Текст книги "Виктор Маслов"

Глава 12
Увольнения под копирку

Из «Торпедо» Маслова первый раз уволили в 1945 году. Принимавшие это решение заводские начальники «забыли», что годом раньше торпедовцы под водительством 34-летнего тренера, к удивлению столичных футбольных экспертов, выиграли первый в истории клуба серьезный приз – титул чемпиона Москвы. В годы войны статус первенства города вполне можно было приравнять к чемпионату страны.

В первом послевоенном чемпионате СССР «Торпедо» вместе с бесспорными фаворитами (ЦДКА и «Динамо») уверенно входило в группу лидеров, однако после поражения от динамовцев (0:2) за шесть туров до завершения первенства стало отставать от будущих чемпионов на шесть очков, и заводское начальство на Маслова осерчало. Можно подумать, будто оступилась команда, всегда прежде всех побеждавшая и выигрывавшая крупные турниры.

Уволили тогда Маслова, как потом выяснилось, всего на несколько месяцев. Его заменил известный в прошлом футболист Федор Селин. На финише чемпионата команда выступила плохо, и Маслова вернули. Для того чтобы в следующий раз – в июне 1948 года – поступить с ним точно так же: после поражения от «Динамо», на этот раз, правда, разгромного (0:7) Виктора Александровича попросили «на выход».

Маслов отправился в «горьковскую командировку»: в городе на Волге было свое «Торпедо», которое московский тренер за два сезона вывел в высшую лигу, а потом с ним же вернулся в класс пониже. Туда же едва не рухнуло «Торпедо» московское. Не рухнув, обратилось к Маслову.

«Сейчас тренеры целиком зависят от местных организаций, и горе тому из них, чья команда часто проигрывает, – писал в августе 1958 года в журнале «Спортивные игры» Александр Вит. – Только турнирными очками определяется класс, культура, педагогические способности тренера. Из-за этого тренер не может работать перспективно. Он не может рисковать, не может экспериментировать и частенько находится в прямой зависимости от ведущих игроков. Может ли в таких условиях тренер предъявлять повышенные требования к игрокам…

Работа тренера рассматривается сквозь призму очков турнирной таблицы сегодняшнего дня, и это имеет свою отрицательную сторону. Но ведь без этих двух очков, без борьбы, без побед и поражений нет футбола. От любой команды все равно будут требовать побед. Этого изменить нельзя. Но освободить тренера от зависимости, развязать ему руки мы обязаны. Без этого нам не удастся добиться нового подъема класса нашего футбола».

Поразительно, но факт: руководители автозавода вовсе не с Маслова (в 1961 году) начали непонятные кадровые изменения в тренерском составе, публично не аргументируя их немотивированными турнирными притязаниями, на деле же руководствуясь только ими. Чемпионат 1955 года, например, команда завершила на четвертом месте – скачок с девятой позиции, на которой торпедовцы оказались годом раньше, что и говорить, заметный. Однако начальству торпедовскому это не понравилось; они, надо полагать, хотели получить медали, а поскольку их не было, тренер Николай Морозов (заменивший в сентябре 1953 года Маслова и тренировавший «Торпедо» и при девятом месте, и при четвертом) был уволен. Морозова заменил Константин Бесков. Вот ведь превратности судьбы! После чемпионата Европы-64 Бескова за второе место (!) на континентальном первенстве из сборной уволили, на его место назначили Морозова, который на чемпионате мира-66 привел советскую команду к лучшему за всю ее историю результату.

Вместе с бывшим динамовцем Бесковым в «Торпедо» в 1956 году пришли бывший армеец Алексей Водягин, ставший начальником команды, и несколько лет работавший в «Спартаке» Владимир Горохов, занявший должность помощника старшего тренера. Так была сформирована первая не торпедовская тренерская «бригада». Для Константина Ивановича Бескова то «Торпедо» стало первым местом самостоятельной работы. Он пришел в автозаводскую команду из сборной СССР, где был помощником Гавриила Дмитриевича Качалина. Первый круг бесковское «Торпедо» прошло вровень с будущим чемпионом – «Спартаком», набрав 15 очков. Второй провалило – всего 8 очков. В сумме – 23 и пятое место. На шестом с таким же количеством очков оказался дебютант класса «А» кишиневский «Буревестник», который с июля по ноябрь – это к вопросу о превратностях судьбы – тренировал Виктор Александрович Маслов, заменивший по завершении того чемпионата… Бескова.

