Текст книги "Парадокс"

Но сейчас же, когда билет куплен, Красный угол представился Бифу совершенно в ином обличии. Широкие проходы, устланные каменой плиткой, не были запружены людьми, как это обычно происходило на рынке. Торговцы совершенно спокойно занимались своими делами, не обращая внимания ни на прилавок, ни на прохожих. Одни пили горячий взвар из пиал, другие курили диковинку из далёких краёв – чем-то похожий на самовар кальян. А иные безбожно храпели, спрятавшись под прилавком.

Мимо прошёл купец, татуировки которого говорили о низком происхождении, однако, его плащ – расшитый золотыми фразами из страниц Имущественного Уложения – кричал о высоком положении в управленческой иерархии над корпорациями.

– Вот это – рынок! – восхищённо произнёс Ваня. – Ни толкучки, ни криков озверевших купцов. Лепота! А ты что думаешь?

Биф хотел было ответить, но…

Зелёноволосая девушка с голубыми глазами внимательно что-то рассматривала возле одного из прилавков. Стоящий рядом с ней мужчина бережно держал на руках ярко-алый плащ, явно принадлежавший ей.

– Кто это? – завороженно спросил Биф, не отводя взгляда от незнакомки.

Без плаща девушка выглядела ещё привлекательней. Голубая безрукавная рубаха, доходящая незнакомке до пояса, плотно обтягивала тело, подчёркивая фигуру. Тёмно-зелёные, вышитые жёлтыми нитями, штаны были старательно заправлены в бескаблучные сапоги с узким носом.

– Это Роксана, дочь Ратрона.

– Роксана, – повторил Биф.

– Да, – согласился лавр. – Народ поговаривает, что она того, – он пальцем повертел у виска. – Сумасшедшая, в общем.

– Не смей так говорить!

Ваня вопросительно посмотрел на юношу.

– Извини, – Биф виновато опустил голову. – А почему… почему так говорят?

– Во всём виноват Тарон. Он, знаешь ли, когда родилась Роксана, стал очень часто навещать Ратрона. Ну, и с ребёнком, естественно, нянчился, – лавр бросил последний взгляд на девушку. – Пошли, по дороге расскажу. Нам ещё много дел предстоит выполнить.

– Хорошо, – с неохотой согласился Биф, – пошли.

– Так вот, – продолжил усач, стоило им немного отойти, – за время, которое он нянчился с Роксаной, ребёнок научился разговаривать вполне, как рассказывают люди, смышлёно, а потом Тарон исчез. И с тех пор Роксана не говорит даже с родным отцом, – закончил Ваня. – Я думаю, этот старый урод украл у неё душу. Не зря же колдуном был.

– Почему ты так ненавидишь Тарона?

– А за что его любить? – наступила пауза. – Ладно, хватит об этом. Тем более мы уже пришли.

Старенький покосившийся прилавок, возле которого остановился лавр, находился вблизи забора, отделявшего Красный угол от остального рынка. Худощавый купец с широким шрамом во всю щёку, удобно расположившись на маленьком стульчике, задумчиво ковырял в носу.

Ваня, ничуть не смутившись, кашлянул:

– Я, надеюсь, не помешал?

Купец, оторвавшись от увлекательного занятия, посмотрел на лавра. Изучил и расплылся в улыбке:

– Ваня! Это ты?

– Нет, блин. Не я, – пробурчал усач. – Не видишь, что ли? Сам Нигмунд VI пришёл к тебе в лачугу, поэтому падай ниц и целуй пятки.

– Ты всё остришь? Не надоело ещё? Сколько лет прошло, а ты всё как ребёнок, – купец махнул рукой. – Да ладно. Зачем пришёл-то?

– Меня Август послал. Сказал, что всё готово.

– Ясно, – мужчина залез под прилавок и достал мешок, наполненный чем-то под завязку. – Вот, держи.

– А что там? – спросил любознательный Биф.

– Это ещё кто с тобой? Что-то раньше я его не видел.

– Неважно, – ответил усач. – Меньше знаешь – крепче спишь.

– И то правда, – согласился купец. – Ладушки. Берите товар да уходите. Мне работать нужно.

– Согласен, – лавр передал мешок Бифу. – Ещё свидимся. До встречи!

– Ага, – согласился мужчина, присаживаясь на стульчик, – Ты, если что – заходи ко мне вечерком. Вина попьём. Былое вспомним.

