Текст книги "Мифы славян для детей и их родителей. Меч Сварога"

Александр Асов
Мифы славян для детей и их родителей. Меч Сварога

Посвящается светлой памяти бабы Любы

То не сказка-побаска, то жизнь бывала…

Вы открыли Волшебную книгу. Самую настоящую! В ней много удивительных историй, сказаний, или, как говорят люди учёные, – мифов. Их рассказывали в старину наши прабабушки и прадедушки своим внукам – нашим бабушкам и дедушкам. Ох, и давно это было!

Потом эти сказания забылись… Но не везде. Есть одно чудесное место вдали от больших городов, в лесах за Волгою, у озера Светлояр. Вот там-то эти сказы помнят очень хорошо.

Ведь, как известно любому, кто бывал в мире русских сказаний, там сокрыт невидимый град Китеж. Не простые это места, заветные… Здесь свято хранятся самые сокровенные русские сказы и песни.

Некогда из тех сказочных мест, из своего детства и юности, вышел и я. А ныне живу, и уже давным-давно, в Москве. Это большой город, где мало верят в сказки. Но и теперь я часто переношусь в прошлое в своих книгах, да и в снах. А порою и просто беру билет на поезд и возвращаюсь на родину. А там ждёт меня наш старый дом, изба на высоком яру над Волгою-рекой.

И теперь я беру с собою сына, чье имя Ярослав – тоже память об озере Светлояр. Ведь это – озеро Ярилы-бога, коего почитали в старину жившие здесь берендеи, сказочные наши предки.

И тут передаю ему те же сказы, или ста́рины, что рассказывала здесь, на крылечке под старыми яблонями, моя бабушка Люба.

А также и другие, что мною были собраны, услышаны в иных местах, да и в снах. И вновь будто открываю калитку в детство…

Ой, и мало я ценил то время! И жалею сейчас об этом. Это было обычно: и сказки, что сказывала баба Люба, и русская печка, и куры в сенях, и ткацкий станок на чердаке, и домотканая рубаха. И… куричий бог, крынкою висевший на заборе, и дух-шилишига, копошащийся за печкой, и волшебный урошный камень, что оберегает от всех бо́лестей и го́рестей.

А рядом, чуть не под окнами, катит волны величественная, святая Волга-матушка. И здесь же Пановы горы, укрывающие колдовские тайны панов – древних подземных жителей. А окрест – сказочные Берендеевы леса.

Недалече и само Ярилино озеро – Светлояр, в коем сокрылся город святых праведников, героев и старых наших князей – Китеж. И путь к тому граду открывается ныне лишь во снах, и охраняет его сам Медвежий Царь. А ведь он и есть сам древний бог Велес, батюшка Ярилы…

Спустя годы я понял, что всё это были чуть ли не последние приметы старины. И что в городах о такой жизни только слышали, да и в деревнях по-старому уже тогда мало кто жил. А ныне, почитай, и вовсе никто не живёт.

В те годы я и начал сам рассказывать сказки. Рассказывал соседским детям и то, что слышал от бабы Любы, и то, что узнавал из книг. А уже в школе, с друзьями и с помощью родителей, мы устроили краеведческий музей. Вот так с ведания о крае родном и начался наш путь в сказку.

Мы собирали местные предания, старинные книги, изучали старославянский язык. И тогда же соприкоснулись с волжской тайнописной традицией, поныне мало известной и ещё менее изученной.

Это были «Глубинные-голубиные книги», а также «Златые чепи», писанные заветными письменами. И в них, так же как в сказах и песнях нашей земли, что хранились в тайных скитах, находились те сокровенные былинные сказы, что стали ныне «Песнями Гамаюновыми».

Теми Песнями, по коим в школах теперь и изучают русские языческие сказания и мифы, и кои пересказаны старым словом да сказовым строем в книге, которую вы сейчас читаете…

И ещё, уже в школьные годы, мы изучали, и не только по учебникам, древнюю историю родного края – Поволжья, Владимирщины и Костромы.

С годами ширился охват земель, где собирались нами сказы и предания старины. И мы также собирали книги разных учёных людей в библиотеки и делились ими с друзьями, как настоящим сокровищем.