…Ничто, казалось, не предвещало такого развития событий, какое последовало после завершения сезона-61 и поездки «Торпедо» на семь матчей в Индонезию, Бирму и Камбоджу.

Любая команда должна была гордиться результатами, достигнутыми торпедовцами в 1961 году: команда стала «серебряной» в чемпионате и играла в финале Кубка СССР. Она забила больше всех мячей в первенстве, нападающий «Торпедо» Геннадий Гусаров выиграл титул лучшего бомбардира чемпионата, в течение сезона семь торпедовских футболистов (защитник Медакин, полузащитники Воронин и Маношин, нападающие Метревели, Иванов, Гусаров и Батанов) выступали в составе сборной СССР, которая пробилась на чемпионат мира в Чили. Шустиков, Островский, Воронин, Маношин, Метревели, Иванов и Гусаров – сразу семь футболистов! – стали представителями «Торпедо» в престижном списке 33-х лучших игроков сезона-61.

В Азию с «Торпедо» не поехали шесть игроков, призванных в тот момент в сборную (из вышеупомянутой семерки не было Медакина и Батанова, но добавился защитник Островский). Широкое представительство в сборной, между тем, палка о двух концах. Клубной команде, разумеется, почет и уважение за то, что она подготовила для сборной такое количество игроков. Но в те времена на тренировочные сборы национальной команды могли вызывать футболистов на три-четыре недели, не обращая при этом никакого внимания на клубы. «Торпедо» в 1961 году было основным поставщиком игроков в сборную. Тренер сборной СССР Гавриил Качалин считал «Торпедо» эталоном советского футбола.

Тренировки не «дома», участие в контрольных и официальных матчах не «своей» команды – все это не могло, конечно, не сказаться на уровне коллективной готовности – функциональной и тактической – тех, кто в сборную ездил. И – сказывалось: чемпион и обладатель Кубка страны 1960 года с самого начала нового сезона оказался в более затруднительном, по сравнению с соперниками, положении. «Вот почему, – писал Александр Вит, – серебряные медали выглядят даже для бывшего чемпиона значительно привлекательнее и почетнее, чем это кажется на первый взгляд». С Витом нельзя не согласиться. Ведь «Торпедо» билось фактически на трех фронтах одновременно: большая группа футболистов принимала участие в отборочных матчах к чемпионату мира, а еще вместе с партнерами играла в чемпионате Советского Союза и Кубке страны. Самые ответственные матчи двух последних турниров выпали на октябрь. За 28 октябрьских дней торпедовцам пришлось провести восемь встреч: пять заключительных матчей первенства, а также четвертьфинал, полуфинал и финал Кубка. И во всех восьми матчах надо было побеждать. Киевские динамовцы фактически демонстративно отказались от борьбы за Кубок. Такое решение принял Вячеслав Дмитриевич Соловьев: на матч ¹/₈ финала в Ленинграде с «Адмиралтейцем» он отрядил резервистов, благополучно из турнира выбыл и полностью сосредоточился на чемпионате. «Торпедо», в отличие от основного соперника, к Кубку отнеслось весьма серьезно, не стало его обесценивать. И это было решение Маслова, всегда, на протяжении всей своей тренерской карьеры, бережно к Кубку относившегося и ставившего его в один ряд с чемпионским турниром. Кто еще в советском футболе выигрывал Кубок СССР с тремя разными командами?

«Сложите все торпедовские фронты вместе и тогда судите! – призывал Александр Вит тех, кто принялся ругать «Торпедо» за «всего лишь» второе место в первенстве и «всего лишь» выход в финал Кубка.

