Текст книги "Nаши в городе. Занимательные и поучительные байки о наших за границей"

Не учел я одного… Сосед снизу – турок, с соответствующими понятиями. И как раз накануне вечером у них была вечеринка. Шумная, закончившаяся далеко заполночь. Он же не знал, что потревожить мой сон завываниями магнитофона непросто… И я этого не учел. Я спустился на этаж и позвонил в дверь. Открыл мне заспанный персонаж с всклокоченными волосами и в пижамной рубахе. Он посмотрел на меня, потом перевел взгляд ниже. И увидел в моей руке предмет, подходящий под описание холодного оружия – с клинком длиной в двадцать с лишним сантиметров и с желобком для оттока крови.

Турок затосковал, и это отразилось в его взгляде. В моем же взгляде ничего не отразилось, кроме прежней решимости поточить нож. Тут необходимо сделать отступление. Я не совсем свободно говорю по-немецки. Но очень слежу за грамматикой. Поэтому фразы произношу неестественно напрягаясь. Взгляд мой, наверное, деревенеет. Руки самопроизвольно сжимаются в кулаки. Я бросаю все силы на грамматику. И вот я – с одеревеневшим взглядом, с зажатыми кулаками, со взбухшими от напряжения венами, с ножом – с раннего (по представлениям этого несчастного турка) утра стою на пороге. Молчу… Для полиглотов: я просто обдумывал построение фразы «разрешите заточить нож» так, чтобы она выглядела безупречно даже с точки зрения прожженного стилиста. Но турок этого не знал. И он спросил меня, бросив совершенно обезумевший взгляд на нож:

– Простите, мы, что, так громко вчера пели?

* * *

Захожу в одной далекой стране в бар. Над стойкой – вывеска.

Прочитал и в осадок выпал! Знаете табличку «Осторожно, злая собака»? Так у них было написано: «ВНИМАНИЕ! У НАС РУССКИЙ ОХРАННИК!»

Думаю: дай-ка проверю… А как? Не орать же на весь бар по-русски, неудобно…

Достал сотовый, а у меня есть мелодия звонка, всем знакомая, – «Катюша», – ну я ее и включил… Точно, на первых же тактах выскакивает брат-славянин, этак на соточку тяжелей меня… Земляк оказался, тоже питерский!..

* * *

Русского за границей легко вычислить. Ну такие уж мы колоритные, что поделаешь. И вот в Штатах я вижу: стоит в магазине русский. Я к нему подхожу и спрашиваю на английском:

– Вы русский?

Он говорит:

– НЕТ!

Я невзначай бросил:

– Ну и дурак! – уже по-русски.

Самое смешное – это то, что он обиделся и кинул мне вслед:

– Сам дурак! – на чистейшем русском.

* * *

Бруклин. Русскоязычная адвокатская контора, помогающая, соответственно, нашим иммигрантам оформлять разные документы. В одной из анкет есть серия проверок на вшивость: сидели ли вы в тюрьме, употребляли ли наркотики, пытались ли перейти границу и т. п.

Эту анкету приходит заполнять бабушка лет 90, при этом, что приятно, не впавшая в маразм. Служащая конторы, следуя инструкциям, честно задает вопросы и записывает ответы.

– Обвинялись ли вы в каком-нибудь преступлении?

– Нет.

– Распространяли ли вы наркотики?

– Нет.

– Занимались ли вы когда-нибудь проституцией?

– Ой, деточка, НЕ ПОМНЮ!

* * *

Как-то мы с подругой решили съездить в Париж… Куда бы мы ни пошли, везде нас встречали неприязненные взгляды клерков, продавцов, прохожих. Было заметно, что мы, русские, раздражаем французов, чтобы мы ни делали.

И вот в один из дней моя подруга решила сгонять по магазинам. Она вошла в какой-то интересно выглядящий магазинчик и оказалась там единственным покупателем. Пока она разглядывала одежду, продавец крайне недовольно разглядывал ее. Затем он подошел и в очень недружелюбной манере поинтересовался, может ли он ей чем-нибудь помочь. За эту поездку мы обе привыкли к всеобщему недовольству нами, так что подруга достаточно вежливо ответила, что нет, спасибо, она уж сама как-нибудь.

