Текст книги "Союз верных. Остгренц. Из цикла «Потускневшая жемчужина»"

Я внимательно слушал отца, но не отказал себе в удовольствии и сострил:

– Наверное, охотник очень хотел кушать.

– Не исключено. Так вот, начальным толчком послужило желание добыть зверя. Мысль. Понимаешь, о чём я? Можно сказать, что кабана убила мысль охотника. А лук и стрела были всего лишь орудием. Именно они помогли мысли материализоваться. Неожиданный вывод, правда?

– Выглядит всё слишком просто. Подумал и сразу же добыл кабана.

– Не стоит утрировать. Чтобы мысль охотника могла материализоваться, он должен овладеть разными навыками, включая ориентирование в лесу, выслеживание добычи, стрельбу из лука. Только тогда ему обеспечен успех. Но мысль всегда первична.

– Согласен. А как быть с ведьмами?

– Та же схема, хотя, решающее значение имеет концентрация мысли. Любая деятельность ведьм направлена на материализацию желаний, не всегда добрых, и полезных для окружающих. Вокруг ведьмовских обрядов всегда циркулирует масса эмоционально окрашенных слухов, которые превалируют над фактами, что маскирует истинную природу ведьм. Ритуалы и снадобья действуют, как это ни парадоксально, на саму ведьму, что способствует достижению наивысшей концентрации мысли, и усиливает общий эффект. Ведьму и любой объект, на который направлена её деятельность, роднит вера. Ведьма должна верит в то, что она способна осуществить задуманное, а её жертва должна верить в то, что уязвима. При отсутствии этого ключевого условия – ничего не произойдёт.

Если отставить в сторону яд и другие вещества химического происхождения, тогда у ведьм останется только один единственный способ воздействия – подавление собственной воли объекта и навязывание ему определённой программы действий. Это может быть примитивный гипноз, или более высокоуровневое внедрение в сознание на информационном уровне. У внушаемых людей, на которых влияют их собственные страхи и предрассудки, свойственные социальной группе, к которой они принадлежат, организм способен чутко реагировать на изменения психического статуса. Лабильный психоэмоциональный фон создаёт условия для резких колебаний гормонального баланса организма, выводя его из равновесия. Отсюда недалеко до проявления симптомов скрытых заболеваний, либо заболеваний, которые человек сам себе придумал под воздействием собственных страхов. Втрое случается даже чаще первого, но и то и другое одинаково опасно для здоровья. Поэтому, когда говорят, что ведьма способна навредить одним только взглядом, доля истины в этом утверждении есть. Это работает не со всеми людьми, но в народе запоминаются наиболее успешные случаи, именно на их базе и создаются легенды.

Гораздо серьёзнее, когда ведьма способна влиять не только на психику человека, но также вносить изменения на информационном уровне. Обладающие сознанием биологические объекты связаны между собой теснее, чем это может показаться несведущему человеку. Дистанционное воздействие через изменение информационных свойств объекта – это сложно, но вполне осуществимо. Каждый мыслящий человек подобен радиостанции, излучающей волны определённой частоты, но быть приёмником этих волн дано не каждому. И лишь единицам доступно декодирование мысленного сигнала другого человека. Для этого желательно обладать врождёнными способностями, хотя некоторые химические соединения, получаемые из форм жизни, которых принято называть «демонами», могут проявить скрытые таланты и значительно их усилить. Отмечено, что женщины открывают в себе новые способности гораздо чаще, чем мужчины. Подумай над тем, что я сказал, Берхард, а после небольшого перерыва продолжим.

Отец, как всегда, излагал учебный материал в доступной форме, но мне понадобилось время, чтобы осмыслить услышанное, которое я успел прозвать «теорией ведьм». Я решил применить её к Скай, а также остальным девушкам, участвовавшим в празднике. После чего пришёл к заключению, что начинка для пирога едва ли способствовала концентрации мысли. К тому же я был уверен, что подавлять мою волю, никто из них не пытался. В конечном итоге, Клаус, оказался прав: девушки, всего лишь играли в ведьм.

