Текст книги "Вывих мозга. Рассказы и статьи"

Вывих мозга
Рассказы и статьи
Александр Барышников

© Александр Барышников, 2017

ISBN 978-5-4485-5377-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Фантастические
рассказы

Ошибка

– Все справились с моим заданием успешно. Все, кроме одного.

Основатель Универсального Мира помолчал, и это молчание взволновало учеников сильнее, чем любые слова.

– эСУМ!

– Да, Учитель.

– Ты допустил оплошность при строительстве Объекта №9.

Провинившийся Строитель Уникальных Миров молчал, возражать было не принято, это считалось нарушением правил.

– аСУМ объяснит твою ошибку.

аСУМ, лучший ученик, с радостью откликнулся на предложение Учителя, оно было признаком доверия и особого расположения.

– При строительстве Уникального Мира применяются Блоки А-14, Н-3 и Р-22. Они позволяют произвести точный расчёт, лежащий в основе процесса. Запрещено использовать Блок ДХ-бесконечность, отвечающий за эмоции. Наверно, уважаемый эСУМ забыл его отключить. А может, сделал это слишком поздно. Поэтому в проект вкралась досадная ошибка. Вот здесь, у самого края Объекта №9, расположен модуль «Солнечная Система». В состав модуля входит элемент «Земля». Внешне он похож на другие элементы, входящие в структуру любого Уникального Мира, но…

– Продолжайте, аСУМ.

– Указанный элемент, видимо, был облучён энергополем Блока ДХ-бесконечность, в результате чего поверхность элемента покрылась саморазмножающейся плесенью, которая, к тому же, обладает зачатками разума.

– Это не плесень! – произнёс, не сдержавшись, эСУМ и тут же умолк, опасаясь гнева Учителя.

– Каким термином вы обозначили новое вещество? – спросил Основатель Универсального Мира.

– Материально-духовная субстанция. Вещество, являясь разумным, называет себя человечеством, состоит из отдельных микроскопических особей. Эти особи именуются людьми. Группируясь во всевозможных комбинациях, люди составляют различные сообщества.

Учитель чуть заметно усмехнулся.

– Интересно, интересно. Давайте-ка посмотрим на ваших особей поближе.

Ассистент включил Блок С-04.

– Вместе разберём, к чему приводят ошибки невнимательных Строителей. Кто начнёт?

Желающих было много, но первым заговорил аСУМ:

– Быстрое увеличение объёма вещества значительно ухудшает состояние базового элемента.

– Верно. Кто ещё хочет высказаться?

– Использование атомной энергии может привести к его полному уничтожению.

– Особи пытаются выбраться за пределы элемента, это говорит об их агрессивности.

эСУМ опять не сдержался.

– Это говорит о любознательности людей, о стремлении к новым знаниям.

Все испуганно посмотрели на Учителя.

– Ничего, ничего, – успокоил их Основатель Универсального Мира. – Это даже интересно. Я, например, вижу, что ваши подопечные отрицают факт моего существованию. Что скажете?

– Не все люди отрицают этот факт. Обладающие верой при обращении к Высшим Силам называют ваше имя.

– Что, так и говорят – Основатель Универсального Мира? – спросил Учитель.

– Нет, они используют аббревиатуру – ОУМ…

– Какое непочтение! – возмутился аСУМ, остальные ученики дружно присоединились к его негодованию. Но Учитель неожиданно улыбнулся.

– ОУМ, – повторил он нараспев. – Звучит красиво.

– Люди, в отличие от нас, не вечны, – заговорил эСУМ, ободренный миролюбивым видом Учителя, – их жизнь коротка, нужно торопиться, поэтому они стараются всё сократить.

– Это мелочь, недостойная обсуждения, – прервал наставник. – А как вы объясните тот факт, что ваши подопечные корректируют свой собственный генокод? Эта программа даётся свыше, она не подлежит самовольному исправлению.

Учитель нахмурился, но эСУМ рискнул высказаться.

– В процессе длительного использования в программе накопилось множество ошибок. Исправляя их, люди облегчают свои страдания.

Объяснение не убедило Учителя, он всё больше наливался гневом.