– Ладно. Приду, – пообещал Ваня, направившись прочь от прилавка.

Взвалив мешок на себя, Биф поспешил вслед за лавром.

– А куда мы идём? – спросил Биф гордо вышагивающего Ваню.

Они уже давно покинули рынок, и, судя по направлению, в котором шёл лавр, пока, по-видимому, не собирались домой.

– К Южным воротам, – не скрывая, ответил усач.

– Зачем?

– Ну, ты непонятливый, – возмутился лавр. – Зачем нужны ворота? Чтоб можно было покинуть город, или наоборот – войти в него. Зачем же ещё?

– Но как нас пропустят? Уже поздно ведь. Караваны приходят только по утрам, поэтому войти и зайти в Нордор можно только с ними. А так – ворота ни за что не откроют. Тем более ради двух человек.

– Откроют, – успокоил Ваня, – Уж поверь мне.

– Хорошо, – согласился Биф. – Ну, допустим, выйдем мы из Нордора, и дальше что?

– Да, так. Нужно кое-какие травки сорвать, – уклончиво ответил лавр. – А ты что волнуешься? Боишься чего?

– Нет. Просто так спросил.

– Вот оно что. А то смотри – можешь в Нордоре остаться. Я быстро.

– Нет. Лучше с тобой пойду. Подсоблю, коль надо.

– Как хочешь, – произнёс усач, поправив съехавшую кепку. – Кстати, ты сегодня с Уродцем не говорил?

– Только утром. Да и то, это разговором не назовёшь. А что?

– Обиженный ходит, – пояснил лавр. – Говорил, у тебя спросить, коль интересно.

– И? – не понял Биф.

– Вот я тебя и спрашиваю.

– А-а-а. Так, не знаю. Он меня разбудил, мягко говоря. Я немного вспылил, сказал, что не потерплю, когда на меня орут. Даже ведьмаки! Без разницы.

– Ясно, – улыбнулся Ваня. – Ты его ведьмаком назвал.

– А что, он разве не ведьмак? – удивился Биф.

– Не-е-ет. Уродец – не ведьмак. Он – кот! Просто раньше у него был хозяин… Ну, до Августа. Вот… так тот хозяин был ведьмаком. И однажды, видимо, перепив малость, решил позабавиться. Взял да и наделил Уродца человеческой речью.

– Что в этом плохого-то? – наморщил лоб Биф. – По-моему, наоборот – доброе дело совершил.

– В том, что говорить научил, ничего плохого, конечно, нет, – согласился лавр. – Но, понимаешь, вместе с этим пьяный ведьмак немного изменил и желания кота.

– Как так?

– Ну, – усач закусил губу, – с тех пор, как Уродец научился говорить, ему, так скажем, перестали нравиться кошки.

Юноша округлил глаза:

– И кто же ему сейчас нравится?

– Женщины, – подтвердил догадку Ваня. – Думаю, сам понимаешь. Какая женщина захочет с котом? Вот поэтому Уродец и ненавидит ведьмаков. Всех. Без разбору. А насчёт того, что он обиделся. Не волнуйся. Уродец у нас отходчивый. К вечеру перестанет дуться.

Биф хотел ещё что-то спросить, но усатый Ваня приложил палец к губам. Тс-с-с-с! Южные ворота уже близко…

Помнится, ещё Эльнер Земмурский писал в своих «Путеводных заметках» об опасностях, таящихся при посещении Нордора. И самой первой, как указал он, являлись ворота, а точнее, те, кто поджидал уставшего путника за ними.

«Будь осторожен странник, идущий вне каравана, – писал Эльнер, – ибо за воротами, в Нордоре, тебя поджидают дети греха – проститутка и юрист. Первая, воспользовавшись твоей усталостью, украдёт последние медяки, а второй – уличит прилюдно в воровстве и унижении благородной женщины, за что ты, путник, можешь сыскать смерть в тех краях».

К сожалению, Эльнер был прав. В чём Биф неоднократно убеждался. Правда, с тех времён, когда странник Земмурский посещал город, кое-что изменилось, в худшую сторону. Появился третий встречающий, прозванный среди нордорцев «мясником». Этот радушный человек почти за бесценок потчевал усталых путников. Два-три медяка за чашу жареного мяса. Разве голодный странник пожалеет их, чтобы насытить желудок? Конечно же, нет. А вот нордорец – да. И не потому, что жаден до медяков. Не поэтому. Просто каждый нордорец знает: жареное мясо, предлагаемое за бесценок, позавчера ночью разлагалось в труповозке. В лучшем случае вчера, что не намного лучше, как ни крути.

