Текст книги "Сердце Зверя. Дорога Воина."

  Глава 12.

  Следующая декада ничем особо не отличалась от первого дня тренировок. Каждый день все упражнения повторялись, только постепенно увеличивалась их длительность. Как ни странно, организм вполне усваивал нагрузку, перенапряжения не было. Даже бревно уже не причиняло столько неприятностей как в первые дни. Единственное что все так же было безрезультатно, это двурукий бой. На второй день занятий Туск пояснил мне мою ошибку.

  -Сейчас я научу тебя основному правилу двурукого боя,– с хитрой усмешкой сказал он, выходя в круг.

  -Но,– я кивнул на его свободную правую руку.

  -Нападай,– не стал он ничего объяснять.

  Я произвел простейший удар двумя клинками с обеих сторон. Наставник подставил свой клинок под мои мечи и в длинном, стелящемся над землей выпаде пробил кулаком мне в челюсть.

  Перед глазами мелькнуло небо, а спина больно приложилась о твердь. Челюсть ужасно болела, но прикоснувшись к ней, облегченно выдохнул:

  -Не сломал.

  Поднявшись на ноги, направился за левым клинком, вылетевшим при падении.

– Хотя какой это к черту клинок,– зло сплюнул я, подбирая с земли палку. Чье сходство с оружием ограничивалось лишь размерами.

  -Ну как, усвоил урок?– ехидно спросил десятник.

  -Так точно господин десятник,– бодро гаркнул я. Первая неделя тренировок показала, что даже если ты не понял или не согласен, то лучше оставить свое мнение при себе. Что собственно я сейчас и сделал.

  -Да нихрена ты не понял, осел безухий,– гаркнул тот в ответ,– урок был таков: Двурукий бой, это не владение двумя клинками! Это владение обеими руками. Грамотный двурукий боец может сражаться чем угодно, может парными мечами, можем щитом и мечом, может двумя щитами!

  -А вилкой может?– ехидно спросил Олг.

  -Вилкой можешь только ты, да и то, только в жопе ковыряться! Ну ка иди сюда, покажи нам, что ты умеешь.

  По пути к столбу, для отработки ударов, кинул сочувственный взгляд через плечо, наблюдая как Олг в который раз падает в пыль.

  В тот же день начал выделять время из и так редких минут отдыха, на занятие медитацией. Это неожиданно помогло бороться с моральной усталостью. Да и физическая после нее воспринималась легче. Боль кстати оказалась неплохим стимулятором для развитий моих способностей. Все-таки одно дело просто войти в транс, выбросив из головы все мысли и совсем другое, сделать то же самое, когда каждая частичка, истерзанного тела отзывалась болью.

  Так и проходили тренировки, вплоть до того момента, как в лагерь завезли оружие. Но как ни странно, заточенных клинков нам так и не выдали. Лишь заменили деревянные палки на затупленные тренировочные мечи. Ощутив все прелести нового оружия, наш отряд почти единогласно взвыл, проклиная возниц, так быстро доставивших груз.

  Если удар палкой был хоть и болезнен, но терпим, то удар хоть и затупленного, но железа оставлял ужасающие гематомы и частенько порезы.

  Как ни странно, к концу второй декады, появились первые признаки изменений. Кожа, под воздействием непонятной мази окрепла, все реже и реже стиралась, да даже собственные прикосновения ощущались по-другому, будто вся кожа превратилась в одну большущую мозоль. Но, тем не менее, упражнения не стали даваться легко, так как по мере того, как мы к ним приспосабливались, наставники изменяли их, вначале изменяли количество, потом изменяли сами требования. Как раз к концу второй декады появилось новое упражнение, и оно довольно сильно отличалось от других. Суть упражнений заключалась в сидении. Мда, нам в первый раз тоже показалось, что мы ослышались, но нет. Смысл задания был в том, что мы спокойно садились под дерево, нам на голову ставился кувшин, всклень наполненный водой и все. Так мы должны были просидеть полчаса, не расплескав ни капли. Кто расплескал или не дай предки, уронил кувшин, получал штрафную дозу тренировок рукопашного боя. Били его, в общем.

  Смысл данной тренировки ускользал от меня, но судя по поведению командиров, она была чертовски важной. Через еще пару декад это упражнение переросло в другое, теперь нам, из положения сидя, нужно было подняться на ноги и пройти обозначенный маршрут. На нем в достатке были навалены сухие ветки. Если расплескал воду или наступил на сухостой, то считай, что провалил тренировку.

  Стало ясно, что упражнение предназначено для оттачивания бесшумного шага, что для обычных войск тоже не является жизненно необходимым.

  Так же появилось новое упражнение, взамен перекидыванию бревен. Оно выполнялось на особом тренажере, под названием «правИло». Он представлял собой четыре воткнутых в землю столба. На конце каждого, была закреплена веревка с петлей. Нас за конечности подвешивали на нем и оставляли висеть, не забыв перед уходом натянуть веревки так, что все мышцы болезненно тянуло. Мне в принципе это было не так уж и страшно, все-таки с детства растяжкой занимался, но некоторым из ребят, судя по крикам и стонам, тренажер доставлял сильную боль.

  В начале второго месяца нашей службы, нас начали выпускать на охоту, партиями по пять человек, под предводительством десятника. В первую партию я к собственной радости сумел попасть, а вот Олг нет.

  За пол дня добравшись до леса, мы разделились и, растянувшись редкой гребенкой, вошли в лес. Аккуратно обогнув заросли шиповника, я направился вглубь чащи. По пути заметил, что тренировки с кувшином принесли свою пользу. Если раньше я ходил довольно тихо, то теперь даже прелая трава не шуршала, не говоря уже о веточках, которые глаз замечал на автомате.

  -Хм, а наука то приживается,– довольно улыбнулся я.

  Часа два бродил по лесу, стараясь найти хоть чьи-то следы, и под конец мне улыбнулась удача.

  Вначале я услышал характерный крик тетерева, а подобравшись, увидел и его самого. Крупный самец, нахохлившись, сидел на нижней ветви дерева и призывно кудахтал. Птица хороша, на четверть пуда примерно. На пару веток повыше самца прохаживалась по ветке самка.

  Наблюдать за романтической картиной я не стал, вытащил из колчана три стрелы. Две зажав в левой руке, третью наложил на тетиву. Мгновение на прицел и выстрел. Глазами не слежу за результатом, обратным движением беру вторую стрелу и, переводя лук, совершаю второй выстрел.

  Обе стрелы попали, но если самца я поразил точно в грудь, как и планировал, то самочка начала взлетать и стрела попала в бедро. Птица, упав на землю, жалобно заквохтала и забила крыльями. Подойдя, свернул ей шею и принялся извлекать стрелу. Закончив с самкой и самцом, перерезал им горло и подвесил на древко копья ногами вверх, позволяя крови вытечь. Неожиданно за спиной слух уловил, что то неестественное. Даже не поняв что это было, я, уже отбросив копье, ушел перекатом в бок. Там где ещё секунду назад было мое тело, приземлилась рыжеватая туша рыси. Та, покачиваясь на лапах, не сводила с меня взгляда. Хвост взбешенного зверя хлестал по бокам.

  Странно, рыси обычно на людей не нападают. Малы они для этого. Но этот экземпляр, судя по всему так не считает, уши с рыжими кисточками плотно прижаты к голове, когти выпущены.

  Секунда проходит в поединке взглядов, и рысь вновь совершает прыжок. Уворачиваться даже не пытаюсь, вместо этого сам подаюсь корпусом вперед. Правой рукой бью снизу в челюсть и одновременно с этим, левой всаживаю нож в приоткрывшееся горло. Тут же принимаю вес тела животного на локти и, качнувшись в бок, пропускаю тушу влево. Животное, еще не поняв, что обречено, бьет мне в бок лапой. Но когти, пробив первый слой кожи, застревают в кольчужной вставке и я, увлекаемый весом зверя сверху валюсь на него.

  Но хищник не может воспользоваться моментом, его тело уже бьют предсмертные судороги. Я же спокойно поднимаюсь на ноги, стряхивая с колен листву. Осматриваюсь по сторонам, но вокруг все тихо. Терять время нельзя, вытащив нож из горла хищника, вспарываю тому грудину. Вытащив уже остановившееся сердце, жадно вгрызаюсь в него, стараясь не измараться в крови. Доев не такой уж и большой орган, принимаюсь бессистемно отрезать куски мышц. Те на вкус были еще отвратительней, да и жесткие как подошва армейского сапога. Но преодолевая легкое отвращение, кусок за куском заглатываю сырую плоть.

  В моей голове давно бродили мысли требующие подтверждения. Предметом моих размышлений были наши способности. Почему мы, поедая противника, усиливаем лишь определенное качество, которое было наиболее развито у нашей жертвы и почему перенимаем лишь маленькую часть его былых возможностей. Возможно это происходит из-за того, что в нашем организме недостаточно строительного материала. Так ко мне и пришла мысль, что вместе с сердцем, которое, по сути, играло роль накопителя жизненной энергии, нужно потреблять и сами ткани, которые пойдут на строительство и укрепление нашего организма.

  Оторвался от мяса только когда понял, что еще чуть-чуть и все съеденное попросится обратно.

  Привалившись спиной к дереву, откуда на меня прыгнул зверь, я облегченно выдохнул. Весь бой затянулся буквально на пару секунд, а адреналина успел получить на пару дней вперед. Чуть отдышавшись, осмотрел доспех. На боку виднелись четыре небольшие неровные дырки.

  -Заштопать в принципе можно,– прошептал я себе под нос.

  Примерно час ушел на то чтобы снять шкуру с кошки. Снимал только со спины и боков, так как на бедрах и лапах она оказалась попорчена во время моих кулинарных изысков.

   Наконец покончив с добычей и вырезав у кошки печень, отправился в обратный путь.

  Умная мысль догнала меня только тогда, когда я уже выходил из леса.

  'Какого черта я не использовал свои способности?'

  Видимо не привык пользоваться ими, но это следует исправить. Ведь мало того, что пользуясь навыками, я наверняка смог бы выследить кого-нибудь намного раньше, так и кошку бы сразу заметил. Хотя, конечно, это тоже спорный момент, слишком уж привык я осматривать в трансе землю, а на дерево, с затаившемся в ветвях хищником, мог и не обратить внимание. Стоит сделать себе пометку на будущее.

  Дошагав до лагеря, увидел Туска, тот тоже заметил меня и направился навстречу.

  -Ты где так долго шлялся?– грозно надвинувшись начал он допрос.

  -Почему долго?– непонимающе спросил я, обычно охота длилась куда больше пяти часов, которые я отсутствовал,– меня же и пяти часов не было?

  -Приказ был пройти на полтора часа и вернуться!– прорычал он,– чем слушал, солдат? За невыполнение приказа, назначаю тебе два норматива по бегу в полной выкладке! Понял?

  -Так точно!– бодро гаркнул я в ответ, размышляя о том, как смог прослушать слова командира о временных рамках.

  -Свободен,– махнул он мне рукой,– стоять!– раздался голос уже мне в спину,– Что с доспехом, боец?

  -Рысь, напала, когда кровь птицам пускал,– отчитался я.

  -Не ранен?

  -Нет.

  -Свободен, но с интендантом сам объясняться будешь!

  Облегченно выдохнув, отправился к отрядному кашевару и, сдав добычу, завалился отдыхать.

  Сны в тот день мне снились неприятные. Сцены были донельзя кровавые и как ни странно, проснувшись, я помнил их все. Первой картиной, точнее воспоминанием было то, как молодую рысь ранили охотники, но та смогла оторваться от погони и спрятаться в логове. Видимо после этого зверь и затаил обиду на человеческий род. Первой жертвой животного стал маленький мальчик, игравший с друзьями в лесу возле деревни. Один прыжок и ребенок мертв. В тот день зверь впервые попробовал человеческое мясо. Второй жертвой людоеда стала женщина, отправившаяся в лес по грибы. Та тоже не ожидала нападения, но смогла поцарапать кошку кинжалом, что только усугубило злость зверя.

  После второго случая на след зверя вышли охотники, они гнали того почти неделю, но максимум что смогли – выпустить лишь пару стрел, лишь одна из них оцарапала кошке заднюю лапу. Но зверю вновь удалось скрыться. Третьей жертвой должен был стать я. Довольно странно было видеть себя со стороны, кошка первоначально даже не собиралась нападать на меня. В ее сознании я ассоциировался с охотником, с болью от полученных ран. Но вид моей незащищенной спины сводил хищника с ума и тот не устоял. Последним воспоминанием зверя было чувство удивления от собственного промаха. Картину смерти хищника я не увидел.

  Проснулся я рано утром, в холодном поту. Сердце учащенно билось. Впервые я видел настолько яркие картины, будто сам переживал все это. В первую секунду после пробуждения было сложно отличить навязанные сном чувства от своих, реальных. В то утро я впервые за жизнь испытал чувство ненависти. Но навеянные эмоции быстро схлынули, оставив после себя лишь чистое изумление от всего произошедшего.

  Результаты от поедания полностью подтвердили мою теорию. Разница с прошедшими ритуалами была существенной. За ночь у меня значительно усилились связки, соединение стопы и голени чуток обросло мясом. А так же усилились локтевые мышцы и возможно, немного крупные мышцы рук.

  Порадовавшись изменениям, я принялся за медитацию, до общего подъема оставалось не больше получаса. Нужно потратить это время с пользой.

  Следующая неделя порадовала качественным прогрессом в освоении техники боя двумя руками. Кажется, я перешагнул некий рубеж, от тупого повторения приемов, до применения заученных связок не задумываясь. Случилось это неожиданно.

  В тот день с утра не заладилось с медитацией, мне показалось, что я смог на бегу соскользнуть в нее, но попытавшись, тут же вылетел, причем без внешнего воздействия, будто вышвырнуло меня оттуда. Но что это могло быть, я так и не понял.

  Так, размышляя о своем, насущном, добежал до тренировочной площадки, где нас тут же погнали по упражнениям. Думая о своей проблеме, не заметил, как прошел первый этап силовых упражнений. Так же, думая о своем, направился к стойкам с оружием и цапнул свои клинки.

  Прям за секунду до начала атаки наставника появилась здравая мысль, но поймать ее за хвост не удалось, а тут заметил, что наставник атакует. Но было, честно говоря, не до него. Стараясь вспомнить всю цепочку размышлений, приведшую меня к той мысли, механически отбивал атаки ветерана. Вроде бы достиг мысли и тут неожиданно вывалился из своего странного состояния. Причиной тому было нетипичное поведение противника. Тот отошел от меня на пару шагов и странно поглядывал. Увидев мой вопросительный взгляд, тот сделал длинный выпад левым клинком, который я увел влево и крутанулся стараясь подсечь мои ноги вторым клинком, но я поставил на пути его клинка свой и поймав момент пнул противника в грудь. Он опрокинулся на спину и ошеломленно уставился на меня. Я же оцепенел. Это что сейчас такое было? Это, как это?

  Наставник из переката назад поднялся на ноги и довольно улыбнувшись, произнес:

  -Ну ка повтори.

  Повтора не получилось, стоило мне только начать думать о бое, как оказывалось, что я постоянно опаздываю за ударами противника.

  -Не думай о том, что делаешь, твое тело само все знает,– сказал он мне после очередного моего болезненного проигрыша.

  Ха, ему легко говорить, не думай, будто это просто так сделать.

  -Да что же ты за болван то такой,– зло выкрикнул десятник, плашмя приложив мечом меня по хребту,– ты же копьем нормально работаешь, так чего с мечами то тормозишь?

  А ведь и правда, работая с копьем, я будто заранее знаю, что нужно сделать и процесс не особо то и контролирую. Но блин, это же Копьё, я с ним с детства в руках, за прошедшие годы оно уже и не оружие, а будто продолжение тела ощущается. Может в этом и весь секрет?

  Не скажу, что мои мысли помогли, скорее понимание собственной проблемы. Но буквально за декаду моё владение мечами вышло на новый уровень. Если еще недавно я не выигрывал и одного поединка из десяти, то сейчас мог выиграть один из пяти, а иногда и три из десяти!

  Десятника явно радовал процесс моего развития, только вот радость у него выражалась как-то кхм, как бы сказать, о, точно, специфически! А выражалась эта радость в значительно возросших нагрузках.

  Нормативы по силовым тренировкам увеличились незначительно, а некоторые и вовсе сократились, но вот технике владения оружием, луком и собственным телом, нагрузки повысились многократно.

  Причина столь сильных изменений разъяснилась по истечении десятой недели нашего пребывания в лагере. Привычно вскочив с утра от крика наставника, я, облачившись в изрядно поблекшую и потрепанную форму, натянул на себя доспехи и выполз из палатки.

  Совершив привычный рацион беговых упражнений мы направились к тренировочной плащадке, но вместо привычных занятий, нас построили в шеренгу. Напротив строя остановился лейтенант, к нему отправились десятники. Командир, окинув наш строй хмурым взором, подозвал к себе десятника первого десятка.

  -Онц, Раф, Лим, Грен выйти из строя!– зычно скомандовал десятник, после внушения от лейтенанта.

  Дальше по очереди к командиру начали подходить десятники и из каждого десятка отбирали четыре человека.

  Из нашего десятка вызвали Олга, Рея, меня и Лода. Хм, лучшие бойцы десятков, но для чего мы им понадобились. Украдкой перекинулись с Олгом недоумевающими взглядами, но увидев характерный жест кулака Туска, вытянулись во фрунт.

  -Десятники, проследите за выдачей оружия,– гаркнул лейтенант и развернувшись отправился куда-то по своим непонятным лейтенантским делам.

  -Господин Туск,– уже на пути к лагерю окликнул Туска Рей,– можно вопрос?

  -Валяй,– беззаботно махнул тот рукой.

  -А что происходит?– озвучил он витающий в воздухе вопрос.

  -Мы отправляемся на охоту,– судя по интонации, это была шутка.

  Да и смех остальных десятников это подтвердил.

  -А на кого,– смутившись от такого ответа, все же спросил паренек.

  Десятник оглянулся через плечо и, посмотрев на наши лица ответил:

  -На людей,– после чего подмигнул нам.