Текст книги "Nаши в городе. Занимательные и поучительные байки о наших за границей"

И так чересчур белолицая жердесса стала какой-то уж совсем матовой и удалилась, вернувшись с журналом:

– С вами хочет поговорить командир самолета, вас не затруднит пройти в кабину летчиков? – обратилась она ко мне просительным тоном.

– Отнюдь, – и я прошел в кабину пилотов, держа под мышкой журнал отзывов.

Командиром оказался довольно приятный с виду сорокалетний французский швейцарец, куривший трубку. Он попросил жердессу выйти, а затем обратился ко мне с просьбой не писать на нее жалобу.

– Понимаешь, – сказал он, – у Стеллы (так звали жердессу) сейчас крупные личные неприятности: она была моей любовницей, а сегодня утром я решил порвать с ней. Вот она и не в себе. Если вы сделаете запись, которую еще и американцы подтвердят, то она с работы может вылететь…

– Да нет проблем, кэп, но у меня есть три условия: во-первых, она извинится перед нами и американцами, во-вторых, принесет Пете в подарок («А то он там уже обосрался от страха», – подумал я) по одной запечатанной бутылочке всех напитков, которые у вас есть, а мне заказанный двойной кальвадос… А теперь самое трудное, – шеф напрягся. – Вы мне позволите выкурить здесь, у вас в кабине, две сигареты, потому как я курю много, особенно после хорошей выпивки, а рейс no-smoking.

– Принято, – хлопнул меня по руке кэп. – Ты настоящий мужик, вот тебе мой адрес в Лозанне, заезжай, когда сможешь: порыбачим, в Монтре тебя свожу…

Короче, конфликт был исчерпан. Кстати, наш бортовой сервис стал сейчас ничуть не хуже ихнего, по крайней мере в части выпивки…

Наши и не наши

Историю про американского историка, ездившего с нами раскапывать древнерусские города, а также про забавную (и уместную) интерпретацию русского мата в свете традиций разговорного американского английского

Вечер (в Америке, естественно, утро). Маленький город в Ярославской области. Группа археологов в почтовом отделении связи. Американец Стив беседует по международному телефону с сестрой, остальные уже отзвонились или ждут своей очереди.

Стив говорит в телефон на английском – на все более и более повышенных тонах. Наконец зло вешает трубку и в сердцах произносит:

– Распи…дяйка!!!

Мы (недоуменно):

– Стив, а разве нельзя это сказать как-нибудь по-английски?..

Стив (немного подумав):

– Можно. Но потребуется семь слов.

* * *

Коллега только что приехала из Лондона. Жила три недели в отеле, где окно практически не открывалось. Жара страшная, дышать нечем. И вот однажды прихватило у нее сердечко от этого. Пошла она в аптеку купить корвалолчика. По-английски не говорит почти ничего. Стала писать на бумажке аптекарю латинскими буквами «KORVALOL». Тот не знает, что это за лекарство. Она пытается объяснить:

– No night sleep.

Аптекарь не совсем понимает, что тетя хочет. Тогда она часто задышала, глаза закатила, положила руку на сердце и сказала:

– Бум-бум-бум!

Мол, сердце бьется сильно.

Аптекарь подумал и принес ей огромную пачку презервативов.

* * *

Один мой знакомый живет в Чехии, ну работает там в городе Канопиште. Еще там есть город Писек – кто читал Швейка, тот знает.

Однажды этот знакомый рассказал мне историю.

– Сразу после своего приезда туда, сижу в кафе, ем какого-то пструха (окунь по-чешски) и вижу в окна, что по дороге едет фургон, на котором огромными буквами написано «MIASOKOMBINAT PISEK».

Говорит, что первое, о чем он подумал, – это то, делают ли их там или только перерабатывают?

* * *

Один мой знакомый недавно звонил своей бывшей жене, которая ныне проживает в Израиле. В разговоре она поведала ему, что среди израильтян весьма популярно завезенное эмигрантами из экс-СССР слово «пи…ц».

Возможно, оно по звучанию напоминает иврит, возможно, еще почему – никто не знает. Так вот, когда у одного из местных жителей как-то спросили, знает ли он, что именно обозначает слово «пи…ц», то, подумав немного, он ответил:

– Точно сказать не могу, но это когда рушатся все надежды…

* * *

В конце восьмидесятых купил я двухкассетный магнитофон «SANYO». Небольшой такой и легкий. Доволен был необычайно. Пригласил друзей посмотреть. Все пришли, кнопки нажимали, на микрофон болтовню свою записывали, батарейки рассматривали. Было нам лет 18 тогда.

