Текст книги "Бурутин Константин Фёдорович. Из жизни семьи Бурутиных"

Спустя столетие, не представляется возможным выяснить, что побудило Константина Бурутина, успешно продвигавшегося по ступеням военной службы, примкнуть к подпольной революционной организации. Возможно, на него оказали влияние хорошее знание тягот крестьянской жизни и обостренное чувство социальной справедливости. Так, в Ярославском областном архиве хранится «Дело по прошению крестьян дер. Добрынино, временно обязанных помещику князю Владимиру Васильевичу Вяземскому, о понижении оброка и рассрочки оброчной недоимки на три года (1863 – 1867)». В Деле крестьяне (среди которых Тимофей Бурутин) жалуются на непомерность установленного душевого оброка, по их мнению, не соответствующего «…неудобствам и дурным качествам земли нашей.», «.лишения нас сенных покосов, лесного материала, топлива и выгона.». В прошении они пишут: «От скудности и недостатка земли не можем извлекать никаких выгод от хозяйственных произведений, которых не достает даже на собственное пропитание. Уведомляем Губернское присутствие, что мы должны будем прийти в совершенное разорение».

Рис. 12. Обложка книги Кондратьева Н.Д.

Может, что-то еще. Сам Константин Федорович не оставил потомкам своих воспоминаний на этот счет В памяти его детей и внуков эта информация также не сохранилась.

Известно, что с января 1905 года К.Ф. Бурутин стал тесно общаться с еще одним подпольщиком, Семеном Михайловичем Нахимсоном – известным революционером и одним из руководителей Либавского рабочего центра военно-революционной организации, объединявшей представителей Латвийской СДРП, местной группы РСДРП и Бунда (справочно: Бунд – Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России, еврейская социалистическая партия, действовавшая в Восточной Европе с 90-х годов XIX века).

Вместе с Нахимсоном он принимал активное участие в организации боевых дружин, выпуске революционных прокламаций, вёл пропаганду среди солдат. Кстати, в архиве имеется фотоснимок того периода, на котором изображен К.Ф.Бурутин с группой солдат евреев. Сначала было непонятно, почему старший унтер-офицер выделил именно евреев в отдельную группу для фотографирования. А сегодня думается, не они ли и были самой благодатной средой для распространения революционных идей?

Рис. 13. Выдержка из книги Кондратьева Н.Д. «Гори мое сердце»

Справочно: К.Ф. Бурутин и позднее мог еще неоднократно встречаться с Нахимсоном С.М. Так, известно, что 30 мая 1918 года Нахимсон С.М. был назначен военным комиссаром по линии ЦК РКП(б) крупнейшего в Советской России Ярославского военного округа. Развернул в округе активную мобилизационную работу, добился формирования и отправки на чехословацкий фронт ряда «внеочередных» дивизий. С 4 июля 1918 года он стал председателем Ярославского губисполкома. Спустя два дня 6 июля 1918 года он был убит ярославцами (по одной из версий – зарублен шашками) в гостинице «Бристоль» в самом начале Ярославского антисоветского восстания.

В этот же период К. Бурутин неоднократно бывал на Ярославщине, навещая родителей.

По историческим свидетельствам, революционеры готовили восстание Либавского гарнизона. Однако в феврале-марте 1905 года организация была раскрыта царской охранкой, а большинство ее членов арестовано.

Нахимсон С.М. успел скрыться за границей.

Арест не обошел стороной и К.Ф. Бурутина. Он пишет: «Однажды вечером, разбросав по плацу часть прокламаций, другую часть я взял с собой в роту. У моего фельдфебеля Киселя в это время находились еще два фельдфебеля первой и третьей роты. Я предложил им по прокламации, говоря: «Почитайте вечерние телеграммы». Они взяли прокламации и ушли. На другой день у нас был смотр, приезжал командующий Виленским военным округом генерал-лейтенант К.Ф. Кршивицкий. Когда после смотра командир полка пошел по ротам, то командир первого батальона Мокрожицкий доложил ему, что старший унтер-офицер 13-й роты Бурутин вчера раздавал фельдфебелям прокламации. Командир полка отдал распоряжение меня немедленно арестовать, что было тут же исполнено, а в моей роте был произведен обыск. Прокламации нашли только в моем шкафчике. Меня посадили на полковую гауптвахту «до особого распоряжения».

