Текст книги "Государственные преступления в уголовном праве России в XX веке. Историко-правовые очерки"

А.Ю. Кизилов отмечает, что УК РСФСР 1922 г. подошел к проблемам охраны власти более скрупулезно. Приняв в целом предложенную еще Уголовным уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. структуру главы «Преступления против порядка управления», вместе с тем внес некоторые новые моменты в конструкцию составов, определяющих преступность и наказуемость деяний, направленных на законную управленческую деятельность и личность уполномоченных лиц государственной власти. «Используя для характеристики данного рода посягательств предложенный еще Уставом благочиния термин “сопротивление”, Кодекс существенно расширил его содержание…»[112]112
  Кизилов А.Ю. Уголовно-правовая охрана управленческой деятельности представителей власти. Ульяновск, 2002. С. 42.


[Закрыть].

Статья 86 УК РСФР предусматривает ответственность за сопротивление отдельных граждан представителям власти при исполнении ими возложенных на них законом обязанностей или принуждение к выполнению явно незаконных действий, сопряженное с убийством, нанесением увечий или насилием над личностью представителя власти. Действия охватываются данной статьей при наличии следующих обстоятельств: во-первых, в процессе сопротивления или принуждения совершено убийство, причинение телесных повреждений или насилие в отношении представителя власти; во-вторых, указанные деяния совершены не скопом (см. характеристику преступления, предусмотренного ст. 75 УК РСФСР), а отдельными лицами (использование в данном случае термина «гражданин» некорректно, он не отражает политико-правовую связь лица с государством); в-третьих, сопротивление оказывается при исполнении представителем власти возложенных на него законом обязанностей; в-четвертых, принуждение осуществляется в целях выполнения явно незаконных действий.

А.Ю. Кизилов замечает, что «состава сопротивления уполномоченному лицу государственного аппарата посредством угроз … Кодекс, в отличие от Уложений 1845 и 1903 гг., не предусматривал. Однако в нем содержалась норма о принуждении представителя власти к выполнению явно незаконных действий, к которому, очевидно, следовало относить и психическое насилие»[113]113
  Кизилов А.Ю. Указ. соч. С. 42.


[Закрыть]. На наш взгляд, этот вывод не вытекает из текста ст. 86 УК РСФСР, так как сопротивление с применением насилия над личностью, указанный логический ряд последствий (смерть, увечья и т. д.) исключают широкое толкование насилия, включение в его содержание и угрозы.

По указанной статье признавалось наказуемым ненасильственное сопротивление представителю власти, «если … сопротивление имело место без учинения насилия и прочих указанных в ч. 1 … преступных действий».

Дифференциация ответственности за оскорбление в УК РСФСР осуществлена в зависимости от направленности действий: в ст. 87 говорится об оскорбительном проявлении неуважения к РСФСР, выразившегося в надругательстве над государственным гербом, флагом или памятником революции; в ст. 88 – о публичном оскорблении отдельных представителей власти при исполнении ими служебных обязанностей. «Надругательство состоит в совершении таких действий, которыми выражается явное презрение к государству, символизируемому гербом или флагом, или к революции, символизируемой памятником. Оно может заключаться в сорвании герба или флага, в загрязнении, оплевании и других прямых или символических оскорбительных действиях»[114]114
  Ордынский С.П. Указ. соч. С. 29.


[Закрыть].

В ст. 87 УК РСФСР не содержится указаний на публичный характер совершаемых действий, это, безусловно, вытекает из их сущности. Они осуществляются публично или таким образом, чтобы результаты надругательства могли быть восприняты публикой. Применительно же к оскорблению представителя власти признак публичности указан непосредственно в законе, поэтому преступление может быть совершено, во-первых, в публичном месте или при свидетелях, во-вторых, при исполнении лицом своих служебных обязанностей. В результате совершения этого преступления нарушается неприкосновенность представителя власти в части его чести и достоинства.

Оскорбление может быть вербальным: словами, по своей сути бессмысленными, но употребляемыми для брани в целях воздействия на нравственные чувства; словами, выражающими оскорбительное суждение, без указания определенных фактов; словами, получающими обидный смысл от оскорбительной формы их выражения; утверждениями о совершении поступков, унижающих честь и достоинство; предложениями об участии в деянии, противном чести; утверждениями об отсутствии или, наоборот, наличии свойства, которые унижают достоинство[115]115
  См.: Ордынский С.П. Указ. соч. С. 30.


