Текст книги "Жаркий декабрь"

– Это нам подходит, – согласился Леонов. – Для немцев мы очень даже опасные, не меньше, чем осназ.

Долго стоять на морозе не хотелось, да и мотор мог остыть, поэтому мы поспешили забраться в машину. Девушки помахали нам на прощанье, и Леонов рванул вперед, так что грузовик еле за нами поспевал. Впервые оказавшись за рулем элитной машины, Алексей был от нее в полнейшем восторге, и ему хотелось врубить третью передачу и мчаться на полной скорости. Если бы не преграждавшие улицы баррикады, которые только недавно начали разбирать, он бы так и сделал. Ну вот, накаркал. На Варшавском шоссе никаких препятствий движению не было, и Леонов разогнался километров до пятидесяти, не обращая внимания на отставший грузовик. Зря он так мчится. Ну хотя бы сначала прочувствовал габариты машины, она же шире «эмки» и на метр длиннее. То, что на дороге попадается снег, а шины у нас не шипованные, его тоже не очень смущает. Верно говорят, какой же русский не любит быстрой езды. В восторге от новой игрушки и переполнявших его чувств Алексей запел очередную песню, естественно, на все ту же диверсионную тематику:

 
В глухую ночь, в холодный мрак
Посланцем белых банд
Переходил границу враг —
Шпион и диверсант.
 
 
Он полз ужом на животе,
Он раздвигал кусты,
Он шел на ощупь в темноте
И обошел посты.
 

Впрочем, как только мы выехали за город, восторги поутихли. Местами дорогу перекрывали снежные заносы, и там, где «эмка» могла бы сравнительно легко пройти, наша «сто первая» буксовала. Хорошо, что ехать было недалеко, и уже минут через сорок показались пригороды Подольска. Несмотря на морозец, тут было очень оживленно. Отцы-командиры не давали бойцам и курсантам, расквартированным в городе, отсиживаться по теплым казармам и организовывали им полевые учения. Одни бегали на лыжах, другие пытались утрамбовать из снега пуленепробиваемый бруствер, третьи занимались более интеллектуальным занятием – исследовали траектории полета пули. Для этого вдоль дороги тянулись колья разной высоты, на которые было натянуто несколько веревок, одна под другой, имитирующих траектории для разных установок прицела. Группка красноармейцев шла вдоль этого самодельного макета и проверяла на наглядном примере, как выбор точки прицеливания влияет на попадание в цель.

На въезде в Подольск нас остановили для проверки документов, причем, в отличие от прошлого визита, проверяли очень тщательно, изучая буквально каждую строчку удостоверения. Прикинув, что на энкавэдэшников сопровождения уйдет не меньше десяти минут, мы решили их не ждать, тем более что впереди нас поджидает еще один пост перед мостом. Да и что может случиться в тыловом городе, полном войск? Здесь находятся два военных училища, в которых обучается несколько тысяч курсантов; штук тридцать госпиталей; части нашей родной дивизии; какой-то запасной полк, куда постоянно прибывает пополнение; и вдобавок разные ускоренные курсы пулеметчиков, саперов, еще кого-то. Плюс к этому охрана железной дороги и многочисленных оборонных предприятий, которые в этой истории никуда не эвакуировались.

Поэтому мы с чистой совестью бросили охрану и покатили вперед. Однако не успел наш желтый авто доехать до речки, как возникло новое препятствие. Одинокий всадник в красной энкавэдэшнлй фуражке, спокойно ждавший на обочине, при нашем приближении поднял руку, требуя остановиться. Когда мы, сбавив ход, подъехали ближе, он дернул правый повод и, встав поперек дороги, преградил нам путь.

Мгновенно среагировав, Алексей остановил машину и распахнул дверцу, одновременно доставая автомат. Пашка тоже извлек пистолет и нацелил его на подозрительную личность поверх двери.

