Текст книги "Колодец"

Внезапно мой взгляд зацепился за знакомую картинку, которую я видел будто бы во сне. В моем мозге за секунду снова возникла ассоциативная цепочка, запустившая узнавание столь впечатлившего меня объекта. Серый Рено. Черт, да это тот самый серый Рено, в котором укатил тот странный мужик из моего нереального видения. Я судорожно задергался, страх вновь окутал меня, ведь автомобиль стоял на противоположной стороне от движения автобуса, и мы ехали как раз мимо него. Я панически прилип к стеклу. За мгновение меня охватил леденящий ужас, ведь из открытого окна машины на меня пристально, глаза в глаза, смотрели тот сумасшедший мужик и его не менее пугающий водитель. Я проводил их взглядом, пришлось даже немного приподняться. Еще секунда, загорелись фары, и машина тронулась и поехала вслед за автобусом, в котором находился я.

Олька и вера

Провожая взглядом серый автомобиль, в голове отчетливо слышался этот пищащий, вибрирующий голос, который эхом разносил неразборчивую чушь. Стоя на средней площадке автобуса, я шевелил пальцами и теребил ими поручень, стучал ногами по полу и то и дело оборачивался, пытаясь высмотреть эту машину, но как я не старался, сквозь обмерзшие окна их было не рассмотреть. Внутри засело чувство погони, преследования, слежки. Я пошел в самый конец автобуса, чтобы наверняка рассмотреть не ошибся ли, и несколько остановок тщетно пытался высмотреть их сквозь обмороженное заднее стекло. Я отогрел руками небольшую прореху в ледяной корке и стал разглядывать улицу сквозь грязное и мутное окошко. Лишь несколько машин, объезжавших автобус, нет даже намека на нужное мне серое автомобильное пятно. Я еще раз приложил ладонь к быстро оледеневшему стеклу, и сделал малюсенькое отверстие для наблюдения, чтобы изредка убеждаться, что погони нет. Приняв меры предосторожности, я немного успокоился и обернулся лицом к проходу. Рабочий день понедельника уже во всю шел, и народу набилось довольно много. Прогуливающие студенты, рабочий люд, торопящийся и угрюмо уткнувшийся в свои смартфоны, немного стариков, видимо ехавших на почту или в поликлинику. Я стоял на свободной задней площадке автобуса, покачиваясь на кочках, и на моих глаза попала картина.

Старушка, дряхленькая, с тележкой и укутанная в тысячу серых одежек, сидела лицом ко мне, а напротив нее сидела девушка, как мне показалась со спины, вполне себе обыкновенная, особенно с учетом нынешней моды, хотя на мой вкус немного переборщила с пестротой, особенно для такой грязной и холодной зимы, но не сказать, чтобы исчадие ада, просто стиль немного неформальный. Бабушка долго смотрела на нее в упор, не отводя глаз, а сама про себя что-то нашептывала, шевелила губами. Девушка благополучно ее не замечала, серьезно погрузившись в свой смартфон. Бабуля медленно, вынула из кармана своих фуфаек стеклянный флакончик или бутылочку, скрестила пальцы руки и начала демонстративно крестить молодую, при этом губы ее продолжали шевелиться, интенсивно подергиваясь, слипаясь и выпуская с еле слышными словами обильный поток пахнущего воздуха и слюнявых брызг. Пассажиры вокруг, естественно, не оставили это без внимания, а девчонка вынула наушник из одного уха и ничего не сказав, молча наблюдала за обрядом. Старушка, с самым серьезным видом и усердием, закончила что-то бормотать себе под нос и остановилась. Не спеша открыла бутыль. И со всего размаху выплеснула жидкость прямо в лицо девушке.

Девушка вскочила на ноги, совершенно не ожидая такого события, а люди слегка отпрянув, продолжали наблюдать с нескрываемым любопытством. Она вытерла стекающую воду рукой и недоумевающе всматривалась в глаза спокойно сидящей бабули.

– В тебе сила нечистая сидит, доченька.

– Вы с ума сошли? Какая сила? Я чем-то вас тронула?