После перерыва отец сказал:

– В любом случае, каждая ведьма, если конечно она достойна этого звания, представляет собой мощного ментального оператора, потенциально способного взаимодействовать с ментально-ориентированными устройствами Древних.

– То есть, бывают сильные и слабые операторы?

– Точнее будет сказать, бывают ментальные операторы и сильные ментальные операторы. Чисто теоретически, не существует предела для концентрации мысленной энергии. Математические уравнения это подтверждают. Достигший наивысшей точки сосредоточения человек способен локально изменять фундаментальные законы физики. Возможно даже телепатическое общение между людьми наподобие радиосвязи. Но это в теории. На практике подобное осуществить нереально.

– Почему ты так считаешь?

– Потому что концентрация мысленной энергии свыше определённого уровня начинает отрицательно сказываться на физическом здоровье оператора. Пока оператор задействует только кору головного мозга, ему почти ничего не угрожает. Если человек сумел использовать более шестидесяти процентов нейронов коры головного мозга, его можно считать сильным ментальным оператором. Предвидя твой вопрос, добавлю, что более восьмидесяти процентов нейронов использовать не получится – наступит неизбежная потеря сознания. Существует способ улучшить способности оператора. Способ опасный, доступный совсем немногим, и поэтому Древние запретили его массовое использование. Если энергию, накопленную в коре головного мозга сфокусировать через подкорковые центры, то можно получить многократное усиление. Проблема в том, что подкорковые скопления серого вещества управляют физиологическими процессами в организме. Если заставить их работать не по назначению, человек просто не сможет существовать дольше нескольких минут. Потом неизбежно наступит смерть.

– Получается, что в эти несколько минут человек становится по-настоящему всесильным?

– Может быть. Я знаю, что Древними проводились исследования с участием добровольцев. Результаты этих экспериментов до нас не дошли. Твоё любопытство удовлетворено?

– Да.

– Тогда продолжим по теме занятия. Для взаимодействия с простейшими ментально-ориентированными устройствами достаточно упорядочить работу десяти-пятнадцати процентов нейронов серого вещества коры головного мозга. Это очень просто. Нужно, всего лишь подавить спонтанное хаотическое мышление, неизбежно присутствующее в сознании у каждого. После этого мозг способен осуществлять приём и распознавание сигнала от устройства. Чтобы сгенерировать сигнал нужной силы, необходимо задействовать порядка сорока процентов нейронов. Среднестатистический человек вполне может этому научиться, для чего существует ряд развивающих упражнений. Чем мы сейчас и будем заниматься.

Отец очень ловко перекинул мостик между моими интересами и наукой, заставив на время позабыть о том, что происходит за пределами учебного помещения. Несколько дней я изучал технику мысленной фокусировки, а также методику защиты от обнаружения ментальными сканерами под названием «пустая голова». По словам отца, я делал успехи, хотя он сокрушался, что у Хранителей не осталось ни одного устройства, на котором можно было бы проверить мои способности. Плотный график занятий способствовал тому, что образ Скай отодвинулся куда-то на периферию сознания, но совсем не исчез. Видимо поэтому в день, когда отец позволил отдохнуть от учёбы, появилось острое желание снова увидеть девушку.

Оказавшийся на задворках памяти образ Скай постепенно терял яркость и детализацию, перестав подпитывать тлевший в душе огонёк радости, отчего стало совсем тоскливо. Помочь мне увидеться с ней мог только Клаус, который, как выяснилось, в тот день крутил тяжёлое колесо подъёмника. Увидев меня, он присвистнул и сказал:

– Привет, Берко! Ты выглядишь так, будто с той самой ночи ни разу не сомкнул глаз.

– Привет. Занятия были очень напряжёнными… – начал я, потом махнул рукой и сознался. – В целом, ты прав. Спал действительно плохо. – Я уж подумал, что ты по Скай так сохнешь, извёлся весь

Меня частенько удивляла проницательность Клауса, которую сам он так и не мог ничем объяснить. Тем не менее, в вопросах человеческих отношений мой приятель редко когда ошибался. Пришлось признать его правоту и на этот раз.

