Текст книги "Дзуки"

Глава VIII

Из тумана спутанных мыслей выплывали смутные лица и незнакомых людей. Они кружились странным роем, словно листва в сентябре. Яркие, безголосые, чужие. Расплывчатые образы разбредались сами по себе, и сил не хватало, чтобы удержать их и понять, что происходит. Трудно было даже отыскать что-то, за что можно было уцепиться. Все появлялось и растворялось как-то зыбко и расплывчато. Среди этого хаоса явственно звучал какой-то хруст. Он раздражал, но избавиться от него не получалось. Данила даже скрипнул от злости зубами. Это помогло. Хруст прекратился, а в сознании отчетливо прозвучал знакомый голос.

– Дэнчик, ты здесь?

Он едва простонал в ответ. На большее сил не было.

– Вижу-вижу. Не волнуйся. Все хорошо. Тебе сделали укол успокоительного. Скоро пройдет. Хочешь шоколадку?

Надоедливый хруст снова заполнил его внутренний мир. Так, наверное, пытали в средние века. Уловив то, что более всего приносит боль, палачи старались усилить эффект.

– Ну, не ругайся. Никто за тобой не гонится. Не хватало еще тут драку устроить. Укольчик захотел? Я тебе это организую. Ты зачем врачу в ухо засветил. Не помнишь? Ну, конечно. «Скорая» его отхаживать, а он врачу в ухо. Прелестно!

Он только скрипнул зубами.

– Может, водички. У меня в холодильнике стоит. Подожди.

Через минуту кто-то приподнял его чугунную голову, и губ коснулась холодная вода. Первый глоток показался блаженством. Живительная влага разлилась по всему организму. Даниле показалось, что он видел этот процесс изнутри. Он пил жадно, без перерыва, пока стакан у его рта не опустел.

– Глядя на тебя, – опять сказал знакомый голос, – я вспомнила пошлый анекдот о верблюде, который выпил озеро. Тебе ничего там не прищемили?

По тому, как голос захихикал, он узнал секретаршу.

– Аля?

– Вот умничка, – радостно протянул тот же женский голосок, – своих признавать начал. Ау-у. Ты с нами?

Дэн открыл глаза. Сквозь туман стала прорисовываться обстановка незнакомой комнаты. В углу бубнил телевизор, свет был приглушен. Он лежал в одежде на большой мягкой кровати, а справа, в кресле сидела Дворцовская. Между ними лежала открытая плитка шоколада. То и дело Аля отламывала от нее кусочек, и тонкая фольга при этом так невыносимо хрустела.

– Слушай, убери это, – тихо попросил гость, глядя на развернутую шоколадку. – По мозгам бьет.

– Это витамин радости, – с гордостью произнесла хозяйка, но плитку все-таки убрала.

– Где я?

– Да, у меня дома. Ты что, ничегошеньки не помнишь? Мы в Москве, столице нашей Родины.

– А Ипполит придет? – попробовал пошутить Данила.

– Наконец-то! Узнаю веселого мальчика, а то все пытался с кем-то подраться.

– Правда?

– Ты так заехал в ухо доктору, что он подтвердил мои показания тут же.

– Правда? – нелепо переспросил Дэн.

– Истинная правда, дружок. Послушайся мудрого совета. Тебе пора жениться, иначе попадешь, куда подальше. Хорошо, я вовремя увидела, как тебя тащат две девки. Одной ты потом челюсть свернул, а другая тебя электрошокером вырубила. Я охранника той кафешки организовала в свидетели. Он подтвердил, что на тебя напали.

– Зачем?

– Наивный ты, Дэнчик, – Дворцовская закурила. – У девки с электрошокером твой кошелек нашли. Денег, правда, немного было, но кредитка твоя. За драку тебе могли бы лет пять приписать, но Ашот «отмазал». И доктор подтвердил, что у тебя посттравматический синдром от электрошока.

– А причем тут Ашот? – удивился админ. – Я что, и его «отоварил»?

– Нет, слава богу! Я позвонила шефу, и он выручил. Приехал в отделение и поговорил с майором. Девкам приписали воровство, а ты, дружок, жертва. Так что будешь должен.

– Кому?

