Текст книги "Прыжок через бездну"

Глава 15

Тёмный лес освещали фары пробирающейся сквозь ливень машины. Отец Павел никогда не любил дорогу на Лыткарино. О ней ходили дурные слухи. Построенная через старое кладбище, она как будто была специально создана для того, чтобы приносить несчастья. Частые аварии подтверждали эти слухи. Отец Павел ехал и молился. Наконец справа показался поворот. Дорога шла, петляя, направляясь прямиком в глухой лес.

«Где уже этот дьявольский дом?» – шептал отец Павел.

Наконец показалась мрачная громадина, похожая на замок Дракулы, прячущаяся за металлическими прутьями забора, в окружении большого заброшенного сада. Больная фантазия эксцентричного богача и мизантропа Юлия Рудольфовича Грабовского, любителя вампирских историй, который вдруг неожиданно для всех из старьёвщика превратился в олигарха.

«Вот парню везёт», – говорили одни. Другие ставили его в пример, считая, что надо работать именно так, как работает он, а наиболее просвещённые намекали на его коррупционные связи с некоторыми не очень чистоплотными представителями власти. Он же смеялся над этими версиями, считая всех вокруг глупцами.

Грабовский ушёл жить подальше ото всех – за старое кладбище, в построенный им тёмный дворец, подальше от людских глаз.

Машина отца Павла въехала в открывшиеся перед ним ворота. Судя по скоплению дорогих иномарок, все уже были в сборе.

Его встретил пожилой слуга в тёмном плаще, шляпе и белых перчатках, взирающий на окружающий мир с чопорным видом, словно настоящий английский батлер.

– Здравствуйте, отец Павел, вас все ждут. Следуйте за мной, – произнёс слуга, растягивая слова, и взял в руки подсвечник с шестью зажжёнными чёрными свечами.

– Да бросьте вы свои дешёвые штучки! – возмутился отец Павел. – Не тот сейчас случай, чтобы жуть наводить, включите уже свет, демоны!

Конечно же, электрических светильников было предостаточно в доме Грабовского, но эксцентричный хозяин даже в самой сложной ситуации не мог отказать себе в удовольствии лишний раз напугать и шокировать гостей. Особенно ему нравилось пугать отца Павла, который всякий раз испытывал непреодолимый мистический ужас при посещении его дома. Сам Грабовский любил наблюдать через камеры, развешанные по всему дому и искусно скрытые от посторонних глаз, за мучениями батюшки.

Перед гостем, входящим в дом с улицы, открывался большой, как будто давно заброшенный холл, больше похожий на огромный склеп. Серые стены были покрыты мхом и паутиной. Прямо напротив входа находилась огромная лестница на второй этаж. На первый взгляд казалось, что ею уже лет двести не пользуется никто, кроме призраков.

Священника повели направо от лестницы к длинному тёмному готическому коридору, который вёл в дальнее крыло здания. С лестницы, откуда-то сверху, послышался скрипучий смех безумной старухи. Отец Павел побледнел и, перекрестив воздух в направлении лестницы, простонал: «Изыди, сатана».

В ответ на его крестное знамение по лестнице сверху с грохотом слетел, пересчитывая ступени, на пол манекен облысевшей старухи с красными глазами и большими клыками. Отец Павел заохал, приняв манекен за представителя нечистой силы. Он схватил чопорного неспешного слугу за рукав и потащил вдоль готического коридора с криком: «Да поспешай ты уже, окаянный».

Так бы он и бежал по тёмному мрачному коридору вдоль статуй в плащах капуцинов со шпагами в руках, таща за рукав протестующего слугу, если бы не летучие мыши, выпущенные в коридор специально к приходу священника. Как назло, потухли свечи в подсвечнике. Шорох многочисленных крыльев и лёгкие касания летучих мышей окончательно вывели отца Павла из душевного равновесия. Он вцепился в бедного слугу и запричитал:

– Поделом же мне, поделом, за грехи мои!