Азиатское турне «Торпедо» оказалось весьма продолжительным по времени. 4 ноября команда прилетела (на перекладных) в Джакарту, а 29 ноября – из Пномпеня в Москву (и тоже на перекладных): почти четыре недели. Только в первом из семи проведенных матчей была зафиксирована ничья – со сборной Индонезии (0:0, как, стоит напомнить, и в матче олимпийского футбольного турнира 1956 года в Австралии). В остальных шести были одержаны победы. Капитанствовал в том турне Борис Батанов. Он рассказывал, что после матча в Рангуне со сборной Бирмы (4:0) Виктор Александрович Маслов, на похвалы скупой, сказал футболистам: «Спасибо, ребята. Это был наш лучший матч сезона!»

Маслов, безусловно, осознавал уровень азиатского соперника, но душой не кривил: провела команда ту встречу легко, непринужденно, игрой наслаждалась и постоянно атаковала ворота соперника. Торпедовские футболисты вовсе не чувствовали себя неудачниками сезона. Они, понятно, переживали из-за упущенного чемпионского звания, но и тем, как провели чемпионат и розыгрыш Кубка, совершенно не были огорчены.

Команда вернулась в Москву 30 ноября, в четверг. В клуб Виктор Александрович отправился в понедельник, 4 декабря. Необходимо было уточнить перед отпуском детали, связанные с проведением подготовительных сборов (в Москве и на юге) и привлечением в торпедовский состав некоторых футболистов из других команд. Сейчас сложно, конечно, определить степень достоверности мифологической истории о том, как Виктор Александрович узнал о своем увольнении. Будто бы приказ об увольнении ему вручила в клубе уборщица. Конечно же, у нее не могло быть на руках никакого приказа, поскольку такие документы проходили через руководство и отдел кадров – такой всегда была практика. Другое дело, что уборщица, увидев Маслова, который всегда доброжелательно относился ко всем работникам, как принято говорить, «нижнего звена», с удивлением сказала ему: «Саныч, а ты чего пришел? Ты же больше здесь не работаешь…»

Поступили тогда хитро. Команду распустили в отпуск, ничего игрокам, разумеется, не сообщив. Когда футболисты в январе 1962 года собрались для прохождения медосмотра и подготовки к новому сезону, Маслова уже не было. Леонид Островский, тогдашний комсорг команды, рассказывал, что он подбил ребят на выступление, они ходили к начальству, но – бесполезно.

Вспоминая перипетии сезона-61, Виктор Михайлович Шустиков в своей книге «Футбол на всю жизнь» рассказывает об одном весьма примечательном эпизоде, случившемся после поражения «Торпедо» в киевском матче от «Динамо» (0:2). В матче, ставшем едва ли не худшим в биографии той торпедовской команды.

После возвращения из Киева в Москву на базе в Мячкове воцарилась тишина, названная Шустиковым «заупокойной». Несколько игроков отпросились домой – навестить своих. Маслова срочно вызвали к какому-то заводскому начальству. Оставшиеся футболисты решили размяться и сыграть на укороченном поле семь на семь. Не заметили в азарте, как к полю подъехала машина. «Из нее, – пишет Шустиков, – вышел Вольский.

– Здравствуйте, Аркадий Иванович, – бросились мы к нему.

– Здравствуйте, хлопцы. Что же это вас так мало стало? Или проигрыш всех сразил? Сознавайтесь!

Видно, выглядели мы не очень бодро и отвечали не совсем весело, потому что в конце концов секретарь парткома сказал:

– Не нравитесь вы мне. Нужно, по-моему, влить вам свежей рабочей крови…

И уехал.

Мы думали, что он рассердился. А оказалось иначе: через два дня во Дворце культуры автозавода состоялась встреча команды с представителями цехов. Такие свидания с болельщиками не раз бывали и раньше: перед началом сезона или в конце. Обычно на них мы слышали торжественные речи, нам выражали любовь и благодарность, мы отвечали обещаниями не уронить честь мундира.

