Текст книги "Терион. Сага о чести и долге"

Пролог.

Древние тексты, что хранились в главной библиотеке столицы Эррендии – Арконе, гласили, что некогда, много тысячелетий назад, Терион был процветающим и высокоразвитым миром. Миром, в котором населявшие его люди считали себя венцом творения. И на правах этого, так сказать, «венца», полагали, что мир полностью принадлежит им. Ну, если не считать живущих на островах Южнополярного архипелага воинственных орков, но со свойственным им высокомерием люди не считали орков ровней себя. Зря, если честно. Одно радовало, что Шардэкские острова не интересовали терионцев, ибо схватываться с их воинственными обитателями им вовсе не хотелось.

Цивилизация Териона стремительно развивалась, создавая воистину удивительные вещи, о которых сейчас можно было узнать лишь из древних фолиантов, и некоторые из которых ещё можно было встретить у техномагов Аффинора и техножрецов Ордена Золотого Солнца, чей замок Ладрон возвышался посреди вод солёного озера Ри-Илан, на востоке самого крупного материка Териона – Эрелена. Но, как это часто бывает в подобных случаях, технологии, которые, казалось, должны были бы нести благо, со временем обернулись злом. Поначалу этого никто не замечал и не обращал внимания, но постепенно цивилизация Териона начала всё глубже и глубже погружаться в омут Тёмных Технологий. Машины начали проникать едва ли не во все отрасли жизни терионцев, вторгаясь даже туда, где, казалось бы, места им не было предусмотрено самой Природой. Терион медленно, но неотвратимо, погружался во тьму, но сами терионцы этого, казалось, не замечали. На редкие попытки жителей Шардэкских островов образумить терионцев последние лишь надменно усмехались оркам в лицо и советовали не лезть не в свои дела. Кто может знать, как сложилась бы судьба этого некогда процветающего мира, если бы люди прислушались к советам орков. Но этого, увы, не произошло.

Всё же, надо отметить и то обстоятельство, что не все терионцы одобряли подобный путь развития. Но к голосу здравомыслящих членов общества практически никто не прислушивался. Правящие верхушки шести самых крупных человеческих государств Териона были озабочены лишь тем, как сохранить власть и приумножить свои и без того немалые богатства. Остальные же страны стремились к тому, чтобы урвать свою долю с барского стола и примкнуть к более сильному сюзерену. Лишь одно-единственное государство Териона той далёкой эпохи вело в корне отличную от общепринятой политику, резко ограничив распространение машин внутри своего социума. Звалось оно Аркона (сейчас так называлась столица Эррендии – мощного северного государства, являющегося прямым потомком той самой Арконы) и её жители выступали за введение ограничений на использование машин в общественной и социальной сферах. Но к мнению арконийцев, как и к мнению орков, почти никто не прислушивался. Из-за собственной морально-этической базы, в корне отличной от общепринятой, арконийцев считали людьми, мягко говоря, странными. Но время показало, что они были правы, в то время, как все остальные ошибались.

Всё началось с Зикоррды – самого богатого и развитого государства так называемой «Большой Шестёрки», расположенного за Западным океаном, на материке, который носил название Орнег. Тёмные Технологии распространились в зикоррианском обществе повсеместно, дошло даже до того, что появились машины-андроиды для удовлетворения сексуальных фантазий развращённых богачей и приверженцев так называемого «культа свободной любви». Но опасность исходила не от них – опасность исходила от созданной военными учёными системы Искусственного Интеллекта, которая получила название Око. Древние тексты гласили, что в один далеко не прекрасный день Око решило, что погрязшее в разврате и потреблении человеческое общество более недостойно существовать. Однако открытое противостояние между машинами и людьми на данном этапе могло привести к тому, что Искусственный Интеллект рисковал быть просто-напросто отключённым. И тогда машина пошла на подлость. Искусственный Разум сымитировал нападение на Зикоррду, подав сигнал о массированном ударе по территории страны со стороны одного из государств «Большой Шестёрки». Военные, надо отдать им должное, всё-таки сумели разобраться в ситуации, но что-либо сделать уже было невозможно. Небольшая группа специалистов сумела пробраться в тщательно охраняемый машинами бункер в недрах Дакарских гор и уничтожить ИскИн, но тот уже сделал своё чёрное дело. Чудовищное оружие, созданное для устрашения друг друга, в течение всего лишь двух суток испепелило большую часть Териона, повергнув цивилизацию в хаос и анархию; последовавшие вслед за атомными бомбардировками (термин, непонятный подавляющему большинству современных терионцев) эпидемии и изменение климата кардинально изменили облик Териона. Лишь острова Южнополярного архипелага не подверглись ударам, так как ИскИн целиком сосредоточился на своих создателях. Но радиация (ещё один непонятный термин для большинства из тех, кто решил бы прочитать древние книги) и смертельные эпидемии не миновали и Шардэкские острова, сократив численность орков едва ли не наполовину и отбросив их в развитии на многие годы назад… впрочем, как и всех остальных обитателей Териона.

