Текст книги "Геннадий Зюганов: ''Правда'' о вожде"

ПОЗВОЛЬТЕ ОБЪЯСНИТЬСЯ

Судьба газетная строга

И высока, и небезгрешна.

И вновь, как прежде, безуспешно

Спешит за временем строка

Каждый автор книги старается объяснить, почему он взялся за нее.

Ваш покорный слуга не исключение.

Понадобилось как-то уточнить факт истории “Правды” – причем в его нынешнем, в совершенно официальномистолковании.Достаю из книжной стенки “Большой энциклопедический словарь” 2001 года, приобретенный на Московской международной книжной выставке, по нынешним меркам, весьма солидной. Ищу в БЭСе последние сведения о газете “Правда”.

В Большом энциклопедическом словаре сведений о газете “Правда” нет. Нет и ее названия.

Назван город Правдинск (до 1946г. Фридланд) в Калининградской области, с четырьмя с половиной тысячами жителей, в 22 км от ж.-д. станции Гвардейск. Знаменит, похоже, только сыродельным заводом, обувной фабрикой, хотя основан больше чем за полтысячелетия до “Правды” – в 1312 году.

Есть в БЭСе упоминания о Правдинском нефтяном месторождении в Тюменской области, открытом значительно позже – в 1964 году. Приводятся данные о глубине залегания нефти, о дебите скважин, даже о содержании серы…

Дальше – кой-что о член-корре АН СССР химике Праведнике А.Н., о значении слова “правёж”, которое в древнем русском праве подразумевало исполнение судебного решения, о принуждении к уплате долгов, пошлин и т.п., в том числе и битьем батогами.

Ценные исторические сведения, ничего не скажешь. Особенно насчет битья батогами, которое, я надеюсь, будет приведено в исполнение как судебный вердикт самой истории. В том числе и над ответственным редактором тома г-ном Ерусалимским и его командой, которые в очередной раз столь же вольно, как и после Октября 1917 года, трактуют русскую историю.

В солидном энциклопедическом издании, освященном именем крупнейшего физика, нобелевского лауреата А.М. Прохорова, уютно устроились на исторический постойвесьма ловкие, хваткие политики, которых уже сегодня, спустя 3-4 года, помнит едва ли кто-нибудь, а уж добрых дел за ними и вовсе не числится.

А газета, которой выпала честь сыграть в истории великую роль, как бы выпала из Словаря “при наборе”. Даже из заметки о ее главном редакторе в 1940-49 г.г. – то есть в годы Великой Отечественной войны, Петре Николаевиче Поспелове чья-то злонамеренная ручонка намертво вымарала сам факт его жизни, связанный с руководством “Правдой”.

Десять лет, после падения Н.С. Хрущева, возглавлял “Правду” М.В. Зимянин, известный политический и государственный деятель, участник и один из руководителей партизанского движения в Великой Отечественной, – для него вообще не нашлось места в БЭСе. Пропустила демократическая цензура лишь этот “грешок” академика В.Г. Афанасьева, руководителя “Правды” в 1976 – 1989 годах: наряду с его учеными заслугами упоминается и работа в нашей газете. Занесены на скрижали истории и некоторые из тех, кто проработал в “Правде” без года неделю, – наряду с теми, кто вершил государственный переворот в 1991-м и 2003-м годах и до смерти боялся “Правды”.

Вы думаете, кто-нибудь обратил на это внимание? Кто-нибудь возмутился? Даже из тех, кто, как пустая бочка, гремит на словах о верности традициям ленинской “Правды”?

Нет, не обратил внимание, тем более – не возмутился.

И тот, кто, изъяв “Правду” из истории страны, всего мира, выстрелил в прошлое из ружья, надеется, что прошлое не выстрелит в него из пушки.

Напрасно.

Суд истории неотвратим.

