Текст книги "Под вуалью"

Александр Досов (Уз Бек)
Под вуалью: избранные стихотворения

 
Возможно будет вас корёжить
От грубых, но правдивых слов,
А как же зло нам уничтожить,
Чтоб навсегда пришла ЛЮБОВЬ?!
 

Уз Бек

Автор сборника Александр Досов (Уз Бек)

20 июля 2016 г. принят в Российский союз писателей

Предисловие

 
Я не хочу стоять на полке,
Покрытый пылью и забытый.
Хочу я выпустить иголки,
Как ёж иль дикобраз небритый,
Колоть бизонов толстокожих,
Чтоб знали, что такое боль,
Что он не уличный прохожий,
Не волк, не кровожадный хорь,
Не клоп на теле у народа.
И без конца напоминать,
Что человек не царь природы —
Её нельзя уничтожать.
Если не любишь свой народ,
Закон природы попираешь,
То знай, придёт и твой черёд,
Что приобрёл – всё потеряешь.
Моральный облик, душу, честь —
В «дерьме зелёном» утопил
Добра различного не счесть,
А доброты не накопил.
 
 
Я не хочу стоять на полке,
Хочу лежать я под рукой,
Разглаживай мои иголки
И повторяй: «Я не такой!»
 

Жить надо так, чтобы представ пред Богом, мог прямо посмотреть Ему в глаза

Памятник

 
Я этот памятник себе поставил сам,
А что-то лучшее воздвигнут мне потомки,
Не надо слепо верить чудесам,
Я перед вами весь на книжной полке.
 
 
Чтоб Родиной своей могли гордиться,
Снимите с глаз тумана пелену,
Колосьями шуршат мои страницы
И приглашают вас на целину.
Взглянуть на этот мир со стороны,
Увидеть то, чего не замечали,
Увидев красоту родной страны,
Чтоб за свои поступки отвечали,
Чтобы природу не губили, а любили,
И чтоб ЛЮБОВЬ была не на словах,
Чтоб в этом мире вы не зря прожили
И чтоб ушли с улыбкой на губах.
 

Кризис

 
Как к кризису должны мы относиться?
Не унывать, трудиться и молиться,
Но не от Бога избавленья ждать,
И сатану не будем осуждать,
Бедняга света белого не видит,
В ком вера есть – того он не обидит.
Питаться воздухом, естественно, не будем,
Свой хлеб насущный сами мы добудем.
Не пали духом, сухари не сушим,
Не кризис нас, а мы его задушим.
И никакая страшная беда
Нас на колени не поставит никогда!
 

Вуаль

 
Лицо вуалью прикрывая,
Подчёркиваешь красоту,
Порой вуаль приоткрывая,
Красу увидишь, да не ту.
 
 
И хочется глаза закрыть,
Чтобы не видеть, что увидел.
Невольно хочется спросить,
За что же Бог тебя обидел?
 
 
Этот вопрос я задаю
Великой матушке России,
Тебя, любимую мою,
Терзали, били, поносили,
 
 
Но ты вставала из руин,
Врага безжалостно крушила.
«Я Бог, и царь, и господин», —
Так демократия решила.
 
 
Что ни чиновник, он же – князь,
Готов лишь сам себе служить.
Простой народ втоптали в грязь,
Ни умереть ему, ни жить.
 
 
Как раб поставлен на колени,
Не вправе голову поднять,
От тупости, или от лени,
Но не желает он восстать
 
 
Против бесправия и хамства,
Подняться гордо во весь рост,
Стряхнув с себя оковы рабства,
Срубить и голову, и хвост
 
 
Холодной, жадной анаконде,
Готовой всё и всех сожрать.
Найдется ли герой в народе,
Чтоб на борьбу его поднять?
 

Грубые слова

 
Есть в моих строках грубые слова,
Которые буквально режут слух,
Как чёрная сгоревшая трава,
Когда над нею пролетел «Петух».
 
