Текст книги "Белорусский узел"

– Миша, что…

И он, помолчав, сказал, как выплюнул всего два слова

– Рыгорыч… умер.

Минск, Беларусь. 14 мая 20*** года
Чужой среди своих

Последующие несколько дней – были очень тяжёлыми. Не только для нас, для всей десятимиллионной страны.

Определённость в жизни – исчезла разом. Часть банков – стала придерживать платежи… понятно, почему – собственники набивают деньгами клиентов карманы, чтобы дрыснуть в случае чего. В бизнесе тоже начались неплатежи – как то сразу. Все собирали наличку. Готовились к самому худшему. Кое-где – не выдали зарплату, причём на госпредприятиях – внаглую.

На въездах в Минск появились посты, усиленные бойцами Внутренних войск, с бронетранспортёрами. Выборочно проверяли документы. То же самое – делало в городе КГБ.

Премьер Беларуси – выступил по национальному телевидению, призвал сохранять спокойствие и не поддаваться на провокации. Но это не успокоило ситуацию, это её ещё более обострило. Все понимали, что премьер, несмотря на то, что человек он, вроде, порядочный – в политическом смысле он так, пустое место. За ним нет реальной силы. А в битву за власть, первую реальную битву за власть за двадцать последних лет – вступят совсем другие силы…

Резко выросла посещаемость оппозиционных сайтов, намного вырос спрос на Белсат[15]15
  БЕЛСАТ – оппозиционный белорусский телеканал, расположен в Польше.


[Закрыть]. Я понимал, что это отнюдь не поддержка оппозиции, по крайней мере – пока. Люди хотели знать, чего им ждать и в поисках чего-то похожего на правду – заходили на оппозиционные новостные сайты. Верить «самиздату», оппозиции – мы привыкли ещё со времён СССР, а в Беларуси – от этого не отвыкали. Все это – в будущем обязательно даст о себе знать.

Я… я вдруг начал понимать всю серьёзность и тяжесть ситуации. Я вдруг начал понимать, почему, несмотря на все глупости, несмотря на все слабости – демократия является лучшей формой управления для страны. И почему срок пребывания на посту президента – даже самого лучшего президента – ограничивают всего двумя сроками. Ну… хорошо. Самый лучший президент на свете… я не про конкретных людей говорю – представим. Он идёт на третий, четвёртый, пятый срок. И вдруг – он умирает.

И что?

Преемника чаще всего нет, или он не подходит или их несколько и они готовы сцепиться. Самой системы нормального выбора нового главы государства нет – все атрофировалось. И что самое страшное – те, кто так долго ждал – готовы на все, чтобы урвать своё. Потому что они так долго ждали. И потому что понимают – следующего шанса может и не быть.

Б…

Это не Америка. Там те, кто проиграл – уходят в университеты преподавать. В советы директоров. В некоммерческие фонды. И ждут следующих четырёх лет. И знают, что шанс вернуться есть всегда. Дик Чейни, по моему, был министром обороны в правительстве Форда, а потом стал вице-президентом – двадцать с лишним лет спустя. А у нас – у нас все не так. У нас оступился – порвут, не пожалеют. И потому у нас те, кто у власти – держатся за неё до конца. А те, кто борется за власть – готовы на все.

Хотелось бы, конечно, по-другому. Да не получается.

Подготовили государственные похороны. По-советски пышные, в Минске, с БРДМ и лафетом на прицепе. Хватило ума не устраивать мавзолей – огласили последнюю волю, похоронить там, где родился. Михаил достал пропуска на закрытую, только для своих церемонию, на родине Отца белорусской государственности – он, а не Шушкевич им навсегда останется. Перелески и поля, деревня. Кавалькада машин, припаркованная у дороги так, что ни пройти, ни проехать, приспущенные флаги, почётный караул и плотный строй мужиков в дорогих костюмах и парадных мундирах, думающих, как же будет дальше, как они все – будут жить дальше? И зорко, исподлобья – приглядывающих друг за другом.

– Целься!

Винтовки почётного караула вскинуты вверх, в зенит. В светло-голубое, совсем не осеннее небо.