Через пару минут подруга заметила, что абсолютно все служащие магазина не сводят с нее глаз… Возмущенная таким неприкрытым национализмом, она принялась разглядывать и ощупывать одежду еще усерднее – уже не из интереса, а из ответной вредности. Тем не менее, минут через 20 ее все это окончательно достало, и она, хлопнув дверью, вышла из магазина.

И, лишь выйдя и гневно оглянувшись, она увидела над магазином надпись «ХИМЧИСТКА»…

* * *

Рассказала жена со слов помпейского гида.

Среди живописных руин славного города Помпеи, бродя от стен одного публичного дома к развалинам другого и с интересом разглядывая фаллические указатели к жилищам жриц любви, две дамы из Питера обмениваются впечатлениями:

– Ну до чего ж развратный был город! Правильно Бог его сжег!

– Сплюньте! А то нам некуда будет возвращаться…

* * *

Эту историю рассказала мне одна моя знакомая, которая работает в Германии переводчицей. Но сначала я должен кое-что разъяснить. Моей приятельнице часто приходится переводить для так называемых «беженцев» с территории всего бывшего Советского Союза. Им в пересылочном лагере нужно сначала пройти собеседование и ответить на вопросы немецкой иммиграционной службы типа «По каким мотивам вас преследуют на родине?» и «Зачем приехали в нашу красивую страну?» Язык межнационального общения со всеми бывшими советскими – русский. Надо сказать, что в Германию приезжают обычно чисто по экономическим соображениям, но, чтобы остаться хотя бы ненадолго, причину надо придумать политическую – и покруче. Но вот причин этих с распадом Союза как бы больше нет, и новоявленным солженицыным приходится искать другие мотивы.

А Германия, как и бо2льшая часть свихнувшейся Европы, тоже теперь активно выступает за защиту прав голубых, розовых (лесбиянок) и прочих там зеленых. И тут прошел слух в лагере для беженцев, что для того чтобы остаться в «Дойчланде», нужно всего лишь обладать сексуальной ориентацией, за которую еще есть соответствующая статья в Уголовном кодексе нашей страны. Как эту ориентацию доказать – простите, не знаю. Может, там они следственный эксперимент ставят…

Ну так вот что произошло. Вызывают мою знакомую переводить собеседование для очередного преследуемого лица. Ну пришла она, а в кабинете уже сидит скучающий полицейский, который это собеседование и должен проводить. Вызывают беженцев – в комнату входит мужчина, за которым покорно семенят жена и трое ребятишек дошкольного возраста, прибывших из одной солнечно-нефтяной кавказской республики. Семья явно простая и интеллектом не изуродованная. Мужика условно назовем Махмуд. Теперь само интервью.

Полицейский:

– Почему вы решили приехать в ФРГ?

Махмуд важно так:

– А нас прэслэдуют.

– По какой причине вас преследуют?

Махмуд с кавказской гордостью:

– А мы… эта… гомосексалисты!

Полицейский кладет ручку на стол и совершенно серьезно спрашивает:

– Что, и дети тоже?

Махмуд так же серьезно:

– Дэти тоже. По гэнам пэрэшло.

Лицо полицейского начинает дергаться, и Махмуд, видя это, обращается к переводчице, которая тоже со спазмами борется:

– Дошка, слишишь, если нэ так, то ты ему скажи, что нэ все дети, а толко два. Трэти маленки, он эшо нэ научильса.

Алла (так зовут мою приятельницу) кое-как перевела. Полицейский, еле сдерживая смех, уткнулся клювом в протокол и в таком положении с расстояния одного сантиметра записывает показания Махмуда. А по закону записывать надо все. И немецкий мент пишет: «Младший еще не научился», – и кусает губы. А Махмуд видит, что что-то не так, но не понимает. Оттого распаляется еще больше:

– Слишишь, дошка, да, если я что нэ так сказал, то, знаишь, давай ты за меня скажи. Ти же знаишь, как надо. А я подпишу! А потом, знаишь, в долгу перед тобой не буду, дэнги ест, все ест! Мне в лагере сказали: иди скажи, что ты гомосексуальщик – или как там… тогда оставят. А то я не знаю, што эта ваабще такой?

