Текст книги "Исаак Лакедем"

Тогда Непорочная Дева взяла на руки младенца и вынесла к ним. Волхвы пали на колени и целовали его руки и ноги и поклонялись ему, как до них пастухи, а затем, подобно пастырям стад, осыпавшим его полевыми цветами, они уставили все место вокруг него серебряными и золотыми кубками, кадильницами, треножниками и чашами.

А пастухи с грустью глядели на эту роскошь и говорили между собой:

– Ну вот, эти волхвы с их богатыми дарами затмят наши скромные приношения.

Но в тот же миг, словно бы угадав их мысли, младенец Иисус опрокинул ножкой великолепный сосуд и, подобрав скромную полевую маргаритку, поднес ее к губам и поцеловал.

С этих самых пор у полевых маргариток, до того вовсе белых, появились розовая каемка на лепестках и золотистые тычинки.

Пастухи, счастливые тем, что младенец Иисус предпочел их полевые цветы золотым и серебряным сосудам, кубкам, треножникам и кадильницам, вернулись в свои горы, распевая хвалы Господу.

Волхвы, также исполненные радости, потому что им удалось облобызать руки и ноги Спасителя всего сущего, отправились к себе, но не через Иерусалим, как требовал Ирод; звезда повела их другим путем.

Увидев все это, старуха воскликнула:

– Благодарю тебя, Господи, Бог Израиля! Ибо моим глазам дано узреть рождение Спасителя мира!

И еще рассказывали, что, не дождавшись волхвов, Ирод Великий встревожился, собрал всех первосвященников и книжников. Он спрашивал у них:

– Ваши писания предсказывают появление Спасителя, где же должно ему родиться?

Первосвященники и книжники отвечали:

– В Вифлееме иудейском; ведь недаром Авраам назвал город Вифлеемом, что значит: дом хлеба, а по имени жены Халева его нарекли Еврафа, то есть Плодоносный, а кроме того, это место еще зовется град Давидов.

Меж тем Ирод узнал, что, когда младенца Иисуса принесли в храм, первосвященник Симеон, почти столетний старец, лишь только увидел его в сиянии, окруженного сонмом ангелов, признал в нем посланца Господня, возблагодарил Бога и сказал:

– О Господи, ныне отпускаешь раба твоего, Владыко, ибо исполнены слова псалмопевца: «Долготою дней насыщу его и явлю ему Господа, посланного мною, и, узрев его, он умрет, славя его».

И проговорив это, Симеон упал навзничь и умер.

Тут уже Ирод более не сомневался, что этот младенец – истинный Мессия. Но, будучи верным прислужником римлян и опасаясь, как бы из новорожденного не получилось второго Иуды Маккавея, готового развязать войну ради освобождения Израиля, он замыслил истребить всех невинных младенцев.

Провидя это, Господь послал ангела к Иосифу, и тот во сне явился блаженному супругу Марии и произнес:

– Встань, возьми младенца и матерь его и беги в Египет.

Тот поступил по слову ангельскому и наутро, с первыми петухами разбудив Марию, отправился в путь с ней и младенцем Иисусом.

На следующий после его отъезда день Ирод повелел умертвить всех мальчиков младше двух лет.

И случилось по предсказанию Иеремии: «Голос слышен в Раме, вопль и горькое рыдание: Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться о детях своих, ибо их нет».

А поскольку убийцы сновали всюду с мечами в руках и охотились за малыми детьми, рассказывают, что два наемника приблизились к Богородице и Иосифу, угрожая их ребенку. Те, дрожа, уже приготовились к худшему, но огромная сикомора, к которой они прислонились, растворила свой ствол и укрыла святое семейство от глаз преследователей.

Напрасно воины, бывшие уже в полусотне шагов от них, рыскали вокруг. Никого не найдя, они удалились. Тогда сикомора выпустила беглецов, и они вновь отправились в путь.

Но с тех пор дерево так и осталось разверстым.

Святое семейство прибыло в большой город и остановилось на постоялом дворе, расположенном около храма с каким-то идолом. Но едва они разместились в маленькой комнатке, как услышали сильный шум: по улицам, воздевая руки, бежали горожане, слышались крики ужаса и отчаяния.