Хотя, впрочем, если уж на то пошло, нордорцам было абсолютно наплевать – выживет чужеземец или нет после радушного приёма встречающих. Их не касается – и ладно. А остальное – гори синим пламенем!

Причиной такого отношения к чужеземцам были многочисленные караваны, испокон веков оставляющие в городе грязь да болезни. Вороватые дети, сопровождающие торговые обозы, создавали проблемы горожанам и Стражникам Короны. Аферы, проворачиваемые нечистыми на руку караванщиками. Жуликоватые торговцы, увозившие из города большое количество золотых. Всё это привело к инфляции казны. С караванами стали меньше торговать, а со временем – и вовсе разрешили въезд только по утрам.

Подобное отношение к торговцам постепенно перешло ко всем, кто входил в город. Если богатому приезжему прощалась его «пришлость», то обычные странники несли двойную ношу унижений и хамства. Даже просто проходящий мимо города путник, решивший пополнить запасы провизии на рынке, подвергался оскорблениям со всех сторон, вплоть до отказа торговать с ним.

Эту ненависть общества использовали в своих целях многочисленные главы гильдий, которые на очередных выборах переключали внимание людей на вопрос эмиграции, отвлекая народ от действительно важных вопросов.

Вот поэтому Бифа, стоящего возле сторожевой башни, волновало сейчас совершенно иное. Каким образом Ваня решил покинуть Нордор?… Был, конечно, ещё один вопрос: «Что в мешке, болтающемся за спиной от самого рынка?». Но он откладывался, до разрешения первого.

Лавр осторожно постучал в обитую железом дверь стражи, металлический звон огласил тихий вечерний переулок. Прошло некоторое время, прежде чем за ней послышалось неспешное шорканье сапог, затем скрип отодвигаемого засова, и дверь распахнулась. В проёме показалось небритое лицо стражника, с заспанными покрасневшими глазами, расстёгнутым воротом ливреи.

– Что-то ты припозднился, лавр, – стражник окинул взглядом Бифа, убедившись в его безобидности, кивнул и пропустил их внутрь.

Сторожка представляла собой деревянный пристрой к крепостной стене, с низким, закопчённым потолком, освещённым тусклым светом лучины.

Биф и Ваня присели на грязную лежанку, на которой спали дозорные, а сам страж сел на низкий табурет, затянувшись кислым дымом из трубки.

– Хенон, плата обычная, но за двоих. Вернёмся к концу твоей смены, – сказал Ваня стражу и подал тому мешочек с золотом.

Дозорный разорвал тесьму, которой был перевязан кошель, заглянул внутрь, ухмыльнулся, положил в карман. Затем, помогая себе рукой, поднялся на ноги, прошёл к стене и стал вынимать из неё кирпич за кирпичом. Ваня присоединился к нему, спустя несколько мгновений появился лаз, глубокий, но узкий, из которого сквозило свежим ветром. Ваня кинул в него мешок, Биф вполз следом.

За Южными воротами располагался огромный величины карьер, вырытый, как поговаривают городские жители, по приказу самого Тарона. Зачем? Никто не знал. Да и не нужно это. Ведь гении часто совершают поступки, неясные простому человеку. А раз так – зачем голову ломать? Лучше уж пожинать плоды. Чем нордорцы без промедления и занялись.

Карьер, прозванный народом Бездонным, имел одно весьма полезное свойство. С Нордорских стен, как бы ни пытались дозорные, нельзя увидеть, что творится на самом дне. Поэтому несколько смекалистых людей живо организовали там известные на всю округу «Потешные бои». Разумеется, с недетской прибылью от ставок.

Как же оказалось, что они не облагались оброком ни одним негласным королём? Загадка не из лёгких. А для Бифа, вообще, нереальная.

Как бы то ни было, «Потешные бои» вызвали огромный интерес народа. Многие купцы стали привозить специально для них искусных бойцов со всего света. А некоторые, особо храбрые, даже сами участвовали, что обычно заканчивались плачевно. Хотя храбрецов при этом не убавлялось.

Но, что интересно, лишь единицы знали о времени проведения «Потешных боёв». Избранные. Элита. Те, кто может, не задумываясь, поставить на кон не один мешочек золота. Такие ни за что не станут трепаться с мелкими сошками, вроде Бифа, о «Потешных боях», если, конечно, эти сошки не бойцы.

