Текст книги "Разведка и волчье золото"

Глава 2

Отдел контрразведки находился в старом купеческом доме недалеко от вокзала, и всегда можно было оперативно согласовать свои действия с Верховным Главнокомандующим. До красного переворота, главной задачей контрразведки являлось изобличение шпионов и негласная работа с резидентами за границей. Сейчас служба контрразведчика в основном заключается в поимке большевистских лазутчиков, применяя к ним физическую силу. Поэтому, для такой неблагодарной «работы» в отдел набраны люди из сословия казаков. Мне, как дворянину приходится опускаться до низменного состояния, отдавая такой приказ, что неприемлемо для русского офицера. И всегда думаю о своём сыне, какой подаю ему пример? И на него нет ответа, если что сослаться на военное время, когда в человеке моральные качества уходят на второй план, на первом результат.

Как и волнует вопрос, почему правительством не был вовремя отдан приказ сотрудникам контрразведки о ликвидации большевиков до переворота в стране? Видимо предательство далеко проникло в государственные структуры и даже в разведку, если некоторые мои коллеги перешли на сторону ЧК.

На происходящие события в стране у меня есть своё мнение. Сотрудники контрразведки отнеслись попустительски к своим служебным обязанностям. От агентов на протяжении нескольких лет поступала информация, английская и немецкая разведка заинтересована в государственном перевороте в России. Ставку сделали на жидов, русские люди ни при каких обстоятельствах не пошли бы на беззаконие. У русских сильны православные ценности, да и царь Николай второй помазанник Божий на земле. Россия крестьянская страна. На всей её территории короткий летний период, за исключением южных рубежей. Крестьяне испокон веков занимаются сельским хозяйством и им не до переворотов. Могут остаться, как говорится без «штанов» безвластие порождает хаос. Имелись некоторые волнения в среде рабочего класса, но это как исключением не назовёшь. Бунты властью быстро усмирялись. Жидам, такой вариант развития страны не устраивал, мечтая стать у руля государственного управления. Государь хорошо понимал допускать к государственной казне людей иной веры нельзя, растащат все по кусочкам. Агенты, из числа евреев, положительного результата не давали, двурушничали, а иногда работали на третьих лиц. Разведка осознала свою недоработку тогда, когда пошли первые волнения по стране, проглядев Троцкого и его банду. Государь с их арестом откладывал, надеясь на русское авось, что впоследствии и произошло. Большевики перехватили власть в свои руки, царь отрёкся от престола. По стране покатилась гражданская война…

Войдя в здание разведки, проследовал в подвал к задержанному лазутчику. При первом его допросе положительного результата не получил. Но сейчас можно с уверенностью утверждать он выдаёт себя не за того, кто есть на самом деле. Савва Никитич опознал в нём бывшего студента. Можно устроить очную ставку, но я не хочу подвергать подчинённого к унизительной процедуре. Савва Никитич человек сугубо гражданский, он и сейчас переживает за его судьбу. Пожалел бы лазутчик Савву Никитича, попади к нему в руки? Вот тут берут сомнения, уж больно высока ставка на кону сохранность золотого запаса страны.

– Хорунжий откройте дверь и пройдите со мной, – обратился я к своему подчинённому.

– Господин штабс-капитан, объясните, за что я задержан, уже как сутки держите в сыром подвале? Я что похож на грабителя? – задержанный сразу же высказал претензии, не дав мне войти в комнату и задать первым вопрос.

Выслушав его, ещё раз убедился лазутчик явно не из рабочей среды. Держится достойно и уж больно у него правильная речь, сомнений нет, он сотрудник ЧК, и полагаю, из бывших коллег офицеров. К нему нужен иной подход, попытаться его склонить на нашу сторону. Использовать для дальнейшей работы в тылу врага:

– Давайте поступим так, постарайтесь говорить правду. Предупреждаю, ваши показания лягут в основу дальнейшего пребывания у нас. И тогда я решу, как с вами поступить, если будете настаивать на прежних показаниях, то ваша судьба в этом подвале и закончится. Вы человек молодой вам бы ещё жить да жить. Понимаете, о чём я говорю?

– Я уже несколько раз вам объяснял, мы с компаньоном ищем работу. Почему вы мне не верите? – трогая рукой своё худощавое небритое лицо.

– Допускаю, вы ищете работу, но тогда зачем так называемый ваш компаньон, пытался бежать из-под конвоя? В чём возникла такая необходимость?

– За него ответить не могу. Я знаком с ним недавно, решили вместе подзаработать, вдвоём сподручнее.