 
Не нравится? Так, что же, не читайте,
И сознавая весь самообман,
Всё, что душе угодно, выбирайте,
Нырнув с разбегу в розовый туман,
 
 
А вынырнув, вы рано или поздно
И в грязь наступите, и встретите разврат.
Всю обстановку оценив серьезно,
Поймёте вы, что жизнь – не райский сад,
 
 
Не только лютики, цветочки-мотылёчки,
И небо голубое в облаках,
А бездорожье, где ухабы, ямы, кочки,
Плен на свободе без браслетов на руках.
 
 
Нам жизнь диктует правила игры,
Судьба давно распределила роли,
Катает словно биллиардные шары,
То на зеленом, то на черном поле.
 

Правда жизни

 
Это не я сказал, а правда жизни,
Что жить по совести – намного тяжелей,
Когда нет правды у самой Отчизны,
Но ничего нет Родины родней.
Когда кругом обман и нет просвета,
Не видно зорьки завтрашнего дня,
Вопросов много – только без ответа,
И замерзаешь даже у огня,
Как будто в Антарктиде без одежды,
И даже душу превратили в лед,
Но ты живи и грей себя надеждой,
Что зорька обязательно взойдет.
Ведь главное, чтоб не было войны,
Плохое оставляя позади
И помня, что ты сын своей страны,
На Запад с восхищеньем не гляди.
Уж там ты точно никому не нужен,
Раз места не нашел в своей стране.
Там дни свои закончишь в грязной луже
Или за грош продашься сатане.
 

Выборы

 
Привет, народец полосатый,
Снять, как с овец, последний пух
Пришёл лохматый, волосатый
И нагловатый Винни-Пух.
 
 
Он, сливки сладкие снимая,
Но чтоб хоть чем-то удружить,
За ишаков вас принимая,
Вам может шарик предложить.
 
 
Небесную насыплет манну,
Ладони шире подставляй —
Любому манна по карману —
Набрал? Теперь иди, гуляй.
 
 
И даже дырочкой от бублика
Он может щедро угостить,
Вам не придется даже рублика,
За дырку рваную платить.
 
 
Не поросёнка, а свинью
Себе мы сами подложили.
Нет, никого я не виню,
Мы, видно, это заслужили.
 

Многопартийность

 
Многопартийность всех «объединила»,
В одной упряжке «лебедь, рак и щука».
Кость отбирает слон у крокодила,
А кобеля сожрать готова сука.
 
 
Вернули гордое сословье казака,
Какая ни на есть, а всё ж победа.
Крестами брякая, валяют дурака,
Размахивая шашкою прадеда,
 
 
Играют дядьки взрослые в зарницу,
Кому-то ж надо пионеров подменить.
Распахнуты закрытые границы,
Страна разграблена. А что же сторожить?
 
 
Земля заброшена, загажена вода,
Отравлен газами когда-то чистый воздух.
Деревни все с названием «Беда»,
Ушли крестьяне на бессрочный отдых,
 
 
Жрать нечего, но беспробудно пьют,
Совсем не так как наши деды пили,
А сверху продолжают, воду льют:
«Про бабушек мы, дескать, не забыли».
 
 
Про дедушек нам говорить не стоит —
До пенсии они не доживут,
А кто-то себе новый терем строит,
Коньяк смакуют, рябчиков жуют.
 
 
И нет им дела до родной страны,
Разграбленной, униженной и нищей.
Не россияне – дети Сатаны,
Без них пожалуй воздух был бы чище.
 

Рабство

 
Рабство кончилось давно,
Это знаем по кино,
Это знаем мы по книгам,
Помним Мартин Лютер Кинга,
Про борьбу и про свободу,
Мир и землю для народа,
Мы впитали с букварем,
Что за Родину умрем!
И она нам, не тая,
Все дала от «А» до «Я»,
Но вот, что меж ними есть,
И в кавычках не прочесть.
Два квадратика земли
За зеленые рубли,
Толстый «корень» от любви,
Реж его, ломай, пили.
Хочешь чмокай, хочешь жуй,
Голосуй, не голосуй,
Один Хрен другой меняет,
И всё то же повторяет:
«Голосуйте за меня!
Вам свобода и земля,
Цепь подлиньше, дальше миску
И на кладбище прописку».
 