Биф сорвал ярко-жёлтый цветок и протянул лавру:

– Я ещё один нашёл.

Ваня, бегло осмотрев его, одобрительно произнёс:

– Молодец. Но больше таких не нужно. Ищи фиолетовый, стелящийся по земле.

Юноша, ещё раз бросив взгляд на цветок, разочарованно выкинул его:

– Я тут подумал. Неужели другие дозорные не увидели нас?

– Почему? Видели.

– Но тогда как? – сердце Бифа стремительно застучало.

– За всё заплачено… Вон, смотри! Фиолетовый! Нужно ещё такой, – усач сорвал бутон и положил в карман полосатых шаровар.

– Как понять: «Заплачено»? – не понял юноша.

– Ну, каждый дозорный пропускает через себя за день до десяти человек. Это, я скажу тебе, огромная прибыль.

– И что? Они её делят между собой? Так получается?

– Зачем? Просто не выдают друг друга. Сегодня, допустим, мне повезло, завтра – тебе. Смысл, стучать? Если заработок постоянный, да ёще нехилый?

– Вот оно что! Я-асно, – Биф нагнулся, чтобы сорвать цветок. – Я ещё один нашёл. Держи.

– Давай, – усач снова положил цветок в карман. – Теперь ищи красный. Он часто в земле зарыт. Прячется, гад.

– Ага. Слушай! – юношу внезапно озарила великолепная мысль. – А зачем мы дозорному заплатили?

– Чего?!

– Ну, сказали бы, что друзья Белого ландыша. И всё. Прошли бы бесплатно.

– Ты, что – шутишь? Хочешь, чтоб нас засмеяли?

– Почему же? Я серьёзно.

– Вот и я… серьёзно. Кто тебе поверит, что ты за ручку здороваешься с Белым ландышем? Тем более ему, да и нам, такая известность ни к чему. Понял? Смотри, не сболтни никому. А то живо засмеют или повесят. Кому что по нраву. О! Смотри! Я его нашёл! – разрыв землю, показал юноше ярко-алый бутон, – Всё, можем идти обратно.

– Можем, – отозвался Биф и хотел было развернуться в сторону Нордора, как внезапно увидел двоих.

Мужчину и женщину. Они находились в нескольких сотнях шагов от юноши. Женщина, присев на корточки, зачем-то передвигала камни, словно что-то искала. Мужчина, сложив руки на груди, гордо смотрел на неё. Ждал.

Наконец женщина, пододвинув к себе плоский булыжник, встала во весь рост. Со смиренностью поднесла мужчине другой, чуть поменьше. С пренебрежением он взял его, слегка сморщив нос. Сплюнул наземь. Поклонившись, женщина встала на колени, невнятно бормоча. Стряхнув с булыжника пыль, она положила на него голову. Подняла ещё один и опустила на висок.

Внезапная догадка заставила рвануть Бифа к ним, но мозолистая ладонь лавра молниеносно схватила его за руку:

– Пошли отсюда!

– Но он же её убьёт! – вскричал Биф. Мужчина поднял камень над головой. – Отпусти!

– Они – горцы. Это нас не касается. Пошли.

– Но как?!

Мужчина со всего маху опустил камень. Послышался треск раскалываемого черепа.

– Пошли, – мрачно произнёс Биф.

Ваня осуждающе покачал головой:

– Как ты не понимаешь? Они – горцы. Мы не имеем права мешать их суду. Ясно?

– Суду?! – вскричал Биф. – Да он просто убил её! О чём ты говоришь?!

– Это их обычай, понимаешь? Эти мужчина и женщина – супруги.

– Ага. Значит муж, по традиции горцев, может вот так запросто убить жену. Я правильно понял?!

– Нет. Так убивают только изменивших жён.

– Но, а куда смотрят её родственники?! Братья, сёстры. Родители, наконец!

– Они, – лавр развернул Бифа и подтолкнул в спину, – отблагодарят мужа.

– За что?!

– За то, что спас их род от бесчестия. А теперь – пошли. Не стоит задерживаться. Это неприлично.

Вечер Бифа оказался на удивление насыщенным. Стоило ему вернуться домой, как Август, забрав мешок, принесённый с рынка, попросил его вместе с Ваней полить цветы в саду. На это ушло около двух сотен вёдер с водой и почти весь матерный запас усача.