– Пли!

Слитный треск выстрелов. Непроизвольно вздрагиваешь.

– Целься!

Ушёл Батька. С ним ушла целая эпоха. Как то будет…

– Пли!

– Вон. Стоят. Малой с его матерью – им теперь туго придётся, их ненавидят все. И в первую очередь – дети от первого брака, от законной жены. А вон и законный стоит – в очках. Я ещё расскажу вам, кто это…

– Целься!

А вон и серый кардинал припёрся. Среди своих – его зовут Лев. Смертельно опасный человек с большими связями, идущими очень и очень далеко – возможно, в кабинеты в Лондоне и в Лэнгли. Он создал работающую как часы систему безопасности, а старший сын президента и сотоварищи – её потом отжали. Но дружки у него серьёзные, и самое главное – за границей. Он совершенно точно – связан с ГУР МО Украины и скорее всего, с СБУ. Там – контакты ещё с 2004 года образовались. Он же – имеет контакты в Средней Азии и даже в Афганистане. Последние годы – он был в опале, отсиживался по слухам в Туркменистане, советником у местного Папы. Говорят, он там служить начинал

– Пли!

Трескучий грохот выстрелов – и тут я вижу, как Лев – начинает медленно-медленно валиться набок. Кто-то подбегает, хватают его…

Твою же мать!!!

Твою же мать…

Вот это да…

Убили прямо на глазах у людей. На похоронах.

Я кошусь немного в сторону – старший сын Президента снял очки и смотрит, кажется, прямо на меня…

Короче, не спрашивайте меня, что теперь будет. Не знаю я. Честно – не знаю. И никто не знает.

Мы с Михаилом ехали в его Майбахе. Огромная машина – плыла над дорогой подобно привидению, двойные стекла – отсекали любой уличный шум, а автоматические шторки – создавали иллюзию отстраненности от внешнего мира. Мой джип ехал сзади, за рулём сидел один из охранников. В принципе – машину подороже – могу позволить себе и я. Но не хочу. Как сказал один умный и злой мужик в одном фильме – не впускай в свою жизнь ничего, что ты не мог бы бросить за тридцать секунд, если запахнет жареным.

А я уже впустил в свою жизнь. Достаточно…

– Чо дальше то?

Вместо ответа – Алешкович достал из подлокотника (у Майбаха в подлокотнике холодильник) бутылку

– Будешь?

– Давай. По пятьдесят капель…

Налили. Дёрнули. Пилось хорошо, совсем при этом не цепляя. А в голове словно маятник – с тупым упорством, прокручивался один и тот же сюжет. Залп почётного караула – падающий Лев – и молча стоящие люди вокруг него. Залп-падение… людская, непроницаемая стена.

Ибо вот, нечестивые натянули лук, стрелу свою приложили к тетиве, чтобы во тьме стрелять в правых сердцем. Когда разрушены основания, что сделает праведник? Господь во святом храме Своём, Господь, – престол Его на небесах, очи Его зрят; вежды Его испытывают сынов человеческих. Господь испытывает праведного, а нечестивого и любящего насилие ненавидит душа Его. Дождём прольёт Он на нечестивых горящие угли, огонь и серу; и палящий ветер – их доля из чаши; ибо Господь праведен, любит правду; лице Его видит праведника[16]16
  Псалтырь.


[Закрыть]…

Проблема только в том, что нет здесь – правых сердцем. Подонки – будут стрелять в подонков, и им плевать, кто окажется рядом. Слишком долго они ждали своего шанса – слишком. И им теперь плевать… они готовы шмалять друг друга на похоронах, они готовы шмалять из автомата в толпу – они на все готовы. Только бы дорваться до вожделенного трона.

И правые сердцем – просто не выживут под перекрёстным огнём.

Все вещи – в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием.

Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.

Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас.

Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после.

Я, Екклесиаст, был царём над Израилем в Иерусалиме;

и предал я сердце моё тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом: это тяжёлое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем.

Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, всё – суета и томление духа!

Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать[17]17
  Екклезиаст.


[Закрыть].