– Успокойтесь же вы, батюшка, это просто летучие мыши. Они не опасны, – строго сказал слуга, прикладывая усилия, чтобы освободиться из цепких рук отца Павла. Справившись с этим непростым делом, он снова зажёг свечи.

Их нелёгкий путь по тёмному коридору продолжился. Но скоро страданиям отца Павла пришёл конец. Они вошли в большой, освещённый шикарными драгоценными люстрами зал. Зал этот представлял собой длинную галерею с белоснежно-белыми мраморными стенами и мраморным полом в чёрно-белую клетку. Вдоль стен находилось множество дверей, над каждой из которых был изображён свой символ. В промежутках между дверьми стояли статуи фантастических существ, все они как бы изготовились к смертельному прыжку на свою жертву. Каждый, кто смотрел на них, с ужасом чувствовал себя этой жертвой.

Самыми страшными были две статуи: льва и грифона. Эти статуи охраняли огромные двери. Отец Павел знал, что хозяин ужасного дома запрещал приближаться к этому месту, называя его алтарём. Что это за алтарь и что в нём, отец Павел не знал, но всегда плевался, проходя мимо.

Дальше они прошли вдоль прозрачных дверей в зимний сад с экзотическими растениями и животными. В промежутке между входом в сад и следующими дверьми на стене висела загадочная мрачная фигура идола с козлиной головой, большими женскими грудями и перевёрнутой пентаграммой над ним. Отец Павел помнил, что этот идол называется Бафомет, но сам для себя называл его сатаною. Это место батюшка ненавидел больше всего и всегда проходил, отвернувшись от козлиноголового идола.

Они вошли в следующую дверь, за которой была шикарная библиотека. Отец Павел, наконец, вздохнул спокойно. Он помнил, что в конце библиотечного зала будет тайный вход в ту комнату, куда они держат путь.

В библиотеке вдоль стен размещались старинные книжные шкафы. Мощными громадами они поднимались вверх до потолка, храня в себе многовековую мудрость человечества: драгоценные книги, свитки, гравюры и прочие редкости. Грабовский не скупился, отдавая за всё это безумные деньги. За шкафами в конце зала располагался дубовый стол с кожаным креслом и зелёным абажуром.

Наконец они прошли всю библиотеку до конца. Слуга нажал на скрытую кнопку звонка. Как в шпионском романе, один из шкафов повернулся вокруг оси, открыв им вход в секретный зал. Зал был оформлен в готическим стиле, так полюбившемся хозяину, проёмы окон были украшены шикарными витражами на религиозные темы. Длинный стол и стулья с высокими спинками в стиле Средневековья стояли посреди зала. Стульев было восемь. В тайном зале тоже соблюдались причуды хозяина. Поэтому вместо электричества на столе стояли подсвечники с зажжёнными чёрными свечами. Все присутствующие молча повернули головы, без эмоций встречая вновь прибывшего.

– Добрый вечер, отец Павел, мы ждём только вас, – сказал человек, стоящий перед всеми и управляющий этим собранием. Это был всё тот же господин, которого отец Павел несколько часов назад назвал в храме Корсаром. Это он в своё время организовал их тайное общество. За энергичный характер, беспринципность и честолюбие, а также вечный бунт против общества и власти его все называли Корсаром – так и приросло это имя к нему.

Все люди, собранные им здесь, совершили когда-то сделку с гипнотизёром. Корсар знал, что наступит время – и все они ответят за это – за ними придут и потребуют их судьбы, жизни и души. Он свёл их, надеясь, что вместе они смогут противостоять этой катастрофе. Нет, конечно же, нет, он не хотел их спасти, он не собирался спасать никого на свете. В этом мире он любил только себя. Но совместные усилия давали ему шанс жить в своё удовольствие как можно дольше.

– Да оставьте вы свои приветствия. Какой же тут добрый вечер? – ответил измождённым голосом отец Павел.

– Ну что, не обмочились от страха, батюшка? – съязвил Грабовский. На правах хозяина он был в домашнем халате и тапочках. Иссохшее бледное лицо с красными злыми глазами идеально дополняло его образ вампира. Расположившись в большом удобном кресле, в отличие от всех остальных, сидящих на стульях, заложив ногу за ногу с нахальной ухмылкой, он покуривал кальян и смотрел на всех свысока.