Не найдя никакой помощи у нашей переводчицы, Махмуд снова стал обращаться к неумолимому немецкому полицейскому:

– А што, дарагой, э? Зачем нэ вериш? Я – гомосексист, жена мая тоже… Мой атец – гомосексист, мой дед тоже был гомосексист! Ми все потомственные гомосексисты!

Тут у Аллы из глаз потекли слезы, и она вышла. Когда она вернулась, полицейский быстро закончил интервью и выпроводил последователя Моисеева из кабинета. По пути «беженец» заглядывал переводчице в глаза и томил расспросами:

– Дошка, а скажи: харашо да все, да?

На что Алла так же проникновенно смотрела ему в глаза и отвечала:

– Лучше не бывает.

* * *

История рассказана приятелями из США.

В их программной компании порядочно черных сотрудников. Сидят они как-то в баре после работы и пьют жидкое американское пиво. Черные, сами ребята хорошие, говорят моему знакомому:

– Все-таки вы, русские, ребята приезжие, значит, должны замечать, что к нам, черным, тут со стороны белых есть негативное отношение, что бы ни говорили…

Наши говорят, что, может, и есть чего, так уж точно не с их стороны. В качестве примера русско-африканской вечной дружбы рассказывают о великом русском поэте Пушкине – негре по крови. Те не верят.

Наши им долго доказывают. Наконец черные проникаются и говорят:

– Ну хорошо, расскажите-ка нам про этого парня поподробнее…

Наши начинают рассказывать наперебой про эфиопского прадедушку Ганнибала, про Лицей, про поэзию, про женитьбу и про то, как Пушкина убили на дуэли.

– Стоп! – сказали негры. – А кто его убил?

– Дантес…

– Он был белый?

– Ээээ… Да…

– Ну вот видите!!! Единственного на всю Россию черного поэта убил БЕЛЫЙ!!!

«Блин, а ведь правда», – подумали наши…

* * *

Летели мы как-то в Германию с очень простым парнем Петей. Жена ему дала с собой пакетик со стиральным порошком – чтобы Петя мог вдали от родины носки постирать. В немецком аэропорту этот странный пакетик в его вещах сразу заприметил таможенник и, видимо, полагая, что это наркотик, с торжествующим видом извлек его на свет божий. Бедолага, похоже, уже мысленно дырку себе прокалывал для какой-нибудь таможенной медали. Он к Пете:

– Вас ис дас? – и все такое…

А Петя не то что по-немецки, по-русски с трудом. Промычал что-то в ответ. Тогда этот таможенный порошка зачерпнул – и в рот. Пожевал его – глаза круглые, а изо рта пена как повалит…

Нам же от смеха чуть плохо не стало.

* * *

Раз мерзкая осень наступила – пришло время рассказывать истории об отпусках в жарких странах. Не о тех, «где рассветы в океанах прячут лето», а так, что поближе да попроще, – о Турции, например. Отдыхали мы с женой в этой популярной здравнице – две недели, 5 звезд, не меньшее последней цифры количество пива в день, ну и так далее.

Чем на отдыхе занимается молодая пара? Ну, конечно, тем самым… Вот нам с женой приспичило в самый разгар дня, в два часа, когда все обедают… Единственное место, где можно уединиться, – законно оплаченный номер.

Поднялись, табличку «ду-нот-мастурб»… тьфу – «дистурб», короче, не беспокоить и все. На ключ, естественно, не закрыли, не в этом дело – у обслуги универсальный ключ от всех апартаментов. Пока туристы темнеют на пляжах и синеют в море, в номерах – правильно – идет уборка. Все супер, только…

Кувыркаемся мы в номере, в самый ответственный момент слышим: поворачивается ключ в замочной скважине и медленно открывается дверь…

Хитрый мавр, очевидно, понял своей башкой, что раз табличка висит – что-то не так, но решил проверить. И от двери дает понять, что, типа, кто-то идет нам заправить буфет с напитками:

– Минибар-минибар! (Произносить надо быстро и слитно, с турецким акцентом.)

Какой, в жопу, минибар, написано – не входить!!! Я пытаюсь переключить башку на английский – не получается, сами понимаете. Ору что-то типа:

– Плиз ду нот энтер, рум из нахрен оккупайд!!!

А звук все ближе и ближе:

– Минибар-минибар… минибар-минибар…

– Ноу минибар, плиз! НОУ минибар!!!

– Минибар-минибар! Минибар-минибар!

