Текст книги "Привет, Свет!"

Глава 20

Как оказалось, торопился зря. Времени хватило не только перекусить, но и отдохнуть минут двадцать.

На тренировке, прежде чем начать разминку, тренер построил нас по ранжиру. Затем назвал какую-то фамилию. Из строя вышел парень. Последние две недели он куда-то запропал.

– Где был? – спросил у него Владимир Леонтьевич.

Тот промолчал.

– Болел?

– Нет.

– Понятно, – сказал тренер, – тогда свободен. Можешь идти домой.

Затем он назвал ещё одну фамилию. Тот вместе с родителями уезжал куда-то на похороны. Удовлетворившись ответом, тренер оставил его и назвал меня.

– А с тобой что? – спросил он, когда я вышел из строя.

– Болел, – ответил я.

– Чем? – иронично полюбопытствовал он, но тут обратил внимание на мой левый глаз. – Демонстрировал боксёрские навыки?

– Не успел. Их было четверо.

– Понятно. Вернись в строй, – отстал он от меня и крикнул впередистоящему. – Всё, Толя, побежали…

Тренер частенько устраивал такие разборки. С теми, кто посещал занятия шаляй-валяй, хочу – приду, хочу – не приду, или отсутствовал долго без всякой причины, он расставался без сожаления. А те, кто оставался, продолжали развивать своё мастерство. И я, разумеется, тоже.

Помню, на одной из тренировок во время спарринга я сбил Вовку Баженова с ног. Вовка учился в параллельном классе вместе с Волчком и Гутей, поэтому я неплохо его знал. Был он тихим и каким-то незаметным, вот, наверное, и решил заняться боксом, чтобы стать настоящим парнем. Занимался он, как и я, третий месяц, но спарринговался с другими ребятами. А тут в последнее время тренер стал ставить меня с ним в пару.

В первом же тренировочном бою я разбил ему нос. Во время атаки он открылся, и мой прямой правой достал его носопырку. Из неё тут же появилась кровь такого тёмного, неприятного цвета. Я остановился, не зная, что делать дальше. Вовка тоже. Когда к нам подошёл Владимир Леонтьевич кровь уже остановилась. Он осмотрел нос и велел Вовке умыться и продолжить спарринг.

– У него же кровь, – заартачился я.

– Ничего страшного, – повторил тот.

Ну, мы и продолжили. Только теперь я старался соперника по лицу не бить, только по корпусу. Но как можно контролировать себя в пылу боя? Вовка пошёл в атаку, и я, увернувшись от его кулака, нанёс ответный удар в голову и угодил в нос. Опять побежала кровь, только теперь почему-то алая. Тренер словно наблюдал за нами – тут же очутился рядом.

– Я не хотел! – сразу заявил я. – У меня это машинально получилось!

– Не переживай, – успокоил он.

Вовку он отправил в душевую мыться, а мне велел заняться боем с тенью. Замечательная альтернатива спаррингу! Представляешь себе противника и молотишь его что есть мочи, при этом эффективно уклоняясь от его невидимых ударов. Можешь представить, себе кого угодно – хоть Мохаммеда Али, хоть самого тренера, – и колоти его на здоровье. И как бы ты не был плох, победа всё равно будет твоей.

В следующий раз я сбил Вовку с ног. Он даже не понял, как очутился на полу. Сев, он с недоумением осмотрелся, наверное, подумал, что кто-то поставил ему подножку, когда мой левый кулак достал его челюсть. Владимир Леонтьевич подскочил к нему, помог подняться и стал задавать вопросы, на мой взгляд, глупые. Ошеломлённый таким вниманием тренера Вовка отвечал быстро, не задумываясь. Напоследок Леонтьич заставил его попрыгать. Тот попрыгал.

– Ну как?

– Нормально, – пожал плечами Вовка, тоже не понимая беспокойства тренера.

А тот успокоился и, велев нам продолжать бой, ушёл к другой паре.