– Так что, не прикажете ли вам свежие портки подавать? – Грабовский зло засмеялся и выпустил дым прямо в лица гостей.

– Оставьте батюшку в покое, он и так натерпелся от ваших дурацких шуточек, господин Грабовский. Вы бы лучше ко мне в больницу пришли, я бы вас психиатру показал: не может нормальный человек в таком склепе жить без последствий для своего душевного здоровья. Во вред пошли вам народные денежки, теперь вот людей мёртвых больше любите, чем живых. Конечно же, мёртвым-то ничего отдавать не надо, – раздался чей-то громкий голос в защиту священника.

Грабовский повернулся к говорящему:

– А вы бы вообще помолчали, пиявка медицинская, привыкли последние гроши с пенсионеров собирать, не очень-то вас совесть мучит, когда вы на «Лексусе» в больницу приезжаете. Может, вам себе, господин хирург, сначала душевное здоровье поправить? – парировал Грабовский, сощурив глаза.

Тот, к кому обращался олигарх, был человеком средних лет, с залысиной и очень умным лицом. Дорогие очки делали его лицо ещё умнее. В этом человеке многие бы узнали известного хирурга Дворянского Ивана Ивановича. Его боготворили за множество спасённых жизней. И было за что. Ряд блистательных операций заслуженно выводил его имя на мировой уровень. Дворянский очень гордился своей работой.

Но, надо признать, был у Ивана Ивановича маленький грешок. Как бы ни любил он свою профессию, как бы ни стремился помочь людям, но деньги любил ещё больше. Понимая, что среди его пациентов есть не только миллионеры, но и люди совсем небогатые, он всё-таки брал деньги, закрыв глаза, с бабушек и дедушек. И надо сказать, что его негласный тариф рос вместе с ростом его известности. С последней надеждой, глядя на него, как на святого, пациенты несли ему деньги в конвертах. Он понимал, что дарит им намного больше, чем эти деньги. Были и те, кто нёс свои последние сбережения. Ну разве можно было отказать людям, приходившим с такой искренней благодарностью? Нет, господин хирург слишком сильно любил людей, слишком был благороден, он не мог их огорчить, поэтому брал даже последнее.

Сжав кулаки и побледнев, он готов был уже наброситься на олигарха.

– Господа, успокойтесь, мы здесь не для выяснения отношений. Мы собрались по важному делу, не надо, чёрт возьми, всё превращать в балаган, – призвал их к порядку Корсар.

– Корсар, не тяните уже, начинайте, – попросил кто-то из гостей в темноте тоскливым голосом.

Корсар выдержал паузу и произнёс:

– Господа. Плохие у нас дела. В «Аполлионе» решили призвать нас к ответу.

Испуганный ропот раздался из темноты.

– Что, сразу всех? – спросил всё тот же голос, почти уже всхлипывая.

– Конечно, всех. Как же может быть иначе? Никто не уйдёт, не надейтесь, что вам удастся скрыться. Вы слышали, что случилось с Нарциссовым? – спросил собравшихся Корсар.

– Да кто ж этого не знает? СМИ до сих пор гудят, как будто о каком-то короле или принце. А всего-то лишь и есть говорящая голова, трепло. Сколько грязи он вылил на меня в своих передачах, правдоруб! Зато сюда приходил, как побитая собака, знал, чью руку лизать надо. Я даже рад, что он в сумасшедший дом загремел. Была б моя воля, я б его туда ещё лет пять назад отослал, – съехидничал в очередной раз Грабовский.