– Мне в первую очередь, – Аля выпустила тонкую струю дыма в потолок. – Если честно, то я впервые вижу, чтобы Ашот просто так столько «бабок» отстегнул. Ты ему не родственник случайно? Я, вроде бы, сама твое личное дело формировала, но никаких намеков на то не было. А тут хозяин сам прилетел и не поскупился. Чего-то я тут не понимаю. Колись!

– Я незаконнорожденный племянник его троюродной сестры, – страдальческим голоском пропел Данила. – Мамой клянусь!

– Не смешно, – отрезала секретарша. – Но – факт.

– Слушай, а кредитка моя на месте?

– У меня. Я под расписку у майора взяла. Пока это «вещдок», но, сдается мне, к утру дела не будет. Когда вы в соседних «обезьянниках» сидели, я слышала, как одна из девок кого-то по сотовому вызванивала. Ее с уликой повязали, так что дело серьезное. Я шум подняла и «скорую» вызвала. Врач подтвердил наши с охранником показания, что тебя оглушили электрошоком. Грабеж налицо. Ашот обеспечил финансовую поддержку. Думаю, скоро забудут о свернутой челюсти. Это всем выгодно. Но, когда мы уезжали, я заметила желтую «Вольвочку» перед «ментовкой». Номерок у нее козырный. «М777ММ77». Раньше ее там точно не было. Причем, из нее никто не выходил, пока мы были в отделении. Это, явно, девок приехали «отмазывать», но ждали, пока мы уедем. Значит, кого-то из той машины я могла бы узнать. Ты-то никакой был. А почему о кредитке спросил? Думаешь, «бабки» могли снять?

– Мне в Париж надо, – неожиданно заявил Данила.

– По делу? – с нескрываемой иронией спросила Дворцовская.

– Почти.

– Дэнчик, а переводчик тебе не нужен? Я ведь «Мориса Тореза» закончила. Диплом по творчеству Саган писала. С тех пор подзабыла кое-что без практики, но уж в качестве эскорта не подведу.

– Шутишь? – с надеждой в голосе произнес парень.

Тонкая струйка дыма ушла в потолок. Знойная дама достала из секретера заграничный паспорт с десятком отметок о пересечении границы и открытой визой в Шенгенскую зону.

– Откуда у тебя виза на три года? – растерянно спросил Дэн.

– Много будешь знать, скоро состаришься, – она торжественно отломила кусочек шоколада.

Дэн задумался и попросил заварить ему зеленого чаю. После укола, который ему сделал врач «скорой», парня мучила жажда. Сознание вернулось в норму, но события, произошедшие пару часов назад, пока вспоминались с трудом и далеко не полностью.

– Так, ты серьезно насчет Парижа? – с интересом спросила Дворцовская.

– Да. Только мне нужно завтра.

– Если визы у тебя нет, оформление пару недель займет, – покачала головой хозяйка. – Это минимум. Последнее время французы стали придираться. Наелись русских туристов.

Казалось, он пропустил мимо ушей ее замечание, полностью отдавшись удовольствию от заваренного чая. Этот сорт отличался от того, что любил админ, но сейчас важно было другое. Красивого полупрозрачного чайника хватило на раздумья. Заметив это, хозяйка тактично молчала.

– У тебя ноутбук есть? – словно, решившись на что-то, неожиданно спросил парень.

– «Сони». Вон, на столе лежит.

– Дай на десять минут. Гляну кой-чего.

– Смотри, – секретарша принесла маленький переносной компьютер. – Я сама в постели часто с ним сижу.

– Ашот подарил?

– Да, ладно тебе, – обиделась хозяйка. – Я в состоянии покупать себе вещи.

Данила молча включил ноутбук и быстро пробежался по его настройкам и свойствам. Судя по выражению лица, админ остался доволен результатом осмотра.

– Мобильный интернет. Wi-Fi. Приличная камера. В целом подойдет. Разве что, размер экрана маловат.

– Зато легкий, – подметила Дворцовская. – Я его в поездки беру. В дамскую сумочку отлично входит.

– О-о! – присвистнул Данила, – фильмов тут на месяц хватит. – И все по любовь.

– Ну, не футбол же мне смотреть, – хозяйка потянулась за своим ноутбуком. – Дай сюда!

Он быстро перехватил холеную женскую руку.

– Алечка, у меня к тебе неожиданное предложение.

