется четвертого. Третий – шел по самой кромке воды и косил людей, четвертый… он не был уверен в том, что это террорист – но он кажется… бежал к лестнице, которая вела в парк Кирова… быстро бежал. Он прицелился в третьего террориста… но тут в голове ярко сверкнуло, ослепительно ярко, нестерпимо ярко – и он повалился на песок…

* * *

Все произошло так, как обычно и происходило… На набережной дежурил еще один экипаж ППС, вместо того чтобы патрулировать (хотя и это бы не помогло, помогло бы наличие оружия у граждан) – они паслись около летнего кафе, которое было открыто в защитной зоне пруда, торговало спиртным из-под полы и потому вынуждено было бесплатно кормить доблестных сотрудников сил правопорядка. Услышав стрельбу – к их чести они среагировали быстро и резко: вымелись из кафе, прыгнули в машину, в течение пары минут были на месте. Увидев стреляющего человека – ничтоже сумняшеся открыли по нему огонь из автомата прежде, чем сбежавшие вниз спасатели заорали, что это свой…

* * *

Прямо с оперативного совещания – сотрудники ФСБ рванули на место, благо было совсем недалеко…

Стадом слонов – старое здание вряд ли когда-то видело такое – пробежав по коридорам, участники совещания выскочили к машинам. С воем сирен развернувшись, ударив две машины граждан, не остановившиеся вовремя – караван машин устремился по Советской, едва не сшибая пешеходов. Свернули на Горького и тут же ушли вправо – на короткий проулок, ведущий к пруду…

Внизу, на перекрестке у плотины – их встретила машина криминалистов – огромный Форд Транзит. Чуть дальше – был пришвартован взорванный теплоход, там производились следственные действия.

Головная Тойота резко затормозила

– Что за хреновина происходит? – заорал как оглашенный Вдовин

– Товарищ… товарищ генерал, стрельба в районе Купола на пляже… кажется.

– Где Охотников?

– Туда… рванули.

– Перекрывайте набережную, на…!

Сидевший на заднем сидении второй Тойоты начальник одного из отделов УФСБ, прошедший две спецкомандировки на Кавказ орал в трубку радиотелефона

– …а мне пох…! Поднимайте всех, кто есть – тяжелых[16]16
  Тяжелые – сотрудники, имеющие комплект защитного снаряжения, автоматы и прошедшие курс обучения антитеррористическим действиям. Основной признак «тяжелых» – пуленепробиваемые шлемы с забралами. Кречет – спецназ Минюста Удмуртии (УФСИН), небольшое, но очень серьезное подразделение. Соболь – СОБР МВД по УР.


[Закрыть], ОМОН, Соболь, Кречет… кого хочешь, твою мать! Гоните к Куполу! Перекрывайте парк, Береговую, Кирова…

* * *

Ищут любой возможности стать шахидами – только полные идиоты.

Организатор террора таким не был, более того – он твердо намеревался выжить в этой акции. Именно поэтому – он взял единственный имеющийся у них пистолет – старый, но надежный АПС. От пистолета было гораздо проще избавиться, чем от автомата и со стороны стрельба из него не так видна, как из автомата или ружья.

Он никогда не задумывался над тем, как он живет и правильно ли то, что он делает, он никогда не задумывался и о смерти. Там, где он начинал убивать, там, где он продолжил убивать – смерть приходила быстро, настолько быстро, что ты не осознавал того, что старая с косой явилась за тобой. Ракета с беспилотника, авиабомба…

И все.

Организатор террора был русским, более того – он был русским солдатом. Одним из тех призывников, которых бросили на преступно плохо подготовленный, бестолковый штурм Грозного в новогоднюю ночь девяносто четвертого. Пьяные генералы в штабе решили, что кто первый пройдет к центру города – получит Героя. Расплачиваться за это – пришлось тем пацанам, которые горели в бронетранспортерах, расстреливаемые со всех сторон – многие из них впервые встретились недели две назад и тогда же получили оружие, из которого их никто не учил стрелять.

Организатору – тогда повезло. Их набили в старенькие БМП и куда-то повезли – не говоря, куда и зачем. Они долго ехали, их укачало, они отравились дымом. А потом – громыхнуло и полыхнуло, он даже не понял, что произошло и что делать. Сидящий рядом старший лейтенант успел открыть люк и выпихнуть его и еще кого-то. А потом – в БМП попал еще один заряд РПГ, усиленный примотанными толовыми шашками. После такого – не выживают…

Не умея стрелять, не зная, что делать – он рванул туда, откуда меньше всего стреляли и целую ночь бесцельно шлялся по горящему, принимающему обильные человеческие жертвы Грозному. Только наутро – его схватили боевики.

