Текст книги "Король и Шут. Как в старой сказке"

7. «Ересь, или Памяти человека Га-Ноцри Иешуа»

Долго ли, коротко ли, но наконец мы решили записать альбом. Как я уже говорил, до этого мы часто собирались вместе, чаще всего у Горшка, показывали друг другу свои новые песни, стихи, музыку и рассказы. Также часто играли в «Заколдованную страну», о которой надо сказать отдельно.

«Заколдованная страна» – это такая настольная игра, где ты путешествуешь по волшебным местам, встречая удивительных сказочных персонажей. В ней все зависит от фантазии ведущего. И ты сам, включив воображение, можешь последовать за ним в волшебную страну. Ты ведешь кровопролитные битвы и долгие путешествия, заключаешь союзы с другими игроками или выходишь в одиночку против всего мира. Сейчас ты бьешься с шестируким ракшасом, а через два хода торгуешься с мрачным подземным карликом, которого (о, да!), к сожалению, нельзя убить. То несешься на лошади по заколдованному лесу, потому что его нужно пересечь за неделю, не дольше, а то уже сидишь в заколдованной башне и пытаешься разгадать загадки Кроуна, чтобы выбраться и продолжить игру.

Сама игра состояла из куска бумаги, который мы схематично разрисовывали всяческими дорожками для фишек – какие в голову взбредут, самих фишек, книжки с правилами в помощь ведущему и стопки карточек с различными монстрами и их характеристиками для битвы. Все остальное происходило в голове у ведущего. Он рассказывал, как и где мы идем, что видим, что за монстры на подходе или строения вдалеке. И все вместе решали, как быть, куда идти, как себя вести. А можно и самому что-то придумать! Любой участник мог в любой момент свернуть с общего воображаемого пути и предложить свою собственную линию повествования или модель поведения. Бросали кубики и бились с монстрами. Помогали друг другу или подталкивали в пропасть (и такое бывало). Ведущим, как правило, выбирали меня. Больно хорошо и неожиданно у меня получалось выдумывать. Князь тоже был хорошим ведущим, но он ленился и всячески отлынивал. А Горшок больше любил играть.

Так что и я, и Горшок, и Князь – большие поклонники всевозможных компьютерных игр. Но, увы, столь же интересных так и не придумали – в них воображению места нет. Бывало, много позже Горшок рассказывает с восторгом о новой компьютерной игрушке, да и добавит в конце: «Хотя, конечно, это не “Заколдованная страна”».

Рисунок М. Горшенева

Так вот, собрались мы как-то и составили список всех песен, что успели написать. Записи вел Горшок, и он же разнес песни в три столбика – в зависимости от музыкального стиля, в котором они были написаны, и стихотворной составляющей.

Т.И. столбика – это три альбома, которые мы должны были записать в дальнейшем. Ничто в то время (да и позже) не казалось нам невозможным. В итоге мы выбрали столбик с одиннадцатью песнями (записали в итоге двенадцать). Еще один столбик (альбом) был полностью «электрическим», но электроинструментов и барабанов у нас не было. А в третий вошли песни, которые мы не могли записать из-за нехватки профессионализма. Договорились, что разберемся с ними позже. А пока решили записать самые новые, вот они:

✔ «Ересь»

https://balu.kroogi.com/ru/download/3132035-Kontora-Eres.html

1. Альфред Копысов

2. Весна

3. Моя смерть

4. Песня сумасшедшего

5. Уложенный

6. Все когда-нибудь умрем

7. ПТКП не СС (Памяти тех, кто погиб не своей смертью)

8. Кости

9. Пьянка

10. Тревога и печаль

11. Девушка без ноги

12. PIG

Музыка: Горшок (1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 11); Балу (10); Князь (12).

Стихи: Балу (3, 4, 6, 7, 8, 10); Горшок (1, 5, 11); Князь (2, 9, 12).

