Текст книги "Праздник лишних орлов (сборник)"

* * *

Комиков было восемнадцать человек. Как выяснилось, только четверо из них раньше участвовали в боевых действиях. Интеллигентный командир Петя, который приехал впервые, сразу назначил одного из них своим заместителем, второго старшиной, а двух оставшихся – командирами боевых отделений. Это было правильно.

– Парни, вы раньше как, бывали здесь? – доброжелательно спросил он у Снайпера.

Тот кивнул в ответ. Говорить ему не хотелось – он мучился похмельем.

– Так может, усилим каждым из вас обе группы?

– Пару разбивать нельзя, толку не будет, – глухо ответил Снайпер.

Командиры задумались.

– Олег, пусть они к тебе идут, а мне отдай Доктора, – предложил командиру первого рыжий Коля, командир второго отделения.

Олег пожал могучими плечами. Потом отвел Снайпера в сторону и весело спросил, серьезно глядя в глаза:

– Слышь, братан, может, будем завязывать с бухлом?

Снайпер устало кивнул.

– Ну и отлично!

Этот разговор происходил вечером следующего дня. Накануне прилетели тоже под вечер, разгрузились на посадочной полосе и до самой темноты снова навьючивались на «Уралы». Командование в спешке приказало двигаться ночью, хотя в темноте это бессмысленно и опасно. Всю ночь колонна ползла через горы по едва ощущаемой дороге, заблудилась и только к рассвету, продрогшая и усталая, спустилась к месту назначения, огромному полю с деревней на дальнем краю. Деревня тоже была большая, в бинокль различались мечети, водонапорные башни и элеватор. Судя по карте, она упиралась в холмы, за которыми начинались пригороды.

Днем общими усилиями прямо на сырую глину и жухлую траву установили взводную палатку, двухъярусные солдатские кровати. Снайперу со Вторым поручили печи. Их нужно было собрать, вывести трубами в специальные отверстия в крыше и разжечь в них огонь. Провозились целый день, но к вечеру, измазанные ржавчиной и сажей, дали первое тепло.

Командиры совещались за длинным, на весь отряд, столом, сколоченным из ящиков. Остальные, первый раз за день перекусив консервами, лежали, не раздеваясь, на спальниках.

– Завтра с утра нужно будет воды найти и полевую кухню завести, – высказался старшина, – потом с дровами что-то придумывать.

– А сейчас караул выставить, – добавил Петин заместитель Никола. – Думаю, ночь на две смены разбить надо и по двое службу нести. Командир, давай-ка, мы с тобой первую половину отдежурим, а потом кого-нибудь растолкаем.

– Нужно народ на двойки разбить, – заметил Олег.

– У нас пара готова, можем мы подежурить, – предложил Снайпер.

Остальные молча согласились.

Ночью командир разбудил Второго, положив руку ему на плечо. Тот сразу пришел в себя и нахмурился, забывая сон. Потом надел сапоги, шапку и бушлат, взял пулемет и ранец. Снайпер, одетый и с винтовкой на коленях, уже сидел возле печки и курил.

– Ты спал?

Снайпер отрицательно мотнул головой:

– Не спится.

Они оставили свечу гореть на столе и вышли из палатки. Ночь стояла холодная, звезд почти не было видно за облаками, и темнота давила на лицо. Глаза постепенно привыкли, стали видны очертания соседних палаток и красные искры, вылетающие изредка из печных труб. Хотя воздух и заставлял поеживаться, он казался удивительно густым и вкусным. Запахом напоминая вино, ночь все равно оставалась южной. Небо, как и днем, поражало своей тишиной. Тишина почти звенела, и чувствовалось, что поле вокруг слушает предгорья, а деревня напряженно молчит.

– Скоро в Город поедем, – после долгого молчания зашептал Второй. – Новый год, чую, заставят там встречать. Не получилось бы, как в прошлый штурм. Я в городских боях не участвовал. Что делать, только приблизительно знаю.

Снайпер не отвечал. С тем, кто не умеет молчать, и говорить-то особо не о чем. Посидели на пустых ящиках, поглядели в темноту.

– Как получится, не знаю, – тихо заговорил Снайпер, – но рассчитывать надо будет только на себя. Комики, может, и хорошие солдаты, но командиру я не очень доверяю, да и большинству таких же новичков. Когда поедем в Город, с Олегом и Рыжим договоримся, что делать в случае шухера. Остальные пусть делают, как мы. Их сейчас все равно не научить, а по ходу пьесы сами все поймут.