Ибо в тот самый миг, когда Иисус вошел в городские ворота, идол упал со своего основания и разбился на тысячу кусков. То же случилось и с другими идолами в этом городе.

Так оправдывались слова Исайи: «Господь грядет в Египет, и потрясутся от лица его идолы».

Однако, заслышав эти крики, Иосиф устрашился за судьбу Марии и младенца Иисуса. Он сошел с ними вниз, оседлал осла и выехал через задние ворота, даже не захватив еды на остаток дня.

Когда же настал полдень, Богоматерь, испытывая сильный голод и жажду, вынуждена была сойти с осла и сесть под сикомору. Напротив нее стояло финиковое дерево, усыпанное плодами, и Мария сказала:

– Ох, как бы мне хотелось поесть этих фиников. Неужто нельзя их собрать?

Иосиф лишь грустно показал головой:

– Разве ты не видишь, что я не только не могу до них дотянуться, но и палки не доброшу?

И тут младенец Иисус попросил:

– Пальма, наклонись и дай плодов моей милой матушке. Пальма склонилась, и Пречистая Дева смогла сорвать столько плодов, сколько хотела, после чего дерево распрямилось, и на нем оказалось больше фиников, чем до этого.

Пока Богоматерь собирала плоды, Иисус, которого положили на землю, проделал пальцем дырочку в песке меж корнями сикоморы. Когда Мария утолила голод и сказала: «Я хочу пить» – ей оставалось только нагнуться, так как из ямки, проделанной пальцем маленького Иисуса, забил родник чистой воды.

Когда же семейство снова тронулось в дорогу, Иисус обернулся к финиковому дереву и молвил:

– Благодарю тебя, пальма; в знак уважения одну из твоих ветвей ангелы посадят в раю моего отца. Да сбудется, чтобы о каждом одержавшем победу за веру, сказали: «Он стяжал пальму победителя!»

В то же мгновение появился ангел и унес одну из ветвей пальмы на небеса.

Однажды вечером Иосиф, Мария и маленький Иисус оказались в тех местах пустыни, где развелись разбойники. Неожиданно они заметили двух разбойников, стоявших на часах недалеко от своих спящих товарищей. Звали их Димас и Гестас.

Гестас уже собирался схватить беглецов, но другой разбойник обратился к нему со словами:

– Оставь в покое этих путников, не говори с ними и не обижай их. А я отдам тебе сорок драхм – все, что у меня есть. И еще я дам тебе перевязь в залог того, что заплачу столько же после первого удачного дела.

И, упрашивая не будить остальных, Димас всыпал ему в руку сорок драхм.

Мария же, увидев, что разбойник готов оказать им услугу, произнесла:

– Да поддержит тебя Десница Господня и дарует тебе отпущение грехов твоих!

А малыш сказал ей:

– Матушка, запомни, что я тебе сейчас скажу. Через тридцать лет иудеи распнут меня, а эти двое будут висеть на крестах у меня по бокам: Димас справа от меня, а Гестас – слева. И в этот день Димас, добрый разбойник, опередит меня на пути в рай!

– Что ты, милое дитя! – воскликнула Богоматерь. – Да отведет от тебя Господь подобную напасть!

Хотя она хорошенько не поняла, что сын имел в виду, материнское сердце наполнилось ужасом от этого предсказания.

Злой разбойник взял деньги и перевязь у своего сердобольного товарища и пропустил беглецов, не причинив им вреда.

На следующий день на перекрестке дорог они столкнулись с громадным львом. Иосиф с Марией устрашились его, а осел отказался двигаться дальше.

Тогда Иисус обратился к дикому зверю:

– Великий лев, я знаю, зачем ты здесь стоишь: ты хотел бы задрать быка. Но тот принадлежит бедному человеку, это его единственное добро. Иди-ка лучше вон туда: там лежит верблюд и издыхает.

Лев послушался, отправился, куда ему было указано, нашел павшего верблюда и пожрал его.

