Текст книги "Меч Господа нашего. Книга 5. Прелюдия беды"

14 июля 2015 года. Северная Нигерия, неконтролируемая правительством территория. Сокото

– … А теперь, что надо сказать?

– Спасибо, мэм!

Делайла Бунт смотрела на класс первоклашек, сидящий перед ней кто на чем – кому не хватало парт, тот располагался на притащенных с рынка ящиках. В классе, рассчитанном на тридцать человек, было больше пятидесяти. В Штатах для того, чтобы заставить среднего ребенка из не слишком хорошего района ходить в школу и учиться – нужно сделать что-то экстраординарное. У всех пацанов в таких кварталах теперь в голове не изобретатели или летчики – а знаменитые баскетболисты, рэперы и преступники. Наибольшим шиком сейчас считается ездить на седане «Крайслер-300» с заниженной подвеской, каждый день трахать белых телок, иметь на шее килограмм золота в виде собачьей цепи и петь про дела в тюрьме. Ах, да, еще позолоченный Калашников. Мексиканцы в основном были вооружены М4 – а негритянские банды предпочитали Калашниковы.

Господи… только за то, чтобы видеть глаза этих детей, искреннее стремящихся к знаниям – стоило здесь работать.

– Пятнадцать минут и продолжим. Дальше математика.

Делайла Бунт вышла из класса, прошла к комнатёнке, маленькой и тесной, которую отвели для учителей в бывшем здании католической миссии. Совершенно без сил, она налила из кулера воды, села на стул, глотнула и закрыла глаза…

Хлопнула дверь.

– Привет!

Делайла нахмурилась. Это бы Свен, молодой прыщавый швед. Он постоянно заводил разговор о том, что неплохо было бы познакомиться и поближе…

– Привет…

– Что такая кислая?

– Свен, я просто устала…

– Ладно, ладно! – швед примирительно поднял руки.

Может, и в самом деле…

– Эй… – сказал Свен – я вот заметил…

– Что?

– Ты заметила, что Бонго нет уже второй день?

Бонго – был местным, при их миссии он был кем-то вроде доставалы всего на свете. Африканский черный рынок – нет ничего такого, чего нельзя было бы там достать или купить. Без него – не было бы Африки.

– Может, заболел?

– Да нет… Я вот думаю… может, он чего-то узнал? И решил, что надо пока держаться от нас подальше?

– Господи… ну чего он мог узнать такого…

– Ты беспечно ко всему относишься, Делайла. Местные ненавидят нас.

– За то, что мы бесплатно учим их детей? Я не слышала ничего кроме благодарности.

– Не будь наивной, Делайла. Кто-то благодарит, а кто-то готов убить. Неужели ты не понимаешь, что мы разрушаем их базу для рекрутирования новобранцев? Ребенок, который с детства умеет читать и писать и знает кое-что про окружающий мир никогда ничего не примет на веру. В том числе Коран и шариат.

– Они не могут сделать что-то такое, что вызовет возмущение людей. Они тоже зависят от того, как к ним относятся люди.

– Господи, Делайла! Ты, дочь сержанта морской пехоты, веришь в такую чушь!

– Эй!

– Ладно, ладно. Я все помню.

Это была запретная тема.

– Только ты должна понимать, что местные привыкли жить, подчиняясь кому-то. Раньше они жили, подчиняясь белым. Сейчас они живут, подчиняясь ублюдкам с автоматами. Здесь играет роль только сила – и мы должны играть по местным правилам.

Делайле не понравились последние слова, и она открыла глаза.

– О чем ты?

– А вот о чем!

Свен с торжествующим видом вытащил откуда-то из-за пояса пистолет Токарева.

– Господи… да ты с ума сошел!

– Нет, это мы сошли с ума. Мы находимся в месте, где мужчина не считается мужчиной, если у него нет оружия – и ни у одного из нас нет даже ножа!

– Господи, убери немедленно! Ты с ума сошел, заявившись с этим в школу?