Уродец, посягнувший было на честь миловидной девушки, в страхе взобрался на крышу одного из сараев, стоило лишь её отцу показать свой нрав и свежеиспачканные вилы. А слезть, как оказалось, лохматый ухажёр не смог. Пришлось Бифу вызволять горе-любовника.

Но не успел он спуститься, как Белый ландыш, поужинавший, утирая рот платком, пригласил его размяться. На что уставший юноша охотно согласился, и теперь стоял напротив альбиноса, разминая кулаки.

Август снял длинный плащ и бережно положил на кучу колотых полешек:

– Ты готов?

– Да! – ответил Биф, собираясь с силами.

Не зря же его так прозвали?! Бифкейк – мускулы. Да, не зря!

Он, тяжело вздохнув, сжал зубы:

«Надо выложиться. Показать всё, на что способен. Надо! – Пальцы на руках хрустнули, сжимаясь в кулаки. – Так. Позабыть про страх. Про боль. Собраться с силами…»

– Нападай! – голос Августа заставил Бифа рвануть с места, грозно размахивая кулаками.

Юноша, подбежав вплотную к альбиносу, хотел было ударить в подбородок, но внезапно для себя осознал, что правая рука завёрнута за спину. А Белый ландыш, словно в насмешку, поднимает её вверх, отчего стоять на ногах становится всё больнее.

– Ты хоть стойку бы принял, – произнёс скучающим голосом Август, отпустив руку.

– Стойку? Что это? – Биф потёр правое плечо.

– Да-а-а, – стоящий до этого времени в стороне лавр закусил нижнюю губу. – Ты как выжил-то в Нордоре?

Биф непонимающе сдвинул брови.

– Тяжело придётся, – альбинос подошёл к юноше сзади. – Руки подними. Да, так. Сожми кулаки. Ну. Видишь, теперь можно легко защитить от удара и тело, и голову. Ноги теперь. Пошире. Да, да. Не так. Куда? Зачем так широко?! Уже. Ага. Смотри. Наклон вперёд-назад. Видишь? И не надо теперь в ногах путаться. А если что, поднял её… Вот так. Да… и сразу ноги защитил от удара. Понял?

– Кажется, – неуверенно ответил Биф. – Только неудобно. Как драться-то?

– Ой! – всплеснул руками Ваня. – Можно подумать, раньше было лучше. Лицо вперёд, руки вниз – и-и-и пошёл по морде получать. Вот веселье-то! Класс!

– Не отвлекайся. Нападай! – альбинос отошёл в сторону.

– Ладно, – выпустив воздух через зубы, ответил Биф. – Иду!

Внезапно всё переменилось.

Ярко-алая кровь текла по зелёной сочной траве, заливая каждую яму, выбоину, окутывала множество обезображенных трупов.

Крики. Стоны. Предсмертные хрипы. Звон стали. Всё сливалось в монотонный гул.

Биф испуганно огляделся. Вокруг бились люди!

Присев, он закрыл голову руками, осознавая, что правая ладонь сжимает окровавленный меч.

Кто-то начинает его тормошить за плечо. Биф в испуге поворачивает голову.

Это худощавый мужчина со сплошь усыпанным голубыми татуировками лицом.

– С Вами всё в порядке? – спрашивает он, помогая юноше встать.

– Да, – почему-то отвечает Биф и берёт меч двумя руками.

С боку, яростно крича, на него надвигается неизвестный мужчина, безумно размахивая секирой. Неподвластное больше Бифу тело, делает выпад вперёд, отсекая мечом человеку голову. Потом делает разворот и разрубает ещё одного пополам. Чужая кровь фонтаном взлетает вверх.

А Биф уже бежит куда-то, на ходу отсекая руки, ноги и даже головы (!) вставшим на его пути людям. Вокруг царит хаос!

Резко остановившись, Биф переводит учащённое дыхание, стараясь не сводить взгляд с человека, ради которого столько бежал. Крепкий коренастый мужчина с длинной рыжей бородой юлой крутится среди перепуганных войнов, с каждым вздохом отступающих назад.

Взревев, Биф врывается в толпу и одним мимолётным движением пронзает бородача. Мужчина непонимающе смотрит на него ещё не остекленевшим взглядом. А Биф, хищно оскалившись, со смехом, вспарывает ему живот. Склизким комком внутренности вываливаются наземь, увлекая за собой мертвеца.

– Стоять! – орёт Биф, нагибаясь к трупу. – Все! Стоять!!! – лёгким движением меча он отрезает рыжую бороду и наматывает её на кулак. – Стоять!!!

Люди внезапно прекращают битву. Все смотрят на Бифа. Кто с неподдельной радостью, а кто с животным ужасом. Юноша переводит взгляд с толпы на свою руку и понимает: она не может быть его. Рыжую бороду сжимают в кулаке иссохшие старческие пальцы!

– Биф!

Юноша сквозь пелену видит усатого лавра. Тот зачем-то хлопает его по щекам. Причём очень больно!

– Эй, хватит! – Биф схватил Ваню за руку. – Хватит! Больно же.

– Ты как? В порядке?

– Да. А что случилось? – осознав, что лежит на земле, юноша соскочил на ноги.

– Ты упал.

– И всё?

– Ну, да.

– И сколько я пролежал?

– Недолго. Несколько вздохов.

– Думаю, на этом разминку закончим. На сегодня, – Август стоял, словно ничего не произошло.

– Нет. Я хочу ещё раз попробовать. Можно? – Биф с вызовом посмотрел на альбиноса.

– Ты устал. Передохни. А завтра продолжим.

– Дайте ещё один шанс. Прошу.

– А вдруг ты упадёшь? Снова.

– Нет. Этого не будет.

– Уверен?

– Да. Не упаду!

Смерив Бифа взглядом, на выдохе Август произнёс:

– Хорошо… Нападай!

Биф моментально отпрыгнул в сторону. Сделал выпад вперёд. Пригнулся. И снова прыжок в противоположную сторону.

Ваня еле слышно присвистнул, удивившись его прыти.

Юноша, в несколько прыжков оказавшись возле Августа, отпрянул назад, уворачиваясь от удара альбиноса. Мгновенно присел и попытался в едином рывке достичь коленями шеи Белого ландыша. Это у него почти получилось, если Август не очутился бы у него за спиной. Резкий удар по позвоночнику, и Биф неуклюже распластался на земле.

– Неплохо. Очень неплохо, – сказал альбинос. – В сравнении с тем, что я видел ранее – просто превосходно.

– Спасибо, – приподнимаясь с земли, поблагодарил юноша. – Может, ещё разок?

– Нет, хватит. Тем более при гостях.

Стоило Августу закончить фразу, как во двор, громыхнув воротами, вошёл незнакомец. Среднего телосложения мужчина с чересчур выпирающим животом и татуировкой в виде двух закрашенных кругов на висках.

– Чем могу помочь? – альбинос, не глядя на незнакомца, поднял свой плащ.

– Мне сказали, что вы можете избавить мир от нескольких людей. За некоторую плату, конечно. Поэтому я здесь.

Август, застегнув фибулу, бросил взгляд на мужчину:

– Люди не лгут. Но Вам я помогать не стану.

– Почему же? Я хорошо заплачу. Сколько Вы хотите? Десять, одиннадцать мешочков золота.

– Убирайтесь из моего дома.

– Да как ты смеешь?! – незнакомец попытался вытащить из петли топор, но альбинос уже стоял возле него. Обнажённая шпага, кончиком, нежно касалась шеи мужчины.

– Я повторять не намерен!

– Ладно. Я уйду, – незнакомец медленно убрал руки от топора. – Но вскоре вернусь. Ты, видно, не знаешь, с кем связался…

– Вы не расслышали? – шпага осторожно проткнула кожу, и алая бисеринка крови скатилась вниз, по шее.

Незнакомец развернулся и суетливо покинул двор.

Молчавший всё время Биф тихо спросил:

– Ваня, а почему Август отказал? Он его знает?

– Нет, – ответил за лавра альбинос. – Биф, ты, видно, плохо рассмотрел его?

– Почему?

– Ты разве не видел у него двух закрашенных кругов на висках?

– Видел. Шутник. «Люблю веселье». Что в этом плохого-то?

– А шрамы на губах и ноздрях заметил?

Биф отрицательно покачал головой.

– Понимаешь, мой мальчик, в Нордоре у насильников, если ты не знаешь, есть на выбор две участи, – нравоучительно начал Август. – Первая – смерть, а вторая – более, так скажем, элегантная. Насильнику отрезают его мужское достоинство и запихивают в рот. Потом губы с ноздрями сшивают специальными стёжками. Наживую. Вот. После, само собой, накалываются два незакрашенных круга на виски – знак насильника, и отпускают на свободу. Выживет – значит, судьба к нему благосклонна. Нет – туда ему и дорога, – альбинос щёлкнул пальцами. – Следующий раз, Биф, будь повнимательней. Порой вовремя замеченная мелочь спасает жизнь. А иногда и не одну.

Гретхем сидел на табурете с кружкой крепкого пива и покачивался взад-вперёд, одновременно слушая россказни пьяного Акведука. Он давно потерял нить повествования, поэтому изображая заинтересованность на лице, да временами поддакивая, на самом деле размышлял совершенно об ином, о поводе их вечернего застолья.

Им послужила смерть четырёх членов бригады Акведука в «Гнилом окороке», а также нарушение соглашения. Глава воров с раннего утра ходил по всему Нордору в поисках подобающих объяснений и лишь к вечеру решил навестить Акведука. К сожалению, его надежды не оправдались: бригадир сам был сбит с толку ночным происшествием. И серьёзный разговор плавно перетёк в незапланированное застолье.

– Вот, значит, после двадцатого раза она мне говорит… – безбожно врал Акведук.

Гретхем, улыбнувшись, плотно сжал губы, попытался собрать разрозненные факты. Выходил, на его взгляд, полный сумбур.

Виви, зачем-то прихватив неизвестного мужчину, вместе с тремя членами Акведуковской бригады, направился в «Гнилой окорок». Где проходила кабальная ночь хитрецов. Зачем?

Гретхем преподнёс к глазам кружку, намётанным взором оценил количество оставшегося пива и одним большим глотком опустошил её. По-видимому, крепкий напиток брал своё. Ибо глава воров забыл при этом поймать равновесие на раскачиваемом стуле, и когда до победного конца оставалось совсем ничего, с грохотом пал на пол. Это спасло ему жизнь.

Огромный стальной бумеранг, размером в пару-тройку локтей, со свистом прорвавший стену, как бумагу, прочертил круг над столом и вернулся во мглу.

– Что это такое?! – поднимаясь, растерянно произнёс Гретхем.

Акведук, расслабленно сидевший на табурете, так и остался сидеть. Всё, что выше носа, было срезано стальным бумерангом. Верхняя часть черепа, напомнившая Гретхему чашу с холодцом, лежала под столом.

– Ох, ё! – вскричав, глава воров отпрыгнул в сторону двери.

Стальной бумеранг просвистел там, где только что был Гретхем и унёсся во мглу. Глава воров, открыв дверь, хотел покинуть злосчастный дом, но вовремя заметил приближающуюся искру. Мгновенно распластавшись на полу, он услышал над головой ужасающий грохот. Стальной бумеранг, чуть поменьше первого, с толстыми краями и узкой сердцевиной, влетев в дом, разрушил дверь вместе с косяками.

Вскочив на ноги, Гретхем рванул наружу. Увидев впереди знакомую искорку, сделал поражающий высотой прыжок, пропуская стальной бумеранг под собой. Приземлившись, сразу же кувыркнулся вперёд. Вторая искра прошла мимо, чуть-чуть полоснув спину.

– Мать твою! – взревел Гретхем, ускорив бег.

Впереди его ждал сюрприз.

Отскочив вправо, пропуская стальной бумеранг, глава воров нос к носу столкнулся с хозяином этих дьявольских штучек. Огромный, превышающий в росте Гретхема на десяток голов, чернокожий мужчина, в одних холщёвых штанах, схватил его за шею.

– Базур, – прохрипел глава, чувствуя, как его ноги отрываются от земли.

Чернокожий мужчина улыбнулся, демонстрируя идеальную белизну зубов, и, держа на весу Гретхема, вытянул руку. Далёкая искорка приближалась с неимоверной скоростью. Бумеранг, казалось, был готов разрезать пополам полузадушенного Гретхема, но неизвестно откуда появившиеся ножи воткнулись в руку Базура.

Взревев, гигант отбросил главу западников в сторону. Бумеранг прошёл мимо. Оказавшись на земле, Гретхем, поведя шеей, бросился бежать, надеясь, что Базур, вырывающий глубоко засевшие ножи, промешкается с ними как можно дольше. Так оно и вышло.

Притаившись на крыше одного из домов, Брандэ внимательно наблюдал за действиями Базура. Чернокожий гигант, вырвав последний нож, разгневанно водил головой. Его ноздри расширились, шумно втягивая воздух. Он явно искал обидчика, позабыв о сбежавшем Гретхеме.