[Закрыть]. Преступление может быть совершено и действием: плевком, щипанием, щелчком по носу, тасканием за волосы и т. д.

Ответственность за самовольное присвоение власти должностного лица и совершение на этом основании тех или иных действий предусматривается ст. 91 УК РСФСР. В комментарии к данной статье говорится: «Преступления присвоения власти может быть совершено и частным лицом и должностным. В последнем случае оно часто подходит под понятие превышения власти, но совпадает с ним не всегда. В разделе о служебных преступлениях деяния присвоения власти не предусмотрены. Поэтому нужно полагать, что в статье 91 законодатель пометил оба вида деяния, т. е. присвоение власти как частным, так и должностным лицом»[116]116
  Преступления против порядка управления (Текст и комментарий к ст. 74–104. Угол. код.) / под ред. М.Н. Гернета, А.Н. Трайнина. М., 1924. С. 32.


[Закрыть].

Для признания деяния преступным недостаточно одного присвоения власти, необходимо совершение действий, находящихся в компетенции присвоенной власти. Без последнего обстоятельства содеянное не достигает уровня преступления. Если совершенные деяния образуют самостоятельное преступление, то ответственность наступает по совокупности.

В качестве квалифицирующего обстоятельства предусматривалось дискредитирование советской власти.

К преступлениям, посягающим на авторитет власти, можно отнести и деяние, предусмотренное ст. 104 УК РСФСР; оно характеризует участие в выборах в Советы лица, не имеющего на то законного права.

Первоначально преступления против интересов правосудия в УК РСФСР представлены, пожалуй, в минимизированном виде, были криминализированы прикосновенность к преступлению (недоносительство), освобождение из-под стражи, содействие побегу и побег из-под стражи.

Уголовно наказуемое недонесение о достоверно известных предстоящих и совершенных преступлениях согласно ст. 89 УК РСФСР ограничивалось кругом деяний, предусмотренных ст. 58–66 УК РСФСР, т. е. контрреволюционных преступлений. Упоминание в законе о «предстоящих» преступлениях создало затруднения в применении уголовно-правовой нормы. «В самом деле, если можно уловить один из начальных моментов преступления, предусмотренного, например, ст. 58, т. е. организацию сообщества, ибо образование сообщества, до момента окончания преступления, должно пройти известный подготовительный период, то едва ли можно такой же момент уловить в деянии, предусмотренном ст. 61, где преступление начинается и оканчивается вступлением лица в члены сообщества…

Очевидно, что законодатель, помещая в тексте статьи два термина – “предстоящие” и “совершенные”,– не думал применить их оба к каждой из помещенных в перечне статей, выделяя для “предстоящих” только ту часть деяний, которая допускает период наказуемого приготовления и покушения»[117]117
  Ордынский С.П. Указ. соч. С. 31.


[Закрыть].

Освобождение арестованного из-под стражи или из мест заключения (ст. 94 УК РСФСР) по субъекту преступления не ограничено определенным кругом лиц, следовательно, законодатель имел в виду общего субъекта. Юридическая оценка этого деяния, совершенного должностным лицом, должно осуществляться по правилам конкуренции уголовно-правовых норм.

Обстоятельства места совершения преступления для квалификации содеянного значения не имеют (собственно из-под стражи или из места заключения, из зала судебного заседания, во время перевозки, конвоирования и т. д.). В законе дается характеристика не указанных обстоятельств, а правовой статус освобождаемого лица.

Наряду с освобождением в одной статье говорится и о содействии побегу лица.

Применение насилия в отношении стражи, охранявшей арестованного или место заключения, при освобождении арестованного или содействии его побегу признается квалифицированным видом данного преступления.

Ответственность за сам побег предусмотрена ст. 95 УК РСФСР. В первоначальной редакции она гласила: «Побег арестованного из-под стражи или из места заключения, учиненный посредством подкопа, взлома и вообще повреждения затворов, стен и т. п.» Позднее эта статья дважды подвергалась изменениям и дополнениям. 11 ноября 1922 г. она была дополнена словами: «а равно побег с места высылки или с пути следования к ней»[118]118
  Постановление 4-й сессии ВЦИК IX созыва «Об изменениях и дополнениях Уголовного кодекса РСФСР» // СУ РСФСР. 1922. № 72–73.