– Делайла, я…

– Черт бы тебя побрал, Свен! Если ты думаешь, что этой глупостью можешь привлечь меня, то ты сильно ошибаешься. Я уже большая девочка и парни с большими пушками…

Во дворе сильно грохнуло и отрывисто стукнули несколько автоматных выстрелов.

– Что это?

Свен оттолкнул ее.

– Сиди здесь, не выходи никуда!

– Свен!

Он выскочил за дверь.

– Свен!!!

Она бросилась следом – и в этот момент в стекло ударила автоматная пуля, осыпав ее осколками. Она растянулась на полу… все-таки она и впрямь была дочерью сержанта морской пехоты США.

Потом она поднялась. Как раз для того, чтобы увидеть, как выскочивший на крыльцо миссии Свен выстрелил в боевиков и один из них упал. А потом – шквал автоматных очередей ударил по крыльцу.

И тогда она закричала…

* * *

Дети не кричали. И даже не плакали. Столпившись за их спинами, они молча смотрели на людей с автоматами, ворвавшихся в здание миссии.

Потом где-то на улице остановилась машина, послышался шум. Потом несколько человек вошли во дворик миссии. Один из них был старшим… черные, противосолнечные блестящие очки на пол-лица, автомат Калашникова со складным прикладом. На голове – грязная повязка, на которой было написано «нет Бога кроме Аллаха и Мохаммед пророк Его». Таковы были истинные хозяева этого города.

Один из его подручных показал на труп Свена, который вытащили и бросили посреди двора. Несколько боевиков уже успели помочиться на него.

Старший – посмотрел на труп и сплюнул. Но ничего не сказал и боевики ничего не сделали. Потом он подошел к ООНовцам и детям. Что-то сказал.

– Босс спрашивает – кто старший? – спросил один из боевиков.

– Я, – ответила Делайла.

Как же они любят эти слова – босс… это при том, что ненавидят все иностранное.

– Босс спрашивает – откуда ты, женщина? Из какого ты народа?

– Я американка, – ответила Делайла.

Среди боевиков раздался ропот, однако старший поднял руку и он мгновенно прекратился.

– Босс спрашивает, что тебе нужно от его народа.

– Я учу детей этого народа бесплатно.

– Босс спрашивает, чему ты учишь детей его народа?

– Я учу детей этого народа наукам, которые нужны будут в жизни.

– Босс говорит: детям его народа не нужно знать ничего, кроме Священной книги и законов шариата.

Делайла знала, что ни к чему хорошему этот разговор не приведет. Однако ей не хотелось терять свое достоинство перед кучкой ублюдков с шариатом вместо мозгов. Ублюдков, которые застрелили Свена.

– Скажи своему боссу, что это – не его народ. Он – позор своего народа и палач своего народа.

Переводчик посмотрел на нее со страхом. Какой-то бывший чиновник, выучившийся в нормальной школе… в бандах были такие. Бандитам надо было собирать дань с нефтяных компаний за то, что не будет актов саботажа, закупать оружие, договариваться о выкупе за иностранных туристов. Всё это требовало переводчика, и такие были в каждой банде.

– Женщина, ты дойдешь до беды, если я скажу ему это. Ты и в самом деле хочешь, чтобы я сказал ему это?

– Передай, как я сказала.

Переводчик заговорил. Бандиты опять возроптали, но старший опять пресек ропот.

– Ты плохо говоришь, женщина, – сказал переводчик, – поэтому, мы попросим за тебя вчетверо больше. Что же касается детей, то босс хотел отпустить их. Но теперь, раз ты так плохо сказала – они получат по десять ударов палкой.

– Ах ты, сукин сын!

Но противостоять двум десяткам вооруженных бандитов с автоматами – голыми руками было невозможно…

* * *

Засов в двери щелкнул, когда Делайла уже потеряла счет времени. Безусловно сильная женщина, она впала в ступор от насилия… безнаказанного, применяемого как бы походя. Несколько ублюдков – ворвались, убили сотрудника ООН и… они ничего не боятся.