Разжившись таким чудом техники, решил я своим заграничным родственникам написать голосовое письмо. Сижу, верчу магнитофон в руках и думаю, что б им такого рассказать. Мыслей особых нет. Начинаю что-то говорить, но сбиваюсь и перезаписываю.

Тут ко мне вваливается мой друг, только что имевший интимные сношения с какой-то незнакомой мне дамой, и, отобрав у меня магнитофон, начинает делиться впечатлениями, что-то из арии «Сиськи, как дыни, попа как арбуз…» – и сообщает мне все в мельчайших подробностях.

Обсудив, на кого эта девица была похожа одетой, раздетой, до, вовремя и после, он куда-то убежал, а я продолжил работу над письмом.

Письмо получилось скучным – похоже было на содержание собрания комсомольского актива. Достиг таких-то рубежей, поставил такие-то цели, сдал такой объект досрочно, помог товарищу перейти дорогу, спас птичку и т. д.

Проверив содержимое кассеты и погоревав над мертвостью содержания, поехал я на почту.

Через месяца четыре приходит мне ответ, где моя кузина, которую я никогда не видел, считает своим долгом рассказать, что произошло. Письмо мое пришло к ним в разгар празднества дня рождения одного из патриархов семейства. Был он самым почетным гражданином своего немаленького города, деканом местного университета и человеком всеми уважаемым. Сумел он собрать вокруг себя подобающее общество, которое очень прилично знало русский.

Так вот, послушав мое письмо, он нашел его почему-то весьма интересным и решил показать коллегам. Собрал их у себя дома за обширным столом, добился тишины в студии и врубил громко, чтоб слышно было. И услышал среди хрипа и треска:

– Здравствуйте, дядя Леша и тетя Света, это ваш племянник Вася, если вы еще помните. Решил я написать вам письмо на этой кассете, в связи с тем что… б…я, я сегодня вы…бал девку, у нее такая жопа, пи…ц просто, схватил я ее за сиськи и как…

Надиктованное мной письмо было на одной стороне, и, послушав его, дядя не перемотал пленку обратно. На другой же стороне была записана очередная попытка начать повествование, прерванная появлением моего любвеобильного друга, и разговор о дамах и их способностях.

Через десять лет попал я за границу. Заехал и к родственникам, отспасибить за посылки и другие знаки заокеанского внимания. Отнеслись они ко мне замечательно.

Сказали, что со времен моего письма в их городе больше ничего интересного не было.

* * *

Один мужичок, окончивший классическую гимназию и помимо прочего изучавший латынь и древнегреческий, приехал однажды в Грецию с друзьями в отпуск.

Накануне он еще подучил пару новогреческих словечек и решил похвастаться своими знаниями. Возможность подвернулась сразу же: в порту он захотел спросить, когда отходит паром. Спросил.

Портовый дядька сложился пополам и долго ржал. Друзья подошли и поинтересовались на английском, чем же отличился их знакомый.

Невинный вопрос прозвучал в его устах так:

– Салют тебе, солдат! Молви, когда уходит галера?

* * *

К вопросу об усвояемости английского языка среди наших людей в Нью-Йорке

Иду зимой по Брайтону. Солнце, чебуреками пахнет, на углу мужик продает «Независимую» недельной давности. Берут. Громыхает надземка, кто-то рекламирует на весь квартал своих матрешек ручной работы… Идиллия. И тут слышу из подворотни:

– Толик!

Нет ответа.

– То-лик!

Молчание.

– То-о-лик!

– Шо тебе?

– Толик, закрой виндовочку, а то чулдренята пофризенеют.

Толик понял сразу. Я вникал еще минуты две.

* * *

Знаете, как многие зарабатывают деньги в Торонто?

Очень просто – в кино снимаются!

Диспозиция такая. Лето. Поле. 35 градусов жары. Ферма с треком для гонок на внедорожниках (собственно, эти гонки и снимают). Вокруг трека небольшой заборчик, возле которого стоят «зрители» – массовка. Все хорошо, одно плохо – по сценарию гонки проходят зимой.