Озверения тогда особого не было, рабов держать было не принято, что делать с пленными – никто не знал. У него отобрали автомат, из которого он не сделал ни одного выстрела – и отправили в горы, как фонд для обменов…

Потом он отказался от своей веры и принял ислам.

Почему он это сделал? Сложно сказать. Он рос без отца, и воспитать его как мужчину было некому. Его призвали в армию – и тот год, который он в ней служил, он не видел ничего кроме унижений и издевательств от дедов. Офицерам на все было плевать – они просто пытались хоть как-то выжить в медленно тонущей в болоте стране. Вокруг происходило что-то непонятное и никто не объяснял им, что происходит. Он видел, как к воротам части подъезжают джипы – и деды выносят цинки с патронами… большую часть денег забирали офицеры, но что-то доставалось и дедам. Их плохо кормили и почти ничему не учили – страна проиграла войну и учить кого-то чему то – было бессмысленно. Потом – их привезли сюда – и бросили на убой.

Чеченцы были совсем не такими.

Он видел, что хотя они живут довольно тяжело и бедно – но в то же время в них есть некое единство, они – народ, сражающийся за свое выживание. В них было что-то такое, что давно утратил русский народ – пьяный, слабый, расхристанный и… разъединенный. Да, именно так. Когда чеченца обижали – сбегались вооруженные родственники. Когда обижали русского… он шел и пил на кухне водку.

Так он принял ислам. Вступил в бандформирование. И даже успел поучаствовать в штурме Грозного, который привел к тому, что русисты как всегда струсили и убрались, оставив Ичкерию свободной…

Тогда же – он взял себе жену. Русскую. Русские в Чечне были на положении изгоев – но его жену не трогали, потому что он был мусульманином и как чеченцы – поддерживал закон кровной мести. Правда, у него не было родственников – но отомстить ведь могут и соучастники…

В двухтысячном, когда русисты вторглись снова – он отправил жену с ребенком в Русню как беженцев. Сам – сражался до конца, отступил в Грузию. Потом – из Панкиссии завербовался и уже в две тысячи четвертом оказался в Пакистане. Там, где исподволь, незаметно организовывался, собирал силы, переформировывался разгромленный Талибан.

За то время, пока он шел по пути джихада – он не стал истинным мусульманином – но он научился искренне ненавидеть и имел собственные мотивы для войны. Он видел, что Запад… и Русня тоже, потому что Русня часть Запада – обязательно проиграет войну. Потому что за ними нет правды. Потому что за ними нет веры.

Звездным часом для него стала встреча с амиром Айманом аль-Завахири, вторым человеком в Аль-Каиде. Она произошла в одиннадцатом году на племенных территориях. Амир говорил недолго, но каждое его слово он помнил до сих пор. Разве справедливо то, что на севере находятся огромные земли, которые никто не обрабатывает – в то время как здесь правоверные ютятся на крохотных клочках каменистой, неплодородной земли в горах. Даже когда мы одержим победу, и американские харбии уберутся с залитой кровью правоверных земли Афганистана – разве на этом джихад будет закончен? Разве может джихад закончиться до того часа, когда не останется ни клочка земли, на котором не славили бы Аллаха. Разве голодные и угнетенные мусульмане – не имеют права жить на лучшей земле, чем сейчас?

Это – говорили уже тогда.

Так он, в числе прочих – вернулся. Вернулся на Родину, которую навсегда отверг в груди. Вернулся, чтобы убивать…

Его семья осела в Ижевске, небольшом городе, где жили русисты. Он нашел их – хотя сам он жил не в Ижевске и не мог пока приехать…

* * *

Пистолет в последний раз дернулся в руке – и бежавшая женщина, толстая, нескладная, уродливая, выставившая свое уродство напоказ – споткнулась и упала, что-то крича. Из черной дырки в спине потекла кровь. Кричал что-то и ребенок, руку которого она выпустила из своей руки…

Он навел пистолет на ребенка и нажал на спуск – но выстрела не последовало. Магазин был пуст…

Значит, на сегодня все. Аллаху Акбар!