– А по какому праву ваша малоразумная плесень занимается клонированием отдельных особей? Вы разрешили естественное размножение, но этого им мало. Они уподобились нам, Бессмертным Создателям Миров, они возомнили, что могут создавать существ по своему образу и подобию в обход разрешённых программ. Сегодня они расползаются по окрестностям своего элемента, а завтра? Завтра они появятся в этой аудитории!

эСУМ, опустив глаза, молчал.

Учитель сделал паузу и заговорил спокойным голосом.

– К следующей встрече вы должны исправить ошибку. Элемент можете оставить, но плесень с его поверхности придётся убрать. Задание понятно?

– Да, – тихо сказал эСУМ.

Занятие окончилось. За пределами аудитории отличник аСУМ начал насмехаться над неудачником, эти насмешки были поддержаны многими учениками. Но эСУМ не обращал внимания на обидчиков – его мысли занимал маленький элемент на краю Объекта №9. Бесчувственность жертвы делала усилия охотников тщетными, поэтому очень скоро игра наскучила, и все разошлись. Все, кроме одного. Это был оСУМ, неприметный середняк, который не отличался от других ни особыми успехами, ни заметными провалами.

– Успокойся, – сказал он негромко. – Всё не так страшно, как ты думаешь.

– Да, – согласился эСум. – Но всё же мне жаль людей, они создали очень интересный мир.

– Понимаю, – кивнул оСУМ.

– Как ты можешь это понять?

– Могу, – сказал оСУМ, огляделся по сторонам и зашептал чуть слышно: – В моём Объекте №4 есть элемент, населённый похожим живым веществом. Конечно, по уровню развития твоё человечество стоит гораздо выше, но…

– Вот именно! – вслух сказал эСУМ.

– Ничего страшного, – продолжал шептать оСУМ. – Поверни ось элемента, и всё будет в порядке.

эСУМ немного подумал.

– О каком порядке ты говоришь? Если повернуть ось элемента, произойдёт катастрофа, от которой человечество просто погибнет.

– И ты выполнишь указание Учителя.

– А люди?

– Люди исчезнут, – оСУМ помолчал, – но не все. Несколько особей обязательно выживут.

– Ты так думаешь? – с сомнением спросил эСУМ.

– Я знаю! – уверенно ответил оСУМ. – Чтобы Учитель ничего не заметил, я выполнял эту операцию неоднократно. Несколько особей всегда выживает, и всё начинается сначала. Жаль, что элементы с разумной плесенью считаются ошибкой.

– Да, – согласился эСУМ. – Иначе можно было бы устроить встречу моих людей и твоих… Как ты их называешь?

– Энсы.

– Встреча энсов и людей – это было бы интересно.

– Когда-нибудь… – прошептал оСУМ и умолк.

За гранью

Первоначально экипаж корабля был интернациональным, но за время полёта, после смены множества поколений, понятие «национальность» потеряло всякий смысл. Время старта отодвинулось так далеко, что воспоминания о Земле, запечатлённые на архаичных носителях информации, не вызывали у нынешних обитателей космического ковчега особых чувств. Изредка возникавшие мысли о далёкой прародине не давали повода к ностальгии и быстро сменялись другими, более привычными и актуальными.

О конечной цели путешествия тоже мало кто задумывался. Люди просто жили – выполняли свои функции и развлекались, влюблялись и женились, воспитывали детей и внуков, умирали. На смену им приходили другие, и, казалось, так было вечно и так будет всегда. Конечно, в круговороте жизни случались важные события, появлялись новые веяния, необычные воззрения, замечательные изобретения, но все эти новшества со временем неизбежно погружались в пучину обыденности. И когда был изобретён макроскоп, никто особо не удивился – мало ли до чего додумаются учёные головы…

Однако, совсем иное действие это изобретение произвело на капитана корабля и, по совместительству, руководителя экспедиции Ланса. Началось с того, что он был официально приглашён в бокс А-14, где располагалась лаборатория, сотрудники которой изучали дальний Космос. Подобная работа невозможна без мощных и чувствительных приборов, поэтому тут же, в лаборатории, такие приборы изобретались, испытывались и использовались в научных целях. Достижения учёных, чаще всего, также оставались незамеченными или, по крайней мере, не могли поразить воображение корабельного общества, но это новое изобретение…

