Текст книги "Притяжение митрополита Хрисанфа. Книга воспоминаний. Первое издание"

Притяжение митрополита Хрисанфа

Протоиерей Александр Балыбердин

Вот уже пять лет с нами нет нашего дорогого владыки митрополита Хрисанфа. Возможно, кто-то скажет, что это не срок. Но помниться, что сам владыка считал иначе и говорил: «Это ещё надо дожить». И вот мы дожили. Но, к сожалению, дожили не все. И все по-разному. «Иных, уж, нет, а те далече». Вряд ли надо вновь, на радость жёлтой прессе, называть имена тех, кто когда-то был «в центре событий», а ныне оказался «не у дел». Так случилось, что со многими из них мы были близки, а с кем-то остались близки и сегодня. Несмотря на всё, что могло разлучить нас, и на всех, кто пытался нас разлучить. Вопрос в другом – как это случилось, и, главное, почему?

Возможно, мой ответ покажется кому-то не убедительным и даже странным. Но в последнее время, думая о владыке Хрисанфе, вспоминая, как благодаря ему я сам пришёл в Церковь, эта мысль и образ, которыми я хочу поделиться, кажутся мне все более убедительными. Причем, никого не обвиняя и не осуждая. Что немаловажно. Потому что сказано: «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф. 7, 1—2).

Конечно, я вовсе не хочу никому навязывать свой ответ и вообще не уверен, что он подойдет для всех. В том числе для людей, пришедших а Церковь после нас или вместе с нами, но иначе, другим путем. Но вдруг и они прислушаются к моим словам, чтобы лучше понять и нас, и себя, и оценить мудрость владыки Хрисанфа, которого мы вспоминаем в эти январские дни.

Размышляя над судьбами тех, кто пришел в Церковь в 1990-е годы, прежде всего, надо вспомнить, что это было время, когда в России каждый день открывалось и освящалось три новых храма. То же самое происходило и на Вятке, где число храмов выросло более чем в шесть раз – с 32 до 200, в том числе в г. Кирове с 1 до 22.

Очевидно, что всё это богатство, как говорится, само по себе с неба не упало. Нужны были люди. Причем не только для того, чтобы носить кирпичи или месить раствор. Но и для того чтобы руководить всеми этими работами и приходами, налаживать работу духовного училища и воскресных школ, общаться с местной интеллигенцией, властями и предпринимателями, без помощи которых епархия не могла обойтись. Где же было взять таких людей?

Сегодня ответ очевиден – в семинарии или духовном училище, которые, в том числе, для того и существуют, чтобы Церковь могла самостоятельно решать свои «кадровые проблемы». Но в том-то и дело, что вплоть до 1990 года в Вятской епархии не было своей духовной школы и любые, даже самые робкие попытки организовать подготовку духовенства на местах, решительно пресекались бдительными органами.

Тут по неволе станешь вглядываться в каждого юношу, зашедшего в храм. О чём владыка Хрисанф не раз вспоминал: «Помниться, как замечу во время службы среди бабушек молодого человека, стараюсь приглядеться. Если стоит и не крестится – значит, из „органов“, а, если крестится, значит наш, православный. После службы, выходя их храма, подойду к нему, расспрошу – кто? откуда? где учится или работает? И обязательно возьму на заметку. Особенно, если он учится в институте».

И, действительно, десятилетиями власти твердили, что в церковь ходят одни только «неграмотные бабушки», и вдруг на рубеже 1980—90 гг. в церковь пришли люди с высшим образованием – педагоги, врачи, деятели культуры, журналисты, предприниматели. Одним словом, грамотные люди, которые одним своим примером опровергали многолетнее вранье гонителей Церкви про «отсталость» верующих.

С другой стороны, когда в те годы приходы, наконец, обрели права юридического лица и с этим, волей или неволей, погрузились в тысячи дел и забот, Церкви, как воздух, понадобились именно такие состоявшиеся и авторитетные в миру люди, деловые качества которых волновали управляющего епархией куда больше, чем вопросы «какую семинарию заканчивали?» и «какая была оценка по сравнительному богословию?».

Это, так сказать, исторический контекст. А сейчас – образ, который, на мой взгляд, многое объясняет и помогает понять.

Представьте себе пространство, в котором одновременно движутся различные частицы – сближаются и удаляются, сталкиваются и отталкиваются, разлетаются в разные стороны, вращаются вокруг других, более крупных и сильных частиц или, будучи таковыми, притягивают к себе и заставляют вращаться вокруг себя другие, более слабые частицы.