– И что вы такой недобрый, Юлий Рудольфович? Уже и так всё есть у вас, а вы даже в такой ситуации нашли повод, чтобы плюнуть в несчастного Нарциссова, – вздохнул молчавший до этого банкир Штольц Иосиф Абрамович. В этот момент его лицо сохраняло полное спокойствие, на нём не было и намёка на какие-либо эмоции. Это был всегда элегантно и дорого одетый, хорошо выбритый сорокалетний мужчина. В его причёске, костюме, маникюре и парфюмерии чувствовалась работа дорогого стилиста. За своё умение сколачивать капиталы из воздуха и добиваться своего даже от самых строптивых своих недругов он вызывал у всех большое уважение. Даже такой мизантроп и скандалист, как Грабовский, не решился возразить – он только прорычал что-то невнятное и повернулся в другую сторону.

– Господа, но вы знаете не всё. Наверное, никому из вас не надо представлять сына прокурора Говорова, Артёма? – поинтересовался у собрания Корсар.

– Кто ж не знает этого мажора? Чего он опять натворил? Снова пугал прохожих на отцовской машине? Обычного человека за такой стритрейсинг уже давно бы посадили, хорошо, когда папа – прокурор. А может, сбил кого-то? Судя по вашему вопросу, Корсар, этот бездельник сильно набедокурил, – поинтересовался пятидесятилетний длинноволосый, с плешью человек. Его лицо с большим изогнутым носом и серыми глазами показалось из темноты. На нём был серый мятый пиджак, одетый поверх коричневого свитера. Это был проректор одного престижного столичного вуза – Пупынин Григорий Петрович.

– Вы попали в точку, Григорий Петрович. Набедокурил мажор. Но только здесь дела похуже будут, чёрт возьми. Если бы он сбил какого-то случайного зеваку, то был бы давно уже дома, наказанный строгим отцом душеспасительной беседой. Однако это не так. Теперь я вам могу рассказать всё.

Этот молодой прохвост был связан с легализацией сомнительных капиталов некоторых солидных людей, используя, конечно же, связи своего папаши. Надо заметить, что прокурор Говоров был в курсе деятельности своего отпрыска и даже принимал активное участие. И всё бы было ничего, но страсть к игре погубила мажора.

Этот тупица решил, что ему теперь в этом мире всё можно, и стал играть на деньги серьёзных людей в казино. Не мне вам рассказывать, что он всегда был в выигрыше. Однако это была непростительная неосторожность с его стороны. И вот несколько часов назад он решил снова поставить деньги на кон. И всё бы было, как всегда, но, по моим сведениям, на его беду рядом оказался Посланник гипнотизёра. Этого хватило для того, чтобы Говоров-младший проигрался вчистую. Итог этой встречи: мажор, испугавшись ответственности за потерю крупной суммы, пустил себе пулю в лоб из отцовского пистолета, его дела неожиданным образом вскрылись, и сейчас, пока мы с вами тут заседаем, несчастного бывшего прокурора Игоря Олеговича Говорова пришли арестовывать. И, чёрт возьми, если бы всё кончилось только Нарциссовым и Говоровыми! Но нет, силы этого Посланника хватит на всех нас. Я думаю, если кто-то из вас хочет сбежать в одиночку, – а, зная вас, господа, уверен, что каждый уже подумал об этом, – даже не надейтесь, они сожрут нас по одному.

Корсар оглядел собрание с улыбкой, схожей с оскалом волка. Над собранием висела гробовая тишина. Только на испуганных лицах отражались отблески свечей.

Вдруг послышались тихие всхлипывания, и всё тот же испуганный голос пролепетал:

– Не хочу, я ещё не держал в руках «Оскара»! Верните всё на место.

Обладатель голоса начал впадать в истерику.

Из темноты появилось поросячье лицо с тремя подбородками, испуганные маленькие глазки блуждали, будто пытались куда-то сбежать. Это было лицо знаменитого театрального режиссёра Лютикова Роман Саныча, поставившего за последнее время уйму авангардных спектаклей, где голые люди выполняли непонятные даже для него самого вещи. Они прыгали по сцене, как саранча, рисовали картины морковным соком, обсыпали зрителей попкорном и делали разные прочие высокохудожественные вещи. Ему рукоплескала вся прогрессивная общественность, получая, безусловно, исключительное эстетическое удовольствие от происходящего на сцене. Старые девы в очках дарили режиссёру букеты и плакали, признаваясь, как давно ждали такого феерического действия, заумные критики восхищались мощным перформансом и удачным использованием элементов хэппенинга, знатоки альтернативной культуры сходили с ума от восторга. Он купался в лучах славы.

