Текст книги "Системный сбой"

9. Перед заявлением

На следующий день, когда выяснилось, что вслед за смертью Игоря Ивановича одновременно «слегли» Кира Борисовна и Семен Борисович, Ветрову на мобильник позвонил Седой. Сказал, что пришел к терапевту, а там детектив разворачивается: таинственная история со смертью отставника, что-то мутное с отсутствующим на работе терапевтом. Седой сам попросил у медсестры Веры дать номер телефона Ветрова. Посоветовал тому сделать заявление в милицию по поводу «спаренных смертей» квартиранта Андрея и хозяина квартиры и предупредил: «С заявлением в милицию просто не будет, придётся проявить настойчивость, чтобы его приняли».

Вот Ветров с Владом с подачи Седого и пошли в нужное им отделение милиции, разыскали там того молоденького лейтенанта по фамилии Морев. Он-то в свою очередь дал им телефон и адрес врача-криминалиста, делавшего вскрытие отставника-полковника. Позвонили, представились друзьями квартиранта Игоря Ивановича, хорошими знакомыми последнего. Сказали, что они пишут заявление в милицию по поводу странной смерти друга и что соавтором их заявления должен стать Игорь Иванович, да вот такая странная оказия с ним вышла, сам неожиданно умер, вместо того, чтобы прийти на похороны их друга, сам в ящик сыграл.

Врач, назвавший себя Петром, не принял их немного насмешливого фамильярного тона, тут же на полном серьёзе предложил встретиться, намекнул, что, разговор совсем не телефонный. И ещё, не надо его тревожить по месту работы, лучше подскочить сегодня на полчаса прямо к нему домой – «записывайте адрес».

Точно в назначенное время Алексей и Влад были Петра. Врач, симпатичный высокий худощавый мужчина, встретил их радушно в пустой квартире, поздоровался, предложил раздеться, провел в большую комнату.

– Специально выгнал на улицу детей, жена задерживается на дежурстве, чтобы никто не мешал, – он тщательно подбирал слова – Свидетели лишние в таком деле не нужны. Ни с вашей стороны, ни с моей стороны. Информация будет закрытой, посему на меня ссылаться не стоит. Вам же это повредит. Пусть официально расследуют дело в милиции на основании вашего заявления по поводу череды смертей. Впрочем, я уже сказал лишнее, если у вас включены диктофоны и магнитофоны…

– У меня лично нет диктофонов-магнитофонов, – жестко парировал Влад, – Алексей пусть сам говорит за себя. Даю честное слово, нет.

– У меня тоже нет записывающих устройств. – Сказал Ветров. – Давать честное слово или одного сказанного слова хватит? – Он выразительно глянул на врача. – Как, Петр? Или обыщете без сказанного честного слова?

– Верю… Зачем так сразу – обыщите… При обычно практикуемом вскрытии специалистами моего профиля просто констатируется факт смерти и её медицинские причины – инфаркт миокарда и прочее… Здесь же особый случай… Вряд ли отравление зафиксировали бы в обычном отделении больницы, я же напрямую связан с криминалистической лабораторией, хотя и не криминалист, между прочим… После меня, на основании моего заключения будут работать другие эксперты-криминалисты.

– В чем проблема вашего уклончивого ответа, – в лоб спросил Влад, – то вы написали заключение, то его завтра напишете…

– Неважно, написал ли я заключение об отравлении, или напишу его завтра… В моем праве придержать эти конфиденциальные сведения или дать им ход… В милиции тоже ведь свои правила, когда зажигать зеленый свет для расследования, когда включать красный сигнал светофора, когда желтый… Вы ведь вышли на меня не через начальника, а через рядового неопытного сотрудника Морева…

– Неужели высокое начальство верху, – усмехнулся со злым прищуром Влад, – намекнуло, что надо спустить дело на тормозах – всё шито-крыто, всё тип-топ, загнулся старичок от своей естественной смерти по возрасту?

