Текст книги "Книга пятничных рассказявок. Зеленый том"

Дежурные добра

– Дежурный, на выход!

– Иду…

– Дежурный, бегом! У нас срочный вызов.

Делать нечего, накидывая на ходу куртку, бегу к выходу. На стоянке уже рычит в нетерпении транспорт. Прыгаю на своё сиденье, и водитель Кузьмич рвёт с места. Мы, завывая сиреной, летим, обгоняя пробки. Поворот, два квартала по прямой, перекрёсток, ещё квартал, сворачиваем во двор девятиэтажки. Ух, ироды, машин понаставили, припарковаться негде! Кузьмич, презрев правила, ставит нашего «скакуна» прямо на газон.

Лифт не работает. Пыхтя, забираюсь на седьмой этаж. Да, физподготовку надо подтянуть. Но это я себе каждый раз говорю и постоянно забываю делать зарядку. Ага, вот и наша квартира.

Дверь открыта. На кухне коллеги из неотложки колдуют над грузной женщиной. Бедняга лежит на диване с бледным лицом, похожая на некрасивую фарфоровую куклу. Врач, заметив меня, чуть заметно кивает и тут же отворачивается к пациентке. Пусть, у него сейчас есть дела поважнее.

– Няня… – доносится до меня, – свалилась с приступом… мать на работе… уже сообщили, едет…

Оглядываюсь в поисках своего «клиента». Ага, вот он, забился в угол. Глаза на мокром месте, но держится. Подхожу, опускаюсь на корточки напротив. Он замечает меня, недоверчиво смотрит, шмыгая носом.

– Привет, – говорю я ему, – пойдем с кухни, не будем мешать врачам.

Мальчишка дает себя уговорить, и я увожу его в детскую. Там на обоях под пальмами скачут мыши, цыплята и утята. Всегда хотел знать – что употребляют дизайнеры таких художеств?

– А вы кто? – Мальчик смотрит на меня, гораздо серьезнее своих пяти лет.

– Мы – срочная помощь оставшимся в одиночестве, – гордо говорю я и поправляю цилиндр на голове.

Он не верит мне, с подозрением осматривая мой цветастый костюм.

– Иди сюда, – я подхожу к окну и показываю вниз, – вон мой транспорт.

Малыш все так же недоверчиво залезает на стул, ложится грудью на подоконник и смотрит через стекло на площадку перед домом. И открывает рот от удивления. Есть от чего.

Наш ездовой кот Мумрик размером с троллейбус. И такой же неповоротливый. Спасает только наличие крыльев и послушный нрав. А сейчас этот лентяй развалился на травке и Кузьмич расческой размером с грабли вычесывает ему пузо.

– Ух ты! Вы на нем приехали?

– Прилетели.

– Он ещё и летает?

Следующий час я развлекаю его историями про Мумрика. Вполуха слышу, как на носилках врачи неотложки выносят несчастную няню моего подопечного. Потом мы играем с ним в машинки, солдатиков и лошадку. Про себя сочувствую Мумрику, хотя я так не подпрыгиваю в седле и не дёргаю его за гриву.

А потом прибегает с работы мать малыша с перепуганным лицом. Становлюсь невидимым и проскальзываю к входной двери. Моя работа закончена.

Не спеша спускаюсь по лестнице. Тремя пролётами ниже, на лестничной площадке курит, оперевшись спиной о стену, серая личность, похожая на мумию – Ужас-И-Страх, не успевший на вызов. Хотя правильней будет сказать – проигравший гонку нашему Мумрику. Мы не здороваемся. Он презрительно дымит в мою сторону, а я показываю ему фигу.

Выхожу на улицу. Уже темнеет и глаза Мумрика светятся ближним светом. Кузьмич наливает мне кофе из термоса.

– На базу?

– У нас ещё вызов, – Кузьмич заглядывает в планшет, – старушка осталась одна. Родня разъехалась по делам, а у неё сегодня день рождения.