– Я же видел, как ты на неё смотрел. – Клаус расплылся в довольной улыбке. Такие взгляды говорят о многом. Подожди, я скоро сменюсь, и тогда пойдём навестить твою подружку.

– Не смейся, Клаус! Когда она успела стать моей подружкой?

– Может стать, если ты приложишь для этого хоть какие-нибудь усилия. Кот в перчатках не поймает ни одной мышки. Соображаешь?

– Да.

– Молодец. Не вздыхай так тяжко. Сейчас последний поддон с зерном поднимем, я переоденусь, и двинем в пекарню.

– Зачем? – Затем, что Скай трудится там. Это же ты у нас умник, которому положено учиться. А остальные своими руками добывают себе пропитание.

– Клаус! Ты же знаешь, что отец готов обучать всех желающих!

– Не злись. – Мой приятель вытер пот со лба и застопорил лебёдку. – Подначивать тебя я не собирался. У меня мозгов не хватит, чтобы понять и десятую часть того что известно тебе. Каждый должен заниматься своим делом. Кому – на подъёмнике стоять, а кому-то – думать головой. Пойдём, я ненадолго заскочу домой, чтобы переодеться.

По пути в пекарню я пытался моделировать будущий разговор со Скай, но из этого ничего не вышло, потому что мне так и не удалось представить, что она скажет в ответ. Я хотел рассказать ей о многом, но облечь все свои переживания в словесную форму не получалось. В жизни не считал себя косноязычным, но дальше банального «привет» продвинуться не смог, как ни старался.

Шедший рядом Клаус всю дорогу что-то говорил вполголоса и ободряюще похлопывал меня по плечу. Я был благодарен ему за поддержку, но внутренний диалог с самим собой занимал все мои мысли. Это была развёрнутая полемика, посвящённая моему нелепому поведению, и я постепенно убедил себя, что глупо так переживать, всё образуется само собой, как только увижу Скай. Создав, таким образом, в своём сознании точку опоры, я закрепился на ней и стал ждать дальнейшего развития событий.

В пещерном поселении, постоянно ощущался недостаток топлива для обогрева жилых помещений. Все к этому давно привыкли и не обращали особого внимания на холод и сквозняки. Всегда жарко было только в одном месте – в круглосуточно работавшей пекарне.

Я заглянул в приоткрытую дверь… вернее, это Клаус ткнул кулаком мне в бок и одним движением плеча пододвинул к двери. В озаренной красноватым светом из печей пекарне суетилось несколько женщин, одетых в простые балахоны из неплотной грубой ткани, больше напоминавшей мешковину. Видимо, только в такой одежде и можно было находиться возле пышущих жаром печей. Ткань просвечивала, нисколько не скрывая особенностей фигур работавших в пекарне женщин. Ближайшая из них стояла ко мне спиной в нескольких футах от двери и складывала в корзину свежевыпеченный хлеб.

– Эй, – несмело позвал я, – послушайте…

Голова женщины была повязана платком, и мне стало ясно, что нужно говорить громче. Пару раз кашлянув, я открыл рот, чтобы позвать работницу пекарни, но стоявший позади Клаус шлёпнул ладонью по двери. Женщина обернулась, а моя точка опоры покачнулась и медленно растворилась в её синих глазах.

– Привет…

– Привет, Король! – Скай засмеялась и поправила выбившуюся из-под платка чёлку. – До сих пор вспоминаю выбранную тобой начинку для пирога

После этих слов я совершенно растерялся и ждал, что стоявший позади Клаус придёт на помощь, но мой приятель, ещё совсем недавно теснивший меня к двери, успел незаметно улизнуть.

– Поторопись, Скай! – Крикнул кто-то из работниц пекарни.

– Уже иду! – Ответила девушка и, улыбнувшись мне, сказала: – Извини, на разговоры нет времени. Придешь сегодня вечером к дальнему водопаду?