На мое счастье в этот день в карауле часовым оказался мой брат Александр. Я попросил его, как сменится, немедленно сходить на Межевую улицу на квартиру к Левизе. Там из сундука нужно забрать всю нелегальную литературу и сжечь. Александр все сделал и мне об этом сообщил.

Когда на следующий день назначенный для дознания капитан Иванов стал меня допрашивать, то я показал, что накануне подобрал несколько листков на плацу. Как от меня он ни добивался правды, я стоял на своем. Через неделю меня освободили в роту под надзор. А фельфебелям дали по 10 суток ареста за то, что они не сразу доложили по команде или дежурному по полку об этом происшествии».

По воспоминаниям Константина Федоровича, от более строгого наказания (по законам военного времени ему грозил военно-полевой суд – шла Русско-Японская война) его выручил, а вернее, спас все тот же командир полка полковник Юнчис Андрей Иванович, который, не смотря на революционные взгляды молодого унтер-офицера, уважал и ценил его за добросовестное отношение к службе. Используя войну на Дальнем Востоке, командир полка упредив арест и суд, сумел включить Константина Бурутина в очередной маршевый батальон, отправляемый в распоряжение командующего 2-й Манчжурской армии для пополнения ее соединений и частей после кровопролитных боев с японцами зимой 1904-1905 годов.

Елизавете тоже пришлось на время уехать из города. Она вместе с новорожденным Шурой переехала к своим родителям в лесной хутор под Либавой. На хуторе кроме родителей в то время проживали ее брат Карл со своей семьей и младшая сестра, еще незамужняя Матильда.

Воинский эшелон с батальоном К. Бурутина только к маю 1905 года прибыл в Харбин и расположился в непосредственной близости от района боевых действий. 5 мая Константин Федорович был зачислен командиром второго взвода 13-й роты в 99-й пехотный Ивангородский полк 25-й пехотной дивизии 16-го армейского корпуса, который до этого понес большие потери в районе Каунлтуня.

К.Ф. Бурутину не пришлось принимать непосредственного участия в боях. К апрелю 1905 года активность боевых действий на суше стала затихать, и война в целом приняла позиционный характер. Боевой дух трех маньчжурских армий Российской империи не был сломлен. Однако решительных действий на фронте русское командование под руководством князя Куропаткина А.Н. не предпринимало, чему в большей мере способствовали начавшиеся в стране революционные волнения.

В «Истории моей жизни» Константин Федорович так описывает этот период: «Приехали в то время, когда наши отошли от Мукдена, и были только небольшие стычки (с японцами). Рыли окопы и ходили в разведку». На память об участии в военной кампании на Дальнем Востоке унтер-офицер Бурутин К.Ф. был награжден медалью «За походъ въ Русско-Японскую войну».

Не дожидаясь фактического окончания Русско-Японской войны (23 августа 1905 года), в июле 99-й пехотный Ивангородский полк был передислоцирован на запад России и расквартирован в городе Двин-ске (совр. Даугавпилс), куда Константин Федорович практически сразу перевез своих жену и сына.

Осенью 1905 года К.Ф.Бурутина перевели на сверхсрочную службу и присвоили воинское звание «фельдфебель», назначив на должность ротного фельдфебеля, то есть старшины, 15-й роты. В приказе по дивизии так и было записано: «Произведен в фельфебеля с 1.09.1905 года».

Фото 14. К.Ф. Бурутин (крайний справа) среди фельдфебелей (старшин) 99-го пехотного Ивангородского полка, г. Двинск (совр. Даугавпилс), 1906 г.

Жалование фельдфебеля позволило арендовать жилье вне военного городка: отдельный домик с участком земли. Елизавета Германовна увлеклась своим приусадебным хозяйством (огородом и садом), а также организовала домашнюю столовую для холостых офицеров полка и вольноопределяющихся, чему, видимо, способствовал ее опыт кухарки в Либаве. По воспоминаниям бабушки Лизы, за питание клиенты платили, кто сколько мог. Особенно щедрыми были вольноопределяющиеся из состоятельных семей. Более сдержанно к оплате относились кадровые офицеры.

Справочно: Вольноопределяющийся – военнослужащий (из нижних чинов) Русской Императорской армии и Флота, поступивший на военную службу добровольно и пользовавшийся определёнными льготами. Чтобы стать вольноопределяющимся, призывник должен был иметь определённый образовательный ценз и добровольно выбрать службу на льготных условиях вместо вероятного призыва по жребию на общем основании.