Наступили так называемые Тёмные Десятилетия, которые ознаменовались общим упадком цивилизации. Большая часть мира лежала в руинах, среди которых свирепствовали смертельные болезни, непроницаемая пелена облаков застила собой солнце, погрузив планету в долгие сумерки, вследствие чего температура воздуха резко упала, что привело к гибели большей части животного и растительного мира. Выжившие после войны терионцы постепенно начали заменять привычные им технологии на более простые, ибо машины и механизмы начали выходить из строя, а топливо для них – заканчиваться. А взять детали и топливо больше было неоткуда.

Но скатиться в пучину варварства и дикости уцелевшим обитателям Териона было не дано. Хотя война затронула почти всю планету, однако северные и восточные территории пострадали менее всего. На этих землях со временем возникли новые государства – Эррендия и Ривия, впрочем, и на западе Эрелена постепенно стала зарождаться новая цивилизация. Аффинор – оплот техномагов – и Корвис, объединивший под своей эгидой значительную часть Западного Эрелена. Несколько мелких баронств и королевств примкнули к Корвису, приняв вассалитет, однако небольшое королевство Иллия, расположившееся на берегу Срединного моря, предпочло остаться независимым. Впрочем, для иллийской торговой аристократии такое положение дел было вполне нормальным. Лишь дурак осмелился бы поднять меч на торговцев – ответное эмбарго Иллии поставило бы на колени любое королевство на всём пространстве от Западного океана до Великих Шандарских равнин. Южную и юго-восточную часть огромного континента держала под своим владычеством могущественная Гиштанская Империя, иногда воевавшая с Ривией и островной империей Мерендар, чьи владения охватывали острова в северной и центральной частях Восточного океана. Вообще, войны не перевелись и сейчас, только теперь они не были столь масштабны и разрушительны, как в Древнюю Эру. И, к счастью, происходили они редко… ну, если не считать мелких локальных конфликтов в Западном Эрелене и возни эррендийцев с пиратами-северянами острова Тронгхольм, да набегами шандарских кочевников на западные границы Ривии.

Виновник всех тех бед, что постигли Терион – Зикоррда, отделённая от остального мира Западным океаном, так и не смогла оправится после Катастрофы, впав в варварство и оказавшись разделённой на несколько варварских королевств. К счастью, угрозы эти королевства для остальной части Териона не несли, так как, будучи отделённые от Эрелена и Нарга водами Западного океана, варились в собственном соку, пребывая в состоянии перманентной войны всех со всеми. Чего, впрочем, от варваров и следовало ожидать.

Обитатели Шардэкских островов, оправившись после Катастрофы, постепенно наладили устойчивые торговые отношения с занимающим огромный юго-восточный архипелаг Иримор одноимённым королевством и через него выйдя на иллийских торговцев. Так люди Териона узнали о существовании на планете ещё одного разумного вида, причём такого вида, с которым лучше налаживать торговые отношения, а не воевать, что успели испытать на своей шкуре гиштанцы, когда решили прибрать к своим рукам группу островов Льягри, что находились севернее Шардэкского архипелага и на которые уже давно с вожделением поглядывали орки, ибо острова эти были богаты железной рудой, древесиной и каменным углём. Военная эскадра гиштанцев прибыла на острова Льягри как раз в тот момент, когда там работали оркские изыскатели. Разумеется, было решено выдворить с островов орков, что и было проделано довольно легко, ибо изыскатели были сугубо мирными учёными и геологами и оружия при себе имели мало. К тому же, тягаться с профессиональными солдатами им было просто нереально, посему они просто погрузились на научное судно и отбыли восвояси. Но перед этим весть о нападении гиштанцев была отправлена посредством беспроволочного телеграфа в столицу Шардэкской Доминации. И каково же было изумление гиштанцев, когда спустя трое суток они увидели напротив себя весьма внушительную боевую флотилию, состоящую из десяти боевых кораблей, среди которых выделялся тяжёлый броненосный крейсер класса «Зорхаддар». Силы гиштанцев превосходили орков вдвое, но все их суда были классом не выше фрегата и тягаться с тяжёлым бронированным монстром орков были не в состоянии. Высадив десант прямо в расположение гиштанцев и дав пару залпов из орудий главного калибра – а надо заметить, что паровые технологии жителей Шардэка на порядок превосходили аналоги людей, орки в ультимативной форме потребовали от гиштанцев немедленно покинуть острова Льягри. Не желая рисковать своими людьми, командование гиштанской экспедицией приняло весьма мудрое решение оставить острова и убраться восвояси.

Таким образом, к 2277 году Мирового Летоисчисления Терион практически полностью оправился от последствий древней войны и жизни его обитателей уже не зависели от Тёмных Технологий Древней Эры. Отдельные заражённые области – районы, по которым пришлось наибольшее количество ударов древнего оружия – ещё оставались на теле планеты, но в эти районы никто уже давно не заходил. По негласному договору, эти земли были объявлены Ничьими Территориями, куда могли забредать все, у кого в одном месте наблюдался зуд, на свой страх и риск. Остальной же Терион жил по установившимся за эти годы нормам, торгуя, иногда – воюя, и не горя особым желанием возвращаться к почти забытым технологиям древности, которые едва не погубили всю планету много лет назад.

Но не всех такой порядок вещей устраивал, к сожалению…

Глава 1.

Май 2277 года Мирового Летоисчисления,

Западный Эрелен,

территория Великого Баронства Эреншильд,

окрестности города Лангсдорф.

Стоящие у западных городских ворот стражники дневной смены лениво глазели на поток путников, медленно текущий мимо них в обеих направлениях, опираясь на длинные рэндские самозарядные винтовки, которые, пусть и не были так хороши, как известные на весь Эрелен производимые техномагами Аффинора МKV-17, но зато стоили в три раза дешевле, да и по качеству немного проигрывали аффинорским. Длинные прямые мечи с крестообразными рукоятями покоились в ножнах, забрала шлемов были подняты, ибо сейчас ничего не угрожало жизням стражников. Стой себе да следи за порядком. Это тебе не пограничная стража, у городской работы хоть тоже бывает много, но всё-таки она более безопасна, если, конечно, можно так выразиться. Пырнуть ножом под рёбра или всадить пулю из рэндского револьвера могли и на улицах Лангсдорфа.

Проводив пристальным взглядом осторожно протискивающийся сквозь людской поток рэндский грузовой самоход, чьи деревянные борта были украшены цветами знамени Рэнда и обшиты броневыми листами, один из стражников – крепко сложенный смуглокожий молодой парень с типичным лицом уроженца Южного Эреншильда – переступил с ноги на ногу и перенёс вес тела на винтовку. Рэнд, конечно, делал хорошие машины, но сравниться с творениями техномагов Аффинора их технологии не могли. Поговаривали, что у аффинорцев есть даже машины, могущие летать по небу, но Листиан Фонха, ещё в прошлом году вместе с отцом и двумя старшими братьями пахавший на паровых плугах земельные наделы семейной фермы, расположенные в долине Меревальд, ни разу не видел живого аффинорца, а уж о том, чтобы хотя бы издали наблюдать одну из высокотехнологичных диковин, и речи не шло. Прельстившись посулами вербовщиков барона, молодой землепашец решил записаться в армию, чтобы ратные подвиги совершать, приумножать справедливость в этом отнюдь не таком уж безмятежном мире и, разумеется, покорять сердца красавиц своим мужественным видом. Но как раз с последним у Фонхи наблюдались серьёзные проблемы. Нет, конечно, парень был довольно высокого роста и сложен отменно, но нос картошкой, простодушное выражение глаз и веснушки, пусть и редкие, портили всю картину. Уважением у своих сослуживцев Листиан пользовался, ибо труса не праздновал и в схватках с уличным отребьем показал себя с самой лучшей стороны, но вот успехами у противоположного пола бывший фермер похвастаться не мог. Интереса у горожанок молодой стражник не вызывал ровным счётом никакого – это не сельские девицы, от одного вида закованного в латы и кольчугу воина с мечом и огнестрелом впадающие чуть ли не в экстаз. Вот если бы Листиан был бы облачён в чёрные одеяния техномага или хотя бы в серо-зелёную броню гвардейца Рэнда, тогда другое дело. Но, как говорится – имеем то, что имеем.

Взгляд Фонхи скользнул по пересекающим подъёмный мост двум молодым горожанкам в просторных сарафанах, под которым проглядывали явно соблазнительные формы… и замер при виде ступившего на деревянный настил, усиленный поперечными вставками из изготавливаемой на сталеплавильнях Нидерхольма высококачественной стали рослого мужчины, одетого в синий длиннополый камзол, плотные чёрные кожаные штаны, заправленные в чёрные же кожаные сапоги с высокими голенищами. Поверх камзола виднелась боевая полуброня с наплечниками, запястья были скрыты серебристыми наручами, из-под которых виднелись чёрные кожаные перчатки. Тяжёлая серебряная брошь на шее одновременно являлась и украшением, и фиксатором для свисавшего с плеч синего плаща с капюшоном, который был откинут на плечи, открывая постороннему взгляду суровое лицо, на котором особенно выделялись серо-стальные глаза, внимательно наблюдавшие за всем, что происходило вокруг. Но всё это было всего лишь прелюдией. То, во что был одет незнакомец, нисколько не занимало Фонху. Пусть его хоть в тунику служителей культа Варамина рядится – в конце концов, это его личное дело. Но вот расположенные за спиной ножны, из которых торчала безгардовая рукоять длинного тяжёлого хьялтара – меча, который традиционно использовали эррендийские воины, колчан со стрелами и мощный лук из тех, кои пользовали горцы Зиккума, недвусмысленно говорили о том, что трогать обладателя этого небольшого арсенала без нужды было бы крайне неразумно.

Фонха повернул голову в направлении старшего дежурной смены сержанта Хатаррона Интари и многозначительно кашлянул. Уроженец Лангсдорфа вопросительно взглянул на Листиана, тот едва заметно кивнул в сторону подходящего к воротам путника. Интари проследил за кивком молодого солдата и понимающе хмыкнул. Этого было достаточно, чтобы остальные стражники тут же утратили внешне безразличное отношение к происходящему и, как бы невзначай, изменили свою дислокацию, расположившись по обе стороны от базалитовой мостовой, держа оружие так, чтобы, в случае чего, его можно было применить.

Незнакомец, между тем, заметил, что на него обратили внимание и едва заметно усмехнулся, при этом слегка натянув поводья, которые он держал в левой руке. Мощного сложения дарханский жеребец прянул ушами и громко фыркнул, мотнув головой влево-вправо. Фонха позволил себе восхищённо покачать головой при виде коня незнакомца и подумал, чем же этот человек зарабатывает себе на жизнь. Лошади этой породы, разводимые в далёком северном королевстве Дархан, что считалось вассалом Эррендии, высоко ценились на всём пространстве Эрелена и Нарга и обходились желающему обзавестись таким скакуном в приличную сумму. Во всяком случае, Листиану, надумай он купить дарханского коня, пришлось бы копить денег для этого целый год, и это при условии скромного питания и минимальных расходов на личные нужды.

– Именем Его Светлости барона Альвана – стой, незнакомец! – Хаттарон Интари выступил вперёд и предупредительно выставил вперёд левую руку, правая же покоилась на рукояти меча. – Назовись и сообщи цель своего прибытия в Лангсдорф.

Говорил командир стражников на пангале – созданном много столетий назад лингвистами Аффинора меж-языке, предназначенным для общения между собой представителей различных государств Териона. Любой уважающий себя военный, учёный или ремесленник считал своим долгом знать пангал, а уж про торговцев и говорить не приходилось. Те зачастую свой родной язык знали куда хуже пангала. А вооружённый незнакомец с превосходным дарханским боевым скакуном явно был не уроженцем благословенного Эреншильда. Однозначно можно было сказать, что перед командиром смены стоял северянин, но у Интари всегда возникали проблемы при распознании эррендийцев и дарханцев. И те, и те были высокими и светловолосыми, даже говорили жители этих двух северных государств на одном языке – эрлинге. Но одно Интари знал наверняка – и эррендийцы, и дарханцы были известны на весь Эрелен, как свирепые воины. Это прочувствовали на своей шкуре гиштанцы, когда вознамерились триста лет назад включить в пространство своей империи так называемые Ничьи Земли – обширные равнины, кое-где прорезанные горными хребтами, что отделяли Гишту от владений северян. Однако жители Великих Равнин (местное самоназвание этой части Эрелена), понятное дело, не пришли в восторг от появления в их землях имперских солдат, да и северяне сразу же насторожились. И Эррендия, и Дархан, и ещё одно северное королевство – Менория – считали Великие Равнины своим «задним двором», и вторжение в Ничьи Земли гиштанцев им пришлось не по вкусу. Но последние ни о чём таком не подозревали, до поры, до времени. Сломив сопротивление трёх городов-государств – Сакории, Шалвана и Алзабара, гиштанцы разгромили ополчение нитских племён и форсировали полноводную реку Онтурри, за которой высился горный хребет, отделяющий Великие Равнины от пограничных земель Менории. Четырёхдневный переход – и экспедиционные силы Империи вторглись бы в саму Менорию. Но этого не произошло.

Гиштанцы, не рискуя двигаться ночью – на засаду можно было нарваться только так, ведь отдельные разрозненные отряды нитских племён и алзабарские партизаны всё ещё продолжали тревожить боевые порядки гиштанцев своими неожиданными набегами и обстрелами из дальнобойных лёгких мортир – разбили лагерь в предгорьях, выставив по периметру вооружённую до зубов охрану. Однако ночь прошла спокойно, что слегка расслабило агрессоров. А утром ещё спящих солдат гиштанской армии разбудил грозный звук эррендийского боевого горна, похожий на рёв разозлённого наргского тигра. Те, кто не был лично знаком с эррендийскими принципами ведения боевых действий, сочли бы подобное непростительной глупостью – и ошиблись бы. Смертельно. Ибо эррендийский боевой горн трубил только в момент начала атаки северян. Так случилось и на сей раз. Гиштанские солдаты ещё только выбирались из своих походных палаток, когда из расположенного в направлении гор леса на лагерь обрушился настоящий стальной ливень – то были выпущенные дальнобойными стреломётами стальные вестники смерти. Гиштанцы, конечно, схватились за щиты, но стрелы эррендийцев нашли свои цели. А потом на лагерь устремился серо-стальной поток – именно так выжившие гиштанцы описали то, чему они стали свидетелями. Закованная в броню с головы до пят тяжёлая эррендийская конница сметающей всё на своём пути лавиной обрушилась на лагерь гиштанцев, сея хаос, разрушение и смерть. Имперцы, надо отдать им должное, сражались храбро, но устоять против ярости северян всё же не смогли. И это при том, что эррендийцы значительно уступали гиштанцам в численности…

Северянин внимательно оглядел зорко наблюдающих за ним стражников и слегка усмехнулся.

– Вы всех путников таким образом приветствуете? – спокойным тоном произнёс он, говоря, как и Интари, на пангале. – Почему-то другие такой чести не удостаиваются.

– «Другие», как ты изволил выразиться, являются либо горожанами, либо эреншильдцами, – сказал Интари, – а ты, как мне кажется, к таковым не относишься. Или я не прав?

– Да нет, отчего же! – северянин повёл плечами. – Я действительно не имею никакого отношения к жителям сего достославного города.

– Тогда, быть может, ты будешь столь любезен, что назовёшь себя?

Северянин ещё раз оглядел стражников и кивнул сам себе.

– Моё имя Глэйд, я из Эррендии. – Он запустил руку куда-то под камзол, что вызвало определённые телодвижения со стороны солдат, но северянин не обратил на это никакого внимания. – Я пересёк границу между Эреншильдом и Салиаром у Вибрина на вполне законных основаниях, о чём может свидетельствовать эта разрешительная грамота пограничной стражи.

Эррендиец не спеша вынул из-за пазухи небольшой свиток, перевязанный бархатным шнуром, на котором висела печать с золотым тиснением и символом пограничной стражи Эреншильда.

– Прошу вас. – Северянин протянул командиру стражников свиток.

Хаттарон Интари осторожно принял из рук эррендийца свиток и, осторожно развязав шнур, развернул тонкий лист асмадского флибера – заменителя обычных пергамента и бумаги, созданного в небольшом королевстве Асмад, бывшем вассалом Корвиса. Да, всё верно. Вот официальное разрешение на пересечение границы между Салиаром и Эреншильдом, оформленное начальником пограничной стражи заставы Тьернигальд, что близ Вибрина, капитаном пограничников Сальваном Кригом, ниже указано, что северянин оплатил положенную в таких случаях – вооружённый путник – пограничную пошлину в размере пяти серебряных монет. Всё законно, и придраться не к чему.

– Никаких претензий на счёт разрешительной грамоты я не имею, – резюмировал Интари, сворачивая лист флибера в трубочку и протягивая его Глэйду. – Однако Лангсдорф – мирный город и нам здесь не нужны неприятности.

– Уверяю вас, почтенный страж порядка – я вовсе не за тем прибыл в Лангсдорф, чтобы учинять беспорядок, – ответствовал северянин. – Мой интерес лежит совершенно в иной плоскости.

– Вот как? – Интари хмыкнул… и тут его взгляд скользнул по серебряной броши, которая держала плащ. Эреншильдец приметил её сразу, как только северянин оказался в его поле зрения, но только сейчас он рассмотрел, что было выгравировано на ней. И мысленно воззвал ко всем известным ему богам, чтобы этот северянин как можно скорее покинул Лангсдорф. Ибо мало было во всём Западном Эрелене людей, которые понятия не имели, что означают выгравированные на чём-либо скрещённые мечи на фоне восходящего солнца. Символ Братства Ардус Валор – ордена ассасинов, чья известность бежала, как говорили иллийцы, впереди оркского локомотива. С этими ребятами даже знаменитая на весь Эрелен и Нарг Имперская Гвардия Гишты предпочитала не связываться без надобности. А что тогда говорить о простых городских стражниках Лангсдорфа? Которых этот северянин мог бы играючи раскидать, будто связки соломы?

– А можно узнать, зачем именно вы прибыли в наши края? – нахмурился Интари.

Северянина, однако, переживания командира стражников ничуть не волновали. Оглядев эреншильдца с головы до пят, он лишь понимающе усмехнулся. Взгляд, брошенный Интари на его брошь, не прошёл мимо его внимания.

– Можно сказать, что я тут проездом, – ответил Глэйд. – И вы можете не беспокоиться – Лангсдорф совершенно меня не интересует. Просто мой путь проходит через него.

«Так я тебе и поверил!» – мысленно сказал сам себе Интари. Вслух же произнёс:

– Это, несомненно, радует, однако всё же я вынужден руководствоваться городским сводом законов. Поэтому ваше оружие будет опечатано в соответствии с принятыми в Лангсдорфе правилами. Если во время вашего пребывания в городе будет выявлено, что запирающие печати повреждены, вы будете приговорены к уплате штрафа в размере двадцати пяти золотых эреншильдских дакаров. Если же ваше оружие послужит причиной смерти кого-либо из горожан или гостей города – в таком случае вы будете арестованы городской стражей и препровождены в Верховный Трибунал в столицу Эреншильда, город Боксбург.

Про себя Интари подумал, что северянину не обязательно убивать кого-либо при помощи меча или лука (огнестрела у эррендийца, насколько мог судить стражник, не имелось). Ассасины Братства в совершенстве владели боевым искусством канли, которое для остального мира было чем-то вроде мифа. Поговаривали, что канли появилось на свет ещё до Катастрофы, что едва не уничтожила Терион. Так это или не так, Интари не знал. Но зато стражник знал, на что способен адепт этого древнего боевого искусства. И то, что за пределами Северного Союза канли практически никому не было известно – тоже знал. Северяне ревностно хранили секреты древней школы рукопашного боя.

– Это справедливо, – бесстрастно кивнул северянин.

Сержант сделал знак Фонхе и тот, держа в руках тонкие, но прочные шнуры с керамическими печатями, подошёл к Глэйду и принялся со знанием дела опутывать ими устье ножен меча, колчан со стрелами и верхнее плечо лука. Северянин безразличным взором наблюдал за сноровистыми действиями стражника, спокойно стоя на месте.

– Теперь я могу идти? – спросил он, когда Фонха закончил вязать предохранительные шнуры.

– Разумеется, – отозвался Интари.

Глэйд кивнул сержанту и, слегка натянув поводья, двинулся было с места, но буквально через пару метров остановился и обернулся в сторону Интари.

– Быть может, вы порекомендуете мне приличную гостиницу, сержант? – произнёс северянин. – Я впервые в ваших краях и не хочется выбрать в качестве временного пристанища какой-нибудь вонючий клоповник.

