Текст книги "Замёрзшие грёзы"

Замёрзшие грёзы
Александр Агамальянц

© Александр Агамальянц, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Ego – Amor – Dei
(вместо предисловия)

Любовь – явление Бога. Любящий видит Бога в глазах своей возлюбленной, слышит Его в ее голосе, чувствует всеми фибрами тела и души. Счастье любви не цель. Процесс – мистерия, ритуал, священнодейство, происходящее каждую секунду с нашим ли участием либо без него. Увлеченный камланьем, я растворяюсь в Боге, которого сам создал, и обретаю Бога, который создал меня. Становясь частью Бога, я сам становлюсь Богом, обретая жизнь вечную и силу творения. Я сам – свое Царство, которое будет во веки веков… Но без Тебя меня бы никогда не было.

Война, ненависть, белая раса

 
Проклинай меня, ненавидь меня
От этого я стану только сильнее
Руби меня, рви на части
Это лишь преумножит твои страдания
 
 
Мое сердце – на алтаре богов ночи,
Смерти и холода, бесконечной зимы
Вместо него – бездна ревущего пламени
Того огня, что тушат кровью
Моя душа – ледяная пустыня
Освещенная светом одинокой звезды
Моя память – стершиеся следы
Расы богов, ушедшей на Север
 
 
Плоть к плоти, кость к кости
Раны затянутся летописью побед
Без жалости стерто с лица земли
Все, что стоит у меня на пути
 
 
Никчемный выродок безродной шлюхи
Твоя судьба – пресмыкаться в грязи
Мы же растопчем твой жалкий мир
Я и грозный вепрь на моем шлеме
 
 
И пресытившись бесконечной войной
Потеряв следы, сбившись с пути,
Сгинуть навек в ледяной пустыне —
Идти за своей одинокой звездой
 

Гордый марш сквозь огонь горизонта

 
Сумерки богов, низверженье кумиров
Крах лицемерных лживых пророков
Закат мирозданья пылает
Над опустошенными городами
 
 
Закат мирозданья пылает
Золотом на островерхих шлемах
Плач детей сплетается с волчьим воем
Хруст костей – с грохотом колесниц
Закат мирозданья пылает
Пожирая трухлявое древо креста,
Пожирая стада прокаженных,
Что всю жизнь провели на коленях
 
 
Смыкается с лязгом капкан клыков,
Гаснут оленьи глаза. Святоши
Навеки умолкнут. Ничтожные.
От чьих голосов веет падалью
 
 
Бог шестикрылых животных
Оставил свою паству на растерзание
Истукан. Безучастный. Безликий.
Бесполый творец – искаженье бытия.
 
 
Мы сами – боги! Могучие! Гордые!
Ярость в глазах, пепел в волосах
Знамена, взметнувшиеся к солнцу
Гордый марш сквозь огонь горизонта
 

Моя душа мертва. Свершилось!

 
Мне некуда было вернуться
Поэтому я шел вперед
Через кромешный ад
Гордо вскинув голову
Презрительно усмехаясь
Не останавливаясь ни на миг
Не оборачиваясь назад
Все дальше и дальше
 
 
Я упивался собственной болью
Я наслаждался всеобщим безумием
Я исступленно бился в экстазе,
Утопая в огненном море
 
 
Я был на пустых каменистых полях
Один из многих тысяч,
Что рвали друг друга на части
Что пожирали друг друга заживо
 
 
Я блуждал по чумным городам
Слушая плач умирающих детей
И дым горящих тел указывал дорогу
И я нашел ее. Дошел. Не сбился.
 
 
Забвение разверзлось предо мной.
Свершилось. Я обрел покой.
Моя душа пуста. Как небеса.
Моя душа мертва.
 

Слепая… кристально чистая… ненависть…

 
Ничего не осталось. Лишь пепелище,
Занесенное снегом. Дверь в никуда.
Я забыл свое имя. Тысячи лет назад.
Занесенные снегом следы из ниоткуда.
 