Сейчас же нас строго и требовательно критиковали. Предъявляли нелицеприятный счет и Валентину Иванову, и Валерию Воронину, и Славе Метревели, и мне. Но именно в этой строгой критике мы видели, как сильно и преданно любят автозаводцы свою команду, как болезненно переживают за ее судьбу».

Наверное, встреча такая с заводчанами у футболистов была, и им пришлось выслушивать не очень-то приятные слова. И вовсе не исключено, что встречу эту организовал партком огромного предприятия. Но Вольский не был тогда «партийным директором» на ЗИЛе.

Почему я это обстоятельство уточняю? Только по той причине, что может сложиться впечатление, будто Аркадий Иванович Вольский был причастен к изгнанию Маслова из «Торпедо». На гигантских, подобных ЗИЛу предприятиях, партийный секретарь в советское время имел огромные полномочия, меньшие, конечно, нежели руководитель «хозяйства», но вполне сопоставимые. И серьезные кадровые вопросы они решали сообща. Это касалось как перестановок внутри завода, так и увольнений крупных фигур.

На ЗИЛе, в 75-тысячном коллективе, было почти 14 тысяч коммунистов, 25 тысяч комсомольцев. «Секретарь парткома, – рассказывал Вольский, когда действительно возглавил – в 32-летнем возрасте – партийную организацию завода, – реально за многое отвечал. Меня весь завод называл “директор парткома”… Я никогда не занимался агитацией и пропагандой, а все время промышленностью и заводом, внедрением новой техники, подбором кадров.

Помню, мы собрали партком и сняли начальника моторного цеха. Он плохо работал, жаловались на него. Директора (им тогда был Павел Дмитриевич Бородин, назначенный в 1963 году. – А. Г.) поставили в известность постфактум. Он мне звонит: “Аркадий Иванович! Нам надо встретиться”. – “Что ж, – отвечаю, – заходите”. – “А может, вы зайдете?” Я сообразил, что он главнее. И мне преподали урок на всю жизнь. “Ты не прав, – сказал он мне. – Директор на заводе должен быть один. А у нас сегодня два”».

Вольский за 14 лет прошел на ЗИЛе путь от помощника мастера до секретаря парткома, которым его избрали в 1964 году. Занимай он эту общественную, как ее называли, должность тремя годами раньше, он ни в коем случае не допустил бы изгнания из «Торпедо» Маслова. Ни он, ни Бородин. Оба любили футбол, «Торпедо» и – самое главное – осознавали уровень тренерского таланта Маслова. Вольский всегда сожалел о том, что Маслов был вынужден уехать сначала в Ростов, а потом в Киев. Аркадий Иванович – это к вопросу о его любви к футболу и к «Торпедо» – в 1965 году приложил максимум усилий для того, чтобы вернуть на поле Эдуарда Стрельцова, еще в 1963 году вернувшегося из мест не столь отдаленных и лишенного права выступать за торпедовскую команду мастеров.

Так что ни Вольский, ни Бородин не причастны к увольнению Маслова. Авторы изгнания тренера – их предшественники: директор завода Алексей Георгиевич Крылов и секретарь парткома Александр Иванович Косицын (о котором Леонид Островский прямо говорил: «Это он всё это замутил»). Они, безусловно, понимали значимость футбола для ЗИЛовского коллектива, видели, как радуются люди успехам своей заводской команды. Но оба к футболу были равнодушны, игра их не интересовала, о событиях в чемпионате и Кубке они не имели никакого представления. И когда доброхоты из их ближайшего окружения, взъевшиеся на Маслова за то, что он резко, без дипломатических тонкостей, ставил их на место, когда они принимались советовать ему, как тренировать команду, как играть и кого ставить в состав, пожаловались на Маслова и предложили его заменить – «Проиграл чемпионат и Кубок!», – директор и секретарь парткома с предложением этим согласились, и приказ об увольнении В. А. Маслова был проведен с соблюдением всех необходимых формальностей.