– Ох, дочка, ты ведь не одна, с ними не справляешься. Очиститься тебе нужно! В церковь, к батюшке. Бесы тебя мучают.

– С ума совсем сошли? По молодости церкви ломали, а теперь видите ли святых из себя строят, – автобус остановился, и с шипением открылись двери. – Бесов ищите? Больница по вам всем плачет.

Не закончив свой монолог, она резко шмыгнула к двери и выскочила навстречу морозному, свежему воздуху, оставив на задней площадке растерянных и недоумевающих людей и эту бабулю. Двери закрылись и снова стало душно. Отъехали от остановки, все молчали, уткнулись снова в свои собственные мысли, я почему-то неотрывно наблюдал за бабушкой, остальные попрятали свои пристальные, любопытные взгляды под шапки и капюшоны. Она, выдержав паузу, подняла глаза прямо на меня, будто знала, что именно я ее слушаю, и произнесла слова, которые на какое-то время отпечаталась в памяти.

– Да простит мою душу грешную. В молодости-то все сломать можно и поставить с ног на голову! Потом все каемся. Только вера – вот что неизменно. Знать бы только во что верить!

Знать бы во что верить. Сколько поколений людей пытались разузнать ответ на этот вопрос, пытались отыскать хотя бы для себя эту самую истину. И все ради чего? Ради этой самой истины? Спокойствия ради? Или чтобы оправдать свое бездействие? А может наоборот свои сумасшедшие, ничем не оправданные поступки? Да и существует ли эта истина, ровно, как и хоть какой-то ответ на этот вопрос? И снова за кулисами моего сознания постановочно и театрально разыгралась сценка, в которой я веду бессмысленную беседу с самим собой.

– Олег, а ты-то сам во что веришь?

– Да ни во что я не верю, так просто живу, существую.

– Как животное что ли? Как букашка, рыбка или кошечка?

– Вроде того, хоть я и человек. Жаль этот факт никак не помогает найти смысл моего существования. Скорее наоборот, усложняет все, сбивает с толку. А раз смысла от этого факта ноль, то зачем возводить себя в ранг высшего существа? Кажется, мы не хуже и не лучше остальных живых. Они, как и мы, застряли на этой пропащей планетке и вынуждены развлекать себя всеми доступными способами. Рыбка плавает в воде, собачка спит и ест. А мы вот смывающиеся втулки создали, придумали носить разноцветные носки с сандалиями, конфеты со вкусом рвоты и каждый день создаем новою гору пластика и отходов, чтобы потом сетовать на загрязнение окружающей среды и плохую экологию. Чтобы потом судорожно искать выход из созданных ними же проблем. А еще, конечно, бухаем и спариваемся, плодя себе подобных несчастных одиночек.

– Что ты такое говоришь. Какая мерзость. Есть нечто высшее! Чище и больше всего этого. Вера это ведь про другое! Вера дает тебе силы идти дальше, силы не сдаваться и смотреть в будущее. Дает тебе надежду. Бессмертие. И суд.

– Идти дальше!? Идти куда? Мы, закрывая глаза и тыча друг в друга пальцем, срем сами под себя, надежда и бессмертие лишь подстегивают нас к истреблению друг друга, способствуют поиску различий, врагов, иных мыслей и взглядов. А все из-за того, что нашим скудным умишкам становится скучно, и нас поглощает и манит идея быть уникальными, единственными в своем роде, забраться выше всех на гору, чтобы оттуда кидаться в остальных собственными фекалиями! Пора бы как раз наоборот – остановиться!

– Остановиться!?

Этот дурацкий монолог разыгрался в моей голове в таких красках, что пора было его сознательно прекратить, пока он не зашел слишком далеко, и к тому же я совсем перестал следить за дорогой. С головой уйдя в дискуссию с самим собой, я задумался о том, какими разными и странными все-таки бывают люди. Живешь себе спокойно, никого не трогаешь, а тут психопаты, маньяки, бабки, швыряющие тебе воду в лицо, неформалы отмороженные и все чем-то живут, чего-то ждут, куда-то двигаются, чего-то хотят и о чем-то мечтают. Все как-то оправдывают свою жизнь и свои поступки. Верят в исключительную ценность собственных жизней. А я вот двигаюсь на автобусе в сторону дома, где когда-то провел свое насыщенное событиями детство. Только ведь чудеса происходят и без веры, каждую секунду, они стали настолько привычными, что мы каждый день пропускаем эти события мимо. Чудо – это слабое движение крови в наших пропитанных дымом и проспиртованных организмах. Без этого движения все и впрямь теряет смысл. О моя остановка!