Но это, конечно же, не во власти автора настоящей книги, и я не ставлю перед собой цели кого-то осудить и уж тем более как-либо, даже словом, наказать. Я попытаюсь лишь рассказать о тех моментах в истории “Правды”, коим сам лично был свидетелем или участником, о своих товарищах, коллегах на перепутьях последней трети ХХ и первых лет ХХI века. Не могу смириться с тем, как втаптывают в грязь годы, десятилетия жизни достойных людей, в вину которым мелкодушныепрокураторы ставят принадлежность к “Правде”, перед которой когда-то сами и явно небескорыстно “ломали шапку”.

Если вы смотрите документальные фильмы о российской, о советской истории, вы не можете не отметить, что почти в каждом, более или менее честном произведении кино и теледокументалистики непременно мелькают кадры с изображением первой полосы газеты “Правда”. Она – словно дневник нашей истории, в который занесены все значительные события, все свершения великой Страны Советов – от ленского расстрела рабочих в 1912-м и штурма Зимнего в 1917-м до покорения Северного полюса атомоходом “Арктика” и полета советского космонавта Юрия Гагарина, от великих строек до перестройки-катастройки и разгрома Советской власти в 90-х годах ХХ века…. Ни один солидный историк не сможет в своих суждениях о целом веке развития страны обойтись без серьезного изучения страниц “Правды”.

Газета не только дневник истории, она и тревожный метроном, который, подобно метроному в дни ленинградской блокады, отсчитывал секунды и минуты тревог минувшего века.

О “Правде” трудно писать Правду – она так же сложна, как и полноценная, объективная правда нашей истории. Хорошо сказал поэт Ярослав Смеляков:

 
История не терпит суесловья.
Трудна ее народная стезя.
Ее страницы, залитые кровью,
Нельзя любить бездумною любовью
И не любить без памяти нельзя.
 

Я не стремился (уж так сложились обстоятельства) написать объемную историю “Правды” даже тех лет, когда сам работал в газете. Этот труд был бы достоин былинного богатыря или вечных тружеников-летописцев. Пишу об отдельных эпизодах, конкретных людях, моих товарищах-правдистах, авторах и героях газеты. Пишу честно, так, как запомнил и как вижу события истории “Правды”.

Об остальном – судить читателю.

Из записных книжек

В начале 90-х годов ХХ века выходила газета “Кто есть кто”. В одной из подборок были представлены главные редакторы двух ведущих газет: Игорь Голембиовский, “Известия”, и Александр Ильин, “Правда”.

Автор подборки Василий Фартышев, наш бывший сотрудник, клеймивший меня на летучках за бледнорозовость, в своих заметках писал: “Несмотря на солидный стаж работы в доперестроечной “Правде”, в том числе – редактором партийной жизни, когда он избирался членом ЦК КП РСФСР, А. Ильин ратует за новую, демократическую “Правду”, которая представляла бы читателям разные, порой противоположные точки зрения, объективно, а не предвзято информировала о реальных процессах преобразований в России. В отношении к коллегам он подчеркнуто демократичен, предпочитает оставаться в прежнем своем кабинете, а не переселяться в просторный кабинет бывшего главного редактора.

И еще одна деталь подмечена автором:

“Для “партийного журналиста” довольно неожиданное признание: А. Ильин – крещеный, православный, уважающий религиозные чувства верующих любых конфессий. Своих детей он хотел бы уберечь от бездуховности, погони за деньгами, от преклонения перед “массовой культурой”. Родители воспитали в нем уважение к Родине, и А. Ильин верит, что Россия найдет свой самостоятельный путь развития, сохранит свою душу, не замкнется в узких рамках “домостроя”.

УЛЫБКА КОБРЫ, ИЛИ КАК «ДЕЛАЮТ» ГЛАВНЫХ РЕДАКТОРОВ «ПРАВДЫ»

Это было в апреле 2003-го – собираюсь на работу, подхожу к почтовому ящику и нахожу в нем извещение (или уведомление) о том, что мне надлежит срочно (или весьма срочно) получить в почтовом отделении заказное письмо.

Захожу в отделение связи – оно, слава Богу, всего лишь в километре от моего дома, и получаю конверт с реквизитами: От кого – редакция газеты “Правда”, кому – гр-ну Ильину А.А., проживающему по такому-то адресу.