– Не так, но по сути верно схвачено… Было бы целесообразно, чтобы не наводить тень на плетень, понимаете, на уважаемых людей то есть, дать обтекаемое заключение – возрастные изменения, стресс, случай неблагоприятный, спазм и закупорка сосудов… Вот о каком легком давлении идет речь, если можно вообще говорить о давлении и вмешательстве… Вот что я имел, когда говорил, дать или не дать ход…

– Уважаемые люди – это Кира Борисовна и Семен Борисович, – спросил взволнованно Ветров.

– Эти имена упоминались в контексте разговора, только боюсь, что здесь замешаны более крупные фигуры с умолчанием фамилий и должностей… Это совсем не заведующие отделениями поликлиники и больницы… Не мелкие рыбешки в мутном человеческом озере человеческих страстей и пороков, – акулы… Посему, опасно далеко заплывать…

– И давать ход заключению… – вставил лыко в строку Влад.

– Для очистки совести… Дам ход заключению… Не беспокойтесь напрасно, тем более факт отравления налицо… – Врач задумался в некотором оцепенении. – Только от вашего заявления гораздо больше зависит, чем от моего заключения…

– Почему же? – иронично спросил Ветров.

– Что мое заключение о смерти через отравление почти семидесятилетнего старика, пусть и здорового, как бык, к тому же собиравшегося на похороны своего молодого квартиранта…

– Вот здесь совсем горячо… Без вашего заключения наше заявление насчет синхронности смертей хозяина квартиры и квартиранта совсем ничто… У вас факты, у нас в голове мотивы преступления и подозрения… – Ветров подал руку врачу. – Спасибо, Петр, заранее спасибо…

– Не за что, мужики… Уложились даже в двадцать минут…

Уже отойдя на значительное расстояние от дома Петра, обсуждая многие детали совместного текста заявления в милицию с Владом, Алексей поделился частью своих сомнений, которыми давно и мучительно терзался:

– Слушай, Влад, в истории со смертью много темного, в заявлении нам надо будет логично обосновать требование эксгумации тела Андрея, установления факта его отравления, как и хозяина его квартиры. Это надо написать кратко, толково и убедительно, начиная от его похода к Кире Борисовне, с попаданием его в лапы «черного доктора» Семена Борисовича, из его лап в кардиоцентр. Насколько мне известно вскрытие специалистами криминалистической лаборатории на предмет отравления Андрея не делалось… Но не только это меня мучает… Мне не даёт покоя высказанное вслух вздорное, весьма странное обвинение Андрея еще до похорон Сериным, что тот якобы повинен в хищении трех дорогущих рабочих станций… Но я-то рассказывал тебе, что те компьютеры на глазах еще живого Игоря Ивановича были увезены из квартиры неизвестным, тезкой покойного…

– Насчет дороговизны станций, с одной стороны, абсолютная правда, а с другой стороны, чистейший бред. Двумя словами, бред с правдой…

– Как это, бред с правдой?

– А так… Рабочие станции, практически, безвозмездно были отданы институту американской фирмой «Сан» в рамках долговременной программы научного сотрудничества. Недаром неизвестный посетитель квартиры Игоря Ивановича уже в отсутствие Андрея, по твоим рассказам тряс бумагами за подписью Клопова и доверенностью бухгалтерии, на балансе коей значились дарёные компьютеры, оформленные по остаточной стоимости как «бэу», бывшие в употреблении. Меня, Алексей гораздо больше волнует, кто этот таинственный Игорь, унесший во мрак неизвестности рабочие станции от почившего отставника-полковника…

– С программами, алгоритмами и отлаженной поисковой системой, еще кое с чем, – мрачно добавил Ветров, – но и это не всё. Только этот таинственный Игорь, о котором что-то знает наш велеречивый институтский упырь Жорик, был у отравленного своего тезки Игоря Ивановича дважды, чтоб ты знал, Влад…

– Дважды?..