С’est la vie – такова жизнь. В каком-то смысле все мы подобны этим частицам, постоянно пребывающим в движении и взаимодействии. Все мы в течение жизни постоянно с кем-то сближаемся и от кого-то удаляемся, вращаемся вокруг родителей, родных, детей, друзей, знакомых, и они также вращаются вокруг нас. При этом скорость и амплитуда вращения у каждого также своя – с кем-то мы видимся раз в год, а без кого-то не можем прожить и дня.

При этом, чем больше «частица» – чем человек старше, чем больше он состоялся, как личность, специалист или авторитет, тем сильнее сила его притяжения, тем больше вращается вокруг него «частиц» – родных, друзей, коллег, учеников. Такие люди, сами по себе, напоминают солнечные системы со множеством вращающихся вокруг них спутников и планет. Думаю, что у большинства из нас это происходит годам к тридцати, когда мы обрастаем детьми, друзьями и коллегами, постоянно вращающимся вокруг нас, пребывающим в поле притяжения нашей личности.

К чему я клоню?

Особенностью «призыва» 90-х было то, что почти все мы пришли в Церковь не вчерашними школьниками или безусыми семинаристами, а уже состоявшимися, тридцатилетними людьми. Произошло это благодаря тому, что сквозь пространство, в котором, подобно частицам или планетам, мы общались и вращались, в те годы пролетело небесное тело огромной величины – митрополит Хрисанф. Впервые встретившись с ним, мы испытали огромную силу притяжения его личности и, изменив траекторию движения – нашей жизни, отныне стали вращаться вокруг владыки. Причем не одни, а со всеми «спутниками» и «планетами» нашей «солнечной системы» – женами, детьми, друзьями, коллегами и даже родителями.

Когда в возрасте 29 лет, по благословению владыки Хрисанфа, я стал работать в администрации области и «вращаться» вокруг епархии, я уже был учителем высшей категории, мужем и отцом. Когда, спустя три года, принимал священный сан, был уже дважды папой, аспирантом и госслужащим, удостоенным патриарших и государственных наград. Пишу об этом не ради хвастовства, а, желая подчеркнуть, что пришел в Церковь не «юношей», а «мужем».

Также и другие священники того «призыва»: отец Александр Коротаев принял сан состоявшимся педагогом, руководителем клуба «Мир»; о. Андрей Кононов и о. Леонид Сафронов – уже известными поэтами; о. Александр Перминов – дипломированным филологом, а о. Дмитрий Кириллов – выпускником факультета иностранных языков; о. Георгий Купцов – состоявшимся предпринимателем; о. Сергий Гомаюнов – доцентом пединститута, кандидатом наук; о. Георгий Неустроев – опытным прорабом, строителем, возрождавшим Трифонов монастырь; о. Сергий Мартынов – офицером таможенной службы. Этот список можно продолжить.

При этом митрополит Хрисанф понимал, что, приняв сан, поэт, педагог, ученый и бизнесмен не перестают быть таковыми. Поэтому, когда все эти взрослые и уже состоявшиеся люди вместе со своими семьями, коллегами и друзьями стали вращаться вокруг него, владыка не заставил их забыть и перечеркнуть одним росчерком пера весь прежний опыт, связи и таланты, но деликатно направил всё это к пользе Церкви.

Так педагог Коротаев стал руководителем миссионерского отдела епархии; поэт Кононов – замечательным проповедником; ученый Гомаюнов – духовником и научным руководителем православной гимназии; филолог Перминов – редактором епархиальной газеты и ректором духовного училища; лингвист Кириллов – референтом архиерея; чиновник Балыбердин – секретарем епархии, а предприниматель Купцов наладил работу церковных лавок, прибыль от которых шла на строительство в городе новых храмов, и, как выпускник военного училища, возглавил Воинский отдел епархии.

По этой же причине, понимая, что все эти люди – не монахи, а семейные и пришли в епархию не только для того, чтобы заработать или наработаться, но в поисках новой жизни, которую нельзя ограничить одной только работой или молитвой, митрополит Хрисанф старался быть внимательным не только к нам, но и нашим женам, детям, родителям, которые, благодаря нашему выбору, отныне также вращались вокруг владыки и епархии.

Так владыка Хрисанф не стеснялся называть жен священников «матушками» и регулярно приглашал наиболее близких из них в епархию на праздничные приёмы в честь праздников Рождества Христова и Пасхи, Дня жен-мироносиц; каждый год в конце лета собирал в своем кабинете детей и внуков епархиальных служащих, чтобы благословить на учебу, и на праздники не оставлял их без подарков; считал своим долгом обязательно, хотя бы раз, побывать в семьях своих ставленников, чтобы узнать не только где, но также как и чем они живут. Также было и во время поездок владыки на дальние приходы – он всегда обращал внимание на то, присутствовала ли супруга отца настоятеля за богослужением, и затем неизменно приглашал её за стол, поздравлял с праздником и просил сказать ответное слово.