В боксе А-14 состоялся конфиденциальный разговор капитана Ланса и руководителя лаборатории Бобрина. Из его объяснений капитан Ланс понял, что макроскоп позволяет смотреть на Космос в принципиально ином масштабе, то есть, не только зрительно приближаться к удалённым объектам, но и видеть всю картину как бы со стороны. Для наглядности и сравнения Бобрин включил сначала обычный телескан, и на экране возник привычный космический пейзаж, которым капитан любовался ежедневно на своём рабочем месте. После отключения телескана в дело вступил новый прибор, и экранная картинка сильно изменилась. Космический мрак, расцвеченный мириадами звёзд, сгустился до почти полной темноты, стал настолько плотным и однородным, что сквозь этот мрак не проглядывали искорки небесных тел. Впрочем, приглядевшись, Ланс увидел чуть заметный пульсирующий огонёк и перевёл вопросительный взгляд на Бобрина. Тот, сделав краткую паузу, осторожно предположил:

– Думаю, что это наш корабль.

– Что из этого следует? – спросил капитан. Он был разочарован и не считал нужным скрывать своё разочарование. – Изменился формат изображения, но какое это имеет значение для жизни корабля? Простите, я не понимаю смысла происходящего.

Бобрин молча ткнул пальцем в клавиатуру, картинка сдвинулась. Бесконечный космический мрак принял вдруг некое очертание – левая часть экрана заполнилась розоватым светом; между этим розовым полем и тёмной громадой Космоса пролегла дугообразная расплывчатая линия. Пульсирующий огонёк, отмечающий положение корабля, двигался в сторону этой линии и был совсем близко от неё.

– Что это? – изумлённо спросил Ланс.

Бобрин снова немного помолчал и ответил так же осторожно:

– Думаю, что это грань.

– Что вы имеете в виду? – спросил капитан, ощущая сильное внутреннее беспокойство.

– Грань между Космосом и… – Бобрин замолчал, то ли не находя нужного слова, то ли не решаясь его произнести.

– Космос бесконечен, – заявил капитан, стараясь не только выглядеть, но и быть уверенным. – Материя не имеет предела.

– Относительно материи можно согласиться, – с той же осторожностью сказал Бобрин. – Однако, то, что мы называли бесконечным Космосом, видимо, имеет определённые границы.

– Этого не может быть! – возмутился Ланс. – Это противоречит…

Бобрин ткнул пальцем в клавишу, оконечность тёмного овала сдвинулась вправо, розовое сиянье заполнило почти половину экранной плоскости. Ещё несколько быстрых щелчков, и стало понятно, что на картинке не просто овал, а часть сферы. И эта сферическая поверхность залита розовым светом, сквозь который с трудом пробивается корабельный огонёк-пульсар.

– Мы приближаемся к разделительной грани.

– Грани чего? – сдавленным шёпотом спросил капитан.

– Не знаю…

Два с половиной месяца напряжённой работы дали свой результат: макроскоп был модернизирован, усовершенствован, доведён до ума. За это же время корабль почти преодолел разделительную грань между тем, что ещё недавно называлось бесконечным Космосом, и неведомым розовым пространством. Свет, заполнявший это пространство, был таким ярким, что все корабельные обитатели уже видели его без всяких приборов. В обществе начались пересуды, поползли слухи и предположения. Отсутствие официальной информации превращало эти предположения в самые диковинные домыслы. Кончилось тем, что стихийно возникла группа особо любознательных граждан, которые обратились к капитану корабля за разъяснениями.

Ланс пообещал разобраться и, не откладывая дела в долгий ящик, отправился в бокс А-14. Когда он вошёл в лабораторию, все сотрудники во главе с Бобриным столпились около усовершенствованного макроскопа. Учёные стояли и сидели в самых разных позах, но на всех лицах застыло одинаковое выражение чрезвычайного изумления. Было так тихо, что капитану стало не по себе.

– Что? – спросил он почему-то шёпотом. Бобрин, судорожно вздохнув, молча кивнул в сторону прибора. Ланс с любопытством взглянул на экран и увидел мутноватую, расплывчатую картинку, напомнившую древние фильмы о жизни землян. С большим трудом можно было разглядеть детали и подробности. Интерьер представлял собой что-то вроде крохотной кухни, посреди которой стояла старая женщина в белой косынке и переднике. Несмотря на лёгкое колебание всего изображения, было понятно, что старушка неподвижна, её правая, застывшая в воздухе рука с зажатой в ней вилкой протянута вперёд, навстречу кораблю…

– Что это? – спросил капитан.