Закон

 
Закон на фоне беззакония —
Лучина под лучами солнца,
За жизнь цепляется в агонии
На дне пустынного колодца,
Где нет ни капельки воды,
И даже влага испарилась.
Вершат безвластные суды.
Неужто жизнь остановилась?
 
 
А Дума думает годами,
Какой закон изобрести,
Чтобы самой вперёд ногами
С вершины власти не сползти.
 
 
Один закон и пять поправок,
Закон законно обойти,
Сама себе такой подарок
Могла лишь Дума поднести.
 
 
А для простого населенья
Подачка в виде ста рублей
За «голос» алкашу с похмелья —
Бухни и приводи друзей.
 
 
Десятку – бабушке на воду,
Прибавка к пенсии «большая»,
Бомжам – полнейшую свободу,
Квартир-колодцев не лишая.
 
 
Закон – карающий кулак,
Для беззакония ладошка,
Народ – подавленный дурак
С ладошки склевывает крошки.
 

Балбес

 
Родился я не от балбесов
В стране холодных мракобесов.
Балбесом рос, балбесом жил,
Всегда с балбесами дружил.
Жена-балбеска у меня,
Балбесы – вся моя родня,
Детей-балбесов воспитал,
Весь мой нажитый капитал.
Вокруг меня балбесы-люди,
Мы так балбесами и будем,
Пока придурки на верхах,
А мы живем при дураках.
 

Прогресс

 
По фильмам знаем и по книгам
Как далеко прогресс шагнул.
Произошли такие сдвиги,
Что даже Бога чёрт лягнул.
 
 
Как Бог такое допустил,
Что зло всю землю захлестнуло,
И я бы чёрту всё простил,
Но в души к детям заглянул он,
 
 
Им не Господь дарует свет,
А черти дурь свою диктуют.
Не страшно, что в пятнадцать лет
Они как голуби воркуют.
 
 
То страшно, что любви не зная,
Они садятся на иглу.
И к звездам тернии раздирая,
Не пробираются сквозь тьму.
 
 
И деть им некуда себя,
Ведь за рекламными огнями
Не сделать шагу без рубля
Зеленого, с двумя нулями.
 
 
Весь мир замешан на обмане,
Нет правды, говорят, в ногах,
Пока дыра в твоем кармане,
И не сидишь ты на деньгах.
 
 
Не только детство у детей
Эпоха нагло отобрала,
А в души вместо лебедей
Злых, чёрных воронов вогнала.
 
 
Но я надеюсь, верю я —
И непременно так случится —
Всё встанет на круги своя,
И к детям детство возвратится.
 

Да поможет нам Бог!

 
Мы в мире со всеми народами жили,
Кавказцы и русские крепко дружили,
Узбеки украинок очень любили,
Родными мы были, границ не делили.
 
 
Распался могучий Советский Союз,
Я даже подумать об этом боюсь,
Чужим стал украинец и белорус,
Во что превратилась великая Русь?
 
 
Где братья по крови и братья по вере?
Глядим друг на друга как дикие звери,
Закрыты границы, захлопнуты двери,
Но поздно подсчитывать наши потери,
 
 
Пора прекратить нам ходить в дураках,
Ведь истина рядом живет в облаках.
Единый Всевышний и Бог, и Аллах,
Священная книга одна на руках,
 
 
В ней заповедь Божья на каждой строке,
Слова-родники в полноводной реке,
Понятны они на любом языке.
Все пальцы сильны лишь, когда в кулаке,
 
 
Не поздно ещё всё сначала начать,
Обняться и руки друг другу пожать.
От чистого сердца любви пожелать,
Нельзя забывать нам, что Родина-мать
Не только кусочек священной земли,
Где наши родные покой обрели,
А то, что они от врагов сберегли,
Но мы, как ни жаль, сохранить не смогли.
 
