Текст книги "Теорема Гёделя. И её поэтическое преодоление"

Если Ёлки горят – значит это кому-то нужно

(поздравление Мише Спицыну)

 
25 ноября 2016 года
В Петербурге наступила поздняя осень.
Зима уже была, с снегопадами, сугробами и гололедом,
Потом пошли дожди, всё растаяло, зеленая трава обнажилась,
Выглянуло солнце и повеяло весной,
Но недолго.
Вернулась осень:
С короткими ветрами,
Постоянно моросящим дождем,
Тусклым бесцветным небом,
Не позволяющим определить достоверно
Ни время дня, ни время года.
 
 
Я стою в своей библиотеке у окна
И с высоты второго этажа
Жду зимы и смотрю во двор:
Там, рядом с контейнером для мусора, горят елки.
Их вынесли туда не сразу после нового года,
Ближе к весне,
С тех пор они там так и валялись.
И вот их кто-то поджег.
 
 
Елки горели хорошо, даже под дождем.
 
 
Замечательный знак – подумалось мне —
Раз сжигают старые сухие елки, значит скоро
Привезут молодые и зеленые. Скоро Новый Год.
 
 
Отвернулся от окна и медленно пошел
Вдоль стеллажей с книгами, слегка касаясь рукой
Корешков переплетов: гладких, твердых, мягких
И совсем растрепанных. На некоторых было тиснение,
Так чувствовали пальцы, но таких книг было мало.
 
 
Книги – сосуды со словами.
 
 
Перестав пить, я перестал и читать.
Может быть читать перестал раньше, но это не важно.
Книги – сосуды наполненные словами.
 
 
Их немного, всего одна комната, но если случится беда
И буду умирать от жажды, то рассчитываю на:
Если не спасительный, то утешительный глоток.
 
 
Книги – сосуды.
 
 
Я люблю книги, они хранители того, что нельзя изменить.
Они заполнены до краев и в них нечего добавить.
Поэтому и не открываю их, а только касаюсь переплета,
Иногда беру на руки, чтобы почувствовать глубину
Или легкость и изящество того, что скрывается внутри
Под обложкой, на страницах, в отдельных словах.
 
 
Я люблю книги, но никогда не признавался им в этом,
Боясь выглядеть излишне навязчивым или сентиментальным,
А может быть не найдя подходящих слов,
Да и где их взять, когда лучшие слова и являются
Тайной их содержания и предметом нашего обожания.
 
 
Я – люблю книги.
 
 
Иногда мне удается познать руками
Ненаписанные ещё тексты.
 
 
Просеивая буквы сквозь пальцы, как песок,
Я вытащил из книжки невидимый листок,
На нем печать – пришел сегодня срок:
 
 
И не к тебе,
А к Спицыну опять,
Не снова 60,
А все 65!
 
 
Я вернулся к окну,
Проверить, как елки горят.
Странное дело в этом году,
Что сделал такого Спицын88
  – Михаил Спицын (1951—2022) – одноклассник автора по ФМШ №18, автор Басни-поэмы «Ежи и Волки» (1969), призер закрытого чемпионата Москвы по бриджу (около 1975 года).


[Закрыть] на пять?
 

Когда-нибудь и нас настигнет счастье…

 
Когда-нибудь и нас настигнет счастье,
Как не пытались от него мы убежать,
Догонит, закует в свои объятья
И будет долго и смертельно целовать.
Когда-нибудь и нас оставит горе,
Уступит место крошечной беде:
Билетов нет на Красное нам море
И в черноморской плаваем воде.
Когда-нибудь мы снова постареем,
Как это было тридцать лет назад,
И пострижемся, бороды побреем,
И с внуками пойдем в воскресный сад.
Когда-нибудь нам надо обручиться
И научиться понимать язык у жен.
Когда-нибудь, когда-нибудь случится
Проснуться от того, что вновь влюблен.
Когда-нибудь не станет больше песен
И мрак потушит музыку в душе,
И станет мир для жизни нашей тесен,
Когда-нибудь, но только не уже…
 

Перспективы преодоления теоремы Гёделя

 
В несовершенстве наших линий,
В асимметричности идей
Мы проникаем в тайны жизни
И тайной остаемся в ней.
 