– Так неохота мне в Город ехать, вилы!

– Думаешь, мне охота? Теперь уж домой не уедешь. Давай договоримся так. Пару не разбиваем. На зачистках вместе, друг от друга не отходим, на постах тоже.

Второй молча кивал.

– Если пойдем в колонне и реально обстреляют, не надо отстреливаться, геройствовать и ничего предпринимать. На землю упал, сполз пониже, в яму или арык, в крайнем случае под колесами спрятался – и всё, затих и огляделся. Если стреляют сверху, ищи глазами укрытие; если его нет, двигайся в сторону огня – должна же быть мертвая зона, где не достанут. И потом, все равно надо будет их уничтожить, переждать не удастся. Хорошо, что у нас гарнитуры есть, можно договориться что и как.

Теоретически Второй все это знал и раньше, но теперь, когда это уже не учения и, возможно, придется натурально ползать под пулями, ему становилось муторно и тоскливо. Хорошо, что Снайпер с ним в паре, но и тому, видно, не по себе. Второй икнул. Консервы из сухпайка давали о себе знать. Хотелось пить, но воды с собой не было, только спирт во фляжке. Эх, засада, мрачно думал Второй, жизнь – говно. Воды нет, холодно, изжога, руки грязные, курить нельзя. А самое главное – постоянное чувство тревоги и ожидание неизвестно чего.

– Икота-икота, перейди на Федота, – забубнил Второй, не зная, как от нее избавиться, – с Федота на Якова, с Якова на всякого.

– На, глотни. – Снайпер протянул ему свою флягу.

– Что там? – спросил Второй.

– Вода, я свой спирт уже того… Использовал по назначению.

– Спасибо. Спирт-то у меня есть, да им икоту не отбить. Не надо и рисковать. Пусть до лучших времен хранится. Или до худших…

– У меня в армии корешок был, – прервал его Снайпер, – по фамилии Всякий. Как кто-нибудь икать начнет, он тут как тут. Всем воду давал. Чтоб на меня, говорил, не переходила. Хороший парень, смешной такой.

Второй глотнул пахнущую металлом воду и задержал дыхание. Полегчало. Он понял и оценил ход Снайпера. Хочешь поддержать себя – поддержи товарища. Много ли надо, чтоб поднять настроение? Пара нужных слов.

* * *

До самого вечера егеря медленно ездили вдоль полей и удивлялись огромным стаям. Гуси почти не боялись и просто уходили вразвалочку от ползущей по дороге машины. Было безветренно и солнечно. Снег на полях весь растаял, и небольшие черные куски пашни парили. По ним тоже бродили гуси и копались в теплой земле костяными клювами.

– Как на птичнике! – слегка опешил Первый.

– А раз пальнуть – больше не подпустят, – добавил Второй. – Гусятина вкусная, только варить долго.

Когда стало темнеть, они остановились у кромки леса, разожгли костерок и сели послушать. Пасущихся гусей не было слышно, зато где-то на болоте трубили журавли, в перелеске человеческим голосом стонала сова и немного подлаивала по-собачьи, коротко вскрикивали чибисы, и блеяли пикирующие бекасы. Эти звуки только оттеняли спустившуюся тишь. Наконец в вечернем небе послышались гортанные переклики, потом свист крыльев налетающей стаи, и неровный гусиный клин возник из-за межи, поросшей ольхой. Пронесся над холмом, у подножия которого тлел костер, и исчез в полумраке за вершинами леса.

– Небо ясное – высоко летят, – довольно сказал первый.

– Да, из простого ружья не достанешь, – поддержал Второй.

Новые стаи появлялись далеко и близко, справа и слева, и большую тишину на множество частей раскололи ружейные залпы. Егеря молча слушали и смотрели вверх. Птицы все летели и летели, ружья гремели, иногда разбивая гусиные шеренги, но строй снова выравнивался и смыкался почти без потерь.

– Мало сшибли, я всего троих насчитал, – подвел итог Первый.

– Как ты их только видишь? – привычно удивился Второй.

– У меня же обострение, хоть я цвета и путаю. Я их как в прибор ночного видения наблюдаю, пока совсем не стемнеет.