На этой ноте, уже совсем забыв о возможном преследовании, я вывалился из автобуса, жадно заглотил обжигающий легкие воздух и направился быстрыми шагами в сторону дома. Настроение было странным, ситуация в автобусе меня одновременно позабавила и натолкнула на некие размышления, а видимое отсутствие этих чудаков меня слегка расслабило, так что я был и возбужден, и вполне спокоен. Дорога от автобусной остановки до многоэтажки, где жили мои родители занимала примерно десять минут и проходила через небольшую аллею, деревья вдоль которой за время моего отсутствия порядком подросли. Она была довольно прямой и упиралась в территорию школы, в которой я учился. Мы с родителями переехали сюда, когда этот район только начинал строиться, и аллею тогда только заложили, можно сказать, что я рос вместе с этими деревьями и домами. Школа так же достраивалась уже на моих глазах, хоть мне было и не так много лет, я все равно это отчетливо помню. Каждый раз, когда я иду через эту аллею, и уже подходя к забору, отделявшему территорию, мне вспоминается одна история, которая произошла со мной уже будучи учеником средней школы и навсегда врезалась в память.

В подростковом возрасте я был довольно популярным парнишкой, не успевшим испортиться под влиянием культуры и давлением общества, не нахватавшимся еще стереотипов поведения и не обозлившимся на всех людей, умевшим доверять и просить помощи, а наша компания совсем еще юных ребят и девчонок была довольно дружна и несмотря на разницу в возрасте часто собиралась на стадионе вместе с людьми гораздо более взрослыми. Думаю, не стоит описывать типичный задний школьный двор. Возможно, наш отличался наличием хоккейной коробки, но в остальном ничего необычного, турники, скамейки, беговая дорожка вокруг заросшего футбольного поля, на котором в футбол никогда никто не играл. Эта площадка была скорее своеобразным местом скопления и притяжения всей молодежи целого района. Здесь царила всегда очень спокойная, веселая, почти семейная атмосфера, кажется, все друг друга знали, общались, а если и были какие-то ссоры, подколы или разногласия, то все они решались мирно, сообща. Все было по-доброму. Как-то мне повезло быть частью именно такого детства.

Мне тогда очень нравилась девочка лет так на 5 старше меня. Она была не сказать, чтобы очень красивой или умной, но чем-то она меня тогда цепляла, открытостью и дружелюбием по отношению ко мне что ли, или может быть просто тем, что проявляла знаки внимания, однако среди ее одноклассников и людей старше про нее ходили противоречивые слухи, мол она давалка и потаскуха, что тусуется с ребятами гораздо старше ее, да еще к тому же совершенно из другого района. Типа такие крутые взрослые парни на мотоциклах и тачках. Я не знал кому и чему верить, но мою симпатию к ней эти разговоры совершенно не отменяли, а только придавали ее персоне таинственности, к тому же секс как таковой меня в том возрасте совсем не интересовал. Но, факт остается фактом, и популярностью среди нашего района она не пользовалась, и если и гуляла с нами, то больше обособленно, почти не привлекая внимания.