Я кивнул, и в тот же миг понял, что именно должен ей сейчас сказать. Слова сами сложились в изысканную фразу, которая уже рвалась с моих губ…

– Я поняла, – прошептала Скай. – До встречи.

Она подхватила корзину с хлебом и поспешила вглубь пекарни.

Здесь мне нужно прервать своё повествование, чтобы рассказать о том, что произошло в пещерном поселении за полгода до описываемых мною событий. Однажды в горах произошёл особо мощный обвал, сотрясший, казалось самое основание горного хребта. Обрушилось несколько жилых пещер, но серьёзно никто не пострадал. После этого происшествия стали пропадать люди. Это случалось и раньше, но почти никогда обитатели пещер не исчезали бесследно. Жизнь в горах нельзя было назвать лёгкой, и несчастные случаи со смертельным исходом считались вполне обычным делом. Тела невнимательных и не слишком ловких поселенцев нередко доставали из глубоких трещин в скальной породе.

Внезапно исчезновения участились, и никто не мог отыскать ни самих людей, ни их тел. Среди жителей пещер поползли слухи – один нелепее другого, как обычно происходит при столкновении с необъяснимым явлением. Одни говорили о массовом самоубийстве людей, уставших жить в горах, другие заявляли о том, что люди просто сбегают на равнину в поисках лучшей доли. Кое-кто утверждал, что видел в пещерах странных незнакомцев, и после разговора с ними кто-нибудь обязательно пропадал. Никого из распространителей слухов не смущало, что большинство исчезнувших были молодыми девушками и женщинами, с хорошим здоровьем и крепкими нервами. Они не выделялись среди прочих обитателей пещер и никогда ни о чём подобном не помышляли.

Поиски в смежных пещерных лабиринтах ни к чему не привели – никто из разведчиков не смог обнаружить никаких следов пропавших людей. Встревоженные Хранители собрались на совет. Рассматривались различные варианты дальнейших действий, в том числе связанные с исходом из пещер. Но голоса разделились, и такое решение принято не было. Чтобы хоть как-то обезопасить людей, на окраинах жилых пещер постоянно дежурили патрули, в составе которых успело побывать почти всё взрослое мужское население. Эта простая мера помогла, и таинственные исчезновения прекратились, что вызвало всеобщее ликование. Радовались мы недолго. Прошло всего два месяца, и люди снова стали пропадать. Первой исчезла женщина по имени Дебра. На следующий день пропала Скай.

Я долго ждал её на условленном месте, слушал шум падавшей с потолка пещеры воды и повторял про себя слова, которые так и не успел сказать при встрече в пекарне. Ожидание не казалось слишком долгим, ведь, мне вновь предстояло увидеть девушку, у которой небесными были имя и глаза.

– О! Да это сам Берко. Привет, венценосной особе!

Пока я предавался мечтаниям, к водопаду, в сопровождении Франца пришла одна из участниц «праздника ведьм». Её кавалер протянул мне руку для рукопожатия, но моя неподвижно застыла на полпути после того, как девушка произнесла:

– Ты так быстро отпустил от себя Скай? Что-то не заладилось?

– Она ещё не приходила, – забеспокоился я. – Ты давно её видела?

– Да. Мы перекинулись всего несколькими словами. Она торопилась на свидание, и даже не остановилась со мной поболтать.

– Как бы чего не случилось, – озабоченно произнёс Франц. – Побудь здесь немного, Мелани, а мы с Берхардом пробежимся по окрестностям. Может, помощь какая-нибудь понадобится.

– Я одна не останусь. – Мелани зябко повела плечами, потом вдруг охнула и прикрыла рот ладошкой. – Вчера же Дебра пропала! Вы слышали об этом?

– Нет. – Ответил я, и Франц со мной согласился.

– Это опять началось! – Испуганно закричала Мелани. – Скай тоже исчезла!

Безысходность, звучавшая в её голосе, была просто невыносима. Я старался гнать от себя дурные мысли, предпочитая думать о том, что Скай где-то случайно задержалась по пути.