В записи участвовали:

Горшок – вокал (1–12), гитара акуст. (1–9, 11, 12);

Балу – эл. гитара (1–5, 7, 8, 9), пианино (3, 7, 10), подпевки (2, 4, 8), перкуссия (8), бубны (5, 7), флейта (6, 7, 12);

Князь – гитара (12), подпевки (2, 3, 9, 10), вокал (12);

Вася – эл. гитара, подстукивание (4);

Поручик – стучание по канистре от пива (1, 6, 12).

Все сценки между песнями – Горшок, Балу, Князь, Вася.

Текст мелким шрифтом – это то, что я написал на кассете двадцать пять лет назад. Мне тогда показалось, что так солиднее будет. На самом деле и тогда, и еще долгие годы после мы совершенно не делили стихи и музыку на «мое» и «твое». У нас была общая идея, и она не только объединяла нас, она была выше и главнее любого из нас по отдельности. На тот момент нас было пятеро. Я думаю, что если бы тогда случайно не подписал кассету, то сейчас бы и не вспомнил, кто что делал. Неважно, кто какой вклад внес в общее дело, важно, чтобы в итоге получилось нечто прекрасное и волшебное. Это все было наше.

* * *

Немного о песнях, историях их создания, людях, их создавших, и волшебном процессе звукозаписи. Инструментов у нас не было. Перед записью я выпросил у мамы сто рублей и купил у одноклассника электрогитару «Орфеус»[1]1
  Вот небольшая ржачная ремарка, связанная с дальнейшей историей этой гитары. Немногим позже у Поручика случился очередной приступ деятельности. Он вдруг сообщил нам, что мы ничего не понимаем и звук у гитары плохой. И сейчас он, Поручик, отдаст гитару на реставрацию и тем самым докажет свое организаторское превосходство. Короче, забрал гитару. Первые две недели мы спокойно ждали. Еще две настойчиво интересовались, где гитара. Еще неделю Пор лил нам в уши, как он ездит в какую-то фирму «Аккорд» и требует ускорения процесса. Еще через неделю он в лицах рассказывал, какой скандал он устроил, потому что мастер все перепутал и вместо белого покрасил гитару в черный. Я человек доверчивый и всегда верил друзьям, а вот Горшка все это очень быстро забодало. Он пошел к Пору домой и нашел нашу гитару. Разобранную до винтика и покрашенную толстым слоем черной масляной краски. Восстановлению она не подлежала. Этот говнюк разобрал ее, покрасил, а собрать-то и не смог. Горшок принес мне (официально ведь гитара была моя) мешок с винтиками и детальками, злой как черт, и сказал: «Давай его выгоним. Знаешь, что он мне сказал? Что всегда будет нам врать, и мы его никогда не поймаем». Горшка ужасно задело даже не то, что Поручик разломал инструмент, а именно то, что он попытался обосновать предательство нашей идеи. Но я не считал, что все так серьезно, и в конце концов помирил их. Мы ведь были друзьями.


[Закрыть] болгарского производства, а еще среднюю блокфлейту. Играть на ней я не умел, но быстро учился, а других инструментов в продаже все равно не было. Гитару мы подключали поочередно то к телевизору, то к виниловому проигрывателю, в зависимости от требований к звуку для каждой конкретной песни. Также надо вам сказать, что моя мама работала музыкальным работником в детском саду, и мама Горшка тоже работала музыкальным работником в детском саду, но в другом. Проведя рейд по местам работы наших мам, мы изъяли все предметы, похожие на музыкальные инструменты, как-то: детские бубны, что-то похожее на маракасы и разное другое. Из бумаги и палок были изготовлены инструменты, изображающие шелест листвы и потусторонние звуки. Я принес из дома двенадцатиструнную гитару, которую выпросил у брата-студента, и много пустых вымытых консервных банок – мало ли на что сгодятся. Ну а пианино что у меня, что у Горшка в доме стояло всегда. Одним словом, подготовились идеально.