 
Моя жизнь – мерцанье далекой звезды,
Острие копья, воздетого к небу,
Отзвуки эха в холодных пещерах,
Мечты? Ночные кошмары?
 
 
Рваные раны. Кровоточащие.
Что никогда не затянутся.
Поцелуи наотмашь. Сталью?
Или я сам рвал себя на куски?
 
 
Теперь уже безразлично. Все.
Ничего не осталось. Только
Слепая. Кристально чистая. Ненависть.
Мой щит. Несокрушимый.
 
 
Они приближаются. Орды жалких рабов.
Я убью их. Всех. До единого.
Не для удовольствия. Не ради мести
Они просто стоят у меня на пути.
 
 
И пустота. До краев заполнена
Стонами. Кровью. Отчаяньем.
И в тишине. Крик победителя.
Ночь. И гора истерзанных тел.
 

Прощание – утихни, кровоточащее сердце

 
Мы идем в бесконечность и гораздо дальше
Иногда мы рядом друг с другом
Иногда подаешь руку, опираешься на плечо
Иногда проклинаешь
 
 
Сейчас же, я остаюсь в ночном лесу
Чтоб танцевать на углях с огнем в руках
А ты скользишь по пыльным улицам
Обжигая серые лица ледяным взглядом
 
 
И до скончания времен я буду терзать себя,
Думая, что предал тебя, бросил одну
А ты вздохнешь с облегченьем,
Даря грустную улыбку новому дню
 

Победоносная гибель

 
Я – голод, я – жажда,
Я – чернейшая ненависть.
Я – багряные слезы войны
На обгоревших лицах героев.
Я – злорадный оскал
Кровоточащей рваной раны
Я – вспышка боли
Расколовшая зеркало души
…зеркало души
 
 
Отрекшийся от себя,
Перешагнувший через жизнь,
Трепещущий в экстазе
Победоносной гибели
 
 
Я – древо победы,
Взращенное на костях многих тысяч
Я – крик вороньей стаи,
Кружащей над окоченевшими трупами
Я – глаза умирающих,
Полные бессильной злобы
Я – триумф полководца
Попирающего обреченность бытия
…обреченность бытия
 
 
Отрекшийся от себя,
Перешагнувший через жизнь,
Трепещущий в экстазе
Победоносной гибели
 
 
Отрекшийся от себя,
Перешагнувший через жизнь,
Трепещущий в экстазе
Победоносной гибели
 

Ржавчина на овеянных славой мечах

 
Кроваво-красное ржавое крошево
Держит рука, когда-то могучая
Ныне же – кость почерневшая, мертвая
Славный герой легендарного прошлого
Златой диадемой чело увенчано
И пустота вместо взора орлиного
На вечность осужденный и на забвение
Не побежденный никем, кроме времени
 
 
Всеми забыто, потеряно, брошено
Ржавчиной съедено наше оружие
То, что когда-то славой овеяно
Немеркнущей славой, тогда мы надеялись
…тогда мы надеялись
 
 
Уста, что страшнее оскала звериного
Гордой усмешкой когда-то изломаны
Сердце истлевшее, будто доспехами,
Клятвою верности накрепко сковано
Но не мертво скорбное то изваяние —
Все еще теплится черная ненависть
Дух беспокойный, от света отрекшийся
Ждет приказаний, застыв в исступлении
 
 
Всеми забыто, потеряно, брошено
Ржавчиной съедено наше оружие
То, что когда-то славой овеяно
Немеркнущей славой, тогда мы надеялись
…тогда мы надеялись
 

Замерзшая кровь бессмертных героев

 
Цари пьют вино из золотых чаш,
Святые пьют воду из сточных канав,
Я же, подобно дикому зверю,
Пью липкую кровь из рубленых ран
 
 
Один на один с войском рабов,
Упиваясь агонией, пьянея от криков,
Разрубая кости, проламывая черепа,
Несу им Вечность – долгожданную волю
 