– Поехали, посмотрим, кто такие и откуда стреляют, – предложил Второй, когда канонада начала утихать, – чтоб сильно не наглели.

– Я вот раньше не понимал, почему наемников во всех армиях называют дикими гусями, – сев в машину, заговорил Первый, – а теперь вижу. Что у тех, что у других вся жизнь – сплошная война. Марш-броски, перегруппировки под обстрелом. Всегда с разведкой, всегда с дозорами. Даже на отдыхе. Вот жизнь бекова! Регулярные части отвоевали – и в тыл, на зимние квартиры, а у гусей какой тыл? Я слыхал, их даже на севере бьют, и на гнездах, и когда линяют, летать не могут.

Охотники, как и положено, стояли вдоль кромки леса. Они оказались хоть и азартные, но солидные и с пониманием. К тому же сбили мало, а настрелялись вдоволь. Когда стемнело, егеря уехали ночевать.

* * *

В Город поехали спустя несколько дней, и опять ночью. Не включая фары, с одними только габаритными огнями бесконечная колонна прошла по израненной деревне. Дело в том, что несколько дней назад во время разведки на околице солдат обстреляли и им пришлось с потерями отступить. Тогда командир бригады приказал выкатить пушки на прямую наводку, и целых домов в деревне не осталось. Белые вспышки разрывов погасли в серой пыли и черном дыму. Прячась в нем и отстреливая тепловые ловушки, над развалинами туда и обратно низко пролетела пара «крокодилов». Но больше никто не стрелял. Людей не было. Только на дороге осталось лежать несколько коровьих туш грязно-рыжего цвета. Стадо не смогло уйти или спрятаться в подвалах, как люди.

На вершине балки, огромного холма, за которым начинался Город, пылало несколько мощных газовых факелов – остатков нефтяных скважин. Вершина была пуста. А у подножия балки, в ночи, пронизанной мутным светом фар и наполненной дымом дизелей, сотни людей разгружали и вскрывали ящики с боеприпасами, вешали на плечи «Мухи» и «Шмели», набивали карманы ранцев новенькими гранатами и рвали на полосы белые простыни. Эти белые полосы на рукавах должны будут обозначать в Городе своих. Снайпер со Вторым одновременно и молча повязали их друг другу на рукава, стараясь, чтобы полосы получились как можно шире и заметнее. Никто не разговаривал, и, кроме злого рычания моторов, влажная ночь и жирная грязная земля не разносили других звуков. После того как потные и испачканные люди выгрузили из кузова в глину последнюю тонну темных ящиков, полосы на рукавах скатались в веревки и потемнели. Второй поглядел на Снайпера, так же, как тот, уселся на ящик и закурил. Опорожненные «Уралы» отползали в свой строй и там затихали, погасив фары.

Стало темно и почти тихо. Вспотевшая одежда противно холодила спины. Снайпер выкинул окурок, встал, оглянулся и сапогом отбил доску от ящика, на котором сидел. Сломав ее об колено, он оторвал пальцами несколько щепок и подпалил их зажигалкой. Костер понемногу занялся, и его обступили желающие погреться. Противоположная сторона холма, та, где Город начинался с садов и частных глиняных домишек, молчала в темноте и не хотела рассвета. Второй сидел у огня, не вмешиваясь в разговоры и даже не слыша их. Внутри была пустота и усталость.

Рассветало медленно, снова загудели моторы, и на вершину балки полезла голова колонны с «мотолыгами» отчаянной разведки впереди. Постепенно весь холм заполнился техникой с сидящим на броне десантом. Откуда-то прибежал запыхавшийся командир Петя и передал распоряжение рассаживаться по двое на бэтээры и бээмпэшки к солдатам-срочникам. Он был бледным и запыхавшимся, а говорил сипло, сглатывая и наклоняя вперед голову, словно в горле у него пересохло.

– Сейчас разведка спустится в Город, посмотрит, что да как, а потом мы за ними! Квадрат мне указан, двигаться надо по периметру, по улицам. Занимаем высотные здания, потом зачищаем остальные.