В критический момент вместе с женой орем:

– Иди на х…й со своим минибаром!!!

Звук останавливается:

– Nahui? Ok, take your minibar later…

Занавес.

* * *

Эта история произошла со мной недавно. Надо мне было ехать на другой конец города Нью-Йорка. Но так как я не был в состоянии водить машину – можно сказать, что устал немножко, – мне пришлось заказать такси, русское такси.

Заказал, вышел на улицу – стою жду. Проходит пять минут, десять, полчаса – машины нет, хотя мне и сказали, когда я заказывал машину:

– Выходи. Машина уже там.

Но вот вижу (не прошло и часа), как едет такси с огромнейшей скоростью – 20 км/ч. Ну, думаю, если так добираться будем, тогда через пару суток я буду на месте; но ничего, как говорится, – торопиться не надо…

Сел я в машину, даже не сел, а залез с двух попыток. Став в боевую готовность (она же поза пьяного в восточных единоборствах), полусогнувшись, я попытался «запрыгнуть» в машину, но моя голова оказалась на уровне крыши автомобиля, и я получил сильный удар по голове при этой отважной попытке «запрыгнуть» в такси. Если бы скорость полета была бы хоть чуть-чуть больше, тогда машину можно было бы отправлять на металлолом, а меня – в реанимацию, но автомобиль отделался только легким испугом, а я – шишкой на голове. Просто мне никто не сказал, что надо хорошо пригибаться, когда залазишь в машину, так вот мне и пришлось повторить подвиг… Вторая моя попытка прошла успешнее, и мое тело было погружено на заднее сидение автомобиля. Прикинув в голове пару интегралов и сообразив, что умственные потери в связи с прыжком оказались минимальны, я обратил внимание на водителя. Теперь мне стало ясно, почему машина никогда не будет участвовать в автогонках «Формула 1»: просто водитель – это дедуля года двадцатого выпуска, ленинского роста (метр с кепкой), имевший вид алкоголика первого ранга.

Дальше приводится диалог между мной, водителем и диспетчером.

– Сынок, а куда тебе ехать-та? – сказал, даже не сказал, а выдохнул дедуля с московским акцентом.

– Да вот мне на угол Ditmas и Ocean Pkwy.

– А может, лучше я тебе на Брайтон отвезу? Я туда дорогу хорошо знаю.

– Да нет, спасибо, на Брайтон в следующий раз… А сейчас мне бы туда…

– А ты хоть знаешь, как туда добраться?

– Подождите… это такси или нет?

– Такси, сынок, такси, я тут уже 12 лет работаю, я еще в Москве таксистом был… Вот помню, был случай: тетка голая села в ма…

– Деда, про теток голых будешь потом рассказывать, а сейчас лучше давай поедем… Ты там свяжись со своими по рации, пускай они тебе расскажут как доехать. Хорошо?

– Ладно, сынок, не беспокойся… Беспокоиться надо было, когда под Курском стояли… – видно, дедуля стоял там, и не раз.

Он взял рацию и начал вызывать диспетчера.

– Гриша… Гриша, слушай, тут у меня человек сидит, куда-то ехать ему надо. Может, лучше я его на Брайтон отвезу?

И тут меня просто ошарашил ответ диспетчера:

– Папа, я же тебе говорил миллион раз: хватит людей на Брайтон возить! Отвези его, куда он хочет.

– А куда он хочет? – удивился дед.

– Ну я не знаю, спроси сам у пассажира.

– Куда ты хочешь ехать? Может, на Брайтон? Я туда дорогу хорошо знаю.

– Да нет, не на Брайтон, я вам говорю: мне на угол Ditmas и Ocean Pkwy.

– Гриша… ему на угол Ditmas и Ocean Pkwy.

– Папа, это там, где тетя Неля живет. Сейчас выезжай на W и прямо до Ocean Pkwy, а там направо и до Ditmas. Это там же, где и тетя Неля, – сказал диспетчер отчетливо.

– А что, он знает Нелю? – обрадовался водитель.

– Может, и знает, я не знаю… Папа, давай вези его, а то тут тебе работа еще есть, людей на Брайтон надо отвезти.

– А я как раз туда дорогу знаю… Ладно, Гриша, сейчас мне куда?