Узнав об увольнении, Маслов не стал ни с кем выяснять отношения – не в его характере. Отправился в отдел кадров, оформил все полагавшиеся документы, получил причитавшиеся ему зарплату и отпускные и ушел. Только близкие видели, как больно ему было в тот момент, и зарубка от несправедливости осталась у Виктора Александровича на всю жизнь. Он никогда и никому за пределами собственной квартиры об этом не говорил, но она – осталась.

«Мы все искренне переживали свое отступление – на один шаг – в чемпионате, – говорит Виктор Шустиков, – и не менее искренне надеялись на то, что под руководством своего тренера исправим ошибки и просчеты. Представить “Торпедо” без Маслова мы себе в ту пору не могли. Все его очень любили, все ему доверяли и – главное – все его понимали. И вдруг поразившая нас весть: “Маслова сняли!”».

Футболисты – люди подневольные, – понятно, никак не могли повлиять на принятое заводским начальством и поразившее весь футбольный мир Советского Союза решение. Шокированы они были не только отставкой своего тренера, но и тем, как она была обставлена: Маслов уходил из клуба, который вывел в чемпионы, тихо и незаметно, ему никто из руководителей завода не сказал ни одного доброго слова.

Нет смысла разбирать работу преемника Маслова – Георгия Жаркова, который, рассуждая о том, как будет готовиться к сезону команда и чего она собирается добиться, сказал на страницах еженедельника «Футбол»:

«Торпедовцы после блестящего успеха в сезоне 1960 года ослабили, на мой взгляд, работу над повышением своего мастерства и понадеялись, видимо, что достигнутый ими высокий игровой уровень обеспечит команде успех и в 1961 году. Но в настоящее время рассчитывать на стабильные успехи в чемпионате страны, как и в любых серьезных соревнованиях, может только такая команда, в которой постоянно совершенствуется методика тренировок, в которой вопросы спортивного мастерства всегда находятся в центре внимания…

Могу лишь сказать, что в новом сезоне мы постараемся не отступить от торпедовского атакующего стиля игры, характеризующегося прежде всего умением подержать мяч, точным пасом, хорошим выбором свободного места и большой маневренностью».

Получается (по Жаркову) так, что при Маслове «методика тренировок» не совершенствовалась и «вопросы спортивного мастерства» в центре внимания тренера не находились. И успехи «Торпедо» новый старший тренер охарактеризовал как нестабильные, хотя куда уж стабильнее – в течение двух лет чемпионство, Кубок, «серебро» в чемпионате, выход в финал Кубка. Что же до итогов сезона-62 для «Торпедо», то в чемпионате команда оказалась на седьмом месте, пропустив вперед не только три московских клуба, тбилисское и киевское «Динамо», но и ташкентский «Пахтакор», а в розыгрыше Кубка еще в ¹/₈ финала проиграла «Шахтеру» со счетом 1:4.

Результаты, надо сказать, удручающие. Не в них, однако, дело. А в том, что увольнение Маслова в декабре 1961 года стало началом конца той команды, которую Виктор Александрович строил в течение нескольких лет и строительство которой – на новой уже основе – собирался продолжить в 1962 году. Осенью группа ведущих игроков заявила о своем нежелании играть за «Торпедо» впредь. Вратарь Анатолий Глухотко (19 матчей в основе в 1960 году, 29 – в 1961-м и 28 – в 1962-м), засобирался в ЦСКА, туда же – полузащитник Николай Маношин (29, 26 и 24) и нападающий Валентин Денисов (10, 26 и 30); защитник Леонид Островский (29, 27 и 20) выбрал для себя киевское «Динамо», нападающий Геннадий Гусаров (27, 29 и 23) – московское, его коллега Слава Метревели (22, 28 и 18) – тбилисское. «Команда, – говорит Виктор Шустиков, – совсем недавно составлявшая гордость и надежду отечественного футбола, рассыпалась как карточный домик». Валентин Иванов считал, что то «Торпедо» не реализовало и половины своего потенциала – не дали Маслову времени.