Почему это произвело на меня такое тяжёлое впечатление, ведь я видел до этого смерть и не раз. Просто я в тот момент понял, что точно так же, просто и незамысловато – могут замочить и меня. А я – даже сына на земле не оставил. Четвёртый десяток уже с лихом…

Посмотрев на Михаила, я понял, что чувства у него схожие…

– Ещё будешь?

– Нет.

– Погуляем?

– Давай…

Мы выбрались из машины. Майбах – пополз за нами со скоростью пешехода. Мы шли по обочине дороги, мимо проносились машины – и жизнь на первый взгляд казалась, размеренной и основательной, как и была. Но мы то понимали, что такой – она уже будет. В схватке за власть – сделан шаг. И они уже – показали, что готовы на всё.

– Что, сын будет?

– Похоже на то. Если не отомстят.

– Кто?

– А ты думаешь, у Левы дружков тут не осталось? Помнишь, взрыв в метро?

– Меня тогда не было. Лева?

– Ну а кто. Кто ещё сюда припрёт самодельное взрывное устройство? А у Левы – контакты с афганскими моджахедами, ещё с другими мусликами. Это же Лева. Его говорят, сам Батька боялся. Опцентр – его детище. Знаешь, как тут вертикаль строили? Наведываются в адрес к чиновнику – и начинают его ногами месить, на камеру. Наша, б… колхозная Коза ностра. Которая если хочешь знать, круче любой итальянской. Колхознику то и вообще селянину чего… курицу зарезать, что два пальца… об асфальт. Это тебе не городские чистоплюи.

– А Лева – спросил я – он чей?

– Э… это такой вопрос, всем вопросам вопрос. У Батьки – Лева в последнее время отвечал за международное сотрудничество – он и в стране то почти не бывал. И ты знаешь – он чего только не привозил. Венесуэла, Никарагуа, ОАЭ, Оман, Пакистан, Йемен, Саудовская Аравия, Судан, Нигерия – везде Лева свой. И отовсюду – он что-то привозит. Где-то поставки оружия. Где-то солдат тренировать. Где-то – дома строить. Где-то – молоко, мясо. Вот и думай – а чей он, Лева. Ты же понимаешь, мы кто? Так себе, ни то ни се, ни Россия, ни Европа. А он – был вхож. Вот и думай – с чего это.

Алешкович сплюнул под ноги и закончил

– Знаешь… а вообще…. п…ц будет.

…

– Потому что одно дело – это неугодных месить или метро собственное взрывать, А другое дело – играть по-настоящему, без поддавков. Тот же опцентр, да и вообще все белорусские спецслужбы это что? Подавление фронды. Тут тебе и прокуратура к твоим услугам, и суды, и менты. А кто против? Змагары со своим БЧБ[18]18
  БЧБ – бело-красно-белый – флаг Беларуси 1992-94 года. Ещё называется «пагоня». БЧБ – символ оппозиционности.


[Закрыть]? А вот играть по-настоящему, когда с одной стороны Россия, с другой Америка, с третьей Европа…

…

– Я когда с Батькой крайний раз встречался – он, кстати, здоровым, бодрым, весёлым был, он говорил – ещё бы лет пять – семь нам, чтобы на нас внимания никто не обращал, ни Запад, ни Восток. Потом – хоть трава не расти. Ан – нет. Не вышло…

Минск, Беларусь. Конец мая 20*** года
Чужой среди своих

Началось!

То, что происходило – было противно, неприемлемо всему моему прежнему жизненному опыту. В жизни – я предпочитаю, если кто хочет драться – пропустить его вперёд, а самому – отсидеться, подождать, пока те, кто желает, набьют себе шишек – и только потом вступать в игру. Но здесь – это не работало. Публичная политика. Если ты хочешь чего-то добиться – ты должен действовать публично. Играть с открытыми картами.

А играть с открытыми картами против тех, кто способен публично, на глазах у всех убить человека – дурная идея. Только закон – никакой другой возможности избраться президентом – не предусматривает.