– Одинокую женщину трудно испугать, – жеманно произнесла она, искоса поглядывая на гостя. – Хочешь подключить ноутбук к телевизору? У меня все фильмы в HD-качестве. На большом экране смотрится что надо.

– Нет. Я предложил бы тебе стать моими руками и глазами. На пару дней.

– Это новая эротическая игра? – секретарша снова закурила. – Что будем искать?

– Я посмотрел билеты в Париж, – не обращая на ее игривый тон, по-деловому произнес Данила. – У Air France есть свободные места на первый завтрашний рейс. Из «Шереметьево» в 7.10. Прилетает в «Шарль де Голь» в 9.15 по местному времени. Обратно возьму билет на последний воскресный рейс. Вылет в 23.45. Утром в понедельник я встречу тебя в «Шереметьево». На сборы остался час. Припудришь носик в аэропорту. Идет?

– И командировочные будут? – струйка дыма ушла в потолок.

– На пару дней дам три штуки евро.

– Слушай, – Дворцовская недоверчиво посмотрела на гостя, – жаль тебя раньше по башке не саданули. Я бы уже в Милан за шмотками смоталась. Тебе в Лондоне ничего не нужно?

Он проигнорировал насмешку.

– Если согласна, давай мою кредитку и свой паспорт.

– Хочешь узнать мой возраст? – она все еще не верила парню.

– Тащи документы. Сейчас оплачу электронные билеты. В аэропорту распечатаешь их и зарегистрируешь. Гостиницу бронировать не буду, не знаю, как пойдут дела. За сотню евро найдешь, где остановиться.

– Дэнчик, – она села напротив него на край кровати и заглянула в глаза, – у тебя точно с головой все в порядке? Я ведь полечу. Что сделается одинокой женщине в приличной стране, если только она не перевозит «дурь».

– Никакой контрабанды, – он уже стучал по клавишам. – Вызови такси до «Шереметьево». По дороге остановимся у банкомата, сниму тебе евро.

– Я, конечно, найду, чем заняться в Париже, – она все еще сомневалась, но принесла документы – а тебе-то там что нужно?

– Найти по адресу дом и поговорить с хозяйкой.

Данила отвечал машинально, не отвлекаясь от ноутбука, который удобно устроил у себя на коленях, сидя в кровати.

– Ты решил жениться или получить наследство?

– Нет.

– Грабить старушку мне не придется?

– Нет.

– Передать горшочек масла?

Данила только отмахнулся от ее навязчивых вопросов.

– Будем общаться по Skype. Я все настроил на твоем ноутбуке. Не потеряй его. Украдут, купи другой. Звони и пиши только на этот адрес Skype. По сотовому не звони. Это важно.

– Как старушку-то зовут? – Алевтина с интересом смотрела на парня.

– Здесь, в папке под названием «Париж» я все собрал. Вот, смотри. Станция метро «Жордан». Улица Левер, 12. Двухэтажный старый дом. Вот фото. Над окном лепнина в виде вертикального дубового листа. Хозяйка – мадам Куланж. Моник Куланж. Позвони ей по этому телефону, за полчаса до визита. Скажешь, что ты от Влада. Мол, он болен, приехать не мог, поэтому попросил зайти тебя. Моник покажет тебе письмо. Скопируй и перешли мне. Еще лучше – с переводом, потому что оно, скорее всего, на французском.

– И все?

– Все. Одевайся. Через час выезжаем. Я покопаюсь в Интернете. Найду что-то интересное, положу в эту папку.

Дэн на секунду оторвался от ноутбука и посмотрел на хозяйку.

– Аля, ну, ты же умная женщина. Ты справишься. Даже если что-то пойдет не так.

– И что может быть не так? – забеспокоилась Дворцовская. – Ты что-то не договариваешь, дружок. Я же чувствую. Меня не обмануть так просто.

– Если честно, – признался Данила, – сам не знаю. Я вообще в Париже ни разу не был, и эту Моник в глаза не видел.

– А кто такой Влад? – не отступала секретарша. – Что я скажу, если старушка спросит?

– Соври что-нибудь, она его тоже не видела. Они только договорились, что к Моник из Москвы приедет русский. В субботу до обеда. Москва далеко. Там все, что угодно могло случиться. Они до сих пор верят про медведей у стен Кремля.

