Текст книги "Русь нерусская: как зарождалась «рідна» мова"

Позднее Михаил Сергеевич пообщался и с представителями украинских политических кружков, много узнал об их тогдашней работе, планах, направленных на отрыв Малороссии от Великороссии, и (об этом он тоже напишет в своих воспоминаниях) признал, что все эти планы и «тактические линии» были «разбиты и спутаны зловещим указом 1876 года»[73]73
  Там же//Київ. – 1988. – № 12. – С. 133.


[Закрыть]. Так были ли оправданы валуевский циркуляр и Эмский указ сточки зрения государственных интересов, а не желаний политиканствующих демагогов? Вопрос риторический.

«Поднимать малорусский язык до уровня образованного, литературного в высшем смысле, пригодного для всех отраслей знания и для описания человеческих обществ в высшем развитии – была мысль соблазнительная, но ее несостоятельность высказалась с первого взгляда, – констатировал Н. И. Костомаров. – Язык может развиваться с развитием самого того общества, которое на нем говорит; но развивающегося общества, говорящего малороссийским языком, не существовало; те немногие, в сравнении со всею массою образованного класса, которые, ставши на степень, высшую по развитию от простого народа, любили малорусский язык и употребляли его из любви, те уже усвоили себе общий русский язык: он для них был родной; они привыкли к нему более, чем к малорусскому, и как по причине большего своего знакомства с ним, так и по причине большей развитости русского языка перед малорусским, удобнее общались с первым, чем с последним. Таким образом, в желании поднять малорусский язык к уровню образованных литературных языков было много искусственного. Кроме того, сознавалось, что общерусский язык никак не исключительно великорусский, а в равной степени и малорусский… При таком готовом языке, творя для себя же другой, пришлось бы создать язык непременно искусственный, потому что, за неимением слов и оборотов в области знаний и житейском быту, пришлось бы их выдумывать и вводить предумышленно»[74]74
  Костомаров И. М. Малорусская литература // Науково-публіцистичні і полемічні писання Костомарова. – Б.м., 1928. – С 67.


[Закрыть].

Дашкевич Николай Павлович

«На наш взгляд, в школе и учебной литературе почти нет места малорусскому наречию, и народ сам, становясь грамотным, чувствует инстинктивное влечение к усвоению общерусского литературного языка и нередко интересуется более произведениями на последнем, чем малорусскими книжками»,[75]75
  Цит. по: Флоринский Т. Малорусский язык и «украіно-руський» литературный сепаратизм. – СПб., 1900. – С. 67.


[Закрыть] – вторил Костомарову известный малорусский литературовед и языковед Н. П. Дашкевич.

Грабовский Павел Арсеньевич

Многим ли отличаются эти мнения знаменитых ученых, которых невозможно заподозрить в желании притеснить язык и культуру своего народа, от точки зрения, высказанной в циркуляре Валуева и подкрепленной Эмским указом? Очевидно, что распространенность в Малороссии русского литературного языка и нераспространенность сочиненного по инициативе польских деятелей «украинского литературного языка» объяснялась вполне естественными причинами, а не какими-либо запретами и преследованиями. Малорусскую литературу никто не запрещал. Произведения украинских писателей, не только представителей российской части Малороссии (Тараса Шевченко, Марка Вовчка, Панаса Мирного, Ивана Нечуя-Левицкого и других), но и обитателей Австро-Венгрии (Ивана Франка, Юрия Федьковича), печатались и распространялись и в Малороссии, и в Великороссии. Видный участник украинофильского движения Д. И. Дорошенко, составивший библиографический указатель произведений «народной украинской литературы», изданных в 1894–1904 гг. (т. е. до отмены Эмского указа), признавал, что в этот период «вышло довольно значительное количество украинских книг»[76]76
  Дорошенко Д. Народная украинская литература. – Спб., 1904. – С. 3


[Закрыть].

Другое дело, что авторы таких книг, пропагандируя украинский язык, сами оставались русскоязычными. Невероятно, но факт: русский язык был родным для большинства тамошних писателей дореволюционной поры от Ивана Котляревского до Панаса Мирного.[77]77
  Сомневающиеся могут открыть хотя бы собрание сочинений того же Панаса Мирного и посмотреть, на каком языке переписывался он со своими детьми. А также почитать опубликованные черновики писателя, чтобы убедиться, на каком языке составлял он планы своих украиноязычных произведении.