– Не кричи, – Франц обнял дрожавшую от страха девушку и, повернувшись ко мне, сказал: – первым делом найди Клауса. Пусть соберёт парней, и сразу же начинайте прочесывать соседние пещеры. Я провожу Мелани до дома и вернусь потолковать с патрульными. Может, они видели чего.

Клаусу не понадобилось долго объяснять ситуацию. Он покачал головой, витиевато выругался и отправился собирать людей. На призыв о помощи сразу же откликнулись пять человек из числа давних друзей Клауса. Добровольцев могло быть гораздо больше, но чтобы собрать их, требовалось время. К дальнему водопаду я возвратился даже быстрее, чем ожидал. Нас встретил Франц и сразу же предложил пройти к ближайшему патрулю.

– Что-то странное творится с ребятами, – сказал он. – Язык у всех троих заплетается. Думают долго, прежде чем на вопрос ответить. Вроде бы не пьяные, а ведут себя так, словно в подпитии.

– Они сказали, кто проходил мимо них в ближайшее время? – Спросил Клаус.

– Если бы… – с горечью ответил Франц. – Никто из них не помнит, когда они на пост заступили.

– Скай должна была мимо них пройти, если направлялась сюда. Пойдём, спросим.

– Бесполезная затея, Клаус. Они свои имена с трудом вспомнили.

– Хватит терять время! – Сказал я. – Всё это пустые разговоры. Нас здесь восемь человек. Разделимся на четыре группы и обследуем все окрестные каверны.

Возражений не последовало. Кто-то догадался захватить с собой факелы, и это сослужило нам хорошую службу. Пещерная сеть в районе дальнего водопада не отличалась большой разветвлённостью. Узкие, в основном закольцованные каверны были не намного шире обычных скальных проходов. Обыскать их особого труда не составило, что мы и сделали за рекордно короткое время. Ничего не нашли. С одной стороны, это было плохо, а с другой, ещё сохранялась надежда, что Скай по каким-то причинам задержалась в тех местах, где её встретила Мелани.

Позже всех к месту общего сбора подошёл Клаус. Дождавшись, когда выскажутся остальные, он отозвал меня в сторону и негромко произнёс:

– Есть там одно странное место, Берко. Будет лучше, если ты взглянешь сам.

– Где именно?

– Развилка неподалёку от патрульных.

– И что там необычного? – Я уже был готов перенести поиски ближе к жилым пещерам и не совсем понимал, что же хочет показать мой приятель. – Какие-нибудь следы?

– Нет. – Клаус нервно дёрнул плечом и сплюнул себе под ноги. – Я пока не ходил в тот коридор. Лучше, сам посмотри

Честно говоря, меня это здорово разозлило. Захотелось сказать Клаусу что-нибудь резкое, напомнить о том, что мы здесь все с ног сбились, ищем Скай, а он не может осмотреть один единственный проход. Ещё мгновение и я произнёс бы всё это, но вовремя остановился, сообразив, что мой приятель ведёт себя очень подозрительно и чего-то не договаривает.

– Что случилось, Клаус?

– Я думал, ты сейчас наорёшь на меня, Берко. Не сдерживайся. Я этого заслуживаю.

К нам подошёл Франц.

– Пора расширить зону поисков. – Сказал он. – Здесь больше делать нечего.

– Погоди немного. – Ответил я. – Мы с Клаусом кое-что проверим и вернёмся.

– Только недолго, – предупредил Франц. Я кивнул в ответ и двинулся в указанном Клаусом направлении. Мой приятель шёл следом, но по мере приближения к развилке, стал отставать. На первый взгляд, ничего особенного в этом проходе не было. В дрожащем свете факела стены и пол стали казаться ещё более неровными. Потолок выглядел совершенно ненадёжным, и при одном взгляде на него, стало понятно, что он готов рухнуть от малейшего толчка. Заставив себя сделать пару шагов вперёд, я убедился, что проход настолько узкий, что в нём не хватает воздуха для дыхания, стены стискивают со всех сторон, наваливаются каменными глыбами…

Я немедленно выскочил оттуда и облегчённо вздохнул, оказавшись рядом с Клаусом. Он сочувственно на меня посмотрел и спросил:

– Ты тоже их видел? Мерзкие, правда?