Устало посмотрев на нас сонными глазами, энкавэдэшник вяло взмахнул рукой в сторону виска, изобразив приветствие, и официально представился:

– Старший оперативный уполномоченный особого отдела по Подольскому гарнизону капитан НКВД Колодин. – И примирительным тоном добавил: – Попрошу предъявить документы.

Не опуская оружия и настороженно озираясь вокруг, мы вышли из машины и, подойдя ближе, показали удостоверения. Армейские, разумеется. Когда понадобится, тогда и заявим, что мы из госбезопасности. А пока светиться незачем, ведь мы находимся в том же городе, где расположен наш полк. Ну а что на машине катаемся, так это же не лимузин, а всего лишь реквизированное такси, да и командировочное предписание у меня имеется самое настоящее.

Наклонившись с седла, капитан внимательно прочел наши корочки и никаких попыток арестовать нас не предпринимал. А смелый этот Колодин. Ведь не зря же вышел приказ о том, чтобы особисты в одиночку не расхаживали. Если оперуполномоченный человек честный и порядочный, то воры, уклонисты, растратчики и прочая шушера его сильно невзлюбят. Ну а если он, что бывает нередко, мерзавец, то охрана ему нужна вдвойне. Однако этот спокойно разгуливает без охраны.

– Товарищ Соколов, – наконец обратился он ко мне, – с вами хочет побеседовать руководство. Прошу вас проследовать за мной, разумеется, вместе с вашей охраной. Это недалеко, метрах в трехстах отсюда. Надолго вас не задержат.

Какое такое руководство, да еще на окраине маленького города? Может, шпион? Да нет, на немца Колодин совершенно не похож. Снаряжение и знаки различия правильные, все чин по чину. А то немцы хоть и аккуратисты, но постоянно на какой-нибудь мелочи попадаются. То начинают платить за проезд в трамвае, то четыре кубика в петлицах нацепят, чего даже Мушкин, которого мы в госпитале арестовали, не сделал бы. А откуда он узнал о моем приезде? А ждет он нас явно давно – весь замерз, несмотря на теплую одежду, и у лошади ноздри уже обледенели.

Но вроде бы опасаться нечего, он же один, хотя как-то уж все это подозрительно. Я бросил взгляд на ребят, но Алексей с Павлом смотрели не на капитана, а на его лошадь. Какой все же я ненаблюдательный, особиста рассматривал, а на его транспортное средство внимания не обратил, и, как оказалось, зря. Хотя уздечка у лошадки была абсолютно новая и, можно сказать, щегольская, но вот о самой коняге этого сказать было нельзя. Обычная рабочая лошадка беспородной пегой масти, да и подкована в круг, то есть совсем недавно таскала телегу или сани. Наверняка под седлом оказалась впервые за свою долгую лошадиную жизнь лишь на войне. Дать такую захудалую лошаденку заезжему энкавэдэшнику вполне могут, но для своего постоянного особиста нашли бы что-нибудь получше. Сейчас, конечно, война идет, но Подольск все-таки в тылу, и фронтовой неразберихи тут нет. Если говорить привычными терминами, это все равно, как если бы начальнику госбезопасности города выделили «Запорожец» или мусоровозку. Не то чтобы я разбирался во всех нюансах иппологии, но пока жил здесь, кое-что усвоил. А все-таки жаль, что в наше время не учат ездить на лошадях, общение с живой природой идет только на пользу.

Пока я размышлял о недостатках современного образования, Авдеев вскинул автомат, нацелив его на предполагаемого диверсанта. Леонов тоже ворон не считал и, неожиданно проскользнув под брюхом лошади, завладел револьвером вероятного противника.

К нашим метаниям особист отнесся совершенно спокойно, и хотя его держали под прицелом с трех сторон, он и вида не подал, что чем-то огорчен.

– С вами действительно хотят поговорить, – мягко повторил Колодин. – Руководство.

– Кто конкретно?

Отпираться капитан не стал и, пожав плечами, признался:

– Там вас ждет член Политбюро.

Авантюрная жилка во мне снова проснулась, и я решительно скомандовал:

– Идемте, посмотрим, что тут за политбюро заседает.