[Закрыть][78]78
  Коряк В. Нарис історії… – Т. 2. – С. 263–264.


[Закрыть] И известный украинофил поэт Павло Грабов-ский имел все основания написать Ивану Франко: «У нас по Украине много таких, которые пишут по-украински, а говорят по-московски»[79]79
  Цит. по: Стріха М. Українська мова // Сучасність. – 1997. – № 12. – С. 107.


[Закрыть]. Грабовский спрашивал, так ли обстоит дело в Галиции? А в Галиции с языком была особая история.

Глава 3. Птенцы «гнезда» Франца-Иосифа

Сегодня трудно представить, что еще в конце XIX – начале XX веков коренное население Галиции, Буковины, Закарпатья, находившихся тогда в составе Австро-Венгрии, в национальном отношении не отделяло себя от великороссов и признавало родным русский язык. На русском языке творили местные писатели, выходили газеты, издавались книги. «Русский литературный язык различается от нашего галицко-русского наречия (говора) единственно немногими меньше понятными словами и иным выговором где-яких букв…, – отмечалось в галицких учебниках грамматики. – Но мимо тех различий народ на всем том неизмеримом пространстве (речь шла о территории от Карпат до Камчатки – Авт.)… говорит одним и тем же русским языком, лишь одни с одним выговором, а другие – с другим»[80]80
  Цит. по: Скрипник И. О. Національне відродження в сучасних капіталістичних державах на прикладі Закарпатської України // Прапор марксизму. – 1928. – № 1. – С 213.


[Закрыть].

Все это очень тревожило австрийское правительство, не без оснований опасавшегося, что языковая близость восточных провинций Австрийской империи с Россией, в конце концов, приведет к их воссоединению. Еще в начале XIX века, когда львовский митрополит обратился к властям с просьбой разрешить преподавать в народных школах для галицко-русского населения на местном наречии (а не на польском языке), галицкий губернатор Франц фон Гауэр ответил, что такая мера нежелательна по «политическим причинам», поскольку народные говоры галичан являются «разновидностью русского языка»[81]81
  Антоневич Н. И. Наше нынешнее положение (Эпизоды из новейшей истории). – Львов, 1907. – С. 28.


[Закрыть]. В том же духе высказался позднее наместник австрийского императора в Галиции граф Агенор Голуховский (поляк по национальности). Он заявил, что введение в галицкие школы народного языка будет стимулировать интерес учащихся к произведениям русской литературы, усилит тяготение населения к России, даст «лозунг к русификации края» и, в конечном итоге, приведет к воссоединению галицких земель с Российской Империей[82]82
  Демкович-Добрянський М. Українсько-польські стосунки у XIX сторіччі. – Мюнхен, 1969. – С. 36–37.


[Закрыть].

Голуховский Агенор

Австрийское правительство всячески препятствовало распространению в стране книг на русском языке. В 1822 г. был даже запрещен их ввоз из России (за 54 года до того, как Эмский указ запретил ввоз книг из Австрии в Россию), что, однако, не считается сегодня притеснением украинской культуры. Когда в 1837 г. М. С. Шашкевич, Я. Ф. Головацкий, И. Н. Вагилевич выпустили знаменитый впоследствии сборник «Русалка Днестровая», власти конфисковали весь его тираж (кроме нескольких десятков экземпляров, которые удалось спрятать), а издателей обвинили в русофильстве[83]83
  Современные «национально сознательные» авторы старательно пытаются записать Шашкевича, Головацкого и Вагилевича в активисты украинского движения и умалчивают о русской позиции этих деятелей, которая, однако, была столь очевидной, что современники даже называли их «николаевцами», сторонниками российского императора Николая I.


[Закрыть]. Точно так же попал под подозрение австрийских властей и первый галицкий историк Д. И. Зубрицкий, еще в 1830 г. опубликовавший во Львове оду Гавриила Державина «Бог» и заявивший, что язык Державина и есть тот самый литературный язык, на который стоит равняться галичанам. Итак, вся австрийская политика была направлена на то, чтобы заставить жителей Галицкой, Буковинской, Угорской Руси (Угорской Русью называлось Закарпатье) забыть о своем русском происхождении. Так продолжалось до 1848 г.

