Текст книги "Когда Европа была нашей. История балтийских славян"

Глава VIII
Движение славян в Придунайских землях

Но пока эти дружины, лугии, вандалы, руги, готы, бургунды и проч., господствовали на Вендском поморье, южные соплеменники подвластных им славян со своей стороны зашевелились, и их движение отдалось и здесь. Вот что об этом говорит древняя русская летопись: «По мнозех же времянех сели суть Словени по Дунаеви, где есть ныне Угорьска земля и Болгарьска… Волхом (иначе «Волохом»)… нашедшем на Словени на Дунайския, седшем в них и насилящем им, Словени же ови пришедше седоша на Висле и прозвашася Ляхове, а от тех Ляхов прозвашася Поляне, Ляхове друзии Лутичи, ини Мазовшане, ини Поморяне». Кто такие были волхи или волохи, прогнавшие славян из Дунайской страны, объясняет та же летопись. Рассказывая о покорении этой страны венграми (в конце IX века), она говорит, что венгры, пришедши с востока, устремились «через горы великия» (в нынешней Седмиградии) и начали воевать с волхами и славянами, которые тут жили; «седяху бо ту преже Словени, а Волъхве (иначе «Волохове») прияша землю Словеньску; по сем же Угри прогнаша Волъхи и наследиша землю и седоша с Словени…». Следовательно, Нестор под именем волхов разумеет валахов, которые именно, вместе со славянами, обитали в Дунайской стране при нашествии венгров, были ими частью изгнаны, частью покорены, и удержались в тех местах и поныне. А эти валахи – потомки римлян, которые при Траяне завоевали Дакию и поселились в ней военными колониями. В самом деле, волохи, валахи, и т. п. есть общее название, которым многие славянские народы и немцы обозначают и теперь еще итальянцев.

Нельзя, однако же, принимать Несторова известия в буквальном смысле, будто славяне, уходя из Дакии от Траяновых войск, пришли и заселили Балтийское поморье: неверность сказания тем яснее, что Нестор оттуда выводит не одних ляхов, но и всех русских славян. Даже если бы целая Дакия принадлежала славянам (а в ней были народы и не славянские), то и тогда из нее не могли бы выйти все славянские племена, расселившиеся от Карпатских гор и Эльбы до Финского залива и Волги. К тому же переход целого народа из нынешней Венгрии на Балтийское поморье, прямо через Карпатские горы, весьма маловероятен.

Но и совершенно отвергать этого сказания также нельзя: оно все проникнуто каким-то правдивым духом старины; к тому же значение Траяна в судьбе славян доказывается преданием, которое столько веков о нем хранила народная память южной Руси.

Слова Киевской летописи, вероятно, заключают в себе воспоминание о том, что славяне, теснимые на Дунае римлянами, пришли в движение и стали повсюду распространяться и усиливаться, и в земле Ляшской, на Балтийском поморье, и в восточных странах, где потом возникла Русь.

Глава IX
Усиление славян на Балтийском поморье во II в.

Действительно, во II веке по Р. X., вскоре после Траяна, германцы начинают уходить с Балтийского поморья, и на их место выступают племена славянские. В начале царствования Траяна, когда писал Тацит о Германии, готы жили на Поморье; во II веке они отправились на восток и потом, повернув на юго-восток, в конце этого века находились уже на Черном море. О странствии их по Скифии подробно говорит Иордан, но, рассказывая по их народным песням и преданиям, разумеется, не подозревает, чтобы усиление враждебных народов, а не добрая воля, побудило их покинуть Балтийскую страну.

Вслед за готами удалились и другие немецкие дружины, лугии, вандалы, бургунды, руги и пр., кто на юго-восток, к Черному морю, кто через Богемию к Дунаю, некоторые даже в собственно Германию, к Рейну.

Вместе с тем все более и более усиливались славяне на Балтийском поморье. В последней половине II века, когда Птолемей составлял свою знаменитую географию, балтийские венеды совсем уже не то, что при Таците. Тацит помещает их за Вислой, как-то совершенно в тени за германскими народами. У Птолемея Балтийское море, или, по крайней мере, южная часть его, называется Венедским заливом; венеды являются у него в числе великих народов Сарматии и живут по всему Венедскому заливу; о готах, которые при Таците находились в соседстве лугиев, значит, далеко на западе от Вислы, Птолемей говорит вот что: «Меньшие народы, населяющие Сарматию, суть: готы, близ реки Вислы, под венедами, а за ними финны и т. д.». Стало быть, со времени Тацита их отодвинули уже далеко на восток. Варины, при Таците жившие в самой западной части Балтийского поморья, в соседстве с лангобардами и англами, помещаются Птолемеем близ истоков Вислы. Наконец, у него являются на Балтийском поморье уже и племена с чисто славянскими названиями: поляне, пеняне, вельты. Наиболее определенно говорит он о вельтах и отводит им жилища на южном берегу Балтийского моря, на запад от племен литовских (осиев, т. е. литвы, и карвонов и кареотов, т. е. куронов или корси, жителей нын. Курляндии). Таким образом, уже во II в. славянское племя велетов (которые иначе прозывались лютичами) обитало на Балтийском поморье, там же почти, где оно потом славно подвизалось и храбро погибло 1000 лет спустя: может быть только, оно с течением времени несколько подвинулось на запад.

Глава X
Указание Иордана на прибалтийских славян во II веке

Есть другое, восходящее до этого же времени, хотя записанное позже, известие о пребывании во II в. славянских народов на Балтийском поморье. Иордан, писавший древнюю историю готов по их песням и сказаниям, исчисляет в одном месте народы, которые жили в соседстве с готами. Только он, вероятно, не поняв в точности готского предания, заключавшего такое исчисление, а может быть, имея и предание, уже искаженное от времени, перенес все эти народы в ту страну, откуда готы первоначально вышли, в Скандинавию. Таким образом, Скандинавия, в которой, сколько известно, никогда не было много разных народов, у него наполнилась бесчисленным их множеством. Но он приводит между ними такие названия, по которым тотчас можно заключить, что это исчисление обнимает не одну Скандинавию, но и все земли около Балтийского моря. Так, упоминаются, между соседями готов, будто бы населявшими Скандинавию, датчане, жители Борнгольма, Голландии, Ютландии, благородные руги, финны. Вместе с этими прибалтийскими народами Иордан перенес туда и прибалтийских славян: вагров, виндо-велетов и лютичей. «Эвагеры, он говорит, смешанные с отингами» (т. е. ютами): славянские вагры действительно жили с ютами в соседстве и беспрерывном столкновении. О лютичах Иордан также выражается весьма справедливо, что они обитали в местах равнинных и плодородных, и поэтому подвергались вторжениям других племен: картина не совсем верная в отношении к Скандинавии, но соответствующая именно Балтийскому поморью. Притом нельзя не заметить, что исчисление Иордана почерпнуто из двух сказаний, соединенных в одно, так что два раза приводятся названия одних и тех же народов: шведов и финнов. Этим объясняется, что он упоминает два раза также об одном и том же славянском народе под двумя разными названиями: велетов и лютичей.

Так как в конце II в. по Р. X. готы жили уже далеко от прежних своих мест на Балтийском поморье, и в начале III в. были на Черном море, то не может быть сомнения, что их сказания о прибалтийских народах изображали положение того края не позже II в., и готское предание о ваграх, виндо-велетах и лютичах подтверждает и дополняет слова Птолемея о венедах и велетах.

Глава XI
Дальнейшее движение славян. – Готское царство Эрманарика

В III в. славяне все напирали на немецкие дружины и гнали их с Балтийского моря во все стороны, и на восток, и к Римской границе. Страшно потрясали угасавшую в то время Римскую империю все эти немцы, которые, как говорит Юлий Капитолин, бежали от верхних варваров, т. е. от народов, давивших на них с севера и востока. Между тем, готы, бродя по Скифии, покорили себе племена, которые позже составили Русское государство. Замечательно, что тогда на Днепре произошло то же самое, что прежде было на Балтийском поморье. Как там лугии и вандалы были немецкие дружины, которые получили свои названия от подвластных славян, так и на Днепре готы, поселившись между полянами и древлянами, прозвались, по своим подданным, грютунгами, от griot песок, песчаное место, и тервингами, от triu дерево. Вот как легко дробились немецкие дружины на чужой земле и, подчиняясь влиянию покоренных славян, даже отступали от коренного германского обычая, не допускавшего народных названий по месту жительства.

Власть готов на востоке быстро росла. Король Эрманарик покорил себе огромное пространство земель, властвовал над чудью, Новгородом, мерей, мордвой и др., воевал со славянами и покорил их. Иордан говорит об этом следующее: «Разбив эрулов, Эрманарик поднял оружие на венетов, которые, неопытные в военном деле, но сильные числом, сначала было сопротивлялись. Но ни к чему не служит на войне многочисленность, особенно против Божьей помощи и хорошо вооруженного войска. Эти Венеты… происходя от одного корня, теперь разделены на три ветви, именно на Венетов, Антов и Славян, и хотя они теперь, за грехи наши, везде свирепствуют, однако тогда все повиновались власти Эрманарика».

Таково сказание Иордана о великом готском короле. Трудно только по нему судить, покорены ли были Эрманариком и ляшские славяне в Балтийской стране, или одни только русские, и с какими именно славянами он вел войну.

Глава XII
Освобождение Балтийского поморья от немецких дружин Аттилой

Но гунны разрушили царство Эрманариково, и явился на земле бич небесный, в кару германским дружинам, попиравшим другие народы. Какое бы ни было происхождение гуннов и откуда бы они ни вышли, но во всяком случае очевидно, что они действовали в союзе со славянами и имели в виду истребить дружины, которые так долго угнетали славян и на Балтийском поморье, и дальше на восток. Аттила, когда вел свое страшное войско в Галлию, говорил, что идет только для того, чтобы настигнуть и погубить одну из этих дружин, вестготов, которые убежали от гуннов к римлянам и поселились за Луарой. Добровольно подчинились ему славянские племена, между прочими, вероятно, и балтийские, силой покорил он германцев. Великие у него были замыслы: соединить в одно государство всю независимую от римлян Европу и ею сломить силу Римской империи. Когда он умер, государство его распалось в прах; но одно дело исполнил он до конца, и оно пережило его век: он окончательно изгнал немецкие дружины, которые властвовали в восточной Европе, и освободил от чужих народов славянские земли. После его смерти не было ни одного немецкого племени на всем Балтийском поморье до самых Карпатских гор, и во всей стране, которая потом назвалась Русью. Готы, гепиды, вандалы, бургунды, лангобарды, руги, все эти храбрые дружинники, скрылись перед грозой в далекие страны, или сосредоточены были под властью гуннов в опустевшей Дакии и Паннонии. Балтийское поморье было очищено для деятельности славян.

Глава XIII
Остатки германских пришельцев на Балтийском поморье. – Известие о видивариях

Но многовековое подчинение Поморья и тамошних славян германцам, постоянное пребывание в этой земле, в продолжение длительного времени, чужих дружин, приходивших туда отовсюду, и, наконец, самая борьба с ними и их истребление, все это не могло не иметь сильного воздействия на балтийских славян, на их нравы, устройство и быт: они должны были непременно, ранее и более всех других славянских народов, подвергнуться чужому влиянию. В самом деле, Иордан рассказывает, что видиварии, занявшие, близ устьев Вислы, места, покинутые гепидами, были смесью разных племен, из которых составился один народ. Видиварии есть древняя германская, в особенности скандинавская, форма имени виндов или славян: Vindvarii значит житель Виндской земли, точно так же как Bojovarii – жители Бойской земли, Cantvarii жители Кента и т. п.; производное отсюда слово Vindverskr часто употребляется в древних скандинавских памятниках и значит: виндский, славянский.

Стало быть, видиварии, заступившие место гепидов, когда те удалились (в III в.) с Балтийского моря к Черному (а вернее, заставившие их удалиться) были славяне. Говоря, что видиварии живут близ устьев Вислы, Иордан тут же рассказывает, что восточными соседями их были эсты, а эстами германцы называли в древности народы литовского племени, по преимуществу прусов: из всего этого можно заключить, что под именем видивариев разумелись собственно поморяне.

Конечно, известие, что эти видиварии составились из сброда разных племен, преувеличено; но оно имеет, бесспорно, некоторое основание. Прожив несколько столетий под властью разнородных дружинников, немцев и скандинавов, балтийские славяне не могли с ними не смешаться; притом же нельзя предполагать, чтобы при освобождении славян, начавшемся во II в. и оконченном только Аттилой, все эти пришельцы были до последнего изгнаны или истреблены; естественно, многие из них, обосновавшись в Славянской земле, остались там навсегда и слились с преобладающим народом. Наконец, вероятно и то, что в восточной части Поморья, ближе к Висле, славяне приняли также немалую примесь литовского племени.

Вот почему Иордан и мог назвать поморских славян-видивариев смесью разных народов, и вот в каком смысле понятно его сказание.

Слова Иордана о видивариях имеют особенно важное значение: в них слышно ясное и достоверное свидетельство современника, что славяне на Балтийском поморье были проникнуты чужими влияниями и примесью чужих народов уже с той самой поры, как они, избавившись от германских дружин, начали жить жизнью независимой.

Глава XIV
Известие о прибалтийских славянах в VI в.

Об этих поморских славянах конца VI в. сохранилось любопытное известие. Византийские летописцы рассказывают, что в 590 г. привели к императору Маврикию, собиравшемуся выступить из Фракии в поход против аваров, трех пленников, безоружных, с одними лишь гуслями; они были родом славяне, обитали у предела западного Океана (очевидно, Балтийского моря); к их князьям аварский хан прислал посольство с дарами и просил помощи против греков; князья отправили их к нему послами, извиниться, что по дальности и трудности пути не могут оказать ему этой помощи; в дороге они провели 15 месяцев, были задержаны ханом, который не хотел отпустить их на родину, и, наконец, бежали к грекам; ходят же они с гуслями, потому что не владеют оружием, так как их земля не производит железа.

Это свидетельство чрезвычайно важно (в истине его сомневаться нельзя, потому что славянские послы имели с греками прямые сношения и даже отправлены были на житье в греческий город Ираклию, а их показания были внесены в летопись современником). Из него мы видим, что славянское поморье в VI в. было независимо, находилось под управлением своих князей, и что оно еще хранило связь с отдаленной Дакией, где жили авары: не была ли эта связь остатком того древнего общения между Дунайской страной и Балтийской, которое должно было существовать, когда Аттила из дунайской своей столичной деревни повелевал северными германцами и славянами? Во всяком случае, приведенный рассказ византийских историков свидетельствует, что поморские славяне, несмотря на безоружность их послов и отсутствие в их земле железных руд, уже в VI в. были народом сильным и воинственным: иначе с какой стати было бы аварскому хану звать их в такую даль на помощь против греков? Послы же, вероятно, были люди вещие, какие-нибудь жрецы или кудесники, и потому шли не с оружием в руках, а с гуслями.

Глава XV
Утверждение славян на правом берегу Лабы. – Поход герулов. – Власть германцев на нижней Лабе

Власть Аттилы дала славянам решительный перевес в восточной Европе. После грозы, которую он поднял на германцев, их притеснителей, славяне распространились далеко на запад. Чехи заняли Богемию, сербы заселили страну за Лабой (Эльбой) до Салы. Балтийские славяне, ветви бодричей и стодорян, тогда же, без сомнения, окончательно утвердились по правому берегу Лабы, которая с тех пор стала их постоянной, твердой границей. Те из прежних германских дружин, которые не ушли с Балтийского поморья на восток или в Римскую империю, были отодвинуты далеко на запад. Так, варны, которых Тацит помещал на восток от лонгобардов и англов, где-нибудь между Лабой и Одрой, а Птолемей еще далее, на Висле, в VI в. жили не у Балтийского моря, а у Немецкого, гранича с англами на востоке, а на запад простираясь до франков (значит, в нынешней западной Голштинии и далее, по берегу моря). Варны были тогда непосредственными соседями славян, передовым отрядом германцев в этой стороне. Между обоими племенами легла границей широкая полоса пустынной земли. Так бывало в старину даже между отдельными немецкими народами; они гордились и хвастались пространством окружавшей их пустыни: чем она была шире, тем более, значит, боялись их соседи. Мало-помалу, однако, немецкие народы сблизились между собой общением и возраставшей потребностью в землях, и пустынные границы, их разделявшие, заселились. У славян же, людей нрава более общительного, никогда, сколько известно, не было подобного обычая. И только между двумя великими соперничавшими племенами, германским и славянским, лежала широкая пустыня; как будто они, после нашествия гуннов, приведшего современную Европу к равновесию и указавшего германцам свои жилища и славянам свою землю, боялись соседства и столкновения.

Рассказ историка Прокопия указывает приблизительно на место, где находился этот безлюдный край, разделявший германцев от славян. «Герулы, говорит он, разбитые лонгобардами (в нынешней северо-западной Венгрии), частью поселились в Иллирии, частью же, не захотев переходить Дуная, удалились к крайним пределам вселенной. Под предводительством многих начальников из царского рода, они прошли через все по очереди славянские народы (встававшие у них на пути), а за ними через обширную пустыню, и достигли до так называемых варнов. За варнами прошли они народы данов (датчан), не терпя никакой обиды от тамошних варваров. Затем, достигнув Океана, они сели в корабли, приплыли на остров Туле (Норвегию или Скандинавию, которую древние считали островом) и там остались».

Стало быть, славяне в VI в. не овладели всем течением Лабы до ее устья, потому что по дороге от них к датчанам (идя с юго-востока, как шли герулы), надобно было встретить немецкое племя варнов. Действительно, на нижней Лабе немцы стояли крепко: они жили здесь не бродячей дружиной, а оседлым народом. Эта Немецкая земля за Лабой, граничившая со славянами и датчанами[15]15
  Мы распространяем на ютов и англов, жителей нын. Ютландии и Шлезвига, название датчан, потому что они рано утратили свою независимость и составили с датчанами одно политическое целое; собственно же юты и англы принадлежали, вместе с саксами и фризами, к нижненемецким народам, а настоящие датчане, ветвь скандинавского племени, занимали только Датские острова (Зеландию, Фионию и проч.).


[Закрыть] (западная половина нынешней Голштинии с Гамбургом), называлась Нордалбингией; жители ее принадлежали к великой германской ветви саксов.

Глава XVI
Причины борьбы в Нордалбингии. – Запустение на границе славян и саксов

Даже во время христианства и большего просвещения и кротости между людьми, народы редко бывали дружественно расположены к своим соседям; а в те века, когда язычник, поклонявшийся богам воинственным, считал войну им угодной и грабеж делом правым, не могло не быть нескончаемой вражды между разноплеменными соседями. Но там горела эта вражда еще сильнее и упорнее, где народы не разделялись друг от друга резкими, естественными преградами, где был открытый доступ в жилища соседа. Так было в Нордалбингии, этом узком пространстве земли между устьем Лабы и Балтийским морем. Какая-то роковая сила не допускала, чтобы балтийским славянам достался весь берег Лабы до ее впадения в море: видно, так угодно было судьбе, чтобы их история прошла не в мирном развитии, а в борьбе и насилии. Где Лаба отделяла их от немцев, там был мир, и только когда Германия, сделавшись государством, стала стремиться к распространению своих границ, эта широкая река была перейдена и мир нарушен. Но в Нордалбингии, где между жилищами немцев, датчан и славян, которые тут сходились, не было другой границы, как лес или речка, славяне не знали и часа спокойного. Война была для обеих сторон необходима. Славян естественно стремило все далее на запад, занять весь берег Лабы, течение которой было для них как бы указанной гранью. Для саксов, тут обитавших, дело шло о сохранении своих домов и полей. Притом же с самого начала точно такое же сознание политической необходимости побуждало немцев отстаивать всеми силами этот угол земли за Лабой, владея которым славяне основались бы на Немецком море и окончательно бы отрезали их от Балтийской страны и сообщения с Данией.

Зато какое было разорение по всей пограничной черте, где соприкасались вагры, передовое славянское племя на западе, с немцами и датчанами! Мы видели в рассказе Прокопия о бегстве герулов, что и тогда уже (в VI в.) тут лежала пустыня между германцами и славянами; и так этот край оставался в запустении до исхода XII столетия, т. е. до того времени, когда борьба славян с германцами в Нордалбингии пришла к концу совершенным истреблением славян. В ХI в. Адам Бременский описывает дремучий лес, ограничивавший с севера и запада землю вагров, «глубокий лес язычников», как он его называет: лес этот шел от истоков Эгдоры (на запад от Плунского озера) вдоль берега моря до Шлеи, а на юг простирался до Травны. В старину же здесь, на месте лесной чащи, были жилища людей. «Во время Оттона I, рассказывает Гельмольд, Шлезвиг с прилегающей страной, которая идет от Шлейского лимана до р. Эгдоры, принадлежал Римской империи: земля эта, обширная и плодородная, была вся почти пустынна, потому что, находясь между Океаном и Балтийским морем, разорялась частыми набегами разбойников. Когда же, милостью Божиею и доблестью великого Оттона, был здесь водворен всеобщий мир, то начали заселяться пустынные места Вагрии и Шлезвигской страны, и не оставалось уже ни единого угла земли, в котором бы не было городов, сел, и даже монастырей. До сих пор, продолжает он, есть многие следы этого заселения, особенно в лесу, который от города Лютиленбурга тянется на огромные пространства до Шлезвига, и где, в глуши глубочайшего запустения, в местах едва проходимых, между огромными деревьями, замечаются рвы, некогда разделявшие пашни, видны бывают очертания городов, по устройству оставшихся валов; а плотины в речках, служившие для остановки вод при мельницах, показывают, что этот лес был некогда заселен саксами». Свидетельство весьма замечательное; но очевидно, что древнее заселение этого края не могло принадлежать, как думает Гельмольд, ко времени Оттона; сам он говорит, что до Оттона I земля Шлезвигская и предел Вагрский были пустыней, вследствие беспрестанного разорения, и что после Оттона II они опять совершенно запустели: невозможно, чтобы такая обширная полоса земли вдруг заселилась и наполнилась городами и селами в течение 28-летнего в ней владычества саксонских императоров (955–983), не говоря уже о том, что с тех пор она не могла бы опять вся зарасти тем дремучим лесом, какой покрывал ее при Адаме Бременском (во второй половине XI в.). Ясно, что следы давнего заселения этой страны, какие видел Гельмольд, относятся к поре гораздо древнейшей. Такое заселение могло быть только тогда, когда германцы властвовали над поморскими славянами, и когда, следовательно, Нордалбингия не была их спорным пределом, постоянным поприщем их борьбы; действительно, там, где потом лежала пустыня, древние писатели помещают англов, варнов и др. германцев; но в V в. англы и варны удалились, славяне освободились от германских дружин, и, верно, уже тогда начался в Нордалбингии бой между славянами и немцами; с этого-то времени, без сомнения, – еще до прохода герулов, – и запустел пограничный их край, и на семь веков водворилась в нем безлюдная глушь, где в древности процветали села, возделывались поля, работали мельницы.

«Война питает войну», эта истина, искони справедливая на земле, оправдалась и на балтийских славянах. Были, мы знаем, многие естественные причины, которые вели к войне славян и саксов в Нордалбингии; но эта война, вынужденная обстоятельствами, наконец так сроднилась с их нравом и бытом, что по необходимости стала для них склонностью и забавой. Вот слова немецкого летописца, всегда более или менее пристрастного к своим соотечественникам. «Нордалбингцы (т. е. немцы в Нордалбингии) делятся на три племени: стурмаров, голзатов (голштинцев) и дитмарсов; они мало разнятся между собой образом жизни и языком, держат законы саксов и именуются христианами, но по соседству с варварами (т. е. славянами), привыкли предаваться грабежу и разбою. Они гостеприимны. Грабежом и щедростью – вот чем хвастают голзаты; кто не умеет ходить на разбой, тот считается у них человеком глупым и бесславным». Не иначе подействовала война и на смежных с нордалбингцами славянских вагров. Послушаем того же рассказчика: «Город Альденбург, тот самый, который по-славянски называется Старыгард, т. е. старый город, лежит в стране Вагров, на западном берегу Балтийского моря, и составляет крайний предел Славии (т. е. Славянской земли). Этот город и вся страна Вагрская в старину населены были самыми храбрыми людьми, потому что, стоя впереди всех Славянских народов и гранича с Датчанами и Саксами, Вагры всегда первые и направляли военное движение на соседей, и принимали на себя их удары». Вот какое влияние имели местные обстоятельства на славян и саксов, живших друг подле друга в Нордалбингии, и как они приобрели наследственную склонность к войне.