 
И бьемся над лучом незримым,
И ищем ключ с живой водой,
В пустынях истин пилигримы,
С собой ведем последний бой.
 
 
В нем победителей осудят,
А проигравшим воздадут,
За нами кто-то новый будет,
Его не боги создадут.
 
 
Уйти за грань предназначения —
Игра ума и самомнения.
 

«Мы множество миров?..»

 
Мы множество миров?
Или мы слепок?
Мы – копия такого существа,
Которому единство надоело,
Он растворился в триллионы я.
Мы, каждый, личность – только как частица,
Как сущности Его ничтожный компонент.
Он изучает собственные лица
В трагический и радостный момент.
И смертны мы – в бессмертии едины.
И, как и он, себя хотим познать.
Мы виноваты тем, что родились невинны,
И пятимся вперед, а наступаем вспять.
Ответа нет. Быть может, так и надо.
Когда найдем, где новый взять кроссворд?
Что ждет тогда? Финал? Или награда?
Всё обратится в ноль и вновь игра пойдет.
 

Окно

 
Бывает —
Окно – озарение нам открывает.
И видим мы ясно то, что вдали,
И издали смотрим на то, что вблизи,
И можем сложить, и связать воедино
Всё то, что в нас плохо, с тем, что красиво.
Колеблются чаши незримых весов,
И стрелки бегут наших дней у часов.
 

«Мы движемся вперед неумолимо…»

 
Мы движемся вперед неумолимо,
Мы движемся вперед, а жизнь проходит мимо.
Мы движемся, не можем постоять,
Ее за руку подержать, поговорить, обнять.
Потом внезапно – Хоп! И остановка,
И выходить пора.
Становится неловко,
Что время не нашли чуть-чуть пожить.
Мы движемся зачем – чтоб быть?
Или не быть…
 

А. Вечерскому

 
Ужель наш вечер наступил,
Ещё немного – ночь.
Утро проспал, день пропустил,
Гоню те мысли прочь.
 
 
Есть друг далекий из Твери,
Не верит он в года.
К нему несем календари,
И в них всегда весна.
 
 
Так как и нам бы не соврать,
Твердя про юбилей.
Приятно слышать цифру пять,
За шесть потом налей.
 
 
И собирая на века
Плоды созревших лет,
Не выставляем их пока,
Дав вечности обет.
 

Юлию Киму

 
Нам кажется, что мы горим в огне,
Хотя свеча внутри давно погасла.
Нам кажется, что мы живем во тьме,
Мрак победил – любому это ясно.
 
 
Так всё и есть, когда б не «но»,
Когда бы не звучали рядом звуки
И пальцы струн не трогали его,
И голос не сжигал все призраки и муки.
 
 
Пират скромнейший, милый человек,
Первопроходец счастья и удачи,
Плечом своим крепил ты прошлый век
И в нынешнем решаешь вечные задачи.
 
 
И без тебя светило б солнце нам,
Но рады мы твоим пронзительным лучам99
  – Юлий Ким — преподавал литературу в ФМШ №18.


[Закрыть].
 

Воспоминания о Новом Афоне

 
От белых вязов тени,
Воздушны и легки,
На стертые ступени
Мозаикой легли.
Дорога вышла к храму,
Подъем тернист и крут,
Здесь щебень, дальше яма,
За ивами вдруг пруд.
В нем плавают форели
И пары лебедей.
It changes you forever1010
  – англ. – это изменит (меняет) вас навсегда


[Закрыть],
Вот место для людей,
Отбившихся от стада,
Свой потерявших путь.
Здесь небу камни рады…
То время не вернуть.
 

Я пью Коньяк…

 
Я пью коньяк не в праздник и не в дождь,
Не слыша эхо, лежа на диване,
Я пью коньяк, чтобы не выпить ложь —
Она везде, но только не в стакане.
Его помыл и тщательно протёр
Салфеткой натуральной ткани,
Я пью коньяк, филистер, не позер
Без злобы и без кукиша в кармане.
Пью в одиночестве и опасаюсь братства,
Такие времена, что братства нет без рабства.
Я пью коньяк уже полсотни лет,
Его люблю за аромат и цвет.
В нем жизни сок и смерти трубный глас,
Я пью один, но пью за всех, за вас.
 