Русалка Днестровая

Вспыхнувшая в этом г. революция смела запретительные барьеры и способствовала национальному возрождению всех населявших Австрийскую империю народов. Затронул этот процесс и Галицию. Но если активизация здесь польского национального движения вылилась в революционные выступления против австрийцев, то русские галичане отчасти потому, что были проникнуты консервативными настроениями, отчасти из-за нежелания поддерживать поляков, в волнениях не участвовали.

Маркиан Шашкевич

Это обстоятельство натолкнуло правительственных чиновников на мысль использовать русско-польские противоречия в своих целях. Глава австрийской администрации в Галиции граф Ф. С. Стадион фон Вартгаузен вызвал к себе представителей русского движения и заявил им, что если галичане будут по-прежнему считать себя одной нацией с великороссами, то властям не останется ничего другого, кроме как договориться с поляками и вместе бороться с русскими. Однако в случае согласия галицко-русского населения объявить себя самостоятельной национальностью оно может рассчитывать на помощь Вены и лично его, графа Стадиона.

Головацкий Яков Федорович

В тех условиях у галичан не было выбора. Появилось на свет заявление: «Мы – не русские, мы – рутены», провозглашавшее существование отдельной «рутенской» народности (наименование «украинцы» было пущено в ход позднее). Помимо чисто политических обещаний верности австрийскому императорскому дому, представители русских галичан брали на себя обязательство вырабатывать самостоятельный литературный язык, отличный от принятого в России. Со своей стороны, власти поддерживали «рутенов», используя их против поляков. При этом некоторое время Вена колебалась между двумя вариантами: создавать из галичан совершенно независимую народность или признать их национальное единство с российскими малороссами и «творить» малорусскую нацию. Остановились на втором варианте, который, по мнению венских стратегов, позволял не только защититься от русской угрозы в Галиции, но и, при благоприятном стечении обстоятельств, присоединить к Австрии часть соседней страны. Однако жизнь очень скоро разрушила теоретические построения австрийских политиков. В 1849 г. само существование Австрийской империи оказалось под угрозой из-за венгерской революции. Потерпев поражение в битвах с восставшими, австрийцы вынуждены были обратиться за помощью к России.

Зубрицкий Дионисий Иванович

Стадион фон Вартгаузен Франц

Алабин Петр Владимирович

Николай I двинул армию против революционеров. Путь русских войск пролегал через Галицию и Закарпатье, где они были восторженно встречены населением. «Чем глубже проникали мы в Галицию, тем радушнее встречали прием не только от крестьян, но и со стороны интеллигенции…, – вспоминал участник похода, офицер пехотного полка П. В. Алабин. – Нас ждала, нами восхищалась, нами гордилась, торжествовала и ликовала при нашем вступлении в Галицию партия русинов, составляющих три части всего населения Галиции». П. В. Алабин свидетельствовал, что, несмотря на то, что в говоре галичан ощущались польские языковые влияния, русские солдаты и местные жители хорошо понимали друг друга. «Русский народ в Галиции все время польского над ним владычества хранил неприкосновенно свои обычаи, свой русский язык, конечно, несколько в искаженном виде (на котором теперь пишутся, однако, стихи, песни, значительные литературные произведения, учебники, даже издается газета „Зоря Галицка“), но религия его предков исказилась унией. Впрочем, униатские ксендзы русинов, может быть, разделяя сочувствие к нам своей паствы, по-видимому, искренно нам преданы. Многие из них приходили поближе познакомиться с нами, откровенно нам высказывая, что они гордятся нами, как своими братьями, перед немцами и поляками и сопровождали нас приветами и благословениями»[84]84
  Алабин П. Четыре войны. Походные записки в 1849, 1853, 1854–1856, 1877–1878 годах. – Самара, 1888. – Ч. 1. – С. 15, 25–26.


[Закрыть].

О том же писал крупнейший закарпатский краевед П. Сова, который отмечал, что обстановка вокруг русской армии в Закарпатье была такова, что «многие солдаты были даже убеждены, что они находятся еще в России, и спрашивали, где ж будет, наконец, земля неприятельская, мадьярская»[85]85
  Цит. по: Макара М., Чаварга І. Росіяни в Карпатах // Науковий вісник Ужгородського університету. Серія Історія. – 1998. – Вип. 2. – С 86.


