Текст книги "Княгиня Ольга"

Глава вторая
Час небытия

В стольном граде в эти дни осени 945 года многие будут плакать, потому как гонец, коего привели на теремной двор, принес горестную весть. Княгиня Ольга, еще не встретившись с гонцом, уже знала, что ее постигло большое несчастье, она стояла у окна и по-бабьи рыдала. А проливая слезы, под давлением неведомой ей силы и во благо вновь окунулась в прошлое, и оно захлестнуло ее, заставило забыть окружающий мир и, как она сама потом признается, спасло ей жизнь.

Молодая держава Русь еще мало знала князей, кои правили ею. Были на Киевской земле вожди племени полян братья Кий, Щек и Хорив. Да сгинули без времени, оставив полян без вождей. Потом пришли к Киеву торговые люди, варяги Аскольд и Дир. И поляне отдали им власть над собой. Но русского государства еще не было. Только племена заселяли великое пространство от Белого до Черного морей. И пришел к Киеву шурин князя новгородского Рюрика, князь усманский Олег. Войска при нем было немного, да хитрому Олегу оно и не нужно. Позвал Олег Аскольда и Дира на берег Днепра и сказал:

– Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского. И со мною сын великого князя Рюрика – Новгородского. Нам и править Русью!

Аскольд и Дир не уступили своей власти пришельцам и обнажили мечи. Но за спиной у вождей полян не было дружины, лишь небольшой отряд воинов. И схватка завершилась скоро. Князь Олег велел похоронить вождей с почестями. Аскольду нашли Угорский холм, где ко времени Игоря поднялся Ольмин двор. Тот же Ольма поставил рядом с могилой Аскольда храм Святого Николы. Дира же похоронили на другом холме, и возле его могилы ко времени Ольги поднялась церковь Святой Орины. Сказывали, что Аскольд и Дир были христианами.

И сел князь Олег на престол в Киеве. Собрал воевод, бояр и простых горожан, сказал им:

– Се буди мати градом Русским: и беша у него Варязи и Словени, и прочи прозвашася Русью.

Так и было: стал Киев матерью городам русским. И пошла со времен Олеговых великая держава, кою назвали Русью. И кому, как не Ольге, было все это знать. Она воочию видела, возрастая в Киеве, какой силы набиралась Русь при князе Олеге. Даже царь могучей Византии Леон[5]5
  Леон – имеется в виду Лев VI (866–912), правивший с 870 г.


[Закрыть] сказал Олегу, когда его воины подошли к Царьграду: «Не губи мои города, дадим тебе дань, какой захочешь». И повелел князь Олег царю Леону выплатить русичам дань по двенадцать гривен золотом на воина. Было же у Олега две тысячи судов, а на каждом судне по сорок воинов.

Олег прибил свой щит к вратам Царьграда и вернулся в Киев под греческими парусами из паволок, и привез горы золота, множество тюков шелка, без счету бочек заморского вина и корзин фруктов.

Тридцать три года стоял князь Олег на престоле Киевской Руси. Последние десять лет жизни Олега княгиня Ольга, уже супруга князя Игоря, жила в великокняжеских палатах и восхищалась достойными делами сего правителя, коего в народе звали вещим Олегом.

Князь Игорь взошел на великокняжеский престол в менее благополучное время. Едва он и его молодая жена освоились с новым положением, как в Древлянской земле вспыхнул бунт. Не захотел древлянский князь Мал подчиняться Киеву, но искал свободы. Смерть Олега послужила сигналом для древлян и побудила к непокорству. Но князь Игорь оказался достойным наследником престола и крепко держал в руках Олегов меч. Ольга проводила мужа в первый военный поход с легким сердцем. Она верила в князя Игоря, в его воевод и в большую княжескую дружину. И не ошиблась. Бунт древлян был погашен скоро. Да и было отчего торопиться, потому как к пределам Киевской Руси приближались орды печенегов – сильных и коварных врагов, страшных дерзостью, жестокостью и жаждой грабежей.

Усмирив древлян, князь Игорь, помня пример князя Олега, не ждал врага, а искал его. Он выступил навстречу печенегам. Рать русичей устрашила кочевников, и они бежали, позабыв, что намеревались разорить Киев. В том походе вместе с князем Игорем находилась и Ольга. И она посоветовала мужу гнать врага, пока он не запросит мира. Игорь так и поступил, преследовал печенегов, не давая им отдыха. И они запросили мира, и был заключен договор.