– Нужен торт, – я осматриваю служебный чемоданчик в поисках реквизита, – смокинг и маленький рояль…

Мы летим над улицами, залитыми ярким светом. И я чувствую, что ночь будет длинной, со многими вызовами. Наша маленькая команда сделает всё, чтобы не дать никому остаться в одиночестве наедине с тоской и страхом. Хотя нас до смешного мало, у нас есть тысячи помощников. Людей с добрым сердцем, не оставляющих ближних и дальних в беде. Я знаю – они рядом, словно маленькая армия, плечом к плечу со мной, Кузьмичом и Мумриком. И оттого мы летим ещё быстрей. А Ужас-И-Страх идёт в одиночестве пешком, и у него нет шансов.

За жизнь

– Что вы тут делаете?

Влад вышел из кухни и застыл в удивлении: у входной двери надевала туфельки незнакомка. Услышав вопрос, девушка презрительно посмотрела на него и фыркнула.

– Не видишь? Ухожу от тебя.

– Уходишь?! От меня? Да кто ты вообще такая?

Девушка строго и с обидой посмотрела на Влада.

– Он еще спрашивает!

– Да, спрашиваю. Взялась непонятно откуда…

– Я – твоя жизнь. Теперь ясно? И я от тебя ухожу.

Влад рассмеялся.

– Ерунда какая-то.

В глазах девушки появилась злость. Она вытянула руку в его сторону и сделала жест, словно дернула веревочку. У Влада потемнело перед глазами, ноги стали подкашиваться. Он судорожно схватился за стенку, чтобы не упасть.

– Понял теперь? Или еще доказательства требуются?

– Ох!

Жизнь наклонилась застегнуть пряжку на правой туфельке. Чуть стоптанной и давно не чищенной.

– Погоди. Как это уходишь? Почему?

Девушка выпрямилась и посмотрела Владу в глаза.

– А кто на меня жалуется всё время? А? Кто ноет постоянно: всё у него в жизни не так, жизнь скучная, ерунда, а не жизнь?

– Подожди! Я ведь так, не подумав…

– Всё, поздно. Не нравлюсь – можешь найти себе другую. Арриведерчи! Как ты там вчера говорил – «такую жизнь поменял бы не глядя». Вот, делай что хочешь теперь.

– Так как же, погоди. Я не хотел тебя обидеть! Вот честно-честно.

– Не хотел, а сделал. Надоело мне. Кто меня живет? Ты! А сам жалуешься на меня. Это не я скучная, это ты меня скучно живешь. Хотел на море поехать? Так тебе лень. Мог на работу получше устроиться? Опять лень. Девушку себе найти не можешь – опять я виновата. А знакомишься, между прочим, с ними – ты, а не я.

– Прости, пожалуйста. Я исправлюсь! Слово даю.

– Слово, – передразнила его Жизнь, – кто десять раз уже обещал курить бросить?

– Я брошу.

– Угу, бабушке свой расскажи.

Влад оторвался от стены и сделал три быстрых шага к своей Жизни. На последнем не удержался и упал на колени. Обнял Жизнь за талию и прижал к себе.

– Не отпущу! Никуда от меня ты не уйдешь. Моя!

Она попыталась отпихнуть его, но он только держал сильней. Целовал ей руки и шептал что-то нежное. Наконец, она сдалась, прекратила сопротивляться и погладила его по взъерошенной голове.

– Ладно. Дам тебе последний шанс.

На следующий день Влад написал на работе заявление об уходе. Начальник пытался его уговорить остаться…

– Нет. Жизнь у меня одна, а тут я её только гроблю.

Влад покосился через плечо.

– И чем собираешься заняться?

– Устрою себе отпуск. На море съезжу. А там посмотрим. Буду думать: Жизнь надо прожить так, чтобы ей не было обидно за себя.

Начальник только покачал головой. У него за спиной, невидимые, стояли его Жизнь, скованная наручниками, с синяком под глазом, и зло ухмыляющаяся Ипотека с дубинкой наперевес. (Но это уже совсем другая история: боевик с заложницей, брутальным героем и счастливым концом).

Бука и Бяка. Сказка про левый носочек

Сегодня Бяка был занят и Буке пришлось идти одной. И хотя в одиночку ужасно страшно, но откладывать важное дело было никак нельзя. Ведь завтра наступит суббота и все труды пойдут прахом. Нет, надо было обязательно идти!