Это не было праздным любопытством или требованием лояльности. Просто, будучи с детства в Церкви и повидав за свою долгую жизнь многое, владыка Хрисанф понимал, что главное в ней – не «бревна», а «ребра», братская любовь, которая начинается с элементарного внимания к людям. Особенно тем, кто поверил тебе и доверился тебе.

Владыка Хрисанф понимал, что епархией, абсолютное большинство которой составляют начинающие христиане и семейные священники, надо управлять, скорее, не как монастырем, а как приходом или семьёй. Отличие между которыми, как известно, состоит в том, что, если монастырь состоит из «монахов», то есть дословно «одиночек», отдельных планет, вращающихся вокруг духовника или отца наместника, то каждый приход и семья – это целая солнечная система со множеством «небесных тел», взаимосвязанных и взаимно обусловленных. Каждая семья – как маленький монастырь, а, как известно, «в чужой монастырь со своим уставом не ходят». Тут важнее не сила, а мера; не столько администрирование и послушание, сколько личный пример и любовь. Одним словом, как говорил митрополит Хрисанф: «Живи сам и дай жить другим».

Надо заметить, что к такому стилю руководства епархией располагал весь личный опыт владыки, который, будучи монахом, как в Карелии, так и на Вятке, жил не в монастырях, а своим домом, семьёй, приходом и потому прекрасно знал, чем живут обычные люди, и был любим ими. Впрочем, как и монахами.

Когда сегодня, бывает, прихожане спросят: «Можно ли православным встречать Новый год?», я вспоминаю, что для митрополита Хрисанфа ответ на этот вопрос был очевиден – он всегда его встречал. Причём не один, а в кругу самых близких людей. При этом в новогоднюю ночь после боя курантов дозвониться до владыки было просто невозможно – его телефон был постоянно занят. Все, кто его лично знал и ценил, спешили поздравить старца с праздником. При этом известно, что личный телефон владыки Хрисанфа знали не только настоятели, но и многие прихожане.

В связи с этим вспоминается случай, когда владыке по ошибке сказали, что умерла одна из известных ему прихожанок, и владыка начал уже поминать её за упокой, а затем на Рождество эта женщина сама позвонила владыке, чтобы поздравить его с праздником. «Хорошо, что трубку снял келейник, – рассказывал владыка. – А если бы я сам её снял, представляешь, что тогда было бы?».

Помнится, что о самых близких людях владыка Хрисанф говорил, что «принял их в своё сердце». Теперь, спустя годы, видно, что он принял в своё сердце всю епархию, всех нас, и мы, попав в притяжение митрополита Хрисанфа, все эти годы вращались вокруг огромного и горячего сердца владыки, как в нашей солнечной системе планеты вращаются вокруг «звезды по имени Солнце».

А затем митрополит Хрисанф заболел и 4 января 2011 года умер. Солнце погасло. Нас охватили январский холод и темнота. Сила притяжения ослабла, и, как бывает в подобных случаях, не все, но многие «небесные тела» вернулись на свои прежние орбиты, а люди – к своим прежним занятиям: науке, педагогике, культуре, поэзии, бизнесу. И я им не судья.

Было ли это неизбежно? Не знаю. Но владыка Хрисанф многое предвидел и, помнится, говорил: «Вот увидите – я умру, и все будет по-другому». Не хуже или лучше, а «по-другому». Так и случилось.

И вот прошло пять лет, которые мы прожили без него. Что же делать? Думаю, что на этот вопрос каждый должен ответить сам. И, возможно, начать надо с того, что, как владыка Хрисанф не требовал от нас невозможного, позволял быть другими и прощал, если мы ошибались, также и нам следует не требовать невозможного от других людей, позволить им быть другими и больше всего ценить не прошлое, которого уже не вернуть, а жизнь, которая продолжается и, во многом, зависит от того, как на неё посмотреть.

Вот и сейчас я смотрю на знаменитый снимок келейника владыки, а ныне священника Михаила Казаковцева, на котором митрополит Хрисанф изображён с поднятой вверх рукой, и думаю – а почему мы решили, что он прощается с нами? Это ведь, как посмотреть. Уверен, что на самом деле он говорит нам: «Я здесь!». Там, где Церковь, в которую он привёл нас. Там, где Христос, Которого он явил нам. Там, где любовь. И тот, кто это понимает, тот знает, где искать владыку Хрисанфа, и навсегда останется с ним, в поле его притяжения.