– Письмо только скопировать?

– Вот же камера в ноутбуке. Сфотографируешь и пришлешь мне. Переведешь – совсем хорошо.

– А Моник тебя знает? – от знойной женщины было не так-то просто отделаться.

– Обо мне вообще не упоминай, – Данила щелкнул по клавише. – Вот фото Влада.

Он попросил тебя заехать. Например, вы с ним вместе работаете. Мадам Куланж понятия не имеет, где именно. Ей заочно представила Влада ее старая приятельница и попросила помочь. Главное, держись уверенно. Ну, этого тебе не занимать. В аэропорту купи пару матрешек. Старушка прослезится. Она из бывших русских. Ностальгия, понимаешь.

– И потом я могу погулять? – всплеснула руками Дворцовская.

– На все! – широким жестом убедил ее Дэн.

Глава IX

Утренний Париж просыпался медленно. Он любил понежиться в субботу. На улицах появлялись только официанты, расставляющие стулья у кафе, да разносчики. Парижане не отказывали себе в удовольствии получить бутылку свежего молока или горячий круасан к завтраку. Прямо на порог своего дома. Как триста лет назад. Франция чтит традиции. Конечно, есть супермаркеты и «фастфуд», но это для приезжих. Для настоящего парижанина утро начинается с запаха только что сваренного кофе и хрустящего круасана из соседней булочной.

Дворцовская наблюдала это из такси. Пять часов назад она еще была в Москве, а сейчас чистенькие парижские улицы мелькали за окном. Сердце стонало от восторга и жалости. Жалости к себе, от грустной мысли, что этот мир не хочет ее принять. Она всегда мечтала жить именно тут. Она видела себя в сладких парижских снах. Только это не было взаимным.

Из машины Алевтина позвонила мадам Куланж, чтобы предупредить о своем визите. У Моник был высокий властный голос. Даже по телефону было понятно, что она требует к себе уважения и не терпит всяких современных штучек и словечек. Мадам понравилось произношение русской, и она даже сделала комплемент гостье из Москвы. Еще бы! Дворцовская оттачивала свой французский, как каторжная. Пять лет иняза дались ей нелегко. Она не позволяла себе расслабиться ни на минуту. Всегда была первой. И что взамен? Ленивые студенты, имевшие богатых или влиятельных родителей, все равно занимали лучшие места.

С особой обидой вспоминался день, когда декан объявил о распределении практикантов. Она так хотела попасть по обмену в Сорбонну, но, ни один из тринадцати университетов, объединенных под этим брендом, не изъявил желания принять по обмену студентку Дворцовскую. Никого не интересовали отметки или знания. Главное в наше время – деньги. Впрочем, так было всегда. Теперь этому лишь придумали новые названия.

Аля, все же, попала по студенческому обмену во Францию, но только в Нант. Не самый плохой университет – около 30 000 студентов и более 5 веков истории. Вполне приличные условия для практики, но она хотела быть первой.

Им достается лучшее. Остальным – остальное. Далее все, как в дешевой мелодраме. Неудачный роман, неудачный аборт и никаких перспектив. Работать после иняза за копейки преподавателем в школе или давать частные уроки тем, кому нужно выучить язык за две недели, не хотелось. Нашелся Ашот. Капризный, жадный и наглый. Он умел зарабатывать, но не умел говорить по-французски. На долю отличницы доставался эскорт бизнесмена на переговоры по закупке компонентов для производства парфюмерии в России.

Ладно, проехали. У нее два дня в Париже.

Дом мадам Куланж отыскался быстро. Он был похож на старый гриб среди новых многоэтажек, прилепившихся друг к другу на узкой извилистой улочке небогатого квартала. Крыльцо утратившего блеск двухэтажного дома будто вросло в тротуар – нужно было опускаться на ступеньку, чтобы войти внутрь. Помпезная лепнина над окном в виде большого дубового листа говорила о некоей претензии в прошлом. Сегодня же это выглядело убого. Впрочем, хозяйка дома так не считала.

– Здравствуйте, голубушка, – сдержанно ответила Моник на приветствие гостьи. – Рада видеть соотечественницу в своем доме.

Хозяйка была сухопарой чопорной дамой в летах. Строгая одежда и манеры. Бережное отношение к старым вещам и щепетильность в общении. Аля быстро это поняла и приняла роль благодарной дальней родственницы. Это подошло, как нельзя лучше.