Второй исподлобья посмотрел на Снайпера, тот чуть скривил губы и еле заметно помотал головой. «Что-то больно просто», – подумал Второй, залезая вслед за Снайпером на первую попавшуюся броню к солдатам. Усевшись на свой ранец, он оглядел новых товарищей. До сегодняшнего утра он как-то не замечал, не обращал внимания, что все они разные, хоть и в одинаково грязной форме и с равно закопченными лицами. Сейчас он увидел, что выражение лица у каждого из них свое, а взгляды – удивленные, настороженные, похожи только одним. Доверчивостью. Глаза смотрели на него с надеждой. «Бля, они же все тут еще дети!» – поежился Второй, разглядывая грязные пальцы с обломанными ногтями, сжимающие автоматы, кирзовые сапоги и тяжелые каски на головах с тонкими шеями. Снайпер курил, полуприкрыв глаза.

– Нам сказали, что с нами спецназ поедет, – звонким голосом сказал маленький чернявенький сержант.

Второй утвердительно кивнул.

– Нам по кайфу! – обрадовался тот. – С вами прикольнее. А у вас там все офицеры?

– Все, – подтвердил Второй.

– А в каком вы звании?

– Капитаны.

– Нормально! Товарищ капитан, курнуть не хотите? Все не так муторно будет.

– Давай.

– Полезли в броню, товарищ капитан. – Сержантик всем весом дернул люк десантного отсека и крикнул внутрь: – Чурик, приколачивай! С нами спецназ покурит.

– Сам ты чурбан, Аскер! – беззлобно огрызнулся солдатик с азиатским лицом в бушлате рядового. Он высунулся из люка, белозубо улыбаясь. – У вас в Москве чурок больше, чем у нас в Уфе! Здра жла. – Он кивнул Снайперу и чуть склонил набок голову, разглядывая его винтовку. – Я тоже снайпер. Товарищ капитан, разрешите винтовку посмотреть? Я не стрелял еще с укороченных.

Снайпер молча поставил перед коллегой свою винтовку. Тот выбрался наружу и осторожно взял ее в руки:

– Клевая! Пламегаситель мощный, сошки удобные. А как с деривацией, товарищ капитан?

– На триста – такая же, как у твоей. А дальше из этой не пробовал. – Снайпер улыбнулся. – Кучность тоже ничего.

– Азамат, хорош базарить, – снова возник сержант, – полезли внутрь. Чё там у тебя?

– Да все готово, залезайте, товарищ капитан!

В тесноте десантного отсека вместе с незнакомыми солдатами Снайпер со Вторым выкурили два косяка. Происходящее снаружи на время перестало интересовать. Снайпер прикемарил, положив ранец под голову. Второй, улыбаясь, внимательно слушал разговоры и смех пацанов.

– У меня все предки из Владикавказа, а я родился и вырос в Москве, – стал рассказывать чернявый сержант.

– Говорю же, у вас там одни чурки, – вставил башкир Азамат.

– Вы на себя оба внимательно поглядите, дебилы, – усмехнулся увалень-пулеметчик.

– Не, ну ты скажи ему, Большой, кто из нас чурбан? – спросил его Аскер.

То ли я гоню, то ли они ненормальные, думал Второй, но как они могут так абстрагироваться? Наверное, просто молодые еще.

– Когда домой-то, пацаны?

– Комбриг сказал, Город возьмем – и домой. А так весной, – ответил Аскер и продолжил: – Мы полтора года уже вместе тут тремся, а в августе как началось в Дагестане, так с колес не слезаем, все время переезды.

Снаружи по броне застучали. Люк приоткрылся, послышался приглушенный голос:

– Товарищ сержант, Геббельс бежит!

– Взводный наш, – пояснил сержант, – сейчас орать начнет. Чё, вылезаем?

Второй пожал плечами.

– Сидите пока, щас я узнаю, что ему. – Аскер вылез наружу.

– Что за бардак у тебя, Аскер? – раздался снаружи молодой голос, и Второй высунул в люк голову полюбопытствовать.

К БМП быстрым шагом приближался офицер, отличающийся от своих солдат только чуть более чистым лицом и портупеей с планшетом на боку.

– Все в порядке, товарищ лейтенант!

– В каком порядке? Почему молодежь в брониках, а старые нет?

– Сейчас наденем, товарищ лейтенант! – заулыбался сержант.

– Чё ты лыбишься, Аскер? Сейчас в Город поедем, только начни мне там тупить!

– Да не, товарищ лейтенант, все будет тик-так.