Она была на нервах и не могла заснуть.

Ее осветил фонарь, потом – кто-то вошел в тесную комнатенку и схватил ее. Она закричала, вырываясь, – но силы были слишком неравны.

* * *

Ее втолкнули – по странной иронии судьбы – ровно в тот класс, в котором она преподавала в последний раз. Это была довольно большая по местным меркам, светлая, с деревянной дверью и настоящими стеклами в окнах комната. Здесь так же была настоящая школьная мебель – подарок благотворителей. На одной из стен был алфавит, на другой – карты мира и Нигерии. На переменках дети подходили и зачарованно смотрели на эти карты; они как бы открывали им новые, далекие и загадочные неведомые миры, которые для них были так же далеки, как для всех людей Луна до полета Нила Армстронга.

Ее грубо посадили за маленькую парту и пристегнули наручниками. На учительском месте – на ее месте, черт побери! – сидел невысокий и худой молодой человек в очках с роговой оправой. Он казался студентом…

– Добрый день, – поприветствовал он Делайлу на довольно приличном английском. – Мы можем общаться на этом языке или вы предпочтете африкаанс?

– Я… откуда вы так знаете язык? Вы из посольства? Вы из посольства, да?

– Нет, – молодой человек что-то писал, – зовите меня Исмаилом.

– Но вы – американец, да? Вы американец?!

– Нет, – Исмаил дописал нужное и уставился на нее. – Я – ваш адвокат. Я учился в Лондоне и знаю ваш язык.

– Адвокат?!

– Да, адвокат. Вас будут судить, и движение Исламского освобождения Нигерии предоставило вам адвоката. Бесплатного адвоката, как у вас принято. Мы не хотим, чтобы потом кто-то сказал, что мы дикари и убиваем людей. Нет, такого не будет.

Ситуация отдавала безумным сюрром.

– Так вы не из посольства?! – третий раз спросила Делайла.

– Нет, я же сказал вам – я ваш адвокат. Адвокат, предоставленный вам для того, чтобы подготовиться к судебному процессу, я буду представлять ваши интересы. У меня даже есть диплом, я учился в Лондонской школе права. Хотите, я покажу вам его.

– Но… мне не нужен адвокат.

– Мисс, вам нужен адвокат. Вы обвиняетесь в преступлении, за которое вам грозит смертная казнь. Вам нужен адвокат.

– Что? Да вы…

Делайла рванулась – и наручники едва выдержали. В класс ворвались вооруженные боевики, схватили ее.

– Вероятно, вы совсем не понимаете всю серьезность ситуации, мисс. Вы и другие муртады – обвиняетесь в том, что пытались своим образованием исторгнуть мусульманских детей из лона религии Ислама, пустить их по ложному, гибельному пути, забыть свои семьи, свой народ и Аллаха. За это в шариате предусмотрена смертная казнь, и это грозит сейчас вам, мисс.

Делайла посмотрела в глаза этого серьезного, важного от осознания серьезности происходящего молодого человека – и с ужасом поняла, что он не шутит.

* * *

Ночью – ее накормили просяной кашей и дали немного воды – у нее было время всё обдумать. Смириться с той ситуацией, в которую она попала, и продумать пути решения тех проблем, которые у неё были.

Итак, они не шутят. Они и в самом деле хотят устроить судебный процесс и казнить их за то, что они учили детей грамоте. В это сложно, почти невозможно поверить, – но это так.

У нее два шанса на спасение. Побег или спасательная операция. Бежать… наверное, это как то возможно, но их содержат раздельно. Если сбежит хоть один – остальных наверняка убьют. Она не хотела иметь такой грех на душе.

Второй шанс – это спасательная операция.