– Да, дважды, Влад… В первый раз вывез три рабочие «сановские» станции, а во второй личный ноутбук Андрея с его текстами…

– А мне не даёт покоя одна любопытная логическая конструкция. Вот смотри, Алексей, о подарке фирмы институту в лице его директора и зама знал весьма ограниченный круг лиц. По сути, сами принявшие подарок первые лица института, может, кто-то из бухгалтерии, да я, грешный. Ведь сначала именно меня как своего бывшего аспиранта шеф-академик допустил к этим трем станциям – под свои старые задачки математической физики. Только у меня не было опыта распараллелить вычислительный процесс не то, что на три, хотя бы на два компьютера, об этом я честно признался шефу. Он меня стал уговаривать, всё же попробуй на двух, а отдал один своему заму под его задачу поисковой системы распознавания образов. Клопов через головы Сорина и Серина допустил к сановской станции. Тот пощупал станцию, сразу получил какие-то новые результаты с принципиально новыми своими алгоритмами. Наверняка, пожаловался, что в стенах института ему трудно гонять компьютер сутками, попросил его дать в домашнее пользование.

– Да, Андрей разработал систему на одной рабочей станции, а также для мультипроцессорного комплекса – от трех процессоров и выше, до десятков, сотен, тысяч. – Кивнул головой Ветров. – Я ему в этом помогал. Много чего он напахал, это действительно. Я ведь был ему только помощником в автоматизированной системной стыковке блоков, доводке, в чем он нуждался при отладке комплекса. И мы добили систему и отправили на институтский сервер…

– В этом разобраться еще предстоит, кто и почему организовал сбой на сервере… – перебил Влад Алексея. – Меня больше волнует отсутствие нескольких логических кирпичиков в полной логической кладке. Только как так случилось, что сразу после завершения работы над принципиально новой системой с прорывными алгоритмами Андрея вдруг отдаются два параллельных приказа? Первый неизвестному Игорю забрать компьютеры в отсутствии Андрея. Второй тебе, Алексей.

– Я тоже об этом думал. Такое впечатление, что кто-то нанял этого Игоря не только как извозчика для увода в тень трех компьютеров с бесценной информацией.

Оставшуюся часть пути до метро Влад и Алексей шли насупившиеся, молча, каждый в своих тревожных мыслях. Ветров мучительно размышлял, стоит ли в милицейское заявление включать пассаж о сгенерированных электронных изобретениях и литературных текстах. Надо быть лаконичным и логичным, чтобы не превратить документ обвинения в детский лепет на лужайке с мифическими литературными текстами…

Им с Владом предстояла огромная работа по тексту заявления в милицию с обоснованием открытия уголовного дела – о взаимосвязанных убийствах Андрея, Игоря Ивановича. О причастности к убийствам врачей Киры Борисовны, Семена Борисовича, похитителя компьютеров таинственного здоровяка Игоря, других.

– Как хорошо, что меня всё же отправили в отпуск, – уже в вагоне метро, Алексей радостно признался Владу, – можно попахать на ниве частного детектива во имя попранной справедливости…

– Может, и мне попроситься в отпуск?..

– Это идея, Влад, вдвоём мы горы свернем…

10. В отделении милиции

– Да, ребята, с вами не соскучишься, – заместитель начальника отделения милиции мельком взглянул на Алексея, закончив читать его заявление, потом на Влада, заявление которого он прочитал первым. – И как вы себе представляете дальнейший разворот событий?

– Представляем так, что нужно открывать уголовное дело по факту двух взаимосвязанных убийств сначала квартиранта Лосева Андрея, а потом и хозяина квартиры Зыкова Игоря Ивановича…

– Сразу же на основании ваших двух заявлений, – майор взял два заявления на нескольких листах, сложил их в стопку и отодвинул от себя. – Как-то всё синхронно у вас получается, господа ученые. Открытия уголовного дела и следствия хотите с этих заявлений…

– И еще с одного официального заключения относительно достоверного факта отравления Зыкова, – сухо и нелицеприятно напомнил Влад, стопроцентно зная, что врач-эксперт Петр дал, как и обещал несколько дней назад, ход своему заключения.