За руль я уселся сам, а Леонов с ППШ наперевес шел за особистом, тихонько трусившим на своей лошаденке. Не думаю, что это пегое чудо сможет скакать галопом, а если вдруг Колодин и попробует удрать, то попасть в такую большую мишень, как лошадь, легче, чем в человека. Вскоре провожатый указал нам на цель нашего путешествия:

– Вон в том белом доме.

Никакой охраны у дома не наблюдалось, если не считать водителя, копавшегося под капотом сто первого ЗиСа, на этот раз черного. Быстро осмотревшись, мы составили план действий. Я остался в машине, Алексей сторожил энкавэдэшника, а Пашка открыл дверь и, пригнувшись, скрылся в темноте. Обратно он вышел, пятясь спиной вперед, а его пистолет уже был в кобуре.

– Это и в самом деле он, – растерянно сообщил ординарец, уже настроившийся на битву с диверсантами. – Не соврал особист.

– С охраной?

– Да нет, один.

Ну, тогда опасаться мне нечего. Не станет же какой-нибудь старичок лично убивать меня, да и вряд ли он добьется успеха в поединке с опытным пейнтболистом. Почему бы и в самом деле не поговорить.

– Ждите здесь, – бросил я телохранителям и, не выпуская на всякий случай оружия, вошел внутрь.

Глава 5

Зеленоглазая

Проводив Сашу, я села в свою машину и отправилась в Кремль. Новая работа нравилась мне все больше и больше, тем более что темы для исследований я могла выбирать вполне самостоятельно. Распорядок работы мне тоже никто не навязывал и авралы не устраивал. Что еще надо для счастья ученого?

Так, сначала разберем почту и посмотрим, что нам сегодня пришло. Ага, вот очень интересная новость – немецкое консульство в Дакаре организовало просмотр фильмов местному населению. Тематика, как и следовало ожидать, весьма односторонняя: «Крещение огнем», «Кампания в Польше», «Победа на западе». Все картины как бы документальные и рассказывают о победах фашистов в Европе. Понятно, подоплека тут вполне очевидная – скоро даккарцам ждать гостей.

Хорошо, новости почитала, и можно достать мою любимую папочку. Тема увлекательнейшая, я даже название для нее красивое придумала: «Энергетическая безопасность страны». В Сашиных записях очень много говорилось о добыче нефти в разных странах, нефтезависимости и скачках цен. Я даже заподозрила, что Андреев работал в нефтяной компании, уж очень много он знает по этой тематике. Впрочем, попаданец мои подозрения решительно отверг. Один раз, правда, он собирался устроиться в «Лукойл», но что-то не вышло. Кстати, потом я глянула в словаре, и оказалось, что Look Oil переводится с английского как «Смотри, нефть». Чудное название, право слово. Ну так вот, как Саша утверждает, что последние сорок лет вся политика так или иначе крутится вокруг энергоносителей и путях их транспортировки. Поэтому тот, кто интересуется международным положением и историей, волей-неволей все узнает об углеводородах.

Самым лучшим энергоносителем является природный газ, так как его очень удобно транспортировать по трубам. А основным поставщиком газа в Западную Европу в будущем станет Норвегия, которая нас и так уже очень интересует. Второе место по поставкам в двадцать первом веке занимала Россия, ну а третье Алжир. Эти страны поставляли, в смысле будут поставлять, три четверти всего газа, потребляемого в ЕС. Очевидно, что для их общего блага им просто необходимо объединиться в газовый картель. И пусть тогда капиталисты попробуют напасть на нас или на наших союзников! Мы сразу же перекроем трубу и вынудим агрессоров отступить. Такой проект мне очень понравился – защищать страну не оружием, а торговлей. И расходов на оборону меньше, и прибыль будем получать. Но, конечно, сначала надо заручиться поддержкой правительств этих стран, а еще лучше, поставить там своих людей.