– Как добрались? – мадам говорила по-русски четко и сухо, с небольшим акцентом. – Вы впервые во Франции?

– Все хорошо, – приветливо отозвалась Дворцовская, с любопытством оглядывая дом. – Я была несколько раз в Париже и проходила практику в Нанте, так что мой приезд, скорее, новая встреча, чем первое знакомство. Хотя Франция поражает всегда. Особенно осень.

– Ну, вам, голубушка, рано думать об осени, – покачала головой хозяйка. – Я бы сказала, что ваш месяц – июль. Знойный и жаркий. Это я люблю бродить по паркам, когда начинается листопад.

– Ой, ну что, вы! – всплеснула руками Аля. – Вы так элегантно выглядите, что и об августе говорить рано.

Они остались довольны друг другом, приглядываясь с возрастающим интересом. Мадам сама заварила чай, и они сели за маленьким столиком во дворе. У русских задний двор обычно отведен под хозяйские нужды, французы предпочитают там отдыхать. Помпезный фасад на улицу для гостей, внутренний дворик – для своих. Там уютно. Пара грядок с какой-нибудь зеленью, пара плетеных кресел за столиком и тишина. У Куланж задний дворик с обеих сторон был отделен от соседей высокими каменными стенами, увитыми плющом.

– Как мило у вас, – прикрыв глаза от удовольствия, промурлыкала Дворцовская. – Я себе Францию именно так и представляю. Тишина, покой и чудесный чай в приятном обществе. Можно, конечно, пройтись по магазинам или на выставку, но потом непременно вернуться в свой уголок. Окружить себя любимыми вещами и наслаждаться этой жизнью. Увы, в Москве такого никогда не будет.

– Отчего же, голубушка?

– В Москве можно только работать, – горестно вздохнула секретарша. – Вернее, как у нас говорят дельцы, грести «бабло».

– Что такое «бабло»? – напряглась хозяйка.

– О, простите, Моник, это современный сленг. Так пренебрежительно говорят о деньгах, которые достаются не совсем честным путем, и так же тратятся. Такова Москва.

– У нас в новостях часто мелькают криминальные сюжеты и о России, и о Москве, – Куланж не выпускала из рук изящную чайную чашку, словно говорила о назойливой мухе. – Многие верят, а я близко к сердцу не принимаю. Наверное, так и осталась русской.

– Судя по вашему дому, этого не скажешь, – попыталась сделать комплемент гостья. – Так все со вкусом подобрано и ухожено, что чувствуется настоящий французский шарм.

– Ну, не все французы что-то в этом понимают, – Моник поставила чашку. – Соседка напротив еще год назад кричала на рынке «рыба, свежая рыба», а сегодня корчит из себя светскую львицу. Вы бы видели, голубушка, как она одевается. Мне было бы стыдно в таком виде показаться на кухне.

– Да, что вы! – всплеснула руками Аля. – Жить во Франции, и не приобщиться к культуре?

– Какая культура, милочка! От арабов просто некуда деться. Куда смотрит правительство? Они скоро построят здесь свои мечети, и заставят нас там молиться.

– Мне кажется, – мечтательно произнесла секретарша, – что если бы я здесь жила, все было бы по-другому.

– Узнаю русскую мечтательницу, – снисходительно улыбнулась хозяйка. – Романтика и наивность, каких не сыскать более нигде. Вы мне напоминаете мою маму. Она всю жизнь так и прожила в подобном восторге и умилении.

– Позвольте, я налью вам еще чаю, Моник, а вы расскажите о себе, о вашей семье. Владислав пишет книгу о русских во Франции, и просил меня обо всем вас расспросить.

Хозяйка начала неторопливый рассказ, найдя в лице гостьи благодарного слушателя. Мадам явно не хватало общения, хотя с ее слов, она активно работала в каком-то русском обществе. Когда же Алевтина скромно преподнесла сувениры из Москвы, старушка растрогалась. Русская кровь в ней еще не остыла. Моник была в восторге от того, что ей подарили не матрешку и платок, а изящную шкатулочку из бересты и миниатюру с русским пейзажем на голубой эмали. Женщина знает, чем растрогать сердце соплеменницы, а хозяйке было приятно сознавать, что кто-то думал о ней.