Наши искания истоков традиции устремлялись и за рубежи России. Взоры обращались и за границы стран, где говорят на языках, похожих на наш. Ведь все начальные эпические предания и Европы, и Азии имеют один исток.

И мною также уже после школы, университета был издан русский эпос «Книга Коляды». И изводы его, такие как «Песни Гамаюна», «Песни Алконоста» и «Песни Сирина».

Изданы мною и переводы болгарского эпоса «Веды славян». А также русские языческие летописи: «Велесова книга», «Ярилина книга»; и ещё булгаро-татарская «Летопись Бараджа – крылатого змея».

И всегда я не разделял эпическую традицию на славянскую, татарскую, финскую, а также индийскую, и даже иранскую, китайскую и иные. Какой бы древний источник я ни открыл, оттуда изливались песни и сказы, знакомые мне с детства, ибо древнейшие мировые мифы лучше сохранились на Руси. Древние русские боги только надели личины былинных богатырей, бояр, святых.

В волшебном и сказочном, былинном мире нет границ между народами. Сказочные образы свободно перетекают из Руси в Грецию, Иран, Индию, Китай. Им не препятствуют ни горы, ни пустыни, ни моря.

Однако исток мирового эпоса находится на Руси, именно русская традиция более древняя.

И всегда при работе со старыми текстами я ощущал будто помощь извне – от родителей и предков наших, и от тех, что были православными, и от считавшихся язычниками.

И от отца и мамы, и от бабушки Любы моей… Они уже покинули нас, но любовь их с нами и они будто всё равно где-то рядом… Там, на крыльце под яблонями, в старой нашей волжской избе…

* * *

Многое вспоминается из детства… Пред глазами, как осколки цветного стекла в калейдоскопе, мелькают дни, праздники и будни…

Много разных мелочей, но из них и состоит наша жизнь, и каждая из них по-своему важна.

Да ведь и все другие сказы о древних богах русских также в старину были связаны с календарными праздниками Кологодья…

Напомню о тех праздниках и здесь, прежде чем сказы волшебные пересказывать. А то всё уж забылось, быльём поросло. Мало кто ныне помнит, как, да и когда, их праздновали. И сроки забыты, и смысл тёмен, всё спутано-перепутано. Но мы всё же начнём распутывать сей клубок…

И так покатится он через леса на горы… И мы пойдём вслед за ним, за тридевять земель, за тридевять морей, разматывая нить памяти рода нашего…

I. Сказы Рода Рожанича

 
Прилети, Гамаюн, птица вещая,
через море раздольное,
через горы высокие,
через тёмный лес, через чисто поле.
Ты воспой, Гамаюн, птица вещая,
на белой заре, на крутой горе,
на ракитовом кусточке,
на малиновом пруточке…
Птица вещая, птица мудрая,
много знаешь ты, много ведаешь…
Ты скажи, Гамаюн, спой-поведай нам…
Отчего зачался весь Белый Свет?
Солнце Красное как зачалось?
Месяц светлый и часты звёздочки
отчего, скажи, народились?
И задули как ветры буйные?
Разгорелись как зори ясные?..
 

Присказка

Весна-красна́ пришла!.. С румянцем, с вешним солнышком-колоколнышком! С розовеющей корой на оживших кустах, с юными клейкими листочками.

А вот и первую пчёлку тепло погнало из улья… Выбралась она, прошлась по летку́, прихорашиваясь, крылья расправила и метнулась, победно зажужжав… Ищет окрест проталинки и первые подснежники… Весна! Вот ты и с нами! Прилетела на крыльях пчелиных.

А Зима-то! Ой, матушка-то наша седовласая… Отвыла метелями, оттрещала напоследок морозами… И вдруг, когда устали ждать, обессилела, осела грязным сугробом… и вдруг зажурчала весело ручьём!

Ей-то поначалу не поверили. Она то отступала, то вновь шастала по лесам – грозила, леденила, мела… Силой ледяной похвалялась. Ещё вчера!..