Но мир оказался непрочным. Изгнанные из пределов Руси печенеги обосновались в просторных степях между Днепром и Днестром. Становища кочевников находились близ рубежей Руси, и конские табуны печенегов паслись на ее тучных лугах. Каждый день степняки могли вторгнуться в пределы державы русичей. И к тому побуждали их византийские государи. В Царьграде еще не выветрилось из памяти нашествие русичей князя Олега, когда они подняли из моря свои суда, поставили их на колеса и под парусами двинулись к Константинополю. Такого еще не бывало на Византийской земле, и оно и не забывается.

После пяти лет мирной жизни печенеги нарушили договор и более чем стотысячной ордой вторглись в пределы Руси. Но эти пять лет не прошли даром и для русичей. Дружина князя Игоря приросла воинами. Под строгим оком воевод русичи много занимались военным искусством, и когда в Киеве прозвучал боевой клич, большая княжеская дружина, а с нею малые дружины многих русских городов двинулись правобережьем Днепра навстречу врагу. Скорым маршем войско достигло порубежных рек Десны и Остера и там встретило печенежские орды.

Увидев русскую рать, печенеги повели себя осторожно. И тревожили ратников Игоря лишь быстрыми налетами. И все-таки князь Игорь сумел навязать печенегам битву. Прижав их к реке Остер, вынудил защищаться. Два дня длилась сеча. Немало воинов полегло с той и другой стороны, но русичи одолели орду и выгнали остатки ее со своей земли.

Это нашествие печенегов, как помнила Ольга, случилось на восемнадцатом году ее супружеской жизни. А после долгие двадцать лет Русь пребывала в благоденствии и мирно уживалась с печенегами. Княжение Игоря в эти годы было отмечено лишь внутренним устройством державы. Князь Игорь и княгиня Ольга год за годом объезжали ее города, селения на всем великом пространстве, утверждая свою власть. В один из первых же походов они посетили Новгород, Псков и родной для Ольги Изборск, погостили у ее родителей. В разные годы они побывали на Белозере, в Ростове, в Муроме, в Турово, в Тмутаракани и многих других больших и малых городах. И каждый раз Ольге казалось, что их держава бесконечно велика и богата. В каждой земле – у вятичей, у кривичей, у мери и чуди, у полян и древлян и многих других народов – имелись богатые лесные и речные угодья. Все народы Руси занимались хлебопашеством. Русичи не знали скудного житья. Они исправно платили дань князю и делали богатые приношения своим богам, кто Перуну, признавая в нем верховного мироправителя, кто Волосу, покровителю стад, кто Ладо, богу веселья. Сама же Ольга преклонялась превыше всего перед богом Колядой, властителем торжеств и мирной жизни.

Случалось, Ольга видела селения, где жили нерадивые язычники. Их боги-идолища были неухожены, жертвенные огни не горели, капища не имелось, жрецов при богах там не держали. И тогда княгиня строго наказывала посадников, старейшина и тиунов. Доставалось от нее и верховному жрецу Богомилу. Ольга усердно добивалась исполнения обрядов языческой веры, сама была ревностной идолопоклонницей. В Киеве она построила новое просторное капище, приставила к богам усердных жрецов, следила, чтобы не угасал жертвенный огонь и чтобы приношения богам не оскудевали. В эти мирные годы Ольга была терпима и к христианской религии. В Киеве при ней возродилась христианская община, кою в Олегово время разогнали, а храмы разрушили. Вещий Олег в последние годы жизни не терпел христиан. Ольга, в отличие от своего именитого дяди, не мешала им отправлять свои обряды, возводить храмы. И к этому времени в Киеве была построена деревянная соборная церковь Святого Илии. Торговым гостям Ольга разрешала привозить из Царьграда неведомые язычникам иконы, и они украшали храмы. Случалось, что Ольгу влекло войти в христианскую церковь. Желание наплывало как утоление жажды в знойный день. Но Ольга воздерживалась от желания, считала сие недостойным истинной идолопоклонницы.

Время покоя и мирного обустройства державы прервалось для Ольги неожиданно. Однажды, уже по весне, вернувшись из полюдья, князь Игорь посетовал:

– Худо мне. Сижу на великокняжеском троне уже тридцать лет, а до Олеговой славы не поднялся. Что скажут внуки?