Мадам Куланж рассказала, что родилась и выросла в Марселе, куда эмигрировали родители. Она была несколько раз в Питере и видела тот дом, где когда-то жили предки. Ее воспитали, как русскую, но жить она может только во Франции. Вышла замуж за Анри и переехала сюда. Овдовела, но считает этот дом своим. Здесь и умрет. Всегда помогала соотечественникам и работала в разных русских организациях. Конечно, она помнит Влада. Их познакомила ее давняя приятельница из Сен-Дени. Господин Шитиков, несомненно, благородный человек. Пишет книгу о нелегкой судьбе соотечественников за рубежом.

– Да, у меня же есть письмо, – вскинулась мадам Куранж, – о котором спрашивал Владислав. Сейчас принесу.

– Надеюсь, его можно скопировать, – Аля достала ноутбук. – Влад такой щепетильный в работе с документами, все перепроверяет сам, чтобы никого не обидеть.

– Это правильно, голубушка, – хозяйка протянула гостье пожелтевший конверт, подписанный красивым почерком. – Вот, можете скопировать письмо. Теперь все по Интернету общаются, а там чего только нет. А это настоящий документ с личной подписью автора. Как в русской пословице – что написано пером, не вырубишь топором. Жаль, что Владислав не смог приехать. Отдать письмо не могу, оно из библиотеки брата, а вот скопировать – пожалуйста.

– Спасибо, вам, Моник, – Аля уже сфотографировала и отослала файл Даниле. – С вашего позволения, прочту на русском, чтобы Владу было удобнее.

Письмо было написано некоему Жерару, который знаком с Клэр Дюбуа, проживающей в городе Арль. У нее тоже русские корни, а это так сближает на чужбине. Автор письма осторожно затрагивал фамильную тему Клэр – действительно ли она из рода Стекль. Родственница того самого барона Эдуарда Андреевича, служившего некогда при Александре II.

Дворцовская с явным разочарованием закончила переводить текст, и даже проверила, нет ли какой-то приписки на обратной стороне листа. Ее миссия была выполнена, но покидать гостеприимный дом не хотелось. Моник тоже почувствовала какую-то симпатию к русской. Гостья ни о чем не просила, в отличие от назойливых соотечественников, которые всегда пытаются получить какую-то помощь или, даже, деньги.

Они допили чай, и Аля уже собралась уходить, как Моник вспомнила о племяннике, который, собственно, и привез ей это письмо.

– У Жерара был большой архив, голубушка, – начала мадам издалека. – И он, и мой брат умерли, но за документами присматривает Пьер, мой племянник. Теперь-то молодежь не увлекается серьезными делами, а вот Жерар был фанатом истории. Собирал документы, общался со многими людьми, целыми днями пропадал в библиотеках.

– О, это мне напоминает Владислава, – улыбнулась Дворцовская. – Было бы интересно посмотреть на их встречу.

– Увы, Жерара уже нет с нами около пяти лет, – грустно вздохнула мадам Куланж, не выпуская пожелтевший конверт из рук. – Он был очень дружен с моим братом Стефаном. Когда мы все собирались в библиотеке нашего старого дома в Монредон, то просиживали до утра. Столько удивительных историй я нигде и никогда не слышала. Нынешнее телевидение заполнено пустой болтовней о кулинарии и актерах. Жерар отыскивал такие интересные факты и так умел их преподнести, что оторваться было невозможно. Он очень дорожил своим архивом и завещал его Стефану. Мы отвели в библиотеке нашего дома целый стеллаж для его папок. Теперь обоих уже нет с нами, а Пьер историей не увлекается, читает только свои журналы, да сидит за компьютером.

– У современной молодежи теперь все в электронном виде, – согласилась Алевтина.

– И чувства тоже, – с какой-то болью произнесла хозяйка. – Пьер мне вечно предлагает переписываться по Интернету, но я предпочитаю разговаривать. Часто ездить в Монредон не могу. Опустел дом.

На глазах мадам Куланж тут же навернулись слезы.

– После смерти брата, мальчик совсем от рук отбился, – сокрушалась хозяйка. – Развелся со своей Софи, и теперь я так редко вижу внучек.