Делайла была дочерью военного, она росла в военном городке морской пехоты США и знала, что к чему – просто не могла не знать. Её компанией были не девочки – а в основном пацаны, которые обсуждали последние операции морской пехоты и мечтали поскорее вырасти чтобы «мочить хаджей». Потом они с мамой уехали и Делайла наоборот стала защитницей обиженных и угнетённых. Ни из-за чего, просто из-за подросткового нонконформизма. Если все за, то я вот возьму – и буду против. Этот путь привел её сюда… но она всё ещё много помнила из детства и понимала – чем больше времени у морских пехотинцев будет для подготовки операции по спасению – тем лучше. А ещё лучше – если изнутри будет содействующий элемент, информатор. Она сама не могла быть таким информатором, потому что у неё не было ни рации, ни свободы передвижения. Но вот Исмаил – мог.

Значит, за то время, пока он будет говорить с ней, она должна завоевать его доверие. Напомнить об общечеловеческих ценностях… если он учился в Лондоне, а вероятно это так и есть – не может же он всерьез поддерживать этих дикарей? Наконец, она может просто пообещать, что Америка позаботится о нем, если он поможет гражданке США.

Всё что ему нужно будет – это позвонить в американское посольство. В каждом посольстве существует специалист по безопасности и группа морских пехотинцев – охранников посольства. Если они получат информацию – то немедленно передадут её в штаб морской пехоты – а там сделают и всё остальное…

Значит… Исмаил. Решено.

Делайла Бунт и поверить не могла, что этот молодой человек, внешне цивилизованно выглядящий – на самом деле радикальный исламист.

* * *

– Исмаил…

Ее адвокат отложил ручку. Посмотрел на нее.

– Мисс, если вы об этом, то даже и не пытайтесь. У меня есть семья и я счастлив в браке.

На самом деле у Исмаила семья была. Целых три жены, из которых две – несовершеннолетние, одну из них он украл.

Делайла нервно рассмеялась.

– Боже… Последний раз мне такое говорили… когда я влюбилась в своего преподавателя по философии. Я ничего такого не имела в виду, расслабься.

Исмаил посмотрел на нее отсутствующим взглядом.

– Я не знаю, что вы имели в виду мисс, но лучше сразу расставить все приоритеты. Чтобы потом не было недопонимания.

– Окей… я не буду к тебе приставать. Давай, поговорим. Ты мне задал столько вопросов, что я хочу… задать пару вопросов тебе. Ты не против?

Исмаил настороженно посмотрел на нее.

– Задавайте.

Какой зажатый. Такое ощущение, что в него вложили какую-то программу.

– Ты учился в Англии, верно?

– Да, мисс, я уже говорил об этом.

– Брось… называй меня Делайла. Мисс – у нас означает старую деву, у которой нет шансов выйти замуж.

– Хорошо… Делайла. Но у нас такого не бывает, у нас все женщины находят себе мужа.

– Чёрт… почему я не переселилась сюда раньше. Но ты не ответил на мой вопрос. Тебе понравилось в Англии?

Исмаил задержался с ответом.

– Это… красивая страна.

– Я была в Англии. Проездом, недолго. Это и в самом деле очень красивая страна. Ее построили люди, которые учились в школах, таких как эта, понимаешь? Конечно, не совсем таких… но мы делаем всё, что можем, чтобы ваши дети получили такое же образование. И смогли бы построить такую же красивую страну. Улавливаешь мою мысль?

– Да… Делайла. Но… я считаю, что нашим детям, детям нашего народа не надо быть такими, как вы. Нет, не надо…

– Но почему?

– Потому что они утратили свою веру.

– Но они верят! В Англии есть и католические храмы и храмы англиканской церкви и мечети… да, там есть и мечети.

– Это неправильно.

– А как – правильно?

– Правильно, когда есть только мечети. А в стране – установлен Шариат Аллаха.

– Но в Англии есть и мечети! И никто не запрещает ходить туда тем, кто хочет!

– Да, но только за теми, кто туда ходит, постоянно следят, устраивают провокации, их вызывает полиция. А когда простые люди хотят собрать деньги для больных и раненых – их обвиняют в том, что эти деньги идут на поддержку терроризма.

– Исмаил, но так и в самом деле бывает. Откуда вы знаете, куда пошли собранные деньги, как вы можете об этом знать?