Почта сработала безупречно. Через полчаса приезжаю в редакцию – улица Правды, 24 с таинственным конвертом. В приемную заходит врио главного редактора В. Н. Никифорова. Я говорю:

– Валентина Николаевна, вскрывайте, пожалуйста, пакет.

Она берет в руки конверт и говорит:

– Письмо адресовано вам, Александр Алексеевич. Я чужие письма не вскрываю.

– А вы взгляните, кто отправитель: Редакция газеты “Правда”. Значит, вы. Неужели вы не хотите вскрыть свое письмо?

Я вам никаких писем не отправляла.

Тогда я прошу Наташу, секретаря главного редактора, открыть конверт. Вынимаю из него два листка: письмо от имени члена Совета Учредителей АНО “Редакция газеты “Правда” В. М. Видьманова, уведомляющее о том, что именно он направляет мне приказ врио главного редактора В. Н. Никифоровой о моем увольнении из редакции “Правда”, и сам приказ, подписанный врио и согласованный с господами В.М.Видьмановым, С.И.Серегиным и В.А. Константиновым (их подписи красуются в левом нижнем углу). В приказе еще два пункта: отменить ранее изданный приказ о предоставлении мне неиспользованного отпуска за последние годы и премировать Ильина А. А. десятью тысячами рублей.

Спрашиваю Валентину Николаевну:

– Валя, это твоя подпись?

– Да. В соответствии с решением Совета Учредителей.

– Тогда скажи: почему ты передавала мне через моих сотрудников, пусть он (то есть я) завтра выходит на работу? Почему буквально вчера Геннадий Андреевич Зюганов подходил ко мне после пресс-конференции и задавал вопрос: Как тебе отдыхается? Отдыхай, набирайся сил, в середине мая мы тебе поможем… В чем?

Думаю, нет нужды, приводить сбивчиво=никчемные ответы. За пять– шесть месяцев, когда разыгрывался неуклюжий водевиль с переодеваниями и ужимками известных и неизвестных персонажей, вроде Льва Гурыча Синичкина, я наслушался столько улыбчивых заверений: “Все будет в порядке!”, “Верный человек обещал, что все будет нормально”, так что все дальнейшие улыбки и дежурные слова воспринимал, как и подобает их воспринимать нормальному, не свихнувшемуся человеку. Видно же без всякой оптики, когда человек тебе в лицо просто и нагло лжет, пытаясь соврать покрасивей.

То, что случилось со мной, это все-таки частный случай.

Я не склонен причислять себя к ряду великих редакторов “Правды”, среди которых – Владимир Ленин, Иосиф Сталин и другие руководители великой партии коммунистов, великой державы – СССР, великой газеты.

Меня больше всего беспокоит дальнейшая судьба газеты и судьба партии, служению которой я отдал практически всю свою сознательную жизнь. Если в ней сохранится атмосфера лжи, о какой Правде с большой буквы можно вести речь? Если из партии будут изгонять талантливых, нестандартно мыслящих людей – одного за другим, по какому-то механическому алгоритму, кто в ней останется? Если из газеты вытравить дух искания истины, дух творчества, что останется в сухом остатке?

Эти вопросы я обдумывал не сегодня, не под влиянием личной обиды, не в экстремальной ситуации. Они постоянно тревожили мой ум и мою совесть. Я пытался поразмышлять над ними вместе Г.А. с Зюгановым – в личной и откровенной беседе. Мы с ним не раз договаривались о встрече с глазу на глаз, но каждый раз в его кабинете “случайно” оказывались еще 3-4 человека, а то и больше, и обещанный обмен мнениями превращался в обычную проработку с последующими негативными оргвыводами.

А вообще-то именно ко мне, тогда руководителю отдела партжизни “Правды”, привел довольно робкого орловского провинциала Геннадия Зюганова его земляк, писатель и сотрудник нашегопартподразделения газеты Иван Подсвиров. Тогда и появилась в “Правде” его первая статья. Затем, уже во время ХХVIII партсъезда, – вторая…Но дальнейшие наши отношения с пошедшим резко вверх замзавом Идеологического отдела складывались непросто, хотя до самого последнего времени были вполне приличными.