 
Цари отправляют толпу на бойню
Толпа забивает святых камнями,
Я же, подобно загнанному зверю,
Смеюсь во все горло, бросаясь в пламя
 
 
Один на один с войском рабов —
Испытываю себя на прочность.
Вспышки боли, затмевающие свет солнца
Напоминают, что я еще жив,
Напоминают, что я не могу умереть.
Нет оружия, способного сразить меня.
Не из железа сделан доспех мой —
Из замерзшей крови бессмертных героев
 

Раненой птице

 
И тысячу лет я лежу
В самом сердце замерзшей пустыни
Чтобы только на миг
Увидеть пламя твоих глаз
И тысячу лет я иду
По кровавой грязи полей сражений
Чтобы только на миг
Преклонить колени перед тобой
 
 
И тысячу лет я пребываю
В скорбной тьме забвения
Чтобы только на миг
Увидеть улыбку на твоих устах
И тысячу лет мое тело
Терзают когти зверей и клювы птиц
Чтобы только на миг
Твоя длань легла на мое плечо
 
 
И если это всего лишь сон
Пусть он длится вечно
Как вечен полет раненой птицы
К самой дальней из звезд
 
 
Чтобы только на миг
Ты вспомнила обо мне
 
 
Через тысячу лет!
 

В небесах

 
В небесах, в тишине, в пустоте, в вышине
Застыли в молитвах бессмысленным истинам.
По скорбным лицам, пустым глазницам
Ветер пеплом рисует – по чистым страницам
 
 
Памяти крошево меж пальцев сыплется.
Брошенной в пыль умирающей птицей,
Бьется о землю звонко и радостно —
Звоном монет подаянья просящему.
 
 
Медь в гвозди, гвоздями крылья к земле
Намертво, накрепко, перепроверено
Чтобы стоять на коленях уверенно
Перед алтарем бессмысленных истин
 
 
Позови, позови за собой. В небеса. В пустоту.
В беспощадную ту красоту бесконечно далекую
Чтоб захотелось освободиться. Вырвать, что держит.
Крылья…
 

Достойным ненависти

 
Смотри, как то море перед тобой
Изогнется, ярость тысячи тел неся,
И взорвется тебе в лицо
Черной пучиной, всепоглощающей.
Закрой глаза и окунись с головой!
Убивай! Убивай! Убивай!
Пусть воронье не сможет взлететь,
Набив мертвечиной утробы.
 
 
Докажи, что достоин их ненависти,
Что достоин страшнейших проклятий
Их обезумевших вдов
И ослепших от слез матерей
Что достоин черной отравы
В золотом вине победителя.
Пусть небо огненным ливнем
На головы обреченных низвергнется!
 
 
Нас не свалить. Не растоптать.
Знамена, изорванные и обожженные,
Лица, изрезанные остриями слез,
И крик в ветре: Да! Мы готовы!
 
 
Слушать рокот свирепого шторма,
Плыть против течения, резать волны!
Кормить воронье до отвала!
Убивать! Убивать! Убивать!
 
 
ВНОВЬ!!!
 
 
И вернуться с победой…
В чертоги забвения…
Домой…
 

По полям хрустальных цветов

 
Любящий, преданный, искренний
Слишком, слишком, слишком
Для их бога, для их рода, для их света
Оставил себе только тьму и ненависть
 
 
Умирать, оживать, проклинать и плясать
В метели. Птицей в небе
Резать свастики против хода звезд
Чумные колеса. Всесокрушающие.
 
 
Засыпать, забывать, вспоминать,
Чтобы вновь потерять
И вечно бродить скорбной тенью
По полям хрустальных цветов
 

Пессимист

 
Счастье, радость и надежду – им,
Тебе – встречать удары
Зло. Наотмашь. Края рваны.
В узел кожу, в шрамы раны
 
 
Шрамы. Память. Гордость. Глупость.
Окровавленные губы воздух рвут
Так привычно. Так обычно. Так красиво.
Вздох последний – ее имя.
 