Лейтенант показал кулак всей БМП и побежал дальше вдоль колонны, чавкая сапогами по коричневой глине. Где-то внизу, в молчавшем до того Городе, раздались далекие хлопки взрывов и заколотили очереди.

– Нормальный он пацан, – ласково сказал сержант, обращаясь ко Второму, – просто орать положено. А так никогда за нами не прячется и начальства не ссыт. И грамотный он, у нас самые маленькие потери во всем батальоне.

– Чё, есть потери? – как можно спокойнее спросил Второй.

– Да есть… – неохотно ответил сержант, а Второй, сморщившись, пригнул голову – воздух резко колыхнулся от грохота и тяжкого гула выстрела саушки.

– Радио включи! – толкнул его снизу Снайпер. – Похоже, разведка впоролась.

Второй повернул тумблер радиостанции, торчащей из кармана «разгрузки». Звуки боя раздались из динамика вместе с напряженным, почти кричащим голосом:

– …четыре квартала прошел – попал в засаду! До заданного перекрестка немного не доехал… в упор «Мухами» лупят!..сильный огонь, обе коробочки повреждены, есть «двухсотые»! Долго не продержусь, срочно нужна конкретная помощь! Как понял, «Циклоп»?

– «Двадцать второй», я «Циклоп»! Помощь к тебе уже идет! Держись и докладывай обстановку! – Голос «Циклопа» был густой и уверенный.

Тем временем бой в Городе разгорался. Над балкой, свистя винтами, пронеслись две пары «крокодилов» и кинулись вниз, на пригород. В небе вокруг них засверкали вспышки разрывов, а потом воздух донес звук тяжелых очередей.

– Зэу, – сказал Снайпер.

Вертолеты друг за другом наклонились, вошли в боевой разворот и выпустили серые хвосты ракет.

– Так ей, с-сучке! – добавил Аскер.

Бой снова зазвучал из эфира.

– «Циклоп»! Я «двадцать второй»! Несу потери! Лупят из каждого окна! Где подкрепление?! – Голос тяжело перекрикивал выстрелы.

– «Двадцать второй», отставить панику! Подкрепление вышло! Как понял?

– Да ему хана уже! Они на въезде… на фугасах…

– «Двадцать второй»! Перейди на запасную частоту!

– Пошел ты, «Циклоп»!!! Мужики, кто слышит, если не увидимся, дайте им за нас пи…ы! Все, конец связи!

Радиостанция замолчала, молчали и все, кто слышал. Из Города, вдоль строя машин, навстречу колонне промчалась БМП, прыгая на ухабах. На броне сидел на корточках солдат с забинтованной головой и удерживал за ремни два тела с белыми лицами, лежащие сапогами вперед.

Снова прибежал Петя и сиплым шепотом прокричал:

– Слезаем с брони! Солдаты без нас поедут, мы за ними! Они на высотки и на укрепления, а мы по кварталам – на зачистки!

Не глядя на солдат, Второй со Снайпером слезли с БМП. Колонна задымила, задергалась и двинулась вперед. Второй все же поглядел вслед экипажу, с которым только что собирался двигаться в сторону боя. Ему показалось, что все они смотрят на него. Не осуждающе и не презрительно, а просто и серьезно. Аскер легонько махнул рукой. Второй со Снайпером неуверенно ответили тем же.

…Только через несколько дней они вошли в Город…

* * *

Ночью похолодало. Поля, согретые вчера солнцем, не хотели отдавать тепло и укутались туманом. Когда рассвело, с воды задул ветерок, стал рвать одеяло тумана на лоскуты. В прорехи садились гусиные стаи, летящие с ночевки. Егеря курили первые утренние сигареты в остывшей за ночь машине и слушали птичий гомон.

– Везет им опять, – сказал Первый, – в тумане их не видать.

– Да, вот и пальбы пока не слышно, – согласился Второй.

С дальнего конца полей ветер донес эхо выстрела. Егеря замолчали. Не успело оно растаять, послышались целые залпы, сдвоенные и строенные. Они долго, с полминуты, не смолкали, а потом, как мираж, пропали в обрывках тумана. Первый запустил двигатель.

– Не слышно, говоришь? – спросил он тихо, словно у самого себя.

– Подождем давай, – ответил Второй.

– Подождем…

Через несколько минут вновь донеслась канонада. Стреляли часто и много, как на полигоне.