Но человек устроен так, что ему всегда мало. Лютиков замахнулся на кино. Его творческий ум летал среди облаков, грозя всем недостаткам общества, попавшим под его сжигающий взгляд, немедленным и безжалостным разоблачением. И вот же на тебе – такая обструкция! Лютиков чувствовал себя соколом, подбитым на взлёте. Поросячье тело сокола вздрагивало и дрожало, как желе. Лютиков плакал.

– Ну, что же вы! Господа, держите себя в руках. Что бы вы без меня делали. Вы должны благодарить судьбу за то, что я с вами. Я принёс спасение, – подал всем надежду Корсар, как глоток воды жаждущим в пустыне.

Глаза присутствующих с мольбой обратились к нему, все затихли в ожидании обещанного спасения, и только олигарх Грабовский нервно курил свой кальян.

– Взгляните, господа, – указал пальцем в сторону одного из окон Корсар.

Мощный прожектор, светивший в окно для подсветки витража, освещал силуэт человека, одетого в плащ с остроконечным капюшоном. Этим плащом и неподвижностью он походил на одну из статуй капуцинов, стоящих в готическом коридоре. До сего момента никто его не замечал.

– Это тот, кто спасёт нас. Человек, которого вы видите, должен погубить Посланника загодя, пока не случилось событие, после которого уйти не сможет никто. По моим сведениям, сейчас гипнотизёр отправляет своего Посланника в поездку. Мы все далеко не глупые люди и отлично понимаем, что он делает это не просто так. У нас мало времени. Поэтому мы должны действовать очень быстро.

Все отлично знали про широкие связи Корсара в различных сферах. Вечный оппозиционер и критик власти, разоблачитель коррупции, он сам был её частью и активно пользовался этим. Особенно собратьев по тайному обществу удивляла сказочная беспринципность Корсара, когда днём на митинге он посылал своей зажигательной речью толпу безумных фанатов на штурм основ «преступной» власти, а вечером приезжал в дом прокурора Говорова, чтобы обсудить с этой же властью свои дела. И часто их собратья видели, как в обнимку с тем же коррумпированным прокурором они шептались и смеялись, даря друг другу крепкие рукопожатия. Но, несмотря на всё двуличие Корсара, никто не сомневался в его связях и не мог даже предположить, что он мог бы солгать им в такой момент.

– Так чем же мы можем подсобить ему? Разве только благословить на это нелёгкое дело, – дрожащим голосом промолвил отец Павел.

– Да кому нужно ваше благословение, святоша, разве непонятно: если он отправится в путь за Посланником, чтобы устранить его, значит, ему нужны деньги, неужели не ясно? Именно об этом говорит Корсар, – зло глядя на отца Павла, процедил олигарх Грабовский.

– Вы абсолютно правы, Юлий Рудольфович. Дело важное, поэтому я не могу открыть, кто наш агент и как он будет действовать, – он подал знак человеку в капюшоне, и тот, сделав шаг назад, растворился в темноте сада. Мы не имеем права проиграть, для нас это будет конец. Но не мне вам объяснять, что дело это недешёвое. Скидываемся, господа!

Несмотря на огромную любовь к деньгам членов уважаемого собрания, никто протестовать не стал, за исключением режиссёра Лютикова. Он громко причитал и всхлипывал, сетуя, что всякий может обидеть художника и оскорбить его утончённую натуру требованиями непосильных денежных сумм.

– Ну что ж, господа, – Корсар покончил с финансовой рутиной и всё-таки выбил недостающую сумму у непрерывно ноющего и протестующего против поборов Лютикова, – теперь мы можем перейти к более возвышенным делам.

Корсар посмотрел с иронией на отца Павла, тот, не зная, чего ещё ожидать от этого греховного собрания, был сильно напуган и пытался креститься, но всякий раз, поднимая взгляд, видел идола Бафомета, висящего на стене прямо напротив него. Поэтому, поднеся троеперстие ко лбу, отец Павел вместо окончания знамения плевал в сторону идола и отворачивался.