– На W!!! Потом до Ocean Pkwy, а там прямо до Ditmas!!! – не выдержав, заорал я.

– Хорошо, я тебя понял… Алло, Гриша, ты там рыбу из холодильника вытащи… – сказал дедуля и положил рацию. – Молодой человек, ты там пристегнись, а то помню был случай…

В общем, всю дорогу он мне рассказывал про случаи в Москве, и их оказалось много. А через 2 часа я уже был у дома тети Нели, при этом я уже знал, где она родилась, где жила и сколько у нее было квартир.

Все-таки, как хорошо, что эта тетя Неля живет всего в двух кварталах от нужного мне места, так что жаловаться мне было не на что.

Больше русским такси я не пользуюсь.

* * *

Аквапарк в одном из городков Финляндии.

Правила пользования на финском, английском и русском языках.

Перевод с финского и английского: «Время купания 2 часа 30 минут, дальше следует приобрести новый билет».

Надпись на русском: «Время купания 1 час, дальше – за отдельную плату».

Эти долбанные русские

Рассказал знакомый. Работает он на стройке в Нью-Йорке. Группа у них небольшая, несколько человек – русские, поляки и один из Гондураса, сантехник.

Однажды слышали, как этот гондурас поет:

– Айя-я-яй, убили негра, убили негра.

Когда все пришли в себя от смеха, спросили его:

– Знаешь, что это значит?

А тот отвечает:

– Знаю: килл зе негро!

– А чего ж поешь?

– Уж больно мелодия хороша…

* * *

Севильский цирюльник, или Тщетная предосторожность, или Как дядя Миша потерял работу

Есть дорогая и респектабельная лимузин-компания в Нью-Йорке. Клиенты, пользующиеся услугами этой фирмы, – крутилы с Wall Str. или богатые и знаменитые. Конечно, как и везде, в Нью-Йорке шоферюгами работает наш народ – и среди них спокойный и всеми уважаемый дядя Миша, который был инженером в Киеве, а по жестокой воле судьбы, стал водителем в городе-герое Нью-Йорке. Постоянной клиенткой этого лимузин-сервиса была некая госпожа Куакенбуш, с которой не хотел иметь дело ни один водитель ни за какие деньги. Причиной тому была сама Куакенбуш, дама лет 30, имевшая наследства более 10 миллионов долларов и адвоката-мужа, владельца знаменитой фирмы «Куакенбуш и сыновья». Садясь в лимузин каждое утро на работу и каждый вечер с работы, она ругала водителя за то, что в машине холодно или жарко, он всегда медленно едет, а сегодня нарочно гонит машину как прокаженный, наезжает на кочки, резко тормозит, проклятых светофоров на каждом углу, мэр города дрянь, негров-латинов-русских-китайцев-евреев-гомосексуалистов развелось, понимаешь, – и ты, водитель, во всем виноват… И пишет жалобы в контору, и меняют ей водителя каждую неделю.

И вот пришла очередь дяди Миши пройти интервью с Сатаной.

Дядя Миша сносил пытку достойно. После каждой пощечины подставлял другую щеку. На все жалобы отвечал «ю райт, миссис Куакенбуш» или «ай эм сорри». Но в последний день недели по дороге к дому миссис Куакенбуш, ругая всех и вся, имела неосторожность сказать, что Путин – это русская неблагодарная свинья, как и все вы, русские, и мог бы помочь нам в войне с Ираком. Хочу заметить, что дядя Миша не родственник Путина, это раз, лично его даже не знает, это два, и вообще дядя Миша не русский, это три. Но что-то у него внутри екнуло, и он сказал:

– Вы знаете, миссис Квакенбуш, я в политике никогда не разбирался и не разбираюсь, я в России (он сам, как помните, из Киева) был знаменитым на весь город парикмахером, и ко мне женщины стояли по месяцам в очереди на «апоинтмент».

Как говорится, рыба заглотнула наживку с крючком вместе.

– Нет, Миша, вы меня разыгрываете, – ответила миссис Куакенбуш.

– Да нет, что вы, у меня даже в мыслях этого нет. Хотите, я вам докажу?

– Как?

– А я вас на заднем сидении сейчас же и подстригу.

