Текст книги "Загадочный Петербург. Призраки великого города"

Пронырливые местные журналисты в конце концов раскопали правдочку и совершенно точно выяснили, что «звездочета» наняли как раз четыре страховые компании, чтобы он предсказал то самое жуткое землетрясение. Сколько они на этом мошенстве заработали, так и осталось неизвестным, но суммы, надо полагать, были астрономическими – если учесть, что астролог, по точной информации, получил в виде гонорара четыре миллиона франков.

Смертоубийства не случилось, зато несколько облапошенных горожан подловили «звездочета» в тихом переулочке и со всем галльским пылом чувствительно начистили ему физиономию. К суду не удалось привлечь ни предсказателя, ни страховщиков: невозможно было доказать, что астролог мошенничал – поди доищись, как там обстоит с землетрясениями и влиянием звезд. А против страховщиков не было реальных улик – в конце концов, не они заманивали клиентов, денежки те несли сами, а страховать от землетрясения не запрещено. Сегодня, если возникнет такое желание, можете застраховать и свой дом от падения на крышу летающей тарелки – правда, не в нашей отсталой России, а в странах более цивилизованных.

Побитый месье Миллар стал очередным мучеником астрологии – а таковых у этой древней науки имеется немало. Причем речь идет не только о тех бедолагах, которых спалила на костре суровая инквизиция, астрологию крепенько не одобрявшая. Будь у астрологов своя Книга Памяти, туда золотыми буквами были бы вписаны имена звездочетов, добровольно и сознательно отдавших жизнь, лишь бы только не пострадала честь их любимого ремесла. В XVII веке один итальянский звездочет высшей марки (а по совместительству еще и крупный ученый, такое тоже случалось) за много лет до старости составил свой собственный гороскоп, где среди прочего указал точную дату своей смерти. Однако, когда роковой час наступил, Та, Что Приходит За Всеми Людьми (как ее называют арабы), так и не явилась, видимо, занятая делами где-то в других местах. Звездочет даже насморком не страдал, был, несмотря на годы, бодр и крепок, так что уже стало ясно: умирать ему как-то рановато. А отсюда плавно проистекало, что непогрешимая астрология ошибается. Допустить такого ее верный приверженец был не в силах. А потому, не колеблясь, хлопнул полный стакан какой-то надежной отравы. И, как ни крути, все же умер в назначенный день…

Примерно в те же времена другой вещун по звездам предсказал страшный пожар в том городе, где обитал. В назначенный день не загорелась даже паршивая собачья конура. Опять-таки спасая непогрешимость астрологии, звездочет запасся всем необходимым и отправился поджигать город, но, едва приступил к делу, был пойман бдительными земляками и вскоре препровожден к высокому помосту, на котором поигрывал большущим топором здоровенный дядька в красном колпаке с прорезями для глаз…

Пожалуй, на этом следует и закончить затянувшуюся присказку и перейти к Петербургу. В дальнейшем историко-философических отступлений я постараюсь избегать (ну почти). Но сначала – еще одно необходимое уточнение.

Многое из того, о чем я буду рассказывать, твердых документальных подтверждений не имеет. Однако я писал не ученый труд, а книгу о том таинственном, непознанном, загадочном, что неразрывно связано с историей Петербурга, с его жителями – как ничем не примечательными, так и нешуточными знаменитостями. Если вновь применить насквозь материалистическую теорию вероятности, выйдет, что многое из того, о чем я буду рассказывать, – классические «городские легенды», какими богат любой достаточно старый и большой город. Однако согласно той же самой теории вероятности часть этих событий и явлений не имеют никакого отношения к сказкам и легендам. Вычислить точную пропорцию того и другого я не в состоянии – да и никто не в состоянии.

В домах современной постройки домовые не живут – зато в деревнях и старых зданиях (да и новых деревенских домах, построенных на месте старинных изб) возможны самые неожиданные встречи. По улицам современных городов, построенных на памяти тех, кто и сейчас там живет, призраки не появляются, поскольку у таких городов, часто возведенных на том месте, где в прошлые столетия (точнее, тысячелетия) простирались лишь дремучие леса или дикое поле, у новых городов попросту нет истории и старины. Призракам взяться элементарно неоткуда. Другое дело – те города, где старины достаточно.