А чем дело кончилось, вы уже знаете.

В чем же причины столь резкого неприятия, а в последнее время и неприкрытого гонения, буквально – охоты на человека, который 30 лет добросовестно проработал в “Правде”, из них 9 лет – главным редактором (1994-2003 г.г.),ранее четыре с половиной года – заместителем главного редактора,редактором “Правды” по отделу партийной жизни, 13 с половиной лет – заместителем и первым заместителем ответственного секретаря газеты?Награжден медалями “За воинскую доблесть” и “За трудовую доблесть”, орденом Трудового Красного Знамени, медалью Министерства обороны России “За укрепление боевого содружества”.Член Союза писателей России. Лауреат премии Союза журналистов СССР. Автор нескольких книг художественной прозы, автор-составитель и редактор сборников на историко-научные темы (среди них – сборник “Урок дает история”, изданный тиражом 200 тысяч экземпляров и разошедшийся за считанные недели, “Союз нерушимый”,“10-я высота”, фотоальбом “Эпохи зримые черты”, “Ленин в Смольном. 124 дня” и др.). В “Правде” опубликованы сотни публицистических статей, в том числе – около 20 глав “Нет повести печальнее…”, вызвавших широкий читательский отклик.

Так почему же потребовалось срочно убрать и даже выдворить из редакции человека, отдавшего “Правде” добрую половину своей жизни? Почему так усердствуют бывшие сельхозстроители А. А. Исаев и В. М. Видьманов; почему так категоричен первый зампред ЦК КПРФ В. А. Купцов и так послушен управделами ЦК Евг. Б. Бурченко?

Почему не дрогнуло перо у В. Н. Никифоровой, врио главного редактора, подписавшей приказ о моем увольнении, даже не поставив меня в известность? Хотя для этого достаточно было снять трубку внутриредакционного телефона и набрать несколькоцифр…И это делает журналист, которого именно я принимал в 1991 году на работу в «“Правду», затем назначал руководителем отдела и заместителем главного редактора, о котором говорил (и готов их повторить) теплые слова в своем отчете собранию журналистской организации 14 февраля 2003 года.

Да я бы не подписал такой приказ об увольнении Никифоровой, даже если бы моим пером попыталась управлять чья-то мохнатая рука. Я же не сдал никого в 1996-м, когда греческие “друзья” (в кавычках) требовали от меня уволить В. Трушкова,В. Никифорову,Е. Спехова и некоторых других членов редколлегии.

При увольнении допущены серьезные нарушения не только этических, но и правовых норм, и мне, если бы я не устал от бесчисленных судов за честь газеты, пришлось быотстаивать свои права в суде.

Тем более, что у людей не хватает ни совести, ни смелости сказать об истинных причинах ими затеянной “большой стирки”. Та “бытовка”, которую усиленно треплют сегодня, появилась только совсем недавно, с чьей-то легкой руки, но оказалась очень удобной: мол, никакой политики, никакой расправы за критику, за неугодные публикации. Злоупотребляет, видите ли, человек. Каюсь – не без греха.

Один, прежде мною весьма уважаемый товарищ, выступая на Президиуме ЦК, выразился так: я сам его в нехорошем состоянии не видел, но знаю многих талантливых руководителей, которых сгубило пристрастие к спиртному. Другой, как мне ведомо, отнюдь не избегающий “зеленого змия”, в том числе и в рабочее время, сказал: творческому человеку можно и выпить, а вот руководителю нельзя. Он, кстати, сам руководитель. Третий, когда мы летали за рубеж, квасил с своими сотоварищами всю дорогу…

Ну да не в этом же дело.

Начнем по порядку.

Гневные тирады по адресу “Правды” и раньше раздавались с партийных вершин.

Так было в 2000 году, когда Геннадий Андреевич Зюганов устроил то ли на пленуме, то ли еще на каком-то заседании форменный разнос газеты. Однако не учел, что редакцией в тот период руководила В. Н. Никифорова, а не раздражавший его с давних пор А. А. Ильин (я лежал в больнице; кстати не почти семь месяцев, как утверждает лидер, а около трех месяцев – с 7 июня по 24 августа). За Никифорову тогда вступился даже Егор Лигачев.