Майор сделал вид, что пропустил мимо ушей ремарку одного из заявителей. Задумчиво почесал затылок и сказал равнодушным голосом:

– О принятии заявлений будем думать. Вы будете извещены о принятии их, когда вам надо будет дать свидетельские показания…

– А почему не сейчас, – с легким напором в голосе сказал Влад. – Лично я затем и появился здесь, чтобы прямо сейчас дать показания, прямо сейчас начать помогать следствию – найти убийц, вывести их на чистую воду.

Ветров молчаливо сидел на низком скрипучем стуле у стены, поодаль от Влада и наблюдал за разыгрывающейся на его глазах мизансценой. Они с самого начала распределили свои роли, кто из них в этой напряженной ситуации приглянется начальнику.

– Вы не могли бы подождать вашего товарища в коридоре, – обратился майор к Владу, словно к надоедливой мухе.

– Я еще не услышал интересующих меня объяснений от Ветрова. – В глазах майора еле тлевшим угольком затаилась угроза в адрес слишком нахрапистого свидетеля Влада: «Ну, подожди, подожди, герой-свидетель, еще поговорим с тобой с глазу на глаз, а пока пощупаем твоего товарища, уж больно гладко всё у вас написано на бумаге, ясно, кто автор, а кто подписант». – Я хочу спросить кое-что лично у господина Ветрова по поводу его персонального заявления.

Влад резко встал со стула, демонстративно фыркнул, как нетерпеливый конь, что-то недовольно и нечленораздельно бурча под нос, скрылся шумно и надменно за дверью. Майор заговорщицки улыбнулся Ветрову и спросил:

– Мне хотелось бы узнать от вас, вы сами писали своё заявление или под диктовку вашего институтского коллеги – сами? – Он сделал сильный звуковой нажим скрипучим голосом на слове «сами».

– Ну, конечно, – подчиняясь как бы его голосовым вибрациям, воскликнул Ветров. – Кто же ещё… Можете не сомневаться… – Подумал отстраненно: «Седой оказался прав, не просто будет сдать заявления». – Отлично, работаем…

– Почему вам понадобилось писать два заявления, а не ограничиться одним, вашего коллеги, – кивок в сторону двери, – почему одного заявления вам показалось мало?

– Мы так решили… Каждый со своей стороны пишет то, что лучше и достоверней знает…

– А вместе выходит складно и дополняемо – так?..

– Я так утверждать не могу, – Ветров насторожился и сказал, как можно, проникновенней. – Есть очевидные факты, свидетельствующие об убийстве нашего с Владом друга. Только после отравления Зыкова, хозяина квартиры, стало очевидным, что две скоропостижные смерти их связаны одной нитью – это убийства…

– Отравление, говорите, откуда вы знаете об этом, – поднял свои темные от гнева глаза майор на Ветрова, – говорите…

– А вы уже ведете протокол допроса? – осклабился Ветров и вежливо осведомился. – Только я не вижу бумаги и ручки, должна же соблюдаться официальная форма, наконец, я этого не вижу. Если я буду, например, после нашего разговора подписывать протокол, как же я его, с вашего позволения или попустительства подпишу его, если там не фигурирует ваш вопрос об отравлении Зыкова. Может, вам вызвать Шохина Влада. Он под протокол всё вам объяснит насчёт факта отравления и медицинского заключения соответствующего ведомства?

Майора тирада Ветрова чем-то насторожила, оказывается, не так прост этот молчун и «тюха-матюха» с виду.

– Вы можете быть свободны, Ветров.

– Я и был свободен, экая тривиальная новость, – улыбнулся Алексей, – лучше бы сказали, открываете или нет следствие, посылать ли нам копии наших заявлений с Шохиным в прокуратуру или МУР?