В Киеве, можно сказать, произошла похожая история. Намеки на недовольство Масловым из-за «серебра» 1969 года (не столько даже из-за «серебра», сколько из-за поражения в Киеве от «Спартака» в важнейшем матче) не заставили себя ждать. Второе место успехом никто в Киеве назвать не осмеливался. Ну и что с того, что сразу девять киевлян вошли в престижный список 33 лучших футболистов сезона?!

В середине марта 1970 года председатель Федерации футбола Украины Федор Мартынюк попенял Маслову за то, что тот, по мнению руководителя, не желает привлекать в состав талантливых молодых футболистов. «Киевское “Динамо”, – заметил Мартынюк на страницах органа ЦК КПУ «Правды Украины» (что автоматически приравнивало его замечание к указанию к действию), – не использует всех возможностей, созданных для него украинским футболом… Где-где, а на Украине команда, претендующая на звание классной, в состоянии полностью укомплектоваться за зиму квалифицированными футболистами».

В этой ремарке председателя футбольной Федерации важны, на мой взгляд, три обстоятельства.

Первое прямо указывает на то, что для главы ФФУ не существовало на Украине других команд, кроме киевского «Динамо», хотя печься он в одинаковой степени обязан был, казалось, обо всех украинских клубах, выступающих в высшей лиге (в том сезоне таковыми, помимо киевлян, были ворошиловградская «Заря», донецкий «Шахтер» и одесский «Черноморец»). Но Мартынюку не надо было объяснять, что «стружку» с него «снимут» только за «Динамо» (Киев), остальные команды республики интересовали только местных начальников.

Второе обстоятельство имеет непосредственное отношение к тому, как Маслов доукомплектовал свою команду перед чемпионатом 1970 года. Можно сказать, никак. Из нее ушли вратарь Виктор Банников, защитник Василий Турянчик, полузащитник Йожеф Сабо, нападающий Валерий Поркуян. О причинах ухода каждого футболиста Виктор Александрович публике поведал кратко: «Василий Турянчик покинул большой футбол по собственной инициати-ве – возраст солидный, 35 лет, играть на прежнем уровне не мог и предпочел перейти на тренерскую работу. Много хорошего можем сказать о Викторе Банникове. В начале 1969 года, к сожалению, он сломал руку, долго не тренировался и не мог вернуть прежнюю форму. Когда мы приглашали Валерия Поркуяна, рассчитывали, что он станет лидером атак. Сначала так и было. Однако потом выяснилось, что он манерой игры не подходит киевскому коллективу, хотя футболист добросовестный и трудолюбивый. Сабо всегда был эмоциональным игроком. Но в последние годы он стал чересчур нервным, из-за каждого пустяка расстраивался. Это раньше времени состарило его как футболиста. Нам не хотелось бы с ним расставаться, но вынуждены это сделать». Потом к ушедшим добавился защитник Сергей Круликовский.

Поркуяна, надо сказать, Маслов приглашал и во время своего последнего прихода в «Торпедо». «Позвал, – вспоминает Поркуян, – в гости. Извинился передо мной за то, что не играл у него так, как мне бы хотелось. Еще произнес: “Я тебя в ‘Торпедо’ никогда бы не заменил”. Всплакнул».

Дебютировал в составе лишь нападающий Владимир Онищенко. Но в том-то и дело, что оставшаяся молодежь только-только становилась на ноги, и Маслову необходимо было время для того, чтобы на ноги их поставить. В одночасье это не делается. Когда в сборную отправились ведущие футболисты киевского клуба, на трибунах во время домашнего матча команды с ташкентским «Пахтакором» (2 мая) шутили: наши играют по системе 4–7 – четверо постоянных игроков основы (Соснихин, Левченко, Медвидь и Боговик) и семь резервистов (Кириченко, Ванкевич, Белоус, Трошкин, Кащей, Веремеев, Онищенко и плюс вышедший на замену Лябик). Не было Рудакова, Матвиенко, Мунтяна, Пузача, Хмельницкого, Бышовца, Серебряникова. Сыграли 0:0. По свидетельству очевидцев, выставив высокие оценки своим футболистам, тренер «Пахтакора» Михаил Якушин посоветовал помощнику Маслова Виктору Терентьеву: «Высоких оценок не ставь, не заслужили. Но и низких не ставь. Ничего, научатся играть».