– Душно там, воздуха не хватает.

– И они ещё ползают.

– Кто ползает? – Не понял я.

– А то ты не видел? – Скривился Клаус. – Там их несколько десятков, не меньше. Я снова заглянул в проход, но заходить туда не стал

– Там, конечно, отвратительно. С этим не поспоришь. Но я никого не вижу.

Глава 3

– Да ты ослеп что ли, Берко? – Вскричал Клаус. – Там полный коридор крыс! Я с детства этих тварей терпеть не могу. Я не трус, ты же знаешь. Мы вдвоём выходили против Стража, помнишь? Но эти мелкозубые хвостатые…

– Так вот почему ты хотел, чтобы я сам обследовал проход?

– Конечно! А теперь ты надо мной издеваешься, заявляя, что там никого нет!

– Кроме тебя кто-нибудь крыс видел?

– Нет. Со мной был Герд, но он обыскивал другой коридор. Не буду же я говорить ему, что… что меня мутит, как только я их вижу. Ты – другое дело. Тебе я признаться могу.

Кажется, я начал понимать. Клаус боится крыс, а я боюсь тесных помещений и ненадёжных потолков, и мы оба не можем зайти в этот заурядный с виду проход. У меня возникли серьёзные подозрения, что всё это неспроста. Требовалось, как минимум ещё одно подтверждение.

– Нужно позвать кого-нибудь из наших. – Сказал я Клаусу.

– Если он будет более зорким, чем ты, то я согласен, – съязвил мой приятель.

Идти никуда не пришлось. Нас отыскал Франц. Он был очень недоволен и сразу же стал возмущаться по поводу того, что мы всех задерживаем.

– Здесь остался необследованный проход, – сказал я ему и предложил свой факел. – Можешь сам посмотреть.

– А сами-то вы, что здесь столько времени делали? – Проворчал Франц. – Сплетничали, что ли, как бабы?

– Вроде того. – Мрачно подтвердил Клаус.

Франц зашёл в проход и сразу же остановился. Некоторое время он стоял неподвижно, потом сделал шаг вперёд, громко выругался и бросился наутёк

– Бегите! – Крикнул он нам. – Бегите, пока ещё можно спастись!

Я нагнал его почти у самого водопада.

– Стой! Что случилось, Франц?

Он обернулся и, увидев позади себя только нас с Клаусом, шумно выдохнул:

– Повезло, что он за нами не погнался. Надо уходить отсюда.

– Что ты видел? – Поинтересовался Клаус.

– Не видел. – Сознался Франц. – Но слышал, как из стены вылезает Страж. Вы разве не чувствовали, как дрожало всё вокруг?

– Там никого нет. – Сказал я.

– Не шути так, Берхард. Мне приходилось видеть Стража. Хорошо, хоть издали. Жуткое создание

– Там никого нет. – Твёрдо повторил я. – Подходя к тому месту, каждый из нас испытывал только ему одному свойственный страх. Если мы сейчас позовём ещё кого-нибудь, то он увидит или услышит в проходе нечто, чего боится больше всего в жизни. Нас намеренно не пускают в этот проход. Совсем недавно отец рассказывал мне про устройства, способные влиять на сознание людей. Скорее всего, в проходе установлен широкополосный ментальный излучатель.

Я не учёл, что к восприятию таких терминов мои друзья подготовлены не были. По их враз погрустневшим лицам стало ясно, что даже долгие и пространные объяснения вряд ли помогут. Вместо этого я сказал:

– Отец научил меня обманывать такие устройства. Идёмте назад.

– Это поможет найти Скай? – Осторожно спросил Франц.

– Наверняка.