 
Мы с бедами нашими справимся сами,
Остудим вулкан, успокоим цунами,
С любовью поклонимся Родине-маме,
И солнце опять засияет над нами,
Растает ледник и развеется смог…
Хочу я, чтоб каждый задуматься мог,
Читая, увидел себя между строк
И сердцем сказал: «Да поможет нам Бог!»
 

Пенсионеры

 
Мы пенсию гребём лопатой,
Противно на бабло глядеть,
Слюной исходят демократы —
Ну как бы нас ещё нагреть?
 
 
Надбавку дали сто рублей
И тут же льготы отменили,
А чтоб жилось нам веселей,
В раю местечко посулили.
 
 
И кровопийцы-бюрократы
С огромной ложкой тут как тут,
Им мало дармовой зарплаты,
И вас как липку обдерут.
 
 
Чтоб сильно не бесились с жиру,
Все проездные упразднили
(Пешком походите по миру),
Но мы и это пережили.
 
 
Ведь нам на небо рановато,
Мы на земле ещё нужны,
И не страшны нам демократы,
И бюрократы не страшны.
 
 
Ещё способны мы трудиться
И людям пользу приносить.
А тех, кто хочет поживиться,
Ждёт высший суд, чтоб их судить.
 
 
Мы жизнь свою не зря прожили,
И будет место нам в раю,
А пенсию мы заслужили,
Хоть маленькую, но свою.
 

Так мечталось

 
Давно уже над полем брани
Не кружит злое воронье,
И редкостью музейной стали
Седло, кольчуга и копье.
 
 
Промчались фронтовые грозы,
Окопов нет и блиндажей,
Давно не льются вдовьи слезы
На фотографии мужей,
 
 
От взрывов не дрожит земля,
Не рвут снаряды тишину.
И уезжают сыновья
От матерей не на войну.
 
 
Да! Так хотелось, так мечталось,
Совсем недавно было так,
Но Русь великая распалась,
И начался в стране бардак.
 
 
Детей, как пушечное мясо,
На бойню стали отправлять,
Едва закончив десять классов,
Идут мальчишки погибать.
 
 
Но не за Родину-Россию,
Не за Отечество свое,
Об этом маму не спросили,
Плевать на мнение ее.
 
 
Там политические игры
Главнее материнских слез,
На части рвут, терзают «тигры»
Страну рыдающих берез.
 
 
А что народ? Он был и будет,
Толпа бесправных и рабов.
Кто наконец-то нас разбудит?
Кто нас избавит от оков?
 
 
Из поколенья в поколенье
Голодный, нищий и убогий
Стоит народ наш на коленях,
Но, к сожаленью, не пред Богом.
 

Лифт

 
То поломан, то стоит,
То совсем не едет,
То механик крепко спит,
То он на обеде.
То щиток дождём залит,
То кабина поплыла,
То проводка вся сгорит,
То лифтёрша запила.
Света нет и нет тепла,
Не трезвонит телефон,
Жизнь еще не померла,
Продолжает марафон.
Бабка с дедом по ступенькам
Совершают восхожденье,
Собирают по копейкам
Капитал на день рождения.
Не живут, не существуют,
Не понятно в чём душа,
Словно голуби воркуют,
Греют взглядом малыша.
Кто сказал: «В стране разруха»,
Хлеба нет и молока?
Бодро держится старуха,
Взгляд горит у старика.
Про свои забыв проблемы,
Продолжают жизнь любить,
Им сложившейся системы
Все равно не изменить.
 