На подходе был Олег Блохин, играли в 70-м Виктор Матвиенко, четыре Владимира – Трошкин, Мунтян, Веремеев и Онищенко, все они, а также вратарь Евгений Рудаков стали спустя годы костяком той команды, которая добилась успеха не только в Советском Союзе, но и в Европе.

И, наконец, третье. Мартынюк фактически озвучил прямое послание Маслову: спасет только результат, не будет результата – последует отставка.

Профессия тренера, что и говорить, неразрывно связана с увольнениями и отставками. Бытует среди тренеров шутка: «Подписание контракта – первый шаг к отставке». Но увольнение увольнению рознь. В Киеве могли, конечно, дать Маслову время поработать еще. Но там решили Виктора Александровича освободить от должности старшего тренера. Почему бы в таком случае не дождаться завершения сезона, не подвести его итоги, не сообщить тренеру о принятом решении и не поблагодарить за то, что Маслов – на минуточку! – действительно превратил столицу Украины в столицу советского футбола?

На поверхности причины неудачного выступления «Динамо» (Киев) в 1970 году обнаружить не удается. Известный советский футбольный эксперт Виктор Дубинин, к которому еженедельник «Футбол-хоккей» практически ежегодно обращался за итоговыми обзорами, признался, что «внешних объективных причин для падения киевского “Динамо” не видно. А когда ничего не видно на поверхности, требуются раскопки».

Маслову заниматься «раскопками» было не с руки – он с трудом отходил от очередного подчеркнуто несправедливого к себе отношения. Но Виктор Александрович еще до чемпионата мира-70 понял для себя: повторения 1966 года, когда уехавших в Англию киевских сборников безболезненно заменили их оказавшиеся вне главной команды страны партнеры (и в частности, Биба, который – в год, когда сборная стала четвертой в мире! – был назван лучшим футболистом СССР) ожидать не следует. И в Англии было пять киевлян, и в Мексике в 1970-м пять (полузащитники Мунтян и Серебряников, нападающие Бышовец, Хмельницкий и Пузач – вся основная атакующая группа клуба). Но контингент «заместителей» оказался не настолько квалифицированым, как четыре года назад, и послемесиканские дела обстояли значительно хуже. Мало того, что «заместители» нуждались в основательной доводке, так еще и сборники приехали из Мексики в подавленном психологическом состоянии после нелепого проигрыша уругвайцам в четвертьфинальном матче.

Киевских сборников в распоряжении Маслова не было последнюю неделю января, весь февраль (тогда к пятерке добавился еще и вратарь Рудаков), последнюю неделю апреля, весь май и две с половиной недели июня. То есть всю первую половину сезона. В таких условиях подготовить боеспособный коллектив практически невозможно. Если технические навыки у футболистов, месяцами работающих с другими тренерами, другими партнерами, в других условиях, остаются, то к психологическим проблемам, вызванным неудачами (в данном случае – на чемпионате мира), добавляются проблемы, связанные с возобновлением необходимых тактических связей в клубной команде и – самое главное – с функциональной готовностью. Маслов только усмехался, когда ему говорили: у тебя, мол, «через не могу» они не играют. «Воля волей, – отвечал Виктор Александрович, – коли сил невпроворот…»

Проблемы, окружившие киевское «Динамо», не могли не сказаться и на совместимости, о которой Маслов постоянно, во всех командах, беспокоился. Боевой дух из воздуха не возникает. «Киевляне, – констатировал журналист Михаил Михайлов, – потеряли еще одно важное качество – спаянность, боевую дружбу. Речь идет о той дружбе, которая рождается на поле, когда каждый игрок доволен своим партнером. Если же разница в классе слишком очевидна, возникает разочарование, которое, подобно ржавчине, разъедает надежность связей в сложном механизме команды». Киевские динамовцы в лучшие свои годы при Маслове могли, как говорят, «доброе утро» друг другу партнеру на базе не сказать, но на поле горой стояли один за всех и все за одного. В 1970 году этого не было.