Меж тем семейство провело в пустыне уже много дней, и Иосиф, шедший пешком, страдал от жары. Наконец он взмолился:

– Господин мой Иисус, не позволишь ли нам свернуть к морю, чтобы отдохнуть в одном из городов на побережье?

Иисус ответил:

– Не беспокойся, Иосиф, я сокращу дорогу: за несколько часов мы пройдем столько же, сколько иные – за месяц!

И дитя еще не кончило говорить, как стали видны горы и селения Египта. Много чего рассказывали и о трех годах жизни Иисуса в Мемфисе…

Например, что Мария мыла своего сына в одном и том же источнике, и в дальнейшем его вода обрела свойство излечивать прокаженных, после того как они туда окунались.

К этому источнику стали относиться с особым почтением. Так, однажды некий житель Мемфиса, имевший рощу деревьев, дававших благовонную смолу, после того как несколько лет этот сад оставался бесплодным, в отчаянии решился:

– Что, если напитать мои растения водой, в которой купали Иссу ибн Мариам?

Он оросил сад этой водой, и в тот же год деревья принесли втрое больше благовоний, нежели у других владельцев.

На исходе третьего года жизни в Мемфисе Иосифу вновь явился ангел и возвестил:

– Теперь можешь вернуться в Иудею: Ирод мертв, и пророчество Исайи о том, что сын Божий придет из Египта, должно исполниться.

Тогда Иосиф покинул Мемфис, пришел в Иудею и обосновался в Назарете, чтобы сбылось и другое пророчество Исайи, предсказавшего, что нового пророка будут называть Назореем.

Рассказывали, что, оказавшись в Назарете, божественное дитя совершило немало чудес.

Так, говорили, что однажды в день субботы Иисус играл вместе с другими детьми на берегу ручья. Они копали маленькие каналы и отводили воду в крошечные озерца. На берегу своего прудика Иисус поставил дюжину птиц, вылепленных из глины. Птицы как бы пили, склонившись над водой. Некий иудей, проходя мимо, набросился на него:

– Как ты смеешь осквернять день субботний работой пальцев твоих?

На что маленький Иисус отвечал:

– Я не работаю, а творю! И простер руку со словами:

– Птицы, летите и пойте!

И тотчас птицы, щебеча, взлетели на деревья, а те, кто разумеет птичий язык, уверяли, что их песнь не что иное, как хвала Господу.

В другой день Иисус и несколько детей играли на плоской крыше дома и, забавляясь, толкали друг друга. Случилось так, что один из них упал и убился насмерть. Все дети разбежались, кроме Иисуса, оставшегося подле умершего.

Тут прибежали родители несчастного. Схватив Иисуса, они закричали:

– Это ты столкнул ребенка с крыши!

Иисус хотел разубедить их, но они лишь еще громче взывали о мщении:

– Наш ребенок убит, и вот убийца! Тогда Иисус сказал:

– Я разделяю ваше горе, но да не ослепит вас скорбь: ведь вы обвиняете меня в преступлении, которого я не совершал, и не можете доказать обратное. Спросим лучше у этого мальчика, пусть его устами возглаголет истина.

– Но ведь он мертв! – в отчаянии повторяли родители.

– Он мертв для вас, это так, – продолжал Иисус. – Но не для меня и не для моего Отца Небесного.

А после, нагнувшись к голове умершего, спросил:

– Зенин, Зенин, кто столкнул тебя с крыши? Мертвец, приподнявшись на локте, отвечал:

– Господин, не ты причина моей гибели. Другой из тех, кто играл здесь, столкнул меня.

Произнеся эти слова, ребенок вновь упал замертво.

Все, кто был при этом, изумились и проводили Иисуса к дому Иосифа, хваля и прославляя божественное дитя.

А однажды случилось, что Иисус играл и бегал с другими детьми около лавки красильщика по имени Салим. У того лежало много тканей, принадлежавших некоторым горожанам; Салим приготовился выкрасить их в разные цвета. Иисус вошел в лавочку, схватил все куски материи и бросил их в один красильный чан. Вошедший за ним Салим счел, что ткани испорчены, и начал укорять Иисуса:

– Что ты наделал, сын Марии? – вскричал он. – Ты навредил мне и моим заказчикам. Каждому нужен был свой особый цвет, а теперь все куски будут одинаковые!