Кричали со всех сторон. Прижимая пистолет так, чтобы его не было видно, он бросился вместе со всеми к узкой лестнице, ведущей с пляжа в парк Кирова. У самой лестницы – бросил пистолет за линию кустарника, где валялись всякие обертки, пустые пивные банки, презервативы и прочий харам…

Наверху он, хромая – проскочил мимо двух ментов, которые ошалело пытались что-то сделать, сами не зная, что. Побежал дальше. Проскочил зону отдыха парка, побежал дальше. На стоянке зоопарка – его ждал неприметный серебристый седан Хендай. Выезд из города – совсем рядом, перекрыть город не успеют. Сыну и жене – он сказал что делать – да и не тронут их. Никто их не тронет – потому что сын стучит ФСБ, считается агентом…

Перед тем, как сесть в машину – он бросил сотовый, шарахнул по ему каблуком. Американцы – прекрасно умеют выслеживать людей по сотовому – а в последнее время это хорошо научились делать и русисты. Рисковать не стоит – он знал, куда ехать, где его встретят и укроют…

* * *

На звонок, пришедший на этот аппарат через несколько минут никто не ответил. И на все последующие – тоже…

* * *

Последний из террористов, прошедший весь пляж до конца – поднялся на небольшой взгорок, которым заканчивался пляж, там было что-то вроде бухточки и тут били ключи. Никакой лодки – конечно же не было…

Выстрелив и убив мужчину – он бросился по крутой тропке в парк, который здесь переходил в глухой лес…

* * *

Бронированный КамАЗ остановился у ограды парка Кирова – и из него один за другим стали выпрыгивать бойцы в черной боевой униформе спецназа, с автоматами и снайперскими винтовками, в шлемах с забралами, выдерживающими попадание пули ТТ. От обычных полицейских бойцы Кречета отличались как волкодав от дворняги – и повадками и снаряжением, всем. В отряде – было целых четыре снайпера, в том числе женщина, майор полиции, мастер спорта по биатлону. Последним – выбрался проводник с собакой.

Командир спецотряда, подполковник полиции Лобов коротко переговорив по сотовому с начальством, махнул рукой

– За мной!

* * *

Последний из остающихся в живых террористов – заполошно дыша, бежал по лесной тропинке, ведущей к очистным и к санаторию. Автомат оттягивал руку – но бросать его было нельзя, кажется, там оставались патроны. Граната в кармане больно била по ноге. Куда бежать дальше – он не знал, просто знал, что надо бежать. Харбии – на хвосте.

И этот тоже – был русским, даже не татарином – русским! Родился в семье, где не было отца. Мать – пила, уволили с работы – спилась совершенно. С детства шлындал по улицам, «подшибал» мелочь у малолеток, калымил на Сенной[17]17
  Центральный базар.


[Закрыть]. Никому он не был нужен… сейчас вообще никто и никому не был нужен. Пока не встретил девчонку… а та его познакомила с правоверными. Потому что и сама была правоверной.

В исламе – он нашел то, что не находил до этого нигде – ни в школе, ни в церкви. Из церкви его погнали – оборванный, озлобленный, он просто не вписывался. Из школы – он ушел, потому что бил «маменькиных сынков», вымещая свою злобу на весь этот поганый мир, отбирал у них деньги – а родительский комитет в итоге ополчился на него – десяток взрослых на одного пацана. Он слышал про Союз ветеранов, про то как они «гоняют черных» – но у него с детства были друзья из цыган – а вот русские ему ничего хорошего не сделали. Сделали – только правоверные из подпольной ваххабитской ячейки.

Ислам – нравился ему всем. В исламе – если человеку негде переночевать, он может пойти и переночевать в мечети, и никто ничего ему не скажет. Попробуй-ка, приди, переночуй в православном храме – как тебя оттуда вышибут! В исламе – жертвовать во время праздников надо было не мечети – а бедным. Зарезал на праздник барана – треть отдай бедным. И часть закята, собираемого с мусульман – тоже полагается отдавать бедным. Конечно, не все и не всегда это делали – но как объяснили пацану его новые друзья: есть настоящие мусульмане, а есть ненастоящие – это хуже неверных. Ненастоящие мусульмане – это как раз те, чьи Порши стоят на Азина во время Ураза-Байрам, так что не проехать – и при этом они пьют харам и подчиняются тагуту. Это те, которые отстроили шикарную мечети в центре, за Сенной – но при этом не дают ни рубля тем, кто идет по пути Джихада, не принимают раненых мусульман и не вредят русистам. Они только с виду благочестивые – а на самом деле держат собак, пьют харам и дают деньги в рост. И прикрываются словами… типа «Джихад это что, а вот вы попробуйте реабилитировать хотя бы одного наркомана».