Итак, мы отправляемся в XVIII век – шалое, причудливо противоречивое, карнавальное, жестокое столетие, быть может, самое причудливое в европейской истории. Потому что ни раньше, ни после не существовало бок о бок самое, казалось бы, несовместимое, причем в массовом порядке. В одном уголке Европы совершали великие научные открытия и делали изобретения, определившие историю столетия девятнадцатого. В другом – писали талантливые романы и стихи. В третьем – теснились в толпе, отпихивая друг друга, покупатели эликсира бессмертия и любовного напитка. В четвертом – в тускло освещенных факелами застенках людей пытали с первобытной жестокостью. Причем сплошь и рядом все это, вместе взятое, происходило в одной и той же стране. Век войн, век уходящего в прошлое самовластия монархов, век просвещения и диких суеверий, век галантности и жестокости.

И к людям часто являлись призраки.

Глава 2. Тени Петербурга

Без зеркала

Восемнадцатый век российской истории часто и серьезные историки называют «бабьим царством». С чьей легкой руки это определение накрепко к нему пристало, уже пожалуй что и не определить. Но истории оно отвечает как нельзя лучше. Почти четверть века в его начале пришлась на царствование Петра I. Неполные четыре года в конце – Павел I. Только два с половиной года на престоле пробыл юный император Петр II, вовсе уж недолгое царствование ожидало Петра III – каких-то три месяца. Все остальное время российский трон занимали четыре женщины, правившие самодержавно. Самодержицы всея Руси.

Вот тут я, по своему обыкновению, снова не смогу удержаться от короткого отступления. За понятием «самодержавный властелин» отнюдь не скрывается такая сила, такое всемогущество, как могут порой подумать. Власть самодержца сплошь и рядом ограничена множеством самых разных обстоятельств, которые не все и не всегда учитывают; сильным дворянством либо гвардией (частенько менявшей монарха по своему вкусу, причем он далеко не всегда оставался жив), политической ситуацией, наконец, тем, что можно называть «общим настроением умов».

Тиран же не просто рубит головы, создает обстановку, когда ни одна живая душа не осмеливается ему возразить, – он очень часто покушается на весьма существенные основы жизни, казавшиеся до того незыблемыми и устоявшимися. Иван Грозный – двух мнений быть не может – классический тиран. Однако помимо отрубленных им голов (число которых, кстати, невероятно преувеличено «черными легендами») он еще провел широчайшие реформы. Учредил профессиональную армию, ввел постоянные органы государственного управления, на местах поставил всесильных до того воевод под контроль выборных от всего населения.

Английского короля Генриха VIII тоже можно отнести к классическим тиранам, но никак не к самодурам, устроившим нешуточные потрясения стране из чистой прихоти. Когда папа римский отказался дать ему развод и согласие на следующий брак (Генриху необходим был наследник, а он родился мертвым), король, не мудрствуя, «отменил» в Англии католическую Церковь и ввел новую, англиканскую, собственного изобретения. Во главе которой скромно поставил себя любимого. По новым правилам разрешение королю на новый брак давал теперь глава Церкви – легко догадаться, что бюрократических проволочек тут не было. Причины чисто экономические. Английская церковь располагала нешуточными богатствами – обширные земли и недвижимость, копившиеся со старых времен церковные сосуды из серебра и золота, драгоценные камни, привилегии на рыбную ловлю и сенокосные луга, выпасы, пребывавшие в вассальной зависимости крестьяне.

Так что Генрих преспокойно ограбил около двух тысяч церквей, монастырей и аббатств. Немало взял себе, часть раздарил фаворитам, а остальное не без выгоды распродал всем желающим.

И с увлечением принялся выписывать себе самому разрешения на брак – одно за другим. Если кратко – одна из супруг короля умерла при родах, с двумя он развелся, еще двум велел отрубить головы. Как он поступил бы с шестой – неизвестно. Умер сам, что с тиранами случается точно так же, как с простыми смертными. Попутно он завершил длившийся лет триста процесс «огораживания» – сгона крестьян с бывших общинных земель, которые теперь понадобились для разведения овец (Англия на широкую ногу разворачивала торговлю шерстью). Бездомные потянулись по стране толпами. Их хватали и вешали за бродяжничество. Казнено было примерно 72 000 человек.