Ещё одна проблема была в том, что Запад мог публично поддерживать своих кандидатов, а Россия – нет. Россия – на пространстве СНГ всегда играла за действующую власть – всегда. Этого же – могли и ожидать белорусские элиты. Надо было понимать, что все те годы, начиная с 1991-го – Россия на посты глав государств никого не ставила, это местные элиты договаривались между собой, а потом уже их ставленник – согласовывался с Москвой. Но инициатива – всегда исходила от местных. Белорусские силовые и окологосударственные элиты выбор сделали – публичное уничтожение Левы это показало – и Россия могла только согласиться с этим в обмен на что-то.

Но у нас уже была Украина. И мы не могли однозначно поддержать такой одиозный выбор – когда отца на троне меняет сын. Это не Восток, это Европа, в конце концов. И думаю в Москве – а я сообщил об увиденном – понимали, что если в Украине мы пытались поддерживать воров, то тут мы поддерживаем откровенных бандитов. И мы вынуждены были готовить второго кандидата и тайно делать ставку именно на него.

И мы были вынуждены играть открыто и внутри страны, контролируемой теми, кто сделал совсем другие ставки…

Из американской эмиграции выступил Зенон Позняк (или Пазняк, как тут писали). Что это за тип – об этом говорит хотя бы то, что он в девяностых годах пытался разговаривать с российскими депутатами о возврате «исконно принадлежащих Беларуси» российских земель. И писал статьи в поддержку великого лидера чеченского народа Джохара Дудаева. Он поддержал на выборах Ивана Павлюкевича, депутата, про которого ничего особенного сказать было нельзя: он до этого не был замечен ни в особой оппозиционности, ни в особой приверженности власти. Но всем было понятно, что игра – началась…

Я сидел в неприметном, подержанном, купленном как раз для таких вот дел Мицубиши Паджеро рядом с казино Белая Вежа, на Машерова 17 – втором по крутости казино Минска после легендарного Шангри-Ла, переехавшего из Москвы. Минск, как и вся Беларусь – была столицей игорного бизнеса СНГ, все держалось за счёт российских клиентов, нахлынувших сюда после того, как в России играть запретили и создали пять игорных зон у черта на рогах. На Минск – идиоты, придумавшие этот закон явно не рассчитывали. Четыре часа на большой скорости по Минскому тракту – и вот ты в столице игорного бизнеса, который со временем покруче Лас-Вегаса станет. На стоянке – одни московские номера, тачки – Ламборгини, Феррари, Бентли, Роллс-Ройс – Мерседес тут считается «средним». Денег, которые русские игроки оставляют в Минске – не сосчитать, точно так же раньше, до революции на российских клиентах держался Баден-Баден. Кто-то даже покупает квартиру в Минске, только из расчёта приехать поиграть и с девушками это самое. Работающих девушек тоже хватает, но в основном это украинки. На Украине – дело обстоит совсем плохо, а здесь – за ночь можно заработать две – три средние украинские зарплаты. И – здесь чисто, порядок, не так грязно и страшно как в Киеве.

Своего контактера я не знал. Он сам должен был ко мне подойти.

Если уж начал про Киев… страшно не то что там происходит. Страшно то, что никто и не пытается извлечь из этого урок. Вот думаете, белорусы извлекут? Хрен! Тьмы низких истин нам дороже всевозвышающий обман… так кажется, или вру? Проблема в том, что люди хотят доверять. А так как доверять никому из действующих нельзя, на каждом клейма негде ставить – вот и появляются, как факиры из ларца, одинаковые с лица. Вроде как незапятнанные, дружные с Западом, разговорчивые и обильно обещающие. Таков был Ющенко. Помните, с каким результатом он завершил перевыборы? Пять процентов голосов! Нигде, ни в одной стране мира – действующий президент не получал пять процентов голосов! Но ведь за пять лет до этого его избрали! Более того – за него стояли на майдане, орали, лезли под дубинки.

И что? Извлекли урок? Да ни хрена! Это каким-же надо быть умом, чтобы избрать президентом страны олигарха?