Какая же женщина откажется, чтобы ее подстриг самый знаменитый мастер России! Она согласилась, и инженер дядя Миша, достав из-под сидения свою собственную расческу и ножницы для подстрижки волос в носу, врубив арию Фигаро, оболванил мадам Куакенбуш, но как и с каким мастерством!!! Ее мистер Куакенбуш и маленькие куакенбушики три недели стороной обходили.

А дядимишина карьера водителя-парикмахера закончилась, да ему и так до пенсии десять месяцев оставалось…

* * *

Сразу скажу: история подлинная.

Огромное количество анекдотов начинается так: «Встречаются как-то армянин, русский и грузин…»

Встретились, действительно… В Париже. На Елисейских полях. В ресторане «Леон-Брюссель». Закадычные друзья еще со времен приснопамятного совка. Русский богатырь Саша, ныне предприниматель. Грузин Резо, аспирант Сорбонны (однако!!!) И я – Хачик по паспорту, армянин с карикатурной внешностью и космополитичной профессией.

Оказывается, от пива тоже можно вырубиться. Даже если это «Лефф». Даже если выпил всего ничего… Литров шесть на брата… Мы уверенно шли к достойному финишу наших посиделок.

Тут в ресторан заходит знакомый немец. Скромно садится за дальний столик и делает заказ.

Машу рукой:

– Ганс, подойди, с друзьями познакомлю. Присаживайся… Не бойся…

Богатырь Саша долго смотрит мутными глазами на высокого «голубоглазого бестию», затем его лицо неожиданно светлеет. Встает. Берет немца за шкирку. Приподнимает и, бережно держа на высоте где-то сантиметров двадцать над головой, выносит из ресторана. Так же осторожно кладет его на асфальт, хлопает по плечу и жестом посылает его в неведомом, но явно трехбуквенном направлении (нет, это не «ост»…) Затем неторопливо, с достоинством возвращается обратно, провожаемый очумелыми взглядами посетителей и официантов.

Резо: Сашико, ты зачем хорошего человека отнес на улицу?!

Я: Саш-джан, ара, тебе, что, немец мешал, да?!!

Официант: К’эст-к си спасс иси?!!

Мучительная пауза. Затем Саша привстает, и в наступившей тишине отчетливо формулирует:

– Ну не было в том анекдоте немца!!! Не было!!!!!

Салат. Морда. Занавес…

* * *

Брайтон, магазин «Интернэшнл», кондитерский отдел.

Американец, явный любитель русских сладостей, пытается их приобрести у ничего не понимающей по-английски продавщицы. Он и так и эдак пытается, но

в основном приходится на пальцах объясняться…

В это время на этаже появляется тетя – по виду явная обитательница Брайтона и, соответственно, наглая, как танк. Еще издалека начинает разговор с продавщицей о здоровье и наличии в продаже ее любимого печенья.

Продавщица пытается отвечать и одновременно обслуживать американца. Ни хрена у нее не выходит – американец нервничает, продавщица тоже, а даме хоть бы хны. Она опять вопросы задает про когда испекли, как дела у дочки и т. д. и т. п.

Продавщица наконец не выдерживает и вдруг нервно выкрикивает:

– Белла! Да не мешай же ты мне! Я же не понимаю ни хрена. Что ты не видишь – я же иностранца обслуживаю!!!

* * *

Алеше нужны были деньги. Деньги всем нужны, но ему они были нужны особенно. Алеша приехал в Америку, чтобы поступить в университет. Первая попытка оказалась неудачной. До второй оставался целый год. Жить было не на что. Пытался устроиться помощником водителя мусоровоза – не вышло.

Мытье посуды в баре денег приносило мало. И тогда, в порыве отчаяния, он решился… Тем более, что однокашник Акакий Дурмишханович был матерым эмигрантом, проведшим в Америке два года.