[Закрыть]. 16 октября 1924 г. ст. 95 УК РСФСР была изложена в новой редакции: «Побег с места высылки или с пути следования к ней…»[119]119
  Постановление 2-й сессии ВЦИК XI созыва «О дополнениях и изменениях Уголовного кодекса РСФСР» // СУ РСФСР. 1924. № 79.


[Закрыть].

Исключению ответственности за побег предшествовала широкая дискуссия, развернутая на страницах юридической печати. Многие высказывались за декриминализацию деяния. На этой же позиции стоял Народный комиссариат юстиции. В объяснительной записке к проекту изменений и дополнений нарком юстиции Д.И. Курский писал: «Новой редакцией ст. 95 УК отменяет наказуемость побегов из мест лишения свободы, совершаемых хотя бы и со взломом материальных ценностей, преград, но без насилия. Наказания за такие побеги значительно увеличивали процент заключенных, а между тем наказание за такие побеги фактически налагалось за дурное состояние мест лишения свободы и плохой надзор тюремной стражи. Побег невозможен, если места лишения свободы отвечают своему назначению … Третий способ побега – посредством насилия над стражей – специально Уголовным кодексом не предусматривается; наказывается в этом случае не побег, а само действие насилия по ст. 86 УК»[120]120
  Еженедельник советской юстиции. 1924. № 35–36.


[Закрыть].

Эта концепция не выдержала проверку временем; состояние правопорядка в местах лишения свободы вскоре показало ошибочность принятого решения. Исключение уголовной ответственности (фактически по надуманным основаниям) за побег из мест лишения свободы повлекло целый ряд негативных последствий, отрицательно сказалось на реальном обеспечении неотвратимости наказания, достижения его целей[121]121
  См. об этом подробно: Абдрахманова Е.Р. Уголовно-правовая охрана деятельности исправительно-трудовых учреждений. Ульяновск, 1996; Егоров В.И. Уголовная ответственность за уклонение от отбывания уголовных наказаний. Рязань, 1985 и др.


[Закрыть].

10 июля 1923 г.[122]122
  СУ РСФСР. 1923. № 48.


[Закрыть] и 25 августа 1924 г.[123]123
  СУ РСФСР. 1924. № 73.


[Закрыть] УК РСФСР дополнен тремя статьями, предусматривающими ответственность за посягательства на интересы правосудия.

В первом случае в Кодекс включены нормы, регулирующие ответственность:

1) за уклонение свидетеля, эксперта, переводчика или понятого от явки по вызову следственного или судебного органа, или отказ от выполнения возложенных на них обязанностей – ст. 104-а;

2) за оглашение данных предварительного следствия, дознания или ревизионного производства Рабоче-Крестьянской инспекции без соответствующего разрешения прокурора, следователя или ответственного за производство дознания или ревизии должностного лица – ст. 104-б.

Во втором случае УК РСФСР дополнен ст. 104-а (в связи с этим предыдущие статьи получили соответственно номера 104-б и 104-в), предусматривавшей ответственность за уклонение от исполнения обязанностей народного заседателя без уважительных причин.

При оценке уголовно-правовой охраны правосудия необходимо иметь в виду, что оно не признавалось самостоятельным объектом защиты. Поэтому деяния, посягающие на его интересы, были отнесены к различным группам посягательств, в том числе к должностным (служебным) преступлениям (ст. 111, 112, 115, 117 УК РСФСР), преступлениям против жизни, свободы и достоинство личности (разд. 5 «Иные посягательства на личность и ее достоинство» – ст. 177, 178, 179 УК РСФСР), нарушениям правил, охраняющим народное здравие, общественную безопасность и публичный порядок (ст. 223 УК РСФСР). В литературе отмечается, что «…это было обусловлено социально-политическими условиями того времени. Тогда еще не было объективной возможности создать стабильную систему органов судебной власти. Без всего этого советское правосудие не могло рассматриваться в качестве самостоятельного объекта охраны как, например, деятельность органов управления и госаппарата»[124]124
  Дворянсков И.В., Друзин А.И., Чучаев А.И. Уголовно-правовая охрана отправления правосудия (историко-правовое исследование). М., 2002. С. 106.


[Закрыть].

А.В. Федоров в связи с этим обращает внимание еще на один аспект, пожалуй, даже более важный, чем предыдущий, – отсутствие в России в тот период судебной власти как самостоятельной ветви государственной власти. «Она строилась … по иерархическому типу, была «встроена» в систему органов управления, поэтому и уголовно-правовыми средствами охранялся институт государственного управления»[125]125
  Федоров А.В. Преступления против правосудия (вопросы истории, понятия и классификации). Калуга, 2004. С. 43.