Елизавете Германовне по хозяйству помогали два солдата-денщика. По ее рассказам, сами солдаты менялись, но неизменной оставалась их национальность – в помощники по хозяйству брали исключительно татар. В целом этот «малый бизнес» стал хорошим подспорьем для семьи Бурутиных.

Фото 15. Семья Бурутиных в саду возле дома.

Двинск, 1907 г.

30 августа 1907 года приказом по 25-й пехотной дивизии К.Ф.Бурутин, оставаясь ротным фельдфебелем (старшиной), получил высшее звание для сверхсрочнослужащих унтер-офицеров – «подпрапорщик». При этом существенно до уровня офицера повысился и его армейский статус. Погоны подпрапорщика имели шестиугольную форму, как у офицеров. На погоне подпрапорщика, занимавшего должность ротного фельдфебеля, была поперечная широкая нашивка. В приказе о подпрапорщике Бурутине К.Ф. так и было записано: «Награжден широким серебряным шевроном».

Жалование подпрапорщика составляло 28,5 рублей в месяц в первые три года службы и 33,5 рубля в последующие. За успешное прохождение первых двух лет службы подпрапорщик получал 150-рублевое единовременное пособие. В общем получалось не густо. Так, если продукты питания еще были доступны (десяток яиц – 25 коп., мука -10 – 15 коп. за кг, масло сливочное – 1 руб. 20 коп. за кг), то на одежду и амуницию приходилось копить (сапоги – 5 руб., фуражка обер-офицера – 3 руб., сабля – 15 руб., патефон – 40 руб.).

19 декабря 1907 года в семье родился второй сын – Виктор.

В 1909 году за отличие в охране железной дороги подпрапорщик К.Ф. Бурутин был награжден медалью «В память 200-летнего юбилея Полтавской битвы».

Рис. 16. Медаль «В память 200-летнего юбилея Полтавской битвы»

Такой медалью были награждены все военнослужащие 99-го пехотного Ивангородского полка, участвовавшие в охране линий СевероЗападных железных дорог при следовании царя на праздничные мероприятия, посвященные 200-летнему юбилею Полтавской битвы в июне 1909 года.

Главной площадкой для проведения юбилейных мероприятий стала Полтава, именно туда по железной дороге должны были прибыть император Николай II, члены императорской фамилии, многочисленная свита, генералитет, председатель Совета министров П.А. Столыпин, председатели Государственной Думы и Святейшего Синода, представители различных министерств и ведомств, общественных организаций, а также многочисленные гости как из России, так и из других государств, в том числе и Швеции.

Возможно, медалью «В память 200-летнего юбилея Полтавской битвы» был награжден и Александр Бурутин, младший брат Константина, который в тот же период проходил службу в Ивангородском полку в чине старшего унтер-офицера.

Фото 17. 15-я рота 99-го пехотного Ивангородского полка. Фотографом работает старшина роты Бурутин К.Ф. Его сыновья Шура и Витя (в девичьем платье) сидят на коленях у одного из унтер-офицеров, г. Двинск (совр. Даугавпилс), 1909 г.

В феврале 1911 года К.Ф. Бурутин был награжден серебряной медалью «За усердие» на Аннинской ленте, а в начале сентября 1913 года по неизвестной нам причине на совсем короткое время он уволился с военной службы и вернулся на родину в г. Рыбинск, где уже 30 сентября вновь поступил на сверхсрочную службу на должность взводного командира 3-й роты 182-го пехотного Гроховского полка. Как семейного, его сразу зачислили на квартирное довольствие.

Рис. 18. Медаль «За усердие» на Аннинской ленте

Гроховский пехотный полк имел богатую историю. Он отличился в сражении между Русской армией и польскими повстанцами 13 февраля 1831 года в местечке Грохове под Варшавой. Тогда Польша входила в состав Российской империи, и польский народ пытался бороться за свою независимость от России. После успешного боя под Гроховом 182-й пехотный полк получил наименование Гроховский.

Фото 19. Красные казармы (начало XX века)

В 1910 году полк перевели из Польши из Варшавы в 46-ю пехотную дивизию Московского военного округа и направили на расквартирование в Рыбинск. Здесь в состав Гроховского полка влились 203-й Гайворонский и 248-й Осташковский резервные батальоны, уже стоявший в Рыбинске.