– Что вы имеете в виду, господин Корсар? Не хотите ли вы заставить нас молиться? – удивился законченный материалист – банкир Штольц.

– Да нет, конечно, что вы. Я сам далёк от всех церковных ритуалов. Поэтому даже не посмел бы предложить вам подобное. Но господа, давайте говорить честно: когда мы подписывали договор с гипнотизёром, то рассчитывали, и небезосновательно, что с нами всегда будет удача. Удача – вещь нематериальная, не так ли, Иосиф Абрамович? Но нас это не остановило, и до сегодняшнего дня всё так и было. Стелла Аркадьевна, ваш выход.

Так обратился он к последнему участнику и единственной женщине в этом коллективе единомышленников – Стелле Аркадьевне Сатановской. До этого она сидела далеко в углу, отрешенно, как будто медитировала, не принимая участия в общих делах, что для неё было совсем несвойственно.

Вечно яркая и эпатажная, Сатановская была известна в столице как колдунья и экстрасенс. Тридцатипятилетняя грузная дама в чёрном парике и с тёмной помадой на губах, в магических браслетах и с большим амулетом вместо кулона на пышной груди, кому-то она внушала страх, у других же вызывала ироническую улыбку. Многократная участница различных скандальных шоу, Стелла Аркадьевна однажды чуть не победила в финале «Битвы магов».

Как-то раз Сатановская попыталась поглотить жизненную силу известного ведущего Нарциссова в прямом эфире, что для него закончилось ужасным расстройством желудка. Правда, Нарциссов настаивал, что это у него случилось от несвежей рыбы, съеденной накануне. Но кто ж ему поверит! Некоторые злые языки, правда, поговаривали, что Стелла Аркадьевна вовсе не колдунья, а просто обманщица и шарлатанка, но, несмотря на происки этих дилетантов и дороговизну сеансов, очереди к ней не иссякали.

Среди собравшихся прошёл ропот неудовольствия: в отличие от простодушных телезрителей, поклонников у неё здесь не было.

– Послушайте, Корсар, друг мой, вы же умный человек, – возмутился хирург Дворянский, – как вы можете доверять Стелле Аркадьевне? Она же типичная мошенница. Разве это не ясно?!

– Тише, тише, господа. Не надо напрасно обвинять бедную женщину в тех грехах, которых она не совершала. Стелла Аркадьевна – достойная представительница шоу-бизнеса, она продаёт то, что покупают, а покупают люди у неё надежду. А сколько надежды она продала людям, уже потерявшим веру, не нам судить. К тому же мы же знаем: раз в год и палка стреляет, возможно, это именно тот случай. И не забывайте: нам надо объединить нашу удачу, чтобы противостоять Посланнику, иначе нам конец.

С этим пришлось согласиться всем, даже отец Павел недолго противился.

– Господа, возьмите друг друга за руки и закройте глаза, – начала свой сеанс Стелла Аркадьевна.

Все послушно, хотя и со скептическими улыбками выполнили просьбу колдуньи.

– Прислушайтесь к своим ощущениям, – мягким голосом прошептала она.

Через некоторое время гудящий поток энергии стал переливаться в телах участников сеанса, а затем шаровая молния вылетела из центра круга, ударив Стеллу Аркадьевну прямо в лоб. Шар стал подниматься выше – прямо над ошарашенным лицом колдуньи со стоящими вверх наэлектризованными волосами и отпавшей вниз челюстью. Истерический хохот Грабовского сопровождал восхождение шара. Он поднялся до Бафомета и ударил по нему. Всем показалось, что лицо Бафомета изменилось. Гипнотизёр смотрел на них своим яростным взглядом.

– Смиритесь! – прорычал он, и явление исчезло.

Отойдя от шока, все стали отпаивать пострадавшую Стеллу Аркадьевну водой, обвиняя её в неудачном использовании мошеннических спецэффектов. Вот так и закончился этот скандальный вечер.