[Закрыть].

Преступления, посягающие на основы общественной безопасности, представлены в УК РСФСР четырьмя деяниями: участие в массовых беспорядках; бандитизм; участие в беспорядках и нарушение правил оборота взрывчатых веществ.

Статья 75 УК РСФСР предусматривает ответственность за участие в массовых беспорядках – погромах, разрушении путей и средств сообщения, освобождении арестованных, поджогах и т. д. Массовость – понятие оценочное, выразить его в каких-то количественных показателях практически невозможно. Главное здесь заключается в ином – беспорядки должны проходить в таком месте и при наличии таких условий, при которых к толпе может присоединиться неопределенное количество других лиц; тем самым массовые беспорядки приобретают характер публичного действия, что повышает их общественную опасность. Толпа, как правило, образуется стихийно, однако при этом не исключается и определенная предварительная организационная деятельность. Элементы организованности толпы и руководства ее могут сформироваться уже непосредственно на месте совершаемых беспорядков.

Обязательным признаком преступления является вооруженность участников беспорядков. Буквальное толкование законодательной формулировки приводит к выводу, что вооруженными должны быть все участники массовых беспорядков. Однако такое понимание закона вряд ли соответствует сути толпы, стихийности образования и возможности ее увеличения за счет примкнувших к ней лиц, в том числе даже не принимающих непосредственного участия в погромах. Кроме того, в ч. 3 ст. 75 УК РСФСР прямо говорится о невооруженных участниках беспорядков. Следовательно, количество вооруженных лиц – вопрос факта, он устанавливается судом в каждом конкретном случае. Пожалуй, исключается ответственность по указанной статье за совершение описанного в ней деяния при наличии одного вооруженного лица, так как в законе употреблено множественное число.

Оружие следует понимать широко, относя к нему не только огнестрельное оружие, но и топоры, ломы, косы, вилы, колья, дубины и т. д.

Ответственность дифференцирована в зависимости от личности виновного и его роли в совершенном преступлении. Закон выделяет:

1) организаторов, руководителей и подстрекателей, а также участников, уличенных в совершении убийств, поджогов, нанесении телесных повреждений, изнасиловании и вооруженном сопротивлении власти. Понятий «организатора» и «руководителя» уголовный закон не содержал, понятие подстрекателя раскрывалось в ст. 16 УК РСФСР. Для признания участника массовых беспорядков их организатором, руководителем или подстрекателем необходимо установить причинную связь между их действиями и поведением толпы;

2) вооруженных участников беспорядков;

3) невооруженных участников беспорядков;

4) лиц, не принимавших непосредственного участия в беспорядках и насильственных действиях, но содействовавших участникам беспорядков оказанием им помощи сокрытием следов преступления, самих преступников или иными действиями.

С массовыми беспорядками логически связано деяние, предусмотренное ст. 77 УК РСФСР; это обстоятельство, казалось бы, обусловливало их последовательное расположение в системе преступлений против порядка управления, однако они по труднообъяснимым причинам были разобщены нормой о бандитизме. В указанной статье речь идет об участии в беспорядках, не отягченных преступными деяниями, указанными в ст. 75 УК РСФСР, но сопряженных с явным неповиновением законным требованиям властей, противодействием исполнению последними возложенных на них обязанностей или понуждением их к исполнению явно незаконных требований, если неповиновение выразилось хотя бы только в отказе прекратить угрожающее общественной безопасности скопление.

Сопоставляемые преступления отличаются по ряду моментов. Во-первых, беспорядки не требуют массовости и вооруженности их участников; во-вторых, участники беспорядков не совершают погромов, поджогов и т. д. Сущность преступления, предусмотренного ст. 77 УК РСФСР, заключается в неповиновении, именно этот признак выступает основным криминообразующим обстоятельством.

На наш взгляд, редакция указанной статьи несколько нелогична, эта нелогичность обусловлена наличием имеющейся в законе оговорки – «хотя бы неповиновение выразилось только в отказе прекратить угрожающее общественной безопасности скопление». По сути, уже одно это деяние образует состав рассматриваемого преступления, остальные признаки являются излишними. С.П. Ордынский полагает, что «единственным выходом из этой неясности является предположение, что законодатель, давая такую редакцию закона, желал отметить сравнительную разницу “неповиновения”, “противодействия” и “понуждения” и предоставить суду возможность различно карать виновных в зависимости как от того, было ли с их стороны совершено только неповиновение или же они перешли уже к противодействию и даже к “понуждению”, так и от того, законны или незаконны были те требования власти, которые дали повод толпе собраться воедино»[126]126
  Ордынский С.П. Указ. соч. С. 5.