Бобрин несколько раз щёлкнул по клавиатуре, изображение дрогнуло и сдвинулось с места.

– Динамическая панорама, – пояснил Бобрин. – Осмотр объекта с разных точек.

Камера как бы поднялась выше, и Ланс увидел объёмный эллипс тёмного цвета, который располагался в центре, а справа и слева частично просматривались два таких же эллипса. Камера поднялась ещё выше, и оказалось, что все три эллипса расположены на чёрном диске, имеющем значительное возвышение по краю… Ланс невольно улыбнулся.

– Похоже на три котлеты, которые лежат на большой сковородке, – сказал он. – Зачем вы показываете мне эти архивные кадры?

– Это не архив, – прошептал Бобрин. – Это действительно котлеты, лежащие на сковородке. И эти котлеты жарит старая женщина, которую вы уже видели…

– Объясните, что всё это значит?

– Всё очень просто: перед нами картина окружающего мира в супермелком масштабе. Не будь у нас макроскопа, мы не смогли бы увидеть эту картину. Но, увы…

Бобрин как будто сожалел о том, что его сотрудники изобрели этот уникальный прибор.

– Ничего не понимаю, – пробормотал капитан.

– Всё очень просто, – повторил Бобрин. – Солнечная система, откуда когда-то началась наша экспедиция, представляет собой всего-навсего атом, он имеет энергетическое ядро (Солнце) и элементарные частицы (планеты). Из подобных атомов состоят молекулы – Галактики, из молекул складывается Космос. Но для макромира, в котором живёт виденная вами старушка, Космос, который мы считали бесконечным, – всего-навсего котлета на сковородке. И нам с вами посчастливилось выбраться на поверхность этой котлеты. А рядом ещё парочка таких же Космосов…

Ланс долго молчал, на лице его застыло изумление. Наконец, это лицо дрогнуло, капитан перевёл взгляд на Бобрина.

– Что же делать?

– Вы спрашиваете, как предотвратить панику на корабле?

Ланс вздрогнул – о панике на корабле он пока ещё не додумался. Слова Бобрина разбудили в душе капитана страшное беспокойство.

– Да, да, именно это я имел в виду!

– Прежде всего, никто не должен знать о макроскопе.

– Согласен, – горячо поддержал Ланс.

– Кроме того, необходимо развернуть корабль на 180 градусов и двинуться в обратную сторону.

– Разумно, – согласился капитан.

– Нужно узнать как можно больше о пространстве, которое нас окружает, полученную информацию засекретить.

– Зачем?

– Когда-нибудь, – заговорил Бобрин, – наши далёкие потомки доберутся до Земли и передадут эти сведения человечеству.

Ланс помолчал, глядя в одну точку, потом перевёл взгляд на Бобрина и тихо спросил:

– Вы думаете, человечество будет радо?

Зеркало

Во вторник Инна Петровна Цыбина, главный бухгалтер районной администрации, пришла на службу в солнцезащитных очках. Это было странно, потому что погода стояла пасмурная. Разумеется, необычный вид начальницы привлёк внимание подчинённых. Пока Инна Петровна преодолевала помещение бухгалтерского отдела и торопливо открывала дверь своего отдельного кабинетика, все успели заметить под её правым глазом плохо скрываемое очками тёмное пятно. Получалось, что на лице уважаемой, безусловно порядочной женщины совсем недавно появился синяк.

Конечно, сразу же стихийно образовалась инициативная группа, члены которой немедленно приступили к бурному обсуждению и расследованию небывалого происшествия. В целях конспирации разговор вёлся шёпотом.

Инна Петровна жила одна, без мужа, которого у неё никогда не было. Раньше таких называли старыми девами, а значительная их часть нередко имеет скверный характер и дурной нрав. По мнению сотрудниц бухгалтерии, именно в эту часть входила их начальница. Впрочем, это к делу не относится. Так вот, наличие мужа объяснило бы всё и сразу – семейные разборки с рукоприкладством случаются в наше время довольно часто. Увы, супруг отсутствовал, и это осложняло расследование.