Я посмотрел на часы. Два ночи. Игра продолжалась…

А у нас проблема в том, что Алешкович – тоже олигарх. Фактически – нет, потому что олигарх это тот кто зарабатывает деньги на близости к власти, на политической коррупции, а Алешкович от белорусской власти не получил ничего, ни одной привилегии. Но народ разбираться не будет…

Из казино – вышли две девицы, ноги от ушей, мини-юбки… холодно наверно так ходить, осенью то. Пошли в одну сторону, затем со смехом повернули. Видать, сегодня день не задался, с клиентами плохо.

Хотя… может я плохо о них думаю. Просто девчонки, ищущие приключений.

Проходя мимо моей машины – они вдруг остановились, потом одна попыталась открыть дверь. Ей это не удалось, все двери были закрыты с центрального замка. Я выругался, посмотрел во все зеркала – может, провокация КГБ. Но никого не было и я – вышел из машины.

– Девочки… дверью ошиблись?

– О… мужчина…

– Мимо девочки, мимо. Я женатый человек.

– Женатый… а нас только подвезти…

– Я не такси…

Поняв, что от них не отделаться, я достал телефон. Вызову такси, заплачу… не обеднею, короче.

– Паша… – вдруг сказала одна – Пашик это ты?

Я замер – потом сбросил номер. Это был пароль.

* * *

– Вы откуда, красавицы?

Салон Паджеро был наполнен запахом духов – хорошо, что взял другую машину, если я с таким амбре домой приеду, жизни мне не будет. Мы стояли на берегу Свислочи, за нами никого не было. Если кто и следил за казино – все равно ничего не понял. Ну, снял мужик двух удачно подвернувшихся тёлок, увёз их трахать – что такого то?

– Из Академии – сказала одна. Вторая зло обернулась на неё – молчи мол.

Академия ФСБ. Шпионки, крепкие телом…

– Павел Павлович привет передаёт…

Я положил руку на колено одной из них

– Убери – не меняя тона, сказала она

– Женщина в разведке должна быть немного леди, но немного и проституткой – скучным голосом сказал я – плохо вас учат. Что привезли?

Одна – достала откуда-то флешку.

– Здесь данные на Сынка. Незаконные транзакции, банковские счета…

Я вздохнул

– Если бы только на Сынка. Надо понимать, что он – не более чем пешка, хотя и возомнил себя ферзём. За ним стоят люди, которые боятся потерять власть. И они уже убили Леву. На моих глазах. Знаете, кто это такой?

– Знаем. Не первый раз в Минске.

– Нужна информация, прежде всего на них. И нужно очертить круг, кто помогает Младшему. Бить прицельно по ним. Все поняли?

– Центр ничего не решил.

– Что?

– Центр ничего не решил. Нас просили передать.

Ещё не легче.

– Девочки, тогда передайте центру: надо принимать решение, сейчас. Двойная игра не выйдет, завтра здесь будет второй Киев, поняли?

Та, что сидела сзади, послушно кивнула

– Передадим.

– Катя остаётся здесь, она здесь поступила. Я – уезжаю, но вернусь. Мне нужен ваш телефон для связи.

Я послушно продиктовал

– Только вечером постарайтесь не звонить. Я женатый человек

– В самом деле? – зло рассмеялась первая – Кать, смотри, все стоящие мужики уже заняты. Что за облом…

– Тебя как зовут?

– Снежанна. А её Катя…

– Ну, будьте осторожнее. Снежанна и Катя. Вас куда отвезти?

Снежанна – погибнет через несколько дней, попав под машину прямо на привокзальной площади Минска. Катя – пропадёт без вести. Эти преступления – так никогда и не будут раскрыты, хотя те, кто отдадут приказы их совершить – за все ими содеянное ответят.

Сполна.

На следующий день – меня вызвали в КГБ РБ.

Вызвали вполне официально, со звонком секретарю, факс послали (чтобы потом не было вопросов, что зашёл в здание и пропал), внизу – меня ждал молодой офицер с пропуском. Но я – не обманывался о сути этого вызова. Щупают. И далеко не факт, что от имени власти. Генералы КГБ тоже люди, тоже и кушать хотят и за кресло своё держатся.