– Аллах знает. Этого достаточно.

Делайла решила немного притормозить.

– Исмаил. Можешь мне не верить, но я не одобряю и не поддерживаю политику своего правительства в Афганистане. Я считаю, что нашим солдатам там нечего было делать, правительство совершило ошибку, послав их туда.

Исмаил кивнул.

– Ты всё правильно говоришь, женщина. Но этого – недостаточно. Крестоносцы ведут наступление на земли мусульман. Есть те, кто непосредственно участвует в битвах, мы называем их харбии. Есть те, кто поддерживает тех, кто участвует в битвах, мы называем их мухарибы. Это те, кто платит налоги своему правительству, те, кто делает оружие, те, кто рожает детей для того, чтобы они стали мужчинами и шли в наступление на мусульманские земли. Все они виновны и всех их ждёт огонь…

– Огонь? Что ты имеешь в виду?

– Огонь, который предписан Аллахом. Тот огонь, который ждёт тебя и твоих людей, неверная женщина, что совращала детей мусульман и подталкивала их к тому, чтобы выйти из веры в Аллаха и стать безбожниками…

…А пристанищем нечестивцев будет Огонь. Всякий раз, когда они захотят оттуда выйти, их возвратят обратно (в пламя), и им будет сказано: «Вкусите же мучения в Огне, которые вы считали ложью! [35]35
  Коран 33:20.


[Закрыть]»

И тут Делайла поняла, что разговаривать с этим человеком бесполезно.

* * *

Через пару дней состоялся суд. Шариатский суд. Делайла даже не удивилась, увидел Исмаила во главе стола – именно он оказался судьей шариатского суда. Не удивил ее и приговор: смертная казнь через сожжение на костре. Теперь – оставалось надеяться только на чудо. И на морскую пехоту Соединенных штатов Америки.

17 июля 2015 года. Флорида, США. База ВВС США Херлберт-Филд. Южный штабной центр Командования специальных операций США

Уже на стоянке отставной ганнери-сержант морской пехоты США Грегори Бунт понял, что дело неладно.

Базы и стоянки строили в 60-е, 70-е, 80-е, когда была советская угроза. Строили тогда с размахом… да и бензин стоил подешевле… если сказать людям, сколько тогда стоил бензин, они просто вам не поверят. А теперь – базы пустеют, вместо того, чтобы закрыть ненужные и собрать все силы на нескольких базах – делают базы полупустыми. Политические мотивы – если закроешь базу, то сенаторы и конгрессмены США из этого штата станут твоими пожизненными врагами. Потому – и места на стоянке обычно хватает… многие из-за дороговизны топлива сейчас купили себе небольшие европейские мотороллеры, тем более, что обычно те, кто служит на базе, живут недалеко от нее. Но вот на стоянке базы Херлберт-Филд яблоку было негде упасть. Это значило, что что-то готовится. Много пикапов и внедорожников… это тоже кое-что значило, обычно такие машины покупали бойцы боевых частей, подсознательно выбирая примерно то же самое, что и на «индейской территории». Хотя… и многие гражданские выбирали то же самое, иногда чтобы походить на военных…

Война стала уже частью субкультуры. Стрелковые очки, которые теперь были дизайнерскими и часто носились вместо обычных солнцезащитных, гражданский камуфляж, чёрные часы с тритием на стрелках, карабин М4 часто нелегально переделанный под автоматический огонь. Америка вела Долгую войну.

Святой Бог, еще немного – и в бой пойдут дети тех, кто начинал. Господи, еще четыре – пять лет и будет это. Как же дожились до такого…

Сержант отмахнулся от некстати нахлынувших и совсем неуместных здесь мыслей. Уверенным шагом зашагал к штабу, надеясь найти там кого-нибудь, кто его знает…

* * *

Знающим оказался полковник морской пехоты Треверс или Старина Дик Тревис, как его называли в корпусе. Дело было в том, что он родился не в США, а в Великобритании, в семье американского дипломата и много времени прожил в Англии, откуда перенял гнусавый британский акцент и мерзкую привычку глотать окончания слов… а иногда и начало слов тоже. В морскую пехоту он пошел после серьезного конфликта с родителями… и вот теперь был уже полковником, специалистом по «срочной доставке» – так называли высадку и эвакуацию специальных групп в условиях повышенного диска. Ганни он знал, потому что не раз возил его и его людей в Афганистане, пару раз они крепко выручили друг друга, как это и бывает всегда на войне.