Наши радости – наши печали…

 
Прошла неделя, солнце село
Чуть-чуть не захватив окна,
Еще зима, морозно, бело,
В снегу собора купола.
 
 
День уходил, побыв немного,
Поникли тени у домов,
Крадется в сумерках тревога
Усталых лет и терпких снов.
 
 
На памяти не долго ждали,
Был век медлительный, другой,
И в письмах беды и печали
Сменялись радостью хмельной.
 
 
Где время прошлого течения,
Прошла неделя от звонка,
Нет ни письма, ни продолжения.
Метет метель, дрожит рука…
 

«Так жаждем истин, знаний и законов бытия…»

 
Так жаждем истин, знаний и законов бытия…
Что ищем мы? Ответы? Нет, друзья!
Ответы хороши лишь в миг один творенья,
А далее скучны, пусты для вдохновенья.
Вся битва за вопрос, лишь в нем наш интерес,
Ответы дарит Бог, вопросы мечет бес.
И мы ведёмся, выходя на бой,
Оставив Рай, забыв навек покой.
Не можем жить, когда всё решено,
И губим жизнь… не думая – за что?
Мы губим Жизнь – за просто так.
Вот так.
 

Тени

 
Как тронуты печалью струны
В твоих руках, в твоих речах,
Горит огонь священный, руны
В твоих глазах, в твоих очах.
 
 
И волны нежности и страха
С дыханием влажного костра
Несли тревогу, бездну мрака
От звезд и мокрого куста.
 
 
Сквозь дым видны твои колени,
Сквозь годы слышен голос твой.
Одной строкой тревожу тени,
Другой прощаюсь я с тобой.
 

«От нежности твоих невинных мыслей…»

 
От нежности твоих невинных мыслей
Перестаю дождливый понимать январь,
Забывшись, падаю в заоблачные выси,
Где царствует весна и сердцем правит май.
Ты спишь, возможно, на другой планете,
Где детство поселилось навсегда.
Я за столом, луною лампа светит,
Стучат на переезде поезда.
 

Понедельник

 
Смотрю на буквы,
Все в тумане,
Слова мне в строки не согнать.
Как истину найти в обмане,
Как правду ложью не назвать?
 
 
К чему стремимся в самом деле,
И что скрываем от себя?
Сегодня просто понедельник
Тридцатый день от января.
 
 
Я безработный, и немного
По сути дней осталось быть.
Прошу ли их продлить у Бога?
Хочу ли с Ангелом дружить?
 
 
Сказать не смею, не имея
На то от Неба верный знак.
Душа, ликуя, гонит Змея,
То, сдавшись, падает во мрак.
 
 
Я с ней мечусь по переулкам
Поселка с именем Судьба,
Пишу, доверя слова буквам,
Про грозы в сердце января.1111
  – я застал ночью грозу в лесу в январе 1975г.


[Закрыть]
 

«Снег выпал, я пройдусь…»

 
Я далеко,
Я близко,
Снег выпал и скрипит.
Вчера был лед,
Днем раньше очень склизко.
Сегодня ты не ждешь,
Так сердце говорит.
А я звонил по скайпу и на номер,
Гудки надежду отнимали, подарив.
День захворал, не дожив суток, помер,
А новый, вздрогнув, ждет не наступив.
В таком безвременье, возможно, не стареем.
В пространстве без свидетельств бытия
Мы не живем, не мыслим, не болеем,
А просто существуем – ты и я.
Снег выпал, я пройдусь,
Тропу свою намечу,
И с ней к ночи вернусь
Со скрипом – выпив вечер.
 