Несмотря на грозное название – КГБ РБ было довольно слабым в белорусском внутриполитическом раскладе. У них было недостаточно силовых возможностей для задействования внутри страны – это не МВД и не внутренние войска. У них было недостаточно правовых возможностей – это тебе не прокуратура с её правом проверять закон в любой области и возбуждать уголовные дела. И они были слишком на виду, слишком официальные, чтобы использовать их для по-настоящему тёмных дел. Потому – Батька – КГБ особо не жаловал. Вообще, Батька, человек от земли, от сохи, нигде особо не учившийся политике – оказался на практике настоящим Макиавелли. Он создал две государственные системы: явную и тайную, подпольную. Например, есть официальный, ежегодно утверждаемый госбюджет, который всем известен – а есть что-то вроде Президентского фонда, куда поступают доходы от самых прибыльных операций, который никто не утверждает и не контролирует, и которым распоряжается лично глава государства – и по размерам, как говорят, он больше официального бюджета. Есть КГБ как официальная спецслужба, отвечающая за госбезопасность – а есть Оперативный центр, деятельность которого не регламентирована никакими законами, это что-то вроде опричнины. Подобное «двойное» государство – в мировой практике не новость, такое было в кое-каких латиноамериканских государствах, в Сальвадоре, например, в Турции было т. н. «глубокое государство» с параллельной властью националистов, «серых волков». Но такого, чтобы «двойное государство» создавалось в мирное время, во внешне спокойной и бесконфликтной республике – такое мир видел впервые…

– Куда мы идём? – спросил я у сопровождающего офицера, когда мы шли по чистой, без единой складочки и соринки ковровой дорожке по высоким, «сталинским» коридорам здания центрального аппарата КГБ РБ.

– В кабинет товарища генерал-лейтенанта Маркевича, Юрия Всеволодовича – нейтральным тоном ответил офицер

Даже к председателю…

* * *

Кабинет председателя КГБ РБ – видимо, мало изменился со времён, когда Беларусь была частью СССР – если не считать, компьютеров, телефонов и атрибутики. На атрибутику то я и обратил внимание – по неписанным правилам, кабинет считается начальственным, если в нем висит портрет главы государства. Сильно начальственным – если есть ещё и флаг. Здесь – флаг был, а вот портрета главы государства не было. Была картина, на которой я сразу опознал Неман. Это уже намёк на фронду[19]19
  Песни про Неман довольно популярны и часто исполняются на мероприятиях оппозиции (змагаров)


[Закрыть]…

Маркевич – невысокий, седой, чем-то похожий на конферансье – улыбаясь, вышел из-за стола. Это было выражением благоволения. И этому не стоит верить ни на грош, потому что чиновники – не такие как все. Им приказать – родную мать заложат.

– Иван Владимирович…

– Хорошо хоть не гражданин Сытин… – пошутил я

– Да, бросьте…

Маркевич пытался выглядеть добрым хозяином – пригласил в «уголок для переговоров», приказал принести чай, варенье, бисквиты – но это лишь настораживало меня. В кабинете председателя КГБ всегда надо быть настороже.

Ага, вот!

– Ходят слухи, Иван Владимирович, что вы чуть ли не в президенты собрались баллотироваться.

– Да я бы с радостью, Юрий Всеволодович. Гражданства себе до сих пор не спроворил. Гражданин Российской Федерации. Мне только в местный совет можно[20]20
  По закону Беларуси в местный совет могут избираться и граждане России


[Закрыть].

И внимательно так посмотрел на главного КГБшника, мол – как?

Маркевич – понял, что словесным фехтованием со мной можно заниматься долго и безрезультатно, и перешёл к сути.

– Да мы за вас спокойны, Иван Владимирович. Вы – известный на всю республику бизнесмен, промышленностью вон занялись. Скоро, поди, оружие и нам грешным делать будете…

– С радостью.

– А вот Михаил Ильич…

Маркевич сделал паузу

– Понятно, что он формально чист перед законом. Но это формально.