А вот рекорд самодурства для целого тысячелетия безусловно поставил египетский султан Хаким Фатимид (966–?). В полном смысле поставил жизнь страны с ног на голову. Подданным повелел спать днем, а бодрствовать – ночью. Это что касалось мужчин. Женщинам вообще предписывалось никогда не выходить со своих дворов на улицу. Трудно поверить, но в таком режиме Египет прожил… четверть века. Еще удивительнее то, что «реформатора» так и не убили. Финал был удивительным: однажды Хаким, собрав подданных, сообщил им, что они (каскад витиеватой арабской матерщины) недостойны столь великого и мудрого правителя, а потому он навсегда их покидает. Сел на осла, выехал из дворца и исчез со страниц Большой Истории. Год и обстоятельства смерти его неизвестны, ни малейших сведений о его дальнейшей судьбе нет. (Лично я цинично предполагаю, что кто-то из тех, кому султан давненько уж стал поперек горла, постарался его выследить и прикончить в тихом уголке – чтобы, чего доброго, не вздумал вернуться.)

Вернемся к «бабьему царству», к четырем императрицам. Они во многом были очень разными. Только две принадлежали к семейству Романовых – Анна Иоанновна, родная племянница Петра I, и Елизавета, соответственно родная дочь Петра. Екатерина I, как позже было достоверно установлено, – дочь Самуила Скавронского, то ли захудалого шляхтича, то ли вообще крестьянина, литвина (упрощенно объясняя, окатоличенного белоруса). Екатерина II, наоборот, происходила из одного из древнейших в Европе владетельных родов – вот только княжество ее папеньки, по самым оптимистическим подсчетам, занимало километров двенадцать в длину и пяток в ширину. У иных мелких российских помещиков именьица бывали и побольше…

К вопросам государственного управления они, все четверо, подходили по-разному. Екатерина, оказавшись на осиротелом престоле, ими не занималась вообще, уделяя внимание главным образом венгерскому вину. Когда же она впадала в самостоятельное законотворчество (и такое случалось), дело касалось исключительно вопросов высокой моды. Говоря современным языком, именными указами объявляла, что только она одна может носить те или иные эксклюзивные наряды и украшения. Только ей позволялось украшать бриллиантами обе стороны головы – все прочие обязаны были прикалывать бриллиантовые заколки только слева. Только она одна могла носить горностаевые меха.

Анна Иоанновна и Елизавета Петровна тоже не особенно много внимания уделяли государственным делам: одна больше всего на свете увлекалась охотой, другая – всевозможными балами и увеселениями. Однако обе они оказались по-настоящему умны, чтобы поддерживать талантливых управленцев, сменивших «птенцов гнезда Петрова», что само по себе есть признак государственного ума. Если при Екатерине I лишь механически, по инерции продолжалось многое из намеченного Петром, то при двух ее преемницах произошли серьезные реформы и в военном деле, и в науке, и во многих других областях жизни.

Свершения Екатерины II, заслуженно получившей титул Великой, обширны и подробнейшим образом описаны, так что нет нужды давать их краткое изложение.

Так вот, всех четырех императриц, несмотря на несходство характеров и деяний (а в половине случаев и происхождения), тем не менее объединяет одно-единственное обстоятельство.

Все они на исходе жизни видели себя «без зеркала». Видели своего призрачного двойника, предвещавшего скорую смерть.

По всему Петербургу толковали, что перед кончиной Екатерина видела себя саму. Одна из статс-дам уточнила, что императрица незадолго до смерти рассказала ей: возле постели сидел призрачный двойник и пел колыбельные песни на латышском.

Смущает последняя деталь: никакой латышкой Екатерина не была и вряд ли этот язык знала…

В октябре 1740 года, в ночь с пятого на шестое, в Летнем дворце Анны Иоанновны стали происходить загадочные вещи. Слуги почти в одно и то же время видели императрицу – но в разных комнатах. После легкого переполоха доложили всесильному фавориту герцогу Бирону, жившему здесь же, во дворце. Бирон немедленно отправился к Анне, и она пошла вслед за ним в тронную залу – хотя чувствовала себя плохо и едва вставала.