Полк разместился в комплексе зданий Красных казарм на берегу Волги. Красные казармы на углу улицы Луначарского и Волжской набережной сохранились до настоящего времени. Сейчас здесь учатся студенты Рыбинского государственного авиационного технического университета.

Фото 20. Красные казармы (2019 г.)

Фото 21. Мемориальная табличка (2019 г.).

По обнаруженным документам, только 3-я рота К.Ф. Бурутина располагалась в здании бывшей хлебной биржи (совр. Волжская набережная, дом 4). Это здание – одна из архитектурных достопримечательностей современного Рыбинска.

В мае 1914 года, в канун I-й Мировой войны, 182-й пехотный Гроховский полк был передислоцирован на западную границу Российской империи. В Рыбинске остались полковая канцелярия и музей, а также команда военнослужащих для формирования на существующем казарменном фонде («на зимних квартирах») 87-го пехотного запасного батальона 12-й пехотной запасной бригады. Подпрапорщик К. Бурутин был оставлен в Рыбинске в составе этой команды. После завершения формирования общая численность запасного батальона превысила 3000 человек, так и поддерживалась за счет прибывающего пополнения. Здесь формировались пехотные взвода и роты. Проводилось их боевое слаживание («слаживание» – военный термин, означающий подготовку подразделения до уровня слаженных или отточенных по задачам действий командиров и солдат), тактическая и маршевая подготовка, а также обучение другим военным премудростям. Подготовленные маршевые роты отправлялись на фронт для пополнения полка, который с августа не выходил из боя, 2 сентября вторгся на территорию Австрии, оборонял и форсировал реку Сан, брал пленных, терял офицеров и солдат. Лучшие солдаты направлялись в унтер-офицерские школы, а наиболее перспективные унтер-офицеры и подпрапорщики – в школы прапорщиков.

Служба у Константина Федоровича в целом была такой, как и у каждого ротного фельдфебеля – современного старшины.

Справочно: Согласно армейской инструкции 1883 г., фельдфебель считался «начальником всех нижних чинов». В его обязанности входило:

• поддержание в роте бытового порядка и дисциплины;

• контроль за нижестоящими унтер-офицерами;

• доведение до нижестоящих чинов приказаний ротного командира;

• организация караульной и дежурной службы в роте, распределение этих обязанностей между взводами;

• проверка целости и исправности оружия, амуниции и иного имущества роты;

• ежедневный отчет командиру роты обо всех происшествиях, хозяйственных делах, несении службы солдатами.

Однако, была и специфика, связанная с отправкой на фронт подготовленных резервов. В частности, фельдфебель часто ездил в командировки за молодым пополнением, сопровождал различные грузы, в том числе мобилизованных у населения лошадей.

Подпрапорщик К. Бурутин в службе делал несомненные успехи, о чем свидетельствует тот факт, что он был представлен к медали с надписью «За усердие», для ношения на шее или груди, как было записано в наградных документах «…за отлично-ревностную службу и особые труды, вызванные обстоятельствами текущей войны». Однако это награждение по каким-то причинам не состоялось.

В мае 1915 года подпрапорщик Константин Бурутин как перспективный унтер-офицер в составе команды из 33 человек был направлен на обучение в 7-ю Московскую школу прапорщиков (при 3-м Московском кадетском корпусе), предназначенную для подготовки офицеров в военное время.

Справочно: При всем огромном мобилизационном потенциале Российской Империи, который составлял 16 млн человек, ее «запас» младших офицеров был невелик. Боевые потери офицерского корпуса Русской армии в 1914-17 годах составили 71198 человек, из них 94% пришлось на младший офицерский состав (от прапорщика до капитана) – 67722 погибших. При этом большая часть убитых офицеров (62%) полегла на поле боя в первые полтора года войны. В армии образовался огромный некомплект командиров, особенно младших.

К 1 сентября 1915 года командованию Русской армии удалось остановить общее отступление, в ходе которого были оставлены западные губернии России. Вследствие потерь некомплект офицеров в частях русской армии, по данным Генерального штаба, составил 24461 человек. В те дни главнокомандующий Северо-Западным фронтом генерал от инфантерии Михаил Алексеев в докладе военному министру писал: «Государству надлежит принять самые настойчивые меры к тому, чтобы дать армии непрерывный поток новых офицеров. Уже в настоящее время некомплект офицеров в частях пехоты в среднем превышает 50%».