Инна Петровна могла случайно удариться лицом, например, об угол платяного шкафа или металлическую дверку лифта. Такое хотя бы раз в жизни случается со всяким нормальным человеком. Но именно в силу обыденности ситуации непонятно было, зачем делать из такой ерунды тайну, покрытую мраком. Приди по-хорошему, расскажи по-человечески, мы поохаем, посочувствуем – и всё!

Следующим номером возникло предположение, согласно которому на Инну Петровну напали какие-то хулиганы или грабители. Что греха таить, такое пока ещё случается на наших вечерних и ночных улицах. Но, во-первых, никто никогда не видел и не слышал, чтобы Инна петровна покидала своё жилище вечером или, паче того, ночью. Во-вторых, случись таковое нападение на самом деле, эта решительная, довольно жёсткая женщина немедленно подняла бы на ноги местные правоохранительные органы. Понятно, что известие о криминальном эпизоде с участием главного бухгалтера районной администрации мгновенно всполошило бы местное общество. Но в райцентре было тихо, значит, и это предположение также отпадало.

Стоп! Отсутствие официально зарегистрированного супруга вовсе не означает отсутствие мужчины вообще… Когда была выдвинута эта версия, у всех бухгалтеров районной администрации разом перехватило дух. Сюжет обещал стать захватывающим, однако, вскоре страсти поутихли. Конечно, гражданские браки нынче не редкость, но в данном случае подобный поворот маловероятен по причине безупречного морального облика Инны Петровны. Если всё же она решилась такой шаг, то этот гражданский брак мог быть только тайным – по той же самой причине.

Но для того, чтобы подпольные супруги дошли до стадии рукоприкладства, должно было пройти немало времени. Долго хранить тайну такого калибра можно, наверно, в шумном мегаполисе, где частная жизнь во многом анонимна, где люди безразличны друг другу. В райцентре всё по-другому, даже маленький секрет очень скоро становится достоянием всенародной гласности. Проще говоря, у Инны петровны практически не было шансов утаить от общества появление любовника. Да и откуда в нашей дыре взяться любовнику, который по своим качества был бы сопоставим с такой женщиной…

Когда следствие запуталось окончательно, подошло время обеда. Сотрудницы бухгалтерского отдела достали узелки с домашней едой. В отличие от своих подчинённых, Инна петровна обычно обедала в столовой, но сегодня она не вышла из своего кабинета. Вот вам ещё одно доказательство того, что она стремится избежать огласки случившегося.

Прошло несколько дней. Несколько раз Дарья Ивановна, заместитель главного бухгалтера, пыталась осторожно выяснить что-нибудь о странном происшествии, но всякий раз начальница решительно, почти по-хамски, прерывала разговор. За прошедшее время синяк на её лице сначала пожелтел, а потом стал рассасываться. Позитивные перемены должны были радовать Инну Петровну, но она, напротив, становилась всё мрачнее. От всеобщего внимания не ускользнуло, что женщина заметно похудела, а это могло быть следствием плохого аппетита или, не дай Бог, скрытого недуга. Мешки под болезненно-красными глазами красноречиво говорили о бессонных ночах, тоскливый взгляд выдавал подавленное состояние духа.

Незаметно сменился настрой сотрудников, недавний скандальный интерес сменился жалостью и состраданием. Так прошло ещё несколько дней, в течение которых синяк исчез окончательно, однако, Инне Петровне стало заметно хуже.

В пятницу Дарья Ивановна снова вошла в кабинет главного бухгалтера. Она была готова выслушать любые крики, выдержать любую бурю. Но бури не последовало. Инна Петровна, съёжившись в кресле, дрожала всем телом, хотя, в комнате было тепло и уютно.

– Что с вами, голубушка? – вскрикнула Дарья Ивановна, быстро приблизилась и прижала трясущуюся голову Инны Петровны к своей груди. Прошло несколько мгновений, после чего Инна Петровна шумно, прерывисто вздохнула и чуть слышно прошептала:

– Спасибо. Мне уже лучше.

– Срочно неотложку! – решила Дарья Ивановна и потянулась к телефонному аппарату.

– Нет, нет, – слабым голосом, но весьма решительно возразила Инна Петровна. – Мне уже лучше.