Еще не знаю, включать ли социалистическое королевство Норвегию в состав СССР, или оставить ее просто нашим вечным союзником. Ну, там видно будет. С Алжиром полегче. Ввиду удаленности от наших границ, как сегодняшних, так и предполагаемых послевоенных, быть ему страной независимой. А вот какой госстрой мы там установим, пока сказать трудно. Вообще-то теория предполагает, что социализм следует строить лишь в промышленно развитых странах. Конечно, гигантские скачки из феодализма прямо в коммунизм возможны, но очень уж они дорого обходятся, причем дорого во всех смыслах. Так что повального социализирования разных там африканских и азиатских стран нам следует старательно избегать. Для тех, у кого найдутся природные ресурсы, можно и исключение сделать, ведь они сами смогут себя финансировать. Но это не обязательно. В принципе, насколько левым будет правительство в нефтеносных и газоносных странах, дело десятое, лишь бы они были нам верны. Понимаю, это звучит странно, однако, зная судьбу большинства соцстран, начинаешь относиться к ним с недоверием. Но это мы обсудим чуть позже, а пока вернемся к газу, а вернее, к тем участкам суши, ну и моря, конечно, откуда он берется.

Итак, Алжир. Пока идет война, наши союзнички терпят национальное движение в Африке, но лишь до определенного момента. Когда он наступит, совершенно ясно и без послезнания. В прежней истории колониалисты начали повальные аресты оппозиционеров весной сорок пятого, а 8 мая, сразу после подписания предварительной капитуляции Германией, начали бойню. Возмущенные тем, что им не дали свободу, алжирцы массово восставали, но неорганизованные повстанцы ничего не могли поделать против регулярной армии и авиации. Совершенно неподготовленное стихийное выступление батраков и хаммасов не имело ни малейших шансов на успех. За считанные дни было убито не меньше сорока тысяч человек, и конечно, большинство из них не имело никакого отношения к повстанцам. Целые поселки алжирцев были вырезаны лишь по простому подозрению. Однако такой финал вовсе не предрешен. Если национальное движение чуть-чуть организовать, то дело пойдет на лад. Так что алжирцы – это наши потенциальные союзники.

Теперь Норвегия. Страна потенциально богатая, правда, есть одна закавыка. Все ее богатство лежит на дне моря, и добывать его оттуда очень дорого. Рентабельной продажа подводного газа стала лишь после нефтяного кризиса семидесятых, когда арабы ввели нефтяное эмбарго. Но мы, конечно, так долго ждать не собираемся и постараемся ускорить естественный процесс, хе-хе. Ведь и в самом деле природные ресурсы следует беречь и добывать их не варварским способом, а и рачительно и экономно, к тому же сберегая экологию. Так что предложение за спросом поспевать не будет. А если капиталисты хотят потреблять нефти больше, чем мы успеваем добывать, то это их проблема. Вот только прежде следует разобраться с Персидским заливом, а это вопрос архисложный и труднопрогнозируемый. Например, что следует делать с Курдистаном? Вот к слову, в том мире вышла некрасивая история, когда Сталин войска из Ирана вывел, а обещанные концессии от иранцев не получил. Если знать точно, что и здесь такая же ерунда случится, то нужно требовать от шаха дать независимость Мехабадской республике курдов. Ну а вдруг потом Иран станет просоветским? Тогда, выходит, мы сами себе навредим. Ну да ладно, выкрутимся. Мы и месторождения получим, и нефтяной кризис устроим как можно раньше.

А вот тут вырисовывается еще одна замечательная перспектива. Во время кризиса все стремится к распаду, будь то транснациональная корпорация, большая страна или объединение стран. Корпорациям легче, они просто продают часть своих предприятий, особенно те, что приносят мало доходов, и ждут лучших времен. Но вот распад страны дело не такое простое. С одной стороны, отдельные регионы стремятся отделиться, чтобы не делить свои доходы с бедными провинциями, и в этом им помогают местные лидеры, жаждущие власти. Но с другой стороны, центральное правительство упорно этому сопротивляется.