Майор долгим взглядом смерил Ветрова, тот не отвел взгляда и принял вызов помериться силой воли и твердости во взгляде. Ветров-то знал, что в этом искусстве прямого и бесстрашного взгляда – глаза в глаза – мало было ему равных, об этом он знал еще с раннего детства, когда в мальчишеских компаниях Ветрова постоянно состязались, кто сильней на прямой взгляд.

Через несколько секунд глаза майора заслезились, и он, отводя глаза, полез за носовым платком.

– Идите, Ветров.

– Если вы не примете наши заявления, тогда мы с Шохиным вынуждены были бы пойти к вашему начальству с копиями заявлений, мотивируя наш шаг тем, что у нас не приняли заявление…

– Сколько же вы копий ваших заявлений напечатали?

– Много, на все нужные инстанции хватит, как-никак мы компьютерщики, нам текст набить и сделать тьму копий ничего не стоит, господин майор…

– Приняты, приняты ваши заявления, – пробурчал, теряя самообладание майор, – достали уже, умники.

– Благодарим за содействие и сотрудничество, – господин майор, – ждем приглашения на следственные эксперименты.

– Следователи найдут вас по оставленным вами контактным телефонам. Я с паспортами адреса не сверил. – Увидев, что Алексей полез в карман за паспортом, майор тут же воскликнул. – Ладно, не надо… это лишнее в данной ситуации…. До свидания…

– До свидания, господин майор…

В коридоре Влад молчаливо подал руку Ветрову.

– Я всё слышал. Молодчина. Ты действительно считаешь, что нам нужно раскидать наши заявление в несколько адресов – прокуратура, МУР и прочие…

– Посмотрим, как дело пойдёт. В МУР и орган надзора за следствием неплохо бы, ведь сейчас всё будет зависеть от следователей и их рвения добиться расстановки точек над кучей букв «и», выведения на чистую воду исполнителей преступлений и их заказчиков.

– Слушай, Алексей, давай заскочим на секунду к милицейскому лейтенанту. Скажем, что от нас приняли заявления – пусть он будет в курсе. Заодно спросим, к кому попало заключение врача-эксперта Петра об отравлении Зыкова.

В нужном кабинете лейтенанта Морева не оказалось. Там сказали, что Морев в обеденный перерыв пошел в близлежащую столовую. Решили подождать лейтенанта рядом с отделением милиции.

Морев, завидев Алексея и Влада, сам замахал рукой, мол, есть что сообщить, важное для вас.

– С вами не соскучишься, ребята… Новости печальные, – лейтенант закашлялся, – у нас еще два трупа за три дня после нашего последнего свидания нарисовались…

– Кира Борисовна и Семен Борисович? – Спросил Ветров и сам испугался мрачному смыслу своего вопроса.

– Совершенно верно, – понизил голос лейтенант.

– Это цепочка может продлиться, – грустно подумал Ветров и почувствовал, как у него от внутренней боли защемило сердце. – Я уже знаю, от кого я смогу узнать подробности кончины Киры Борисовны, конечно, у Веры.

– Может, меня тоже включат в следственную бригаду, – лейтенант сделал неопределенный жест рукой, – но это уже как начальство решит, у нас инициатива наказуема. Печаль другая, наше начальство решило без шума и пыли спустить дело на тормозах.

– Как на тормозах? – удивился Влад. – Кто-то сверху давит?

– Не без этого. Только я вам ничего не говорил. – Сказал и отвернулся от Влада Морев. – Так поделился некоторыми личными наблюдениями и соображениями. Считайте, что при вас вынес сор из нашей кухни, от дружной дисциплинированной команды.

11. Вера

Самое странное, что предстояло узнать Ветрову от Веры, так это то, что Кира Борисовна и Семен Борисович были родными сестрой и братом, и брат с сестрой погибли в один и тот же день.

– Погибли? В один день? – переспросил Ветров.

– Представьте себе. В один день – это всем известно в поликлинике.