Брандэ мысленно проклял главу западных воров. Нет, это же надо?! Взять да напиться в столь важный день.

Если б не Брандэ, подох бы как собака, спутав при этом всё планы. Хорошо хоть советник поболтал немного с корчмарём «Гнилого окорока», а то… Хана Гретхему пришёл бы!

Бросив последний взгляд на Базура, Брандэ лёгким движением перескочил на крышу соседнего дома. Этот тупоголовый гигант не догадается искать обидчика вверху.

Брандэ, пробежав по тугой бельевой верёвке, растянутой от одного дома к другому, лихо вскочил на флюгер. Железный петушок даже не шелохнулся. По привычке подставив ладонь ко лбу, советник посмотрел на Базура. Чернокожий гигант, бросив поиски обидчика, двинулся к дому Акведука. Что ж. Этого и следовало ожидать. Мозговая деятельность отсутствует.

Улыбнувшись над собственной шуткой, советник продолжил движение. Дело оставалось за малым. Нужно известить Гивуса.

Перепрыгивая с одной крыши на другую, Брандэ тихо насвистывал мотив, услышанной недавно песни. Речь в ней шла о некой Серине, живущей где-то в Белийских топях. Сбежав из шумного Нордора, она уединилась там, дабы вкушать все прелести плотской любви с животными. За что, в конечном итоге, поплатилась. В один из пасмурных дней, Серина обросла с ног до головы густой шерстью.

Мужики, сидевшие в кабаке, услышав такую концовку песни, дружно захлопали в ладоши, отпуская при этом реплики:

– Так ей и надо!

– Поди, всех зверюшек замучила. А, мужики?!

– Что ж она убежала? Верно, муж слаб.

– Ага! От меня не убежала бы…

Брандэ кисло скривился, вспоминая лицо певуньи, когда он спросил автора песни. Молодая девушка, покраснев, скромно ответила, что написана она рукой Серины. И немного изменена пером самой певуньи, чтобы интересней было слушать.

Брандэ запрыгнул в узкую бойницу белокаменной башни, одной из пристроек огромных хором Гивуса. Не торопясь, спустился вниз по винтовой лестнице, оказавшись в широком коридоре. Немного пройдя, советник наткнулся на дозорных, охраняющих негласного короля Северной Четверти. Хотя, дозорные – слишком громко сказано. Двое мужчин были облачены в простые холщёвые рубахи с пришитыми к ним железными бляшками, и кожаные штаны. Ржавые цилиндрические шлемы висели на кончиках копий, сделанных, по-видимому, кустарным способом. Дозорные спали.

Вежливо кашлянув, советник с улыбкой стал наблюдать за охранниками. Мгновенно открыв глаза, они попытались одним движением нахлобучить на голову шлем и принять грозную стойку. Для отражения внезапно нагрянувшей опасности. Как и следовало ожидать, ни то, ни другое у них не получилось.

Один, въехав себе по голове увесистым шлемом, выставил копьё так, что острый конец уткнулся ему в грудь. Второй, выронив грозное оружие, с озлобленным видом замахнулся оторванной в спешке бляшкой. Дозорные готовы к нападению!

– А, это ты, Брандэ, – сонным голосом произнёс один из охранников, вешая шлем обратно. – Больше так не делай. А то мы и убить можем.

– Ага, – поддакнул второй. – Можем. Ты к Гивусу?

– Вы пропустите? – задал риторический вопрос советник.

Дозорные расступились. Брандэ подошёл к двери и постучал.

– Кто ещё там?! – послышался рассерженный голос короля.

– Почтенный Гивус, Вас беспокоит Брандэ. Позвольте войти, – ответил советник.

– Входи.

Оказавшись перед ликом негласного короля Северной Четверти, Брандэ сделал низкий поклон:

– Прошу меня извинить за столь поздний визит, – произнёс советник, увидев Гивуса в чёрном халате с ярко-красными розами. – Но я пришёл оповестить Вас, что поручение выполнено.

– Так. А поподробнее, – король сделал круговое движение пальцем. – Развёрнуто. Можешь?

– Да, мой король, – Брандэ снова поклонился. – Вчера ночью в «Гнилой окорок», где проходила кабальная ночь хитрецов… – Гивус нахмурился. – Хитрый, внук Гризелла – одного из членов Собрания при Азоре, был предводителем этой шайки. И вчера ночью несколько человек из бригады Акведука, вора с Западной Четверти, убили его и ещё шесть сошек.