И, прежде чем Дарья Ивановна открыла рот, добавила:

– Если хотите помочь, приходите вечером ко мне домой.

После работы Дарья Ивановна вошла в квартиру Инны Петровны, где прежде довелось побывать только однажды, по какому-то срочному делу. Сразу же бросилось в глаза, что висевшее в прихожей зеркало плотно завешено тёмным покрывалом.

– У вас кто-то умер? – спросила Дарья Ивановна.

– Нет, нет, – быстро ответила Инна Петровна. – Пойдёмте.

Они прошли на кухню, сели за стол, на котором красовалась бутылка хорошего коньяка, рюмки, нарезанный лимон, конфеты и всё прочее, что полагается в подобных случаях.

– Вы не думайте, – Инна Петровна предостерегающе взмахнула рукой. – Вообще-то, я выпиваю редко, только по праздникам.

Дарья Ивановна молча кивнула.

– Но сегодня не праздник, – объяснила Инна Петровна. – У меня давно уже не праздник.

– Да я уж вижу, – сказала Дарья Ивановна. – Если случилось что, так вы расскажите, легче будет.

– Да, да, – согласилась Инна Петровна. – Давайте выпьем!

Они выпили, закусили, Инна Петровна немного помолчала и начала свой рассказ.

– Говорят, женщина стремится выглядеть привлекательной, чтобы нравиться мужчине. Но, наверно, это стремление заложено в нас изначально, в чистом виде. Нет, не то говорю, не так…

– Правильно говорите, – поддержала Дарья Ивановна.

Инна Петровна налила коньяк, залпом осушила свою рюмку, резко выдохнула.

– Вот у меня нет ни мужа, ни… нет никого. Но ведь и мне хочется быть привлекательной. Не для того, чтоб кого-то завлечь, привлечь – так должно быть, иначе нельзя…

– Верно, – поддакнула Дарья Ивановна. – На то мы и женщины.

– Вы тоже это чувствуете? – обрадовалась Инна Петровна.

– Конечно. Все чувствуют.

– Мне кажется, – заговорила Инна Петровна, – это одна из основных настроек женской натуры. И когда появились морщинки у глаз, и вот эти складочки стали глубже, мне захотелось всё исправить. От кремов, мазей, лосьонов толку, вы знаете…

Дарья Ивановна торопливо кивнула.

– Народным средствам, – продолжила Инна Петровна, – я почему-то не доверяю, в жаркой бане задыхаюсь до полусмерти. Пластику в нашей райбольнице не делают, надо куда-то ехать. Но ехать из-за двух-трёх морщинок… Давайте выпьем!

Было видно, что Инне Петровне трудно перейти к главной части своего рассказа.

– С удовольствием, – Дарья Ивановна подняла рюмку. – Давно не пила такого коньяка.

Они выпили и закусили. Инна Петровна оживилась, щёки её раскраснелись, из глаз ушла тоска последних дней.

– Прочитала в журнале, дескать, внешний вид лица ухудшается от того, что дрябнут лицевые мышцы. Всё, конечно, по-научному, чуть ли не по латыни, а в конце простой вывод: хотите быть красивыми – почаще стройте рожи.

– Да, припоминаю, что-то такое было, дочка мне рассказывала.

– Вот, вот! – обрадовалась Инна Петровна. – И я стала корчить рожи. А чтобы контролировать работу лицевых мышц, глядела при этом…

Она внезапно замолчала, задрожала, съёжилась и закрыла лицо ладонями.

– Что? Что? – испугалась Дарья Ивановна. – Вам опять плохо?

Инна Петровна прерывисто вздохнула и с трудом открыла лицо.

– Всё в порядке, – пробормотала она. – В общем, я корчила рожи и при этом глядела в зеркало. Утром проезжавшая мимо машина окатила меня грязью с головы до ног. Вечером я снова корчила рожи перед зеркалом, а на следующий день был вызов наверх, и Николай Семёнович отчитал меня, как девчонку, за ерундовую недоделку в отчёте. Теперь-то мне видна эта связь, но тогда… Ничего не понимая, я и в третий раз занялась тренировкой лицевых мышц. Я придурялась перед зеркалом допоздна, а ровно в полночь…

– Что?

– Ровно в полночь изнутри прилетел кулак и сильно ударил меня по лицу.