А сама собственно история произошла как-то будним вечером. Я не могу припомнить откуда именно возвращался с родителями этой аллеей, но мы тащили тяжелые пакеты и сильно торопились домой. И тут я заметил ее в компании совершенно незнакомых мне парней. Мы подходили ближе и становилось понятно, что они были мало того, что гораздо ее старше, да к тому же явно пьяны, грубы, жестоки и разгорячившись что-то от нее настойчиво требовали. У них шла бранная беседа, они громко кричали, матерились и всячески выражали свое пренебрежение к окружающим. Парней было трое, но один, по-видимому, был главным, подстрекателем или заводилой их компании, он напирал и размахивал руками сильнее остальных. Я еще из далека заметил сильную нервозность в поведении их всех, а ей в особенности этот разговор не нравился, и она старалась всеми силами от него уйти, только мужичье окружили ее и не собирались отпускать. Я с родителями подходил все ближе, и так как они ее совсем не знали, то не обратили на происходящее абсолютно никакого внимания, а лишь продолжили что-то обсуждать. А вот я обратил, и ее взгляд я не забуду никогда.

Она просила спасения, умоляла вытащить ее отсюда, помочь. Она, конечно, узнала меня. Мы смотрели друг другу в глаза, пока я проходил мимо, и она отчаянно цеплялась за меня взглядом, будто за последнюю искорку надежды. Я оборачивался и смотрел на нее через каждые метр, а она стояла зажатая полукругом мужчин и умоляюще провожала уходящего меня. Было уже темно, может часов десять вечера или что-то возле того. Начало лета. Каникулы уже у всех начались. Я весь изъерзал пока мы поднялись в квартиру, и как только двери открылись, я схватил с полки ключи и решил сразу вырваться к ней на помощь. Но я ошибся, если думал, что мне никто не помешает. Мать схватила меня за майку и потянула обратно.

– Ты куда намылился на ночь глядя? Ты время видел? Если у тебя каникулы, это еще не значит, что тебе можно делать что вздумается. Давай раздевайся. Быстро.

– Ну мам, там пацаны на улице, они все ждут! – соврал я.

– Никаких пацанов, марш мыть руки. Завтра будет день, никуда твои пацаны не денутся! – сказав это она накинула халат и ушла на кухню.

Пользуясь моментом пока отец, которому по большому счету было все равно, ушел в комнату, а мать возилась на кухне, я тихо открыл дверь и быстро шмыгнул в подъезд. Я не стал ждать лифт и совершенно не помню, как спустился вниз, но оказавшись на улице я впал в небольшой ступор. Я понимал, что одному там мне делать нечего, и поэтому оставалось только быстро добежать до школьного двора в надежде, что там хоть кто-то еще остался. Я в момент добрался туда и увидев, что возле лавочки стоит толпа человек десять обрадовался и даже немного воодушевился. Направился к ним, немного прибавив темп.

– О, Олег! Здорова! Ты где был весь день? Нас сегодня брат Валерки на машине катал, мы даже выезжали дальше моста. – и все поздоровались со мной почти хором, а кто-то за руку.

– Привет ребят, некогда болтать. Слушайте, вы же знаете Ольку Глазунову, кажется из 11 Б?

– Ту, что дает всем подряд? – все громко засмеялись.

– Эмм, ну типа того. – засмущался я.

– Знаем, кто ж ее не знает – парень обернулся к сидящим и демонстративно сложил пальцы левой руки в кольцо, а указательный палец другой руки стал туда-сюда засовывать, корча при этом ехидную морду.

– Да послушайте вы! Мне кажется ей помощь нужна. Я сейчас проходил по аллее и видел ее с мужиками совсем не из наших. Она напугана. Вдруг они с ней что-нибудь сделают?

– А тебе-то что, может ей это нравится? А мы только помешаем.

– Да вы чего? Давайте хотя бы посмотрим, спросим там, убедимся. Она же наша! – и быстро сообразив, что никто и пальцем не пошевелит с раздражением и отчаяньем добавил, – Неужели вам так сложно оторвать задницы от сраной скамейки? Все равно тут тупорыло сидите и жрете семечки! – от волнения немного затряслись ноги, а от бездействия, беспричинной лени и страха этих людей голова слегка помутнела. Моя просьба была максимально простой, к тому же нас было много.

– Слушай, ты чего так разгорячился, малец? Тебе надо – ты и делай. Нас сюда не приплетай. Ты еще молоко с губ не вытер, а уже права качаешь, есть у нас дела и поважнее чем за всякими шлюхами таскаться. Это ее жизнь. Верно я говорю? – и все в унисон начали поддакивать и качать пустыми головами. – Я бы и тебе не советовал так переживать, вот тебе семечек, садись и жри их с нами и сиди тихо, спокойно. Глядишь, в карты поиграем.