С факелом в руке я остановился перед проходом и закрыл глаза. Отец говорил, что ментальные излучатели наиболее эффективно воздействуют на вербальную составляющую мыслительного процесса. То есть в том случае, когда мысль оформлена в виде фразы, состоящей из слов. Если человек не прошёл специальную подготовку, помогающую защищаться от излучателя, то ему можно внушить совершенно постороннюю мысль. В основном, так действует узконаправленный излучатель, требующий настройки на конкретного человека или ограниченную группу людей. Широкополосный излучатель усиливает эффект при помощи воздействия на эмоциональном уровне. Здесь избирательность отсутствует, и такое устройство обмануть гораздо проще. Достаточно избегать вербального мышления и одновременно сосредоточиться на каком-либо простом предмете или явлении, полностью переключившись на мышление образное. Эмоциональное воздействие никуда не денется, но контролировать себя станет легче.

Я представил перед мысленным взором первое, что взбрело на ум – картофелину и сосредоточился на выбранном образе. Образ должен быть чисто зрительным, ярким, самодостаточным, чтобы сознание не пыталось дополнить его словесными эпитетами. На тренировках мне удавалось подобное, хотя, проверить это можно только в реальной ситуации. Шаг вперёд. Ещё один. И ещё… В какой-то момент картофелина показалась мне совершенно отвратительным объектом, страшным, представляющим смертельную угрозу. «Какая гадость», – подумал я, пытаясь отогнать от себя видение нависшего над головой гигантского грязного клубня. В тот же миг понял, что заживо погребён в скале и воздуха осталось всего на пару вздохов.

Инстинкт самосохранения заставил меня потянуться вперёд, чтобы вырваться из сходящихся над головой стен. Энергичные движения локтями привели к тому, что факел угодил мне прямо в лицо, начисто спалив брови и часть волос на голове. Видимо, сознание не выдержало несоответствия страхов и болевых ощущений. Я вспомнил, где я, в чём причина парализующего волю страха и побежал вперёд. Хватило нескольких шагов, чтобы вырваться из зоны действия излучателя. Мысли вдруг стали ясными и простыми, как та картофелина, а на смену смертельному страху пришло полное безразличие к происходящему.

– Вы меня видите? – Крикнул я в ту сторону, откуда пришёл

– Конечно. – Ответил Франц. – До тебя не более двенадцати ярдов.

– Ясно. Сейчас попробую вернуться.

Обратный путь вышел гораздо проще. Я не стал напрягать мозги и сосредоточился на факеле в своих руках. Реальный зрительный образ не требовал такой концентрации и самоконтроля. Удивительно, но боль от настоящего ожога помогла легче перенести наведённый излучателем страх, связанный с огнём.

– Пройти можно. – Сказал я, дойдя до начала развилки. – Франц, зови остальных. Не знаю, что нас ждёт дальше, но будет лучше, если со мной пойдут ещё несколько человек.

– Я тоже пойду, – мрачным тоном сообщил Клаус, – ты, главное, научи меня.

Идти вызвались все. Когда я рассказал, что и как нужно сделать, один из парней отказался. Выяснилось, что он когда-то пострадал на пожаре и едва ли теперь сможет нейтрально реагировать на пламя факела. Его отправили в поселение сообщить о случившемся. Ещё одного парня Франц сам попросил остаться возле прохода, чтобы не оставлять это место без присмотра.

Коридор страха кроме меня прошли ещё трое: Клаус, Франц и Руди. Причём на последнего, как вскоре стало ясно, излучатель почти не оказал никакого воздействия.

– Не так уж было и страшно, – спокойно ответил на мой вопрос Руди. – Я не слишком люблю темноту, а с факелом в руках её можно совсем не бояться.

– Сколько я в мыслях крыс сжёг, – шепнул мне Клаус. – Даже вонь чувствовал от их палёной шерсти.

Франц свои страхи комментировать отказался. Сказал, лишь, что справился.

– Серьёзное препятствие, – произнёс он, вытирая пот со лба. – Как думаешь, Берхард, сколько здесь ещё таких страшилок?