Вот интересно, что произойдет в Америке, если годах эдак в шестидесятых поставки нефти неожиданно снизятся? Кризис начнется такой, что Великая депрессия покажется процветанием. Нефтедобывающие штаты вполне могут решить, что пребывание в США является для них обузой. Особенно Техас – самый большой по территории[7]7
  В 1941 году Аляска еще не являлась штатом.


[Закрыть], один из самых населенных и самых богатых и заодно самый гордый и выпендрежный. Там даже в двадцать первом веке носят шляпы, что для цивилизованного мира уже давно считается дикостью. Техас стоит особняком среди всех штатов – он единственный был раньше независимой, всеми признанной страной. А в случае нефтяного кризиса техасцы, вполне возможно, захотят пуститься в свободное плаванье.

Кстати, Саша упоминал, что незадолго до его, хм, путешествия, губернатор Техаса на полном серьезе заявлял о праве штата на отделение. Строго говоря, вопрос этот очень темный и запутанный. В конституции нет никакого запрета на выход субъектов из состава страны. Там говорится, что местные правительства могут принимать любые законы, не противоречащие федеральным. Правда, есть такая штука, как решение Верховного суда по делу «Техас против Уайта». Это, конечно, не закон, но прецедент в Америке – это краеугольный камень правосудия, и с юридической точки зрения штаты отделяться от страны права не имеют. Ну что же, тем лучше. Не захотят США добровольно отпустить Техас, пусть начинают вооруженную борьбу, а мы с Великобританией будем, хм, «морально» поддерживать свободолюбивый народ прерий. Да, и почему же только их. Еще следует оказать юридическую помощь коренному населению страны. Как ни крути, но все до единого договоры с индейцами правительство Штатов нарушило. Наш долг помочь бедным индоамериканцам. Да, и надо пометить себе, чтобы потом разработать стратегию борьбы афроамериканцев за свои права. А если заглянуть в двадцать первый век, когда Европу заполонят жители бывших колоний, то и учесть противостояние афроевропейцев с евроевропейцами. Тьфу ты, запутаешься с этой политкорректностью. Короче говоря, надо поддержать справедливую борьбу негров против бледнолицых.

Само собой, еще надо поразмыслить, как не допустить создание международных альянсов, вроде ЕС и НАТО. Не то чтобы Молотов и Сталин об этом не думают, но вдруг я какую-нибудь оригинальную идею да подам. Как говорится, две головы хорошо, а… что еще за громовой стук? Да что же такое, на самом интересном месте прерывают полет фантазии.

Несколько минут я готовилась к приему посетителей, пряча бумаги по сейфам, а на нетерпеливый оклик: «Ну что вы там?» сердито буркнула:

– Бумаги сжигаю. Инструкция у меня такая.

Наконец, собрав в кучу все листочки, до этого аккуратно разложенные по столу, и запихав их куда подальше, я открыла дверь и посмотрела, кто так настойчиво ко мне ломится. Обычный старший политрук, представившийся Лопатиным, хотя, судя по внимательному взгляду, он мой коллега из ГУ ГБ. Там сотрудники часто для маскировки носят чужие петлицы, и в основном как раз из политуправления.

Подозрительно потянув носом воздух, не горит ли чего, и придирчиво осмотрев мое удостоверение, он без лишних слов выдал мне другое, с новым званием младшего лейтенанта госбезопасности, а старое приказал лично сдать в отдел кадров. Внимательно проследил, как я расписалась в бланках, сверил подпись, ну и педант, а под занавес вручил пропуск в приемную Сталина. Вот бюрократия, ну почему же их делают одноразовыми? На прощание таинственный политрук, да и Лопатин ли он на самом деле, заявил, как бы между прочим, что меня вызывают «к самому» в тринадцать сорок.