Но как тут продолжать? Вдруг я опять его с ног собью или нос разобью? Видимо, тренер тоже об этом подумал, потому что на следующей тренировке поставил мне в пару другого бойца. Вот на нём я уже отыгрался. А тогда я только оборонялся, предоставив нападать Вовке. Ведь защите тоже надо было учиться.

А тогда после тренировки меня ждал сюрприз. Когда мы пошли в раздевалку, меня окликнул знакомый с первого класса голос. Обернувшись, я увидел улыбающуюся Светку.

У нас в зале нередко бывали посетители. Кто-то приходил поглазеть на тренировки, кто-то приходил за кем-то и терпеливо его ожидал, а кто-то просто забегал погреться. Немало среди них было девчонок, которым просто интересно было смотреть на то, как мальчишки дерутся в спарринге. Поэтому я никогда не обращал внимания на них, сидящих на скамьях, расставленных вдоль стен. И вот – на тебе, проворонил Светку!

Удивлению моему не было предела. И радости тоже. Я подскочил к ней и, нахмурив брови, шутливо спросил:

– Ты чего здесь делаешь?

– Да вот пришла убедиться, – ответила та, и бесята запрыгали в зелёных глазах.

– В чём?

– А действительно ли ты ходишь на бокс или, может, куда налево после того, как меня проводишь.

– Ну и как, убедилась?

– Убедилась, – сказала она и тут же сменила тему. – А здорово ты Вовке из шестого «Г» врезал!

– Ты с кем сюда пришла? – я тоже решил сменить тему.

– Ни с кем. Одна.

Припереться сюда одной, по темноте да в такую даль!

– Ты что, дура, что ли? – вырвалось у меня.

– А чего? – не поняла та.

– Ничего.

Я остыл так же быстро, как и вскипел. Она не побоялась прийти на стадион одна в такую пору – это для меня, конечно, много значило. Успокоившись, я предложил ей подождать на скамейке, пока буду переодеваться.

– Хорошо, – согласилась она.

В раздевалке я столкнулся с братом и Сенькой. Они уже помылись и теперь обтирались полотенцами.

– Меня не ждите, – сказал я им.

– Это почему? – поинтересовался Серёга.

– Светка пришла, – пояснил я, раздеваясь. – Я с ней пойду, – и побежал в душ мыться.

– Светка? – братела удивлённо посмотрел на меня, затем на друга – может, тот что знает?

– Вот такая девчонка! – ответил Сенька, и краем глаза я увидел, как он поднял вверх большой палец.

– Ты её знаешь? – ещё больше удивился Серёга.

– Видел один раз.

Насухо вытеревшись после душа, я по-быстрому оделся и выскочил из раздевалки. Увидев меня, Светка встала и поспешила навстречу, словно опасалась, что я пройду мимо. Когда мы вышли со стадиона, я осмотрелся. Серёги с Сенькой нигде не было видно. Тогда я взял Светку за руку, и мы пошли домой.

– Я так поняла, – начала Светка стальным тоном, что означало, что она сердится, – ты не рад тому, что я пришла?

– Я всегда рад тебя видеть, – сказал я, – только с твоей стороны было очень опрометчиво прийти сюда одной.

– А с кем, по-твоему, я должна была прийти?

– Да хотя бы с подружкой.

– Ну да, я что, дура, что ли? – отозвалась она. – Чтобы потом она тебя у меня отбила?

– Вот дура-то! – бросил я в сердцах.

– А что? – продолжила Светка, подначивая меня. – Она красивая.

– Да вас, красивых, знаешь сколько? – вскипел опять я. – На всех глазеть – зрение потеряешь.

– А ты не глазей.

– А я и не глазею. Зачем ерундой-то заниматься? Мне, кроме тебя, никого и не надо.

Опять я в запальчивости проболтался. Но слово – не воробей, выпустил – не поймаешь. Я прикусил язык, чтобы ещё чего-нибудь не взболтнуть лишнего.