 
Тьму и холод рек подземных
Не постигнешь, не старайся
Умирать не научили,
Не умеешь – не берись
По камням ползи колючим
Утопив в крови печали
В узел душу, в узел волю,
В узел кожу, в шрамы раны
 
 
По камням ползи колючим
За мечтой недостижимой. Огнекрылой.
Отдохни от войн. Героем ведь не станешь —
Умирать не научили.
 

Солнцестояние

 
Солнце замерло над заснеженной пустошью
Судороги пламени, не дающего тепла
Мерцание света, не дающего жизни
Хищная усмешка на устах светила
 
 
Последний удар сердца, разорвавший грудь
Замершая кровь, не достигшая земли
Опустошенный взгляд, устремленный вовнутрь
Отчаянный хрип на пределе ненависти
 
 
Я – бог, я – зверь, я – боль.
Вне жизни, смерти и времени
Я существую. Здесь и сейчас.
Моя вечность – искра в снегу
 
 
Я – холодное море, я – черный лес, я – стальное небо
Я – хищное солнце, я – ревущее пламя, я – слепящий свет
Я – вечность, я – бескрайняя высь, я – забвение,
Всполох огня посреди заснеженной пустоши
 

Мертвое древо

 
На рабских костях твои корни покоятся
Кровь прокаженных тебя вскормила
Ты жадно впитало их ненависть,
Что сочилась сквозь иссушенную почву
 
 
Безмолвное, безжизненное, бессмертное
Ты стоишь, упиваясь забвением,
Мемориал искаженный мечтаньям о небе,
Стремление ввысь обреченных
 
 
Твои ветви стали моим пристанищем
Ложем безумца, мечтавшего целовать звезды,
Отрекшегося от всего мира
Ведь летать может лишь тот, кого ничто не держит
 

Крылья

 
Так пусто. Вокруг. Пусто внутри.
Лишь изредка ты заполняешь
Ту пустоту. На мгновенье.
Опьяняющей болью. Взмахом крыльев.
 
 
Твои крылья огонь. Тризна по миру,
С остервенением жрущему самого себя.
Ты паришь над облаками. Недостижима
И лучезарна. Как звезды. Как тысяча солнц.
 
 
Я бегу за тобой, спотыкаясь и падая,
По выжженной, разоренной земле
Прорубаясь сквозь толпу серых лиц
Не останавливаясь, чтоб зализать раны.
 
 
И когда, обезумев от кровавой вьюги,
Я забуду, зачем иду. Станет пусто.
Ты появишься вновь. На мгновение.
И заполнишь ту пустоту до краев.
 
 
Опьяняющей болью,
Взмахом крыльев.
 

Ржавчина

 
Ржавые сердца глиняных истуканов
Застывшие, не бьющиеся, неживые.
Скованы страхом рассыпаться в прах
От первого же удара. От первого же вздоха.
Их хозяева – големы, куклы,
Неудавшиеся пародии на человека
Стоят без движения, лелея труху в груди
Уставившись пустыми глазами в небо
 
 
Ржавые жерла древних орудий
Смотрят в небо с мольбой.
С мечтою о новой войне,
С надеждой на вечность.
Ветер разносит их стон, скрежет прожженной брони
Неумерших, забытых, проклятых,
Вычеркнутых из памяти…
Неуместных в мире глиняных кукол…
 
 
Однажды, наш зов будет услышан
И стон превратится в тяжелую поступь последней атаки
Чтоб весною взметнуться ввысь
Цветущим древом победоносной гибели
 

И ничего не останется

 
Все умрет и ничего не останется
Причитаний, стенаний, переживаний
Скорбных плачей эхо пылью ляжет
В камни дорожные, черствые
 