– Откуда изнутри? – дрожащим шёпотом спросила напуганная Дарья Ивановна.

– Из зеркала…

Они долго молчали, боясь нарушить молчание или хотя бы шевельнуться. Наконец, Инна Петровна протянула руку и наполнила рюмки коньяком. Сразу же молча выпили.

– Дальше вы знаете, – сказала Инна Петровна. – Если бы вы знали, как мне страшно.

Дарья Ивановна молчала. Ей вдруг показалось, что перед ней сидит сумасшедшая. Действительно, нормальному человеку поверить в этот бред невозможно, а уж придумать всю эту ерунду и вовсе немыслимо.

– Я хотела разбить зеркало, – говорила тем временем Инна Петровна, – но вовремя остановилась. Подумайте сами, если за какие-то дурацкие рожи оно… они… если за дурачество, за шалость такое наказание, то какого ответа ждать за разбитое..?

Дарья Ивановна встала с места, быстро прошла в прихожую и решительно сорвала тёмное покрывало. Ну, точно, сумасшедшая! Зеркало как зеркало с нормальным отражением того, что рядом – лицо и верх фигуры, сзади дверь, наверно, в спальню, часть другой двери, кусочек коридора, ведущего на кухню. Близкие шаги, но в зеркале никого не видно.

– Что вы сделали!

Голос Инны Петровны. Дарья Ивановна оглянулась – сзади, чуть слева, стояла побелевшая, заледеневшая от ужаса Инна Петровна, но в зеркале её отражение о т с у т с т в о в а л о.

Прошло несколько томительных мгновений, в течение которых женщины не дышали. Инна Петровна очнулась первой.

– Вы посчитали меня сумасшедшей, – печально сказала она. – Иногда я и сама так думаю. Это было бы понятнее и проще.

– Я, пожалуй, пойду, – неуверенно сказала Дарья Ивановна.

– Нет! – вскрикнула Инна Петровна. – Не оставляйте меня, я боюсь! Если вы меня оставите, то к завтрашнему утру…

И она разразилась рыданиями. Дарья Ивановна, тяжело вздохнув, по-матерински обняла плачущую Инну Петровну и увела её на кухню. Позвонила домой, чтоб не теряли, не волновались. В течение оставшегося вечера женщины допили коньяк, всласть поговорили, успокоились и легли спать.

Утро было солнечным. Яркие лучи наполняли сияньем гостиную, золотили широкий подоконник, часть стены и диван, на котором спала Дарья Ивановна. Именно солнце разбудило её своими тёплыми прикосновениями.

– Подъём! – по-девчоночьи закричала Дарья Ивановна и с этим криком вбежала в спальню. Инна Петровна вздрогнула спросонья, но, увидев гостью, улыбнулась.

– Молодец! – похвалила Дарья Ивановна и скомандовала: – За мной!

Они вышли в прихожую, и Инна Петровна сразу помрачнела. И это можно было понять: она, в отличие от Дарьи Ивановны, по-прежнему не отражалась в зеркале.

– Отставить! – продолжала командовать гостья. – Подойдите ближе! Секундочку…

Сбегала на кухню, принесла чистую тряпочку и протянула её Инне Петровне.

– Протирайте, да хорошенько.

Инна Петровна опасливо протянула руку и прикоснулась тряпкой к поверхности зеркала.

– Смелее, смелее.

Вскоре зеркало заблестело как новое.

– Я так и знала! – обрадовалась Дарья Ивановна. – Посмотрите внимательно.

Инна Петровна вгляделась в зазеркальную глубь, чуть слышно ахнула и прерывисто выдохнула – там, в этой загадочной глубине, чуть заметно проявился туманный силуэт.

– Это вы, – подсказала Дарья Ивановна. – Улыбнитесь же!

Инна Петровна робко улыбнулась. Силуэт обозначился более чётко и заметно приблизился. Эта метаморфоза обрадовала женщину, её улыбка стала более открытой и по-настоящему искренней. Зазеркальная фигура, всё ещё довольно туманная, тем не менее, оформилась в женщину, которая тоже улыбалась.

– Это вы, – повторила Дарья Ивановна. – Пожелайте себе доброго утра.

– Здравствуй, милая, – прошептала Инна Петровна и погладила зеркало. – Доброго тебе утра и удачного дня…