Правда, «зима» эта якобы в Индианаполисе (спасибо, что не в Якутске!), но все равно зрители должны быть в одежде с длинными рукавами и в штанах. Об этом всех предупредили, еще когда приглашали на съемку.

Скоро массовка приспособилась: опытные имели с собой шорты и майки и снимали штаны вместе с рубашкой сразу после команды «Стоп». Неопытные эти штаны закатывали до колен и мочили голову водой. Короче, спасались кто как мог от палящего июльского солнца.

И вот после нескольких дублей одному из наших, имеющему с собой шорты, постоянная процедура одевания-снимания штанов стала в тягость. Да и стоять при съемке и в шортах, и в штанах было хреново. Включилась соображалка. Стал он по команде «к съемке» штаны свои, не одевая, аккуратно сверху заправлять за шорты, а снизу – в носки, и таким макаром ковылял к заборчику трека изображать восторженного зрителя.

Но, включившись, соображалка продолжала работать.

И через несколько дублей был сделан просто гениальный ход: выпрошенными у техников проволочками штаны были прицеплены все к тому же заборчику! После чего нашему герою оставалось при съемке только подходить к забору и прислоняться к своим штанам! Все гениальное просто!

За последнее изобретение наш рационализатор получил одобрительные возгласы канадцев:

– Cool, man!

И более эмоциональные восклицания наших:

– Ну, б…ь, молодец!

Все с интересом ждали продолжения, но… Нам так и не удалось узнать следующего шага соображалки, так как съемки, увы, закончились…

* * *

История о белых, неграх и баре

С давних времен слушаю я с удовольствием рэг-музыку, и жену приобщил.

Часто мы ходим с ней по разным рэг-клубам. В основном публика таких заведений смешанная: белые, черные, черно-белые, бело-черные. Но вот отдыхали мы с друзьями на Багамах, а они, мягко сказать, не разделяют моей любви к негритянской музыке. Но, с другой стороны, жена моего друга была согласна куда угодно идти, лишь бы мой кореш отошел от игорных столов. И вот спрашиваю я у носильщика в гостинице:

– Ты рэгей слушаешь?

Он такой сразу веселый, белые зубы на черном лице:

– Я а ман! Есть такой клуб, чуваки, – вам понравится…

Дает название клуба, мы без вопросов в такси – имя клуба водиле, едем. По дороге, водила говорит:

– У меня есть четыре билета по 20 долларов, а вход там – 25, купите?

– Давай, – гуляем, даем заработать. Тот от радости угощает ганджей. Курим, едем, веселимся, по сторонам смотрим: пальмы, кокосы, ананасы… ОПА! Темнеет… район то есть. Уже не только белых людей, но светлых негров на дороге не попадается, огни отелей давно уже не освещают нам путь. Если бы не глаза да зубы, блестящие в темноте, впечатление, что водила кого и задавил бы ненароком, но те знают и по сторонам отпрыгивают. Опять смеемся, кроме жены кореша почему-то.

Она ганджу не курила, ей совсем не весело. Больше паникует:

– Убьют нас, – говорит, – потом изнасилуют…

Короче обламывает и нас, и себя. Но вот подъезжаем к клубу. Жена его:

– Не пойду и все.

Еле уговорили, мол, не боись: раз клуб самый крутой на Багамах, носильщик ведь сказал, то обязательно внутри есть и белые, а может, даже туристы. Еле уговорили. Заходим; кстати, тот, что на дверях стоял, нас почему-то без очереди запустил – наверно, и сам боялся на улице нас без присмотра оставлять. И вот кульминационный момент.

Заходим. Слева бар, справа бар, посередине площадка и 200–250 черных, как смола, негров скачут. Мда! Под ганджей эта картина намного щекотливее выглядела. Тут еще и моя жена: кольца так незаметно снимает и мне в руку сует. Кореш на меня косит не весело так почему-то.

И тут все положение спасает один негритос. На весь бар он орет:

– No more drinks for me… I see white people!!!

P.S. Клуб был все-таки крутой, а после нам полицейский сам такси вызвал. Копы у них в этот клуб каждые 20 минут заходят.

* * *

Стою на регистрации рейса во Франкфурте.

Вокруг меня группа наших человек в сорок. Самолет маленький – ЯК-42. Регистрироваться они не торопятся – багаж пакуют…

Как это делают наши – думаю, это стало уже привычной картиной. Пластиковые пакеты, рулоны скотча… Стоит скрежет разматываемой липкой ленты. На весь вокзал. В сорок пар рук. Вокруг толкутся таможенники. Наблюдают.

Местная публика оглядывает все это с плохо скрываемым недоумением. Кто-то из толпы спрашивает:

– А чего это они там делают…

Ответ оттуда же, почти дословный перевод с немецкого:

– А это чтоб собаки героин не унюхали…

Лица таможенников каменеют и все МЕДЛЕННО поворачиваются в сторону шутника…

Багаж паковали два раза…

* * *

Один мой товарищ, владелец джипа «Лендровер», как-то раз зашел в Лондоне в роверовский центр узнать, сколько стоят всякие джиповские навороты. Пробеседовав с консультантом с час и собрав «виртуальный» заказ на всякое навесное оборудование: слоноотбойники, лебедки, решетки, домкраты и прочее, – стал интересоваться возможностями приобретения и доставки. Во время беседы консультант спросил, где предполагается использовать джип: на рыбалке, охоте аль по горам полазить. Когда мой товарищ сообщил, что просто собирается ездить на работу в Москве, консультант, несколько обалдев, задумчиво сказал:

– Да, я слышал, что в Москве плохие дороги…

Ежик…

В нашем добропорядочном немецком городе есть институт, в который принимают иностранцев – китайцев, марокканцев, ну и русских не в последнюю очередь. Между ними царит дружба народов: выпивают вместе и т. д. Одного марокканца однажды достала какая-то девчонка. Марокканцы – народ горячий, потому решил он ее как-нибудь назвать нехорошо, но мощи французского, немецкого и родного не хватило, поэтому обратился к соотечественникам Пушкина. Соотечественники прониклись и решили окрестить строптивую званием «пи…да с ушами».

Когда марокканец, достаточно натренировавшись в произношении, наконец решил узнать, что же это означает. Наши попытались объяснить (на немецком):

– Женские половые органы, а к ним уши приставлены.

Марокканец (после паузы):

– Ежик?

* * *

Работал я во Франции. Шел 1991-й год, валютой тогда еще советский человек был небогат. Чисто туристические поездки трудно было себе позволить. Поэтому, когда я ехал через Париж по делам, всегда выкраивал несколько часов на прогулку по замечательному городу. Рано или поздно приходилось подумать о земном. О туалете. Замечательные серебристые кабины автоматических туалетов высвечивались тут и там, и было даже почти не жалко отдать два франка за пользование этим чудом техники.

Подхожу. Кабина занята. Останавливаюсь поодаль и… слышу из нее женские голоса. По-русски! А тогда русские в Европе встречались куда реже, чем теперь. Ну, думаю, молодцы девушки! Вдвоем зашли – франк сэкономили. А что? Тесновато, но место есть. Дверки автоматически откроются только через 15 минут. Жду, радуюсь за находчивых соотечественниц. Представьте мое удивление, когда дверь наконец медленно отползла в сторону и на парижский тротуар одна за другой вышли ПЯТЬ весело щебечущих дам разного возраста…

* * *

Дело было в Штатах в 1997-м году. Я тогда работал доставщиком пиццы в одном мелком городишке южного полунегритянского штата Алабама. Подходил к концу уже второй год моего нахождения там, и, как следствие, ностальгия уже мучила. И вдруг случилась неожиданная радость – в соседний штат на несколько дней приезжал мой лучший друг и, естественно, захватил с собой антиностальгический джентельменский набор – пачку «Беломора», пачку «Примы» и фляжку самогонки. Как я ездил к нему забирать все это – отдельная история, об этом как-нибудь в следующий раз.

В общем, обнаружил я как-то, что сигареты у меня закончились. Ехать за ними куда-либо было лень, и тут-то я и вспомнил про «подарочек». Решив, что «Беломор» лучше не курить в помещении среди американцев (задохнутся же, цветы жизни, блин), вышел на улицу, присел на какой-то ящик и начал вдыхать аромат родины.

Чуть ли не вслед за мной на улицу вылетел коллега-афроамериканец (называть его нигером рука не поднимается – парень в общем-то хороший был). Увидев у меня во рту ТАКОЕ, потянул носом и заявил:

– Пахнет нелегально…

– Да ладно тебе, нормальные русские сигареты…

– Дай-ка потянуть!

Затягивается – его прошибает сразу (естественно, после «Мальборо»-то).

Охреневшим голосом, но с живым интересом:

– Из чего ЭТО сделано???

– Ну, табак, пеньки, опилки, строительный мусор, трава… – и прикусываю язык: в черном сленге слово «трава» понимается однозначно.

– А покажи-ка целую.

Даю ему целую. Он ее препарирует, замечает нечто зеленое, радуется:

– А говорил, там ничего нет!!!

Все попытки убедить его, что это обычная трава с газона, ни к чему не приводят. Дальнейший поворот его мыслей достаточно неожидан, если не знать негров:

– ПРОДАЙ ПАЧКУ!

– Ну и сколько ты предложишь?

– ПЯТЬ БАКСОВ!!!

Прикинув, что в России «Беломор» стоит около 10 центов, немедленно соглашаюсь. На следующий день парень приходит на работу с улыбкой шире ушей, подходит ко мне, отдает мне еще 15 баксов и спрашивает:

– Еще ЕСТЬ???

Тут уже моя очередь офигевать:

– Ты что, ее ВСЮ скурил за день??

– Нет, я ее братве поштучно распродал – по 2 бакса за сигарету. Братва хочет еще!!! Кстати, те 15 зелени – это твоя доля.

Я был в трансе… «Во б…я, – думаю, – заделался поставщиком»… И тут вспоминаю про «Приму» в багажнике:

– Стой, таких больше нет, но есть другие – не лучше, то есть не хуже.

– ДАВАЙ!!!

Лезу в багажник и обнаруживаю, что кранты: «Прима» подмокла. Ну, думаю, пропал калым. Достаю – показываю, говорю, что надо бы просушить как-нибудь.

– Гавно вопрос, давай сюда.

Через 5 минут «Прима» как только что с фабрики.

– Что ты с ней сделал?

– Микроволновка…

За пачку «Примы», распроданную в черном квартале поштучно, мы получили 50 баксов на двоих. Но беломорный бизнес так наладить и не удалось – съехал я скоро оттуда.

Так что черные – ближе всего к русским по менталитету в Штатах.

* * *

Живу в Германии. Муж – немец. Милый человек, любит Россию и русских. Поет песни типа «Подмосковные вечера»:

– Не слышны в заду даже шоооорохи…

С недавних пор с ним творится что-то странное. А началось все с того, что начал он работать с русскоговорящими (нашими) подростками. Ребята там все простые, коммуникабельные и язык общения у них – русский идиоматический.

Недавно за ужином попался гнилой помидор, на что я говорю по-немецки: мол, надо же, помидоры тухлые продают. После небольшой паузы, жуя и сделав при этом жуткое выражения лица, он ответил по-русски:

– СССуки!!!

Подобное повторилось, когда, увидев на пляже двух голых парней, я сказала:

– О! Голубые что ли?

– Ja-ja, пидоры.

А однажды задумчиво произнес:

– Что русскому хорошо, то немцу смерть.

Мне даже жалко его стало…

* * *

История из серии «от вас, русских, всего ожидать можно». Я сейчас нахожусь в командировке в Америке, и американцы не перестают меня радовать и забавлять. Надо сказать, что они обладают рядом особенностей, так, например, они пишут сначала имя, потом фамилию; сначала месяц, а потом число, а чтобы купить некоторые товары (спиртное и сигареты), надо предъявить документ с фотографией и датой рождения, чтобы доказать, что ты уже взрослый и понимаешь, что делаешь. В качестве такого документа я показываю продавцу российские водительские права. У него широко раскрываются глаза – такую прикольную бумажку он явно видит впервые. Он просит меня показать ему, где тут дата рождения. Я показывают на надпись «14.04.1973».

Тут глаза у него становятся еще больше и он выдает:

– У вас, что, в России 14 месяцев в году?

* * *

В нашем МИДе работают очень веселые люди. Оно и понятно… Кому еще придет в голову назвать ведомство так, как оно называлось раньше – Министерством внешних сношений…

Видимо, еще тогда начал свою трудовую деятельность там товарищ Факов. И случилось так, что назначили его (видимо, ради прикола) работать консулом в нашем посольстве в Великобритании.

Даже если писать «Fakov»– на слух это все равно «Fuck Off». Ну умора. В Англии все просто со смеху погибали, кто за визой приходил.

Рассказываю об этом своему английскому знакомому, который пожил в России. Представляешь, мол, говорю?

А он так грустно:

– А жене-то его еще хуже. Она-то ведь Fuck Over (Факова).

* * *

Забежал как-то в «Costco» (магазин такой оптовый в Штатах). Впереди шествует пожилая парочка: дядечка с нехилым таким пузом, водруженным на ручку продуктовой тележки, и его жена, все время от него отстающая, дабы взглянуть на очередной продукт. Дядечка с унылостью ледокола доезжает до мясного отдела, заинтересованно всматривается в пакеты с мороженой курятиной, вытягивает пакет куриных грудок и, поворачиваясь к жене, радостным басом трубит на весь магазин:

– Му-у-у-ся, груди брать?

Судя по тому, что хохот стоял в разных углах магазина, наших там было предостаточно…

* * *

Эпизод борьбы водителей российского происхождения за свои гражданские права в бездушном полицейском государстве (США)

Мой приятель, солидный (в том числе по габаритам) архитектор (пусть будет «А.»), как-то поздним субботним вечером, находясь в приятнейшем полуникаком состоянии, не заметил дорожный знак на перекрестке. Что тот знак изображал, существенного значения не имеет, а важно то, что установлен он был нагло на «островке» недопустимо близко, менее метра от проезжей полосы, по которой приятель вел свой «SAAB 9000». Надо отдать ему должное: автомобиль самоотверженный – и, отбросив упомянутый знак на несколько метров вперед, он поступил по принципу «сам погибай, а водителя выручай» и, вместо того чтобы сломать А. грудную клетку двигателем, покончил с собой, уронив двигатель на мостовую. А. выбрался из машины и попал в объятья дружного коллектива из полдюжины полицейских, которые его тут же вполне законным образом арестовали, т. е. не как в советских фильмах («руки за спину, смотреть вперед, не разговаривать»), а как в американских: «вы имеете право не отвечать на вопросы… вы имеете право на адвоката, а если адвокат вам не по карману, государство предоставит его вам бесплатно» – и уже потом «пшел, сука».

Чтобы определить степень опьянения, бравые копы для начала предложили А. рассказать алфавит туда и обратно, на что А., утрируя свой акцент, заметил:

– Английский алфавит я просто не знаю, хотите русский?

Пополнять свое образование иностранными алфавитами стражи порядка не захотели, а вместо этого затащили А. в участок и предложили дыхнуть в «трубочку». Здесь нелишне отметить, что отказ от теста на алкоголь сам по себе является наказуемым правонарушением. Так что А. отказываться не стал. Он только попросил возможности сначала поговорить с упомянутым в формуле ареста бесплатным адвокатом. А где же его, бесплатного-то, в субботу вечером сыщешь? И часа два под овеянными боевой славой сводами здания полицейского участка звучали бесконечные вариации диалога:

Полицейский (строго): Так вы отказываетесь дышать в трубку?

A. (заплетающимся языком): Что вы, вовсе не отказываюсь. Но вы же сами мне адвоката обещали. Вот пусть он и посоветует – дышать или не дышать.

Наконец полицейские заперли А. в камеру и хитро включили видеозапись. Пьяный А. еще долго не мог заснуть и то сидел, слегка раскачиваясь, на койке, то мерил шагами камеру, шатаясь от стенки к стенке. В воскресенье утром его отпустили домой готовиться к суду, а в понедельник на суде он был, естественно, трезв, наглажен и импозантен. Естественно, он утверждал, что вовсе и не был пьян в субботу.

Чтобы доказать свою правоту, прокурор показал видеосюжет, в котором очевидно в хлам пьяный, довольно толстый мужик бродит по камере. Судья, указывая на экран телевизора, обращается к А. с вопросом:

– Ну а что вы на это скажете?!

– Похудеть мне пора, – сокрушенно отвечает А.

Дело А. выиграл, т. е. за наезд на знак штраф вкатили немалый, но вождение «под воздействием алкоголя» так и не доказали, а это влекло бы за собой кучу затрат и заморочек, примерно оцениваемых от 7 до 10 тысяч долларов.