 
Все умрет и ничего не останется
Взглядов, касаний, шепота
Робкий вздох оборвется скрежетом
Ржавых петель пустых дверей
 
 
Все умрет и ничего не останется
Смеха, радости, громких песен
Только метель, смакуя, проглотит
Вереницу немых детей
 
 
Все умрет и ничего не останется
 
 
Ничего не останется…
 

Я буду твоим щитом

 
Твоя грусть вгрызалась в сердце
Клещами, калеными докрасна,
Жадно вгрызалась, с чавканьем
С утробным урчанием пережевывала
Я вырвал этот никчемный кусок мяса
Вырвал чувства, радость и жалость
Я просто кусок железа
Между тобой и всем миром
 
 
Но раны не обожгут так
Как прикосновение твоих губ
А шрамы сложатся в твое имя
Тысячи раз написанное на моем теле
 
 
От бессильной ненависти рабов
От слащавой подлости злодеев
От равнодушия добрых людей
Я буду твоим щитом
И бог ли, дьявол ли,
Или весь мир встанет против тебя
Я не дрогну, не отступлю ни на шаг
Я буду твоим щитом
 

На войне

 
Мы пили черную воду болот,
Жадно глотая гниль и отраву
Мы рвали зубами плоть мертвецов
Не разбирая своих и чужих
Чтобы насытиться, чтоб были силы
Идти вперед, за разорванный горизонт…
Зачем? Мы давно забыли…
Нам некогда вспоминать…
…на войне
 
 
Жизнь это здесь и сейчас —
Кровь в ранах кипит от раскаленного свинца
Прошлое это смерть и покой —
Холодный как сталь, срывающая головы.
Срывающая легко и небрежно,
Как осенний ветер срывает лепестки с роз.
А будущего мы не помним.
Нам некогда вспоминать…
…на войне
 
 
На войне. Нигде и никогда.
Победа, вчера желаннее любой женщины,
Сегодня пахнет горелым мясом
И скалится дырами в знаменах.
На войне. В ласковых объятьях
Сыплющихся за ворот комьев земли,
Когда лязг гусениц начнет читать свои стихи,
Я обо всем вспомню…
…обязательно вспомню
 

Sоl Inviсtus

 
Старые боги – никчемные истуканы,
Пустые бутылки из мутного стекла.
Некогда грозные, всемогущие, непостижимые
Ныне пылятся в запертых храмах.
Те, кто возвышался над звездами,
Ныне – грязь под ногами чумазого сброда.
Беспощадные ли, милосердные ли —
Теперь лишь потешные куклы.
 
 
В них не осталось влаги,
Чтоб утолить жажду наших сердец.
В них не осталось огня,
Чтобы разжечь пламя наших глаз.
 
 
Нам теперь не для кого творить,
Нам теперь не для кого побеждать.
Лишь посмертье влечет все сильней и сильней
Совершенством своей пустоты.
 
 
Нам подойдет любой бог,
Который пошлет нас на смерть.
И не найдя такого
Мы распяли солнце на наших штыках…
 

О мёртвых богах и вечной войне

 
Лёжа в братских могилах
Вырытых нам орудийным огнём
Мы видим прекрасные сны
О мёртвых богах и вечной войне
 
 
Падая лицом в грязь
От ударов раскаленного свинца,
До хрипоты мы пели гимны
Мёртвым богам и вечной войне
 
 
Мы первыми рвались в атаку
Чтобы успеть в наш храм
(из железа и плоти)
Вошедший в него станет богом
Мёртвым богом вечной войны.
 

Мой меч и моя королева

 
Моя королева, моя богиня, мое сердце
Любящий тебя – слепец,
Любящий тебя – глупец,
Любящий тебя – лжец.
Он не видит тебя, не понимает тебя, лжет тебе —
Ведь он любит лишь женщину, одну из многих.
Не так. Не тебя. Не им. Тебя
Либо боготворить либо пройти мимо, опустив взор
 
 
Ты – то, что умерло во мне сто лет назад,
Что оставило после себя пустую бездну.
Ты заполнила ее без остатка. И в моем сердце
Не осталось места для любви к самому себе.
 