Верьте в истину, люди

 
Жизнь – огромная сцена, где у каждого роль,
Все в крови по колено – и народ, и король,
Восседает на троне игрок не простой.
Шесть патронов в обойме – один холостой,
В этой дикой рулетке шансов нет никаких.
Вся страна словно в клетке, все враги средь своих,
Кто не так посмотрел, кто подумал не так,
Проигравшим – расстрел, повезло – четвертак.
Те ж кому повезло, жили словно в аду,
Но тиранам назло звали Бога в бреду.
Вас пытали и били не нацисты – фашисты,
В лагерях вас гноили атеисты – садисты,
Не котята слепые, что приказ выполняли,
А бездушные, злые – те, что Бога предали.
Те, что храмы взрывали, на погостах плясали,
Те, что чести не знали и доносы писали
На родных, друг на друга, никого не жалея.
Зло ходило по кругу, на груди грея змея.
Малолетних детей в стариков превратили,
Жернова лагерей без конца молотили,
В мясорубку кидали и врачей, и артистов.
Коммунисты съедали, не давясь, коммунистов,
Отупев, каннибалы поднимались на плаху,
Всю вину признавали из-за дикого страха.
 
 
Долгожданная оттепель растопила ледник,
Зазвенела капель, бьет в пустыне родник,
Сгинул чёрный злодей, возвращались «враги»
Из казахских степей, из сибирской тайги,
И не веря свободе, шептали сквозь плач:
«Ходят слухи в народе – возродился палач,
Притаился в засаде, чтоб прыжок совершить,
Но не голода ради, просто так придушить».
Снова ночь за окном, слово взял беспредел,
Своим чёрным крылом даже мёртвых задел,
Алчность в дьявольском теле всех пускает в расчёт,
Власти все захотели, кровожадность не в счёт.
Автомат и наган не умеют жалеть,
Налетел ураган, сея ужас и смерть.
Да когда ж это кончится, канет худшее в Лету?
Верить в лучшее хочется, но просвета все нету,
Верьте в истину, люди, вас Господь не оставит.
Он виновных осудит, тех, кто верит – прославит.
Только вера людей из огня выносила,
Души их в лебедей, в голубей превратила,
И какие бы звери не мешали вам жить,
Тех, кто искренне верит, невозможно сломить!
 

Жизнь по-волчьи

 
Людей я призываю жить по-волчьи
Не потому что хищники они,
И за себя порвут любого в клочья.
А ты в их душу волчью загляни.
 
 
Всему хорошему учитесь у волков,
Ведь жить по-волчьи – в этом нет стыда.
У них хоть волчья, но одна любовь,
Как перед Богом, раз и навсегда!
 
 
Они не предают семью и стаю,
Кусок последний детям отдают.
Я только одного не понимаю,
За что волков так беспощадно бьют?
 
 
Да если б люди жили, словно волки,
То не давились бы кусками пожирней,
Нахапали, настроили. А толку?
Ведь жизнь от этого не стала веселей.
 
 
Теперь трясись, чтоб не отняли, не убили,
Даже награбленное жалко отдавать,
Да если б, люди, вы по-волчьи жили,
Не жизнь была бы, а сплошная благодать.
 

Диссидент

 
Кто меня записал в диссиденты?
Я с пелёнок Россию люблю,
Демократы предали «Советы»,
Государство стоит на краю
Страшной бездны. А им всё неймётся,
Каждый хочет всю власть ухватить,
Наплевать, как народу живется,
Им нельзя своего упустить,
 
 
Пока шанс есть побольше нахапать
И быстрей за границу рвануть.
О прошедшем не будем мы плакать,
К сожаленью, его не вернуть.
 
 
Не покину я Родину нашу,
Мне не нужен ни запад, ни юг,
Что на свете есть Родины краше,
Даже если пустыня вокруг.
 
 
А пустыня – система холодная,
Холодней, чем полярные льды,
Ненасытная, вечно голодная,
Нет ей дела до общей беды.
 
 
Что с того, что разруха в стране,
И народ обнищавший страдает,
Утешенье находит в вине,
И уже ни о чём не мечтает.
 
 
Где идея? Где лидер? Где знамя?
Кто, куда поведёт за собой?
К сожаленью, угасло то пламя,
За которым рвались мы как в бой.
 