8. «Ересь», Процесс

Альбом мы записывали на кассетный магнитофон «Соната-216», который Князь приносил к Горшку. Его мы решили использовать из-за цифры 2 в названии, что, как известно, означает класс магнитофона (4-й – самый говенный, а 0-й – хороший). Также в дело пошел магнитофон «Квазар-303», который я недавно купил у Васи. Собственно, ничего другого у нас не было, и достать было негде. В процессе записи я сделал открытие, что если на моем магнитофоне нажать кнопку «Воспр.» чрезмерно сильно и утопить в корпусе, зафиксировав отверткой, то пленка будет крутиться быстрее, и записанные голоса будут смешными и мультяшными. Этим мы воспользовались в первой песне, а потом и в сценках, которые записывали между песнями. Все сценки – это чистая импровизация, и записаны они были с одного дубля. Импровизированными также были и все партии на пианино. Никто из нас играть на нем не умел, а стало быть, нечего было и репетировать. Тем не менее долгая жизнь рядом с инструментом научила меня, что сочетание некоторых клавиш звучит очень прикольно, а некоторых – так и вовсе красиво.

Рисунок М. Горшенева

К записи песен мы отнеслись очень серьезно и записывали каждую по несколько раз, пока не добивались нужного результата. Тусовались мы тогда очень разношерстной компанией, но к записи были допущены только следующие люди:

Вася – наш друг, одноклассник и боевой товарищ. На запись всегда приходил вовремя, как на работу, и поэтому участвовал во всех сценках, а в «Песне сумасшедшего» даже сыграл на «Орфеусе» и постучал по пластиковой канистре. По-настоящему его звали Шурик Васильев. Не родственник. Но о нем чуть позже;

Поручик – приходил несколько раз и постучал по той же канистре в трех песнях. К записи юмористических сценок допущен не был;

Балу – то есть я. Все организовал, везде, где надо, играл, пел и настраивал уровень на магнитофоне. В нескольких песнях умудрился одновременно сыграть на пианино, гитаре и флейте, да еще на бубне постучать и спеть;

Князь – участвовал везде, где мог. В последний день записи Горшок говорит:

«А вот у Андрюхи еще песня есть, ничего такая, только она на английском языке».

Мы ее и записали со второго дубля. Таким образом, Князь заложил традицию делать все в последний момент, чем мы не без успеха пользовались в дальнейшем;

Горшок – пел, плясал и идеологически поддерживал.

Когда запись была окончена, встал вопрос о названии альбома. Решить было непросто: мы с Горшком долго обсуждали и спорили, недели две. Гуляли и рассуждали о Боге, о вере, о жизни. О том, что, возможно, для Бога наша жизнь – грязь, но нам без нее не в кайф. О непознанном и непознаваемом и о том, как опасно их путать. О мистике и всякой непонятке. Есть ли она, и если есть, то что с ней делать. Можно ли представить себе непредставляемое (это Горшка интересовало, и тут мы не сошлись: я считал, что можно, а он – что нет). Немного об инопланетянах (решено было на них наплевать и вообще всячески презирать такие мелкие вопросы). Ну и о прочих вещах, о которых, наверное, говорят все мальчишки в пятнадцать-шестнадцать лет.

В итоге решили назвать альбом «Ересь», а ниже приписать:

«Памяти человека Га-Ноцри Иешуа».

Ересь – для крутизны, а остальное – для того, чтобы подчеркнуть наше отношение к Христу, когда он был еще на земле.

9. «Старая церковь», «Кладбище»

Начало было положено. После «Ереси» мы стали сочинять песни еще активнее. Андрюхиных стихов и музыки в нашем творчестве становилось все больше. Причем зачастую сначала был рассказ, комикс или просто картина, а уж потом из этого рождалась песня.

Так появились «Старая церковь», «Кладбище», «Христос», «Дьявол», «Мертвец» – всех и не упомнишь.