– Поехали, – сказал Второй.

Найти стрельбище оказалось несложно даже и в клочьях тумана. Ружейная стрельба смолкала ненадолго и вновь раздавалась, словно пеленг.

– Откуда здесь гаишники? – Первый затормозил перед сверкнувшей проблесковыми маяками милицейской машиной, стоящей посреди грунтовки.

Из машины вылез сотрудник в капитанских погонах и жезлом указал, где остановиться егерям.

– Не хватало еще… – начал было Первый, но Второй прервал его:

– Погоди-погоди, знаю я этого капитана. Срочку вместе служили. Здравия желаю, товарищ капитан! – Второй бодро вышел навстречу. – Узнаешь?

– О, привет! – Капитан узнал, но не очень обрадовался. – Ты здесь какими судьбами?

– Да вот, гусей гоняю… Вернее, охраняю. Егерем тут.

– А-а…

– А ты, я вижу, в хорошем звании уже. В спецроте, наверное?

– Да-а, ерунда!

– Слушай, нам бы проехать, посмотреть, кто это там резвится. Слыхал, как хлещут? Будто у них там тир и патронов – картофельный мешок. Закурим?

– Не, не курю. Знаешь, кто там?

– Не-а.

– Сам Хозяин. С гостями. Какие-то бизнесмены к нему в гости приехали. Из Москвы, что ли… И ваш шеф тоже там. Охоту организует. Так что…

– Вот оно как…

– Да, вот так. Мы тут весь транспорт обратно заворачиваем.

Второй задумался ненадолго. Оглянулся на первого. Тот кивнул.

– Слушай, брат, может, пропустишь нас? – попросил Второй. – Хоть одним глазком на Хозяина поглядеть. Мы же ведь не посторонние, как-никак тоже на службе здесь.

– Ну, не знаю…

– А если что, мы тебя не видели, ты нас тоже. Мы же на вездеходе, можем и по полям. А?

– Ладно. – Капитан огляделся вокруг. – Хорошо. Ты меня не видел, я тебя тоже. Гуська-то хоть одного подгони, а?

– Буду иметь в виду, – лучезарно улыбнулся второй, садясь в машину.

«Хантер» объехал машину ГАИ по обочине.

– Что, брата встретил? – криво усмехнулся первый.

– Какой он мне брат? Хлеборезом в армии был. – Второй мелко помахал милиционерам ладонью. – Слышал, что он сказал?

Первый кивнул.

– Стоит ли туда ехать? – засомневался второй. – Только мордами трясти перед начальством…

– Имеем право посмотреть, – спокойно ответил первый.

Возле небольшого перелеска егеря увидели могучий грузовик, «мерседес» с фургоном. Он стоял под натянутой маскировочной сетью. Тут же, под тентом, дощатый стол на козлах. Над столом суетился невысокий плешивый человек в брезентовой ветровке. Рядом гудела синим пламенем паяльная лампа.

– Это же Коля, водитель нашего шефа, – узнал его первый. – Пойдем-ка поговорим.

Егеря подошли и поздоровались.

– Парни, извините, руки грязные, – щербато улыбаясь, заговорил Коля. – Шеф с Хозяином там стреляют, за лесочком, а я тут вот пух-перья щиплю да потрошу.

Кисти рук у Коли были перемазаны подсыхающей кровью с прилипшими светлыми пушинками. На столе замерла опаленная гусиная тушка, свесив с края бурую голову с зажмуренными глазами. Красноватые перепончатые лапы судорожно поджаты, а голые крылья с маховыми перьями, похожими на длинные пальцы, распластались на досках.

– Чей «мерин» такой модный? – в ответ Коле улыбнулся второй.

– Гостей московских, они тоже там с Хозяином. – Коля заговорщически понизил голос. – Прикинь, за утро пятьдесят четыре штуки взяли уже.

– А сколько их там? – спросил первый.

– Гусей, что ли? Кто их считал?

– Да нет, охотников.

– А-а, четверо.

– Значит, больше, чем по тринадцать на рыло, – вслух посчитал в уме Первый, – а норма по три гуся на день охоты… Ловко…

– Так у них же там «музыка» играет, профиля стоят. Никто мимо не пролетает!

– Она же запрещена?