– О, это печально слышать, – Дворцовская легко коснулась сморщенных рук пожилой женщины, бесцельно держащих конверт. – Не огорчайтесь, Моник, все образуется.

– Как это по-русски, – едва слышно откликнулась пожилая дама. – Всегда надеяться на лучшее, не думая о сегодняшнем.

Какое-то время они сидели молча, как вдруг хозяйка вскинулась:

– Я сейчас же позвоню Пьеру! Возможно, в архиве Жерара отыщутся и другие письма, которые заинтересуют Владислава. Да, я просто уверена, что отыщутся. Жерар был умницей, все собирал и систематизировал. У него каждый документ внесен в каталог, по годам и алфавиту.

– Я право, не знаю, – смутилась Дворцовская, – удобно ли беспокоить человека.

– Вне всяких сомнений, милочка, – голос пожилой соотечественницы вновь стал твердым и властным. – Сегодня Пьер свободен, он проводит выходные с девочками через неделю. Уж мне ли не знать.

– Вы имеете в виду его дочерей? – все еще сомневалась гостья, откладывая решение.

– Аннет и Арлет, – пояснила строгая бабушка. – Они живут с Софи в доме ее нового мужа в Авиньоне. «Мальчик» теперь совсем один. Ему не помешает сделать доброе дело.

Мадам Куланж испытующе глянула на гостью и тут же позвонила племяннику. Будучи в преклонном возрасте, хозяйка еще чувствовала в себе силы и неукротимое желание помогать русским. Алевтина была вынуждена выслушать все до конца.

Разговор был длинным и нравоучительным. Моник выговаривала «мальчика» за неосмотрительные связи, которые привели к разводу. Теперь она так редко видит внучек. Это невыносимо в ее возрасте. Он просто эгоист. Слава богу, что родители не дожили до этого. Ее брат Стефан столько вложил в беспутного сына. Впрочем, есть возможность порадовать тетушку. Пусть Пьер поможет гостье из Москвы. Они с другом пишут книгу о русских эмигрантах. Это очень благородно. Моник прослезилась и передала трубку Алевтине.

У Пьера был приятный тембр голоса и хороший лексикон. Как истинный француз, он успел сделать несколько комплементов новой знакомой и тут же пригласил ее в гости. Они вместе просмотрят архив и непременно найдут что-то интересное. Жерар был другом отца, и все документы передал в их библиотеку. О, нет, она не доставит ему никаких неудобств. Сегодня же суббота. Он встретит Алевтину в марсельском аэропорту. Через полчаса они уже будут в их семейном доме на набережной в Монредон.

Аля вопросительно посмотрела на Моник. Та лукаво подмигнула гостье:

– Милочка, надеюсь, Владислав не будет против вашей работы с архивом Жерара?

– О, нет, что вы! – вполне естественно покраснела секретарша. – Мы только коллеги. Никаких проблем, уверяю вас.

– Я так и думала, – просияла мадам Куланж. – Добраться до Монредон очень просто. Из Орли до Марселя лететь час с четвертью. Даже меня это не пугает. Днем самолеты отправляются каждые полчаса. В аэропорту вас встретит Пьер. У него шикарный темно-синий кабриолет.

– Никогда не была в Марселе, – мечтательно произнесла Дворцовская. – Я объясню Владиславу, что отправляюсь туда по делам.

– Именно так, милочка, – с видом заговорщика улыбнулась Моник. – Мужчинам всегда нужно помогать принимать правильное решение. Куда они без нас!

Услышав, что гостья сама купит билет, хозяйка тут же вызвала такси до Орли.

По дороге Аля связалась по Skype с Данилой. Несмотря на поездку в машине, слышали они друг друга отлично. На удивление админ легко согласился на ее перелет в Марсель и обещал оплатить билеты в оба конца. Минут десять спустя на ее электронный адрес пришло сообщение с кодом электронного билета. Оставалось только ввести в автомат аэропорта полученный код и распечатать билет. Дворцовская всегда мечтала о такой жизни, чтобы кто-то быстро решал ее проблемы, а она бы в меру сил своих чем-нибудь занималась. Например, литературой. Читать или переводить, обучать или писать отзывы. На выходные уезжать к морю, а потом возвращаться в хорошую городскую квартиру, чтобы встречаться с издателями или читателями. Разве она не заслужила этого?