– Идемте в парк, Вера здесь не далеко… Мне надо вам рассказать что-то очень важное… Хорошо?.. Я должен пригласить для беседы того спецназовца, который брал у вас мой телефон.

– Хорошо. Я его помню, седого атлета, не скажешь, что инвалид.

В парке Ветров показал рукой на удобную скамейку и предложил: «До прихода Седого поговорим о сестре и брате Борисовичах. Вы их давно знаете?» – «Знала, – голос Веры дрогнул. – Вы не курите? Ах, да, вы же из некурящих. А я, как назло сигареты забыла дома». Ветров сделал значительную паузу и твердо произнёс: «Хороший повод вообще бросить курить. Не только повод, но и причина, перед тем, как нам перейти на ты, не курящим. Хочешь узнать – почему?»

– Почему?

– Большинство мужчин, из некурящих, категорически не любят целовать в губы курящих женщин, даже если те им безумно нравятся…

Она нагнула голову вниз, словно хотела что-то разглядеть на своих кроссовках, и тихо, но требовательно, спросила:

– Я тебе, м нравлюсь, Алексей.

– Да, очень.

– Ты хочешь меня поцеловать, но не осмеливаешься, потому что знаешь моем пристрастии к сигаретам – так?..

Ветров тактично промолчал, только снова тяжело вздохнул. Она подняла голову и закинула руки за шею Алексею.

– Поцелуй меня… с этого мига я не возьму в рот сигареты желание.

– Верю, Вера.

– У меня никого нет, Алеша. Мне некому изменять даже. Я свободна, я тебя ждала, понимаешь… – Она задыхалась в новых его поцелуях. – Неужели это любовь с первого взгляда, когда вокруг смерть выкашивает людей…

– Тебе страшно?..

– Очень… А тебе, Алеша?..

– Мне больно, потому что убили моего друга, – Ветров отстранился от Веры и признался. – Пока он был жив и невредим, я рассматривал наши с ним отношения, как чисто рабочие… А сейчас после его гибели считаю, что потерял своего лучшего друга, самого доброго, самого талантливого. Всегда так было, что смерть примеряет своё губительное оружие против самых талантливых и добрых. Ведь талант и внутренний дар добра – это от Бога… Странно, что он не признавал Бога, не боялся Бога… Знаешь одну мудрость, почему надо бояться Бога?..

– Не знаю, но знаю другое, что Бог есть любовь… Я хочу любви…

– Прямо сейчас?.. А я хотел тебя пригласить в кафе или ресторан на романтический обед или ужин…

– Признайся, Алексей – еще до первого поцелуя?

– Как только увидел тебя в клинике…

Седой не заставил ждать себя долго. Тепло поздоровался с Алексеем и Верой как со старыми друзьями. Вера сделала кокетливый изящный жест и напомнила:

– Времени у меня мало. Ждут меня дела в клинике. И мы поговорим коротко и по делу. Алексей хотел о чем-то спросить – про брата с сестрой…

– И я хотел, – вскинул брови Седой, – так Борисовичи родичи?..

– Гордецы они невероятные, порода их такая человеческая. Но я знала, что они плохо кончат. Не любили людей, пациентов Борисовичи. Странно, что выбрали себе такую профессию – лечить людей. Разве можно так – их лечить и не любить. Я пошла учиться на медика, работая медсестрой, потому что хочу любить и лечить людей, а они…

– О покойниках не говорят плохого… Лучше ничего не говорить… – осторожно напомнил Ветров.