Кто еще должен явиться на совещание, кроме нас с Верховным, конечно, и какие вопросы значатся в повестке дня, мне никто объяснить не соизволил. На всякий пожарный взяла несколько папок и карт, мало ли что спросят, и завалилась в приемную пораньше. Впрочем, Поскребышев меня пригласил сразу, и оказалось, что в кабинете Верховного уже собралась целая толпа.

По составу участников это было скорее расширенное заседание Комитета обороны, на которое еще пригласили военных из Генштаба и руководство некоторых фронтов. Шапошников тоже присутствовал, хотя вид у него был явно нездоровый, зато Василевского нигде не было видно. Обсуждали в первую очередь «котлы», в которые угодили фашистские войска, и перспективы их скорейшей ликвидации. Курский котел уже удалось сжать до размеров города, но на этом продвижение остановились. Штурм каменных зданий, хотя и полуразрушенных, означал большие потери в людях и огромный расход боеприпасов. Кстати, военные пояснили, что как раз развалины оборонять легче, чем целые дома. В конце концов решили, что черт с ними, с паразитами. Пускай немцы сидят в Курске, пока не замерзнут.

Рядом с Демянском фашистов тоже потеснили, и теперь они прячутся в лесах практически без снабжения. Однако лезть к ним через заминированные буреломы пока рановато, тут тоже следует обождать. В Новгороде часть гарнизона уже сдалась, но оставшиеся фрицы к чему-то готовятся, скорее всего, к прорыву в сторону Луги, и этого ни в коем случае допустить нельзя. В смысле выпустить фашистов из города можно и нужно, но затем они должны попасть в мешок. Тут главное не ошибиться с направлением прорыва и вовремя выставить заслоны.

Самой трудной задачей сейчас является удержать немецкую армию в огромном ленинградском котле, постепенно сжимая его и рассекая на части. Самое оптимальное направление для удара (это не я решила, а маршалы) от Нарвы на юго-восток, вдоль западного берега реки Луга и навстречу ему от города Сольцы. Если новое наступление пройдет успешно, то в западной части котла останутся сравнительно небольшие части противника, которые можно быстро уничтожить. Тогда восточнокотелцы окажутся больше чем в ста километрах от линии фронта, и в двух шагах от плена. Ну а если основные силы окруженцев вдруг попрут на запад, то мы начнем выполнять запасной план.

Судя по всему, перелом в войне уже намечается, уже есть случаи добровольной сдачи в плен целых батальонов еще до того, как у них закончились боеприпасы и продовольствие. Но большинство фашистов, конечно, пока упрямо держатся, надеясь на чудо в виде решительного удара своих войск. Надеются они напрасно. Насколько нам известно, прорывать внешнее кольцо окружения немцам просто нечем. Зато наши армии готовы продолжать наступать и дальше. Под данное мероприятие зарезервированы практически все пополнения и боеприпасы, имеющиеся в наличии. От успехов сражения в «Большом кольце», как его назвали журналисты, зависит весь ход войны, поэтому чтобы достичь успеха, резервы исчерпали до дна. Все боеприпасы, производимые военными заводами, сразу доставляются на фронт и немедленно выпускаются по врагу. Попытки накопить более-менее значительные запасы на будущее сурово пресекались, таких генералов-хомяков Сталин нещадно критиковал:

– Вы даете передышку побитому противнику, – медленно, с расстановкой, чтобы дошло до всех, пояснял Сталин. – Этим вы его укрепляете и затрудняете в ближайшее время свое продвижение вперед. Это очень плохо. Давайте поскорее ваш план дальнейшего наступления с обозначением сроков продвижения.

В ответ на укоры хомяки бледнели и обещали больше передышки врагу не давать. Надеюсь, так оно и будет. Пока противник не успел окопаться и прочно закрепиться, его надо гнать дальше. Чуть остановишься, и все, он зароется в землю, и тогда прорывать оборону придется с большим трудом.