– Главное, – учил Акакий, – сразу всэх поставить на уши и завиноватить. Таракан должен бить жирным. Как я. А лучшэ – бэрэменным. Далше дело техныки. Как толко официант отходит, съедаешь двэ-тры ложки супа и только потом нэзамэтно подкидываешь таракана. Смотры нэ пэрэпутай: спэрва ешь, потом подбрасываешь. А то еще в натуре какую-ныбуд гадост схарчыш – дэжурь патом возле тваего сралника. Тэпэр смотри – тупой официант подходыт к тэбэ, а ты крычишь: «Вай мэ, таракан в супе! Бэзобразие!» Трэбуй мэнэджера, палицию. Кричи, что лыцэнзию отберут. Гавары, что дядя в балшой газэтэ главний рэдактор…. И – очэн важно – настаивай на том, что в супе било два таракана. Одного ти съел, а втарой – вот, как Титанык, плавает. Понял, да? А в конце харашо би упасть с понтом – сознание патэрял – или на крайняк побэжат в туалэт, тошниться и хвататься за живот… Въехал, да? Сотка баксов – наша, или плюн мне в рожу…

Алеша содрогнулся, но согласился. Поскольку близлежащие рестораны с местной, европейской или мексиканской кухней были уже окучены Акакием Дурмишхановичем, пришлось идти на эксперимент – жертвой выбрали заведение то ли африканской, то ли индийской кухни экзотической направленности.

За день до часа «Х» зашли в ресторан и попили чайку, чтобы произвести рекогносцировку. Акакий был в восторге:

– Дарагой кабак. Эта харашо. Значыт с дэнгами лэгко расстанутся. Ти пасматри в мэню – суп за палтынник! Таких наказат нэ жалко! Совсем спятили и совест патэряли! Ихний маму ибал…

И вот операция началась. Ровно в полдень следующего дня, страдая от нервных тиков, Алеша заставил себя войти в шикарную залу, увешанную чучелами редких животных. Напарник был уже там. В самый ответственный момент Акакию полагалось сыграть роль возмущенного свидетеля, и по уровню конспирации он превзошел жену Штирлица, – заговорщически покашливая, загородился специально купленной для этого случая толстой газетой и цедил ненавистный капучино.

Придерживая в кармане пиджака заветную баночку с тараканом, Алеша заказал дорогого супу с абракадабровым названием и каких-то гадостей для отвода глаз – типа шашлыков из кобры и квашеных медуз.

Официант, как решил Алеша, папуасской национальности уже через пять минут, совершая каннибальские ужимки, приволок первое блюдо и удалился за коброй… И тут… Алеша не поверил своим глазам… В супе… в супе плавали два таракана! От радостного волнения Алеша чуть было не подпрыгнул со стула. Можно было ничего не разыгрывать! И вправду безобразие! И впрямь денег не грех попросить!

– Второго… второго таракана убери, мудак! – его слух уловил желудочный шепот «жены Штирлица». – Скажи, что съел! Дальше по сценарию!

Алеша понимающе закивал, выловил несчастного прусака из супа и незаметно спрятал в баночку. Возвратившийся папуас в ливрее долго слушал Алешины объяснения – обвинения в том, что он съел дохлого таракана, – несколько раз переспрашивал, а под конец вежливо улыбнулся:

– Поверьте, мистер, вашему здоровью ничего не угрожает. Это не таракан. Это очень вкусный, питательный и полезный для здоровья вид африканской саранчи, специально выведенный для кулинарных целей. Штучный продукт. У нас есть соответствующие разрешения и сертификаты FDA…

– Вашу маму ибал, – только и услышал Алеша откуда-то сбоку…

– Сколько, ты говоришь, нам обошелся суп? – массировал область сердца Акакий Дурмишханович. – Сволочи! Значит так, займемся падставами на дорогах. Согласен?

Алеша содрогнулся, но согласился.

Но это уже другая история.

* * *

Следующая история произошла с одним моим знакомым в Англии, когда он там учился. Сидел он как-то со своим товарищем – коренным англичанином – в лондонском парке на лавочке. А там у них тоже, как и у нас, ходят по улицам всякие нищие, бомжи, беженцы и попрошайничают. Ну и вот идут мимо два пацана, судя по их виду принадлежащие к одной из перечисленных выше категорий, да еще у одного из них табличка на груди висит, где на чистом английском языке написано, что, мол, мы албанские беженцы и, дескать, помогите на пропитание, кто чем может. При этом они произносят примерно этот же текст, но на чистом русском. Ну для товарища моего знакомого абсолютно все равно, на каком языке это было произнесено, – он не знает ни русского, ни албанского, – а жалость к пацанам у него проснулась и он уже полез в карман за монетами. В это время мой знакомый на таком же чистом русском произносит:

– Мальчик, иди отсюда!

Мальчик, совершенно офонаревший и открывший от удивления рот на несколько секунд, поворачивается и с еще открытым ртом отходит в сторонку к своему старшему «товарищу по несчастью».

Но это далеко еще не конец истории. Его спутник начинает интересоваться, мол, что случилось, и получает ответ:

– Это наши!

В то время товарищ моего знакомого, естественно по-английски, также стал интересоваться, что же произошло. Услышав чистую английскую речь, «старший беженец» произносит:

– Какой на х…й наши? Иди, б…дь, сними с лохов денег!

Тот, повинуясь, подходит и опять начинает просить. В ответ он уже получает:

– Ты что не понял? Иди на х…й!

И тогда уже слышит от своего напарника:

– Да, действительно, наши…

* * *

Пару лет назад я училась в Шотландии.

Возвращаясь однажды домой от подруги, попала под дождь, вымокла и замерзла. А так как мой организм очень слабо борется с простудами, я решила выпить немножко водки. В кармане было 10 фунтов, я зашла в первый попавшийся бар, узнала, сколько стоит водка, и подсчитала, что хватит мне на три дабл-водки и стакан сока.

Получив свой заказ, я выпила сначала три стакана водки, затем запила соком.

Следующее, что я услышала от бармена, было:

– Are you from Russia?

* * *

Летел я как-то с товарищем Петей из Цюриха рейсом авиакомпании «Swissair», возвращаясь с успешно проведенных переговоров с крупной фирмой. В соседнем ряду сидела благообразная пожилая американская пара (это важно!)

Настроение было отличное, и я к поданному обеду попросил стюардессу, ну как Войнович в «Москве 2042», подать мне неограниченное количество водки. Весь последующий диалог шел на английском, потому как по-немецки я ботаю sсhlecht (плохо). Петя же как подчиненный и немного более закомплексованный человек (он был первый раз за границей и очень боялся, что за какое-то не такое поведение его больше в страну эту благословенную швейцарское правительство не пустит), заказал «Пепси» и сделал вид, что он вроде как не со мной. Длинная как жердь и с первого же взгляда возненавидевшая русскую пару стюардесса всеми своими доступными к обозрению органами продемонстрировала презрение и возмущение одновременно.

– Я пошутил, – слегка удивленно по-английски сказал я. – Дайте 10 бутылочек «Абсолюта» (в сумме будет пол-литра, это я собезьянничал у Войновича).

– Я вам дам только три, а потом еще принесу, если вам этого не хватит, – отрезала жердесса.

Не желая дальше спорить, я согласился. Пришлось ей, конечно, еще не раз сбегать мне за водкой, но сопротивление тетки выполнению желаний клиента нарастало (пока цивилизованное, типа «Это будет вредно для вашего здоровья» и т. д.) Последнюю из десяти бутылочек я пить не стал, а поставил на петин обеденный столик, предложив ему прихватить ее домой как сувенир. Петя благодарно чуть не лизнул меня (жмот был ужасный и халяву обожал). В это время подали кофе. Я попросил жердессу дать мне двойной кальвадос. И тут тетку прорвало.

– Вы еще водку не допили, – заорала она, указывая на бутылочку, стоящую на петином столике.

– А вам-то какое дело, – еще пребывая в расслабухе, протянул я. – Петя ее выпьет после десерта. Кстати, и стакан со льдом для этого ему нужен.

– Ничего вы больше не получите, вы пьяны! – перешла на визг эта стерва.

– Во-первых я не пьян, а выпивши и, по-моему, имею право таковым быть, я же не за рулем вашего гребаного «Боинга», – начал заводиться я. – А во-вторых, несите журнал отзывов пассажиров о вашем сервисе.

– Хорошо, вы его получите, но ваша запись будет сопровождаться заключением, что вы перебрали. Господа с правого ряда подтвердят. Не так ли? – явно плывя как в нокдауне, жердесса обратилась к соседям-американцам.

– Ну уж нет, – вдруг неожиданно резко ответил американец-мужчина. – Я работаю в авиакомпании «Дельта» и, наоборот, подтвержу как профессионал, что вы работаете плохо, постоянно нарушая права этого юноши и как пассажира, и как человека. По международным правилам пассажир может забесплатно выпить сколько угодно, не вынося «дринки» с борта. А вы все время пытаетесь его ограничить, а теперь еще и хамить стали.