– А я говорю правду, которая всё перевешивает… Алеша, мне страшно, но я обязана тебе сказать… Они выполняли чей-то заказ, чтобы погубить твоего друга Андрея… И кто-то выполнил чей-то другой приказ насчет их убийства после выполнения ими заказа и, возможно, после получения вознаграждения… У Киры я видела в руках пачку долларов, когда та отправила Андрея в больницу к брату… Она уничтожила кардиограмму Андрея, я искала ее и не могла найти… И еще она сама вызвалась измерять давление у Андрея, хотя никогда до этого не делала так в моем присутствие… На что тогда медсестра?.. Конечно, любой врач-терапевт часто сам измеряет давление больного, только в нашем конкретном случае она всегда перепоручала это мне… А тут измеряет давление, говорит какие-то дикие параметры верхнего и нижнего… И выдворяет меня за дверь, направляя больного в предынфарктном состоянии к брату…

– Андрей погиб не в больнице у брата. – Сказал Седой. – Проверил.

– Я знаю, но брат и сестра давали ему какие-то пилюли, которые брали не с нашего склада… О Кире я говорю то, что знаю… То же рассказали мне знакомые из больницы о её брате…

– Ты дашь соответствующие показания, если это от тебя потребуется… – Спросил Ветров и многозначительно переглянулся с Седым. – Для начала написать заявление в милицию, вслед за моим.

– Конечно, я не из трусливых…

– А теперь слушайте новости от меня, – сказал Седой. – Я выяснил по своим каналам, как убили врачей Борисовичей… Их утопили в ванной, каждого в своей квартире… Причем примерно в одно и то же время, и всё это было преподано как инсценировка самоубийства… Были люди, и нет людей, ушли с концами под воду, без объяснения причин… Ведь так не бывает, чтобы в одно и то же время, в миг расставались с жизнью – должны быть причины… Чем не доказательство очевидного самоубийства…

Вера закрыла глаза и, твёрдо глядя в глаза Седому, произнесла с каким-то отчаянием и вызовом:

– А я знаю, что это не самоубийство. Кира ненавидела ванну, по каким-то причинам психологического свойства ненавидела принимать ванну – только душ, стоя. Я же была у нее на квартире, у нее запущенная грязная ванна, как у бомжа. Она там грязное бельё стирала, свои постельные принадлежности замачивала, самое главное, меня иногда просила помочь со стиркой. Я её даже подначивала, нельзя так, врачу, Кира Борисовна, ванну запускать настолько, что в неё опускаться опасно, заразу можно подцепить по женской линии. А она хохотала, я туда даже присесть боюсь, не то, что прилечь. Что, разве не убийственная деталь для следствия: не могла она, такая чистюля по жизни, плескаться в ванне, сплошной антисанитарии…

– Это точно? – спросил Седой. – Это уже убийственная улика.

– Точно. С какой стати мне оговаривать покойную Киру?.. – Вспыхнула румянцем Вера. – Про брата её ничего на этот счёт говорить не буду, ничего не знаю, в квартире у него не была, ванну не видела, может быть, он и любил принимать ванну… А здесь имитация, и довольно удачная, коллективного суицида… А их убили, Алёша, расчётливо и жестоко – утопили, и концы в воду с отравлением хозяина квартиры Зыкова и его квартиранта, твоего друга Андрея… Одна длинная череда смертей, и ничего уже теперь не докажешь…

– Ладно, ребята, я покидаю вас… Я должен спешить и сделать заказ на спецтехнику… Фотографировать издали придётся… Убийцы не простые…

Ветров, глядя в спину уходящему Седому, выдохнул: «Всё серьёзно» и тут же поцеловал Веру, прижав хрупкое девичье тело к своей груди. Он уже оценил решимость девушки: она пойдёт с ним до самого конца.

– После твоего дежурства поедем сразу ко мне – согласна?

– Только я должна предупредить своих родителей, что останусь у подруги. Это к тому, что мне не надо завтра выходить на дежурство…

Через два дня Вера неожиданно позвонила Ветрову ранним утром. По ее встревоженному голосу Ветров понял, что утреннего чая у него не будет сегодня и что вообще весь день будет скомкан и пущен в распыл.