Старина заметил его первым, они обменялись кивками. Дальше – каждый занялся своим делом, но они знали, что при случае, как только представится возможность выйти и выпить кофе или покурить – они встретятся…

Такая возможность представилась минут через двадцать. Сержант весь извёлся – можно было понять, почему – когда услышал шаги в коридоре, смех и гнусавый голос. Шаги приближались к его укрытию – он спрятался за углом, чтобы, как говорили морские пехотинцы «не отсвечивать задницей».

– Бунт. Ты где?

Ганни шагнул из укрытия.

– День добрый, сэр…

– Кому как, ганни. Кому как. Слышал, ты зашибаешь неплохие деньги на гражданке, а?

– Да какие неплохие, сэр? Неплохие деньги зарабатывают те, кто торгует фьючерсами на индексы…

– Да, мать их так. Я чувствую, что как только мне придется выходить на пенсию, я обнаружу, что от моего пенсионного фонда[36]36
  В США не существует единой системы пенсионного страхования, этим занимаются сами компании, профсоюзы, у некоторых граждан есть собственный пенсионный фонд. Так называемый План 401К, средства, вложенные в пенсионные фонды, освобождаются от налогов.


[Закрыть] остались одни воспоминания.

Ганни весьма фамильярно похлопал полковника по плечу.

– Я, может быть, и тупой старый ниггер, сэр, но белые меня кое-чему научили. Одно из правил – держись за свою землю. Лучше это, чем всякое дерьмо и «Уолл-Стрит Джорнал» по утрам.

– Может быть, ты и прав…

Они замолчали – вводная часть была завершена и ганни никак не решался перейти к основной.

– У меня проблема, сэр, – сказал он, – мне не к кому обратиться.

– Это такая проблема, которая не может быть решена волшебным жёлудем 30 калибра а, ганни?

– Волшебный желудь[37]37
  То есть пулей. Почему-то в США на сленге пуля называется так – «волшебный жёлудь».


[Закрыть] может решить почти любую проблему, сэр, но у меня проблема с доставкой. Со срочной доставкой.

– И куда же?

– Нигерия, мать ее так, сэр. Нигерия.

Полковник пожал плечами.

– Ничего не слышал. Ты уверен, что правильно назвал точку доставки? По объединенной сети ничего не проходило. Что у тебя там?

– Группа миссионеров попала в плен к боевикам-исламистам. Группировка Бока-Харам. Среди них – моя дочь. Я удивлен, что об этом ничего не было.

– Видишь ли, ганни… – полковник допил свой кофе, – я понимаю, это звучит цинично и неуместно в такой ситуации, но у нас есть сейчас дела и поважнее. Протрубили общий сбор… ты видел, что делается на стоянке. Мы выскребаем все, что у нас есть сейчас, подчистую – а у нас есть немного, тем более сейчас.

– Иран?

– Теперь уже нет… – полковник закурил – ты слышал, какое дерьмо произошло на Украине? Мы просчитываем вариант нанесения удара по русским. Концентрируем все оставшиеся силы.

– Вы что, ё…лись? – изумился ганнери-сержант.

– Не говори таких слов. Это неуместно в текущей политической ситуации.

– Е… твою мать! – ганни Бунта было уже не остановить. – Мы уже ведем войну в Афганистане, в Йемене, в Ираке, на Украине, у нас чёрт те что творится в Ливии, в Сирии, в Алжире, в Иране. Мою дочь держат в руках ублюдки, которые считают что книги – грех, а мы собираемся воевать с русскими?