✔ «Старая церковь», «Кладбище»

У нас с Горшком стихов стало меньше. Гораздо интереснее было улучшать и адаптировать князевские. Да и больно круто у него получалось.

https://balu.kroogi.com/ru/content/3239333-Kontora-Korol-i-Shut-rannie-zapisi.html

10. «О, как грустна вечерняя земля…», или Вторая «акустика»

Время шло, нам безумно нравилось все, что мы делали, но, к нашему великому сожалению, это совершенно ни во что не выливалось. Даже по-человечески записать результаты нашего труда мы не могли – просто не знали, где и как. Не было связей, не было денег. Наш первый альбом «Ересь» мы откровенно переросли, да и записан он был на бытовой кассетный магнитофон второго класса. Нам казалось, что вот если записаться на хороший магнитофон, то тогда да, тогда о-го-го.

Так что я принял единоличное решение, что нам нужна хорошая, качественная стереозапись… В феврале 1991 года я устроился на завод турбинных лопаток фрезеровщиком. Отец мой – фрезеровщик высшего разряда, так что кое-какие навыки по работе с металлом у меня имелись. Идти к шести утра на работу было не больно весело, но у меня была цель. За три месяца я сделал множество турбинных лопаток и заработал немного денег.

Шарж на Балу. Рисунок А. Князева

Зарплаты хватило на двухканальный бобинный магнитофон да на пару конденсаторных микрофонов. Это было уже что-то. Кстати сказать, всегда покупка нового магнитофона, комбика, гитары, любого инструмента или оборудования приводила к появлению новой песни или по крайней мере новой аранжировки. Мне так понравилось записывать себя на хороший магнитофон, что первым делом я придумал песню «Лунный пень» и сразу потащил ее Горшку. На бобинном магнитофоне. А он тяжеленный, двадцать килограммов. Сделал запись – и несешь другу послушать! Позднее на музыку песни «Лунный пень» Князь написал стихи «Звонок из ада», и она превратилась в песню «Мертвая земля». А еще позже стихи снова поменяли, и появилась песня «Мотоцикл».

Благодаря тому магнитофону на свет появилась оригинальная запись, о которой хочется рассказать особо.

В эту сессию вошли четыре песни:

1. Северная музыка

2. О, как грустна вечерняя земля…

3. Соловьи. Утро

4. Где по утрам восходит солнце

1. Северная музыка

✔ «Северная музыка»

https://youtu.be/Prhh7-H5HS4

Однажды ночью, примерно в 4:15 (судя по записи в тетрадке со стихами), я проснулся и быстро нацарапал два четверостишия. А утром перечитал и дописал. К тому времени мы уже порядком прониклись стилистикой Князя, так что в последний куплет я добавил мрачных тонов. Музыку сочинил буквально за десять-пятнадцать минут и отправился к Горшку. Это у нас такая была игра: нужно каждый день приносить друг другу новые песни. Поэтому приходилось записывать на бумажки любые строки, пришедшие в голову. Немного переосмыслив песню, мы записали ее на бобинник. Все девушки, которым я ставил потом эту песню, обязательно спрашивали:

«А стихи неужели ты написал? А музыку где взяли?»

Мелодию в конце песни, кстати, придумал Горшок. Много позже мы сочиняли гитарное соло к песне «Халдей», и я предложил Горшку вставить туда цитатой кусок мелодии из «Северной музыки». Горшок с радостью согласился. Мы вообще любили такие шутки: цитировать песни, которые никто не знает, или просто шутить так, чтоб понятно было только нам самим.

В 2017-м я перезаписал «Северную музыку» и включил в свой альбом.