«Свет погасил…»

 
Свет погасил,
Зажег свечу
И жду вестей,
Откуда вести не приходят.
Дороги не ведут, и нет брегов морей,
Но близкие и дальние навек туда уходят.
Огонь колышет тьму, и пляшут в складках тени,
С ним к вечности прильну, встав рядом на колени,
И молча жду гостей, в душе молитву пряча,
От памяти – вестей, от сердца – радость плача.
 

Один глоток

 
Сосуд был полон чувств,
Хранил любви порывы,
И ревности увядшие цветы,
Вражды и дружбы бурные приливы
И радость мимолетной красоты.
Теперь он пуст.
Опустошён и выпит.
Один глоток его лишил всего,
Он не разбит, он просто в бездну вылит,
И места нет на полке для него.
 

«У людей в сердцах туман…»

 
Лучше б ты меня убила,
Чем такое говорить.
Лучше б ты меня забыла,
Чтоб я мог тебя любить.
 
 
Отчего так мир устроен?
Что не скажешь, все обман.
Черт смеётся, он доволен:
У людей в сердцах туман.
 
 
И в потерянной надежде,
С скорбью согнутой клюкой,
Так сегодня, как и прежде,
Расстаёмся мы с тобой.
 

Серые дни

 
Серых дней с голубыми прожилками
Тебе шлю от трамвая билет,
С ним играли мы суммами, цифрами
И искали на счастье ответ.
 
 
Я его сохранил по случайности,
В книге сох он с кленовым листком,
В ноябре, отчитавшись за праздники,
Мы бродили по парку вдвоем,
 
 
Собирая остатки от осени
Дней свободных от прожитых лет,
Мои волосы черны, без проседи,
На тебе дурацкий жакет.
 
 
Осторожно ветер касался
Запоздавших на ветках плодов,
Я сказать тебе всё собирался,
Но решиться так и не смог.
 
 
День прошел, у дверей общежития
Мы чуть-чуть постояли еще.
Полис выдал мне Бог на дожитие,
Он закончился, время пришло.
 
 
Вот конверт, вот билет, только адрес
Неизвестен, пишу наугад.
Бросил кости на старенький атлас
И отправил письмо… в Сталинград.
 

Трамвай

 
Я жду трамвая с номером семнадцать
Семнадцатого дня и часа, и минут.
Я жду трамвая, чтобы рассчитаться
От счастья бывшего и крепких его пут.
 
 
Объяли сердце страхи и сомнения,
И вздохов скорбных ширятся круги,
Где в памяти то место преступления,
Где каяться придется за грехи.
 
 
Их с каждым днем становится чуть больше,
Боюсь на исповедь с прощеньем опоздать,
Граница у добра с падением всё тоньше…
Бежит трамвай и движет годы вспять.
 
 
Он покосился, временем размытый,
Решетка дребезжит, весь ходит ходуном
И в прошлый век с талончиком пробитым
Везет обратно с совестью вдвоем.1212
  – число 17 — культовое для тех кто учился у замечательного человека Сосинского А. Б.; видео, где он доказывает «Теорему Гёделя», можно найти в интернете.


[Закрыть]
 

Излучина

 
На излучине стою,
Берега изучены,
Но излучину саму
Формулами мучаю.
Почему меандришь1313
  – Меандри́рование (от др.-гр. Μαίανδρος Меандрос – древнего названи реки Большой Мендерес) – тип русловых процессов, схема деформаций в виде последовательных стадий извилистости речного русла. Причины меандрирования однозначно не выяснены. Разные исследователи предложили 17 гипотез объясняющих меандрирование.


[Закрыть] ты,
Русла в узел вяжешь,
Ищешь в дугах красоты
Или злобу кажешь.
Чтобы не было прямой
У людей дороги,
Чтоб извилистой судьбой
Шли через пороги.
Никому не избежать
Ранних ледоходов
И мостам не устоять
В тесных вешних водах.
 
 
На излучине стою,
В чем-то с ней согласен.
Жизнь ужасна, но смотрю:
Сверху вид прекрасен.
 