– А если неформально? – пошёл в атаку я

– А если неформально… то если у вас нет судимости, то это не ваша заслуга, а наша недоработка. Михаил Ильич вовсю торгует с Россией запрещёнными продуктами, нарушает санкционный режим. Вы – собираетесь оружие производить, понимаете, сколько на вас можно насобирать…

– Не понимаю – начал отбивать я – не понимаю, Юрий Всеволодович. Что касается санкционного режима, то Беларусь под него не попадает, верно. Если Алешкович какие законы не нарушает – то не белорусские, а российские. И перед Россией – ему же и отвечать, верно. Что касается меня… видите ли, я воспринимаю оружие как потребительский товар. И моя фирма – занимается металлообработкой, а не производством оружия. Мы заключили договоры с другими компаниями, являющимися резидентами Свободной экономической зоны о поставках комплектующих, в частности по автомобилестроению и мотостроению. Да, часть производимых нами деталей, если их соединить с другими деталями – приобретут черты оружия. Но производство оружия не является моей целью в жизни. Я – обрабатываю металл.

Маркевич восхищённо покачал головой

– Впечатляет. Но мы поняли друг друга. Надеюсь, мы поймём друг друга и в другом – Беларусь является независимым государством.

– Я в этом не сомневаюсь.

– И право определять его будущую судьбу принадлежит только гражданам Беларуси

– И Соросу?

– Простите?

– Джордж Сорос. Если мне вернут телефон, то я покажу вас статью в Интернете. О том, что фонд Сороса финансирует демократические преобразования в Беларуси, в частности – оппозиционную кампанию Павлюкевича. Юрий Всеволодович! Никак не могу понять, почему им – можно, а нам – нельзя?

* * *

Разговор так ничем особым и не закончился – председатель КГБ так и не обозначил свою электоральную позицию. Возможно, его просто попросили встретиться со мной. А он – выполнил и отчитался…

* * *

Через два дня, утром – у меня зазвонил телефон. Когда ещё не было шести утра. И так и не умолкал примерно до семи часов, когда я надиктовал сообщение на автоответчик и вырубил звук к долбанной матери.

По дороге в Минск – я остановился в супермаркете и купил несколько газет – я обычно не покупаю газеты, предпочитая получать новости через Интернет и подписку на рассылки, которые приходят ко мне на электронную почту. Но сегодня – мне нужны были газеты.

Первая страница Белорусской деловой газеты – сообщала потрясённым читателям

Мафия рвётся к рулю!

Мафия – если кто не понял – это мы. Алешкович и я. Ну и ещё там…

Сидя в машине на стоянке – я пробежал глазами эту статью и следующую. В общем-то, ничего экстраординарного, обычные технологии чёрного пиара. Акцентировалось внимание, что Алешкович слишком разбогател за последнее время, больше чем любой другой из белорусских олигархов, делались обвинения в том, что он не платит налоги (но довольно расплывчато, так что нельзя в суд подать), говорилось о наличии у Алешковича крупных активов в недвижимости в России (а это что – уголовно наказуемо?). В общем-то, особо серьёзных обвинений нет – но этого достаточно, чтобы возбудить социальную зависть у избирателей, и тем самым накрыть шансы кандидата на избрание. Дело в том, что на пространстве бывшего СССР – все крупные состояния в глазах народа фактически нелегальны, считается, что если у человека много денег, то он их обязательно украл. В США – у миллиардеров стараются учиться, а здесь – их ненавидят. Трудно жить в обществе, где все тебя ненавидят и считают вором – это и есть составная часть того что называется «плохой деловой климат». Но с этим – приходится жить. Другой страны у нас нет.

Делались и другие намёки, дающие понять, что у авторов материала гораздо больше, чем сейчас напечатано и при необходимости – тема будет продолжена.

Что касается меня – то в отношении меня тема была развита так, что я являюсь российским мафиози – при том, что ничего конкретного мне так же не предъявлялось. Делались намёки, что в России я занимался рейдерством и потому вынужден был уехать в Беларусь, чтобы не попасть под уголовную ответственность. В вину мне ставили и то, что я строю в свободной экономической зоне оружейный завод на китайские деньги. Правда, в чем конкретно я виноват – в том, что строю завод, что он оружейный, что на китайские деньги, или, что я есть я – тоже было непонятно. Статья была написана столь хорошо понятным советскому человеку эзоповым языком – читай между строк.