Светка остановилась и, счастливо улыбаясь, заглянула мне в глаза.

– Врёшь! – вдруг заявила она и рассмеялась.

– Сама ты врёшь! – парировал я и зашагал вперёд, потащив её за собой как буксир.

Глава 21

Мы перешли железнодорожный переезд, почему-то именуемый в народе «Томским», и вступили на территорию Западного посёлка, весьма опасную для «карламарксовских» пацанов. Особенно, в такое время суток. Мы не пошли по тротуару. По темноте там редко кто ходил, даже сами местные, потому что всегда можно было нарваться на неприятности. В такую темень свои могли и не признать, а после мордобоя разбираться было уже поздно. А выбрали дорогу. В это время машины по ней практически не ездили, и, главное, она, хоть и местами, но всё же была освещена фонарями.

Светка молчала, я тоже, исходя из того, что разговор может привлечь к себе чьё-нибудь внимание. А так, в втихушку, можно было незаметно проскочить, что до сих пор и получалось. Но не в этот раз.

Нам оставалось-то пройти всего метров тридцать до мебельной фабрики. После мы бы обогнули её и, спустившись по обвалам, минут через тридцать были бы у Светкиного дома. Но… Через дорогу наискосок от фабрики стоял поселковый магазин, возле которого копошилась толпа. «Не повезло». Только так подумал, как от неё отделились трое и направились к нам.

Понятное дело, эта встреча ничего хорошего не сулила. Хотя и существовало среди братии негласное правило, что парня, идущего с девчонкой, не трогать, но исключения из него были не редкость. Хорошо, если поверят, что мы с Ясных Полян и отпустят. А если среди них находятся «яснополянские», что иногда бывало? Тогда хана. За попытку обмануть, можно схлопотать по полной программе.

Я остановился, ожидая приближения «западных». Светка тоже и с тревогой сжала мою кисть.

– Не бойся, Санёк, – раздался вдруг сзади Сенькин голос, – сейчас разберёмся.

Мы оглянулись. Нас догоняли Серёга с Сенькой. Не останавливаясь, они вырвались вперёд и пошли навстречу троице. Завидев такое, народ у магазина заволновался и поспешил к своим на помощь.

– Всё в порядке, парни, мы с Ясных Полян, – сказал им Сенька.

Днём можно было и так разглядеть, кто идёт. А ночью это звучало как пароль.

– Белого знаете? – продолжил он. – Это мой корефан. Передайте ему привет от Сеньки Горбаша.

– Сенька, это ты, что ли? – окликнул его из подошедшей толпы невысокий коренастый парень.

– О, Олег? – удивился тот. – А ты разве не в Ленинске?

– Да вот на похороны приехал, – ответил парень. – Привет. Здорово, Серёга, – он пожал им руки.

– А что случилось? – поинтересовался братела.

– Толяна Капусту замочили.

– Да ты что? – удивился Сенька. – Когда? Я же его вот, на той неделе видел.

– Три дня назад. Бухали они с Кузей у Седого. Чего там Толян с Седым не поделил – не понятно. Только тот схватил нож и пырнул его шесть раз. Сегодня и похоронили. Вот с парнями поминаем.

– Да, жаль, конечно, Толяна, – сказал Сенька сокрушённо, – но теперь уже ничего не поделаешь.

– Это верно, – согласился Олег и вдруг спросил. – Что, помяните?

– Конечно, – чуть ли неодновременно ответили Серёга с Сенькой.

Им тут же подали стаканы с водкой. Они выпили, пожелав покойнику всего хорошего на том свете.

– Ладно, Олег, – сказал Сенька, занюхивая корочкой хлеба, – ты извини, но нам некогда.

– Не обижайся, Олег, – добавил Серёга, – нам надо ещё в одно место обязательно попасть.

– Да всё нормально, парни, – ответил тот, – спасибо, что помянули.

– Белому привет передай, а то что-то давненько его не видел, – сказал на прощание Сенька, и они разошлись.

– Вас ждать? – поинтересовался у нас Серёга, пытаясь в темноте рассмотреть Светку.

– Сами дойдут, – ответил за нас Сенька, – не мешай.

– Дойдём, – поддакнул я.

– Вот, что я имел в виду, говоря об опрометчивости, – сказал я Светке, когда мы остались одни.

– Девчонок они не трогают, – парировала она.

– А кто знает, что взбредёт им в голову? – резонно заметил я. – Мало, что ли, вас насилуют?

Светка промолчала. Не дождавшись ответа, я продолжил:

– Так что, Свет, будь добра, не делай этого больше. А то, чего доброго, ты меня так и до инфаркта доведёшь.

– У детей не бывают инфаркты, – заявила она.

– А у меня будет, – не сдавался я. – Своими выходками ты не только меня, но и мёртвого до инфаркта доведёшь.

– Да ну тебя! – обиделась Светка и отвернулась.

– Не обижайся, Свет, – я слегка дёрнул её за руку, – я же о тебе забочусь.

– Ага! О себе ты заботишься!

– Ну, и о себе тоже, – не стал я отрицать. – Мне же хочется дожить до того времени, когда я смогу свободно, никого не боясь, тебя обнять и поцеловать.

– Ты и сейчас можешь свободно это сделать, – недовольно буркнула она.

– Сейчас – это не то, – возразил я. – Мы ещё не доросли до этого и не сможем понять глубину тех чувств, которые охватят нас в эту минуту. Когда-нибудь, годы спустя, ты поймёшь это и вспомнишь сегодняшний день.

– Да, ладно тебе, разошёлся, – сказала Светка дружелюбным тоном, при этом стиснув мою ладонь в знак примирения. Прижавшись к моему бицепсу, она, улыбаясь, добавила. – Хорошо, для того, чтобы ты дожил до того времени, когда сможешь меня спокойно, не терзаясь угрызениями совести, обнять и поцеловать, а я при этом смогла бы понять глубину чувства, которое в этот момент меня охватит, я готова собой пожертвовать, и не делать впредь опрометчивых поступков.

– Ура! – обрадовался я.

– Вот, дурачок, – среагировала на это она, – ну совсем, как ребёнок.

– Почему «как»? – ответил я, улыбаясь. – Мы и есть с тобой дети.

– Действительно, дурачок, – вздохнула Светка и замолчала.

О чём-то думая, она молчала так до самого своего дома.

Я её не тревожил, размышляя о своём. Например, о том, что могу прямо сейчас остановиться, обнять Светку и поцеловать её в губы. И она не станет сопротивляться, не обидится на мою выходку, а, наоборот, обрадуется. Но это будет всего лишь действие, слепое подражание взрослым. А как же чувства? Конечно, чувства к Светке у меня есть. Только вот, что это за чувство? Если это любовь, то почему тогда, когда я с друзьями, напрочь о ней забываю? А если нет – как тогда назвать то, что всегда вспыхивает во мне, как только её увижу, тот трепет, что охватывает меня, когда беру её ладошку в свою руку? Почему мне хочется держать её за руку, смотреть на неё, не отрываясь, очаровываться её улыбкой и слушать, слушать её до бесконечности? Наверное, это всё-таки любовь. Но любовь детская, наивная, зачаток того большого и глубокого чувства, которое со временем из него должен вырасти.

К этому выводу я пришёл уже дома, в кровати и, удовлетворённый им, спокойно уснул.

Глава 22

А через день, когда мы пошли на тренировку, Сенька меня подкулупнул:

– А чего это вы со Светкой ходите, взявшись за руки, как пионеры?

– А они и есть пионеры, – фыркнул братела. – Забыл, что ли?

– Вот именно, – поддержал я его, нисколько не обидевшись. – Придёт время, будем ходить под ручку.

– Хм, а ты, однако, смышлёный парень, Санёк, – изумлённо резюмировал Сенька.

– А кто сомневался? – с гордостью отозвался я.

– Весь в старшего брата! – заметил Серёга, показывая этим, что он всё же смышлёней.

– Кстати, – спохватился вдруг Сенька, – у меня же подарок тебе от Волчка.

Я с недоумением посмотрел на него: о чём это он?

– Сразу не отдал, а потом забыл, – он что-то вытащил из курточки и протянул мне. – На вот, держи!

Я протянул руку и забрал у него вещицу, оказавшуюся тяжеловатой штукой.

– Это тебе сувенир на память. Забрал у Волчка.

Сувенир оказался обыкновенным кастетом, отлитым из свинца, который любители впятером на одного использовали для усиления удара. Так вот почему у меня зашатались зубы! Я поблагодарил Сеньку и спрятал свинчатку в карман. Надо сохранить, вдруг пригодится. И она пригодилась. Недели через две.

Почти перед самым звонком на урок меня вдруг приспичило. В туалете никого не было, кроме двух уродов, в буквальном смысле до боли знакомых. Гутя и Волчок стояли в тамбуре и по-быстрому докуривали сигареты дабы не опоздать на урок. Я даже раздумывать не стал, как поступить в данной ситуации. Мне очень хотелось разобраться с ними. Но после «общения» с Сенькой, они старательно меня избегали. Специально я их не вылавливал, надеясь, что всё равно когда-нибудь с ними поквитаюсь. И для этой цели всегда носил в кармане пиджака Сенькин трофей. А тут вдруг такой подарок. Сразу оба!

Пока застигнутые врасплох подонки соображали, как им поступить – испугаться или наброситься на меня с кулаками, – я достал кастет и сходу врезал левой Волчку по зубам. Тот отлетел к стене и по ней сполз на пол. У Гути от такого сюрприза отвисла челюсть. Выпавший изо рта окурок угодил прямо в плевок и сердито зашипел. Не дав ему опомниться и приготовиться к обороне, я влепил ему правой. Удар пришёлся в верхнюю скулу и сбил с ног. После пнул пару раз каждого, от души, чтобы они на своей шкуре испытали что это такое. Через несколько минут я покинул туалет, а эти двое всё ещё елозили по заплёванному ими же полу, пытаясь подняться.

Разумеется, такое не могло пройти без последствий. Но, заимев протеже в виде Сеньки, я не особо боялся «ответки». А она прилетела стразу. На следующей перемене меня выцепили двое, одноклассники Гути и Волчка. Эти ребята «держали» школу. Не потому что были самые здоровые, а потому что их старшие братья «держали» Ясные Поляны. Они были злые – какой-то непонятный накостылял «яснополянцам»! – и собирались расправиться со мной прямо в коридоре. Но когда разобрались что к чему, отпустили, не тронув пальцем. Оказалось, старший брат Сеньки тоже был авторитетом на их районе. И всё же напоследок предупредили для порядка, чтобы впредь я такого не вытворял.

А в тот день на тренировке нас ждал сюрприз. Перед разминкой мы все прошли процедуру взвешивания. Оказалось, я весил сорок семь с половиной килограммов. Кто-то из ребят шутливо заметил, что это бараний вес.

– Надо бы сбавить немного, – сказал мне тренер.

– Это как?

– Скакалка дома есть?

– Нет.

– Скажи родителям, пусть купят. И прыгай целыми днями. Хорошо?

– Ладно.

А после разминки Владимир Леонтьевич не стал разбивать нас на пары, как обычно, а велел старшим ребятам собрать ринг. Те, кто долго занимался, почему-то этому обрадовались. Из подсобки быстро притащили все атрибуты, и минут через двадцать посреди зала возник настоящий ринг со столбами на растяжках и натянутыми канатами. Прямо как в телевизоре.

– Скоро будут соревнования, – объявил нам тренер, когда всё было готово, – многие из вас примут в них участие. Мы собрали этот ринг, чтобы новички поняли, что это такое, привыкли к нему, прочувствовали его. А опытные бойцы просто вспомнили, как он выглядит.

Первым на ринг он вызвал меня и своего сына Андрея. Тот был значительно крупнее меня. Не понимаю, с чего это тренер взял, что мы с ним одной весовой категории? Но деваться было некуда, я вышел на ринг и приготовился к бою.

Судил сам тренер. Сначала он позвал нас в центр, велел пожать друг другу руки, а потом развёл по сторонам.

– Помните, – назидательно произнёс он напоследок, – по затылку и ниже пояса не бить. Понятно?

– Понятно, – одновременно ответили мы.

– Тогда, всё, сосредоточились, – он махнул рукой и скомандовал. – Бокс!

Бой длился два раунда по две минуты и, по моему уразумению, получился ни шатко, ни валко. Я никогда не чувствовал себя так дискомфортно. Вроде бы то же самое, что и спарринг, но канаты, ограничивающие пространство передвижения, исподволь сковывали меня, лишали подвижности и инициативы.

Хотя было несколько интересных моментов. В начале первого раунда я, не ожидавший, что мой противник сходу начнёт атаку, получил в лоб прямой правой. Если бы он был нанесён всем корпусом, как учил тренер, я бы, наверное, очутился на полу. А так просто получил по лбу и всё. После этого я не пропустил ни одного удара. В конце раунда я уже знал слабую сторону соперника. Когда у него ничего не получалось или когда пропускал удар, он начинал злиться и бросался в атаку, как в драке, не заботясь о защите. Во втором раунде я трижды воспользовался этим, нанеся ему два удара прямой левой и боковой левой после нырка под бьющую руку. Удары, правда, получились не ахти какие, но это всё, на что я сподобился, чувствуя себя не в своей тарелке в этом небольшом замкнутом пространстве.

Бой этот выиграл я. Когда Владимир Леонтьевич поднял мне руку, Андрей с психа сдёрнул перчатку и, швырнув её на пол, выскочил с ринга. Тренер поднял перчатку и назвал вторую пару.

Через две недели состоялись соревнования. Вернее, это была дружеская встреча с боксёрами из другого города. До этого мы ещё три раза собирали ринг. После второго боя я к нему уже привык настолько, что в третьем легко одержал победу над своим бывшим напарником по спаррингу – Чемпионом. Четвёртый бой я тоже провёл уверенно и выиграл. Тренер остался доволен моими результатами и моим весом, который, благодаря занятиям со скакалкой, мне удалось сбросить.

На последней тренировке Владимир Леонтьевич назвал тех, кто будет принимать участие в соревнованиях. Меня, к моей радости, он тоже назвал, а вот брат с Сенькой в этот список не попали.

Это произошло на Пасху, в воскресенье. Стоял апрель. Вернее, середина апреля, но было уже тепло, сухо и ярко светило солнце.

В зале было полно народу, словно это был чемпионат мира. В центре зала возвышался ринг. Перед началом соревнований нас всех снова тщательно взвесили, а потом развели по комнатам. Мы расположились в своей раздевалке, а гости – в женской.

Первым на ринг вышел Чемпион и проиграл. Вторым вызвали меня. Мой соперник оказался чем-то похожим на Андрея, сына тренера. Такой же упитанный и выше меня на полголовы. Даже поединок начался так же, как когда-то у нас с Андреем.

Рефери в чёрных брюках и в белой рубашке с бабочкой проверил, как завязаны наши перчатки и объяснил правила боя. После того, как мы пожали друг другу руки и встали в стойки, махнул рукой и резко бросил:

– Бокс!

Мы стали сближаться. Противник сразу сделал выпад и врезал мне по носу. На этом сравнение с Андреем кончились. У этого удар получился что надо. И хотя я его выдержал, в голове у меня зашумело, а перед глазами пошли круги. Хорошо ещё ребята перед боем натёрли мне до красна уши и нос, чтобы не так больно было, если по ним попадут. Так что боли я не почувствовал и кровь, слава богу, не пошла.

Рефери остановил бой и, глядя мне в глаза, стал отсчитывать, при этом откидывая пальцы:

– Раз… два…

«Вот это да! – досадно подумал я. – Бой не успел начаться, а меня уже вырубили. Неужели проиграл?»

– Три… – услышал я рядом с собой счёт, а потом вопрос. – Ты как?

– Нормально, – тут же ответил я и в доказательство попрыгал, и встал в стойку.

Круги исчезли и больше меня уже ничего не интересовало.

Рефери отошёл в сторону и объявил: «Бокс!»

И я пошёл в атаку. Наседая на соперника, я всё время твердил себе: «Только не злись, только не злись». Отбиваясь от меня, тот провёл контратакующий удар правой. Но я нырнул под руку и, выпрямившись, нанёс хук левой, впоследствии ставшим моим коронным ударом. Думаю, он бы упал, если бы не канаты, к которым я его прижал во время атаки. А так он зацепился за них и устоял.

Рефери тут же остановил бой, жестом приказал мне отойти и стал считать. При счёте «восемь» соперник встряхнул головой и встал в стойку.

Второй стоящий удар я схлопотал во втором раунде. На ринге был постелен войлок, чтобы никто не ушибся при падении. На подготовительных занятиях его у нас не было, и потому трудно и тяжело было с непривычки на нём прыгать и перемещаться. Так что к середине второго раунда я уже порядком устал. Вернее, я устал ещё в конце первого, а к тому времени можно сказать выдохся, ослабил оборону, и этим сразу воспользовался соперник. Так я получил по уху. Удар был настолько сильным, что я даже отшатнулся и сделал шаг правой ногой в сторону, чтобы устоять.

Рефери, глядя на меня, хотел было остановить бой. Но шум в ухе, это не протуберанцы перед глазами. Я тут же поднял руки и ринулся в бой. У меня словно второе дыхание открылось. Защищаясь и атакуя, я стал наносить удары, и один из них, прямой левой, достал его нос. Соперник сделал несколько шажков назад, чтобы сохранить равновесие, и это ему удалось.

Бой был остановлен, и рефери опять принялся считать. На это раз досчитал до шести. Когда прозвучал финальный гонг, и мы разошлись по углам, я был уже никакой. Как только бой прекратился, я расслабился, и на меня навалилась такая усталость, что с трудом добрался до своего угла. Мокрый от пота, я дышал как загнанная лошадь и чувствовал себя старой развалиной.

– Молодец, – только и сказал мне тренер, и сунул в руки полотенце.

Вытирая им лицо и шею, я следил за тем, как боковые судьи протянули главному судье свои листочки, где они отмечали наши удары.

И вот настал торжественный момент. Рефери встал в центре ринга и подозвал нас. К тому времени я уже отдышался и чувствовал себя более-менее сносно. Когда мы подошли, он взял нас за руки и стал ждать, когда объявят победителя.

Но пауза почему-то затягивалась, и я стал проявлять нетерпение, переминаясь с ноги на ногу. И так был занят ответом на вопрос, кто же из нас победил, что даже не услышал, как главный судья произнёс мою фамилию. Только когда рефери поднял мою руку вверх, я понял, что победил. Я победил! Ура!!! Каждая клеточка моего уставшего тела ликовала: я победил!

Пожав сопернику руки, я поспешил покинуть ринг и очутился в кругу наших ребят. Они искренне поздравили меня с первой победой, а затем переключились на начавшийся поединок. Про меня забыли, и я принялся зубами развязывать узлы на перчатках, чтобы снять их. И тут услышал радостный голос:

– Сашка, привет! Ты прямо молодец!

Между болельщиками, толпившихся около ринга, прошмыгнула Светка и сходу чмокнула меня в нос.

– Ну ты даёшь! – продолжала она тараторить в восхищении. – А как ты ему по челюсти вмазал! Да он бы упал, если бы не канаты. А когда он тебе врезал по уху, я подумала, что ты упадёшь, и даже глаза от страха закрыла. А потом открыла, а ты уже дерёшься…

– Да подожди ты, трындычиха, – остановил я её. – Лучше скажи, что ты здесь делаешь?

– Как что? – опешила та. – Пришла за тебя поболеть. Ты не рад?

– Рад, даже очень. Но мы же с тобой договорились.

– Во-первых, сейчас светло. А во-вторых, я пришла не одна.

– Да ну? – не поверил я, а рот мой предательски растянулся в счастливой улыбке. Как говорится: «до самых ушей, хоть завязочки пришей».

– Да, с подружкой, как ты наказывал, – похвасталась она. – У её парня, с которым она дружит, брат тоже боксом занимается. Лёнька Головизин.

– Знаю такого, – подтвердил я.

– Он-то и сказал им, что у них сегодня соревнования. Борька Ленку позвал поболеть за брата, а та – меня. Я ей как-то рассказала, что ты боксом занимаешься. Вот она и позвала. Вдруг, говорит, твой ухажёр тоже на этих соревнованиях будет выступать. Поболеешь за него. Я подумала: а вдруг, и пошла. Ты-то ведь сроду не догадаешься меня пригласить.

– Это, чтобы ты не волновалась, – попытался я оправдаться.

– Да, брось ты! – осадила меня Светка. – Я же знаю, что у тебя даже мысли такой не возникало.

И действительно, я даже не думал об этом.

– Но я рада, что пришла. Смотрю, а ты и вправду выступаешь. Перед тобой парнишку побили, так мне его даже жалко стало. А потом ты вышел. Я так за тебя переживала, когда он тебя по носу ударил.

– Ладно, Свет, успокойся, – сказал я ей, сам не свой от радости и от победы, и от того, что Светка пришла и видела, как я победил, и от того, что она на меня не обиделась за то, что я не пригласил её на соревнования. – А знаешь что, – осенила вдруг меня идея, – давай сейчас я переоденусь, и мы с тобой куда-нибудь сходим. Ты не против?

– Конечно, нет, – согласилась она, а потом спохватилась. – А куда?

– Да хотя бы в город. Походим, поболтаем.

– Давай! – у Светки глаза засветились от предвкушения. Ведь это были уже не проводы домой, а гуляние по городу. То есть, вроде бы как свидание.

– Саш! – услышал я тут голос и, обернувшись, увидел приближающегося отца.

– Привет, жиган, – сказал он, удивлённо смотря на меня. – Ты что уже выступил?

– Да, я победил! – похвастался я.

– Молодец! – похвалил меня отец и потрепал чуб. – Тогда пошли. Там мать на улице ждёт. По дороге торт возьмём, твою победу отметим.

Я вздохнул. Свидание со Светкой отменялось. Родители – это не старший брат. Им не скажешь: вы идите, а я с девчонкой погуляю. Какая на фиг девчонка в тринадцать лет? И всё же я сделал робкую попытку отвязаться от родителей.

– Понимаешь, пап, я здесь не один…

– Вот и хорошо, пусть идут с нами, – обрадовался он и поинтересовался. – А кто это? Васёк, Костя или Санька Маликов?

Я посмотрел по сторонам в поисках Светки, но она уже испарилась, и понуро ответил:

– Да уже никто.

– Что ушли уже? – удивился отец, даже не заметив во мне перемены.

– Ага.

– Ну иди, переодевайся. Мы тебя с матерью на улице подождём.

Так сорвалось моё свидание со Светкой.

А бой тогда Лёнька Головизин, выступавший в среднем весе, проиграл. Это было второе и последнее поражение в нашей команде в этом соревновании.

После должна была состояться ещё одна дружеская встреча. Обещались приехать ребята из Ленинска. Было последнее воскресение мая. Уже закончилась учёба и, наконец-то, наступили долгожданные летние каникулы. Мы прождали гостей до трёх часов, но никто так и не появился, и тренер распустил нас по домам.