Но вот уже и нету её! А почему так? Да всё оттого, что мы её проводили на Масляной неделе. Спровадили лютую! Сожгли чучелом из тряпья да ветоши, соломой набитым. А весеннее Ясно Солнышко блинами зазвали…

– Взялась весна-то… – так гова́ривала баба Люба. – На Красну горку[1]1
  Красная гора – праздник начала весны и языческий Новый год. Отмечался в старину на весеннее равноденствие 21/22 марта нового стиля, когда день становится равен ночи.


[Закрыть] взялась. На яре́ц, на самый початок…

– Бабусь, а бабусь! – канючу я, ещё малец с мизинец. И дёргаю бабу Любу за юбку. – А что это – ярец?

– Ярец-млад – то первый месяц по зиме, на почин весны ярой. Так-то по старине́ сподобнее бала́кать-то… Белояром его та́ко же и́но кличут. Се колого́дью крестьянску начало… Но зачинается оный-то не с поча́тку марта, а по-позжее, егда Солнце Ярово горе́ воздымается…

Я щурю глаза, гляжу прямо на Солнце – юное, но уже не по-весеннему жаркое, ярое… И будто вижу: легко ступая по золотистой пыльце, нисходят к нам от терема Солнца, как из сказки, златокрылые добрый молодец и красна девица…

Ярец-Белояр – это ты пришёл к нам! Первый месяц весенний. Пришёл как юноша златовласый, зеленоглазый, с букетом подснежников. Бог Вешний, бросивший Зиму и берущий в супруги Весну!

А где же быть свадьбе Белояра и Весны Яровой? Не в оврагах и буераках, не в чащобах тёмных… Там ещё снег и сон зимний… А на горе Красной, пригретой Ярилою – Ясным Солнышком.

Красная горка! Ярец-Белояр, юный весенний бог, уже там! Оттого и розовеет молодая кора и вишенье расцветает! И Красная горка укрывается белою кисеёю лепестков, как зардевшаяся от смущения невеста на выданье… Белое на розовом!..

А мы уже повесили ленточки на берёзе белой. И они трепещут на ветру… И там же, на Красной горке, лежит Бел-горюч камень Алатырь. И на нём, на Кресте Солнечном, распят весенний бог Белояр в лютую Зиму… Крыжень-бог на Кре́се солнечном! Он же имеет и имена иные, тайные – Бус, Святояр и Даждь-бог!..

А для бабы Любы он ещё и «Исус Кре́стос» – бог крестьянский. Смертию смерть поправший и во гробе́ живот даровавший… Старый русский бог!

И не верит она отцу, смеющемуся: да разве ж он русский? А вот так… Русский и всё тут! И волосы его цвета спелой ржи, и глаза зелёные… И это он Бусом Белояром воскрес волею Вышней и обручился с Весною Яровой. А от того Буса Вешнего, что взошёл на Красную гору, цветёт вишня. А на вишне той Гамаюн птица вещая поёт песни весенние…

И от песни той, да любви ярой, припекает Солнышко Красное. И под вешним Солнышком тают снега, и мир вновь рождается – и так возрождается. И то не слёзы текут с Красной горы, а ручьи бегут. И стекаются они в потоки, и будят сонные, скованные льдом реки…

И вот сама Волга-матушка очнулась от зимнего сна. Взломала ледяные оковы… Вздулась. И, грохоча, сметая ветхие мостки, пошла… Понесла в тёмной воде грязные льдины, смывая с берегов листву и лежалый мусор, бурля у свай и причалов. И уткнулась в плотину, разбилась, закрутилась, пробуя её на крепость…

Не сейчас… Но капля и камень точит, и река свалит преграду, как уносит время все дела наши…

И зашумел, набрал силу потеплевший вешний ветер. И жизнь, ещё сонная, пробилась на чёрных проталинах, пахнула живыми запахами от реки, защебетала на все лады…

* * *

Весна-красна́ уже в силу вошла, да и месяц ярец-постный весь прошла…

– Нонче перелом поста, щука ходит без хвоста… – улыбается баба Люба и кивает в сторону крыльца. Там за дверью, в сенях, – отец. Он копается в рыбацких снастях.

– Отчего ж без хвоста-то? – дивлюсь я.