– А как вы объясните, что наш сотрудник вас опознал. Вы же бывший его студент ваша фамилия Кольцов?

– Он видимо обознался, большего объяснения дать не могу.

– Значит, настаиваете на прежних показаниях? Тогда внимательно посмотрите на свои ухоженные руки. Они в последнее время не держали топор лет двадцать. Да и речь у вас не рабоче-крестьянская, так простолюдины не разговаривают.

Лазутчик, крутя руками перед собой:

– Вы правы, мои руки не держали топор, но только не двадцать лет, а всего лишь два месяца. Я недавно вышел из больницы, были проблемы со здоровьем, поэтому руки так опрятно выглядят. Вы сказали, что у меня правильная речь, отвечу, с детства люблю читать книги и стараюсь подражать героям. По соседству с родительским домом жил учитель гимназии, он меня увлёк этим полезным занятием. Можете проверить, я вам дам адрес проживания моих родителей.

Надо полагать, легенда прикрытия у лазутчика проработана до мелочей, если так спокойно и внятно даёт ответы на все заданные вопросы. Придётся отойти от цивилизованных методов ведения допроса, что не хотелось бы. Время поджимает войска красных недалеко от города один бросок, и захватят золотой запас, да и о своей безопасности нужно позаботиться. Большевики, нас сотрудников контрразведки поставят к стенке в первую очередь. Враг он и есть враг, и ждать от него пощады не приходится.

– Хорунжий, – обратился я к подчинённому и перевёл взгляд на лазутчика. Слово хорунжий, давал ему основание применять физическое насилие к задержанным лицам – это был определённый мой знак. Он подошёл к нему и, не говоря ни слова, ударил кулаком по лицу. Лазутчик, не удержавшись на стуле, упал на пол и закрыл лицо руками. Хорунжий, имея опыт допроса несговорчивых людей, стал ногами наносить удары по всему его телу. Процедура этого жуткого зрелища не для слабонервных людей нужно иметь крепкие нервы. Но человечество пока не придумало ничего более «гуманного» при установлении истины как пытки тем более идёт война.

– Получай, большевицкая твоя морда, руки убери, – дерзко проговаривал слова хорунжий, пытаясь ударить лазутчика по лицу как он закрывал его руками. – Я с тебя краснопёрый дух выбью. Руки убери…

– Достаточно, – сказал я хорунжему, остепенив его пыл. Войдя в раж, может избивать человека до тех пор, пока не поступит от меня приказ – это он усвоил, как «отче наше». Битье людей для него стало второй профессией, заменив ранее до службы зажиточного казака с берегов Дона. Его судьба распорядилась с ним так, что он в обозе контрразведки от стен Казани, когда наша армия оставила город. И говорит, будет с нами до победного конца. А недавно присвоенное ему офицерское звание, послужило толчком в его карьерном росте. И даёт основание утверждать, добьётся следующего, с помощью своих способностей – физической силы.

– Господа офицеры хорошо умеете бить, но только зря время теряете, Мне нечего добавить, – прошептал он сквозь зубы, скорчившись на полу, вытирая с лица кровь рукавом пиджака.

– Это только начало пребывания у нас в разведке. Такая «лечебная процедура» у тебя будет каждодневно пока в твоём мозгу не придёт просветление, – издевательским тоном ответил я на его высказывание.

– Еще раз повторю, приехали с товарищем в город на заработки, кругом война, голод, хоть как-то подхарчиться, – прижимая руки к животу.

Сапоги хорунжего с его мужицкой силой сделали своё «темное» дело. Кольцов попытался приподняться, облокотившись руками о пол, но не смог. Слово подхарчиться, сказал, по-видимому, специально, надеясь меня убедить, что он из рабочей среды. Люди из высшего сословия словами из лексикона простолюдин не выражаются. И я должен ему поверить? Но наивным человеком его не назовешь.

– Допустим, хотели подхарчиться, но зачем вы пришли на вокзал. Там, что на перроне подают милостыню? – прикрикнул я на него: – Вокзал не место, где можно найти себе на пропитание и работу. На путях военные поезда с солдатами! А гражданских людей там раз – два и обчёлся.

– На вокзал изредка прибывают и гражданские поезда, может, кому-то из пассажиров потребуется наша помощь донести те же носильные вещи, – высказал слова с напряжением в голосе, корчась от боли.

– В последнее время я что-то не видел пассажирских поездов? Вам это не показалось странным!

Он снова употребил слово носильные вещи, простолюдин ответил бы одним словом – чемодан. Мне ранее приходилось допрашивать шпионов ещё до октябрьского переворота, они все прокалывались на мелочах, не зная наших русских обычаев, пословиц, поговорок, не понимая их сути. Допрос лазутчика не даёт положительного результата, и думаю, не даст, он понимает – скажет правду, мы его расстреляем. И его компаньон, не сегодня так завтра умрёт. Что делать?

– Мы с товарищем это тоже поняли, и решили идти в город, но не успели, ваши солдаты нас задержали, – ответил, уже спокойным тоном, видимо боль, уменьшилась. Надеясь, на этом его допрос закончится.

Я посмотрел на хорунжего и перевёл взгляд на Кольцова.

Хорунжий направился к нему.

– Вы дворянин? – выпалил Кольцов в тот момент, когда хорунжий намеревался его ударить ногой.

– Минутку, – окриком остановил подчинённого. – Да я дворянин! Почему вас это интересует?

– Как вы дворянин офицер и позволяете вот так без причины избивать ни в чём не повинного человека? Где ваша честь?! Поймите мы с товарищем не военные люди. У нас семьи их нужно кормить. В центральной России голод, решили подзаработать в Сибири, найдём работу, родные приедут к нам.

Слушая Кольцова, все больше убеждался, битьём мы его не сломим. И содержать, под стражей нет времени. Да и зачем, зная, что он чекист в этом нет никаких сомнений. Меня устраивает утверждение Саввы Никитича опознавшего в нём бывшего студента. Лазутчики два дня болтались по вокзалу, то у них была возможность сообщить своим руководителям о расположении наших воинских частей. И наверняка поезд с золотым запасом им известен, определить его нетрудно охрану осуществляют только офицеры, а не простые солдаты. И нет времени на продолжении допроса. Он хорошо знаком с психологическими методами ведения допроса, не зря задал вопрос о моём происхождении, надеясь перевести беседу в цивилизованное русло. Поэтому принимаю решение допрос Кольцова прекратить, не сказав ни слова, поставив его в неведении. Пусть поволнуется, возможно, его подломит и примет правильное решение. Но выдержка Кольцова подкупает в разведке стойкими и смелыми людьми как он не разбрасываются.

Глава 3

Вечером я ждал у себя в кабинете контрразведки Савву Никитича услышать от него предложение о сохранение золотого запаса. А из головы никак не выходил Кольцов. Для нас сотрудников контрразведки, использовать лазутчика в тылу врага была бы большой удачей, но склонить его к сотрудничеству, играя на чувствах патриотизма и о бесперспективности существования их большевистского государства, по всей видимости, не удастся. Он сильно подвергся жидовской пропаганде, якобы после победы над самодержавием у людей наступит райская жизнь. Особенно она коснётся простолюдин рабочих и крестьян, которые, по их мнению, смогут управлять государством. Убедить его принять мои слова, думаю, тоже нет никакой перспективы…

– Сергей Николаевич вы меня извините за опоздание, задержал Верховный, – сказал Савва Никитич, войдя в кабинет, даже не спрашивая разрешения. Он так и не может привыкнуть к уставу, докладывать по форме, как полагается военным людям.

– Ничего страшного не произошло впереди целый вечер. Присаживайтесь, – специально употребил гражданскую лексику в ответ на его слова. Он вальяжно сел на стул и откинулся на спинку, перекинув ногу на ногу. Посмотрев на него, стало ясно, встреча с Колчаком его вернула к мирной жизни и в подтверждении моих дум первые слова были такие:

– С Александром Васильевичем повспоминали молодые годы: походы, экспедиции, открытия, научные труды, а сейчас идёт война, голод и рушится страна. Люди, не понимают что творят, убивая друг друга, как это всё не правильно, – и вдруг замолчал. – Извините, наверно я вас отвлекаю пустыми разговорами, никак не могу привыкнуть, что нахожусь на службе. Вот голова с дырой!

– Мы же с вами люди и человеческие слабости нам не чужды. Докладывайте.

– А я пришёл не с пустыми руками! – хвастливо высказался. – Есть возможность часть золотого запаса укрыть в военных объектах. Ещё до переворота я был включён в комиссию по проверке инженерных сооружений расположенных по всей Транссибирской дороге. Объекты предназначались для хранения обмундирования, боеприпасов, продовольствия в период боевых действий. Вероятность захвата восточных территорий Китаем, Японией в те времена были очень высоки, да и сейчас эти страны представляют опасность. Доставка грузов из Центральной России требовало определённого времени, поэтому объекты имели стратегическое значение. В комиссию входили военные специалисты и мы, научные работники. Проверить объекты на готовность в случае нападения врага. Адмирал поддержал моё предложение, мы сможем оперативно спрятать в них золото. Но главная опасность – это люди участвующие в операции. Им ведь станет известно о месте хранения золота соблазн большой вернуться и его забрать. Поэтому Верховный поручил вам лично заняться этим вопросом и предоставить уже свой план.

– Военные объекты от Омска далеко расположены? Около Иркутска или Новониколаевска (новое название города Новосибирск) имеются? И сколько их по пути на Восток? – заинтересовался его вариантом.

– Конечно, имеются и их несколько. Одни объекты небольших размеров, другие достаточно объёмные и они все в шаговой доступности от железнодорожного полотна.

– Мне приходилось слышать о таких объектах они расположены на западной территории страны. А вот в восточной её части слышу впервые.

– Объекты секретные, круг лиц осведомлённых о них государством ограничен. Даже нас научных работников брали в комиссию только тех, кто непосредственно участвовал в геологоразведывательных работах при их строительстве. И родным не имели право о них рассказывать, нас об этом военные специалисты строго настрого предупредили.

– На документах военного характера всегда наложен гриф секретности. Сейчас давайте уточним, объекты вам знакомы визуально или есть координаты? Чтобы их обнаружить потребуется время, которого у нас как вы знаете, нет.

– У меня неплохая память, два объекта могу указать до сантиметра – имеются определенные знаки, они расположены около путей. Объекты специально строились от населённых пунктов на далёком расстоянии так сказать подальше от людских глаз, один расположен по пути на Иркутск. Другой около озера Байкал вот с ним сложнее, горная местность. Но думаю, мы его тоже обнаружим ориентир железнодорожный туннель. На военных картах объекты обозначены, только где их сейчас взять! Возможно, уничтожены, а может, коллеги контрразведчики успели архив спрятать от большевиков, – сам же ответил на свой вопрос.

– Этого вам сказать сейчас никто не сможет. Если о нашей операции узнают большевики, наверняка сумеют отыскать объекты. Найдут тех же строителей, инженеров, геодезистов, да и железнодорожников исключать нельзя.

– Тогда выскажите свои предложения, если мой план не устраивает. Поезд, с золотым запасом стоит на путях, и с каждым днём понимаю, пройдет немного времени и будет поздно. Вы же сами говорили в войсках напряжённая обстановка не дай Бог солдаты разграбят состав.

– Савва Никитич я же не ответил вам отказом, риск большой. Думаю, как нам всё предусмотреть. Золото спрячем в объекте, но только ненадолго. Охрану возле него не выставишь, привлечёт внимание, и нет гарантии, что рядом не появились новые поселения. Объекты ведь строились давно. Нельзя исключать охотников на зверя. Да и на солдат нет надежды. Они обычные люди со всеми тараканами в голове. Нам нужно все хорошенько обдумать. Посоветуюсь с Верховным, завтра после обеда к вам зайду, и обсудим дальнейший план действий.

– И ещё хочу вас спросить, если позволите? – стеснительно говоря.

– Задавайте, что вас беспокоит.

– На счёт задержанного лазутчика, в котором я опознал своего студента Кольцова. Вы его ещё не расстреляли?

Савву Никитича судьба лазутчика волнуют не меньше, чем сохранность золота, а может и больше. Он знаком с его отцом, поэтому отвечу, не дай Бог сорвётся и наломает дров.

– Планирую Кольцова использовать на оперативной работе уж очень смышлёный ваш студент и с волевой жилкой. Такие люди разведке нужны.

Савва Никитич из графина налил в стакан воды и залпом её выпил, стрельнув на меня глазами. В них увидел, знак благодарности. С такими «вояками – священнослужителями», нам не одержать победу над большевиками, если он готов прощать всех пойманных врагов.

– Пойду к составу, – облегченно он вздохнул, как будто с его плеч сняли чугунную цепь, и вышел из кабинета, не спросив разрешения. Даже не спросив, имеются ли к нему дополнительные вопросы. Мне его характер не изменить он сугубо гражданский человек и с этим придётся мириться.

Глава 4

Завтра мне идти на доклад к адмиралу Колчаку. Мой план, считаю единственно правильным немедленно выдвигаться на Восток, пока большевики не окружили город. Верховный, по всей видимости, думает иначе, считаю его решение стратегической ошибкой. План Саввы Никитича по сохранению золота имеет свои недостатки, но в нём есть здравое зерно, разделить его по частям, спрятав в объекты. Хранить золото в вагонах на путях как делаем мы опасно. Те же часовые сговорятся и угонят состав, хотя в их рядах имеются мои осведомители. Но они могут не успеть сообщить или договорятся с заговорщиками.

Есть ещё две причины для беспокойства: первая на кого оставить моё «хозяйство» в контрразведке, после того как разрешится вопрос по схрону золота. И вторая она самая опасная мне приказано остаться в Омске на нелегальном положении в качестве резидента…

– Здравие желаю. Разрешите, – поприветствовал я Верховного, войдя к нему в вагон застав его склонившегося над картой держа в одной руке карандаш, второй облокотившись на стол.

– Прошу вас проходите, – лицо Колчака выглядело уставшим. – Поручик, оставьте нас одних, – дав указание адъютанту покинуть вагон, – и карандашом провёл на карте пунктирную линию. Я подумал день два и кольцо вокруг города сомкнётся. На Главнокомандующего легла большая ответственность сохранить в войсках боевой дух, который в последнее время был подломлен в связи с победами красных на фронтах. Золотой запас – это ещё одна из причин для беспокойства. Недавно созданная Восточная республика не сможет долго выполнять свои функции, не имея в казне золотого запаса.

Адмирал, смотря на карту, делая на ней пометки сказал:

– Мы с Саввой Никитичем обговорили вопросы, как сохранить золото, решили его спрятать в одном из военных объектов. Он сказал, посоветуется с вами. У вас план по реализации операции подготовлен? – продолжая делать пометки на карте.

– Хочу уточнить, какое количество золота планируете поместить в объект?

– Немного три тонны. Основная часть золотого запаса останется в вагонах. А то золото, что будет находиться в объекте, предназначено для вас сотрудников контрразведки. Вам потребуются средства для агентов, оперативная работа всегда требует финансовых затрат. Распоряжением золотом полностью возлагаю на вас. Приказ мной подписан. Полагаю фронт нам не удержать. Войскам придётся обустраиваться на восточной территории страны, и оттуда координировать свои действия. Сколько по времени продлиться бардак в стране год два. А вы разведка будете моими глазами и ушами.

– Сейчас зная количество золота, то план по ходу доклада требует изменений. Люди, участвующие в операции мной тщательно отобраны они все сотрудники контрразведки. Понадобится паровоз с несколькими вагонами для перевозки золота и команда сопровождения. Дополнительно ещё два состава следующих на Восток. В них расположу своих сотрудников. Савва Никитич пояснил, он сможет обнаружить объект по специальным ориентирам, возле него состав остановит. Это станет сигналом, впереди идущему поезду следовать до следующей станции. Второй состав встанет на станции позади нас, преградив путь остальным эшелонам в направлении на Восток. Все команды буду лично дублировать через телеграфную связь. Так мы сможем отрезать пути следования поездов, как на Запад, так и на Восток, обеспечив секретность операции. Планировал привлечь к транспортировке золота пленных большевиков, а после операции их расстрелять, но отказался, могут возникнуть непредвиденные обстоятельства. Савва Никитич с машинистом поедут в кабине паровоза, я в вагоне с аппаратом телеграфной связи, солдаты в закрытом вагоне. Машиниста подобрал из приближённых людей – мой хорунжий. С утра дал ему задание научиться управлять паровозом.

Верховный слушая доклад, все время трогал указательным пальцем переносицу. Я его понимаю, он оставляет в моём распоряжении золото, но в душу каждого человека не заглянешь. Адмиралу известно, мои родные выехали за границу, и меня никто и ничто не держит в стране. Если что моя честь быть рядом с главнокомандующим. И как офицер, присягнувший ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ, обязывает оставаться верным присяге, и я пойду с ним до конца. Он может во мне не сомневаться.

– Когда планируете начать операцию? – спросил Верховный, не задав вопроса, устраивает ли его мой план в целом или требует дополнительной корректировки.

– Жду вашего приказа, и тот час же обговорю с Саввой Никитичем, сколько займет времени у него на отгрузку золота. А я хоть сейчас готов начать операцию.

– Тогда немедленно приступайте.

– Хотел бы дополнить. Как золото перегрузим в вагон, то сразу сформируем состав, минимум из шести вагонов. На обратном пути в населённых пунктах купим дрова, тем самым наше отбытие со станции и возвращение есть чем мотивировать перед своими коллегами, так мы сохраним секретность операции.

– На счёт заготовки дров вы хорошо придумали. На дворе зима, солдаты в теплушках мерзнут, а продавцы дров за них просят большие деньги. Ваш план меня полностью устраивает, я его подпишу, он останется у меня, лишние свидетели ему не нужны. Воронцову скажите, я разрешаю отгрузку золота, он знает, что отгружать.

– Разрешите идти?

– Да, вы свободны.

Я отдал адмиралу честь и вышел из вагона.