Коля с улыбкой отмахнулся. За лесочком ударили частые выстрелы. Все замолчали и прислушались. Когда стрельба отгремела, дверь фургона открылась и по трапу спустился такой же, как Коля, невысокий человек, только в камуфляже.

– Коля, это твои бойцы? – деловито поинтересовался он. – Шеф звонил, велел идти к ним за гусями, да еще профиля надо переставить. Ребятки, давайте-ка с нами, поможете!

– Кто это? – глядя на него, спросил Первый.

– Это Витя, водитель с «мерседеса», – осторожно ответил Коля.

– Скажи ему, это не входит в наши должностные обязанности, – спокойно сказал Первый и пошел к своей машине.

– Извините, ребятки, у нас еще своих дел – во! – добавил Второй и чиркнул ладонью по горлу, забираясь на сиденье.

– Ну и дисциплинка тут у вас! – скривился Витя.

Егеря развернулись и потихоньку поехали обратно.

– Смотри, – сказал Первый Второму.

Неподалеку, на дне ложбинки, лежал белый сугроб, над которым плавно кружились невесомые пушинки.

– А я издалека гляжу – снег. А это… пух? Я еще думаю, больно уж чистый и не растаял что-то… Куда им столько мяса?

– Куда им столько ВСЕГО?

* * *

От четырехэтажки после обстрела кое-где остался только каркас из перекрытий, а в двух местах крыша лежала на полу третьего этажа. Дальше, за домом, ничего не было видно из-за дыма и морозного тумана. Когда обстрел кончился, надо было ехать к нему на БМП всей группой и там закрепиться. Ехать пришлось по дороге, которая огибала развалины с противоположной стороны. Напрямую, через пустырь, было ближе, но командир брони, контрактник, рассудил, что лучшая дорога – это по дороге. Пустырь, скорее всего, заминирован. Солдат-водитель, опасаясь, что по пути обстреляют, разогнал машину до гусеничного хруста и надрывного воя двигателя. Комья грязи из-под траков взлетали выше иссеченных фонарных столбов. Сидящие на броне думали только о том, как бы с нее не слететь на повороте. Внутрь, в десантный отсек, никто не полез – уж лучше пусть взрывной волной и осколками скинет с брони, чем задавит внутри фугасом или гранатометным выстрелом. Второй снова почувствовал себя голым и босым – за дорогой была не наша территория.

Если ты на открытом месте, каждый выстрел и взрыв в округе заставляет сжиматься. Кажется, что все пули и все осколки летят в тебя. Возле развалин на горке ввосьмером спрыгнули с брони и, пригнув голову к коленям, скачками понеслись к единственному уцелевшему подъезду. Наводчик развернул к нему башню с пушечкой. Только бы не высунулся из какого-нибудь окна пулеметный ствол или не вылетела граната! И под ноги смотреть, чтобы ничего не зацепить. На каше из снега и глины рассыпаны рыжие осколки кирпичей. Дверь подъезда не сорвана, плохо. Прижавшись к стене, Олег зацепил ее мушкой автомата и резко отворил. Выждали пару секунд, и Второй, все так же не разгибаясь и только изо всей силы сжав зубы, юркнул в темноту подъезда. Снайпер за ним. Остальные ощетинились автоматами.

Как только глаза привыкли к полумраку, Второй увидел на лестнице растяжку и теперь мог думать только о ней. Слишком уж на виду установлена, подозрительно. Граната просто примотана скотчем к лестничным перилам, вместо чеки вставлена разогнутая булавка, тонкая медная проволока от нее протянута на уровне пояса к дверной ручке, закрывая проход по лестнице. В чем же подвох? Второй аккуратно обхватил пальцами гранату, прижал рычажок и осторожно застегнул булавку. Все, уже не рванет, если не дергать. Теперь не спеша отвязать проволоку и открыть проход. Гранату лучше не отматывать и не снимать с места: кто знает, что сапер задумал?

– Пацаны, чё там? – вполголоса спросил с улицы Олег.

– Щас растяжку снимет, – ответил Снайпер.

– Давай быстрее, братан! Броня уходит, мы тут голые остаемся!

– Готово, пошли наверх! – прошептал Второй, и Снайпер махнул из-за двери рукой.