– У нас все гостиницы приличные, вообще-то, – несколько недовольно отозвался Интари. – Но думаю, что «Приют одинокого путника» вам подойдёт лучше всего. Тихое место, вдалеке от шума центра города, рядом расположены торговые ряды, опять же – недорого обойдётся. Как войдёте в город, сразу поверните направо и идите до площади с фонтаном в виде дракона, на ней сверните налево на улицу, в начале которой стоит знак, запрещающий движение самоходов. Через шесть кварталов увидите гостиницу. Не промахнётесь.

– Спасибо, сержант.

Эррендиец кивнул Интари в знак благодарности и неспешно пересёк подъёмный мост, перекинутый над окружавшим город заполненным водой рвом, который посредством неширокого и неглубокого канала был связан с протекающей мимо города рекой Налайр. Миновал городские ворота и скрылся за стеной, ведя в поводу дарханского боевого коня.

Хаттарон Интари покачал головой, провожая взглядом высокую фигуру эррендийца. Все эти формальности с повязыванием на оружие предохранительных шнурков для северянина ровным счётом ничего не значили. Эреншильдец прекрасно понимал, что ассасин без проблем прибьёт любого голыми руками, и неважно, чем будет вооружён его противник – корвисским мечом или аффинарским огнестрелом. И про себя снова подумал, что будет очень хорошо, когда эррендиец покинет Лангсдорф. Так будет спокойнее. Гораздо спокойнее.

Миновав городские ворота Лангсдорфа, Глэйд свернул именно в том направлении, которое рекомендовал ему командир стражников, что остановил его на входе в город. Можно было, конечно, сесть на коня, но Глэйд вполне справедливо полагал, что Ксарану не помешает отдых. Путь от салиарского города Вишьент до Лангсдорфа был неблизким и конь заметно устал. Какой бы выносливостью не обладали лошади дарханской породы, но сто семнадцать лиг до границы между Салиаром и Эреншильдом и ещё восемьдесят пять – до Лангсдорфа, всё же были значительным расстоянием. Следовало дать коню отдых, тем более, что Глэйд подозревал, что в Лангсдорфе его путь не завершится.

Причина, по которой Глэйд находился сейчас в эреншильдском городе Лангсдорф, стоила пять тысяч золотых эррендийских кридов и носила имя Шаден Дживв. Столь большую цену за голову этого ханарийского проходимца назначил правящий герцог одного из городов Корвиса – Мальдарона – Маландо Деказ. И причина столь пристального внимания к особе ханарийца заключалась в том, что этот ловелас умудрился «наставить рога» Деказу, как говорили в народе. И не только «наставить рога», но ещё и обокрасть герцога, воспользовавшись расположением герцогини. С молодой женой герцог Маландо поступил по-благородному – отлучил от своего двора и сослал на полгода в далёкий горный монастырь, дабы из её прелестной головки выветрилась всякая дурь. Ясное дело, что она клялась и божилась, что всё произошло совершенно случайно и что во всём виноват именно Дживв, но, понятное дело, что это было не совсем близко к истине. Как говорили эррендийцы – «если самочка не захочет – то самец и не вскочит». Глэйду было известно, что немолодой уже правитель Мальдарона очень любил свою вторую жену (герцогиня Мальдаронская Валария погибла четыре года назад во время сильного землетрясения) и души в ней не чаял. Эррендиец сам не видел молодую герцогиню, лично, в смысле – лишь визиграфию, которую показал ему Деказ. Тогда про себя Глэйд подумал, что у Дживва губа однозначно не дура, но вслух он, разумеется, не сказал ничего. Он лишь спросил герцога, почему он обратился за содействием именно к Братству Ардус Валор. Для таких случаев существовали частные сыскные агентства и их услуги обошлись бы герцогу гораздо дешевле. Пять тысяч золотых кридов – за такие деньги можно было купить корвисский двухмачтовый бриг с дизельным двигателем… или приличное поместье где-нибудь в Эррендии. Но Маландо Деказ лишь презрительно скривился при упоминании частных сыщиков и сказал северянину, что репутация Братства говорит сама за себя и что если член Братства берётся за работу, то он её выполнит, несмотря ни на что. Сыщика можно было и подкупить, ассасина же Ардус Валор – никогда. По крайней мере, о таких случаях Глэйду слышать не приходилось. И здесь возразить герцогу было нечего. В конце концов, поимка какого-то ловеласа и мошенника не столь уж и трудное занятие.