 
И я пошел бы против многих тысяч
Ради твоего имени. В глубины Тартара
Низверг бы свою душу и счастлив был бы
Сжечь ее в ревущем пекельном пламени.
Но мои глаза не достойны видеть твоей красоты
И мои уста не достойны произносить твое имя.
Мне остается лишь ковылять сквозь туман,
Смакуя боль, которую ты подарила когда-то.
 
 
…которая стала моей новой жизнью…
 
 
А мой меч… просто кусок железа,
Всего лишь моя жизнь.
Но даже сломанный он будет служить,
Как и мое тело может быть изломано, искалечено…
 
 
…но не мое сердце…
 

Бог в твоих глазах

 
Сто миллионов пустых глаз
Сто миллионов пустых сердец
Серых лиц из холодного камня
Неразличимо разнообразных
 
 
Дети Земли, не способные созидать,
Лишь существовать в безжалостной слепоте,
Идти в никуда без желаний и цели,
Бесстрастно топтать все на своем пути.
 
 
Однажды я встану у них на пути,
Последний раз проверяя себя на прочность.
Обнажая душу от одежд плоти,
Отвергая и забывая себя навсегда,
Навсегда отдавая свое тело Земле.
Чтобы стать бескрайним небом
Чтобы очистить память
О боге, живущем в твоих глазах
 

Бог в твоих глазах – кумиротворение

 
Я попаду в ад… но перед этим увижу Бога.
В твоих глазах, когда буду целовать твои слезы.
Когда буду жадно ловить твой смех.
Когда твои песни будут рвать меня на куски.
 
 
Целовать тебя всю.
Не оставляя места для стыда и сомнений.
Твое тело будет моим алтарем,
Мои поцелуи – молитвой.
 
 
Мой мир, моя жизнь. Тонуть в тебе,
Растворяться полностью без остатка.
Исчезать и рождаться заново.
Жить, умирать и жить вечно.
 
 
Я попаду в ад, но перед этим увижу Бога…
В твоих глазах…
 

Я – бог, я – мёртв

 
Я – бог, я мертв. Мертвее чем
Остекленелые глаза слепой собаки,
Питающейся падалью в канавах,
Влачащей жалкий век на перебитых лапах.
Я – бог-собака. Мертвоокий.
Холодный, алчущий забвенья разум.
Душа, изорванная в клочья,
Чье солнце и луна всего лишь два бельма.
 
 
В тот миг, когда оборванный бродяга
В безумии от голода раздробит
Мой череп придорожным камнем
Я сотворю свою Вселенную.
Семь дней и миллионы лет
Уместятся в те несколько секунд,
Которые я буду блевать душой…
Я – бог, я мертв.
 

Isoldе

 
Я восстал против всего мира,
Против законов Человека и Бога.
Головы моих братьев
Теперь – украшение для моей колесницы
 
 
Я слеп и безумен, неудержим.
Непоколебим и несокрушим.
Лишь пред тобой беззащитен,
Вся моя жизнь – на уголках твоих губ
 
 
Ты – мое величайшее счастье.
Ты – моя вернейшая гибель.
Ты – огонь воздаяния за мои грехи.
Ты – чистый поток, исцеляющий душу.
 
 
Зная, что завтра отправлюсь в ад,
Я тону, растворяюсь, в твоей красоте.
Вся моя жизнь – здесь и сейчас,
Вся моя жизнь – на уголках твоих губ
 

О нас не прольют слёз

 
О нас не прольют слез
Вороны, которые выклюют нам глаза.
И собаки, что выгрызут наши кишки,
И цветы, что прорастут сквозь нас.
 