Долго поплутав по тайным тропинкам, Бука вынырнула в знакомом шкафу. Сверху, как темные кучевые облака, нависали рубашки, а под лапками привычно пружинили скомканные джинсы. Бесшумно пробежав по полке, Бука осторожно толкнула дверцу. Только бы не скрипнула! Только бы не скрипнула! Дверь ехидно подмигнула замочной скважиной и противно взвизгнула.

Бука, настороженно прислушиваясь, замерла на месте, готовая в любой момент броситься обратно в глубину шкафа. Можно быть безумно смелой в компании с весельчаком Бякой, тысячи раз шебуршить в шкафах, но если сейчас Он увидит её… Нет, лучше даже не представлять такие ужасы.

Выждав пару минут, Бука выглянула из шкафа, крепко придерживая противную дверцу. Фух! В комнате было пусто. Только из-под входной двери тянулась полоска света.

Быстро-быстро перебирая лапками, Бука выпрыгнула из шкафа и помчалась через комнату. Звонко стуча коготками, пробежала под столом, заскочила за диван, тремя длинными прыжками пронеслась мимо книжной полки и нырнула под кровать.

Отдышавшись, Бука осмотрелась. Впереди, окутанное сумерками, тянулось подкроватное поле. В начале недели Бука и Бяка засеяли его мелкими соринками. А теперь оно все было покрыто мягким ковром пушистой пыли. Красота! Как жаль, что люди этого не понимают и из вредности устраивают кошмарные Генеральные Уборки.

Так сильно хотелось упасть на пол и кататься в этой чудесной пыли. Но Бука удержала себя: времени мало, сначала надо собрать урожай. Из кармашка на поясе она достала здоровенный мешок и, закинув его на плечо, пошла вперед.

Напевая под нос веселую песенку, Бука вприпрыжку скакала по полю, оглядывала каждый холмик пыли и оставляла крохотные отпечатки шерстяных лапок.

В самой глубине, у стенки, она вдруг увидела… Носочек! Замечательный, вкусный носочек, синий с белыми горошинами. Ура, удача! Вот Бяка обрадуется. Сейчас она отнесет его домой, а потом утром они его…

Ой, ужас! Это был правый носок. Жесткий, горький правый носок. Совершенно несъедобный. От обиды Бука чуть не расплакалась. Ну как же так, найти носочек, понадеяться и обнаружить, что носок правый. Это ведь несправедливо! Расстроенная, она побрела дальше. Петь песенку и прыгать больше не хотелось. Было ужасно обидно, досадно и очень грустно.

Обойдя все подкроватное поле, Бука больше ничего не нашла. Только маленькую цветную бусину и черную пуговицу с тремя дырочками. Они немного подняли ей настроение, но разве это добыча?

Около края кровати, где угол одеяла сполз почти до пола, ей почудился маленький комочек. Может, это скомканная бумажка? Вот бы это оказалась записочка! Бука, конечно, не умела читать, но сам запах слов был чудесен! А если её написал ребенок, записка была на вкус как персиковая карамелька.

Но это опять лежал носочек. Бука обошла его несколько раз по кругу, потыкала лапкой. И, взяв за края, развернула.

– Юхууууу! – тоненько запищала Бука.

Это был левый носочек! Левый! Замечательный, вкуснейший, чудесный и волшебный левый носочек. Ах, это была такая большая радость, что Бука принялась подпрыгивать вокруг него и весело пищать, размахивая метелкой хвоста.

Где-то вдалеке послышался шум. Перестав прыгать, Бука раскрыла мешок и принялась сосредоточенно запихивать в него носочек. Звуки становились все ближе, и Бука все быстрее пихала носок. Мешок раздулся, став похожим на бегемота. Наконец, мешок проглотил добычу и веревочка туго завязала горловину. А мгновением спустя дверь в комнату открылась, и яркий свет залил комнату.

Подхватив мешок, Бука быстро забилась в самый дальний и темный угол под кроватью. Не успела! Тяжело дыша, она на всякий случай спряталась за мешком.

Кто-то вошел в комнату. О чем-то говорили голоса: женский и детский. Бука успела задремать, пока все стихло и на кровати кто-то сонно засопел.

Подождав пока все стихнет и еще немного, Бука взвалила мешок на плечо и на цыпочках пошла в сторону шкафа. Около края кровати на минуту остановилась, оглядываясь и проверяя, что все тихо. А затем так же тихо и осторожно пошла через комнату.

Когда она уже была почти около шкафа, под одеялом заворочались. Бука замерла. На кровати приподнялся мальчик. Сонными и немного удивленными глазами он посмотрел на Буку.

– Ты кто?

Бука приложила палец к губам.

– Тшшш! Я тебе снюсь. Ложись, я буду сниться тебе дальше.

– А… хорошо.

Малыш послушно лег обратно и засопел, снова уснув.

Бука огромными прыжками бросилась к шкафу. Раз, и она нырнула за дверцу. Два, мягкие лапки прошуршали, унося её вглубь полки. Три! Бука уже бежит по темным путям к Бяке. В уютное гнездо за древним комодом в старом домике, где живет веселая старушка. Утром к ним придет в гости Бабайка, а они угостят его носочком. Но об этом – в следующий раз.

Код Барашкина

Евгений Барашкин ужас как хотел вступить в тайное общество. Все эти ужасные мистерии, загадочные ритуалы, незримая власть над миром будоражили его. Манили и не давали спокойно жить. Из всевозможных тайных клубов, обществ, организаций и кружков Евгений особенно выделял масонов. О, их белый фартук, циркуль и наугольник снились Жене каждый день. Вот если бы и ему… Но хитрые масоны не спешили взять в свои ряды Барашкина. О чем потом будут несомненно жалеть, считал Барашкин.

Долго промучившись в ожидании связного масонов, совы из Хогвартса или случайно встреченного секретного агента, Евгений решил действовать самостоятельно. Если с ним до сих пор не вышли на связь, значит единственная причина – они просто не знают, что на свете есть такой замечательный он.

Первой жертвой в попытках найти масонов стал старый еврей-парикмахер. Уж больно тот выглядел солидно, со значительной хитрецой в глазах, да к тому же над зеркалом у него висел постер с шестиугольной звездой. Женя принялся регулярно ходить к нему стричься. И при этом таинственно подмигивал, корчил многозначительные рожи и делал пальцами «тайные знаки», найденные в интернете.

– Молодой человек, – в очередной раз не выдержал старик, – вы таки что-то имеете мне сказать, я вижу.

Женя длинно и путано принялся рассказывать про желание вступить в масонскую ложу и надежду на Абрама Моисеевича, как явного человека, имеющего отношение к этой организации.

– Ах, дорогой мой! – Парикмахер облегченно вздохнул. – А я уж думал, вы пришли просить руки моей Эллочки. Нет, я вас огорчу – эти ваши масоны не имеют со мной никакого дела.

Видя искреннее огорчение Жени, старик посоветовал обратить внимание на местную знаменитость, литератора Карамзинкина-Лошадникова. Вот уж кто должен быть вхож в масонские ложи. Или, на худой конец, знать, кто туда ходит.

Писатель оказался крепким орешком. Привычный скрываться от поклонников, Карамзинкин-Лошадников путал следы, уворачивался от встреч, скрывался в подворотнях и всячески избегал Барашкина. Но и Евгений набирался опыта. Устраивал засады; караулил в магазинах и барах, где бывал Карамзинкин; приходил на автограф-сессии, садился в первый ряд и многозначительно подмигивал.

После пары месяцев изнурительной осады у литератора не выдержали нервы.

– Что, что вам надо? – кричал он, повстречав Барашкина в подворотне. – Автограф? Давайте книгу, я подпишу. Или вы журналист? Берите своё интервью, и оставьте меня в покое!

Выслушав Евгения, литератор задумчиво оглядел его, взял под локоть и повёл к себе. Напоил чаем и долго расспрашивал.

– Я напишу на основе вашей истории новый роман. Да! Просто замечательная история. Не возражаете? Но даже если вы против, я всё равно напишу о вас, только изменю имя. Будете, например, Лембдоном. Профессором теологии.

Женя не возражал. Но потребовал платы.

– Масоны? Да где же я вам их возьму? Хотя подождите.

Карамзинкин достал с полки коробку и долго перебирал бумаги.

– Держите.

Писатель отдал Барашкину потёртую визитку на имя Аристарха Махкамовича Малдера.

– Если кто и знает, как их найти, то он.

Телефона на серой картонке указано не было, только адрес в соседнем городе. Пришлось подкопить денег, дождаться отпуска и долго трястись в плацкартном вагоне.

И вот, наконец, Барашкин оказался у вожделенного дома. Где обнаружился частный музей какой-то ерунды. При входе за конторкой дремал усатый мужчина.

– Добрый день!

Усач только невнятно пробурчал в ответ.

– Где я могу найти Аристарха Махкамовича?

– Это я.

Евгений наклонился к усачу и шепотом спросил:

– Как мне попасть в масонскую ложу?

– На масонское? – Усач хмыкнул. – Это будет стоить три сотни. Долларов.

Барашкин полез за бумажником.

– Приходи вечером, часов в десять. И на всю ночь твоё.

Женя ничего не понял, но в десять вечера стоял у запертого музея.

– Пссс! – Неожиданно появившийся усач поманил Барашкина.

Они вошли через служебный вход, поднялись на второй этаж и долго петляли по темному коридору. В конце усач отпер здоровенным ключом резную дверь.

– Вот!

– Что это? – Женя с недоумением рассматривал большую кровать под балдахином в центре комнаты.

– Масонское ложе!

– Как?

– На этой кровати трижды спал великий мастер великой ложи масонов граф Мусин-Пушкин-Брюс! И потому её называют великое ложе масонов. Понятно?

– И что мне с ним делать?

– Да что хотите. Вы оплатили ночь, можете спать, можете просто лежать. Говорят, великие мысли приходят. В семь утра я вас выпущу.

И усач ушел. Барашкин несколько раз обошёл вокруг кровати. Посидел на ней. Снял ботинки и, немного стесняясь дырявых носков, лёг. Умные мысли в голову не приходили. Со стены напротив на Барашкина с укором смотрела репродукция «Моны Лизы».

Утром усатый сторож вывел из музея злого и не выспавшегося Барашкина. Перед выходом доверительно шепнул на ухо:

– Теперь, когда вы провели ночь на масонском ложе, я могу указать вам, где собирается….

– Нет! – Барашкин зло сплюнул. – Никаких масонов! Если мастер масонов спит на такой дрянной неудобной кровати, значит он ничего не понимает в жизни. А уж тем более во власти над миром. Шуты гороховые, а не тайное общество!

Евгений отодвинул сторожа и пошел прочь. С масонами было покончено. И теперь Барашкин перебирал в уме новые варианты. Иллюминаты? Розенкрейцеры? Или меланезийское общество Дук-Дук? Ведь должно же быть хоть одно приличное тайное общество!

Тыква

– Пятнадцатый, пожалуйста! – Женька икнул и шлёпнул круглым номерком по стойке гардероба. Пока девушка подавала ему куртку, он мучительно пытался сфокусировать на ней взгляд. Но раз за разом терпел поражение.

– Прошу вас.

Кажется, она ему улыбнулась. Но ручаться за это Женька бы не стал: знал, что после второго литра пива ему все девушки кажутся улыбающимися.

– С-с-спасибо.

Неловко просунув руки в рукава, он уже собирался уйти. И даже нашёл взглядом, где выход из ресторанчика.

– Не хотите взять с собой тыкву?

Женька непонимающе посмотрел на гардеробщицу, на тыкву, на которую она указывала, снова на девушку… Девушка оказалась рыжей, да еще с ведьминским колпаком на голове. Ах да! Они же сегодня праздновали Хэллоуин, как он мог забыть.

– Возьмите, совершенно бесплатно.

Теперь она точно ему улыбнулась. Он вернулся к стойке и в упор посмотрел на тыкву. Овощ хищно скалился на него щербатым ртом. А хитрые глазки, освещённые изнутри свечкой, смотрели злобно и вызывающе.

– А вот и возьму!

Женька подхватил тыкву под руку и противоторпедным манёвром направился к выходу.

Холодный воздух слегка прочистил голову гуляке. Ветер, не стесняясь, лез под куртку и колючими иголками трепал за уши. Несмотря на ветер, свечка в тыкве и не думала потухать. Отчего рожа в сумерках смотрелась зловеще и насмешливо.

– Тоже мне хочешь сказать, что пить вредно? Да пофиг. Пойдём домой, буду тобой соседей пугать.

И Женька направился к остановке. Хэллоуин он не любил, полагая праздник чужим для своей «русской души». Что не мешало ему присоединяться к друзьям, решившим его отпраздновать. Вот и получил по заслугам: автобусов не было совершенно.

– Эх ты, голова.

Парень потрепал тыкву по макушке.

– Застряли мы с тобой.

Та не отвечала, только скалилась кривым ртом.

Кое-как одной ладонью достав бумажник, Женька пересчитал наличность и поднял руку: такси до дома он мог себе позволить.

Постояв так минут десять, парень опустил конечность: редкие машины летели мимо.

– Похоже, это ты виновата. Кто меня подберет с такой зловещей башкой?

Женька поднял тыкву повыше и задул свечу. Внутри жуткого овоща сразу же поселилась непроглядная тьма. А из глаз страшной головы поплыл дымок.

И тут же с неба рухнул снегопад. Беспросветная белая стена окружила пятачок остановки. Какое такси, тут машину и за пять метров не увидишь. Женька обвел взглядом вокруг себя и вздохнул. Дом и тёплая постель откладывались. Время тянулось, снег валил и валил, а Женька начал замерзать.

В очередной раз переложив тыкву из одной руки в другую, он взглянул в её морду. И немного струхнул. Тыква щерилась тёмной пастью и явно ухмылялась. Нагло и зло. Словно это она, тёмная душа Хэллоуина, устроила это безобразие.

– Ах ты! Сволочь!

Женька встряхнул тыкву.

– А ну-ка, прекрати!

В отместку злобная голова устроила очередную каверзу. Из снежной темноты вылетела машина. С визгом пронеслась мимо, окатив парня жидкой грязью из-под колёс.

– Пакость ты эдакая!

Женька швырнул тыкву на лавочку внутри остановки. Башка беззвучно смеялась, пророча ему неисчислимые беды.

– Ну, дрянь! Думаешь, победила? Тоже мне нечисть нашлась. Не местная ты, поняла? Да я на колядках всех козлом так пугал, что тебе и не снилось!

Но тыква явно не верила. Злобно скалилась и сдаваться не собиралась.

– Ух, я тебя!

Женька бросился к вражине, схватил и в порыве гнева отгрыз от неё кусочек. Так получилось еще страшней: оранжевая харя стала намного пакостней.

– Ничего, я тебе покажу, страшила заграничная.

Он огляделся. В метрах пятидесяти горел светом ряд ларьков. Женька поднял воротник, подхватил тыкву и направился к ним. Пройдя мимо круглосуточного магазинчика со съестной мелочевкой, он вошёл в открытую ещё цветочную лавку.

Через пятнадцать минут на остановке стоял согревшийся Женька, с пластиковым стаканчиком дешёвого, но горячего кофе. А на скамейке лежала тыква, обмотанная цветными ленточками, с цветком во рту. И привязанными к макушке тремя радостными воздушными шариками. Жалкая, несчастная, совершенно теперь не страшная, она явно не ожидала такого нечеловеческого коварства.

Снег утих, а затем и вовсе прекратился. Из темноты, радостно сияя огнями, выехал автобус.

– Пойдем, глупая башка. Тобой только детсадовских пугать.

Женька сунул тыкву под мышку и поехал домой.

Утром Женька, свежий и бодрый, вышел на кухню. На столе стояла вчерашняя тыква. Как в кандалы закованная в ленточки, всем выражением лица она жаловалась на несправедливость и испорченный праздник страха.

– Будешь знать, как гадости делать.

Женька взял нож и подмигнул тыкве.

– Передай своим тёмным коллегам – у нас тут не там. Мы таких, как вы, страшненьких, с кашей едим.

И нож разрезал посланницу тёмных сил пополам.

Наворачивая третью тарелку рисовой каши с тыквой, Женька вдруг вспомнил ту рыжую, что навязала ему страшную голову. И решил обязательно зайти и взглянуть на улыбчивую красавицу ещё раз. Или у него появится знакомая ведьма, что неплохо. Или просто девушка, что ещё лучше. Тыквенная голова, если бы ей дали слово, могла бы кое-что рассказать по этому поводу и о своей бывшей владелице. Но кто же будет разговаривать с кашей?