Я задумался. Белорусская деловая газета – это печатное издание, близкое к оппозиции. Намёк на рейдерские захваты – говорит о том, что у них нет возможностей проверки информации, иначе бы они не подтверждали бы состряпанную мне на Лубянке и Старой площади легенду. Рейдерство – это такая штука, о которой все слышали, но мало кто представляет себе, что это такое. И любой коммерческий конфликт – можно при желании представить как рейдерство или попытку рейдерства. Вот и сляпали мне легенду – а кто-то купился.

Но дело не в этом. Важно понять, откуда исходит атака. Если от прозападной оппозиции – тогда интересные совпадения, сначала меня вызывают с КГБ, а потом, сразу же бьют с другой стороны, со стороны западников. Тут тоже можно – домыслов сколько угодно наклепать. Если от КГБ – то вопрос: а КГБ сейчас на чьей вообще стороне? Или, почувствовав, что хозяина больше нет, Маркевич начал свою игру?

Всякое может быть.

Поехал к Михаилу – у него был офис в центре Минска, в старом, но хорошо отреставрированном сталинском доме. Тот, увидев меня с газетой, только усмехнулся

– Как там… буон джорно[21]21
  Итальянское приветствие.


[Закрыть].

– Это по-итальянски. По-сицилийски к уважаемому человеку обращаются «асса бинидика». К остальным – чиау или салютаму.

– Те моритури салютант! – передразнил Алешкович – идущие на смерть, приветствуют тебя. Откуда ты все это знаешь?

– Жизнь помотала. Поговорим? Только не здесь.

* * *

Бизнес-центр, в котором сидел Алешкович – один из немногих в Минске имел вертолётную площадку на крыше, и значит – нормальную лестницу туда. На крыше, на такой высоте, на открытом пространстве, при постоянно ветре – подслушать сложно, даже если подслушивающее устройство находится на одном из собеседников. Опять-таки, ветер.

– Как думаешь, чья это атака? Младшего – или?

– Скорее всего, или…

Алешкович попытался закурить, но бросил попытки на таком ветру. Он курил, но бросал. Я посмотрел вдаль, на крыши Минска. Поразительный город… поразительная страна. По сути это уже Европа, здесь дороги едва ли не лучше, чем в Западной Европе, и уж точно лучше, чем в Восточной. Производства работают, на железной дороге – электрички Штадлер, громадная китайская промышленная зона в сочетании с собственной промышленностью способна за несколько лет сделать из Беларуси вторую Словакию – восточноевропейского «тигра», промышленная развитость которого совмещается с компактностью и небольшим, но хорошо образованным и трудолюбивым населением. Если сравнить Беларусь и ту же Украину – Украине в Европу не попасть следующие тридцать лет как минимум, в то время как Беларуси во многом только бумаги подписать – и это уже Европа. Недостаёт только самой малости – нормальной политической системы без отцов нации и византийских смертельных игр у трона. И как сделать этот шаг, и не оступиться в пропасть, не разменять благополучие на свободу – кто знает, как? Я – нет.

– Павлюкевича?

– Вряд ли. Скорее, Бабура

Бабур Иван Степанович – человек со столь странной для Беларуси фамилией – был и.о. президента страны. На эту должность он попал без выборов, на основании конституции, предполагающей порядок временного замещения высшей должности в стране в случае внезапной смерти или недееспособности законно избранного. Как и все политические чиновники системы – он был блёклым, незаметным. Но сейчас – он попал на первый пост страны, и понятно, что прилагал все усилия к тому, чтобы на нем остаться. Потому что власть берут не для того, чтобы её отдать. И у него даже могло получиться – если будут выбирать компромиссного кандидата по принципу «меньшего из зол». Тем более, по нему легче всего договориться – у него пока нет собственного клана, он «равноудалён» и значит – по крайней мере, на первых порах не будет никого щемить. Потом будет, конечно. Вот только… а какой тогда смысл в выборах, если выбираем не будущее, а меньшее из зол?