Черно-белое кино

 
Между достоверностью и людьми
Пропасть лежит из цветной мишуры.
Кто-то не ищет, кто-то не ждет,
Кто-то с согласия в неё упадет.
Только по краю по узкой тропе
Каждый шагает навстречу  себе,
Адрес конечный сам вечно в пути
И в GPS его не завести.
Есть лишь намеки, что истина в нас,
Рядом блуждает, но скрыта от глаз.
Чтобы увидеть, услышать, понять,
Надо любить, ненавидеть, прощать.
Есть и подсказка: в подкорку окно,
Черное с белым крутое кино1414
  — например – «Жертвоприношение» А. Тарковского


[Закрыть].
 

Римские цифры

 
От ночи к вечеру темнеют воды,
Такие берега, такие здесь погоды…
Проверьте сами, дверь всегда открыта,
Дождем брусчатка у крыльца помыта.
 
 
Вас встречу у метро. Хотите, на вокзале…
И время, как в кино, замрет на пьедестале.
Нет счета у него для дней, минут, годов,
Лишь цифры римские на портиках веков.
 
 
Пройдем пешком, пусть город попривыкнет
И в свой пустынный дом нас позовет, окликнет.
Не посвятит, но даст мечты коснуться,
И, тайну не раскрыв, позволит к ней вернуться
 
 
Назад, в чужую жизнь с дворцами по соседству,
Смешав судьбу и пыль на книгах близких сердцу.
 

Перинная линия

 
На Перинной линии,
Там, где жил поэт,
Прорубил он просеку
Из пропитых лет.
Каблучки прославили
Строчек рваный ритм,
Но потом оставили,
И огонь поник.
На Перинной линии
Прожиты года,
На Перинной линии
Нет его следа.
 

«Холода собирали ладони…»

 
Холода собирали ладони
На перроне, за Царским Селом.
Мы промерзли в последнем вагоне,
Покидая ту осень вдвоем.
Листья в кучах дымили уныло,
Со столбов вслед кричит воронье,
С каждым шагом вперед уходило
Что-то важное в небытиё.
То движенье душе было ново
И, шагая вдоль старых аллей,
Не решались сказать это слово,
Чтоб не сделать друг другу больней.
Путь назад был теплей и короче,
Мы встречались еще пару раз,
Впереди не одна была осень
Без заплаканных глаз и без нас.
 

Всё ничего

 
Всё ничего,
но нет покоя,
покоя нет от ничего,
тревогой выкошено поле,
собрать плоды нам не дано.
Все ничего…
Как это можно,
Когда все вправду ничего.
 

Утро в Твери

 
Рассеялся туман,1515
  – этим утром в Твери был сильный туман.


[Закрыть]
Сгустились страхи дня,
И призрачность исчезла очертаний,
И вечный ужас ясности огня
Иллюзии меняет на страдания.
Зачем нам правду знать:
О жизни, о себе.
Чтоб мучиться, страдать?
Как славно жить во тьме,
На ощупь находить и радости, и горе…
В тумане забрести в Булонский лес и к морю.
 

Приятелю из Сен-Дени

 
Я приеду в Сен-Дени
Жечь машины.
Что? Ни-ни?
Говоришь мне – так нельзя.
В этом – толерантность вся,
Только тот, кто здесь живет
Из Магриба, всё здесь жжёт.
Белым в этом Сен-Дени
Жечь машины, чтоб —
Ни-ни!
 

Нас нечто манит…

 
Когда мы думаем о смерти
Нам жизни мнится длинный день,
Усталость ноши, поздний вечер,
Прощальный ужин и постель.
Покой нас ждет и радость ночи,
Уста молчат, сомкнулись очи,
Воспоминания, как прибой,
Ласкают теплою волной,
Качает сумрак берега,
Там жизнь была, мечта ждала.
Всё растворяется во мгле,
Мы удаляемся во сне
От боли, радости, забот…
Нас нечто манит, кто-то ждет.
 

Пустая рюмка

 
Пустая рюмка,
День прошел.
Он был мной выпит,
Отошел?
Нет, мимо пролит,
На столе пустая рюмка в темноте.
Я пропустил сегодня день,
Его не прожитая тень
Мне мнится в сумраке ночном
С пустою рюмкой за столом.
Ничто не сбудется уже,
Не расцветет в пустой душе.
Еще налить, чтоб ночь прошла,
И выпить?… рюмочка пуста.
 