В эту секунду до меня дошло наконец, что помощи ждать абсолютно неоткуда, и придется хоть что-то предпринять самому. В конце концов можно будет сбегать домой и, хотя бы, вызвать полицию. Однако времени прошло уже достаточно много, слишком долго я уговаривал толпу. Спустя время, я часто думал о том, что стоило выбрать тогда другой вариант и сразу действовать самому. Но прошлого не изменить.

Было уже очень темно, и я вышел с освещенного школьного двора, совсем один и направился по аллее в сторону места, где я видел ее в последний раз. Аллея была ровной и уже из далека я видел, что на дороге их не было. Тускло горели редкие фонари, старшеклассники для уединения с девчонками побили их над скамейками, и теперь с наступлением темноты зеленая аллея превращалась в мрачную дорогу, по которой даже взрослому идти было бы страшновато. Я медленно двинулся в глубь, мурашки забегали по коже, а ноги, которые от волнения не переставали трястись, лишь стали еще более ватными. Глубоко задышав, я в любую минуту готов был убежать, внутри все съежилось, но проявить мужество и дойти все-таки до того самого места, где видел их стоящими, было необходимо. Шаг за шагом, невероятно медленно я подобрался к этой скамейке, вокруг была кромешная темнота, буквально на вытянутую руку ничего не было видно, плюс деревья и кусты были довольно густыми и совсем закрывали обзор. Вдруг я услышал шевеление в их глубине. Что-то шуршало и двигалось. Тихие хрипы, подергивания, конвульсии, будто тяжело больной лежал в кустах и очень тихо, еле слышно стонал. От боли. Я остановился и стал вслушиваться. Кругом тьма непроглядная, и ни души на горизонте. Шуршание то усиливалось, то прекращалось, то становилось интенсивнее, то было ритмичным и монотонным, а тихое шипение и сдавленное мычание нагоняли ужас. Может ежик? Или стая ежей? Вот только стоны! Ежи не стонут и не молят о пощаде и спасении! В голове всплывала тысяча разнообразных сценариев и картинок, плохих, чудных, разных. Было очень страшно, я почти не дышал от волнения, проглотил язык и сдвинуться с места не мог. Но внезапно все завибрировало, угрожающе загремело, зашелестело, затряслось, хрипы стали сильней, все начало походить на ожесточенную борьбу в кустах, но буквально через пол минуты все затихло, прекратились и смолкли вообще какие-либо шорохи. Я затаился и стоял совсем неподвижно, как вдруг:

– Пацан, ты че здесь забыл!? А ну пошел отсюда, не то ноги вырву! Быстро, я сказал! – грубый мужской голос из кустов, откуда доносился шум.

Так быстро я не бегал никогда в своей жизни. Я не помню, как вбежал домой, и опомнился уже тогда, когда мать кричала на меня, что я неблагодарная свинья и ни во что не ставлю ее. Что буду наказан и прочее. В общем бранила и злилась на меня как могла, но это тогда было совершенно не важно.

«Может мне все это показалось?» – подумал я тогда – «Может это галлюцинация из-за темноты и страха. Я просто струсил и это все мне явно привиделось». Однако я почти всю ночь не спал. В полудреме и бреду мне снилось, что во тьме я сражался с драконом, у которого много голов, и сколько бы я их не рубил своим маленьким кинжалом, каждый раз они отрастали вновь и вновь, а в конце он меня просто проглотил!

На следующий день выйдя во двор школы, я узнал, что Ольку Глазунову, из 11 Б класса, нашли мертвой. Голой, грязной, изнасилованной, со сломанной шеей. Думаю, не стоит пояснять, где именно ее нашли. Потом расспросы полицейских, угрюмое молчание собравшихся на стадионе, собаки ищейки, тревога и паника. Это был последний день лета, который я провел во дворе школы. Увиделся со всеми я только первого сентября.