Еще раньше у нас с Г.А. Зюгановым были разногласия по поводу одной из бесед

Вл. Большакова с Александром Александровичем Зиновьевым. Я “ослушался” совета Зюганова не печатать этот материал. Я передал Геннадию Андреевичу слова Зиновьева: если “Правда” не будет печатать эту беседу, он прекращает сотрудничать с “Правдой”. Надо было выбирать. Я выбрал сотрудничество с Зиновьевым и не раскаиваюсь в этом. Теперь-то все, включая Зюганова, носятсяза именитым автором, но благодаря Володе Большакову и Виктору Кожемяко у него сохраняются особые – добрые и плодотворные – отношения с “Правдой”.

По различным поводам были у нас “крутые” разговоры с некоторыми секретарями ЦК, кто пытался “порулить” газетой, обвинить ее в том, что такие-то и такие-то материалы якобы противоречат “линии партии”. Это касалось публикаций по выборам в ФНПР, президентской кампании в Северной Осетии, где “наши” поддержали, увы, не самого достойного кандидата, а газета “Правда” – действующего президента А.С. Дзасохова.

Я каждый раз пытался объяснить товарищам, что согласно закону о СМИответственность за публикации в газете несет персонально главный редактор. Что у нас были случаи, когда из Охотного ряда, дом 1 поступали в редакцию недостоверные материалы, а затем нас таскали по судам. Те же, кто эти материалы “вбрасывал” в редакцию, делали вид, что не имеют к ним ни малейшего отношения.

Но это все же предыстория, хотя в дальнейшем именно эти люди будут играть активную роль в ситуации вокруг главного редактора “Правды”. Особенно – в последние дни, когда безотказно заработает цепочка осведомительства и выкручивания рук, когда подписываются и под нажимом сбоку отменяются приказы – причем все это делается за спиной у человека, чью судьбу они берутся решать.

Исток ситуации вокруг “Правды” – на майском Пленуме ЦК, где в спешном порядке исключали из КПРФ сразу трех членов ЦК – Селезнева Г. Н. , Горячеву С. П.,

Губенко Н. Н.Голосование было открытым и поименным. Секретарь ЦК по оргработе называл по списку фамилию участника пленума, и тот говорил: за или против исключения. В списке делалась соответствующая пометка.

Я сидел в первом ряду, рядом со Светланой Петровной Горячевой, видел, как она переживала. Она и подумать не могла, что ее и ее товарищей могут вот так сразу исключить из партии, для которой она столько сделала за минувшие десять лет. Именно она огласила совместное заявление заместителей председателя Верховного Совета РСФСР с резкой критикой Б. Н. Ельцина. На волне всенародного резонанса на это заявление она сохранила верность идеалам Компартии и приняла предложение войти в “тройку” лидеров партийного списка на выборах 1993 года. Активно работала в Госдуме. И вот теперь ее судит партийный трибунал за отказ оставить место председателя Комитета Госдумы РФ по проблемам материнства и детства…

По все трем кандидатам на исключение из партии я голосовал “против”.

Мне уже приходилось объяснять свою позицию, сделаю это еще раз.

Еще в первом составе ЦК КП РСФСР, созданной в 1990 году, я и мои единомышленники – доктор исторических наук Владлен Логинов и другие (нас было 6-8 человек) выступили против превращенияпленумов ЦК в партийный трибунал. Мы ведь хорошо знаем историю партии, знаем, к каким тяжелым последствиям приводили “чистки” ее руководящего ядра, когда, оберегая единственного вождя, клеймили разного рода “группы” и “примкнувших” к ним.

Возьмем, к примеру, историю “Правды”. Многие из ее редакторов покидали газету отнюдь не по собственному желанию. Скажем, в 1917-м, после Октября, непосредственно руководили работой редакции Г. Сокольников и Н. И. Бухарин. В 30-е годы они оба репрессированы. Не стану перечислять других, в том числе Д. Т. Шепилова, П. А. Сатюкова и т. д., назову только Виктора Григорьевича Афанасьева, который проработал в “Правде” (с перерывами) 18 лет, а с 1976-го по 1989-й был ее главным редактором. Он в последние годы настойчиво просил отпустить его в Академию наук СССР, где ему предлагали пост вице=президента, но его не отпускали, держали на коротком поводке, чтобы не брыкался.

Виктор Григорьевич был порядочным человеком и никого из своих “опекунов” стремился не обижать. У него поначалу были хорошие, почти дружеские отношения с М. С. Горбачевым. Но Афанасьев – при всей кажущейся мягкости характера, некоторой даже вялости в поведении – был принципиальным и твердым в поступках на посту главного редактора. Какие номенклатурные бури вызвала публикация “Правды” о порядках в Львовском обкоме КПСС, где первый секретарь по фамилии Добрик, про которого ходили слухи, что он внебрачный сын Л. И. Брежнева, занимался откровенной показухой, а не организационной и идеологической работой, жестоко расправлялся с неугодными. Теперь мы знаем, что Львовщина стала в годы перестройки одним из самых опасных очагов “катастройки” (А. Зиновьев), где обильную почву нашли быстрорастущие семена национализма, самостийности и русофобства.

В нашем сознании развал СССР связан нерасторжимо с Беловежской пущей, с Вискулями, где три амбициозных господина подписали известный договор, поставив крест на истории не только Советского Союза, но и Государства Российского. Это так и есть. Но едва ли не первыми разожгли костёр, испепеливший дружбу и сотрудничество братских народов, на Западной Украине…

Так что “Правда” вовремя забила тревогу, и жаль, что ее не услышали партийные верхи.

А сколько шишек упало на голову В. Г. Афанасьева, когда газета рассказывала о беспределе, чинимом Шакировым в Бурятии, Бойко – в Днепропетровске, Калашниковым, кунаком генсека ЦК КПСС, в Волгограде, Медуновым – в Краснодарском крае…

Главного редактора “Правды” нельзя было отпустить – его надо было снять.Надо было найти подходящий случай. Иначе подумают, что с ним расправляются за критику. А это – черное пятнышко на безупречно белом мундире генсека. В то же время и снять было нельзя просто так: хотелось показать всем партийцам, посмевших свое суждение иметь, возомнившим себя “мыслящим тростником”, что подобное поведение не прощается.

Случай нашелся. Похожий на скверный анекдот.

Однажды в понедельник, летом 1989-го, приходим мы на работу, а у подъезда редакции – толпа возбужденных людей. Они буквально осаждают “Правду”. В чем дело?

Оказывается, “Правда” перепечатала из итальянской “Реппублики” скандальную публикацию о безобразном поведении Ельцина в США. Борис Николаевич, будто бы выпив лишнего, помочился на колесо самолета, прямо у трапа, явился на лекцию в каком-то представительном центре в сильном возбуждениии т.д., и т.п.

Правдинскую перепечатку встретили в штыки горячие поклонники “светоча демократии”. Они сжигалигазету на Пушкинской площади, посчитав “Правду” рупором Горбачева и помошницей в его интригах против личного врага и политического оппонента. Тогда уже в ходу были лозунги и транспаранты на массовых демократических демонстрациях: “Партия! Дай порулить!”, “Горбачев – кровавый диктатор”… Один из идеологов демореволюции, кстати, старший брат тогда еще неизвестного А. Б. Чубайса, призывал к штурму Смольного и Лубянки. По рукам гуляли газетки и цитатники, в которых вовсю полоскали коммунистов и Советскую власть. Знаменосцем решительных перемен толпа и те, кто ею управлял из-за кулис, выбрали Бориса Ельцина. На его выступления буквально ломилась мелкая интеллигенция, особенно ее женская часть.

А тут “Правда” посмела бросить ком грязи во всеобщего кумира! Позор ей!

Многие из тех, кто уже примеривался к будущим погромам коммунистической газеты, понимали, что за антиельцинской публикацией чувствуется рука генсека ЦК КПСС. Уж очень жестко были связаны в сознании людей ЦК и его официальный печатный орган.

М. С. Горбачев, видимо, рассчитывал на иную реакцию, не был готов к тому всплеску возмущения, который вызвала публикация. Как не был готов и к тому, что появление перепечатки из популярной итальянской газеты, тут же нареченной проельцинской прессой желтой газетенкой, будут связывать с его именем.

Философ Иван Тимофеевич Фролов, академик, помошник генсека, вскоре ставший главным редактором “Правды” и секретарем ЦК, в разговоре со мной как-то дал понять, что именно на Старой площади родилась мысль о перепечатке.Но старый железный партиец отказался сообщить какие-либо подробности. Так что утверждать, как это было на самом деле, я не могу, а Иван Тимофеевич несколько лет назад ушел из жизни.

У нас долгое время считалось, что если о чем-то умолчать, то этого факта, события как бы и не было вовсе. Пусть, дескать, строят предположения, муссируют слухи, но доказательств-то нет. Расчет на это был и в случае с компрометирующей перепечаткой. Но шквал обвинений оказался столь грозным, что отбиваться от этих выпадов разбушевавшейся массы Кремлю стало невмоготу. Надо было отвести поток гнева в другое русло. Особенно настырным давали понять, что неприятный случай – целиком на совести “Правды”, ее главного редактора В. Г. Афанасьева. Козел отпущения был найден, судьба Виктора Григорьевича предрешена.

И 23 октября 1989 года в редакцию газеты приехал Президент СССР, Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев. Как говорили в 19-м веке – собственной персоной. А вместе с ним – член Политбюро, секретарь ЦК КПСС Вадим Андреевич Медведев (не могу утверждать со стопроцентной достоверностью, но, по=моему, он весьма гордился тем, что у него в помощниках ходил Вячеслав Никонов, внук Вячеслава Михайловича Молотова). Привезен был в “Правду” и представлен членам редколлегии в качестве главного редактора академик Иван Фролов, с которым у меня впоследствии сложились, кстати говоря, очень добрые отношения, основанные на взаимопонимании.

Иван Тимофеевич, скажу сразу, был очень сложный по складу ума и характера человек, и у нас с ним бывали и откровенные, чисто товарищеские разговоры на самые животрепещущие, полузапретные темы, и мелкобытовые размолвки, когда кто-то внушил ему, что Александр Ильин стремится занять его главредакторское кресло. Иначе говоря, подсидеть. Хотя и он, и я хорошо знали, что в системе тогдашней, строго регламентируемой номенклатурной бюрократии было невозможно, чтобы главным редактором “Правды” стал журналист, пришедший в газету спецкором отдела, прошедший все ступеньки внутриредакционной иерархии и, наконец, ставший к штурвалу. В “Правду” ее редакторов всегда присылали со стороны, из партийных структур, по личной прихоти генсеков. Но раздосадованный Фролов этого, судя по всему, не принял во внимание.

Иосиф Виссарионович Сталин, стоявший у истоков “Правды”, автор одной из передовых статей ее первого номера, по-моему, до конца своих дней считал себя ее главным редактором. Да практически и был им.

Зундель Давидович Блисковский и Дмитрий Федорович Зарапин – правдисты с 20-х годов – рассказывали мне, новобранцу “Правды”, что ни один номер газеты в советские годы не выходил без благословения Сталина. Ему посылали уже сверстанные полосы, он их читал, правил статьи и заметки. Часто случалось, что газету приходилось после этих правок делать заново. Нередко “Правда” выходила в свет ночью, а то и к утру. Измотанных сотрудников редакции везли в пансионат “Серебряный Бор”, где они могли малость отдохнуть, придти в себя, чтобы вновь заступить на вахту. Зная, что малейшая не то чтобы ошибка, но и неточность, могли стоить жизни.

Позволю себе небольшое отступление.

Уже в 80-е годы ХХ века в рубрику “Страницы истории”, которую вел я, вклинился очерк Дмитрия Волкогонова о начале Великой Отечественной, о жертвах репрессий в армии. К этой публикации я не имел никакого касательства. А вспоминаю о ней по такой причине.

Дм. Волкогонов рассказывает, точнее – измышляет, как Сталин воспринял заметку в “Правде” о гибели своего вечного врага – Льва Троцкого. Сталин, дескать, гневался по поводу содержания этой заметки: не так расставлены акценты, не те оценки даны, не отведены все упреки в причастности к событию руководителей Советского Союза.

Не могу полемизировать с ушедшим в мир иной генералом -историком Волкогоновым. Я придерживаюсь старой прописи: о мертвых или хорошо, или ничего. Но маленькую поправку хочу внести: ни одна газетная строка о Л. Д. Троцком (Бронштейне) не могла появиться в “Правде” без санкции Сталина. Ни одна! Плата за ошибку была в те годы слишком высока. Смертельно высока.

При жизни Сталина, как и при Хрущеве, я в газете не работал, но система подбора кадров, технология выпуска “Правды” сохранилась и при Брежневе. Один только факт личного характера. С заведующим отделом кадров “Правды” Федором Кожуховым (его заместителем был уже глубокий пенсионер, долгое время возглавлявший кадровую службу газеты Михаил Федорович Шишмарев) мы столкнулись в правдинском коридоре совсем случайно в феврале 1973 года. Он пригласил меня в свой кабинет, расспросил, кто я и откуда приехал на семинар, который был организован завсектором печати ЦК КПСС Иваном Алексеевичем Зубковым (светлая ему память!). Ф. Ф. Кожухов, бывший собкор по Донбасу, предложил заполнить анкету и подумать о переводе из “Ленинградской правды”, где я заведовал отделом партийной жизни, в “Правду” – разумеется, не более чем спецкором. Я тут же согласился.

Но в “Правду” меня вызвали только в августе 1973-го. Несколько месяцев шла кропотливая проверка будущего правдиста. И в начале августа мне позвонил заведующий Ленинградским корпунктом “Правды” Михаил Дмитриевич Васин,мой добрый товарищ, и сказал:

– Сегодня тебе пришлют вызов в Москву. Надо ехать на собеседование с членами редколлегии.

8 августа редколлегия утвердила меня специальным корреспондентом отдела “Правды”. Тогдашнего главного редактора Михаила Васильевича Зимянина не было на месте, но его первый зам В. Г. Афанасьев сказал, что Михаил Васильевич в курсе, дал добро. По-хорошему отнеслись к новичку и другие замы главного – Алексей Илларионович Луковец, Иван Григорьевич Ворожейкин, которого, как я потом узнал, за глаза прозывали Возражейкиным. Один из самых авторитетных членов редколлегии, редактор “Правды” по отделу партийной жизни Сергей Иванович Селюк в конце нашей первой короткой беседы сказал:

– Чувствуется, что вы способный журналист. Но заменить меня на посту редактора партотдела еще не готовы.

Так оно и было. Я стал спецкором отдела прессы, критики и библиографии, который тогда выдвинулся на ведущее место в газете благодаря серии интереснейших публикаций в защиту местных журналистов от произвола ретивых партноменклатурщиков. Возглавлял отдел Георгий Михайлович Кондратенко, зять бывшего помошника Н. С. Хрущева – тов. Шуйского (имя и отчество я, к сожалению, подзабыл). Наши отношения складывались непросто, но я рад тому, что не подвел своего редактора: после нашей с собкором по Азербайджанской ССР Леонидом Рахимовичем Таировым статьи “Предвзятость” (о сожжении тиража районной газеты в Геокчае за критику члена бюро райкома) был такой широкий и бурный резонанс, что некоторые читатели даже писали на имя Л. И. Брежнева и Н. В. Подгорного, чтобы нас с Леонидом Рахимовичем удостоили звания Героев Социалистического Труда…

Как жаль, что никого из тех, о ком я здесь рассказываю, уже нет в живых. Надеюсь, их вклад в дело “Правды” не будет забыт, заложенные ими традиции сохранятся в жизни редакции.