2016

Удивительный сон

А. Балыбердин

 
Мне снилось, что владыка жив
и служит Пасху в сельском храме,
и мы квадратными глазами
через амвон в алтарь глядим.
 
 
Да, как же так! Ведь пять минут,
как он лежал в гробу, и было
не повернуться у могилы
и перехватывало дух
от горьких слёз, а нынче он —
здесь в алтаре на горнем месте.
Алтарь похожий на невесту
весь словно снегом убелён.
Как на ладони предо мной —
меж нами нет перегородки.
– Владыка, разве Вы не мёртвый?
– Да, нет, как видишь. Я живой!
 
 
И, поманив меня рукой,
он говорит: «Давай! Входи же!»
И я вхожу, и вот я вижу:
Святые Дары – Тело, Кровь,
а за престолом он стоит
весь облаченный в радость Пасхи,
и омофор сияет красный,
и лик его огнем горит.
 
 
И я проснулся, а в окно
стучали солнечные капли.
Был день Хрисанфа и день Дарьи,
согретый раннею весной.
 

2011

Он смог стяжать дух целомудрия

Протодиакон Иоанн Дробот

Клирик Александро-Невского собора

г. Парижа, правнук священномученика Михаила Тихоницкого

В течение своей жизни каждый человек встречает личности, которые оставляют незабываемое впечатление на душе, а, порой и влияют на его жизненный путь. Таковой личностью, незабвенной и дорогой моему сердцу был и есть владыка митрополит Хрисанф.

Я не буду рассказывать о деталях моей встречи с ним. Не это важно и интересно. Мне хотелось бы передать мое ощущение, мое восприятие его выдающейся личности.

Для человека со стороны, не знающего церковного мира, покойный владыка мог показаться сложной и непонятной личностью. Поскольку в нём совмещались, на первый взгляд, противоречивые черты. Это был архиерей, глубоко ощущающий важность своего сана, любящий благолепие Дома Божия, не терпящий малейшего проявления неуважения, халатности, небрежности в богослужении. Этим он создавал особое торжественное, духовно-напряженное благолепие в храме. Службы, которые он возглавлял, напоминали древние ушедшие патриархальные времена, уносили в прошлое и, одновременно, направляли в Вечность. Его знание литургики и церковного пения усиливали красоту и торжественность церковной службы.

Однако следует подчеркнуть, что требования владыки к торжественности в богослужении и уважении к его сану были обращены не на его личность, а на его архиерейский сан, на его должность епархиального архиерея, как носителя апостольской благодати. Что легко можно было почувствовать в личном общении с ним в тесном кругу. Мне посчастливилось провести с ним несколько дней в его покоях с моей семьей. Не забуду его ласкового отношения к моей супруге и, особенно, к моим детям. Мне казалось, что за столом сидит дедушка со своими внучатами, а не маститый митрополит, крупнейший иерарх Русской Православной Церкви, восстановитель Вятской епархии. Он просто сидел с детьми, шутил, рассказывал о своём детстве, просто отдыхал и радовался. Но стоило келейнику или секретарю войти и задать деловой вопрос, как тут же вставал полновластный митрополит, правящий архиерей и решал заданный вопрос.

Такая, на первый взгляд, противоречивость поведения архипастыря могла удивить светского человека. Но, у владыки Хрисанфа, благодаря его внутреннему духовному миру, всё было целостным, единым, не противоречивым. Он сумел стяжать за свой долгий и тяжёлый жизненный путь служения Христовой Церкви «мудрость целостности», тот «дух целомудрия», о котором мы молимся Великим Постом, словами молитвы святого Ефрема Сирина. Вечная ему память!

2017

Внутреннее спокойствие и богатая культура

Протоиерей Всеволод Чаплин, г. Москва

С владыкой Хрисанфом я познакомился в 1985 году, когда был юным сотрудником Издательского отдела Московского Патриархата. Никогда не забуду наши долгие разговоры в вятском архиерейском доме или на прогулках по вятским полям. Говорили о будущем Церкви, о трудностях, которые создавала советская власть, о том, что к возрождению веры в народе мы обязательно придем.

Когда же времена возрождения наступили, Владыка брался буквально за все, старался использовать любую возможность, включая открывшиеся шлюзы светской печати, чтобы открыть храмы, обновить православную культуру, дать дорогу в церковную жизнь талантливым пастырям – нынешним митрополиту Александру, архиепископу Евгению, отцу Валентину Чаплину, многим другим.