Но Иисус отвечал:

– Помолись, чтобы каждая материя сделалась того цвета, какой тебе нужен.

Он принялся вынимать ткани из чана, и каждая оказалась того цвета, которого желал Салим.

В другой раз царь Ирод Антипа призвал Иосифа и заказал ему деревянный остов для трона; он предназначался для своего рода ниши и должен был заполнить ее целиком без зазоров. Иосиф снял мерку и вернулся к себе выполнять работу.

Но, вероятно, он ошибся в расчетах, так как через два года, когда вещь была закончена, оказалось, что основание на пол-локтя короче, чем нужно. Царь рассвирепел и пригрозил Иосифу. Бедняга, совершенно убитый, возвратился домой, не стал есть и собирался уже лечь спать голодным, но Иисус, заметив, как он опечален, спросил его:

– Что с тобой, отец?

– А то, – отвечал Иосиф, – что я плохо снял мерки и работа, на которую я потратил два года, испорчена. Но и это не самое страшное. Гораздо хуже то, что царь Ирод очень сердит на меня!

На это Иисус с улыбкой сказал:

– Оставь свой страх и не теряй бодрости. Возьмись за один конец трона, а я – за другой, и давай растянем его до нужного размера.

И они сделали это.

А после Иисус велел отцу возвратиться с работой во дворец.

Тот повиновался.

И – о радость! – все оказалось впору, без зазоров.

Тут Ирод спросил Иосифа, как случилось такое чудо.

– Не знаю, – отвечал плотник. – Но в доме у меня есть сын, и от него исходит благословение на меня и весь свет!

А в один из дней адара, последнего, двенадцатого месяца в еврейском календаре, что соответствует второй половине февраля и началу марта, Иисус собрал вокруг себя детей, которые, как уже сделалось у них обычаем, провозгласили его царем над ними, сложили из своих одежд подобие тронного ложа, куда он сел и, в подражание Соломону, стал творить суд. Когда же кто-нибудь проходил мимо, дети силой останавливали его и кричали:

– Воздай хвалу Иисусу из Назарета, царю Иудейскому!

А тут как раз шли мимо люди с носилками. На них лежал без сознания молодой человек лет двадцати трех – двадцати четырех. Этот юноша с товарищами ходил в горы за хворостом. Он нашел там гнездо куропатки, сунул руку, желая вытащить яйца, но притаившаяся в гнезде гадюка ужалила его. Он позвал друзей на помощь, однако, пока те прибежали, юноша уже не подавал признаков жизни. И вот его несли в город, надеясь найти там помощь. Когда они с носилками проходили мимо Иисуса, дети преградили им дорогу, как прочим прохожим, крича:

– Придите и воздайте хвалу Иисусу из Назарета, царю Иудейскому!

Люди с носилками не были в настроении играть с озорниками, но те силой повернули их к месту, где сидел Иисус. Он спросил, что приключилось со злополучным юношей, а они ему ответили:

– Сын Марии, его укусила змея.

– Пойдемте все вместе, – обратился Иисус к спутникам юноши, – найдем и убьем змею!

Те, кто нес носилки, стали отказываться, опасаясь потерять драгоценное время, но дети сказали:

– Разве вы не слышите приказа владыки Иисуса?.. Пойдем и убьем змею! И, несмотря на сопротивление несших носилки, дети заставили их вернуться к гнезду. Там Иисус спросил у друзей страдальца:

– Здесь спряталась гадюка?

Те закивали, и тут Иисус позвал змею, которая, к великому изумлению стоявших вокруг, приползла на зов. Но им предстояло удивиться еще больше, поскольку Иисус обратился к ней с такими словами:

– Змея, приди и высоси яд, что ты пустила в жилы этого юноши!

Гадюка тотчас подползла к умирающему и, припав пастью к ране, всосала в себя весь яд, после чего проклятие Господне возымело над ней силу, и она в корчах издохла. Иисус же тронул юношу рукой, и тот выздоровел.

Маленький целитель обратился к нему:

– Ты сын Ионин, по имени Симон; потом ты будешь зваться Петром, станешь моим учеником и отречешься от меня.

И наконец, случилось так, что в один из дней, когда Иисус играл с другими детьми, среди них оказался мальчик, одержимый бесом. Он сел на правую руку от Иисуса, и тут бес, как обычно, стал мутить его. Мальчик попытался укусить Иисуса, но не смог, и тогда он так сильно ударил его в правый бок, что Иисус заплакал и сквозь слезы приказал:

– Бес, обуявший дитя, приказываю тебе выйти из него и вернуться в ад! В тот же миг дети увидели большую черную собаку: извергая из пасти дым, она бросилась от них и пропала, провалившись сквозь землю. А исцеленный ребенок возблагодарил Иисуса, который в ответ сказал ему:

– Ты станешь моим учеником и предашь меня. В то место, куда угодил твой кулак, иудеи поразят меня копьем, и из раны выйдет последняя кровь и остаток жизни.

И все эти чудеса, как говорили, длились до тех пор, пока Иисус не достиг двенадцати лет. Тут его ни с чем не сравнимая мудрость сделалась явною всем. Иосиф и Мария в тот год посетили Иерусалим, и вдруг Иисус пропал. Родители искали его три дня и наконец нашли в храме. Там он удивлял священников и книжников, толкуя им темные места в священных книгах. Наиболее сведущие не могли прояснить их, а Иисус понимал все, поскольку сам был живым вместилищем священного Слова.

Увидев Марию, священники и книжники спросили:

– Так этот ребенок – твой?

И когда Мария ответила утвердительно, вскричали:

– Счастлива мать, произведшая на свет такое дитя! Однако Иосиф и Мария, объятые почти что ужасом от тех чудес, что всякий день являл их сын, увезли его назад в Назарет. Там он, во всем им повинуясь, продолжал жить, «преуспевал в премудрости и возрасте, и в любви у Бога и человеков».

Таковы некоторые из легенд о детстве Иисуса из Назарета, снискавших ему, как мы уже говорили, почти мистическое поклонение толпы.

III. ИСКУШЕНИЕ В ПУСТЫНЕ

Прошло восемнадцать лет с тех пор, и никто более не слышал разговоров о божественном ребенке, которому людское воображение приписывало чудеса, о каких мы уже упоминали, и множество других невероятных деяний, которые мы не станем тревожить, оставив их покоиться в евангелии детства, как в колыбели, напоенной свежими ароматами народной поэзии.

В это время умер Цезарь Август, который дал передышку всему миру, уставшему от побед, завоеваний, переворотов и всякого рода потрясений и нуждавшемуся в кратком отдыхе, чтобы приготовиться к новым поворотам судеб.

На римский трон взошел Тиберий. Он явился в Вечный город с Родоса, подобно Августу, пришедшему из Аполлонии. Но на двенадцатом году царствования его устрашило мрачное предзнаменование: любимую змею, с которой он никогда не расставался, нося на шее как ожерелье или в подвернутой поле тоги, – его любимую змею пожрали муравьи. Приближенный к нему астролог Трасилл истолковал это в том смысле, что и самого императора может растерзать толпа. Тиберий удалился на свой остров Капрею и более не показывался в Риме.

А тем временем исполнилось тридцать лет некоему человеку по имени Иоанн, что значит «Благодать Божья», сыну Захарии и Елисаветы, родственницы Девы Марии. Юность свою он провел на берегах Иордана, у кромки пустыни, а само его рождение тоже было чудом: его мать, к огорчению своему, до пожилых лет была бесплодна, а такой изъян навлекает на еврейскую женщину всеобщее осуждение. Но к ней, как и к Марии, явился ангел и возвестил, что она стала матерью, что сына ее будут звать Иоанн и сделается он предтечею Мессии, о чем она узнает, когда в присутствии Божьего посланца дитя впервые зашевелится в ее лоне.

И вот на четвертом месяце беременности Елисаветы Дева Мария, тоже зачавшая дитя, пришла навестить свою родственницу. Она постучалась в дверь Елисаветы, кроме которой в доме никого не было. Та открыла ей и, увидев ее, радостно воскликнула:

– Благословенна ты между женами! И откуда это мне, что пришла Матерь Господа моего ко мне?

Мария попросила объяснить, что случилось, и та поведала:

– Когда голос приветствия твоего дошел до слуха моего, взыграл младенец радостно во чреве моем и благословил тебя!

И она рассказала о благой вести, принесенной ей ангелом.

Когда Ирод повелел умертвить младенцев Иудеи, Елисавета, как и прочие матери, бежала с ребенком на руках, но, в отличие от других, ее не ждала столь же скорбная участь. Преследуемая стражниками, она оказалась у подножия неприступного утеса. Тогда она пала на колени и, подняв свое чадо к небесам, взмолилась:

– Господи, разве не правда, что я выносила во чреве предтечу Мессии?

И скала растворилась, Елисавета вошла под каменный свод, и за ее спиной проход замкнулся, не оставив снаружи и следа на камне. Стражники решили, что беглянка только привиделась им.

Вот этот человек, проповедовавший и крестивший на берегу Иордана, проведший молодость в пустыне, питаясь акридами и диким медом, не имея на плечах иной одежды, кроме балахона из верблюжьего волоса, перетянутого кожаным поясом, – он-то и был Предтечей.

Его прозвали Иоанном Крестителем из-за обряда крещения, которому он подвергал всех пришедших к нему и просивших разрешить их от грехов прошлой жизни, а также наставить на путь в жизни будущей.

А путь этот, по словам Иоанна Крестителя, был стезей милосердия и благочестивого рвения.

Он говорил слушавшим его:

– У кого две одежды, тот дай неимущему; и у кого есть пища, делай то же.

А воинов он увещевал:

– Никого не обижайте, не клевещите и довольствуйтесь своим жалованьем. Мытарям же, сбирающим подати, советовал:

– Ничего не требуйте более определенного вам.

А вот для фарисеев и саддукеев у него не находилось ничего, кроме слов порицания.

– Порождения ехиднины, – клеймил он их. – Кто внушил вам бежать от будущего гнева? Сотворите же достойные плоды покаяния и не думайте говорить в себе: «Отец у нас Авраам»; ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму. Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь.

И были его слова таковы, что многие из слушавших принимали его за того, чьим предтечей он явился, и спрашивали:

– А ты не Мессия?

– Нет, – отвечал он смиренно. – Я крещу вас водой, чтобы вы покаялись, но за мною идет Сильнейший меня, у которого я недостоин развязать ремень обуви… Он будет крестить вас Духом Святым и огнем. Лопата его в руке его, и он очистит гумно свое и соберет пшеницу в житницу свою, а солому сожжет огнем неугасимым.

Однажды среди толпы пришедших к нему Иоанн увидел незнакомца с волосами, разделенными пробором посредине, что в обычае галилеян. Пока приближался этот человек, чье лицо излучало царственную кротость и бесконечную мягкость, Иоанн, который некогда, еще во чреве своей матери, встрепенулся ему навстречу, как бы для того, чтобы предшествовать Спасителю на его пути, теперь ощутил, как все тело его и душу затопляет никогда неиспытанная радость. Когда же неизвестный оказался рядом с Крестителем, тот склонил перед ним голову и, охваченный небывалым внутренним жаром, вскричал:

– О Господин, ты пришел получить от меня крещение, но на самом деле это я должен креститься из твоих рук!

На что Христос с улыбкой отвечал:

– Иоанн, позволь мне поступать по воле моей, ибо каждому из нас нужно выполнить то, что ему поручено…

После этого Иоанн более не противился желанию того, кого всегда считал своим повелителем и наставником. И ранее, не зная, где его отыскать, он был уверен, что настанет день, когда тот найдет его или призовет к себе.

Сейчас он смиренно попросил:

– Учитель, располагайте слугой вашим.

Иисус вошел в реку, а Иоанн Креститель нашел на берегу раковину, зачерпнул воды в Иордане и вылил на голову Спасителя.

В тот же миг божественная музыка полилась с небес, блеснул ослепительный луч света и под шелест невидимых крыл раздались слова:

– Ты сын мой возлюбленный, в котором мое благоволение.

И пока последние отзвуки божественного гласа еще дрожали в воздухе, похожие на замирающий аккорд небесной арфы, вдруг над головой Иисуса затрепетали крылья голубя – единственного видимого знака присутствия Духа Божьего. Затем птица вознеслась вверх и исчезла в огненном облаке, откуда ранее появилась.

С той поры Иисус понял, что путь его освящен свыше, и принял имя «Христос», что значит «помазанник», «помазанный», «умащенный» для битвы.

Да, для битвы! И она началась. Первый борец во имя человечности сошел на арену для великого поединка.

Это стало его духовным посвящением. Подобно тому как некогда Самуил помазал Давида на царство земное, Иоанн свершил обряд помазания на царство небесное.

Теперь Иисус чувствовал себя в силах противостоять судьбе. Быть может, желая получить от Господа подтверждение своего неземного происхождения, он отправился в пустыню, где провел сорок дней и ночей без еды и питья.

Там, пав ниц на землю, он возблагодарил Господа за то, что тот дал ему силы превозмочь земные нужды, голод и жажду, попрать все телесное. И на исходе сороковой ночи пред его очами, словно выйдя из-под земли или упав с небес, предстал некто, по своим очертаниям похожий на человеческое существо, но на пол-локтя выше обычных людей.

Это странное создание, столь неожиданно возникшее там, было исполнено скорбной, горделивой и мрачной красоты, что гораздо позже откроется Данте и Мильтону. Глаза, казалось, метали искры; ветер пустыни, развевавший длинные черные волосы, открывал лоб, рассеченный глубоким шрамом. Надменно сжатые губы пытались улыбнуться, но в улыбке сквозила затаенная тоска. Голову осенял голубоватый ореол из языков бледного пламени, подобного тому, что видишь над бездной, а когда его нога касалась земли, такое же пламя, похожее на подземную молнию, выбивалось из каменной тверди.

Это был тот, кого в священных текстах зовут, без сомнения не решаясь назвать подлинным именем, – крадущимся аки тать в нощи.

Он встал перед распростертым на земле Христом и, скрестив на широкой груди бронзовые руки, стал ждать, пока сын Марии закончит молитву и поднимет чело.

Через краткое время Иисус привстал на колено и без всякого удивления взглянул на страшного незнакомца, словно давно ждал его прихода.

– Сын человеческий, – глухо и мрачно проговорил возникший из тьмы, – ты знаешь меня?

– Да, – отвечал Иисус со столь спокойной меланхоличностью, что сам звук его речи, как бы оспаривал страстность нежданного собеседника. – Да, я знаю, кто ты… Некогда ты был возлюбленным чадом Отца нашего, самым прекрасным из архангелов, сотворенных им. Ты нес свет перед его лицом, когда он обращался по утрам навстречу восходу, и походил на огненный василек, взращенный на лугах эмпиреев среди других небесных цветов. Гордыня погубила тебя: ты счел себя равным Господу, восстал против Небесного Отца, и по его повелению огненный смерч низринул тебя с райских высот в пропасти земные.

– И здесь я царь! – сказал архангел, вскинув голову и тряхнув пламенеющими волосами.

– Да, знаю, – подтвердил Иисус. – Царь мира и отец нечестивых!

– Да, отец нечестивых! – высокомерно подхватил архангел. – По праву это мой самый достойный титул! Все в природе смиренно признавало власть Иеговы. Звезды молчаливо повиновались его предначертаниям. Даже море усмиряло свое бунтарство, не выходя из указанных им границ. Высочайшие горы трепетали, когда он, меча громы и молнии, проносился над ними. Укрощенные стихии рабски следовали его воле. Все живое – от клеща до Левиафана, все невидимые силы ангельские – от престолов до властей – склонялись перед его ликом. Все уничижалось, никло, умолкало перед ним… Лишь я среди всеобщего унижения и полного безмолвия восстал с колен и сказал голосом, вознёсшимся к вершинам прошлых веков и спустившимся до бездн веков грядущих: «Я не буду служить!» – «Ego dixi: „Non serviam!“

– Да, – с грустью заметил Христос, – ты сказал именно так, потому-то Отец мой и послал меня против тебя.

– Измерил ли ты мое могущество, – продолжал архангел, – прежде чем согласиться на противоборство? Известно ли тебе, что говорят обо мне поклоняющиеся имени моему? Они говорят: «Ничто не устоит при виде его, и все, что есть под небом, принадлежит ему! Его не смутит сила слов, не поколеблют трогающие душу моления. Тело его похоже на литые из меди щиты и покрыто так плотно прилегающей чешуей, что ни одно дуновение не просочится сквозь нее. Выя его сильна, глад и мор предшествуют ему. А молнии бьют в его тело, не вызывая даже дрожи в членах. Когда он поднимается к горным высям, ангелы испытывают ужас и потом очищаются от скверны… Солнечные лучи ложатся к его ногам, и он ступает по золоту как по грязи. Он может вскипятить океан, как воду в котле, и вызывать волны, словно пену в кипящем чане. Свет брызжет от следов его, и бездна за его спиной дымится и пенится. Нет силы, сравнимой с его мощью, поскольку он создан не ведающим страха и стал царем всех детей гордыни!»

– А знаешь ли ты, – очень просто спросил Иисус, – о чем молят моего Отца те, кто боится тебя? – «Господи, избави нас от лукавого!» И голос одного только человека, взывающего о милости Всевышнего, разносится дальше и, что важнее, возносится выше, чем хор святотатцев, преисполняющий тебя тщеславием.

– Если Господь, о котором ты толкуешь, столь могуществен, – отвечал архангел, – почему же он удовлетворился небесами и позволил мне царить на земле?

– Потому что дух зла проник в рай вместе со змием, а Ева рукоположила его на царство.

– Как же дозволил он змию пробраться в рай? Как не воспретил Еве согрешить?

– Это случилось потому, что, выпустив мир из творящих рук, верховный строитель, всемогущий ваятель попустил оставить змия-искусителя на земле, чтобы тот стал оселком для испытания рода человеческого. Но Отец мой решил, что зло уже довольно властвовало на земле из-за прегрешения Евы и злодейств змия. Я призван искупить ее провинность, а ты – тот гад, кого я должен поразить и чью голову раздавить.

– Так значит, – произнес архангел, – ты пришел во всеоружии гнева и ненависти?.. Тем лучше, мы сразимся одним оружием!

– Я пришел сюда вооруженный лишь жалостью и любовью, – тихо сказал Иисус. – Я ни к чему и ни к кому не питаю ненависти… даже к тебе.

– У тебя нет ненависти ко мне? – воскликнул изумленный Сатана.

– Отнюдь. Мне тебя жаль!

– Почему же ты меня жалеешь?

С невыразимой нежностью и грустью поглядел Христос на мрачного властителя тьмы.

– Потому что ты не способен любить!

При этих словах литое бронзовое тело содрогнулось, словно мимоза, задетая младенческой рукой.

– Что ж, пусть будет так! Знай, сын человеческий или Божий, я принимаю бой. А ведь ты более других наслышан о том, какая мне дана власть!

– Да, власть искусителя людей… Но опыт должен подсказать тебе, что против праведного ты бессилен.

– Вспомни об Адаме!

– Вспомни об Иове!

Воздух со свистом вырывался из уст Сатаны.

– И почему же я не одолел Иова? – с издевкой вопросил он.

– Потому, что Дух Божий был с ним.

– Значит, и с тобой тоже?

– Дух Божий со мною. Я – сын Господень!

– Если ты сын Господа, почему же ты подвержен человеческим нуждам? Почему ты постишься сорок дней и ночей, иссушаешь себя голодом и жаждой?

– Я страдал от голода и жажды, но я сам хотел этого. Ведь я знаю, сколько страданий мне придется претерпеть, прежде чем окончится моя земная стезя, и я захотел здесь, в пустыне, вдали от людей узнать меру моей решимости.

– И теперь знаешь?

– Да, ведь я мог бы сказать этим камням: «Станьте хлебом!», а песку: «Стань водой!» – и не сделал этого.

– Неужели камни и песок послушны твоему слову?