Все на цыпочках поднялись вверх по лестнице, не дыша, заглядывая в дверные проемы на лестничных клетках. БМП с рычанием укатила обратно по дороге, и, хотя в соседних кварталах слышна была стрельба, в доме стало ужасно тихо. Четвертый этаж был разрушен, и лестница обрывалась прямо в воздух. Второй на четвереньках подобрался к краю лестницы, быстро высунулся наружу и тут же убрал голову.

– Там, внизу, ангары какие-то, забор бетонный, боксы, – доложил он. – Что-то вроде завода. Метров двести до него.

– А дальше? – спросил Олег.

– Не видно, в дыму все.

– Так, подъезд шмонаем потихоньку, ищем квартиру поцелее, там укрепляемся. В другие подъезды не суемся, все равно там лестницы и входы раздолбаны. Главное, мы на месте и все видим – задачу выполняем.

– На втором этаже есть более-менее целая квартира, – сообщил Снайпер, – но из нее завода не видать, только двор.

– Ничего, оставим здесь наблюдателя с парой, а там загасимся.

Спустились этажом ниже. Через несколько минут со стороны завода послышались короткие автоматные очереди, и пули защелкали по верхнему этажу, завизжали рикошеты. Прибежал запыхавшийся пулеметчик.

– Олег, там кто-то по заводу шарится, непонятно кто! – тяжело дыша, заговорил он. – Нас, похоже, засекли. Стрелять начали! Чё делать будем?

– Подождем пока. Иди обратно на позицию.

Пулеметчик, согнувшись, ушел. Олег включил радиостанцию. Эфир молчал. Из-за бетонного забора послышался сухой щелчок подствольного гранатомета, и граната оглушительно лопнула где-то над головами, совсем рядом. Второму стало жарко.

– Все, спускаемся вниз! – решил Олег и крикнул пулеметчику: – Толстый, цел?

– Рожу ему посекло! – отозвался сверху Серега, напарник Толстого. – Щас перевяжу!

Хлесткое автоматное щелканье из-за забора приглушил бас пулемета. Его пули тяжелыми ударами откалывали штукатурку и куски кирпичей в комнатах третьего этажа. Там же грохнули еще две гранаты из подствольника. Напарник заматывал лицо пулеметчика непривычно белым бинтом. Остальные сидели, вжавшись в углы, и ждали команды Олега.

– Снайпер, что думаешь? – как можно спокойнее спросил тот.

– Это, скорее всего, кто-то из своих. Надо сползать, посмотреть, если что – связаться. Они снизу видят только верхние этажи. Если их много, со страху могут нас тут зачистить. Или сдуру. Не надо вниз.

– Сползай, братан, и посмотри. А то ведь правда зачистят. Я попробую связаться.

– Олег, дай мне твою «бесшумку». Чтоб в крайнем случае потихоньку…

– На, держи, ты ведь сам ее пристреливал.

Снайпер взял у Олега винтовку, отдал ему свою и полез вверх по лестнице, мотнув головой Второму. Вдвоем, проползая на корточках под оконными проемами, они добрались до разлома, где заканчивалась лестница. С завода беспорядочно стреляли, пули колотились в стены, тоненько пели по дому, и Второму страшно хотелось по-маленькому. Снайпер уселся на ступеньки, положил винтовку на колени и снял шапку. Потом ладонью в ладонь собрал со ступенек цементную пыль и крошки штукатурки, густо посыпал этой смесью шапку и снова надел ее. Натянул до самых глаз. Лег на ступеньки и стал медленно-медленно высовывать голову над неровным краем разлома. Так же медленно подтянул и уложил обмотанную тряпками винтовку, сжал губы и еще медленнее склонился к прицелу.

– Нагло бегают… – тихо проговорил он, – свежие еще. Похоже, наши. Пусть Олег даст ракету и свяжется!

– Олег, дай ракету и свяжись! – крикнул вниз Второй.

Неудачно пущенная снизу зеленая ракета чиркнула о стену и вместо неба полетела, шипя, на завод. Стрельба на мгновение угасла, а потом разгорелась с новой силой.

– Давай вниз! – быстро сказал Снайпер. – Переходите за стены! Они там с «граником» забегали! Я их пугану.

Второй скатился вниз, передал его слова и сел отдышаться в углу. Остальные выскользнули в дверной проем. Несколько секунд Второй послушал, как Олег безответно вызывает «Циклопа», а потом через силу побежал обратно и лег вверх лицом возле ног Снайпера.