«Любовь взяла под руку…»

 
Любовь взяла под руку
И потащила в лес
По эллипсу, по кругу,
Как ангел и как бес.
Мы шли и замолкало
От ужаса зверье,
Любовь меня алкала
И яд я пил её.
В жестокой, темной чаще
Последний принял дар,
И голову от счастья
Меч страсти отсекал.
Она в овраг скатилась
От тела далеко.
Любовь не удивилась —
Ну, было и прошло.
 

Респект слабым

 
Для слабости нужна большая сила,
Ведь ноша слабости невыносима.
Как просто сильным быть,
Руби всегда с плеча
От истин прописных и правды палача.
Когда ты слаб, так дело не пройдет,
Ты думаешь назад, ты чувствуешь вперед.
Ты должен устоять, не принимая дани,
И проиграть в житейской драме.
Ты слаб. Не надо много сил,
На слабых держится весь мир.
 

«И слезы ждут нас в марте иногда…»

 
И слезы ждут нас в марте иногда,
от вербы почек, от березы,
от ранней трели ручейка…
от дня, что мы живем и дышим,
от одиночества, мы слышим,
как сердце бьется тук-тук-тук,
мы слышим, но не слышит друг,
он где-то рядом, может быть,
он просто спит, а мог бы плыть,
мог плыть на белом корабле,
мог плыть к нам всем, к тебе,
ко мне…
 

«Та страсть, что мучила меня…»

 
Та страсть, что мучила меня,
Внезапно отлетела,
Осталась нежность, теплота,
Всё то, что ты хотела.
 
 
Я не привык к такой судьбе,
А как же ревность, муки?
Лишь теплота горит во мне
И нежность от разлуки.
 

Маленькие создания

 
В полном хаосе
мироздания
мы живем,
маленькие создания.
И даже надеемся…
На что?
На что-то такое…
хорошее, но,
давайте посмотрим
со стороны.
Достойны хорошего
такие, как мы?
Конечно, достойны.
Достойны вдвойне.
Достойны погибнуть
с собою в войне.
 

Город

 
Вот бьется сердце города и тьмы,
Суровой правды с ложью переменной,
И в ритмах улиц и проспектов мы
Теряем и находим голос верный.
 
 
Его кантаты в арочных дворах
И сигнатурах каменных уродцев,
Контральто и сопрано во дворцах
И эхо низких нот в колодцах.
 
 
Пространство, оттененное войной,
Имперской мощью каменной подложки,
И царственным перстом, и с кепкою простой,
На крышах голуби, в подвалах бродят кошки.
 
 
Петербург, Петроград, Ленинград,
Многоликий в своем постоянстве,
В каждом облике рай или ад,
Доблесть, слава, надежда и хамство.
 
 
Без тоски не пройти по дворам,
От лепнины следы на асфальте,
Без любви к его тайным богам
Если можете… не уезжайте.
 

Мой дед

 
Мой дед был весь в крестах – герой,
Но только Первой, забытой, Мировой,
Потом стал враг и часто заключенный,
От лагерей не излеченный…
Меня застал, хотел уж очень внука,
Живым его не помню, в этом мука.
Лишь фото с бабушкой и лоб прямой в гробу,
Простить такую встречу не могу.
Но справку получил от ФСБ,
Что в новом веке он не враг уже.
Для Церкви – Новомученик, за веру пострадавший,
Вину в суде и на допросах не признавший.
 
 
Тебя так не хватало с детских лет…
Теперь меня ты младше, дед.
 

«Зачем идем мы в храм, когда надежда гаснет…»

 
Зачем идем мы в храм, когда надежда гаснет,
На сердце старый шрам, безверья душат страсти.
Из книг не зачерпнуть целительный глоток,
Самопознанья путь жесток и одинок.
И мечется душа, и жаждет обрести
Желанного огня для жизни и любви.
 
 
Стою у алтаря, смотрю на Божий лик,
Молю прости меня, дай веры хоть на миг.
 