Мне отвечает отец, выходя с удочками и сачком:

– Не́што сам не знаешь? Мы вон тоже почитай всю зиму маялись, бились, аки рыба об лёд, в городской суете, покуда в деревню не вернулись. Так и щука билась, пока лёд хвостом не пробила и весна не наступила… Весело нам стало, да только щука свой хвост потеряла!..

Мы шли к реке, всегда теперь тёмной, хоть половодье уже сошло. Тут, за плотиною, всегда разлив и водная ширь до края неба… Волжское море! Так его тут и зовут: мо-о-оре!.. Здесь Волга стоит высоко, врезаясь в притоки, обтекая острова и образуя заводи, в глуби коих и теперь видны топляки, стволы и леснины.

Нас трое рыбаков – отец, я и старший брат мой Андрюха. Спустившись по обрыву к реке, мы освобождаем нашу лодочку-бударку от цепи. Сталкиваем её в воду, оставляя на прибрежном песке борозду и свои следы. Рыболовные снасти, удочки и сачки, брошены на днище. И вот уже вёсла легли в пазы и… вперёд! В море! Греби правой, табань левой! Вороти нос к волне!

Отец мой, Игорь Иванович, строитель судов и потомственный рыбак, как и многие в нашем роду. И старую мудрость рыбачью отец освоил вполне. И нам её передал. И мы с братом всегда следили, как он готовил снасти и как крючки привязывал особыми узлами.

– Вот этот узел для леща… Видите, как завязан? Колечко и перекрестье. Это знак Солнца. Потому как лещ – рыба солнечная, свет и простор любит… А это узел для щуки…

– И этот узел тоже – знак тайный?

– Эта петёлка… означает яйцо. Да! Но не простое яйцо, а золотое. Что наш мир породило… – значительно подмигнув, отец затянул петельку на ушке двужального крючка с блесной.

Петля в самом деле похожа на яйцо. А как отец её затянул, она обратилась в заговоренный узелок.

Волшебство! Слова отца, уж не знаю как рыбу, а меня впечатлили. Выходит, рыбу ловят не абы как, а на заколдованные узелки… А они ведь ещё и старые наши письмена…

А баба Люба посмеивается и поясняет:

– Наши деды ска́зывали, как по Рожденью Мира из моря-окияна явилася Щука-Калуга. Она-де и держала в зубах это-само Яйцо. Из желтка онаго после родилось Солнце Красно, из белка – небо, а из скорлупы – Матушка Земля… С тех пор все щуки возомнили себя невесть кем. Лёд по весне хвостами бьют – будто разбивают! А заметивши что-то круглое да блестящее в глубине, сразу – хвать! А вдруг се и окажется то-само Яйцо Золотое?

– Да-да… – кивает, соглашаясь, отец. – Вот потому-то щуки очень даже легко на такие узелки загово́ренные да блёсны ловятся.

– Пап, неужели ты веришь, что те рыбы, коих мы тут ловим, читают эти самые узлы? – изумляюсь я.

Брат мой Андрей – а он завсегда насмешник – уверяет меня с искрой в глазу:

– А как же, рыбы не враз наживку глотают. Вначале узлы разбирают, послание читают. Если завязано, мол, им угощенье, – ам!.. И всё, на крючке. А нет – плывут себе прочь…

– А вот мы и проверим, обучены ли рыбы грамоте старой… – усмехается отец. – Попадутся ли на крючок, как иные глотатели книг…

Рыбалка удалась на славу. Щука и лещ клевали вовсю. А ведь вышли мы на лов поздновато по причине необоримой лени… Такая удача рыбацкая – не иначе как из-за загово́ренных узелков да волшебных блёсен!

А после на море разразилась гроза. Молнии ви́лись над нами, как драконы золотые, ирбисы небесные… Те, что рождаются, согласно поверью волжскому, из шаров-молний, золотых яиц. Говорят же, что и наш мир от такого яйца родился…

И мы едва утекли домой под потоками ливня… Мокрые, но весёлые! Принимайте улов богатый, родные наши!

* * *

И вот мы уже дома, в избе. И баба Люба с мамою колдуют у печи. Готовится уха из щуки, поделённой на всех по старому обычаю.