Трон был озарен каким-то странным слабым сиянием, а у окна и в самом деле стояла женщина, похожая на императрицу как две капли воды. Бирон, должно быть увидевший здесь что-то исключительно материалистическое, закричал не раздумывая:

– Это какой-то заговор, какая-то интрига, чтобы воздействовать на солдат! Вызвать караул!

Появились караульные. Двойник тем временем приблизился к трону и поднялся на ступеньки. Бирон, не потерявший расположения духа, распорядился:

– Это самозванка! Здесь императрица, она приказывает вам: стреляйте в эту женщину!

Выстрелить не успели – загадочная гостья словно растворилась в воздухе. Тогда только опомнилась и Анна Иоанновна. Низко поклонилась оторопевшим караульным солдатам и сказала:

– Это смерть моя…

Вскоре она умерла.

Незадолго до кончины Елизаветы Петровны во дворце шептались, что в одном из коридоров уже смертельно больная императрица видела своего призрачного двойника, слегка отличавшегося по внешнему виду от «оригинала», – другое платье, более изможденное лицо…

Существует аналогичный эпизод из жизни Екатерины II, относящийся к е предсмертным дням.

«За два дня до смерти Ее Величества фрейлины, дежурившие у дверей спальни, увидели, что государыня, в ночном костюме и со свечой в руках, выходит из своей спальни, идет по направлению к тронному залу и входит туда. Сперва они были очень удивлены таким странным и поздним выходом, а вскоре начали тревожиться ее продолжительным отсутствием. Каково же было их изумление, когда они услыхали из спальни государыни звонок, которым обыкновенно призывается дежурная прислуга! Бросившись в спальню, они увидели государыню лежавшей на кровати. Екатерина спросила с неудовольствием, кто это ей мешает спать. Фрейлины замялись, боясь сказать ей правду, но императрица быстро заметила их смущение и в конце концов заставила-таки подробно рассказать все происшедшее. Живо заинтересовавшись рассказом, она приказала подать себе одеться и в сопровождении фрейлин направилась в тронный зал. Дверь была отворена, и странное зрелище представилось глазам присутствующих: громадный зал был освещен каким-то зеленоватым светом. На троне сидел призрак – другая Екатерина!

Императрица вскрикнула и упала без чувств. С этой минуты здоровье ее расстроилось, и два дня спустя апоплексический удар прекратил ее жизнь».

Источник – мемуары французского короля Людовика XVIII. Вероятнее всего, будущий король услышал эту историю в России, где после краха монархии во Франции жил долго, подобно многим знатным эмигрантам.

Само по себе интересно, что четырем подряд императрицам являлись призрачные двойники, предвещавшие скорую смерть. Но гораздо более интересно то, что эти четыре случая уникальны как для России, где ни раньше, ни прежде подобного не случалось, так и для остальной Европы, где такого не отмечено вовсе…

Единственный эпизод, который можно с превеликой натяжкой притянуть к этой истории, – случай с английской королевой Елизаветой I. Зимой 1603 года королева заболела тяжелой пневмонией и лежала в постели, откуда ей встать было уже не суждено. Одна из дежуривших при ней дам, леди Гилфорд, увидела в коридоре идущую ей навстречу королеву, чему немало удивилась: она только что оставила королеву в спальне спящей. Тем временем двойник словно растаял в воздухе. Вернувшись в спальню, леди нашла Елизавету все так же спящей. Вот только этот случай не укладывается в «классическую» картину: поскольку сама королева своего призрачного двойника не увидела…

Так что «российская серия» остается явлением уникальным. В России призраки впервые появились в XVIII веке и никогда не имели такого распространения, как во всей остальной Европе (о тамошних привидениях можно составить многотомную энциклопедию с древнеримских времен и до наших дней). Призраки, предсказывающие смерть не только «обычным» людям, но и коронованным особам, – явление в Европе нередкое. Часто это были не просто «единичные» случаи, а фамильные привидения, составлявшие прямо-таки непременную принадлежность королевских дворцов вместе с регалиями, гербами и блестящими гвардейцами у входа.