Созданные в начале войны школы прапорщиков комплектовались лицами, имевшими образование хотя бы выше начального училища. Поэтому перед поступлением К.Бурутину пришлось сдать экзамены («подвергнуться испытаниям») в Рыбинской мужской гимназии и подтвердить свой образовательный уровень, соответствующий первому классному чину (в приложении можно увидеть выданное ему Свидетельство от 27 апреля 1915 г).

Фото 22. Прапорщик Армейской пехоты К.Ф. Бурутин после окончания 7-й Московской школы прапорщиков (Москва, август 1915 г.)

В сложных условиях Мировой войны курс подготовки в школе прапорщиков сократился до четырех месяцев (с мая по август 1915 г.). По окончании учебы Константин производится в прапорщики Армейской (с большой буквы!) пехоты. Этот факт свидетельствует о том, что Константин учился успешно и окончил школу прапорщиков «по первому разряду». Известно, что из общего числа выпускников (252 чел.) только 25 получили звание прапорщика, 47 – прапорщика запаса. Остальные поехали на фронт в более низких званиях.

Фото 23. Командир пехотной роты К.Ф. Бурутин с младшим сыном Виктором (1916 г.)

В апреле 1916 г., в составе 77-й очередной роты пополнения К.Ф. Бурутин уже как офицер, имеющий персонального денщика, прибыл на фронт в Действующую армию в 32-й пехотный Кременчугский полк 8-й пехотной дивизии 15-го армейского корпуса был зачислен младшим офицером 13-й роты. А накануне отъезда на фронт он перевез свою семью (жену Елизавету Германовну и сыновей Шуру и Витю) под Рыбинск в деревню Добрынино в дом своего отца. В гостях у деда Федора они проживут все смутное время: две революции и Гражданскую войну.

Фото 24. Встреча с семьей после возвращения с фронта (г. Рыбинск, конец 1916 года)

В мае того же года Константин назначается командиром роты запасного батальона 32-го пехотного Кременчугского полка, предназначенного для временного размещения прибываюшего в полк пополнения, где занимается обучением молодых солдат.

В октябре 1916 года приказом по войскам 2-й Армии № 2363 «за отличие в делах против неприятеля» Бурутин К.Ф. был награжден орденом Святого Станислава 3-ей степени с мечами и бантом.

В то время 2-ая Русская армия сражалась против германских войск на территории Польши (севернее Варшавы). Практически одновременно с этим, а точнее 30 августа 2016 года, Высочайшим приказом Константин Федорович был произведен в «подпоручики со старшинством».

Рис. 25. Орден Св. Станислава 3 степени (орден «С мечами» вручался исключительно за заслуги в боях с неприятелем)

Любопытно, что в то же самое время, а точнее с 21 августа 1915 года по 30 сентября 1916 года, командиром 32-го пехотного Кременчугского полка был полковник Климович Антон Карлович, который через три года станет первым начальником Академии Генерального штаба Красной Армии. Возможно, именно встречи с Климовичем А.К. укрепили Константина Федоровича в революционных настроениях.

С новым, после Климовича А.К., командиром полка полковником Пещанским Ф.А. у подпоручика Бурутина К.Ф. отношения, мягко говоря, не сложились. Так, в ноябре 1916 г. Константин Федорович за «небрежное исполнение обязанностей по заведыванию офицерским собранием» был подвергнут домашнему аресту, правда «с исполнением служебных обязанностей». В январе 1917 года он снова был подвергнут домашнему аресту «за нетактичное поведение». Поводом к наказанию явился отказ подпоручика Бурутина К.Ф. выполнять устный приказ командира полка «о сдаче должности заведывающего офицерским собранием», переданный через другого офицера.

Если не знать российской истории, то остается только удивляться, как такой не старый, но опытный служака, каким мы узнали Константина Федоровича Бурутина на всем протяжении его военной службы в Русской Императорской армии, вдруг стал вызывающе неисполнительным вплоть до откровенного неповиновения начальнику. Достаточно вспомнить, что описываемые события происходили незадолго до Февральской буржуазной революции. Неудачи на фронте, проблемы со снабжением войск, поиск виновных среди высшего генералитета привели к серьезному разложению Русской армии. А массированная политическая пропаганда глубоко проникла не только в гущу солдатской массы, но и в умы многих офицеров и унтер-офицеров, особенно выходцев из рабочей и крестьянской среды. А у Константина имелся революционный опыт, и он, похоже, оказался особенно восприимчивым к идеям политических преобразований в стране.