И теперь, когда я шел по этой прекрасной аллее, вдоль уже сильно разросшихся деревьев, только небольшой пыльный памятник и искусственные цветы напоминали о той истории. Прошло много лет, а я помню все в мельчайших подробностях. Ее глаза, которые тогда отчаянно молили меня о спасении, я не смогу забыть, наверное, никогда. Может где-то в глубине я виню себя, что ничего не сделал, не смог помочь, но прошлого не изменить. Проходя мимо того места, немного сбавив шаг у памятника, стараясь не смотреть на него, я глубоко набрал воздух в легкие, тут же с тоской выпустил его и ускорился, не желая больше будить те воспоминания и чувства. В что я верю? Дурацкий вопрос!

Огонь без дыма или дым без огня

Подойдя к дому, я не стал высматривать машину родителей, дабы не вгонять себя в панику, а решил сразу подняться к ним. У меня был свой комплект ключей, но я до последнего надеялся, что он мне не пригодится. Дверь в подъезд была приоткрыта, кусок кирпича мешал ей, и я совершенно беспрепятственно попал в лифт. Бултыхаясь меж этажей, я стал разглядывать внутренности лифта, и на глаза мне попалась забавная реклама. Черно-белое изображение трех обезьян в судейских мантиях, каждая из которых закрывала себе рот, глаза или уши, а внизу надпись: Адвокат Хоботов Е. Р. и номер телефона. И все. Довольно остроумная интерпретация части буддисткой философии. Было необычно видеть ее в замшелой многоэтажке, она здесь была не совсем к месту, несколько неуместна, но, сказать по правде, все-таки привлекла мое внимание на мгновение, пока я поднимался на нужный мне этаж. Лифт остановился, и сквозь открывшиеся двери я бесшумно подкрался к квартире и решил сначала позвонить, но постояв с минуту и не дождавшись ответа, сам вставил ключ в замок и вошел внутрь.

Встретила меня только тишина. Одежды и обуви родителей не было, было тихо, чисто и ни одного признака того, что они вообще тут были. Я разулся и замер в коридоре. Слегка оторопел. До этого момента, был у меня еще один способ разузнать, где родители, но все это время я к нему сознательно не прибегал ведь знал, что шансы ничтожно малы. Это позвонить им. Зная своих родителей и их отношение к технологиям и всему новому, с самого начала на это можно было не надеяться. Пройдя на кухню, я выдвинул из-под стола табуретку, достал смартфон и набрал сначала отца. Телефон абонента выключен. Сбросил. Сел. Набрал маму. В соседней комнате раздался звонок. Я, не сбрасывая вызов, вскочил со стула и почти бегом направился к источнику звука. Телефон аккуратно спрятался в складке дивана. Ну конечно, она его просто забыла. Такое случалось постоянно, так что ничего удивительного. Я взял его, уселся на диван, разблокировал и сразу полез смотреть историю вызовов. Там было несколько пропущенных в том числе от маминой подруги, которая работала в городской администрации. Я нажал кнопку вызова, чтобы спросить не знает ли она что-то. Голос из динамика раздался облегченным приветственным криком.

– Алло, Алла! Аллочка, ну наконец-то! Я весь телефон разбила, с вами все в порядке?

– Теть Марин, это Олег, здравствуйте. Мама опять телефон забыла.

– Ой Олежек, это ты? Привет. Родители с тобой? Они рядом?

– Нет, теть Марин. Я сейчас у них дома как раз, и сам пытаюсь их найти. Они сегодня рано утром заехали ко мне, но вели себя как-то странно, и я их выпроводил. Сонный был и ничего не разобрал толком, но там видимо что-то с бабушкой случилось, так что не удивительно, что они немного растерянны и не в себе. Но я точно не уверен, думал вечером их увижу, и все обсудим.

– Ой, как хорошо, что ты их видел, прекрасно. Значит все в порядке, а то я все не могу до них дозвониться. А ты чего не на работе?

– Да я себя неважно чувствую, и решил сегодня выходной взять.