Наркомания, притеснения, несправедливость – от власти. Правоверные – борются с властью и ведут джихад. Как только правоверные придут к власти, как только все примут ислам – все станет общее, никто не будет ни с кем ссориться, никто не будет ни у кого ничего отбирать. Каждый станет братом каждому.

Но для того, чтобы так было – надо воевать. Воевать против несправедливости, против власти. Джихад.

Вот так – русский паренек по имени Вадим и оказался летним днем на пляже с автоматом. Вот так – он оказался в лесу с отрядом спецназа на хвосте…

На тропинке – он натолкнулся на парня. Коренастый, крепкий, по пояс голый – он шел навстречу, а за ним семенила девчонка.

– Э, братан, не знаешь, что там…

Парень осекся. Гулко хохотнула короткая очередь и завизжала девчонка. Вадим рывком схватил ее за руку

– Как выйти к дороге?!

* * *

Выстрелы – услышали спецназовцы, моментально сменив направление движения, они бежали цепью, как волки, загоняющие дичь. Впереди – хрипела, рвалась с поводка собака, над кронами деревьев – уже грохотал вертолет, в нем – снайперы готовились к бою…

* * *

– Как выйти к дороге?!!!

Девчонок – он ненавидел, а особенно таких. Светленькая, ухоженная, явно домашняя. Красивая…

– Тварь!

Рука описала полукруг, щеку жигануло болью.

– С. а!

Он ударил ее стволом автомата, нажал на спуск, но автомат не ответил привычно громкой очередью. Кончились патроны.

– Тварь! Тварь! Тварь! – девчонка размахивала руками, раз за разом пытаясь достать в слепой ярости того, кто убил ее друга, того, кто в этот момент был для нее воплощение зла.

Он ударил ее по голове. Затем схватил ее – она оказалась на удивление легкой и потащил за собой. Теряя время – которого у него и так не было.

* * *

Марина – задыхаясь, бежала по тропинке, опережая отряд. Как тогда, на первенстве России по биатлону, на гонке преследования – когда она упала, и врачи потом сказали, что с профессиональным спортом надо завязывать. Нога напоминала о себе и сейчас – но выбора не было…

Ей все время приходилось что-то доказывать. В СДЮШОР, где она почему то стала белой вороной и ее постоянно шпыняли другие девочки. В отряде – она была одной из немногих женщин – снайперов в милиции. Под Беноем – когда один из бойцов Альфы решил воспользоваться ситуацией. Тогда после разбора полетов между своими командир группы, молодой, наголо бритый майор – отозвал ее в сторону, дал маленький скелетник и сказал – при повторении первому же всадишь в ляжку. Я разрешил…

Амур лаял где-то позади. Она опередила отряд минимум на триста метров.

Деревья внезапно кончились – и она едва не свалилась в овраг, который тут остался после того, как начали какую-то дрянь строить – да так и не достроили…вон труба ржавая из земли прет.

Она вдруг поняла – что опередила и террориста, и что оврага ему не миновать.

Тяжело дыша, Марина упала на самом краю обрыва. Рывком закинула вперед болтавшуюся на спине накидку, чтобы не было видно лица и рук, принялась устанавливать на позицию заказной, подарочный спортивный Вепрь…

* * *

Деревья канули куда-то, он едва не упал спиной вперед. Грохот винтов вертолета вдруг стал почти невыносимым – Ми-17 показался из-за деревьев, широкая дверь на борту была открыла, луч лазерного прицела был оттуда, ища цель.

Он рывком подтянул девушку к себе. Полез в карман за гранатой.

– Аллах Акбар!

* * *

Она прекрасно видела террориста, проблема была в другом. Вертолет – принес с собой сущий кошмар для снайпера: мощные воздушные потоки от винтов и пыль, поднятую пыль и грязь, которой в одно мгновение наполнился воздух. Расстояние было смешным для снайпера, сотня метров – но наличие заложницы делало ситуацию очень неопределенной, а выстрел – сложным, тем более до подхода отряда.