– Не знаю. – Честно ответил я. – Меня беспокоит другое. Ментальные излучатели – это устройства, созданные Древними. Ими никто не пользовался с давних времён. Их и не видел никто уже много длинных сезонов. То, что мы наткнулись на один из них, говорит о том, что здесь побывали очень непростые люди. Они специально закрыли этот проход.

– Со времён Древних он не мог остаться? – Спросил Руди.

Я вспомнил, как обнаружил полуистлевший скелет во время охоты на голема.

– Мог, конечно… Но излучатель не сохранил бы работоспособность без участия человека. В проходе темно, поэтому возможностей для подзарядки нет никаких. Ему нужно периодически менять элементы питания.

– Чем же он питается? – Руди нахмурился и, с подозрением стал оглядываться по сторонам.

Насколько я помню, он никогда не интересовался устройствами, которые имелись у Хранителей. Просвещать его было поздно, и я ограничился шуткой:

– Не бойся, кусаться ему нечем.

– А нельзя ли эту штуковину сломать? – Предложил Клаус. – На камешек положить и другим сверху прихлопнуть.

– Слышал бы тебя сейчас мой отец, – усмехнулся я. – Представляю, что бы он сказал о таком отношении к наследию Древних.

– Хорошая же идея, – не унимался мой приятель. – Ты только покажи, где он здесь находится.

– Если бы я знал. Судя по радиусу действия, излучатель средней мощности. Отец говорил, что его размеры должны быть невелики. Такой прибор можно тайком вмонтировать в стену или замаскировать подо что угодно. Под камень, например.

– Надо идти. – Вмешался в разговор Франц. – Запас факелов ограничен.

Ты, мой преемник, без сомнения, сочтёшь нас безрассудными авантюристами. Так, в сущности, оно и было. Среди нас не оказалось ни одного здравомыслящего человека, который был бы способен оценить весь риск подобной вылазки. Даже Франц – самый старший и рассудительный – не попытался отговорить остальных от поспешных шагов. Мы просто пошли вперёд, не имея ни оружия, ни снаряжения, ни конкретного плана дальнейших действий.

Я бесконечно признателен своим друзьям за то, что они не оставили меня одного и разделили на всех тяготы экспедиции по спасению Скай. Трудно сказать, какова моя персональная доля вины за то, что случилось с некоторыми из них потом. Я до сих пор задаю себе этот вопрос и не нахожу ответа.

Перед нами был достаточно ровный скальный коридор со слабо выраженным уклоном. Чем меня сразу удивил этот проход, так это полным отсутствием каких-либо ответвлений, что встречалось чрезвычайно редко. Идти здесь было очень удобно, пока через полусотню шагов мы не наткнулись на вырубленную прямо в скале лестницу, ведущую вниз. – Осторожнее, – сказал шедший впереди Клаус. – Нужно пригнуться, а то голову расшибёте. Подсвечивая себе факелом, он стал спускаться и вскоре сообщил всем остальным: – Здесь всего восемь ступеней. Дальше вроде бы ровно. Замыкавший процессию Франц задержался немного на лестнице, погладил ладонью ступени и задумчиво произнёс:

– Гладко вытесано. Это сколько ж нужно потратить труда и времени, чтобы заровнять все выбоины от инструмента. Да и зачем…

Если кого-нибудь из нас заинтересовали особенности обработки камня на лестнице, то ненадолго, потому что главные чудеса подземного прохода ещё только начинались. Никакого прямого и ровного коридора больше не было. Нам предстояло двигаться по сложному, со сменой направления и перепадами высот тоннелю, больше похожему на червоточину в яблоке, нежели на обычные пустоты внутри гор. Неплохо ориентировавшийся в подземных пещерах Франц качал головой и цокал языком, глядя на это странное место:

– Никогда ничего подобного не видел. И вода не могла такой путь проложить. Кругом

какая-то мешанина из кусков различной по твёрдости породы. Как будто эта дыра проложена внутри огромного оползня, что после обвалов остаются. Но оползень достаточно рыхлый, в нём прокопать тоннель нельзя, а здесь стенки твёрдые везде.