– Молодец, правильно, отдыхать тоже нужно. Послушай, я что звонила-то, собственно. Твой отец еще в субботу попросил разузнать про некоего… Сейчас я тут записывала, вот – Болтливых Остап Гаврилович. Сказал, что ему для продажи машины нужно. Ну я без задней мысли, все, как всегда, а как информацию нашла, обомлела и сразу отцу твоему трезвонить! Пусть ни в коем случае этому человеку машину не продает! Он родился аж в 1908 году, а свидетельства о смерти мы вообще не нашли! Олежка, это точно мошенники, я по телевизору видела! Они паспорта давно умерших людей подделывают, а потом ищи свищи их. Ты уж пожалуйста, как отца увидишь скажи ему, а то я переживаю, мало ли что.

– Очень странно. Он бы мне сказал, что хочет продавать машину, а тем более, что уже нашлись покупатели. Сегодня я видел их джип. – голос дрогнул и пришлось тяжело сглотнуть и сделать паузу.

– Мой хороший, я сама удивилась, да еще он позвонил рано утром и очень странно говорил, как будто пьяный был. Я стала переживать, как бы он глупостей не натворил. Ладно Олежка, я пошла работать, не забудь ему передать, пожалуйста, вдруг это и правда важно. Хорошо?

– Хорошо теть Марин, я постараюсь, до свидания!

Я с чувством некой обиды и разочарования сбросил вызов и отложил телефон. Странно все это. Я виделся с отцом на той неделе, мог бы хотя бы намекнуть мне на продажу машины, ну или хотя бы, что собирается это сделать. А тут покупатель. Гребаные мошенники навешали на уши лапши. Как бы сейчас, в таком состоянии, он и правда ее не продал этим людям.

Время было уже ближе к обеду, я решил пойти что-то пожевать, а после никуда судорожно не бежать, а остаться и подождать их прихода тут. Все равно я больше не знал где их искать, так что смысла от моих потуг совершенно нет. Я в развалку поднялся с дивана и скользя носками по линолеуму поплыл на кухню. Дверца холодильника, пакет молока, два яйца, масло, хлеб. Чиркнув спичкой, я зажег газовую плиту, поставил греться сковороду, взял в руку бутылку подсолнечного масла, но внезапно зазвонил телефон. На этот раз мой телефон. Я доставал его из кармана в надежде, что это перезванивает отец, но это был незнакомый номер. Я принял вызов.

– Алло?

– Олег, здравствуйте, это Степан Анатольевич, директор, вас беспокоит.

– Да, Степан Анатольевич, здравствуйте, – я молниеносно сориентировался и сделал свой голос слегка больным и измученным, а сам от волнения машинально начал расхаживать по квартире. – Знаете, я пришел сегодня в офис, и мне стало как-то плохо. Я подумал, что не стоит работать в таком состоянии и уехал к родителям. Разрешите за свой счет отдохну денек, а если завтра лучше не станет возьму тогда больничный.

– Это конечно без проблем, только впредь желательно ставить в известность хотя бы вашего прямого руководителя, а не убегать сломя голову, чтобы он потом мне не жаловался. У меня нет времени на подобного рода звонки, договорились?

– Да, конечно, благодарю вас, всего доброго! – пронесло.

Я выдохнул и расслабился. Возможно, не придется менять работу, и все само собой утрясется. Пока я придумывал правдоподобную отмазку и пытался сгладить все углы, я оказался в комнате, и закончив говорить облегченно бросил телефон на диван. Не спеша снова направился на кухню. Но не успел я сделать шаг, как телефон зазвонил вновь. Наверняка начальник забыл что-то спросить и теперь перезванивает, и я не глядя прислонил телефон к уху.

– Да, Степан Анатольевич? – снова больным голосом произнес я.

– Кхм, эм, прошу прощения, вас беспокоит Патологоанатомическое отделение БСМП №1, вы Роланов Олег Дмитриевич?

– Я!?

– Вам необходимо подъехать к нам в отделение, нужно срочно решить вопрос с телами, их утром доставили. Мы до вас дозвониться не могли. Сегодня подъехать успеете? До 17:00?

– Какими телами?