В феврале 1917 года подпоручик Бурутин К.Ф. был переведен в город Мценск Орловской губернии в 233-й пехотный запасной полк и назначен командиром 15-й роты «на законном основании» (казармы полка располагались вдоль Амбарной улицы, совр. ул. Гагарина, в 1934 году на месте снесенной части казарм был заложен городской парк). Февральскую революцию 1917 года он встретил в казармах полка. Буржуазные революционные преобразования в стране отразились непосредственно на нем самым решительным образом. За короткое время (меньше месяца) Константин Федорович успел проявить себя таким образом, что стал чрезвычайно популярным и авторитетным в полковой, в первую очередь, солдатской среде. 4 марта Царский офицер подпоручик Бурутин К.Ф. революционными солдатами был избран в Полковой совет (комитет) «Товарищем Председателем».

Фото 26. Члены Полкового комитета 233-го пехотного запасного полка

(г. Мценск, март 1917 г.).

Справочно: Солдатские комитеты (полковые, гарнизонные, армейские и другие) – выборные органы, создававшиеся в 1917 году, в период демократизации армии. После Февральской революции 1917 года Российская армия оказалась втянутой в острую политическую борьбу. Солдатские комитеты были призваны представлять интересы военнослужащих в революционных органах власти. Они принимали решения по текущим вопросам, касающимся армейских частей. Наиболее авторитетные из них объявляли себя высшей военной властью и заявляли, что приказы начальства будут исполняться только после обсуждения их в солдатских комитетах.

Только что созданный комитет начал с того, что в первый же день, 5 марта, разработал Положение о Комитете солдатских депутатов и выдвинул ряд революционных требований командованию полка. По поздним воспоминаниям К.Ф. Бурутина, «командир полка полковник Корольков И.А. (прим. – Иван Алексеевич) в ответ на эти требования заявил членам Комитета: «Приму против вас все меры, выпущу на вас ядовитые газы. Даю на размышление две минуты, а после предам вас военно-полевому суду, как бунтовщиков». Однако ни сил, ни возможностей (тем более отравляющих газов) у полковника уже не было, и он сам был взят под стражу революционными солдатами. Новым командиром полка выбрали «старшего по чину из офицеров полка всеми уважаемого батальонного командира капитана Димера». Он, как было записано в обращении к личному составу полка, «дал честное слово Солдатским депутатам служить правдой народу и новому строю, не препятствовать Солдатским депутатам в их работе по защите интересов солдат».

Константин Федорович рассказывал еще об одном эпизоде того периода своей жизни: «Когда Временное правительство потребовало от нашего полка выслать летом 1917 г. в Москву две роты солдат для подавления выступления рабочих, я в Полковом комитете отложил это и сообщил, что мы в Мценске стоим на стороне Революции».

Однако это не помешало Военному ведомству Временного правительства в августе 1917 года произвести К.Ф. Бурутина в поручики со старшинством (до Февральской революции все офицерские звания присваивались только «высочайшим повелеванием», т.е. указом царя). В связи с непродолжительной службой Константина Федоровича на новом месте, канцелярский протокол требовал согласования его представления на очередное воинское звание «поручик» с прежним руководством, т.е. командованием 32-го Кременчугского полка. Полковник Пещанский Ф.А., забыв обиды, не стал этому препятствовать и в своем письме в адрес командования 233-го пехотного запасного полка указал, что он «не имеет претензий к производству Бурутина К.Ф. в очередной чин». Возможно, революционная ситуация в стране вынудила полковника по-новому взглянуть на набиравшего популярность в солдатской среде офицера.

В качестве отступления. По мере возможности Бурутин К.Ф. посещал родной ярославский край и навещал родителей. В это военное время мужчин в деревне Добрынино почти не оставалось. Можно было встретить только тех, кто был освобожден от военной службы по болезни, ранению, инвалидности или, как Константин Федорович, находились в непродолжительных отпусках.

Из записей в учетных книгах известно, что еще одним офицером -так называемым в народе «золотопогонником», в семье Бурутиных стал младший брат Константина Федоровича – Александр, с которым 15 лет назад они вместе начинали службу 178-м пехотном Венденском полку, и который его выручил в деле с прокламациями. В августе 1915 года Александр приезжал на родину. Имеется такая запись: «Подпрапорщик Юрьевского полка 16 роты крестьянин Георгиевской волости, деревни Добрынино Александр Федорович Бурутин и законная жена его Елизавета Федоровна, оба православного вероисповедования, крестили своего сына, которого назвали Александром. Крестными выступили Георгиевской волости, деревни Бережки крестьянин Николай Алексеевич Кудряков и вдова Рыбинского обер-офицерского сана Александра Федоровна Бухарина». Председатель Губисполкома Бухарин.

