Текст книги "Три орешка для публики. Романы в стихах, написанные онегинской строфой"

 
Ах, женщины, как вы прекрасны!
Без них и жизнь нам не мила!
Ребята, с этим вы согласны?
Раз так, то женщинам – хвала!
Я сам люблю: красивых, юных,
Весёлых, женственных, разумных!
Как жаль, что женщин до хрена,
Когда жена всего одна!
Хотя, когда вдвоём в постели,
Нам нету дела до других!
Невеста и её жених!
Десятилетья пролетели,
А этот вечный разговор
Бессмыслен, как и всякий спор.
 

 
В любимых страсть шальную будим!
Любовь к мольбам пустым глуха!
То нас они, то мы их губим,
Горим в неистовстве греха!
И в этом пламени жестоком
И сладком, но не одиноком,
Глупец погибнет не шутя,
Других калеча и губя!
Сказать вам: «Будьте осторожны!»
Но не возможно это! Да!
Рискуйте весело всегда!
Успехи, в общем то, возможны,
И если выпадет успех,
Окупит он любой ваш грех!
 

 
Когда неистовствуешь в страсти,
Что в мир прекрасный позвала,
То забываешь все напасти,
Природа так нас создала!
Поэтому, любите, парни!
Мы люди, а не псы из псарни!
Подаришь лапушке любовь,
И сам счастливым станешь вновь!
Я не могу писать спокойно
О силе яростной любви!
Ты, чувство это сохрани!
Веди себя, вполне, достойно!
И это – счастье для двоих
Достойных! Как и этот стих!
 

 
Увы, но я на тему эту
Сейчас, закончу рассуждать.
Любовь несёт огонь по свету!
Иной его устанет ждать…
И мой Поэт не исключенье,
С ним тоже было приключенье!
К нему, в его младую кровь,
Как и к другим, пришла любовь!
Она была пока слепая,
Ещё не ведала когда
Прозреет, может быть, тогда,
Что парня чувствами играя,
Карьеру сможет погубить,
И жизнь заставит изменить!
 

 
Случилось это с ним, внезапно,
Когда он был в Алма-Ате.
Смотрелся, в целом, импозантно,
Манеры были ещё те.
Втянулся парень в приключенье,
В одно шальное увлеченье
Легко он втюрился тогда.
Не осуждайте, господа…
Когда нет опыта большого,
Легко нам спутать карты все,
Да, в городе, да, по весне,
Любого, старшего, меньшого,
Запутает и увлечёт,
В свои объятья привлечёт!
 

 
Ах! Как её глаза сверкали
Среди цветения весны,
С собой умело парня звали,
Как щук сверкание блесны!
Её наряд, походка, руки
Призывны, не умрёшь со скуки –
Влюбился страстно мой герой
Безумно! Город под горой
С такою спутницей приятной
Шикарный облик приобрёл
И на квартиру к ней завёл!
Уснул в постели необъятной,
Уже под утро шахматист,
И сон его глубок и чист.
 

 
Какое было пробужденье
Приятное…, хотя, увы,
Конец печальный приключенья –
Проспал! Такие были сны!
И на турнире, без сомненья,
Ему признали пораженье!
Так проиграл турнир герой
Одной, счастливою порой.
Да, да, увы, мне тоже жалко,
Но что же делать, это так!
Совсем, проштрафился простак!
И впредь, не шатко и не валко
Пошла его тугая жизнь,
Уехал в Томск, теперь, держись!
 

 
Но тот печальный и приятный
Огонь он в сердце сохранил.
Запретный, страстный, необъятный,
Бесценный опыт повторил.
Теперь, девчонок не чурался,
А ловко охмурить старался,
Чтобы добыть бесценный приз,
Такой приятный стал каприз.
Что делать? Он тогда женился,
Когда нашёл ту, что искал.
Семейным человеком стал.
В постели точно не ленился!
Желанный плод ночных забав –
Ребёнок, вот он! Значит, прав!
 

 
Но прежде, чем нашёл зазнобу,
Прошло ещё немного лет.
Пусть, это непонятно снобу,
Ему я шлю большой привет!
Среди девчонок он вращался,
С иными изредка встречался.
Так поцелуи горячи,
Когда таскаешь кирпичи
Студентом или на халтуре.
И стал семейный человек.
Не сразу, покорён Казбек,
Пришлось учиться на натуре –
Девчонок много, выбирать
Не просто, надо подбирать.
 