– Я в эту ночь не ложилась спать… Понимаешь, милый, ни на секунду… Хотела тебе звонить, но подумала, вдруг ты уже спишь… Так не хотелось тебя будить, доставлять какие-то хлопоты… Я ведь хочу, чтобы от меня исходили только хороши новости, добрые вести, положительные эмоции… Я же видела, как ты радуешься при встрече со мной, что по первому твоему призыву я выбросила прочь из жизни сигареты, чтобы только быть приятней тебе, стать ближе тебе, необходимей… Но мне страшно, милый, понимаешь, страшно… Сначала мне позвонили на работу во время дежурства – это следователь, после моего заявления, вслед за твоими Влада… Меня пригласили для дачи показаний… На сегодня… Я сказала, что приду, если надо… А поздно вечером звонок… Какой-то телефонный хулиган… Попросил маму вызвать меня… И нагло приказал держать язык за зубами про Киру Борисовну с ее братом…

– Он представился, этот телефонный хулиган?

– Нет… Только сказал, что знает про меня всё… Даже то, что я сплю с тобой… Пригрозил, что если я развяжу язык, скажу лишнее про Киру с братом, то не поздоровится не только мне, но и тебе… Всем шибко не поздоровится… Отрежет языки обоим и законсервирует, а потом продаст на рынке в банке под названием «язык болтунов – находка для шпионов»…

– Так и сказал, телефонный мерзавец?

– И самодовольно ржал над своей удачной шуточкой… Я должна тебя видеть… Я ведь иду к девяти ноль-ноль к следователю… Мне сейчас надо определяться – говорить, как есть, или держать язык за зубами, чтобы его не отрезали паче чаяния… Милый, я извелась в своих ночных думах от тебе, о себе, о нас… Это же наглый шантаж, давление… Эти страшные люди знают наши адреса, телефоны… Тот наглый тип бравировал своим знанием…

– Ты не должна ничего бояться…

– А родители?.. Они же могут добраться и до них – что тогда?.. Маленький брат – ему только двенадцать лет… Могут пойти на похищение брата, чтобы меня прижать к стенке…

– Приезжай ко мне, будешь жить у меня, – выдохнул в телефон Ветров, – возможно, это единственно верное решение для нас обоих. – Он чувствовал, она надолго задумалась в сомнениях. – Решайся…

– Вот, я и думаю, но ничего пока придумать не могу… Страшно…

– Только не старайся подыграть всем – и следствию, и шантажистам, – твердо сказал Ветров, – всё равно на двух стульях не усидишь… Либо – либо… Я тебя не принуждаю к выбору…

– Всё равно выбор надо делать, – сказала Вера опечаленным голосом, – кому-то надо нести свой крест до конца, раз судьба диктует свои неумолимые законы и правила игры… Я серьезно обдумаю твоё предложение переехать к тебе… Только можно я скажу своим родителям?.. —.

– Что скажешь родителям?

– Они у меня старорежимные, родной… Я им скажу, что перееду у жениху, который меня хочет защитить от телефонных хулиганов, от давления… А им посоветую не подымать телефонную трубку и обезопасить от посягательства брата…

– Слышу, – еле прошелестел похолодевшими губами Ветров, – после беседы со следователем приезжай ко мне… Скажи родителям, что ко мне переезжаешь… Возьми отпуск по собственному желанию, и ко мне…

– Я тоже хочу быть с тобой… Вместе – мы сила…

Сразу же после разговора с Верой, Алексей набрал номер телефона Влада. Рассказал всё как есть о Вере, о давлении на неё, добавил, что она переезжает к нему. Предложил вечером встретиться у него. Обговорить самые последние новости и наметить ближайшие планы действия. Самое глупое в их ситуации – прятать голову, как страус в песок. Надо действовать на опережение своих жестоких оппонентов. Как-никак, они отпускники с Владом, руки у них развязаны для больших дел и свершений. Только не ждать бездарно ударов исподтишка, но приготовиться сами к атаке.

Влад обещал прийти вечером, чтобы познакомиться с новой обитательницей квартиры Ветрова, причем придет не один. С Коньяком с большой буквы.