Данные Частичной переписи населения Российской Империи, проведенной в 1916 году в самый разгар войны с Германией и Австро-Венгрией, показали, что в деревне Добрынино на дату переписи проживало всего 16 семейств. Из них восемь под фамилией Бурутины (всего 29 человек), шесть семей Веденеевых и по одной – Соловьевых и Куприяновых. Степень родства семей Бурутиных по материалам переписи установить невозможно, так как из каждой семьи в переписной лист заносилось только одно лицо (с указанием фамилии и инициалов), возглавляющее эту семью. Во главе 12 семей (из 16) были женщины. Бурутин Ф.Т. (Федор Тихонович) проживал вдвоем (очевидно, со второй женой, так как первая его супруга – наша прапра…бабушка Пелагея Ивановна скончалась в 1912 году) и имел 4 гектара пахотной земли, занятой под картофель, а также лошадь и корову, без учета другого мелкого скота и птицы. Для двоих человек такое хозяйство было совсем не бедным.

Весной 1916 года до всех жителей Добрынино, как и всех остальных деревень Ярославщины, был доведен Циркуляр Ярославского губернатора от 5 февраля № 52968 «Об обязанности сельского населения немедленно доводить до сведения чинов волостного и сельского начальства о прибытии на родину нижних воинских чинов, отлучившихся из своих воинских частей» независимо от наличия отпускного билета.

За «недоведение» был предусмотрен штраф в размере 3000 рублей или 3 месяца тюрьмы. С указанным Циркуляром были под роспись ознакомлены все главы семейств на сельских сходах. За ознакомление с документом пришлось расписаться и главе семейства Бурутиных -Федору Тихоновичу.

Октябрьская социалистическая революция и свержение Временного буржуазного правительства в октябре – ноябре 1917 года застали поручика Бурутина К.Ф. в Мценске на должности командира 15-й роты 233-го пехотного запасного полка. Ни в губернском Орле, ни в уездном Мценске вооруженных выступлений, сопровождавших революционные преобразования в Петербурге и Москве, не было. Здесь в местных советах рабочих и солдатских депутатов были сильны позиции кадетов, меньшевиков и эсеров. Многие рабочие и часть солдат испытывали к ним не меньшее доверие, чем к большевикам. Так, в Мценске 24 ноября 1917 года эсеро-меньшевистский «Комитет спасения революции» был дополнен представителями солдат-большевиков и переименован в Военно-революционный комитет, который сумел организовать революционный порядок в уезде и подготовить созыв уездного съезда Советов солдатских и крестьянских депутатов. Съезд провозгласил установление Советской власти во всем Мценском уезде.

В декабре того же года после получения приказа из Москвы о замене командного состава полка Константин Федорович был «выбран командующим (командиром) 2-м батальоном». Он принял активное участие в формировании частей Красной Гвардии – добровольных вооруженных формирований, создаваемых территориальными партийными организациями РСДРП(б), предтечи Красной Армии – в Мценском уезде и Орловской губернии в целом.

В марте 1918 года в связи с революционными преобразованиями в военной организации государства К.Ф. Бурутин на основании приказа по Московскому военному округу был уволен со старой царской военной службы.

Фото 27 и 28. Шура и Витя Бурутины играют возле добротного, высокого и вместительного родительского дома в дер. Добрынино (1910 г.)

В это время и этом месте биографии Константина Федоровича появляется «белое пятно». Почти на полгода. Есть основания считать, что после увольнения из Армии Константин Федорович сразу переехал к семье в Добрынино и провел лето в хозяйственных делах, помогая отцу. Осенью 1918 года он добровольно вступает в ряды Красной Армии и в Рыбинске устраивается на службу инструктором-организатором военного обучения населения. Период отдыха и раздумий между завершением военной службы в армии Временного правительства (март 1918 г.) и поступлением на службу в Красную Армию (сентябрь 1918 г.) затянулся. Примечательно, что именно в это время в самом Рыбинске и соседнем Ярославле происходили драматические события, связанные с крупным белогвардейским восстанием.