Знаменитая Белая Дама в свое время была фамильным привидением двух королевских родов, Гогенцоллернов и Гогенштауфенов, правивших соответственно в Германии и в Австрии, а также старого баронского рода фон Розенбергов, немецких дворян, чьи имения располагались главным образом в Чехии. Белую Даму никак нельзя было отнести к благожелательным призракам: всякий раз ее появление предвещало либо смерть кого-то из членов династии, либо какие-то серьезные потрясения для монархии или страны.

Так уж отчего-то сложилось, что Белая Дама пророчила несчастья в первую очередь Габсбургам – возможно потому, что именно в этой династии в XIX веке произошло гораздо больше трагедий, чем в фамилиях других монархов. В 1867 году в Мексике был расстрелян восставшими брат австрийского императора Франца-Иосифа, посаженный французами на трон недолго просуществовавшей Мексиканской империи. Чуть позже эрцгерцог Иоганн по непонятным до сих пор причинам официально отрекся от титула, принял фамилию Орт и отплыл из Англии на маленьком суденышке, бесследно пропавшем в море. В 1889 году в замке Майерлинг застрелился наследник престола эрцгерцог Рудольф, застрелив предварительно свою юную любовницу (впрочем, было ли это самоубийство или убийство, споры идут до сих пор), в 1898 году итальянский анархист убил в Женеве австрийскую императрицу Елизавету («блистательную Сисси», одну из первых красавиц своего времени). Всем этим смертям предшествовало появление в венском императорском дворце Шёнбрунн Белой Дамы. Говорили, что ее видели и летом 1914-го, незадолго до убийства в Сараево эрцгерцога Франца Фердинанда, что вызвало Первую мировую войну…

Но и Гогенцоллернам Белая Дама напророчила несчастья. Ее видели в 1806 году, за несколько дней до того, как прусский принц Людовик был убит в сражении с наполеоновскими войсками. Появлялась она в германском императорском дворце и в июне 1914 года. Кайзер Вильгельм II, правда, не умер и даже не заболел, но через несколько лет был вынужден отречься от престола и двадцать три года, до самой смерти, провел в эмиграции…

В Лувре, дворце французских королей, не раз появлялся Красный Человечек, предвещавший либо смерть монарха, либо смену династии, либо тяжелые невзгоды для Франции. Некоторые утверждали, что зловещий гость не изменил своим привычкам и после краха монархии, и его видели в ночных коридорах накануне свержения и казни Робеспьера, а потом и перед свержением короля Карла X.

Интересно, что через несколько десятилетий после того, как разговоры о Красном Человечке Лувра прекратились, в другом парижском дворце, Елисейском, стало появляться другое привидение: желтолицый человек с багровым следом от веревки на шее. Говорили, что его видели перед тем, как в 1897 году разразилась неудачная для Франции франко-прусская война; перед смертью в 1872 году президента Гамбетты; в ночь перед покушением на президента Карно в 1894 году; и в последний раз – перед началом Первой мировой войны…

(Любопытно, что призрак Адольфа Гитлера появлялся один-единственный раз, причем почему-то в штате Техас. Комментировать этот случай автор не берется.)

Почему-то на призраки, предвещающие смерть, особенно богата английская история – ну так уж сложилось, что Великобритания издавна держит первое место по количеству всевозможных привидений в Европе, можно так выразиться, на квадратный метр. Многие старинные роды имели своих фамильных предвестников смерти, причем в этой роли выступали не призраки людей, а животные или птицы: иногда – не похожие ни на каких других белые птицы, кружившие над замком незадолго до кончины владельца, иногда – садившиеся на ворота совы, иногда – сбегавшиеся к поместью лисы, иногда – ежи.

Если вернуться к двойникам (их видели и сами «оригиналы», и те, кто их знал), то необходимо уточнить: далеко не всегда, даже очень редко, они предвещали смерть тому, к кому являлись. Иногда случалось даже наоборот: к примеру, двойник, появившийся на проселочной дороге во время Второй мировой войны, предупредил солдата (с товарищами отправившегося в разведку) о вражеской засаде впереди, где солдат, не получив предупреждения, непременно был бы убит. Были случаи, когда двойники (или вообще призраки родных и знакомых) открывали клады, помогали обнаружить в тайниках какие-то важные документы (например, завещание). Но гораздо чаще призрачные двойники (сплошь и рядом появлявшиеся средь бела дня) вели себя, если можно так выразиться, нейтрально: не делали ни дурных, ни хороших предсказаний, не открывали никаких тайн, вообще не разговаривали, появлялись на какое-то время – и исчезали столь же неожиданно. И безусловно не становились вестниками смерти.