 
Но всё, внезапно, изменилось,
Когда добрался до села.
Здесь, сердце вновь воспламенилось!
Татаркой девушка была!
«Ах, Раузá! Как ты прекрасна!
Скажу тебе об этом ясно!»
В окно без памяти сигал,
И с ней экстаза достигал!
Когда ей руки клал на бёдра,
Всё забывал, окончен бег!
Дела, забот на целый век!
Дрова, зима, колодец, вёдра, –
Неважно это было им,
Принадлежал весь мир – двоим!
 

 
Ночные тайные прогулки
От матери не мог он скрыть.
А днём бывали закоулки,
И мать просил его простить…
Но что тут сделаешь с влюблённым,
Её любимым, наречённым?
История, как мир, стара –
Гуляли свадьбу до утра!
Вот так, Владимир, мой женился,
И был он счастлив до конца!
Дошёл счастливо до венца.
Как говорят: «Остепенился.»
И слава Богу, наконец,
Не только муж, но и отец!
 

 
Жить молодые вместе стали,
Скрываться больше нет нужды!
Порадуемся вместе с вами,
Читатель мой, что так дружны
Мои герои молодые,
Весёлые и озорные!
Ячейку общества тогда
Они создали, господа.
Вот радости то было сколько,
Когда родился человек!
Ей подарили жизнь на век,
А девочку назвали Ольга!
Всё вместе: радость, счастье тут,
И дети славные растут!
 

 
Трудись, трудись перо простое,
И пусть, усталая рука
Его меняет, всё пустое,
Грядёт ещё одна строка.
Главу восьмую я закончил.
Стопу бумажную прикончил.
И просто надо отдыхать,
Чернилам нужно высыхать.
С героем я, пока, расстанусь,
О нём довольно написал.
Листов немало исписал,
А сам вдвоём с женой останусь…
Что нужно нам? Любовь и труд,
Очаг семейный и уют!
 

Глава 9

 
Так жил Поэт в Москве-столице.
Учился в ней у мастеров.
Женатый сам на молодице,
Стихи писал он, будь здоров!
В том есть наставников заслуга.
Его душа, жена-подруга,
Друзья-поэты и любовь
Ведут перо, волнуют кровь!
Он молод был, совсем не вреден,
Своим наставникам внимал,
Знакомым прикурить давал,
Был щедр к друзьям, хотя и беден.
Здесь, в гору творчество пошло,
Талант свой ставил на крыло!
 

 
Так жил Поэт в Москве-столице.
Забыв про старое житьё,
Не вспоминал и о вознице,
Ведущем где-то бытиё.
Да что ему, какое дело?
Когда село уж надоело,
И городская жизнь тогда
Привычной стала, господа.
Он полюбил жизнь городскую:
Трамвай, автобус и метро,
Кафе, аптеку и кино,
Ритмичную и суетную.
Совсем стал житель городской
Москвы фабрично-заводской.
 

 
Не просто жил в Москве-столице.
Учился в ней у мастеров.
Пусть, не бывал тогда он в Ницце,
Зато, сам Юрий Кузнецов
Был для него большой начальник,
И в тоже время, и наставник.
И Цыбин, Тряпкин, Кузнецов
Творили здесь, в конце концов.
А кроме них и Передреев
Стихи слагал умело сам.
Взлетали строки к небесам
Про: жизнь, природу…, берендеев!
Творили смело мастера!
Вся жизнь на кончике пера!
 

 
Не просто было жить в столице.
Пускай, попроще одному!
Женатый сам на молодице,
Труднее было самому.
Владимир всё-таки старался,
За переводы смело брался!
Работал, чтоб семью кормить,
Ведь, на зарплату трудно жить!
Родилась дочка и вторая,
Её Татьяной нарекли.
Так дни и месяцы текли,
Недели в годы собирая.
С детьми возилась Раузá,
Владимир ставил паруса!
 

 
Когда он взялся за «Росстани»,
За образец брал мастеров.
Вы убедитесь в этом сами,
Стихи писал он, будь здоров!
Их перечислю без запинки,
Для них все русские осинки:
Васильев, Клюев и Кольцов,
Никитин, с ними Кузнецов!
Фольклорно-песенных традиций
Простого Русского стиха
Продолжил линию в века!
И воздалось ему сторицей!
За книгу премию он взял!
На конкурсе её отнял!
 

 
Ура! Пришла к нему победа!
Её, пожалуй, он не ждал.
Для поэтического следа
В искусстве час его настал!
В том есть наставников заслуга.
Важней всего – улыбка друга.
Когда ты пишешь, что ж, молчи!
Вот победишь, тогда кричи!
Конечно, он её отметил,
Свою победу, наконец.
Гордись заслуженно отец,
Что сын свою победу встретил!
Родители, мать и отец,
Гордитесь! Сын ваш – молодец!
 

 
Его заслуженной победой
Ещё гордилась Раузá.
Обед её Поэт отведай,
Вглядись в прекрасные глаза!
В её лице имеешь друга!
Его душа, жена-подруга,
Опять, возжаждали стиха!
Рука Владимира лиха!
Своим успехом окрылённый,
Ещё сильнее стал писать!
Стихи приятно записать,
Поддержкой близких поощрённый.
Так, стал известным мой герой
Весёлой творческой порой.
 

 
Чего ещё желать на свете,
Когда сбываются мечты?
«Пусть, светит солнце на планете!
И пусть, здесь будем я и ты,
Моя любимая подруга!
В тебе нашёл жену и друга!»
Друзья-поэты и любовь
Нужны Поэту словно кровь!
А дома дочки подрастают
И тоже радуют отца.
Гордится ими без конца
Владимир, славно вырастают
Они в столице. Суть стара,
И в школу скоро им пора.
 

 
Вновь, настаёт пора трудиться…
Уже победа далека…
Опять, придётся не лениться,
Ворчанье слушать «старика».
Всё также ходит в «Современник»,
И Кузнецов ворчит: «Бездельник!»
Нужда и воля, и любовь
Ведут перо, волнуют кровь!
Опять, в издательстве остался,
Хоть, стал известным он тогда.
Подумать можно, навсегда…
Работать и писать старался…
Вот так, и вся проходит жизнь,
Когда же будет коммунизм?
 

 
Идя работать в «Современник»,
Владимир мой совсем не знал
То, как работает «обменник»,
И многого не понимал.
Сам прост, пригож, как месяц ясен,
И обликом вполне прекрасен.
Зато, наивен был и прост,
Ещё, вполне, возможен рост.
Он молод был, совсем не вреден,
Язык он общий находил
С любым, к любому подходил,
Жаль только был, конечно, беден…
А мир совсем, совсем не прост,
В нём не легко построить мост.
 

 
Владимир мой ошибки делал
По жизни, это не беда.
Не мало он, зато, и сделал,
Ну, а ошибки – ерунда!
Когда в издательстве втянулся
В работу, тут и оглянулся,
И удивился, наконец,
И понял сам, как прав отец!
Был молод и самоуверен,
Своим наставникам внимал,
Но не всегда их понимал,
Зато, себе всегда был верен!
А жить, не поле перейти,
Тропу не просто в ней найти.
 

 
Когда живёшь ты в новом месте,
Уходят старые друзья…
Лишь иногда доходят вести,
А без друзей нам жить нельзя!
Поэтому заводим новых:
Приятных, лучших и толковых.
И без знакомых нам никак,
Ну только если ты – босяк!
Вот и Владимир обзавёлся
Друзьями, их недавно знал,
Знакомым прикурить давал,
Другой бы уж, давно, извёлся,
Но не герой мой, он таков:
Король весёлых кабаков!
 

 
Тепло к друзьям он относился
И до утра готов гулять!
Поспорил, после согласился
И, вновь, готов дружить опять!
Понятно, что приоритетом
Была работа в мире этом,
А за работаю – семья!
Всё это понимаю я…
И ясно, что не до обеден
Герою было моему…
Как совмещал всё, не пойму,
Был щедр к друзьям, хотя и беден.
Весёлый взгляд и лёгкий нрав
Помогут, если, вдруг, не прав!
 

 
Итак, в конце семидесятых
Он книгу первую издал!
В начале же восьмидесятых
Уже вторую, вновь, создал!
Прошло всего четыре года!
Была совсем другая мода,
Но книга эта, вот дела,
«Весёлой силою» была!
За ней пошли ещё другие,
А тут поспел карьерный рост,
Удачу ухватил за хвост
Поэт, певец родной России!
Здесь, в гору творчество пошло,
И в жизни хорошо всё шло.
 

 
Конечно, членом стал союза
Писателей, Владимир мой!
Ещё, пока, совсем без груза
Ответственности – вот такой!
На этом я его оставлю,
Довольно, лень свою прославлю!
Устал, сегодня, я писать,
И завтра, можно дописать!
Главу девятую окончил,
И на последок вам скажу,
Что не на долго ухожу,
Пока же, отдых не закончил…
Герою моему везло,
Талант свой ставил на крыло!
 

Глава 10

 
Всё, что с ним в жизни приключилось,
Я не смогу пересказать.
Для нас важней, что получилось,
Но что-то, можно, рассказать.
Пусть, тьма есть случаев забавных,
Смешных, весёлых, очень давних,
Но расскажу лишь об одном
Курьёзном случаи таком.
Тогда ещё был очень молод,
И шутку добрую ценил,
Себя в проказах не винил,
Испытывал к забавам голод
Герой мой славный, наш Поэт.
С тех дней минуло много лет.
 

 
Всё, что с ним в жизни приключилось,
Давно уж былью поросло.
Не просто вспомнить, что случилось,
То, не простое ремесло.
Да я и сам, сейчас, не вспомню,
Но приступаю и напомню –
Есть дополнительный доход
Поэта, это – перевод.
Довольно сложно на зарплату,
Тем более, пока, одну,
Я эти мысли не верну,
Жить и платить ещё квартплату.
Хотя, квартплата та была
Не та, что ЖКХ брала.
 

 
Но денег было очень мало,
Я не смогу пересказать.
И что зарплаты не хватало
На всё тогда, могу сказать.
Конечно, с простенькой одеждой,
Жильём, едой, вообще, с надеждой
Проблемы не было совсем,
Но, редко, кто доволен всем.
Хотелось жить шикарно, даже:
Машину, виллу, круглый счёт.
Такой набор наперечёт,
Всем не купить на распродаже.
Ещё хотелось многим жить,
Бездельничать, а не служить.
 

 
Тогда такого не случилось,
Наверно, не пришла пора?
Для нас важней, что получилось,
И жизнь, конечно, не игра.
Но и тогда, в стране Советов
Без нарушителей заветов
Не обходилось никогда,
Поэтому пришла беда.
Уже чиновники большие
Шикарно жили и тогда!
Мы помним это, господа,
Для нас вы были, как чужие!
Поэтому электорат
И не клюёт на маскарад.
 

 
Конечно, что с страной случилось,
Я не смогу вам показать.
Беда нежданно приключилась,
Но что-то, можно, рассказать.
С людьми искусства было проще,
Ведь жизнь без них на много горше,
И этот творческий народ
Всегда имел двойной доход.
Артисты пели на эстраде,
Был для поэтов перевод,
Иной же творческий народ
Присутствовал на маскараде.
Конечно, не хватало мест
На всех, кто первый, тот и ест!
 

 
Издательский процесс налажен
Был прям совсем, как заводской.
Писательский конвейер слажен
Везде, в Уфе и на Тверской.
Пусть, тьма есть случаев забавных,
О временах довольно давних,
Но все работали легко,
Ритмично, даже глубоко!
И частью этого процесса
И «Современник» был тогда.
С тех пор, прошли уже года,
С того забавного эксцесса,
Где засветился мой герой
Одной писательской страдой.
 

 
Тогда «Сияние в Саянах»
Взял Кузнецов переводить,
Но подзависнув на «полянах»,
Из графика стал выходить.
Дел было много: разных, славных,
Смешных, весёлых, очень давних,
Недавно, книжку мэтр издал
И лавры честно пожинал.
Был всё ещё в «Краю» он «света»,
Того «за первым» за «углом».
Был как Микула за столом,
Без Селяниновича с лета.
Не только праздновал, пахал,
На ручку тяжко налегал!
 

 
Вот тут, ему и подвернулся
Для перевода мой герой.
«Мне надо, чтобы ты вернулся
И перевод забрал с собой!»
Немало авторов не русских
Переводил поэт на русский,
Но расскажу лишь об одном
Лопсон Тапхаеве таком.
«А сколько времени?» «Да месяц!
Бери «подстрочник» как залог.
Согласен?» «В день полсотни строк?
Идёт! Но, время?» «Целый месяц
Ты будешь дома! Так и быть,
На службу можешь не ходить…»
 

 
Вот так, впервые, согласился
Стать переводчиком герой.
Скорей с работой распростился,
И побежал быстрей домой.
Не спит, капризничает дочка,
А у него буксует строчка,
И в ванну заперся тайком,
Курьёзном случаи таком.
Весь месяц так и шла работа –
Весь день он в ванной проводил,
Стихи там сам переводил,
Татьяне спать ведь неохота!
Полсотни «выжимая» строк,
Он сам себя перенемог!
 

 
По понедельникам, однако,
На службу точно выходил.
Бывало в этот день с ним всяко,
Шеф-Кузнецов – неумолим!
Так, если, вдруг, трава «примята»,
То мэтр правит на «измята»!
Не просто стих ему давай,
А вишь, «экспрессий» подавай!
Тогда ещё был очень молод,
И соглашался, что «мерцать»,
Гораздо лучше, чем «мелькать»!
Бросало то в жару, то в холод
От этих правок не простых,
Разносов сильных грозовых!
 

 
Но всё же перевод закончил
Он этой книжки! Целый стих,
Когда с работой он покончил,
Мэтр перевёл, тогда утих!
Был перевод великолепен,
И в целом труд прекрасно слеплен,
Тем более, что сдали в срок,
Отлично выполнив урок!
Владимир ловко управлялся,
И шутку добрую ценил,
Себе и тут не изменил,
Слегка над всеми посмеялся!
А как он сделать это смог,
Я расскажу вам, сверив слог.
 

 
«Сегодня вечером обмоем!» –
Герой приподнято сказал.
«А где же справка?» «Всё устроим!»
«Слабо!» – сам мэтр указал.
Но ученик не уступает,
А Кузнецов не отступает.
Ударив дружно по рукам,
Сим завершили этот гам.
Владимир в Книжную палату
По телефону позвонил,
Себя в проказах не винил,
И Конюшовой про зарплату
Лопсон Тапхаеву твердил,
И выдать справку убедил!
 

 
Была, однако, закавыка,
Когда закончил разговор.
«Ты с автором и приходи-ка!»
Ну как тут выиграешь спор?
Владимир, здесь, не унывает,
Поехать дядьку подбивает,
Которого зовут Ахмет.
Другого никого, ведь, нет?
Татарин был не так уж молод,
И за писателя сошёл,
Вот с ним герой мой и пошёл,
Испытывал к забавам голод
В тот раз. Сошло нахалу с рук –
Забрал он справку и каюк!
 

 
Так выиграл тот спор Владимир!
Сам шефу справку преподнёс,
Был мэтр, в тот раз, довольно мирен,
И в бухгалтерию отнёс.
А вечером, накрыв «поляну»,
Прям за «Сияние в Саянах»,
Спокойно пили Кузнецов
И молодой из наглецов.
И всё удачно так сложилось,
Что переводы потекли
К ним в руки, словно ручейки.
Всё в память верно отложилось,
Герой мой славный, наш Поэт.
И стал Лопсоном тот Ахмет!
 

 
Ну вот, опять главу окончил,
Её на суд вам отдаю.
Стопу ещё одну прикончил…
Ещё немного и встаю…
Пускай, история простая,
Но в ней крупица золотая,
Ведь, случай то из жизни взят,
И этим ценен во сто крат!
А мне, опять, пора подумать,
Как отдохнуть, да полежать,
Не надо только лишь бежать!
Или ещё чего придумать?
Остался в прошлом мой расцвет…
С тех дней минуло много лет.
 

Глава 11

 
Так шли года, десятилетья,
Твори историю Поэт!
Там, впереди – тысячелетья!
Стихами проложи в них след.
Всё было: книги, переводы,
Дороги, встречи и заводы.
Да, хлеб писательский не прост…
Слова, как в будущее мост!
Пусть, становился знаменитым,
Жену и дочек он любил,
Удачу сильно не гневил,
Так постепенно стал маститым
Весёлый парень, мой герой,
Задорный и слегка хмельной!
 

 
Так шли года, десятилетья,
И с ними рос и мой Поэт.
Ещё не скоро лихолетье,
Спокойно льётся добрый свет.
Идут потоком переводы
Через издательские своды,
А с ними деньги и труды.
Никто не чувствует беды.
Был трудной школой «Современник»!
Суров, настойчив Кузнецов!
Но срок приходит для творцов
Расти! Герой мой не изменник!
Настало время всё менять,
Ну и работу поменять.
 

 
Покинул всё же «Современник»!
Твори историю Поэт!
Забудь о том, что ты изменник!
Оставь в истории свой след!
Теперь, ты в жизни вольный странник!
Не нужен больше и наставник…
Вот рост карьерный и пошёл!
Работу новую нашёл.
Теперь, «Советская Россия»,
Издательство такое есть,
В нём дел, естественно, не счесть,
Туда ушёл он! Не мессия,
А лишь редактором простым,
Но местом вовсе не пустым.
 

 
К исходу двигалось столетье –
Восьмидесятые года!
Там, впереди – тысячелетья!
Зажжётся яркая звезда!
На новом месте он трудился,
За эти годы изменился.
Ещё проходит пара лет,
И вот он – творческий ответ!
На этой именно работе
Вторую книгу написал,
И здесь, вполне, маститым стал!
Надеюсь, вы меня поймёте,
Мои читатели, теперь,
Что перед ним открылась дверь!
 

 
Помимо той «Весёлой силы»,
Что нам оставил наш Поэт,
Года идут, как в сене вилы.
Стихами проложи в них след.
Две дочки быстро подрастают,
Стихи отцовские читают.
Для них приятно сочинять,
Подарок этот не отнять,
Тот, что своим мы детям дарим.
Для сына я писал стихи,
Забавны, милы и лихи…
Им творчество своё подарим!
Татьяне с Ольгой повезло –
Творил добро им, а не зло!
 

 
Тогда печатался он много.
Забавны детские стихи.
Свой труд ценил не очень строго,
А строчки звонки и легки.
Всё было: книги, переводы,
И снова, шли за годом годы,
Но чтоб закончить сей этап,
Ему был нужен свой «старт-ап»!
«Уже» выходит «за холмами»,
И в ней подводит он итог
Всего того, что сделать смог,
Той жизни, что прошла пред вами.
Я вам поведал всё о нём,
И вновь историю начнём!
 

 
Издав свои две новых книги,
И в творчестве закрыв этап,
Был вовлечён, теперь, в интриги,
Поэта начался «старт-ап»!
Проходят мимо переводы,
Дороги, встречи и заводы.
Пора карьеру продолжать,
И вновь издательство менять.
«Столица» – имя не плохое,
Теперь, заведующий сам
Редакцией, что будет там,
И для издательства лихое
Подходит имя не совсем.
Солидное – приятней всем!
 

 
Вот так, теперь, он стал начальник!
Давно ли подчинялся сам?
Теперь, любой зависит «чайник»
От Вольдемара. То-то вам!
Полно издательской работы,
Ещё начальника заботы…
Да, хлеб писательский не прост…
Но и ещё возможен рост!
Проходят годы, и герой мой
Уходит из «Столицы» в «Ключ».
Теперь, «главред» он и могуч!
Везде, прокладывает путь свой!
Вначале, было не легко,
Но и пошёл он далеко!
 

 
«Ключом» не кончена карьера,
Затем директор «Тили-бом»!
Везде, писательская сфера
Осталась, как бы, под замком.
Пока, на этом остановим
Описывать, но не злословим.
Герой мой был совсем не прост!
Слова, как в будущее мост!
Вот так, и стал Поэт маститым,
И переводы, и фольклор,
А не какой-нибудь маркёр,
Известным, даже знаменитым!
Тогда в издательстве одном
Был собран полностью набор.
 

 
Его собранье сочинений
Тогда должны были издать,
И в этом не было сомнений,
Осталось лишь немного ждать.
Но подошли лихие годы,
Не состоялись эти роды.
Рассыпан полностью набор!
Поэт отправлен за забор…
Пусть, становился знаменитым,
Карьеры пика не достиг.
Был впереди тот звёздный миг!
Сюжет мне кажется избитым –
Удача отвернулась, вдруг,
Наверно выпрыгнул испуг?
 

 
Случилось это в девяностых,
Когда карьера лихо шла.
И через тысячу «Норд-Остов»
Страна в капитализм вошла.
Кто мой Поэт? Ещё не классик,
Хоть, и печатался не разик,
А тут, спустилось забытьё,
Такая жизнь не то, не сё!
Хоть, вверх всё двигался упорно,
Жену и дочек он любил,
Голубил, к ним благоволил.
А жизнь менялась очень спорно.
Так перестроечный угар,
Зажёг по всей стране пожар!
 

 
Мы жили все в лихое время,
Когда генсеков череда,
Не удержав златое стремя,
Вдали исчезла, как вода.
Компании легко менялись
И очень быстро изменялись,
И к переменам я привык,
Когда воткнул свой в землю штык.
Всё невозможно стало делать,
И мой Поэт клопов морил,
Удачу сильно не гневил,
Кто мог тогда хоть что-то сделать?
А тот, кто мог, он делал сам:
И капитал, и власть, и храм!