Владыка отличался удивительным внутренним спокойствием и богатой культурой. Он сохранял эти качества и тогда, когда надо было буквально каждый день противостоять хамоватым советским чиновникам, и тогда, когда сталкивался с ленью и непониманием духовенства, и тогда, когда труды возрождения потребовали ежечасной самоотдачи. И там, где другие на долгие годы погружались в суету, вятский архиерей добивался того же самого, а то и большего, не теряя внутреннего мира.

Ему предлагали вернуться на Украину, которую он очень любил. Но он остался верен своей первой и единственной епархии. Привел ее от унижения к процветанию. Восстановил ее былую славу, которой сегодня удивляются десятки тысяч великорецких крестоходцев. Создал атмосферу мира, доверия, любви к церковному делу. И это его наследие послужит еще многим поколениям пастырей и мирян Вятской земли.

2011

Вся его жизнь была служением

Протоиерей Петр Шак

В 1991—2011 гг. настоятель Успенского кафедрального собора Трифонова монастыря, благочинный Первого Вятского округа

Мне вспоминаются удивительные и очень глубокие слова одного из Оптинских старцев, который всем, расстающимся с почившими, кротко говорил о том, что милосердный Господь дает смерть человеку только тогда, когда душа этого человека наилучшим образом готова для перехода в вечность. Значит, нашему дорогому владыке Хрисанфу пришел час, когда он близко-близко подошел к Господу, чтобы в вечных таинственных духовных сферах быть у Того, в Кого он веровал всей душой, Кому он служил искренне и честно, всю свою жизнь, всего себя без остатка посвятив Святому Православию.

Все мы видели, с какой любовью, с каким душевным искренним чувством, верностью владыка осуществлял свое церковное служение! Владыка с великим благоговением относился к Богослужению, Церковному пению, неустанно заботясь об их красоте. Особенно владыка митрополит любил и выделял среди храмов епархии Успенский кафедральный собор, для возрождения которого он так много потрудился. Владыка горячо любил прихожан, и народ, видя любовь своего владыки, отвечал ему взаимностью от мала до велика! Вся жизнь нашего покойного владыки Хрисанфа была непрестанным и неустанным служением Богу и людям, совершаемым со страхом Божиим, верою и любовью!

Вечная ему память!

2011

Просто, трогательно, по-отечески заботливо

Протоиерей Андрей Дудин

С 1990 г. референт Вятской епархии,

в 1998—2017 гг. архивариус Вятской епархии, в 2000—2011 гг. клирик Серафимовского собора г. Вятки.

В митрополите Хрисанфе меня всегда удивляло то, насколько он любил богослужение, внимательно и ответственно относился к службе, будь то всенощное бдение или литургия, праздник или воскресный день. А какую заботу владыка проявлял о богослужении на реке Великой! Иногда мне казалось, что он ничего не замечает в этом празднике, кроме Богослужения.

Вспоминаю, как однажды перед крестным ходом, я был у него в кабинете и рассказывал о том, как пойдет крестный ход, его маршруте и расписании. Владыка сидит и слушает, а потом говорит: «Главное, чтобы люди смогли помолиться на святом месте, чтобы служба прошла достойно». Мне же по неопытности казалось, что служба – само собой, есть и другие вопросы. Но 6 июня, когда с тысячами паломников я стоял на берегу реки Великой, ожидая приезда владыки и вглядывался в лица этих изможденных долгой дорогой людей, то понял, как много значит для них эта Божественная Литургия на месте явления иконы.

Сейчас мне кажется, что владыка каким-то внутренним архиерейским проницанием предчувствовал эти ожидания и потому не мог не приехать, не служить. Из года в год, в один и тот же день – день явления Великорецкого чудотворного образа – вятский архипастырь был со своей паствой на этом святом месте. И только однажды за двадцать лет возрожденной традиции владыка, по болезни, не смог принять участие в Божественной литургии на реке Великой. Но и тогда, он все же собрался и приехал на молебен у святого источника. Его традиционное архиерейское приветствие звучало всегда просто, трогательно, по-отечески заботливо. В ней было, и утешение тем, кто проделал непростой путь дорогами крестного хода, и пасхальное целование приезжим паломникам, и местным жителям – всем, кто судьбами Божьими оказался в тот день в этом святом месте. Благодаря личному авторитету владыки богослужение на реке Великой стали посещать высокие гости, руководители страны и региона.

И в этом году Великорецкий крестный ход вновь придет к месту явления чудотворного образа. Вновь зазвучат над рекой Великой молитвословия в честь Мирликийского Святителя, но вместе с ними в сердцах тысяч паломников вознесется к Богу и молитва о блаженной памяти почившем митрополите Хрисанфе.

2011