[Закрыть].

Форма властного требования уголовно-правового значения не имеет, главное, чтобы оно было законным. Законность характеризуется тем, что требование:

а) исходит от надлежащего органа власти или государственного управления, действующего в пределах своей компетенции;

б) не противоречит закону или иному нормативному правовому акту;

в) может быть адресован данному кругу лиц;

г) предъявлено лицом, находящимся при исполнении служебных обязанностей. Невыполнение незаконного требования не влечет уголовной ответственности по ст. 77 УК РСФСР.

Деяние может выражаться в двух формах: препятствовании и понуждении. Препятствование означает создание помех, задерживающих какое-либо действие или развитие событий[127]127
  См.: Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Указ соч. С. 574.


[Закрыть], оно предполагает элемент активности и, возможно, известной степени насилия. Последнее обстоятельство обусловливает необходимость отграничения рассматриваемого преступления от массовых беспорядков, также совершаемых с применением насилия. Кроме того, надо иметь в виду, что ст. 86 УК РСФСР предусмотрена ответственность за сопротивление представителям власти, которое также предполагает насилие в качестве имманентно присущего признака.

Адресатом понуждения могут выступать орган государственной власти, в компетенцию которого входит разрешение соответствующих ходатайств, заявлений и т. д., или его представитель, находящийся при исполнении служебных обязанностей. По своей сути понуждение должно быть объективно способным заставить удовлетворить притязания понуждающих.

В ст. 76 УК РСФСР криминализирован бандитизм: организация банды (вооруженной шайки); участие в банде; участие в совершаемых бандой разбойных нападениях и ограблениях, налетах на советские и частные учреждения, отдельных граждан, остановках поездов и разрушениях железнодорожных путей, независимо от того, сопровождались эти нападения убийствами и ограблениями или нет.

Банда характеризуется рядом признаков: во-первых, количественным: теория и практика к минимальному числу участников банды по УК РСФСР относили не менее трех человек; во-вторых, субъективным: являясь видом соучастия, она предусматривает сговор ее участников на совершение, как правило, нескольких преступлений; в-третьих, целью – нападением на советские и частные учреждения и т. д.; в-четвертых, вооруженностью ее участников. Степень организованности банды уголовно-правового значения не имеет.

Следует заметить, что в ст. 76 УК РСФСР оговорка сформулирована недостаточно корректно: ответственность не ставится в зависимость от того, сопровождались нападения убийствами и ограблениями или нет. Между тем в этой же статье также говорится, например, о разбойных нападениях и т. д. Как быть в этом случае? Если толковать норму строго по тексту, буквально, то получается, что для наличия преступления, предусмотренного указанной статьей, необходимо, чтобы разбойные нападения, повреждения и т. д. были. Нелогичность подобного положения, на наш взгляд, очевидна.

В ч. 2 ст. 76 УК РСФСР регулируется ответственность за пособничество бандам и укрывательство банд и отдельных их участников, а равно за сокрытие добытого и следов преступления. «Не совсем ясен смысл этой части статьи. Дело в том, что мыслимо такое постоянное участие в шайке, при котором на обязанности данного ее члена лежит именно пособничество, укрывательство и т. п. Такое участие может быть отнесено с достаточным основанием к первой части статьи. И тогда на долю второй части должны быть отнесены те лица, кои, не входя в шайку-банду, но зная о ее существовании и деяниях, в отдельных случаях сознательно оказывают содействие всей шайке или отдельным ее членам, укрывая их от преследования, скрывая добытое преступлением и или уничтожая следы преступных действий»[128]128
  Преступления против порядка управления (Текст и комментарий к ст. 74–104 Угол. код.) / под ред. М.Н. Гернета, А.Н. Трайнина. С. 10.


[Закрыть].

Изготовление, приобретение, хранение или сбыт взрывчатых веществ или снарядов без соответствующего разрешения, «если не доказана преступная цель учинения этих деяний», предусматривались ст. 93 УК РСФСР. При наличии указанной цели деяние надлежит квалифицировать по ст. 65 УК РСФСР или же по совокупности со ст. 149 УК РСФСР (причинение телесных повреждений).