А вот и главное блюдо на разговенье – утка с яблоками. И к ней в придачу «яблошник» – только он не из яблок готовится, а из картошки, что у нас по-старому зовут «чёртовым яблоком».

Это вроде как просто пюре… Просто, да не просто! Вы такого и не едали небось. На парном-то молоке распущенное, да в горшке томлённое на жару и пару, в русской печи… Лакомство нежнее птичьего молока!

А вот и пироги с вишнею! К чаю самоварному! Ой ты, Самовар Самоварыч! Собеседник живой, сверкающий золотом и сам довольный собой. На еловых шишечках гретый, сапогом раздутый. От него-то и тепло, и дух особый, лесной, шишечный по дому расходится… И входит весь за один присест! Чай-то пить – не дрова рубить!..

А я сижу за столом, за чаем, размышляю… Вишенье-то в пирогах то Злату Вышню угодно. Ему почтенье шишечное угощенье…

А Щука мир родила из Яйца Золотого, вот и подают её с яйцами ва́реными… А «чёртов яблошник» да утка с яблоком в клюве… Это ведь тоже из старого сказа картинка лубошная…

Какого? Да всё того же – о Рождении Мира. И об Утке, желавшей заглотить Алатырь-камень, дабы обрести власть над всем Белым Светом… Ой и наивная! Против неба пошла! Так потому у неё и не вышло ничего дельного! И нужно отобрать у неё яблочко-то печёное из клюва, да и самим проглотить его. Вкусно-то страсть как!.. Волшебство!..

Вот и отошли праздники… И вечер уже, и голова кло́нится к подушке стёганой. И половицы поскрипывают, и поёт сверчок… Не пора ли песни петь колыбельные да сказы сказывать?.. Бабусь, а бабусь!

Ох, и много есть сказов о богах прежних, о волшебниках и колдунах, да чудесных существах. Много их и в книгах старых, глубинных-голубиных… Есть они и в песнях баюнных-гамаюнных….

И мне их сказывали… И пора уже теперь мне пересказать их и сыну моему, и вам… Как то было в годы старые, в прошлом уж веке, в старом нашем селе берендеевом…

Как Род-батюшка наш мир породил

Давным-давно, когда само время было безвременьем, а всякая быль – небылью, не было ни света ни тьмы, ни ночи ни дня, ни воды ни земли.

И весь наш Мир заключался в крохотном зародыше, в Золотом Яйце, которое явилось из небытия по воле Вышнего Родителя.

А в том Золотом Яйце за златой его скорлупой спал сам Прародитель всего сущего – бог Род. И видел он сны про мир чудесный. Будто всё в этом мире правильно устроено. Всему есть место – и Солнцу Красному, и Месяцу Ясному, и звёздам частым, и Земле Матушке. А на Земле – горам высоким, долинам широким, лесам дремучим, а также морям глубоким, рекам быстрым и озёрам синим.

И тогда родилась в душе Рода – Любовь, ибо полюбил он тот Мир чудесный. А сила Любви – великая сила, ничто не устоит пред нею. И потому Род силою Любви расколол свою темницу – Яйцо Золотое. И Любовь явилась из Яйца и заполнила собою всё сущее.

И так Род породил Вселенную – бесчисленное множество звёздных миров, а также наш земной мир. А в нём породил Род небеса звёздные, а под ними поднебесье и море раздольное.

И утвердил Род в колеснице огненной Гром гремящий и Молнию блескучую. Бог Солнца Ра, явившийся из лица Рода-батюшки, был утверждён в золотой ладье-колеснице, и несли её по небу кони златогривые с крыльями лебедиными. А Ясный Месяц был утверждён – в ладье серебряной. И не просто то были ладьи, то были летучие корабли, что распускали крылья и летели, как птицы в поднебесье, либо выпускали колёса и катились, пробивая колею в облаках.

А после воспела сие деяние великое вещая птица Гамаюн: «Солнце вышло тогда из лица Его, Самого Рода небесного, Прародителя и Отца богов. Месяц светлый – из груди Его. Звёзды частые – из очей Его. Зори ясные – из бровей Его. Ночи тёмные – да из дум Его. Ветры буйные – из дыхания…»

Так в изначальные времена родил Род-батюшка небесное царство – Правь, где поселились боги горние и вышние.

А затем породил он и царство поднебесное, где поселились люди, животные, птицы и рыбы – Явь. А за гранью Яви учредил Род мир духов и снов – Навь. И установил Род в том мире Законы Прави, отделив Свет от Тьмы, Правду от Кривды.

После сего породил Род-батюшка сияющую в сердце мира Полярную звезду. И учредил там свою обитель, вознеся Трон Предвечный. И с той звезды сошли Небесная Корова Земун и Коза Седуня, а из их сосцов разлилось по Вселенной звёздное молоко, кое и стало Млечным Путём, звёздною дорогою в горних высях.

Затем под Полярной звездою Род породил Бел-горюч камень Алатырь. И взял он тот камень, стал взбивать им звёздное молоко. Но вместо масла из молока явилась Мать Сыра Земля.

А как родилась она, сразу же сокрылась в океане-море, ибо не нашла она на чём упокоиться среди бушующих волн.

Так сам Род, ставший и Отцом и Матерью всего сущего, породил всё, что мы видим окрест, – всё, что при Роде, – всё, что мы зовём Природой.

* * *

У Рода-батюшки много забот в звёздных мирах. Просто ли следить за всяким рождением, звезды ли, человека ли, зверя или рыбы, да и самого малого родника в чаще лесной?

А кому быть хозяином в небе? Кому следить за порядком на земле? Ведь поначалу всё рождённое Родом никак не находило себе места. Солнце Красное да Месяц Ясный сбились с пути и блуждали без толку и проку. Океан смешался с небом. Звёзды метались, как стая мотыльков. Да и земля сокрылась в развёрстой бездне.

И тогда разделился бог Род сам в себе, отделил Отца от Матери, и так породил Сваро́га, хозяина Сварги, царства богов и горних духов. И наделил его великой творящей силою, дал ему молот громовый, коим тот и выковал твердь небесную.

Матерью же всего сущего стала супруга Сварога, имя коей Матерь Сва. И явилась она солнечной Лебединой девою. А поскольку Сварог и Матерь Сва зажили в супружестве мирно да ладно, и в мире всё устроили по ладу, то и прозвали их Ладом и Ладою. И поныне любимых жён мужья зовут ласково – ладами и лебёдушками.

И вот поднял сильномогучий бог Сварог над морем-океаном выкованное им небо звёздное. И утвердил его на двенадцати звёздных столпах, каждый из которых подпирал созвездие зодиака.

И там, в небесной выси, Сварог проложил путь для Солнца Красного, дабы не мешкая кони златокрылые, впряженные в летучую ладью, неслись за облаками от рассвета до заката, с востока на запад.

И путь годовой, солнопутье, также провёл бог Сварог солнечной ладье среди звёзд, дабы каждый раз от рождения молодого Месяца, затем полнолуния и до новолуния, Солнце гостило только в одном из двенадцати созвездий зодиакальных.

Так сотворил Сварог-отец Синюю Сваргу – заоблачную страну богов.

И затем оглядел из заоблачья бог Сварог поднебесный мир. И увидел, что под ним лишь бездна морская, но не видно в море-океане Земли-матушки. Той, что должна кормить и лелеять всё, что в мире рождается.

Опечалился Сварог-отец, и из думы его, из печали лютой, явилась вдруг Уточка Мировая. И поплыла та Уточка по морю-океану, стала резвиться в его волнах и перелетать с гребня на гребень, и вертеться там и поскакивать. Да так хитро́, будто «уточка» на старом ткацком станке. И учинила она тот мир тоже творить по своему разумению, как ткачиха ткёт узор.

Поручил Сварог сей Мировой Уточке отыскать в бездне морской сокрывшуюся Землю.

И дважды ныряла Уточка на дно моря-океана. Но недостало ей сил донести в клюве даже малую толику земли.

И тогда обратился Сварог к самому Прародителю:

– О всемогущий Род-батюшка, помоги нам достать из пучины морской Землю-матушку!

Тут в третий раз нырнула Уточка в пучину. И по воле Рода доставила немного земли в клюве своём.

Взял горсть земли Сварог. И стал её в ладонях мять, желая вылепить Землю, как гончары лепят из глины горшки, а потом закаляют их в печи́.

И вновь воззвал к Роду всевеликому:

– Помоги мне, Род Рожанич, вдохнуть дух и силу в Мать Сыру Землю – кормилицу нашу!

Тут по воле Рода-батюшки да по повелению Сварога-отца стало греть и закалять Землю-мать Солнышко Красное, а затем принялся остужать её Ясный Месяц. А потом ветры буйные сдули комок земли с ладони Свароговой, и упал тот в море.

И по слову животворящему Сварогову разрослась там Мать Сыра Земля. Явила среди моря сушу, горы высокие и долины широкие. И стала взращивать она и кормить всё рождённое Родом.

А чтоб Земля снова не ушла в пучину, Род родил под нею многосильного змея Юшу, коему отныне было предназначено удерживать на себе алмазное основанье Земли.

И так пела о нём птица Гамаюн: «Если Юша-змей пошевелится, Мать Сыра Земля поворотится…»

* * *

Бел-горюч камень Алатырь был рождён в начале времён самим Родом-батюшкой. Да как явился он, сразу же сокрылся в бездне морской.

Но нашла его вместе с Землёю-матушкою в сей пучине Мировая Уточка. А когда по велению Рода она отдала комочек земли Сварогу, сам камень Алатырь тайно сокрыла в клюве, дабы властвовать в мире.

И был тот камень поначалу мал. Но Сварог-отец произнёс животворящее Слово, и Земля-мать, а с нею и Алатырь-камень стали расти и тяжелеть.

Уточка не смогла его удержать в клюве, и потому уронила. Там же, где упал Бел-горюч камень Алатырь, поднялась Алатырская гора.

Велика сила Бел-горюч камня Алатыря, ибо покоится на нём звёздное небо! Алатырь предстаёт и горою великою, но может быть и камнем малым. Он мал и велик, лёгок и тяжёл…

Когда Сварог-отец ударял по Алатырю молотом, как по наковальне волшебной, тотчас же из искр рождались боги горние.

На горе же Алатырской был разбит Сварогом сад Ирийский. Посреди сада возросло Древо Мировое, что ушло корнями в глубины неведомые Матери Сырой Земли. А ветвями своими это древо скрепило Мироздание.

И вокруг той горы Алатырской и Древа Мирового поднялись горы и могучие деревья великих богов.

Как на горушке Сарачинской поднялось кипарисово дерево – древо смерти, печальное дерево. А на белой горе Березани поднялась берёзонька белая – вверх кореньями, вниз ветвями.

На златой горе Алатырской распустился Ирийский сад. Там поднялось вишнёвое дерево, рядом – солнечный дуб вверх кореньями, вниз ветвями-лучами и яблоня с золотыми волшебными яблоками – кто отведает злато яблочко, тот получит вечную молодость.

Ходят по Ирийскому саду дивные звёздные звери. Поют там и опереньем блистают чудные райские птицы: Гамаюн, Сирин, Алконост с роднёй пернатой.

Серебрятся там ручьи хрустальные, устланные самоцветами, и златопёрые рыбы плещут в ручьях.

И в том Ирийском саду – лужайки зелёные, а на лугах – трава мягкая, шёлковая, а цветы во лугах – лазоревые.

* * *

Средь сада того Ирийского был возведён волшебным зодчим Китаврулом Суревичем великий храм Света Предвечного.

Потому Алатырь – также алтарь, камень-жертвенник Вышнему. На нём Всевышний Прародитель – Сам приносит в жертву Себя и обращается в камень Алатырь.

Ведь Алатырь – не только гора либо камень. Это сердце Мира. У него семь образов чу́дных, рассыпанных по Белу Свету.

И эти камни именуются на языке альвов, что живут близ Алаты́рской горы, так: золотой Алатырь, белый Мелане́ль, алый Лелигра́ль, синий Мерли́р, бурый Мистра́ль, зелёный Верли́ль и чёрный Марабе́ль.

В земном же мире Алатырь явлен горою Эльбрус. С Эльбруса-Алатыря стекает Белая река Алатырка.