Точнее других, думается, о моменте увольнения Маслова из киевского «Динамо» рассказывает Андрей Биба, наблюдавший факт расправы над Виктором Александровичем, можно сказать, не со стороны.

«Мы Виктора Александровича очень уважали и ценили прежде всего как человека, – говорит Андрей Андреевич. – Микроклимат в команде он создал замечательный. Мы за ним были готовы в огонь и в воду. Московский самородок обладал потрясающей интуицией, в качестве тренера творил чудеса. Мы выходили играть в охотку – доставить наслаждение зрителям, самим себе, а главное – понравиться ему, тончайшему футбольному эрудиту. Я это говорю не потому, что слыл его любимцем. Маслову адвокаты не нужны. Его достижения в киевском “Динамо” красноречивее любых аргументов. Что ни год – трофей, а то и два. А в 1970-м, когда началась смена поколений, расстроилась игра и пошла полоса неудач, его тут же с треском уволили без объяснений и благодарностей, несколько месяцев скрывая этот факт от широкой публики.

Хорошо помню, как это произошло. Я тогда уже работал в тренерском штабе “Динамо”. Приехали мы в Москву на матч с ЦСКА, остановились в новой тогда гостинице “Россия” (она была сдана в эксплуатацию в 1967 году). В день игры, 24 сентября, сидим в номере: Виктор Маслов, Михаил Коман, врач Сергей Попов и я. Вдруг заглядывает незнакомый человечек и просит Виктора Александровича спуститься этажом ниже. Там, мол, в холле, его какой-то чиновник дожидается… Настойчиво так просит… Ну, Маслов и пошел. Возвращается спустя десять минут, совершенно спокойный, обращается ко мне: “Сходи, Андрюша, в буфет, притащи пару бутылок коньячку!” Мы рты разинули: в день игры? Но он настоял. Выпили по рюмочке. “Знаете, я уже в ‘Динамо’ не работаю”, – говорит…

Маслов никогда не кланялся руководству. Цекистов выдворял из раздевалки без сантиментов: мол, если нужен, – вызывайте, явлюсь, а тут вам делать нечего. И начальство побаивалось Деда. Вот и послало в Москву огласить приговор на тренерской родине человека, имеющего к футболу весьма отдаленное отношение, заместителя председателя тогдашнего совета Союза спортивных обществ и организаций Украины Андриана Мизяка. Человек достаточно тактичный, Мизяк помаялся пару минут, прежде чем начать разговор, а потом выпалил: “Виктор Александрович! Я приехал к вам с неприятной миссией – сообщить, что вы уволены. Извините, начальство в приказном порядке заставило…”

Установку на игру с армейцами проводил второй тренер Виктор Терентьев. Маслов зашел в раздевалку попрощаться с ребятами. Мы, понятное дело, проиграли… После матча на автобусе довезли Виктора Александровича с сыном до станции метро и расстались. В глазах Деда блестели слезы. Он ведь в некоторых вещах был словно беззащитный ребенок…»

Так закончилась киевская эра великого тренера. Так закончилась игровая биография динамовской команды «шестидесятников»… Маслов на Украине даже в советские времена считался чужаком. Что уж говорить о новейшей истории. «Может быть, – рассуждает Андрей Биба, – поэтому его вклад в становление нашего клуба как гранда до сих пор преуменьшают? Меж тем Валерий Лобановский, бурно конфликтовавший с Дедом в бытность игроком, как тренер оказался его примерным учеником и творческим последователем, особенно в развитии тактики игры. Вот откуда ножки растут! И грех забывать об этом!..»