Шел 941 год, и до появления сына Святослава оставалось еще больше года.

– Полно, князь-батюшка, горевать. Ты достоин славы Рюриковичей, и это ведомо всем.

– Матушка княгиня, ты добра ко мне, и потому я для тебя герой. Я же хочу подняться до Олеговой славы. Потому иду по большой воде на Царьград, дабы проучить византийских царей за коварные происки. Они вновь натравливают на нас печенегов.

Ольга не перечила Игорю. Вскоре же князь начал готовиться в поход. На Днепре против Киева он собрал со всей Руси суда, счетом почти десять тысяч. В Киев каждый день прибывали ратники на челнах, на ладьях. Флот на Днепре прирастал быстро. И пришел час, когда можно было отправляться в путь. Могучая река еще не вошла в свои берега, и в эту пору было всего безопаснее миновать днепровские пороги. И тысячи судов князя Игоря, больше ста тысяч воинов прошли скалистый Днепр благополучно. А дальше все пошло плохо.

Болгария в ту пору была союзницей Византии, и ее лазутчики донесли грекам весть о том, что на них идет несметная рать русичей. Игорь, однако, успел привести свой флот на берега Боспора, и воины его разорили и опустошили Вифинию и Пафлагонию, сожгли многие селения, храмы, монастыри, повергли в ужас десятки тысяч мирных греков.

Но к месту высадки русичей подошел наконец флот императора Романа Лакапина[6]6
  Роман I Лакапин (?–948), правил в 920–945 гг., свергнут сыновьями и насильственно пострижен в монахи.


[Закрыть], которым командовал умелый флотоводец Феофан Протовестиарий. И не успели вернувшиеся с берега воины Игоря подготовить суда к бою, как на них низверглась лавина греческого огня[7]7
  Греческий огонь – легковоспламеняющаяся липкая горючая смесь на основе нефти, широко использовавшаяся византийцами в военном деле.


[Закрыть]. Десятки судов русичей загорелись, как костры из сухого валежника. Многие воины сгорели в огне, многие утонули в море. Прочие же, повергнутые в панический ужас, бежали на уцелевших судах к берегам Малой Азии. Там, едва высадившись на берег, русичи вынуждены были вступить в неравный бой с отборной пехотой и конницей Патрикия Варды и с азиатским войском Доместина Иоанна. Спаслась дружина Игоря от полного уничтожения только потому, что враг не отрезал ей пути к судам. Снявшись с якорей, русичи вышли в море, там сразились с двадцатью греческими судами, разметали их и ушли к фракийским берегам.

Князь Игорь долго не мог прийти в себя от неудачного похода в Византию, покрывшего, как он считал, позором его имя. Но княгиня Ольга рассудила более мудро:

– Нет на тебе вины, князь-батюшка. Разве ты знал, что тебя предадут бывшие друзья, разве тебе было ведомо, что греки владеют сатанинским огнем?

– Все так, матушка княгиня. Но я бежал, вместо того, чтобы лечь костьми на поле брани.

– Ты под властью мироправителя. Он сохранил тебе жизнь потому, что призывает к отмщению коварным ромеям.

Ободренный словами любимой Ольги, Игорь и впрямь вознамерился отомстить за свое поражение императору Византии. На сей раз он собирался неспешно и умело. Против греческого огня русичи готовили кошмы, песок. Князь Игорь был деятелен и торжествен. К этому времени его верная супруга разрешилась от бремени и родила сына. Настроение князя Игоря передалось всей дружине. Воины рвались в битву. Великий князь собрал многотысячное войско в державе, призвал варяжские дружины из Скандинавии, нанял орду печенегов. И спустя два года после первого похода он повел флот и конницу на Царьград.

Болгарские лазутчики вновь донесли своему царю о движении войск и флота русичей. Царь поспешил уведомить императора Романа. Но на сей раз вести от болгар не вдохновили императора, а повергли в уныние. Византию будоражили внутренние распри, и он понял, что на сей раз его войску и флоту не одолеть русичей. Даже на устрашающий греческий огонь император не возлагал больших надежд.

Армада судов Игоря еще не достигла устья Дуная, а навстречу ему показались два греческих судна, на мачтах которых развевались белые флаги. То двигались посольские суда. Вскоре они остановились близ княжеской ладьи. Суда сошлись, и послы Византии объявили через своего толмача о том, что император Роман Лакапин просит у князя россов мира.

– Наш царь готов заплатить вам дань, равную той, какую платили великому князю Олегу, – сказал князю Игорю старший посол.

Великий князь задумался: заманчиво принять сие предложение. Но посмотрел на своих главных воевод, Асмуда и Свенельда.

– Говорите, как думаете, – предложил он им.

Воевода Свенельд, молодой и сильный воин с холодными синими глазами, рвался в битву. Жажда добычи и воинской славы довлела в нем над всеми другими чувствами.

– Нет нужды возвращаться домой с полпути, великий князь. В Царьграде мы возьмем добра больше, нежели даст царь Роман.

Воевода Асмуд был уже в годах и не хотел больше воевать. Он возразил Свенельду:

– Два года назад мы тоже думали набить кормовые каморы да засеки узорочьем и паволоками. Чем кончилось, сам знаешь…

– Ноне мы другие и греческим огнем нас не испугаешь. Моченую кошму на грудь и – вперед! Тебе же на покой пора и незнамо с чего пошел с нами, – ярился Свенельд.

– Вижу, что без дружины не обойтись. Ее слово – последнее, – решил князь Игорь. И повелел сплотиться судам. Когда сотни судов подошли на веслах к княжеской ладье, Игорь сказал: – Вот вы видите греческих послов. Их царь ищет мира с нами, и они говорят об этом. Еще царь Роман будет платить нам дань, равную той, какую получал великий князь Олег и его воины. Говорите, о чем думаете. Так и будет, как скажете.

Воины заволновались, зашумели все разом, да увидел князь, как через борта судов пробирается к его ладье старейший из ратников, коего Игорь помнил еще по Олеговым походам.

– Вижу тебя, Улеб Володислав. Поднимись на ладью и говори.

Улеб поднялся на ладью князя, встал у дружины на виду.

– Слушайте все! Был я в том Олеговом походе на Царьград! Славно мы воевали греков, добычи много взяли. Да тьму русичей оставили под стенами града и на полях ромейской земли. Но когда царь без войны дает нам серебро и золото, то чего больше можем взыскать? Ведомо ли кому, кто одолеет. Мы ли? Он ли? И с морем кто советен?

– Верно говорит Улеб: смерть красна не бывает! – крикнул кто-то из отроков.

И дружина подхватила:

– Согласны с Улебом! Согласны!

– Тому и быть! – утвердил волю дружины князь Игорь.

И сказано было грекам, чтобы, не мешкая, присылали дань, пока войско не подошло к Царьграду. Послы умчались, словно на крыльях улетели, а через два дня пришли новые греческие суда, и русичи приняли от греков больше ста пудов золота и серебра столько же. И было написано соглашение русского князя с послами о заключении мира между двумя великими державами.

Ровно через год император Роман прислал в Киев большое посольство. Великого князя Игоря в те дни не было в Киеве, и заключение мирного договора вела великая княгиня Ольга. Она же отправилась в Царьград с русским посольством.

Император Роман встретил княгиню Ольгу с большими почестями. Он знал, что принимает посланницу мощного молодого государства. Заключение мирного договора сопровождалось пышными торжествами. И на них княгиню Ольгу окружили самым теплым вниманием и восхищением. Сама же Ольга была озабочена не тем, чтобы получить побольше удовольствий, пребывая в гостях, а чтобы привезти в Киев договор, в полной мере отражающий достоинство Руси как великого государства. Ольга дословно помнила договор князя Олега с греческими царями Леоном, Александром и Константином. Последние были братом и сыном первого. В том договоре Византия воздала Руси заслуженные почести, умалив свои достоинства. Так ли будет теперь, спрашивала себя Ольга. Только это и волновало великую княгиню.

Волнения архонтисы россов оказались напрасными. Договор полно отражал то, что хотела в нем видеть княгиня. Ольга не раз прочитала сей договор. «Мы от рода русского, послы и гости Игоревы…» Тут шло перечисление пятидесяти имен русских послов и в числе первых были имена княгини Ольги, ее сына Святослава, племянников Игоревых Улеба и Акуна. Далее же говорилось: «Мы, посланные от Игоря, Великого князя русского, от всякого княжения, от всех людей Русской земли, обновить ветхий мир с великими Царями Греческими, Романом, Константином, Стефаном, со всем Боярством и со всеми людьми Греческими вопреки Дьяволу, ненавистнику добра и враждолюбцу, на все лета, доколе сияет солнце и стоит мир. Да не дерзают Русские, крещеные и некрещеные, нарушать союза с Греками, или первых да осудит Бог Вседержитель на гибель вечную и временную, а вторые да не имут помощи от Бога Перуна; да не защитятся своими щитами; да падут от собственных мечей и стрел и другого оружия; да будут рабами в сей век и будущий».

Ольга не только помнила каждый пункт договора, каждое слово, но видела и лица, кои стояли за этим бесценным документом.

«Великий Князь Русский и Бояре его да отправляют свободно в Грецию корабли с гостями и Послами. Гости, как установлено, носят печати серебряные, а Послы золотые; отныне же приходят с грамотою от Князя Русского, в которой будет засвидетельствовано их мирное намерение, также число людей и кораблей отправленных. Если же придут без грамоты, да содержатся под стражею, доколе извести о них Князя Русского. Если станут противиться, да лишатся жизни, и смерть их да взыщется от Князя Русского. Если уйдут в Русь, то мы, Греки, уведомим Князя об их бегстве, да поступит он с ними как угодно».

Договор предусматривал все, что касалось русских, посещающих Грецию. Было сказано в нем, где жить русским послам и гостям, чего требовать, и утверждалось: «Гости Русские будут охраняемы царским чиновником, который разбирает их ссоры с Греками. Всякая ткань, купленная Русскими, ценою выше 50 золотников (или червонцев), должна быть ему показана, чтобы он приложил к ней печать свою. Отправляясь из Царьграда, да берут они съестные припасы и все нужное для кораблей, согласно с договором. Да не имеют права зимовать у церкви Святой Мамы и да возвращаются с охранением».

Главу за главой перебирала Ольга в памяти договор и отмечала равноправие сторон. «Князь Русский да не присваивает себе власти над Херсонскою страною и городами ее. Когда же он, воюя в тамошних местах, потребует войска от нас, Греков, мы дадим ему, сколько будет надобно». Позже там русским приходилось воевать с хазарами и печенегами, и они управлялись без чужой помощи. «Ежели Цари Греческие потребуют войска от Русского Князя, да исполнит Князь их требование, и да увидят через то все иные страны, в какой любви живут Греки с Русью». Ольга перебирала не все главы договора, но главные, как ей казалось. Суть же самую важную всякий раз повторяла: «Сии условия написаны на двух хартиях: одна будет у Царей Греческих; другую, ими подписанную, доставят Великому Князю Русскому Игорю и людям его, которые, приняв оную, да клянутся хранить истину союза: Христиане в Соборной церкви Святого Илии предлежащим честным Крестом и сею хартиею, а некрещеные полагая на землю щиты свои, обручи и мечи обнаженные».

В присутствии княгини Ольги император Византии клятвенно утвердил союз и отправил новых послов в Киев, дабы вручить князю Игорю хартию мира. Как прибыли они вместе с послами русскими, то на Священном холме близ Перуна было великое собрание киевлян и мужей всех чинов. Князь Игорь пред ликом Перуна торжественно обязался хранить дружбу с Византией. И в знак клятвы сложил к ногам мироправителя свое оружие, щит и золото. То же сделали воины его дружины. Клялись они оружием и золотом потому, что для язычников это были священные и самые дорогие реликвии.

С холма греческие послы отправились в Соборную церковь Святого Илии, где присягали на верность варяжские и русские христиане.

Воспоминания княгини Ольги оборвались. Она подошла к пределу, который не могла преодолеть минувшей ночью. Вновь она вспомнила слова древлянского колдуна Чура, и грозу, и лик князя Игоря в бликах молнии и пламени горящего дуба. Ольге стало дурно, она прилегла на ложе. Но в это время вместе с Павлой в опочивальню вошел воевода Асмуд и, поклонившись, сказал:

– Матушка княгиня, из Древлянской земли привели гонца, он опрошен в гриднице старейшинами, и тебя зовут, дабы услышала то, что тебе должно знать.

Княгиня Ольга встала с ложа, погладила по головке сына, коего Павла держала на руках, ответила:

– Я иду. Да пусть соберут в гридницу всех бояр, воевод, купцов, пусть позовут жреца Богомила. Я буду говорить с ними. – Ольга хотела, чтобы черную весть услышали все, имущие власть и силу. Еще она собиралась сказать свое. И знала, что это будут вещие слова.