– Эй, полегче. Погибло немало хороших парней от рук русских.

– Черт возьми, полковник, если бы этот разговор был пятнадцать лет назад, может, я бы и согласился! Но сейчас – они что с дуба рухнули?!

– Мы же не собираемся воевать с Россией. Максимум, на что мы пойдем – это ограниченные удары по лагерям русских фашистов.

– Твою мать, нет, вы просто идиоты конченые. Мало всякого дерьма – давайте, ещё и с русскими повоюем.

– Это не мы рухнули с дуба. А политики. Мы исполняем приказы, забыл?

– Извини…

Полковник, едва глотнув дыма, закашлялся, затоптал сигарету.

– Господи… мне в желудок как кислоты налили. Чертов кофе…

– Так значит… никто не собирается проводить спасательную операцию в Нигерии?

Полковник вздохнул.

– Я выясню, ганни. К вечеру. Но я бы на твоем месте не очень рассчитывал. Есть много других дел.

– Ага. Вытаскивать парня, попавшего в плен к русским, которого можно было спокойно обменять, как это раньше делали – и получать за это полное ведро дерьма в рожу. Конечно, это более важно, чем спасать американское гражданское лицо, которое оказалось в руках ублюдков, сжигающих людей на кострах.

– Это политическое решение.

Ганни тяжело вздохнул. Он понимал, что после того, что он собирается сделать – он попадет на заметку. Доступ в систему ему будет закрыт навсегда, его причислят к потенциально неблагонадежным типам. В его дом в любой момент сможет наведаться БАТФ[38]38
  Бюро по алкоголю, табаку и огнестрельному оружию.


[Закрыть], найти там автомат и раскрутить дело лет на пять лишения свободы. Его внесут в черные списки и Министерство Юстиции с подачи Министерства безопасности Родины – прищучит его при первом же удобном случае. Это только в фильмах и книгах показывают, как положительные герои идут напролом, шантажируют государство, требуют от него, от государственных организаций каких-то действий в своих интересах – и им за это ничего не бывает, а проведенная операция заканчивается аплодисментами. На самом деле государство и государственные институты никогда не позволяли и не позволят, чтобы какой-то индивид шантажировал их, если это произошло – они обрушатся на него и раздавят всей мощью государственной машины. Но все это будет потом – а ганнери-сержанту Бунту помощь нужна была сейчас.

– Вот что, сэр. Я понимаю ваши проблемы и не требую помощи от вас. Но я готов побиться об заклад, что в нескольких ядрах от меня – находятся сотрудники говно-конторы. Будь добр, передай им, что я нахожусь здесь и думаю, не рассказать ли прессе что-нибудь интересное. Например, об операции «Небесное равновесие». Или – об операции «Южный Ветер».

Полковник внимательно посмотрел в глаза сержанта. Оба они понимали, что это значит. Скользкая дорожка, с которой очень легко сорваться.

– Ты уверен в том, что ты делаешь?

– Да, сэр. Уверен.

– Хорошо…

* * *

ЦРУшников оказалось трое. Двое «пиджаков» и один специалист нового поколения. Не так давно ЦРУ приняло так называемый «зеленый план», по которому приоритет при приеме на работу отдавался военным, прошедшим зоны боевых действий, желательно в составе подразделений специального назначения, еще желательнее – в качестве офицеров разведки. В составе разведывательного сообщества США отсутствовал такой инструмент как российское ГРУ, полноценное разведывательное ведомство, но с собственными отрядами спецназа, позволяющее и добывать информацию и тут же реализовывать ее без межведомственной бюрократии и волокиты. Необходимость такого ведомства стала понятна только сейчас, за право стать таким и соответственно получить огромные влияния боролись три структуры: ЦРУ, JSOC, объединённое армейское командование специальных операций и MARSOC, командование спецназа морской пехоты, которая имела хоть и небольшой, но разведотдел и чертовски много решительных и хорошо подготовленных парней, готовых по приказу отправиться в какую-нибудь страну, заканчивающуюся на «-стан», и вытащить нужного их стране бородатого ублюдка из любой, мать её, пещеры…

ЦРУшники провели его по зданию, завели в свободный кабинет, или как принято было говорить – офис. Один из них демонстративно поставил на стол и включил диктофон.

– Ваше имя и звание, сэр?

– Грегори Бунт, ганнери-сержант Корпуса морской пехоты США в отставке.

– Вы хотели сообщить нам какую-то информацию?

– Да, если у вас ее нет.

Ганни достал из кармана пленку и положил на стол. Краем глаза заметил, как напрягся тот, «зеленый», прошедший войну.

– Что находиться на этой пленке?

– На этой пленки запись моей дочери, Делайлы Бунт, гражданки США, которая находится в плену в Нигерии у боевиков исламистской организации Бока Харам.

– Эта пленка передана вами в соответствующие органы?

– Да, в Госдепартамент США.

– В таком случае, сэр, полагаю, делом вашей дочери уже занимаются. Вы должны понимать, что мы не можем вести себя как дикарь с огромной дубиной, размахивая ей направо и налево. В Нигерии существуют правоохранительные органы, есть определенный порядок сотрудничества. Рано или поздно, вашу дочь освободят.

– Сэр, все не так просто.

– А что здесь есть сложного?

Ганнери-сержант жестом показал, что надо выключить диктофон. ЦРУшник после минутного колебания сделал это.

– Проблема в том, что на этой пленке запечатлены три боевика помимо моей дочери. Двое из них в масках, потому что они не желают быть идентифицированными. Один из них без маски – и это, очевидно потому, что он как раз желает быть идентифицированным. Вероятно, это своего рода послание, мне или вам. Но я знаю этого человека.

ЦРУшники переглянулись.

– Откуда вы его знаете, сэр?

– В 2009 году спецназом ВМФ США была проведена операция «Небесное равновесие», целью которой была ликвидация Салеха Али Салеха Набьяна, лидера сомалийской Аль-Каиды. Я был прикомандированным специалистом от морской пехоты США, участвовал в этой операции в качестве полевого игрока. Во время этой операции двое были взяты живыми и доставлены на борт ударного авианосца «Дуайт Д. Эйзенхауэр», оба этих человека были установленными исламскими экстремистами и оказали вооруженное сопротивление. Один из них – мне был известен как Какаа, я познакомился с ним во время операции «Южный Ветер» в Могадишо, в 1996 году. Он был моим проводником, я считал, что он погиб. Последний раз я видел этих людей, когда их вели во внутренние помещения авианосца, про судьбу Какаа я не знал ничего до тех пор, пока не увидел его на видео в качестве участника бандформирования, взявшего в заложники мою дочь.

Сотрудники ЦРУ мрачно переглянулись.

– Что такое операция «Южный ветер», сэр? – спросил другой ЦРУшник.

– Не имею права говорить. Но могу дать бесплатный совет. Найдите того ублюдка из ЦРУ, который находился на борту авианосца «Дуайт Д. Эйзенхауэр» в период проведения операции «Небесное равновесие» и спросите его, что такое «Южный ветер». Возможно, этот человек и ответит вам. А возможно и нет. В любом случае, я пришел к вам за советом, ребята. Эти ублюдки уже слили видео в сеть так, как они всегда это делают. Думаю, к концу дня кто-то из представителей доблестной американской прессы поймёт, что в Нигерии захвачена гражданка США и поднимет неслабый шум. На меня насядут журналисты и будут терзать меня вопросами. А возможно, вопросы начнут задавать и в Госдепартаменте США или в Министерстве Юстиции. Вот я и хотел спросить – что я должен отвечать на эти вопросы.

ЦРУшники переглянулись. У них было достаточно опыта, чтобы понять – дело пахнет очень дурно…

– Вы можете остаться на некоторое время здесь, сэр, чтобы мы могли прояснить ситуацию? – сказал один из них.

– Термос с кофе, несколько сэндвичей, лучше всего с тунцом – и я весь ваш, ребята…