Впрочем, оборачивалось по-всякому. В 1885 году знаменитый писатель Ги де Мопассан работал над самым, пожалуй, своим мистическим рассказом «Орля» – о некоем невидимом существе, появившемся в доме мирного буржуа и понемногу ввергнувшем его в безумие. В комнату неожиданно вошел человек, сел напротив и принялся диктовать продолжение рассказа. Мопассан быстро понял, что имеет дело со своим собственным двойником. Визит закончился крайне печально: вскоре писатель заболел тяжелым психическим расстройством и умер в доме для умалишенных.

Гораздо больше повезло знаменитому немецкому поэту и драматургу Гёте. Своего двойника он увидел опять-таки средь бела дня, на проезжей дороге, неподалеку от городка, в котором прежде не бывал, причем в шитом серебром костюме, какого у Гёте не было. Они молча разъехались, на этом дело и кончилось – в тот раз. Авторы, склонные к излишней (и совершенно ненужной) сенсационности, порой пишут, что эта встреча как раз и повлекла за собой скорую смерть Гёте. Однако в действительности все обстояло совершенно иначе: еще через восемь лет Гёте приехал в тот самый городок, причем в новом костюме, как раз сером с серебром. Тут он и вспомнил о странной встрече – но и после этого прожил еще долго. Точно такие же мистические сказки ходили в свое время об английском поэте Перси Биши Шелли – якобы двойник, которого он увидел, послужил предвестником скорой смерти. Воспоминания Шелли о таковой встрече имеются – но после нее поэт прожил еще достаточно долго.

Приходилось встречаться со своим двойником и князю Вяземскому, поэту, другу и современнику Пушкина. Петербургский епископ Порфирий старательно записал его рассказ: «Однажды я ночью возвращался в свою квартиру на Невском проспекте, у Аничкова моста, и увидел яркий свет в окнах моего кабинета. Не зная, отчего он тут, вхожу в дом и спрашиваю своего слугу: “Кто в моем кабинете?” Слуга сказал мне: “Там нет никого” – и подал мне ключ от этой комнаты. Я отпер кабинет, вошел туда и увидел, что в глубине этой комнаты сидит спиной ко мне какой-то человек и что-то пишет. Я подошел к нему и, из-за плеча его прочитав написанное, громко крикнул, схватился за грудь свою и упал без чувств; когда же очнулся, уже не видел писавшего, а написанное им взял, скрыл и до сих пор таю, а перед смертью прикажу положить со мной в гроб и могилу эту тайну мою. Кажется, я видел самого себя пишущего».

И для Вяземского эта история окончилась вполне благополучно – он жил еще долго и с ним не случилось никаких несчастий.

Есть любопытная история, касающаяся президента США Авраама Линкольна, которую безусловно стоит здесь привести, потому что она, как читатель увидит позже, смыкается с другой, случившейся как раз в Петербурге…

Однажды Линкольн, глядя в зеркало, увидел там двойное отражение собственного лица. Одно из них выглядело совершенно обыкновенным: нормальное лицо здорового бодрого человека. А вот другое смотрелось предельно странно: застывшее, изможденное, прямо-таки призрачное. После раздумий Линкольн это видение истолковал так: речь идет о двух сроках его президентства (тогда еще не истек срок первого). Первый пройдет в общем благополучно, а вот второй сулит серьезные неприятности, вплоть до насильственной смерти на посту. Вполне возможно. Линкольн после этого вспомнил исторически документированные слова его старой знакомой Ханны Армстронг, немало потрудившейся во время его первой избирательной кампании. Когда только что избранный президентом Линкольн уезжал в Вашингтон, миссис Армстронг сказала:

– Эйби, они тебя убьют…

В Бога Линкольн, хорошо известно, не верил – а вот в вещие сны (опять-таки по многочисленным свидетельствам) как раз верил. О случае с зеркалом подробно писал еще в 1860 году старый друг Линкольна Лэймон. Он же подробно пересказал заключение Линкольна: «Жизненное изображение предвещало, что он целым и невредимым закончит первый срок президентства, а появление привидения означало, что смерть его поразит до конца второго срока».