А вот послышалось странное слово – «Алькор». Что такое, почему я об этом ничего не знаю? Навострим уши, ага, теперь понятно. Когда Саша ввел новый обычай давать название операциям, это очень понравилась командованию, и оно раздало имена всем мало-мальски значимым планам. Планеты быстро закончились, теперь перешли к звездам. Знать бы еще, где и когда этот таинственный «Алькор» будет проходить. Так, внимание, опять выступает Верховный.

– Как мне доложили, операцию лучше всего начинать через десять дней, максимум через две недели. Однако вы говорите, что резервов нет и на все сил не хватает. Но вы поймите, товарищи, что другого такого большого шанса не будет. Поэтому вам надо… – короткая пауза, – …надо собрать достаточное количество сил.

– Четвертый воздушно-десантный корпус понес сравнительно небольшие потери, – сразу отозвался кто-то из генералов, – и за пару недель его можно подготовить к боевым действиям.

– Сто семьдесят девятая стрелковая сидит здесь в тылу, а она вполне боеспособна. К тому же у нее гаубичный полк оснащен трофейной артиллерией, снарядов к которой мы выделим с избытком. Ее, правда, хотели перебросить к Демянску, но там и без нее справятся.

Сразу посыпались предложения о соединениях, частях и подразделениях, плоть до батальонов, которые можно снять, перебросить, ускоренно доформировать. Потом также легко нашлись паровозы из резерва правительства. Нарком путей сообщения заверил, что он и члены Политбюро, курирующие транспорт, лично контролируют выделение поездов для переброски войск. Пообещали также изыскать недостающее вооружение, запланированное количество боеприпасов и продовольствия.

Все это, конечно, страшно интересно, но вот что на этом совещании делаю я, вот в чем вопрос. Слова мне не давали и ни о чем не спрашивали. Могли бы тогда просто вручить протокол и сэкономить мне кучу времени. Единственный плюс от моего сидения – это то, что некоторые командующие, любящие крепко выражаться, теперь старались себя сдерживать. Даже Ворошилов, который и при Сталине не затруднял себя автоцензурой, теперь перешел с матерно-командного на обычный русский язык. Да, вот так надо с ними, построже. Вместо того чтобы бросаться стандартными заученными фразами, пусть предварительно думают и тщательно формулируют свои предложения.

Ладно, пока обдумаю новый замечательный план – уже пора всерьез вести с пленными немцами агитработу. Мы уже захватили несколько генералов, а скоро их прибавится еще десяток-другой. Особенно радует, что партизаны поймали самого Зейдлица-Курцбаха, и самое приятное, Гитлер успел присвоить ему звание генерал-лейтенанта буквально за день до пленения. Вот нам и готовый глава будущего комитета «Свободная Германия». Жаль, что Саша больше ничего о его членах не помнит. Тогда, в той истории, немцы ждали коренного перелома в войне, чтобы запеть по-другому. А тут перелом, похоже, не за горами, и нужно ловить момент, поскорее вербуя добровольцев среди пленных. Вопрос только в том, как именно использовать фрицев, которые согласятся перейти на нашу сторону. А что, если действительно сформировать из немцев, настроенных против Гитлера, отдельный корпус? В прошлый раз до этого дело не дошло, и ограничились лишь небольшими отрядами, да и то буквально в последние дни войны. Но сейчас все может пойти по-другому. Вот только на какой фронт их послать? Против своих воевать они будут неохотно. Против румын? Ага, сейчас. Эти вояки будут служить тренировочным полигоном для нас. Идея, а что если экипировать фрицев теплой одеждой и натравить на Финляндию? Вот смеху-то будет. Финны призвали Германию на помощь, чтобы захватить у нас Карелию и Ленинград, а теперь немцы сами будут изгонять оттуда финских захватчиков.

Понятно, что не я первая об этом подумала, но вряд ли кто-нибудь уже составлял подробные планы на этот счет. Не обращая внимания на нудные перечисления вагонов, боеприпасов и валенок, я тут же написала свои предложения и передала записку Сталину, слегка удивляясь своей наглости. Прочитав мое послание, Верховный в мою сторону не посмотрел, но довольно улыбнулся и протянул листок Берии. Тот тоже отчего-то заулыбался и положил рацпредложение перед Шапошниковым. Борис Михайлович в свою очередь кивнул мне и показал на часы, дескать, когда освобожусь, поговорим.