 
О нас не прольют слез
Те, кому мы отдавали себя без остатка
Те, кто посылал нас на смерть
Те, кто в тайне надеялись, что мы вернемся
 
 
О нас не прольют слез
О лежащих в развороченных окопах
О вмерзших в ледяные пустоши
Грозящих солнцу ржавым оружием
 
 
О нас не прольют слез…
 

Прахом по ветру

 
Прахом по ветру наши имена
Уносятся вдаль, за горизонт
Сквозь умирающий ноябрь
В ледяную вечность зимы
 
 
Прахом по ветру наши жизни,
Над которыми мы не властны,
Которые мы бросили к ногам
Своих королев.
 
 
Прахом по ветру наши души
Разлетятся. Просто ради забавы.
Мы бросаем вызов богам.
Просто так. Из любопытства.
Чтоб знать, что мы еще живы,
Что мы ничего не забыли,
Что мы просто ждем, когда умрет ноябрь,
Чтоб разлететься прахом по ветру
 

Ублюдки войны

 
Ублюдки войны ползут вдоль обочины
Недоношенные уроды, проклятые и забытые
Дети тысяч отцов и одной матери
Зачатые в кровосмесительном ритуале
 
 
Рожденные в окопах среди разорванных тел
Не способные к жизни пустоглазые твари
Отчаянно стремящиеся выжить
Лишь для поклонения Великой Матери
 
 
Той, что охотно раскрывает лоно каждому
Той, что пожирает своих мужей
Той, чья Любовь всепоглощающа и всесжигающа
Той, чьи дети в колючей проволоке вместо одежд
 
 
С осколками снарядов вместо зубов
Со штыками вместо рук
С газом вместо воздуха в легких
С рваными ранами вместо сердец
 
 
Ублюдки войны копошатся в мусоре
Средь развалин когда-то великого города.
Чтобы мастерить свое нелепое оружие.
Чтобы исполнить свое предназначение.
 

Sтеllа

 
Обескровленный, я тянулся к солнцу,
Подобный иссхошемуся дереву.
Безжизненными, обветренными губами
Я шептал заклятья. Имена дождя.
 
 
Мольбы о дожде. Самобичевание.
Мечты о небе, затянутом тучами.
Мир вечной осени,
Где ночь не рассыплет тысячи звезд.
 
 
Тысячи звезд, из которых светит одна.
Бесконечно далекая, ослепительно яркая.
Испепеляющая. Одинокая.
Бесконечно далекая… Бесконечно далекая…
 
 
Свет ее, пролетев всю вселенную,
Вернул к жизни отвратительное чудовище.
Слепое, лишенное разума, живущее только ненавистью…
…и безграничной тоской… по той яркой звезде…
 
 
Пока я вижу ее свет, я не могу умереть.
Обреченный на пустую и вечную жизнь.
Но скоро небо затянет тучами…
Может быть, в этот раз я успею…
 

Вечная осень

 
Где-то там, за туманным утром,
В лесу, устилающем склоны гор,
Где царит вечная осень,
Где желтые листья кружатся
Никогда не касаясь земли,
Я лежу на увядшей траве,
Утопая в хмуром небе, сотканном
Из грусти изумрудных глаз.
 
 
Я никого не жду здесь.
Здесь есть место лишь одному.
Одному… и тщетным мечтам
Припасть губами к холодному зеркалу,
Целовать твое отражение…
Так мы сжигаем вечность.
Беспечно. Бессмысленно. Жестоко.
Зная, что когда-нибудь у нас вырастут крылья…
 

Туман, озеро, полночь

 
Луна, туман стелется над озером,
Над холодной гладью черного зеркала,
Отгородившегося дремучей чащобой
От всего мира.
Полночь наслаждается одиночеством
И забвением, созерцая круги на воде
От лунных лучей, серебристых стеблей,
Прорастающих сквозь воду.
Прорастающих сквозь забвение.
Заполняющих пустоту в сердце. Туманом.
И тишиной лесного озера.
Мы давно мертвы, лишь видим сны о жизни