[Закрыть]. Национальное единство галичан, буковинцев и угрорусов с остальными частями русского народа было наглядно продемонстрировано еще раз. Многие жители Галиции, Закарпатья и Буковины надеялись, что Россия использует благоприятный момент и включит в свой состав эти земли. Но император Николай I, выполняя свои обещания, не стал покушаться на владения австрийского монарха Франца-Иосифа. Подавив революцию, русские войска покинули территорию соседнего государства.

Франц Иосиф I

Тем не менее, русское (именно русское, а не «рутенское» или «украинское») возрождение продолжалось. Особенно заметно это было в литературной жизни. «Едва начала Русь в Австрии возрождаться, оказалось, что ее литература не ступит ни шагу без словаря Шмидта (русско-немецкий словарь. – Авт.), что этот словарь русский как для Львова, так и Петербурга, что в нем собраны сокровища действительно литературного, письменного языка»,[86]86
  Гнатюк В. Національне відродження австро-угорських українців (1772–1880 роки). – Відень, 1916. – С 44.


[Закрыть] – отмечала галицкая пресса.

Вена терпела происходящее несколько лет. Власти даже стали издавать в Галиции печатный орган «Вестник краевого правительства», где рядом с текстом указов и распоряжений на государственном немецком языке для местного населения публиковался их перевод на народный язык, близкий к русскому литературному. Но стоило России в 1854 г. подвергнуться соединенной англо-франко-турецкой агрессии, поведение Австрии резко изменилось.

Даже закоренелые русофобы были удивлены черной неблагодарностью, проявленной императором Францем-Иосифом по отношению к стране, только что спасшей его от революции. Австрийская армия была направлена к границам России, а Петербургу предъявлен ультиматум: уступить требованиям интервентов. (По мнению некоторых историков, позиция Австрии сыграла решающую роль в неблагоприятном для Российской Империи исходе Крымской войны).

Резко изменилась и национальная политика. Стали закрываться русскоязычные газеты. На галицко-русских общественных деятелей оказывалось давление. Их вновь пытались заставить отказаться от единства с Россией, изменить свой язык, сделав его непохожим на русский, упрекали в нарушении обещаний 1848 г. «Рутены не сделали, к сожалению, ничего, чтобы надлежащим образом обособить свой язык от великорусского, так что приходится правительству взять на себя инициативу в этом отношении»[87]87
  Филевич И. И. Вопрос о двух русских народностях и «Киевская старина» // Научно-литературный сборник. Повременное издание «Галицко-русской матицы». – 1902. – Т. 2, Кн. 4. – С. 156.


[Закрыть], – заявил наместник Франца-Иосифа в Галиции А. Голуховский.

Галичане оправдывались, объясняли сложившуюся языковую ситуацию объективной реальностью. «Что наш язык похож на употребляемый в Москве, втом мы не винны, – говорил на заседании галицкого сейма выдающийся писатель и общественный деятель священник Иоанн Наумович. – Похожесть нашего языка с московским очевидна, потому что они оба опираются на общие основания и правила». И. Г. Наумович напоминал, какой огромный вклад в разработку русского литературного языка внесли малорусы, и пояснял, что, принимая этот язык, «мы берем назад свою собственность. Похожесть нашего языка с языком всей Руси не уничтожит никто в мире – ни законы, ни сеймы, ни министры».[88]88
  Гнатюк В. Національне відродження… – С. 45.


[Закрыть]

Наумович Иоанн Григорьевич

Также и профессор Львовского университета, возглавлявший там кафедру малорусской литературы, бывший издатель «Русалки Днестровой» Я. Ф. Головацкий указывал: «Галицкие русины не пишут, да и не могут писать по-великорусски по той естественной причине, что не знают великорусского языка (т. е. народного наречия Великороссии. – Авт.) и не имеют возможности изучить его. Русины пишуттаким языком, какой они успели выработать, приняв в основу свой народный язык и язык книжный русский, признавая этот последний языком не московским, а общерусским. Русины того мнения, что русский книжный язык возник в Южной Руси и только усовершенствован великорусами»[89]89
  Головацкий Я. Ф. Об отношениях галицких русинов к соседям // Основа. – 1862. – № 5. – С. 62–63.


[Закрыть]. Того же мнения придерживались и другие галицкие ученые, писатели, журналисты, общественные деятели (Н. Л. Устиянович, Б. А. Дедицкий, А. С. Петрушевич и др.). «Литературный русский язык должен быть один, – утверждал, например, редактор львовской газеты „Слово“ В. М. Площанский. – Что Русь делится на части, еще ничего не значит, – она всегда составляет одну целость, как Великая и Малая Польша составляют одну Польшу с одним литературным языком»[90]90
  Площанский В. Из истории Галицкой Руси 1882 г. – Вильна, 1892. – С. 31.


[Закрыть].

Но в Вене не желали слушать аргументы и объяснения. Выискав среди галичан нескольких морально нечистоплотных субъектов, соблазнившихся денежными подачками и обещаниями быстрой карьеры, власти принялись спешным образом создавать «рутенское» движение (австрийскую разновидность украинофильства), которое приняло название «молодой Руси». В противовес старорусской партии, исповедовавшей «старые» взгляды о национальном единстве малороссов, великороссов и белорусов, «молодые» признавали свое родство лишь с российскими малороссами и силились отмежеваться от остальных ветвей русской нации. С этой целью они провозгласили строительство самостоятельной малорусской литературы и языка.

Новое движение сразу же получило мощную поддержку правительства. В то время, как «старорусов» подвергали всевозможным преследованиям, деятельность «молодых» протекала в атмосфере наибольшего благоприятствования. О них заботились, их щедро финансировали и, главное, натравливали на местных «кацапов», «москалей», «предателей» (как называла сторонников национального единства с Россией правительственная пропаганда). «Пустить русина на русина, дабы они сами себя истребили»,[91]91
  Свистун Ф. Прикарпатская Русь под владением Австрии. – Львов, 1896.-4.2.-С.40.


[Закрыть] – так в узком кругу формулировал эту политику граф Голуховский.

Но как ни старались «молодые рутены» приобрести влияние среди местного населения, как ни помогали им в этом представители властей, все попытки заканчивались провалом. Галичане, за очень небольшим исключением, оставались русскими и подчеркивали это при каждом удобном случае. Например, когда после разгрома в России польского восстания 1863 г. галицкие поляки объявили траур по погибшим повстанцам, галицко-русское население Тернополя устроило грандиозный «русский бал» в честь победы, что до крайности обострило отношения между русскими и польскими жителями города.

Борковский Лешек

«Трехмиллионный народ наш русский, под скипетром австрийским живущий, есть одною только частью одного и того же народа русского, мало-, бело– и великорусского», – говорилось в принятой в марте 1871 г. программе «Русской Рады»[92]92
  Проект политической программы для Руси австрийской. Львов, 1871 // www.ukrstor.com.


[Закрыть] – организации, представлявшей тогда интересы всего галицко-русского населения (лишь в 1885 г. галицкие украинофилы образовали отдельную «Народну Раду»).

Убедившись в бессилии «молодых», Вена обратилась за помощью к деятелям польского движения. Примечателен факт, что поляки (успевшие после революции 1848 г. помириться с властью) восприняли рутенскую затею без энтузиазма. Они хотели видеть Галицию исключительно польской, и если русское движение вызывало у них ненависть, то рутенское (украинское) – насмешку. «Рутенская национальность» была для них выдумкой графа Стадиона и ничем больше. «О, как могущественны были бы государства, если бы министерскими декретами можно было б высиживать народы, как курица высиживает цыплят, – упражнялся в остроумии на заседании галицкого сейма польский депутат Лешек Борковский. – Тогда можно бы указом сотворить национальность перемышльскую, тернопольскую, бережанскую и т. д.»[93]93
  Свистун Ф. Прикарпатская Русь… – Ч. 2. – С. 270.


[Закрыть].

Лишь вмешательство польских эмигрантов из России побудило галицких поляков принять участие в австрийских замыслах. Специально прибывший в Галицию из Парижа один из лидеров польского движения Генрих Яблонский (уроженец российской Малороссии) объяснил местным соратникам выгоду, которую можно извлечь из создания «рутенской нации». По его словам, вместо насмешек над «рутенами» следует «прививать у них сознание национальной отдельности от великороссов для солидарной деятельности против России»[94]94
  Щеголев С. Н. Украинское движение как современный этап южнорусского сепаратизма. – К., 1912. – С. 83.


[Закрыть].

Уже в XX веке, после восстановления независимой Польши, об этом же написал другой известный польский деятель, соратник Ю. Пилсудского В. Бончковский. Он заявлял, что для поляков не имеет значения, действительно ли существует отдельная украинская народность или это только этнографическая разновидность русской нации: «Если бы не существовал украинский народ, а только этнографическая масса, то следовало бы помочь ей в достижении национального сознания. Для чего и почему? Потому, чтобы на востоке не иметь дела с 90 млн. великороссов плюс 40 млн. малороссов, неразделенных между собой, единых национально»[95]95
  Цит. по: Макарчук С. А. Энтосоциальное развитие и национальные отношения на западноукраинских землях в период империализма. – Львов, 1983.-С. 109.


[Закрыть].

Добрянский Адольф Иванович

Поляки взялись за «розбудову» малорусской (украинской, рутенской) нации и, прежде всего, за создание «самостийного» украинского языка. «Все польские чиновники, профессора, учителя, даже ксендзы стали заниматься по преимуществу филологией, не мазурской или польской, нет, но исключительно нашей, русской, чтобы при содействии русских изменников создать новый русско-польский язык»,[96]96
  Добрянский A. M. О современном религиозно-политическом положении Австро-Угорской Руси. – М., 1885. – С. 11–12.


[Закрыть] – вспоминал крупнейший общественный деятель Угорской Руси А. И. Добрянский.

Начали с правописания. Поначалу просто хотели перевести всю письменность в Галиции, Буковине и Закарпатье на латинский алфавит. Но массовые протесты населения и сознание, что все-таки нужно создавать самостоятельный язык, а не сливать местные наречия с языком польским, заставили отказаться от таких намерений. Тогда взялись за «реформирование» грамматики. Из алфавита были изгнаны буквы «ы», «э», «ъ», введены буквы «є» и «Ї», а чтобы население признало перемены, измененный алфавит приказом сверху завели в школах. Целесообразность этой азбучной «реформы» мотивировалась тем, что подданным австрийского императора «и лучше, и безопаснее не пользоваться тем самым правописанием, какое принято в России»[97]97
  Флоринский Т. Малорусский язык и «украіно-руський» литературный сепаратизм. – СПб., 1900. – С. 113.


[Закрыть].

Интересно, что против «реформаторов» выступил сам изобретатель «самостийного» правописания П. А. Кулиш, чье изобретение (правда, в несколько модернизированном виде) теперь активно использовалось в Галиции. «Клянусь, – писал Пантелеймон Александрович галицкому украинофилу О. Партицкому, – что если ляхи будут печатать моим правописанием в ознаменование нашего раздора с Великой Русью, если наше фонетическое правописание будет выставляться не как подмога народу к просвещению, а как знамя нашей русской розни, то я, писавши по своему, по-украински, буду печатать этимологической старосветской орфографией. То есть – мы себе дома живем, разговариваем и песни поем не одинаково, а если до чего дойдет, то разделять себя никому не позволим. Разделяла нас лихая судьба долго, и продвигались мы к единству русскому кровавой дорогой и уж теперь бесполезны лядские попытки нас разлучить»[98]98
  Цит. по: Мончаловский О. А. Литературное и политическое украинофильство. Львов, 1898 // www.ukrstor.com.


[Закрыть].

Однако мнение прозревшего Кулиша поляков уже не интересовало. «Реформа» продолжалась. Вслед за правописанием настал черед лексики. Из литературы и словарей изгонялось все, что хоть отдаленно напоминало русский язык. Образовавшиеся пустоты заполнялись заимствованиями из польского, немецкого и других языков или просто выдуманными словами. «Большая часть слов, оборотов и форм из прежнего австро-рутенского периода оказалась "московскою" и должна была уступить место словам новым, будто бы менее вредным, – рассказывал о том времени один из бывших украинофилов. – "Направление" – вот слово московское, не может дальше употребляться – говорили "молодым", и те сейчас ставят слово "напрям". "Современный" – также слово московское и уступает место слову "сучасный", "исключительно" заменяется словом "выключно", "просветительный" – словом "просвітний", "общество" – словом "товариство" или "суспільство"»…[99]99
  Галицкая Русь в европейской политике. – Львов, 1886. – С. 116–117.


[Закрыть].

Брюкнер Александр

Усердие, с каким подстрекаемые властью украинофилы отрекались от слов родного языка, вызывало удивление ученых-филологов, причем не только русских. «Галицкие украинцы не хотят принять в соображение, что никто из малороссов не имеет права древнее словесное достояние, на которое в одинаковой мере Киев и Москва имеют притязание, легкомысленно оставлять и заменять полонизмами или просто вымышленными словами, – писал профессор славистики Берлинского университета А. Брюкнер (поляк по национальности). – Я не могу понять, для чего в Галичине несколько лет назад анафемизировано слово „господин“ и вместо него употребляется слово „добродій“. „Добродій“ – остаток патриархально-рабских отношений и мы его не выносим даже в польщизне»[100]100
  Цит. по: Устиянович К. Н. Галицко-русский сепаратизм // Научно-литературный сборник. Повременное издание «Галицко-русской матицы». -1904. – Кн. 3. – С. 67.


[Закрыть]. Но причины языковых перемен нужно было, конечно, искать не в филологии, а в политике.[101]101
  Отметим, что «изобретение» отдельного «украинского языка» вовсе не было чем-то из ряда вон выходящим. Когда немцы принялись германизировать захваченную ими Силезию, они начали с гонений на польский литературный язык и с создания на основе местных народных говоров отдельного «силезского языка». Точно также после захвата Австро-Венгрией Боснии австрийские правящие круги пытались отделить в национальном отношении боснийских сербов от сербов в самой Сербии и стимулировали создание «боснийского языка», отдельного от сербского. Украинский языковой проект не был ни первым, ни последним, а только самым далеко зашедшим.


[Закрыть]

Затронула языковая «реформа» и сферу управления. В 1891 г. Краевый выдел (правление) Галиции, состоявший в основном из поляков, обратился со специальным меморандумом в министерство внутренних дел. В документе отмечалось, что издававшийся в Вене специально для Галиции «Вестник законов державных» и другие официальные публикации печатаются на «языке, составляющем смесь церковно-славянского и великорусского языков». Чиновники указывали, что государственный интерес Австро-Венгрии «настоятельно требует очищения галицко-русского языка от великорусского влияния» и просили МВД «о скорейшем устранении доказанных несообразностей»[102]102
  Мончаловский О. А. Литературное и политическое…


[Закрыть]. Разумеется, «несообразности» были устранены.

Об изменениях в австрийской языковой политике наглядно можно было проследить на примере мемориальных досок на здании черновицкой ратуши. Если на водруженных в 1873 и 1888 г. (соответственно в ознаменование 25-летия и 40-летия со дня восшествия на престол Франца-Иосифа) мемориальных досках надписи были сделаны на немецком, румынском и русском языках, то на третьей доске, водруженной в 1898 г. (на 50-летие), место русского языка занял украинский[103]103
  Дикий А. Неизвращенная история Украины-Руси. Нью-Йорк, 1961 – Т. 2 // www.ukrstor.com.


[Закрыть].

Франко Иван Яковлевич

В сфере образования в Галиции непосредственно за «чисткой» языка надзирал польский деятель Ян Добжанский, обращавший особое внимание на школьные учебники. Он проявил чрезвычайное усердие и после тотальной проверки всех учебных книг все еще не мог успокоиться. Ему продолжало казаться, что «в учебниках школьных остались „москвитизмы“»[104]104
  Там же. – С. 117.


[Закрыть]. Напрасно конференции народных учителей, состоявшиеся в августе и сентябре 1896 г. в Перемышлянах и Глинянах, отмечали, что после массовых замен одних слов другими и «реформы правописания» школьные учебники стали непонятны не только для учащихся, но и для учащих. Напрасно заявляли они, что теперь «необходимо издание для учителей объяснительного словаря»[105]105
  Свистун Ф. Прикарпатская Русь… – Ч. 2 – С. 441.


[Закрыть]. Польские «реформаторы» галицко-русского наречия были непреклонны. Недовольных учителей увольняли из школ. Чиновников, указывающих на абсурдность «перемен», смещали с должностей. Писателей и журналистов, упорно придерживающихся «дореформенного» правописания и лексики, объявляли «москалями» и подвергали травле. «Наш язык идет на польское решето, – замечал И. Г. Наумович. – Здоровое зерно отделяется как московщина, а высевки остаются нам по милости»[106]106
  Там же. – С. 278–279.


[Закрыть].

В этом отношении интересно сопоставить первые и последующие издания сочинений Ивана Франко. Многие слова из произведений писателя, изданных в 1870–1880-е гг.: «взгляд», «воздух», «войско», «вчера», «жалоба», «много», «невольник», «но», «образование», «ожидала», «осторожно», «переводить», «писатель», «сейчас», «слеза», «случай», «старушка», «угнетенный», «узел», «хоть», «читатели», «чувство» и многие другие, – в позднейших изданиях оказались замененными на «погляд», «повітря», «військо», «вчора», «скарга», «багато», «невільник», «але», «освіта», «чекала», «обережно», «перекладати», «письменник», «зараз», «сльоза», «випадок», «бабуся», «пригноблений», «вузол», «хоч», «читачі», «почуття» и т. д.[107]107
  Корнієнко Н. П. Боротьба І. Франка за чистоту української літературної мови // Мовознавство. – 1955. – Т. 13. – С. 91–93,100; П. К. Язикові та стилістичні поправки Франка в тексті літературно-критичної студії «Темне царство»//Літературний архів.– 1931. – Кн. 1. – С 119–129.


[Закрыть]

«Франкознавцы» потом поясняли, что Иван Яковлевич сделал это для того, чтобы его произведения стали понятными не только в Галиции, но и по всей Украине. Вряд ли такое объяснение можно признать удовлетворительным. Если слова «писатель», «много», «угнетенный» и др. были понятны галичанам, то уж тем более понимали их в восточной Малороссии.

Известно и другое. Молодой, еще не заполитизированный Франко писал тем языком, какой слышал в народе, и не отделял себя от русской (общерусской) культуры. Позже, увлекшись политикой, он поддержал создание нового языка и стал «чистить» свои сочинения от «устаревших» слов. Всего в 43 проанализированных специалистами произведениях, вышедших при жизни автора двумя и более изданиями, насчитали более 10 тыс. (!) изменений[108]108
  Корнієнко Н.П. Боротьба І. Франка… – С 89.


[Закрыть]. Причем не все они сделаны лично писателем. Иван Яковлевич не успевал уследить за всеми тонкостями австро-польской языковой политики и часто не знал, какое из народных слов еще можно считать родным, а какое уже объявлено «москализмом». Поэтому он вынужден был принимать «помощь» «национально сознательных» редакторов, которые, конечно, старались вовсю.

После смерти классика украинской литературы выпестованные польско-австрийской школой «мовознавцы» посчитали необходимым провести полную ревизию его творчества, чтобы «научно проверить и исправить язык и стилистику Франко»[109]109
  П.К. «Язикові та стилістичні» поправки… – С 129.


[Закрыть], распространив «правки», сделанные в отдельных произведениях, на все, им написанное.

История с И. Я. Франко неоригинальна. Филологи из «гнезда» Франца-Иосифа «исправляли» и сочинения других местных писателей, а затем занялись также творчеством литераторов из российской части Малороссии, пишущих на малорусском наречии. «Коррекции» (часто даже без ведома авторов) подверглись изданные в Галиции произведения М. М. Коцюбинского, И. С. Нечуя-Левицкого, П. А. Кулиша, Леси Украинки, В. К. Винниченко и других. Постепенно новый язык стали экспортировать через границу в Киев, Чернигов, Харьков, знакомя местных украинофилов с галицкими языковыми «реформами». Когда же в 1905 г. в Российской Империи официально отменили действие Эмского указа, австро-польские филологи сочли, что настал момент для настоящего «крестового похода» против русского языка в Малороссии. Тем более, что в самой России определенные силы обещали поддержку осуществлению этих планов. Во главе похода встал львовский профессор Михаил Грушевский, командированный в свое время в Галицию российскими украинофилами для координации действий с «молодыми» рутенами. Теперь профессор собрался вернуться назад на белом коне.