Подумать только, а ведь раньше генералов видела вблизи один-единственный раз. Это случилось, когда нас впервые привезли на фронт. В тот день устроили показательный расстрел дезертира, и какой-то генерал по этому случаю выступал перед нами. А теперь вот сижу бок о бок с маршалами, и ничего, от обилия звезд на петлицах голова кругом не идет.

Едва закончились баталии по распределению немногочисленных резервов, сразу попросил слова Тимошенко. К моему удивлению, заговорил он не о боевых действиях, а витиевато и околичностями завел речь о моральном состоянии армии. Это было довольно странно, ведь после остановки вражеского наступления в октябре с боевым духом у нас стало все в порядке. Ну а после большого наступления никто и не сомневался, что война закончится уже в следующем году.

Но маршал нашел-таки коварного внутреннего врага, подрывающего боеспособность Красной Армии, и им оказался не кто иной, как журналист Корнейчук, написавший пьесу «Фронт». В чем заключалась его вина, я сразу не поняла, так как Тимошенко, к моему удивлению, оказался поэтом, и вместо конкретных обвинений прибег к образам и метафорам. Пока я пыталась догадаться, что значит фраза «Эта пьеса вредит нам целыми веками», Семен Константинович добрался до конкретных предложений – «автора привлечь, виновных разобрать». Не удивлюсь, если комфронта специально прилетел в Москву, чтобы разобрать виновных, причем в самом буквальном смысле, по косточкам.

Верховный, слушавший гневную тираду без малейших признаков нетерпения, подержал в руке папку, переданную ему в качестве вещдока, и отбросил ее на стол:

– Сценарий пьесы я читал.

«Ну и?» – было прямо-таки написано на лицах всех генералов, даже на затылках стенографистов, сидевших к нам спиной.

– Написано политически грамотно, литературные достоинства также бесспорны, – отрезал Верховный, вогнав Тимошенко в ступор.

Маршал, не ожидавший такого возражения, даже на минуту онемел, но все-таки решил гнуть свою линию до конца:

– Там же клеветническая пропаганда против нашей армии, – с возмущением поделился он своим виденьем данного произведения.

Однако Главнокомандующий с этим не согласился:

– Вы не правы, товарищ Тимошенко, – продолжал Сталин защищать «Фронт». – Вы думаете, Красная Армия идеальная, а она не идеальна, и все недостатки надо открыто признавать.

Воспользовавшись тем, что все сидели остолбенев, я схватила папочку, чтобы хоть одним глазком увидеть, о чем тут толкуют. Ай, как стыдно! Пока читала повести о будущем, не удосуживалась заглядывать в прессу сегодняшнюю. Правильно говорил Остап Бендер, людей, не читающих газеты, надо морально расстреливать на месте. Эту пьесу печатали в газете, но я окромя сводок с фронта и зарубежных новостей ничем не интересовалась. Тимошенко оказался более бдительным, но тут он, конечно, сильно промахнулся. Если пьесу печатают не где-нибудь, а в «Правде», то понятно, что публикация была согласована на самом высшем уровне. Не удивлюсь, если Сталин сам же и попросил ее написать. Как-то трудно представить, чтобы обычный военкор по своей инициативе вдруг затеял разгромную критику командования фронтами. Хотя маршалу эта простая мысль, похоже, в голову не приходила. Эх, это про таких, как он, Саша цитировал одного автора: «Мне бы саблю и коня, да на линию огня, а дворцовые интриги – энто все не для меня»[8]8
  Леонид Филатов.


[Закрыть].

Однако Верховный злиться на недогадливого маршала не стал и воспользовался случаем, чтобы донести свою позицию до всех присутствующих. Убедившись, что все слушают внимательно, впрочем, вряд ли могло быть по-другому, он начал лекцию: