Текст книги "Четвертый тост"

– Мальчики, а что вы такие скучные? Две девицы, давно уже нарезавшие зигзаги в этом районе, добрались и до них, остановились с таким видом, словно собирались бросить якорь прочно и надежно. Честно говоря, они выглядели весьма даже товарно, хотя и размалеваны были почище дикого индейца, собравшегося на ихний краснокожий парад. Озабоченный джигит Заурбек моментально взмыл с корточек и широченной улыбкой изобразил полную готовность к брачному танцу.

– Эй, времени нет, – напомнил ему Сергей. – Лапочки, вы хоть школу-то закончили?

– А как же, – бойко сообщила та, что постарше. – А уж сколько университетов во рту подержали, ты б знал… Так как, мальчики, будем развлекаться? Цены умеренные, а обслуживание на высшем уровне.

– Толя… – умоляюще покосился Заурбек.

Ладно уж там, – махнул рукой Костя. (В конце-то концов, рядовой питерский браток, упорно уклонявшийся от контактов с доступным женским полом и требовавший того же от других, – фигура не вполне типичная, из роли выходить не следует.) – Сейчас загрузим машину окончательно, придумаем что-нибудь. Поскольку…

– Вы, черножопые!

Казачья троица добралась и до них – стояли, чуть покачиваясь, с видом грозным и непреклонным, картинно подбоченясь и возложив свободные руки на эфесы шашек.

– Это вы нам, дяденька? – вежливо поинтересовался Сергей, не спеша выпрямившись и оттого сразу оказавшись на голову выше самого высокого ряженого.

– Тебе, тебе, сволочь черножопая, – заверил бородатый атаман или кто он там.

Костя философски поднял брови. Заурбек, в общем, с ходу определялся как лицо пресловутой национальности, сам он, давно было известно, обладал нейтральной, как выражался генерал, физиономией, позволявшей «прилепить» к ней не одну народность, и не обязательно славянскую. Но вот Серегу, блондина с легким уклоном в рыжину, за кавказца мог принять только такой вот придурковатый алконавт.

Скандальчиком пахло все явственнее – атаман, подавая пример своим, зыркал вовсе уж нахально. Костя подметил у него погоны майора Советской армии – два просвета, одна звезда, которых у настоящего царского казака не могло оказаться ни с какого боку, не было в императорской армии такого сочетания просветов и звезд…

– Вы в каком же чине будете, господин хороший? – поинтересовался он, локтем отодвигая за спину ощетинившегося Заурбека.

– Старший есаул! – рявкнул низенький бородач, благоухая застарелым перегаром. – Ясно, чуркестан?

Час от часу не легче – не было в старые времена никаких таких старших есаулов… Интересная ситуация. Что прикажете делать? Прикрытие что-то не торопилось на выручку – отсюда следует, что им предоставили решать проблемы собственными силами. В самом деле, почему бы и нет? Легонькая базарная драчка с местными «станичниками» – еще один кирпичик в здание легенды, надо полагать?

– Ты что это прикопался к русским девушкам, скотина безрогая? – грозно вопросил господин старший есаул. – Своих мочалок мало, … твою мать?

– Чью мать? – бледнея лицом, жестяным голосом переспросил Заурбек, при котором таких словосочетаний нельзя было произносить вовсе.

– Иди к машине, – яростным шепотом приказал ему Костя. – Вон, кончили уже, кладовщица с накладными нас высматривает… Ну? Я кому сказал?

Заурбек, ворча и нехорошо косясь через плечо, все же в конце концов подчинился, побрел к кладовщице.

– Запомни, черножопый, – наставлял Сергея есаул. – Если будешь приставать к русским женщинам, яйца оторву и в сортире повешу…

Добродетельные славянские девушки, из-за поруганной чести которых и разгорелся весь сыр-бор, уже бочком-бочком отодвигались в невеликую толпу зевак – должно быть, резонно опасались, что переменчивые пьяные фантазии казачков переметнутся от защиты русской чести к осуждению порока… Вокруг образовалось некое пустое пространство – и ни прикрытия, ни местной милиции. Точно, им предоставляли решать проблемы на свое разумение.

– Шли бы вы своей дорогой, господин старший есаул, – мирным тоном предложил Сергей. – Вон солнышко светит, публика гуляет, совсем неподалеку пивком торгуют…

– А в рыло хочешь?

– Помилуйте, да кто ж хочет?

– А документы у тебя есть? – подбоченясь, рявкнул есаул. – Твоя машина? Посмотрим, что привез, зуб даю, наркоту какую-нибудь… Документы давай! Кому говорю? И на машину тоже! И третьего сюда зови! – кивнул он на Заурбека. – Разбираться будем всерьез, а то поналезло вас тут, приблудных…

– Если что, берешь коротышку, – сказал Сергей по-английски, совершенно беззаботно улыбаясь.

Улыбка эта ангельской кротости есаулу не прибавила, наоборот, он зашипел, словно перегревшийся чайник, и рявкнул:

– Вы мне тут по-своему не тыркайте, черномазые, по-русски в России говорите!

И рванулся в атаку, выхватив нагайку из-за голенища, как ему, наверное, казалось, невероятно ловко и проворно, размахнулся от души…

Вот только Кости каким-то чудом не оказалось в том месте, куда коротыш целился, и тяжелая плеть из витых кожаных полосок совершенно впустую полоснула по воздуху, а в следующую секунду по причудливой траектории крутанулись сапоги, шашка, сам есаул, с грохотом приземлившийся на забросанный всякой дрянью асфальт в нелепой позе. С той же ослепительной улыбкой Сергей согнутыми ладонями уцапал обоих казаков за шеи, под затылком – и звонко треснул их лбами друг о друга, моментально приведя в состояние полного изумления. Они так и плюхнулись на пятые точки, не успев понять, что с ними, собственно, произошло.

Кто-то из зевак длинно, затейливо присвистнул. Костя сделал неуловимое движение в сторону и вовремя перехватил Заурбека, запустившего руку под куртку с недвусмысленной целью обеспечить сообщникам огневое прикрытие.

Ситуация определилась и перешла в состояние временной паузы. Ушибленные молодчики сидели, несомненно, борясь со сверкавшими перед глазами мириадами звезд, а есаул слабо барахтался, с трудом осознавая происшедшее. Попытался встать, но запутался в ножнах и снова растянулся навзничь.

– Па-апрашу, граждане, не скопляться! Это на сцене, наконец-то, возникли закон и порядок в лице упитанного усатого сержанта, щедро увешанного по периметру пуза всякой всячиной вроде дубинки, наручников, газового баллончика, кобуры и еще какой-то амуниции. Костя успел заметить, что секундой ранее неприметный человек в штатском что-то кратко и уверенно шепнул сержанту на ухо, чуть подтолкнув его к вывалянной в пыли и окурках троице. Кажется, в прихотливую игру непредусмотренных случайностей наконец-то вмешалось организованное начало…

– Ай-яй-яй, гражданин Четвериков… – протянул сержант, одной рукой без труда поднимая есаула и придавая ему более-менее вертикальное положение. – Что ж это вы себе позволяете? Выкушали алкогольных напитков и к мирным гражданам ни за что ни про что пристаете… Нехорошо. Налицо нарушение общественного порядка.

– Павло! – в неподдельном изумлении воззвал есаул, выкатив глаза. – Шо с тобой такое? То ж черножопые начали…

Я вам при исполнении служебных обязанностей, гражданин Четвериков, никакой не Павло, – отрезал сержант, маявшийся чуточку в несвойственной ему, надо полагать, роли. У него был такой вид, словно он старательно выговаривал заученные фразы на плохо знакомом иностранном языке. – Попрошу не употреблять… оскорбляющего достоинство. Не усугубляйте…

– Павло, та шо с тобою?!

– Па-апрашу! – рявкнул сержант. – Если выпили, не нарушайте общественный порядок. А то можно и проследовать. Если граждане будут заявлять по установленной форме, можем и привлечь… Вы намерены подать заявление?

– Да какое там заявление, – благодушно сказал Сергей. – Подумаешь, споткнулись люди на ровном месте…

Сержант с видимым облегчением вздохнул:

– Ну и ладненько. Гражданин Четвериков и вы, Михаил с Григорием, шли бы вы себе восвояси с базарной территории, не нарушая общественную нравственность… Кому говорю?

Трое, отряхиваясь, побрели прочь, причем есаул то и дело оглядывался даже не зло – с тем же несказанным изумлением, не в силах осознать, почему мир внезапно перевернулся и рушатся привычные реалии.

– А вас, граждане, документики попрошу, – профессионально оживился сержант. – Так… Так… Погрузили транспортное средство? Вот и отправляйтесь согласно надобности, не создавайте ненужного скопления… Понятно?

– Понятно, командир, – сговорчиво сказал Костя и от греха подальше побыстрее направился во двор.

Сев за руль, он аккуратно вывел «зилок» за ворота, поглядывая по сторонам, – логично было бы предположить, что обиженный вдвойне есаул, потерпевший и от наглых незнакомцев, и от столь необъяснимо переменившегося стража порядка (наверняка допрежь – благодушного приятеля, а то и кума), попытается где-то в отдалении собрать своих орлов и взять реванш. Городок сей – скорее разросшаяся деревня, а значит, и нравы недалеки от деревенских.

Обошлось. «Конных водолазов» в пределах видимости так и не обнаружилось. Зато из боковой улочки появились белые «Жигули», приветственно мигнули фарами и на большой скорости прошли вперед, сразу исчезнув с глаз. Это и была головная машина сопровождения, которой предстояло идти в километре-полутора впереди по трассе, – как-никак полный грузовик оружия… Второй машины он не видел в зеркальце, но это и не удивительно – она пойдет сзади опять-таки на дистанции…

Выезд из города, бетонное зданьице поста ГИБДД. Пропустили, не обратив внимания. Как оно всегда водится, водители еще метров двести ехали дисциплинированно, с черепашьей скоростью, а оказавшись вне поля зрения блюстителей, прибавляли газку. Костю обошли сразу несколько легковушек, но он и не собирался устраивать «Формулу-1», держал свои восемьдесят. Время от времени, через каждые два километра, рация в его нагрудном кармане громко изрекала: «Сорок восемь, сорок восемь», что означало полное отсутствие каких бы то ни было проблем – с точки зрения тех, кто находился в «лоцманской» легковушке. Он прилежно всякий раз отвечал: «Восемь сорок, восемь сорок», давая знать, что и у них все в порядке (в замыкающей машине рацию тоже держали на приеме, но ввиду полного благолепия в эфир не выходили).

Не без уважения наблюдавший его манипуляции с рацией Заурбек вдруг спросил:

– А вы что, не русские?

– С чего ты взял?

– Вы же там, на базаре, по-нерусски переговаривались.

– Просто мы в школе хорошо учили иностранные языки.

– А которые?

– Английский, – подумав, ответил Костя. В конце концов, никаких тайн он не выдавал, общеизвестно, что и среди криминала хватает народа с образованием.

– Хорошо вам, – завистливо признался Заурбек. – Знал бы я английский, поехал бы в Лондон…

– Интересно, зачем?

Не без колебаний Заурбек решился поделиться сокровенным:

– У них там в королевском замке есть один алмаз. Мало того, что огромный, так еще и магический. Продлевает жизнь до ста двадцати лет. Ты не смейся, мне подробно рассказывал Леха Хумидов, а он и институт кончил, и в Лондоне был раз десять, думаешь, почему мама ихней нынешней королевы дожила до ста лет? Из-за того самого алмаза. И ее бабушка – не нынешней королевы, а ее мамы – тоже жила до ста лет. Виктория ее звали, про нее в книгах написано. А алмаз волшебный, потому что из Индии. Там йоги и факиры…

Костя не стал его разочаровывать, напоминая, что королева Виктория, согласно точным данным, прожила не сто лет, а всего-то восемьдесят два. Усмехнулся:

– Ага, понятно. Ты, значит, рассчитываешь до этого алмаза добраться?

– Нет, я ж говорю – если бы знать английский…

– А охрана? – с подначкой поинтересовался Сергей. – Стерегут, надо полагать, круто, коли камешек – магический…

– Так там же англичане, – с видом полнейшего презрения махнул рукой Заурбек. – Что от них толку? Настоящие мужчины такую империю, как у них была, не профукают. У нас был в заложниках англичанин. В девяносто пятом. Не человек, а тряпка, даже пинать неинтересно было, овечий хвост… Да еще и пидер вдобавок. Шерип как-то обкурился и поставил его раком вместо женщины, а оказалось, у него попа разработанная, как дупло, ему понравилось даже. Нет, англичане – народ негодный. Язык бы знать, потому что…

– Тихо, – сказал Костя, плавно притаптывая тормоз.

Автострада сужалась меж двух косогоров, став узенькой двухрядкой, – и поперек дороги, совершенно ее перекрывая, стояли четыре грубо сколоченных деревянных заплота. К двум были приколочены «кирпичи» – почти новенькие, с целехонькой краской, третий украшен знаком «ремонтные работы», а к четвертому присобачен синий круг с белой стрелкой, указывавшей вправо, на проселочную дорогу, исчезавшую за близким лесочком. Деревья по весеннему времени были голые, но росли густо.

– Что делать будем? – поинтересовался Сергей.

– Сорок восемь, сорок восемь, – меланхолично сообщила рация.

Костя колебался. Решение предстояло принимать ему как старшему группы – и быстро.

– Пятерка на сорок втором километре, – сказал он, почти не раздумывая. – Еду дальше.

Почему «лоцманская» машина не сообщила о препятствии, хотя бы в иносказательной форме, в виде той же «пятерки», означавшей по коду всевозможные непредвиденные непонятки, не несущие пока что явной опасности? Полное впечатление, что они промчали дальше по автостраде так, словно никаких препятствий не было. Тогда не было…

– Шестнадцать, шестнадцать, – отозвалась замыкающая машина.

Они приняли сигнал и сейчас должны были подтянуться поближе.

– Ладно, поехали, – решился он. – В оба смотрите…

И повел «зилок» на второй скорости по проселку, свободной рукой расстегнув на куртке пару пуговиц, так, чтобы пистолет, висевший под мышкой в «горизонталке», стал еще более доступен для моментального употребления.

С документами у них с Сергеем обстояло как нельзя лучше – ну как же, частное охранное предприятие, совершенно законное хранение и ношение. Что интересно, у Заурбека были примерно такие же корочки, на Костин взгляд, даже не подделанные, а выправленные где-то легальным образом. Поймать бы ту падлу, что джигиту эти корочки выдала, и поговорить с ней по душам, вдумчиво и обстоятельно…

Ага! Слева, на обочине, стояла вишневого цвета «семерка» с синей мигалкой на крыше, а возле бдительно прохаживались два субъекта в камуфляже и ботинках с высокими берцами. На груди у обоих – начищенные бляхи. В машине – еще двое, кажется, в цивильном. Интересно. Очень интересно. На инструктаже особо подчеркивалось, что любые патрули, оперирующие на дороге, будут непременно на «правильных» машинах, то есть служебных, носящих должную раскраску, обозначения и бортовые номера. Конечно, в жизни случается масса нестыковок, и какой-нибудь отдел по борьбе с чем-то там противозаконным вполне мог, вопреки строгим приказам, именно сегодня крутить какую-то свою операцию. Столько еще в нашей жизни раздолбайства…

Ближайший к ним камуфляжник замахал полосатой палкой, явно и недвусмысленно приказывая остановиться. Из оружия у него – лишь кобура на поясе, прицепленная на вермахтовский манер. На плече у второго – «Калашников» довольно старого образца, собственно, патриарх и прародитель, АК-47. Что, местная милиция до сих пор пользует такое старье?

Самое непрофессиональное в обращении с автоматом как раз и заключается в таком вот его расположении – на правом плече, стволом вниз. В случае чего стрелять можно только с пояса и неприцельно, к плечу не вскинешь. Человек, битый жизнью, знает несколько других способов, не позволяющих терять драгоценные секунды: на «петле», на левом плече, на груди. Полное впечатление, что мента не клевал еще жареный петух…

Из машины выбрались еще двое, в штатском, разомкнулись и встали по обочинам дороги. Оружия у них не заметно.

– Выйти из кабины! – рявкнул тот, что с жезлом. – Документики приготовить!

Автоматчик откровенно взял кабину на прицел, так и не сняв свою дуру с плеча, полагая, видимо, что одного ее вида вполне достаточно.

– Бдительно и чистенько… – почти не разжимая губ, сказал Костя и первым, как и надлежало водителю, вылез из кабины.

И протянул документы левой рукой, оставляя правую свободной для более важных надобностей. В конце концов, он мог вполне оказаться и левшой, правила дорожного движения левшей нисколечко не дискриминируют…

В секунды у него создалось стойкое убеждение, что типа с жезлом интересуют не права и прочее им сопутствующее, а в первую очередь накладная на груз. Двое в штатском передвинулись в противоположную от Кости сторону, к правой дверце, тут же оттуда послышалось:

– Руки на виду держать! Три шага назад!

– В чем дело, командир? – лениво поинтересовался Костя, левой же рукой шумно почесывая в затылке с видом крайнего простодушия.

– Поговори, – столь же лениво бросил камуфляжник, засовывая все поданные ему документы в нагрудный карман. – Кругом. И три шага вперед. Кому говорю? – И для пущей внушительности положил руку на кобуру.

Вот оно!!! Жетоны у обоих с первого взгляда, как настоящие – кружочек цветов российского триколора в центре, надпись «Патрульно-постовая служба»… вот только номера у обоих принятым в МВД кодам данной области НЕ СООТВЕТСТВУЮТ! И соседним тоже, жуткая цифровая галиматья!

По ту сторону кабины послышался вскрик – кажется, удивленный – и яростный рык Заурбека:

– Бей!!!

Костя уже не колебался. Как шагал от милиционеров, так и упал – навзничь, словно в воду прыгал, совершенно неожиданно для парочки. Еще падая, вырвал пистолет из кобуры; держа его обеими руками, выстрелил дважды, как раз в тот миг, когда ощутил спиной и затылком твердую весеннюю землю.

Короткая очередь прошила воздух высоко над ним, примерно в том месте, где располагались бы его голова и торс, останься он на ногах. Все было ясно. Он перекатился влево – чтобы сбить противнику прицел, разворачивать оружие вправо чуть труднее, чем влево, такова уж человеческая моторика…

Автоматчик уже заваливался, руки выпустили нелепо повисшую на ремне бандуру. Костя выстрелил в третий раз из того же положения – навзничь на земле, вытянутые руки сжимают оружие, извернулся, как кошка, вскочил на ноги и одним броском преодолел расстояние, отделявшее его от оравшего камуфляжника: тот корчился на земле, так и не успев выхватить пистолет, держа раненую ноженьку обеими руками. Насел, отключил в два удара, уже слыша, как по земле яростно грохочут подошвы, – к ним в стремительном броске неслась троица из замыкавшей машины.

Жестом показав им, чтобы позаботились о раненом – можно было и пристрелить к чертовой матери, но как же без языка в такой вот ситуации? – обежал грузовик.

Там тоже все было в полном порядке. Один штатский лежал в неестественной позе готовенького, второй, уткнутый рожею в мать – сыру землю, пробовал по дурости своей барахтаться, абсолютно без пользы, конечно. Сергей одной рукой фиксировал его выкрученную верхнюю конечность, а другой отпихивал Заурбека, возбужденно плясавшего вокруг и норовившего отвесить поверженному хорошего пинка. Увидев Костю, сын вольных гор заорал:

– Ножом меня хотел пырнуть, сволочь! Со спины! Нашел дите!

– Мужики! – истерически орал пленник. – Пожалейте! Мы ж не хотели, что вы…

«Ну разумеется, – сказал себе Костя понятливо. – Выходит, вовсе не показалось, что глазки кладовщицы что-то очень уж хитренько бегают, а физиономия насквозь неприятная. Не подвело чутье. Навела, корова толстая. Грузовик, под завязку нагруженный корейскими цветными телевизорами, представлял собою не самую хилую добычу… С-сучка. Ну ничего, эти орелики тебя очень быстро сдадут со всеми потрохами, а то и атаманшей представят, как только им популярно объяснят, чем пахнут такие забавы… Черт ее знает, вдруг и в самом деле – атаманша?»

– Где Славка? – спросил он, увидев, что четвертого нет и в машине.

На дороге остался, – ответил Коля Качерин, хозяйственно пряча пушку в кобуру. – Там какой-то гуманоид растаскивал ограждение – в таком темпе, словно ему за это Героя Соцтруда обещали. Ну, высадили Славку на ходу, чтобы потолковал с ним за жизнь, а сами рванули сюда… Обошлось, я вижу?

– А когда у нас не получалось? – сквозь зубы ответил Костя, гася обычное возбуждение, неминуемо наступавшее после закончившейся схватки. Достал рацию и внятно произнес: – Восемь сорок, восемь сорок, продолжаем движение… В машину, эй!

Прыгнул за руль и включил зажигание, уже не интересуясь судьбой пленников, потому что не его это было дело. Упакуют и доставят в лучшем виде, а как это будет происходить – совершенно несущественно для порученного ему задания…

– Как у вас было? – спросил он деловым тоном.

– Да ничего интересного, – сказал Сергей уже почти спокойным тоном. – Один ткнул в меня пушкой, а другой в это время, подметил я краем глаза, собрался Заурбека нанизать на перышко. Ну что тут сделаешь? Пришлось разъяснить всю неуместность их поведения, пока не охамели окончательно…

Заурбек спросил хозяйственно:

– Ваши их сумеют качественно закопать?

– Не сомневайся, – сказал Костя.

– Жалко, оружие не взяли…

– И куда бы ты с ним? Не жадничай, у тебя за спиной полно трещоток получше…

– Это общественные. А тот был бы лично мой.

– Логично вообще-то, – заключил Костя, с лязгом переключая сцепление. – Увы, ничего тут не поделаешь. Нам еще по дороге, чует мое сердце, встретится хренова туча ментов. И тут уж никак автомат не выдашь за деталь национальной одежды. Еще и потому, что одет ты, голуба, отнюдь не национально… Так что перетерпи.