Вероятнее всего, именно под влиянием этого сна Линкольн и сказал как-то при нескольких свидетелях:

– Я ненадолго переживу войну…

Среди его собеседников была и знаменитая писательница Гарриет Бичер-Стоу. Войну Линкольн пережил буквально на пару недель…

Вернемся к двойникам, предвещающим смерть. Если речь идет о коронованных особах – российская история с четырьмя подряд императрицами для Европы уникальна. В Европе вообще не найти и одного-единственного монарха, которому призрачный двойник предсказал бы смерть. Точно так же крайне редки в Европе и призраки, предсказывающие смерть обычным людям. «Просто» двойников хватало. Они появлялись настолько часто, что педантичные европейцы давным-давно ввели некое подобие их классификации. Доппельгангер – это особый вид двойника, который появляется неподалеку от «прототипа», порой совсем близко, и оба выполняют совершенно одинаковые движения. Очень редко, но случается, что как раз доппельгангер и служит вестником смерти. Вардогер – особый вид двойника, которого нигде и никогда не связывали с какими бы то ни было скверными последствиями или зловещими предсказаниями. У него, казенно выражаясь, одна-единственная функция: вардогер всегда появляется средь бела дня у друзей и знакомых прототипа незадолго до появления там его самого. Сплошь и рядом иллюзия настолько убедительная, что вардогера вплоть до его ухода принимают за живого человека – к немалому изумлению присутствующих, когда потом появляется «настоящий». Случалось, «раздвоившиеся» появлялись одновременно в одном и том же месте – скажем, один в доме, другой в саду при доме.

Однако всегда существуют исключения из правил… В отличие от континентальной Европы, на Британских островах не в пример чаще встречаются сверхъестественные двойники людей, предвещающие им смерть. В Англии они давным-давно носят имя «фетч». В разных уголках Англии есть свои различия: в графстве Йоркшир тамошние жители именовали подобного двойника «уафф» и, в отличие от других англичан, верили, что можно избежать смерти и прогнать уаффа, если обругать его последними словами.

(Любопытно, что похожая практика исстари сохраняется в Сибири – от повадившегося ходить по ночам в гости недавно похороненного члена семьи невозможно отделаться крестом или молитвой, а вот семиэтажная ругань отчего-то заставляет его оставить живых в покое.)

В Шотландии в отличие от всей Европы (в том числе и от Англии) с незапамятных времен сохранялись свои поверья о предвещающих смерть двойниках. Именно в Шотландии, как нигде больше на Британских островах, в превеликом множестве обитали предсказатели, ясновидящие, люди, имевшие связи с другим миром. Бытовала даже пословица: «Не каждый горец – провидец, но всякий ясновидец – горец». Даром ясновидения открыто гордились – хотя он часто приносил не только радость, но и скорбь. Незадолго до смерти провидец видел своего призрачного двойника (или кого-то из членов своей семьи).

В классическом романе Вальтера Скотта (сэр Вальтер понимал толк в «загадочном, непознанном, таинственном») один такой горец-провидец сообщает земляку, что вскоре должен умереть, потому что видел своего двойника. Собеседник, тоже прекрасно кое в чем разбирающийся, спрашивает: а не пробовал ли собеседник провести, говоря современным языком, эксперимент? Скажем, перевернуть свой плед «вверх ногами» и накинуть его на плечи перевернутым? Мало ли что может почудиться…

Горец угрюмо отвечает: пробовал несколько раз, и двойник всегда является в перевернутом пледе…

А теперь вернемся в Петербург, чтобы более его не покидать. О предсказаниях и пророчествах, касающихся как человеческих судеб, так и природных катаклизмов, мы поговорим чуть позже. А пока речь пойдет о призраках и привидениях, которыми история Петербурга крайне богата. Ради уважения расскажем сначала о коронованных особах, а там займемся и людьми попроще…