«Моя милиция меня бережёт»

 
Зачем нам Запад и полиция?
К чему дешёвые понты?
Чем насолила вам милиция,
Простые русские менты?
 
 
Как дорог был нам Маяковский,
Когда чеканил он слова.
Жизнь как у всех была в полоску —
То словно лодочка плыла,
 
 
То как бревно её швыряло
По перекатам горных рек.
Но жизнь жила и не стонала,
И ею правил человек!
 
 
Покой наш берегла милиция
С пустой потертой кобурой…
Явилась чуждая полиция,
Сменилась власть, сменился строй.
 
 
Теперь банкуют депутаты,
Все козыри у них в руках,
О жизни бурные дебаты,
Любовь к народу на словах.
 
 
Я перемен не отрицаю,
Но в памяти тот факт живет,
Когда собаки-полицаи
Терзали в клочья свой народ.
 
 
И даже легкое созвучие
Бьёт по ушам, как дикий лай,
Слова предательски колючие…
Виват, народный полицай!
 
 
Любую власть я вынужден принять,
Но никогда не захочу понять,
Как можно так себя не уважать,
Чтоб полицаями родных ментов назвать?
 

Бесправная власть

 
Не обижайтесь на ментов —
Поганая у них работа.
Различным может быть улов,
На протоколы тоже квота:
 
 
Кого поймать и отпустить,
С кого содрать три шкуры сразу,
Кого под мощный пресс пустить,
Кого бояться как заразу.
 
 
Не потому, что заболеет,
Сопливый к доктору пойдёт,
Хамеет бес, а мент робеет,
При нём на вытяжку встает.
 
 
Собачья у мента работа,
Всегда на жёстком поводке,
Порой кого-то съесть охота,
Но поводок в чужой руке.
 
 
И тут готов себя загрызть,
Противно ведь на свете жить,
Быть властью, но бесправным быть.
 

Перекрасились

 
Советская милиция с дубинками
Гоняется за пьяницами-синьками.
По ножкам бедолагу невзначай:
«Где водку брал? А ну-ка отвечай»
 
 
Так где же вы, когда детей насилуют?
Так где же вы, когда старух не милуют?
Так где же вы, когда цветет рэкет?
Так где же вы, когда преступности букет?
 
 
Советская милиция дубинками
С базара гонит бабушек с корзинками.
 
 
Сменилась власть. Стал узаконенным рэкет,
Теперь прессуют на законных основаниях,
Нет правды, и порядка тоже нет.
Народ, как ёлка, в разноцветных обещаниях,
 
 
Теперь российская полиция дубинками,
Как и милиция, гоняет свой народ.
А наверху с брюнетками, блондинками,
Лишь перекрасившись, кто жил, так и живет.
 
 
Но душу чёрную хоть золотом покрась,
Она от этого еще сильней чернеет.
Мы испокон веков ругаем власть,
Но почему же сам народ наш не умнеет?
 

Крик души

 
Давит небо серое на грудь,
Туча чёрная на плечи навалилась,
Ветер, воя, нагоняет жуть,
Осень, как девчонка, прослезилась.
То ли по утраченному лету,
То ли стосковавшись по зиме,
Запрягу волшебную карету,
Прокачусь по матушке Москве,
Вихрем пролечу по Ленинграду,
Заверну в любимый Самарканд,
Стран других не знаю и не надо —
Мне б вернули Родину назад!
Родину с названием Союз,
Роль национальность не играла.
Долго братьев собирала Русь,
Но так глупо разом растеряла.
Руку раненую не сожмешь в кулак —
Очень больно, пальцев не хватает.
Снова карты выпали не так,
И опять простой народ страдает.
Ветер тучи чёрные развеет,
Дождь пройдёт, пройдут и холода.
Верю, что народ наш поумнеет,
Только вот один вопрос: «Когда?»
 

Любовь к Родине

 
Система наша никуда не годна,
Но Родину люблю и ей горжусь,
Передвигаться я могу свободно,
Если, по глупости, на ровном не споткнусь.
 
 
Пусть кто-то уезжает за границу,
Не будем мы за это их судить,
Не перелетная – домашняя я птица,
Заморским пряником меня не подкупить.
 
 
Но если даже я куда-нибудь уеду,
То лишь на остров под российским флагом,
Вести с аборигенами беседу,
Утюжить землю твёрдым русским шагом.
 
 
Где был Маклай – там русская земля,
Сил не хватило уберечь владенья,
Возможно, стану папуасом я,
Возглавлю княжество Надежды и Везенья.
 
 
По-русски будут папуасы говорить
На диком тарабарском диалекте,
Как и Маклай, я с ними буду жить,
На русской, маленькой, затерянной планете.
 

Ода бюрократам

 
Чтоб доказать, что мёртвый человек
При всём своём желании вовек
Не сможет даже лампочку включить,
Пришлось почти все службы подключить,
Понадобился ворох всяких справок,
Не обошлось, как в Думе, без поправок.
 
 
Расширенную справку я принес,
Исполнил молча прихоть леди-босс,
Решил всё обо всех я рассказать,
Кто может электричество украсть.
Но прежде выгнал тараканов и мышей,
Конечно, жалко было малышей,
На них же сдуру тоже счёт пришлют,
Узнав, что за плитой они живут,
Остался только кот-мерзляка Дмитрий.
Заходит с бодуна Никола хитрый,
Стаканчик электричества попросит,
Лишь отвернись – уже ведром выносит,
Слабинку дай, гребёт его лопатой.
А коммунальщики – сплошные бюрократы,
Прям через жилы электричество сосут,
Что не допьют – в карманах унесут,
Сосут кровинушку под комариный писк,
А кто предъявит им судебный иск?
Вампиры, что сказать, ни дать, ни взять,
Хоть что-нибудь, но дай им пососать.
Как говорится: «Не было бы зла,
Но допустили в огород козла».
 
 
Куда там Гоголю до ваших «Мёртвых душ»,
Чтобы ему попасть в такую глушь,
Такие дебри, где сверхумные тупицы,
Пришлось бы заново писателю родиться.
И, к сожаленью, вновь сойти с ума,
Чтобы спалить бездарные тома
Квитанций, исков, приглашений в суд,
Воскресших мёртвых «Чичиковы» ждут,
Чем чёрт не шутит, может быть придут
И долг несуществующий вернут.
 
 
Надо иметь куриные мозги,
Чтоб выбивать с покойников долги.
 
 
Шлет вам с «Морского» господин Шевцов
Привет от всех воскресших мертвецов.
Они к себе вас в гости не зовут,
И сами к вам конечно не придут,
Но просят, может, сходите в «Собес»,
Ведь вас наверняка попутал Бес,
Востребуете пенсию мою,
От всей души я вам её дарю.
Покройте с каждым днём растущий долг,
Там хватит и на чай, и на пирог,
Попив чайку и отдохнув от суеты,
Пришлите мне на кладбище цветы.
А. Т. Ш
 
 
P. S
А у хозяйки долга вовсе нет,
Она вообще не потребляет свет,
Но регулярно, уже много лет,
Вам посылает пламенный привет.
И просит сделать ей перерасчёт,
Верните деньги, ведь она здесь не живёт,
Или внесите их в жилищный фонд,
Ведь крыша, как текла, так и течёт.
Рыдает, просит: «Сделайте ремонт!»,
Чтобы щиток дождем не заливало,
А то ведь вы начнёте всё сначала.
То дурака, то крайнего искать,
Чтоб как лоха, как липку обобрать.
Для вас закона не было и нет,
Бытует электрический рэкет.
Вы можете порвать моё письмо,
Швырнуть его хоть в урну, хоть в окно,
Но напоследок вам скажу одно,
Что правду отыщу я всё равно.