✔ «Северная музыка», 2017

https://balu.kroogi.com/ru/content/3283854-Severnaya-muzyka.html

2. О, как грустна вечерняя земля…

✔ «О, как грустна вечерняя земля…»

https://balu.kroogi.com/ru/download/3193325-Mihail-Gorshenev-O-kak-grustna-vechernyaya.html

Помню как вчера, хоть и прошло двадцать пять лет. Однажды ночью я читал книжку и пришел в такой восторг, что почувствовал необходимость выразить это стихами. Написал, набросал мелодию, а наутро пошел к Горшку. И мы начали копаться и переписывать. Стихи переделали под нашу манеру исполнения, а музыку буквально по строчке писали, не заботясь о каких-то там четвертях. Горшок, например, говорит: «Давай из четырех тактов последние два уберем», а я тогда: «Давай второй и четвертый местами поменяем и мелодию выведем наверх!»

В итоге музыки получилось много, и мы решили запихать ее всю в одну песню. Влезло не все, но зато я умудрился засунуть в середину проигрыш из Sex Pistols. Если кому интересно, что за книгу я читал, пусть загуглит слова «О, как грустна вечерняя земля».

3. Соловьи. Утро

✔ «Соловьи. Утро»

https://balu.kroogi.com/ru/download/3164634-Solovi-Utro.html

Эту песню мы записали в тот же день. Незадолго до этого мы посмотрели фильм «Черная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви». Там промелькнула мелодия из «Сильвы» Имре Кальмана, а надо вам сказать, мы с Горшком оба его большие поклонники. И мы сидели с гитарами и переосмысливали любимую сцену: «Помнишь ли ты, как мы… Помню ли я? Помнишь ли ты?..» Думая о ней, начинали играть и дальше развивали песню по-своему. У нас осталось много музыкальных тем, не вошедших в «О, как грустна…», и нашлись Андрюхины стихи – Горшок чуть ли не из-под матраса вытащил какие-то мятые бумажки с набросками, и из них мы сварганили текст.

Если бы не это, могли бы не записать песню и забыть музыку. Смешно, не правда ли? Не время смешное, а скорее состояние. Состояние души. Кстати, уже после этой ужасной и нелепой трагедии Князь с Лешкой Горшеневым записали песню «Боль». В ней явно прослеживается параллель с «Соловьями». Я в то время уехал в Лос-Анджелес реставрировать пленки, а закончил уже после выхода «Боли», то есть оригинальной записи «Соловьев» у Князя не было, и он эту мелодию вспомнил сам. А ведь сколько лет прошло.

4. Где по утрам восходит солнце

✔ «Где по утрам восходит солнце»

https://balu.kroogi.com/ru/download/3189566-Korol-i-Shut-Gde-po-Utram-Voshodit-Soln.html

Я принес Горшку тетрадку со своими новыми стихами, и он сразу выбрал эти. И хотел наложить их на какую-то совсем уж заунывную тему, которую я сразу забраковал. Утверждена была не то третья, не то пятая мелодия. Я в сочинении музыки участия почти не принимал – только вторую гитару придумал и сыграл (до сих пор, кстати, нравится). Много позже Андрюха написал другие стихи, и получилась песня «Блуждают тени», где, кстати, я тоже придумал и сыграл соло.

Несмотря на приличное качество, эта запись не получила никакого распространения. У нас тупо не было чистых кассет. Друзья нас послушали, а как дальше поступать – непонятно. Концерт по-прежнему казался недостижимой мечтой. И мы, как обычно, бросив старый материал, приступили к новому. Душа просила «электричества».

Кстати, в том, что эта запись осталась лежать на полке, есть один плюс. Пленка не осыпалась только потому, что ее более двадцати лет не трогали и не перематывали. Она хранилась у меня, и позже ее помог переправить в Калифорнию мой друг Лешка Деги. Я нашел приличную студию в пригороде Лос-Анджелеса (Голливуд), и два мастера под моим чутким руководством сначала «пекли» ее, а потом восстанавливали звук. Это было долгое и непростое дело – попробуй-ка проиграть пленку, которая осыпается после каждой промотки. Помню, я писал мастерам: Try to express the spirit of St. Petersburg in summer. Вроде получилось.

Кстати, и эту песню я перезаписал в 2017-м:

✔ «Где по утрам восходит солнце», 2017

https://balu.kroogi.com/ru/content/3347601-Balu-Gde-po-utram-voshodit-solntse.html

11. Как должны звучать песни

Летом Горшок съездил к бабушке в Бокситогорск, и она купила ему настоящую электрогитару «Урал». А я скопил денег и приобрел в комке на Апрашке бас-гитару – тоже «Урал» – и разукрасил ее разноцветными пятнами масляной краски. И мы смогли играть в «электричестве». В относительном, конечно.

«Электричество» зачастую заключалось в том, что мы включали гитару в магнитофон (нужно было нажать кнопку «Зап.», и тогда он работал как комбик), а бас-гитару – в виниловый проигрыватель. Но нас это не смущало. Мы знали, как должны звучать наши песни.

Горшок. 30 мая 1998 года. Фото А. Гусевой

12. Вася

Тут надо рассказать о Васе, достойном члене нашей банды. Вася тоже был наш одноклассник, друг, единочаятель и сосед. Он жил в моем доме, в соседней парадной, у меня была квартира № 75, а у него № 69. Он взял гитару у мужа сестры, и мы решили ее не возвращать. Таким образом, наше материальное благосостояние выросло еще на одну гитару, а Вася стал играть на басу. Никаких, насколько мне известно, физических свидетельств о его присутствии в группе нет, потому что концертов мы тогда не давали, а записываться было негде. Судьба сложилась так, что Вася скоропостижно женился, и его жена была активно против такого бесперспективного и безденежного занятия, как тусовки с нами, гопниками. А потом он вообще в армию ушел. Но это нам не мешало оставаться приятелями и поддерживать теплые дружеские отношения. Ведь мы слушали одну и ту же музыку.

13. Унисон, или Общая музыка

Момент осознания себя человеком у меня наступил примерно в шестом-седьмом классе, то есть совпал с моментом начала нашего с Горшком совместного творчества. И, видимо, тогда возник и на годы сохранился юношеский максимализм в отношении к музыке и ее оценке: мы должны были иметь о музыке одинаковое мнение, а иначе никак. Например, принес однажды Горшок из училища кассетку с группой The Cure.

«О! – говорит, – это крутая группа, мне ее продвинутый чувак Рябчик дал».

Я послушал раз, другой, третий. «Не, – говорю, – маета какая-то, да и чел не своим голосом завывает». И Горшок мне три дня доказывал, что это на самом деле круто, а иначе он сам бы слушать не стал. Потому что как можно дружить с человеком, если он слушает неправильную музыку? Или в правильную не врубается, что еще хуже. Это было время, когда новую музыку взять было неоткуда, не было магазинов таких, так что каждая новая кассета, попавшая в руки, была праздником. Помню, мы чуть не поссорились из-за группы Marillion, – ну никак не могли прийти к единодушному мнению. Понимаете? Мнение должно было быть именно единодушное! В общем, мы научились заранее понимать, что понравится другому, а что нет. Именно такое гиперкритичное отношение к музыке очень помогало в дальнейшем творчестве.

Кстати, еще смешной факт. По причине того, что у нас не было музыкального образования, а приемы игры и гармонии надо было как-то называть, мы выработали собственную терминологию и, так как понимали друг друга с полуслова, преспокойно ею пользовались.

У меня дома было много пластинок с классической музыкой, и мы иногда делали звуковые эксперименты. Заводили пластинку, брали две гитары и записывали все на кассетник. Одна такая запись на «Реквием» Моцарта была даже очень приличной и где-то, возможно, сохранилась. Мы вообще были большими фанатами Моцарта и Чайковского. Наверное, отсюда и излишняя требовательность к себе в плане красоты мелодии, особенно на ранней стадии развития нашей банды. Заметьте, говоря «излишняя требовательность», я не имею в виду, что ранние наши работы были достойны бессмертия, я лишь обращаю ваше внимание, что мы всерьез стремились к подобному идеалу.

Горшок на рок-фестивале. 6 июня 1997 года. Фото И. Девяткиной