Декабрь, 2017

 
В декабре мало света,
Мало снега и много луж,
Как цыганка Нева одета,
О гранит трется волнами грусть.
 
 
По каналам гуляет ветер,
Снег и морось прямо в лицо,
Утро день обращает в вечер,
Сумрак век завернул в кольцо.
 
 
Никаких перемен, акварели
Повторяют фасады домов,
Что в альбомах запечатлели
Мастера ушедших веков.
 
 
Те же мысли нас греют, надежды,
Те же горести, те же грехи,
Как и раньше, мы просто невежды,
Губим жизни и пишем стихи.
 

Кортик

 
Буян, кровавою строкой
Писал историю веками —
Пусть в прошлом рукопашный бой,
Но кортик сжился с моряками.
 
 
Хранитель памяти, любви,
Наследник доблести и славы,
Во все века и в наши дни
Страж чести, клятвы и Державы.
 
 
Кинжал морской уже давно
Не ищет ссор, всегда в почете,
И без участия его
Нет праздника в российском флоте.
 
 
Рука сжимает рукоять,
И в ножнах острие сокрыто,
Нет права лгать и отступать,
Жить должно честно и открыто.1616
  – текст написан для книги Б. Смирнова «КОРТИКИ»
  сайт книги: htts://ridero.ru/books/kortiki/


[Закрыть]
 

Соловки

 
Белое, белое море…
В краю, где я не был,
Но знаю, что частью души своей там пребываю,
Издалека, касаются рук моих его берега.
Белое, белое море…
Где в заключение воля,
Где в злоключение на островах
Правды могилки тонут в грехах,
И нет оправдания ни жестокости, ни боли страдания,
И меры нет сострадания, только памяти очи
Просят милости истин у белой ночи,
Но всё остается, как было грустно, сурово и страшно, красиво.
Белое, белое море…
Немое, с пенной холодной волною,
С ветром и горестным воем,
Белое, белое море.1717
  – мой дед – Рымарев Александр Семенович (1898—1955) герой Первой мировой, заключенный Соловецкого лагеря (1925—1927). Из статьи о нём в еженедельнике «ДИВЬЯ» (05.11.20., №44): «Честь – неотъемлемая черта его характера. Пользовался за это уважением самых разных людей…».


[Закрыть]
 

Зачем читаю книги прошлых лет…

 
Смотрю на мир: и нет в нем просветления,
Кумиров нет, нет истин, нет борения,
А только суетность и мелочность во всем.
Вопрос забыт – зачем мы в нем живем.
 
 
Смотрю на мир – в нем будущности нет,
Лишь в прошлом виден смысл,
Лишь в прошлом виден свет.
Наивно жить у прошлого в виду,
Но тайною тропой назад к нему иду,
 
 
И ключ ищу с прозрачною водой,
И пью, припав к ручью, в гармонии с собой.
 

«Час любви оказался просрочен…»

 
Час любви оказался просрочен,
Извещенье пришло на айфон,
День был важен, не до заморочек,
Час отложен до лучших времен.
 
 
Дни пройдут, и недели, и годы,
Ожидаем с ним встречи опять.
Час любви, час душевной свободы,
Он ушел, не вернуть его вспять.
 

Свет не долетел

 
Вот я живу.
Но что-то я теряю.
Теряю то, что не держал в руках.
Себя на счастья-смыслы поверяя,
Я пью, что помню,
Помню, пью и как.
Не нахожу,
Не нахожу ответа…
Но как найти, того, что не имел…
Хватало воздуха,
Но не хватало света,
Светило где-то, свет не долетел.
А может быть, и не было такого
И надо сделать больше мне плохого,
Чтоб ужас смерти жизнью оправдать?
О чем теперь жалеть и что теперь искать…
 

Гений

 
Ненужный Гений
Сидел на крылечке,
Он ел бутерброд, запивая пивком.
И козы вдали, и даже овечки
Все знали он – Гений,
Ненужный при том.
Ему повезло, оказался не нужным
И прожил в ладах, и с собой, и с пивком.
Вам трудно понять?
Так на то он и Гений,
Ему просто жить и дышать хорошо.