– Вам разве еще не сообщили. Полицейский, сказал, что сам вам сообщит и обо всем уведомит. Разве нет? Сейчас минутку. – и голос разлетелся сильным эхо и провалился куда-то в глубь комнаты. – Гриш, а Гриш, эти два тела с аварии, мент же приходил про них разговор был, да? Ага, понял. Все верно. Нам утром сказали, что они сами вас уведомят. Вот мы с самого утра вас ждем, и дозвониться не можем.

– А о каких телах, простите? – и не смог договорить, ком из слез встал у меня в горле, и я еле сдерживался, чтобы не зарыдать.

– Очень странно, что вам не сообщили, уже столько времени прошло. Нам сказали только, что очень рано утром произошла автомобильная авария, смерть констатировали на месте, потом доставили к нам. Вы в списке ближайших родственников. Мне жаль.

Отложив телефон в сторону, я смотрел ровно перед собой, и град из слез капал на ковер под моими ногами. Я просто не мог в это поверить. Собравшись с силами, поднес телефон к уху.

– Олег Дмитриевич? Вы сможете сегодня приехать?

– Постойте, нет. Этого не может быть, я разговаривал с ними сегодня утром, -всхлипывая и кашляя, вымолвил я, – А вы мне что говорите! Это не мои!

– Послушайте, я, конечно, вам соболезную и все такое, но у нас тут несколько тел ждет на очереди! Ваши или нет, прошу приехать сюда и на месте разберемся. У нас тут не гостиница, да и не в моих интересах вас обманывать, уж поверьте!

– Хорошо, сейчас приеду.

– Ушинского 10, постарайтесь до 17:00 успеть.

– Хорошо. – на том конце уже повесили трубку.

Я не хотел плакать, слезы почему-то сами вытекали из уголков глаз и неслись бурным потоком по моим щекам и, хотя я не поверил в сказанное, внутри что-то екнуло от одной мысли о том, что это могло произойти. Я видел их и говорил с ними сегодня утром, трогал их. Снова, уже обдуманные и переваренные мысли и чувства, по новому кругу вернулись ко мне, и я стал погружаться в них, не замечая, что делал тоже самое несколько часов назад. Опять вихрем боль и тоска разлетелись по моему телу и горячим воздухом омыли все мои конечности, так что испарина появилась на моей спине. Не может этого быть! Это точно ошибка. Нужно убедиться, ситуация сама складывается таким образом, чтобы я смог это сделать. Нужно быстро съездить в морг, как можно быстрее все выяснить и наконец успокоиться. Я сунул телефон в карман, как в тумане прошел в коридор, обулся, надел куртку и вышел.

Мысли путались и сновали из стороны в сторону в замкнутом пространстве моей черепной коробки. Ехать на автобусе или идти пешком холодно и долго, а мне хотелось как можно быстрее закончить этот поход, и я, спустившись, вызвал такси и стоял у подъезда в ожидании. Не в силах сосредоточится, я ходил взад-вперед, пошаркивая ногами и черпая старенькими ботинками грязный снег. Жаль, что я не курю, а то самое время. Руки слегка потрясывались, я был сильно возбужден, и по телу пробежала небольшая и неуемная дрожь, истерика перешла в хроническую стадию и слегка стихла.

На улице было пусто, только одинокая девочка гуляла с собакой возле дома. Собака эта радостно виляла хвостом, кружилась и весело прыгала, играя сама с собой и темным, истоптанным снегом. Вот бы и мне так, кружиться и скакать беззаботной собакой. Девочка заметила мой интерес к собачонке и дернув поводок смело двинулась прямиком ко мне. Она молча подошла и встала совсем рядом, а собака с любопытством начала меня обнюхивать. Такси что-то очень долго едет. У собаки был интересный приплюснутый нос и шелковистая не по погоде шерсть, а девочка как-то странно и пристально смотрела на меня. Где-то я уже видел этот взгляд. Пронзительный. Пугающий. Я невольно дернулся, и вместе со мной дернулась девочка, дернулся и поводок. Собака, обнюхав меня, потеряла интерес и стала уходить. По моему телу снова пробежали мурашки, но это был не конец. Немного отойдя от меня, девочка обернулась и сказала: