Текст книги "Начало пути"

Митинг в поддержку прав человека

Наступил новый день. Эльдорадо и Крулс с самого утра торчали на Строительной Площадке.

– Почему не убрали забор из колючей проволоки? – орал Эльдорадо на активистов. – Как народ будет слушать оратора, если сцена окружена проволокой? Немедленно уберите его!

– Не успеваем, сэр Эльдорадо! – сказал кто-то из рабочих. – Скоро уже толпа соберется.

– Ну, тогда хотя бы разверните его в разные стороны, чтобы казалось, что мы так огородили этот… зрительный зал, или как это лучше назвать, – приказал Эльдорадо. – Чувствую, Ричмонд нас всех убьет, когда увидит, что тут за ужас творится. Я надеюсь, хоть за ночь-то отсюда ничего не сперли?

– Нет, благодаря колючей проволоке и сторожу, которого мы наняли, – ответил Крулс.

– А мы наняли сторожа? – спросил Эльдорадо.

– Да, – ответил Крулс.

– А зачем нам тогда колючая проволока, если у нас сторож есть? – спросил Эльдорадо.

– Да он же старый глухой дед, – ответил Крулс.

– А зачем нам тогда такой сторож? – спросил Эльдорадо.

– А у него ружье есть, – ответил казначей, пробегавший мимо. – Он ночью из ружья в воздух палил каждые полчаса, чтоб грабители испугались.

– С каким дурачьем приходится работать, – вздохнул Эльдорадо.

– Да забудь ты про этого сторожа, у нас и поважнее дела есть, – сказал Крулс.

– Это точно, – кивнул Эльдорадо. – Эй, ребята, вы микрофоны проверили? Так что ж вы сидите, проверяйте, вон, уже автобусы с народом подъезжают!

Рабочие успели оттащить часть забора из колючей проволоки от сцены, так что, когда на трибуну вышел Ричмонд, пространство перед сценой уже не было ограничено никаким дополнительным препятствием. Перед сценой потихоньку собиралась огромная толпа.

И вот Ричмонд орал на трибуне нечто политически агрессивное, а Эльдорадо с Крулсом обеспечивали работу микрофонов, динамиков и башмаков. Однако ближе к вечеру, когда митинг закончился, некоторые представители народа, напоровшиеся из-за общей давки на колючую проволоку, отправились в ближайший полицейский участок, чтобы доложить о вопиющей несправедливости и нарушении прав человека в ходе митинга, проводившегося в защиту этих самых прав человека. Комиссар полиции ни хрена не понял, но понял, что кто-то где-то чего-то нарушил. Заодно кто-то вспомнил, что на Строительной Площадке вроде бы нельзя проводить митинги и началось разбирательство.

Новый поворот

А Эльдорадо воспользовался одеялом и ведром неизвестной блондинки для того, чтобы нанести ей визит. Вечером он залег в засаду у ее окна и, когда там зажегся свет, снова запел свою серенаду, только уже без гитары – прокат инструмента стоил денег. Блондинка высунулась в окно, чтобы окатить его кипятком, раз уж холодная вода не подействовала. Но Эльдорадо увернулся от кипятка и закричал:

– Не стреляйте, не стреляйте! У меня ваше ведро и одеяло, так что, если вы спуститесь, я верну их вам!

Услышав такой веский аргумент, блондинка спустилась через пару минут.

– Я уже и не надеялась, что снова увижу свои вещи, – сказала она. – Кстати, вы могли бы оставить их в саду вчера, все равно воров тут нет!

– Ну, я хотел с вами познакомиться в благодарность за то, что я все это вам принес, – сказал Эльдорадо. – Короче говоря, я Эльдорадо из антирабской кампании. Не подумайте, что я ненормальный, просто там деньги платят.

– А я – просто Марианна из общежития, – сказала Марианна.

– Ну что ж, тогда позвольте пригласить вас в ресторан завтра, – сказал Эльдорадо.

– С удовольствием, – сказала Марианна.

– Ну, Эльдорадо, и где ты пропадал весь вечер? – спросил его Крулс, когда Эльдорадо вернулся домой.

Для того чтобы узнать, где ошивается Эльдорадо, Крулс весь вечер проторчал в булочной напротив его дома и умял огромное количество круассанов и просто булочек.

– Да вот, назначал Марианне свидание, – ответил Эльдорадо.

– Кому? – спросил Крулс.

– Блондинке, огревшей тебя ведром, – ответил Эльдорадо.

– Ну ты и везучий! – воскликнул Крулс. – Как ты то сделал?

– А для чего, по-твоему, я вчера поволок за собой ее ведро и одеяло? – спросил Эльдорадо. – Сегодня вот вернул ей имущество и стал вроде как героем.

– Не надейся, что свидание пройдет в приятной атмосфере, – сказал Крулс. – Ричмонд звонил и сказал, что у него неприятности. Кажется, правительство решило принять закон о запрещении антирабской кампании.

– Да ты что? – спросил Эльдорадо. – А на что же мы тогда жить будем?

– Ричмонд сказал, что если примут закон, то мы вообще жить не будем! – ответил Крулс. – Всех нас арестуют!

– Черт побери, да из-за чего же кампанию собираются запретить? – спросил Эльдорадо.

– Да, из-за ерунды, – ответил Крулс. – Кто-то колючей проволокой на митинге поранился, а затем оказалось, что на Строительной Площадке нельзя митинги проводить.

– Надо срочно начинать действовать! – сказал Эльдорадо.

Подпольное собрание

Ночью в небольшой, но хорошо обставленной квартирке Ричмонда собралось все руководство антирабской кампании. Помимо Ричмонда, там были казначей, парочка финансовых менеджеров, несколько ораторов, разрабатывавших общую стратегию речей на митингах и другие люди. В целом, собралось около тридцати человек. Поскольку квартира была не очень большой, собравшиеся разместились на двух диванах, на всех найденных стульях, кто-то прямо на полу, а многим пришлось стоять у стен. Эльдорадо и Крулс тоже пришли, хотя и не входили в руководство антирабской кампании. Можно считать, что им просто повезло – Ричмонд на последнем митинге оценил организаторские способности Эльдорадо, и решил, что такой человек на совещании не помешает, а может, даже и пригодится. Ну, а Крулса тоже пришлось пригласить – он просто прилип к Эльдорадо, как банный лист.

– Итак, господа, мы собрались здесь, к сожалению, по неприятному поводу, – начал совещание Ричмонд. – Как вы знаете, недавно мы собрали очень большой митинг, и все наши ораторы успешно выступили на нем, однако этот успех имел и обратную сторону. Рабочие не успели вовремя убрать колючую проволоку, кто-то из толпы укололся, ну, остальное вы и сами знаете. Короче говоря, мы засветились даже сильнее, чем сами того ожидали. Кто-то даже вспомнил, что на Строительной Площадке нельзя проводить митинги. Уверяю вас, если бы мы собрали этот митинг пару месяцев назад, о нас никто бы даже и не вспомнил. Так вот, эти события показывают, что наша антирабская кампания все же пользуется популярностью в народе. Я вас поздравляю, мы не зря работали все это время!

Раздались жидкие аплодисменты – Крулс захлопал в ладоши.

– Однако все в этом мире имеет обратную сторону, – продолжал Ричмонд после того, как Крулс перестал хлопать под взглядами собравшихся. – В нашем случае обратной стороной нашей славы оказалась наша неугодность правительству. Именно поэтому правительство и собирается принять закон о запрещении нашей антирабской кампании. Уверяю вас, что это исключительно из-за нашего размаха, а вовсе не из-за того, что кто-то укололся проволокой на митинге!

– Так какого хрена проволоку вовремя не утащили? – воскликнул кто-то из ораторов. – Я думаю, что ответственность за этот инцидент должны понести конкретные организаторы митинга!

Все посмотрели в сторону Эльдорадо и Крулса. Эльдорадо стоял у двери, прислонившись к стене, и с полуулыбкой на губах оглядывал собравшихся, Крулс, прижавшийся к стене рядом с Эльдорадо, начал мелко подрагивать.

– Да, это все из-за них! – подал голос казначей. – Они совершенно неправильно занимались организацией митинга! Какие затраты! Мы едва-едва покрыли затраты за счет продажи сосисок в тесте и «Пепси-колы» во время митинга!

Эльдорадо продолжал улыбаться. Толпа ищет виноватого. И найдет. Вопрос только в том, кто будет направлять поиск, и кто выведет толпу на конкретного виновника. Эльдорадо ждал реакции Ричмонда. Ричмонд тоже оглядывал толпу. Выслушав бредовый порыв казначея, Ричмонд продолжил говорить, глотнув «Кока-колы» из бутылки, стоявшей на столе.

– Конечно, легко обвинить во всем Эльдорадо и Крулса! – сказал Ричмонд. – Однако я вам прямо заявляю – ни в чем они не виноваты! За те несколько дней, что эти двое работают на меня, они столько сделали для нашего дела, сколько и мне бы не удалось, будь я на их месте. И, между прочим, митинг был организован здорово, что бы там ни орал казначей про затраты! А то, что рабочие вовремя не вынесли колючую проволоку – так давайте пригоним сюда рабочих, пригоним нашего глухого сторожа с ружьем и заставим их во всем отчитаться! Мне было бы очень интересно посмотреть, как вы будете с них спрашивать! Все, проехали! Хватит уже искать виноватых! Мы можем до бесконечности показывать пальцами друг на друга, однако это проблему не решит. Нам нужно думать не о том, кто виноват, а о том, что теперь делать. Но, между прочим, я вам скажу, кто виноват. Я уже сказал, что виновато правительство. Причина именно в этом, в том, что мы у этого правительства как бельмо на глазу. А то, что кого-то укололи колючей проволокой – так это они просто нашли подходящий повод! Повод они могли бы найти любой. И вообще, я удивляюсь, как несколько человек могли так напороться на колючую проволоку, да еще додуматься пожаловаться полиции! У нас в Квартале такой народ, что не пожалуется даже после ядерной бомбардировки, если она была выгодной. Зато я не удивлюсь, если узнаю, что на митинге были подосланные правительственные агенты, которые очень постарались уколоться о колючую проволоку, после чего и состряпали это полицейское дело, на основании которого нас собираются запретить. И, между прочим, черта с два бы у них это получилось, если бы какой-то особо хитрый правительственный юрист не вспомнил, что на Строительной Площадке нельзя проводить митинги. А чего тогда там «зеленые» каждое воскресенье митингуют?

Ричмонд сделал паузу и отпил еще «Кока-колы».

– Да, казначей, почему на митинге продавали не «Кока-колу», а «Пепси-колу»? – спросил Ричмонд.

– Так «Кока» дороже… – ответил казначей, блеснувший своей железной логикой опытного коммерсанта.

– Зато вкуснее! – оборвал его Ричмонд. – Ладно, забыли про «Кока-колу». Я хотел сказать, что, как ни крути, а нам объявило войну правительство. В принципе, мы вроде как этого и добивались, то есть, не совсем этого. Одним словом, за что боролись, на то и напоролись. Но как бы то ни было, теперь надо думать, как выбираться из того, во что мы вляпались.

– А есть доказательства, что нам объявило войну правительство? – спросил кто-то.

– Сейчас мы попробуем найти такие доказательства, – сказал Ричмонд. – Итак, господа, позвольте представить вам нашего тайного осведомителя Грэя. Он давно работает на нас, а заодно в данный момент проходит обучение в КСШnote 2Note2
  КСШ – данная аббревиатура расшифровывается, как Квартальная Служба Шпионов.


[Закрыть] Грэй узнал нечто очень важное и теперь хочет поделиться с нами новостями.

Шпион-идеалист

И Ричмонд указал на человека, одетого в стандартный костюм, который носили в Квартале военные – а военные в Квартале носили не трусы цвета хаки, а то, что у людей обычно ассоциируется с костюмом Зорро. Сейчас уже довольно трудно установить, как именно Зорро повлиял на создание такой моды среди военных в Квартале, однако факт остается фактом – все сотрудники спецслужб, армейские офицеры и почти все рядовые в Квартале носили костюмы Зорро, включая маски, но исключая шпаги. Кажется, профессиональные военные носили маски потому, что считалось, будто человек, добровольно занимающийся профессиональным военным делом, стирает свою прежнюю личность и обретает новую, которую никто не должен увидеть, для этого и нужна была маска – как символ того, что человек скрывал свое истинное лицо.

Итак, Ричмонд указал на человека в военном костюме. Этого человека звали просто Грэй – не потому, что это было его имя, или фамилия, или прозвище, и не из-за каких-то ассоциаций с серым цветом. Просто на определенном этапе своей жизни, вступая в шпионы, этот человек принял имя Грэй, и с тех пор так его и называли.

Короче говоря, Грэй встал и сказал:

– Что ж, господин Ричмонд, в общем-то, прав. Он уже сообщил практически все, что я собирался вам сказать, что я смог выведать в спецслужбах.

– Можно узнать, почему вы выведываете информацию у спецслужб и делитесь ей с нами? – спросил Эльдорадо у Грэя.

Шпион усмехнулся и ответил:

– Это действительно хороший вопрос, и ответ на него будет довольно сложным. Хотя я пока не занимаю никаких важных постов в спецслужбах, я понимаю, что нынешнее правительство, на которое мы все так или иначе работаем, вовсе не заботится о людях, даже тех, кто на него работает. Правительство вообще не заботится ни о ком, кроме себя. И уж тем более, этому правительству плевать на то, что творится в Империи Зла. А мне не плевать. Я понимаю, что антирабская кампания существует не столько для того, чтобы победить Империю Зла, сколько для того, чтобы заработать денег, но я скорее буду поддерживать эту кампанию, чем правительство. Потому что я не хочу однажды утром проснуться и увидеть, что вместо Квартала за окном уже давно заняла Империя Зла. Если хотите, можете считать, что я – придурок-идеалист, но я реально хочу вам помочь. Ну, и кроме того, мистер Ричмонд хорошо оплачивает мои услуги.

– Ничего страшного, я тоже не хочу однажды проснуться в Империи Зла, – улыбнулся Эльдорадо. – Поэтому я сейчас здесь, а не стучу на вас правительству. И еще из-за денег, само собой.

– Правительство бы много заплатило стукачу, – усмехнулся Ричмонд.

– А на другой день его бы убрали спецслужбы, – снова улыбнулся Эльдорадо, и Грэй кивнул.

– А мне нравится жить полной жизнью, – продолжил Эльдорадо. – Даже если в чем-то придется идти против этого правительства. Однако, господин Грэй, простите, что я прервал вас. Продолжайте.

– Так вот, я говорил, что Ричмонд был прав, когда предположил, что это правительственные агенты постарались поднять народ против антирабской кампании, – сказал Грэй. – Инцидент с колючей проволокой был ими подстроен. Похоже, что за антирабскую кампанию серьезно взялись и до нашего последнего митинга. Вы все и сами понимаете, что спецслужбы просто так не бросаются на общественные движения. Все уже заранее спланировано, подготовлено и одобрено на высшем уровне. В принципе, из того, что мне удалось узнать, я понял, что правительство не слишком серьезно относится к антирабской кампании, ведь сама по себе антирабская кампания не представляет собой реальной угрозы для правительства. Тем не менее, они собираются всех нас уничтожить.

– Это в прямом смысле? – спросил Крулс.

– Конечно, нет, – ответил Грэй. – Просто ликвидируют антирабскую кампанию. И, кстати говоря, закон о запрещении антирабской кампании пока что не принят. Его даже не разработали. А разработку закона готовят Парэрас Сарэра и Родэрвалас Саналья, два министра правительства, у которых вся наша деятельность уже давно в печенках сидит, так как нас в новостях показывают чаще, чем всю их правительственную братию вместе взятую. Ну, а так как судьба закона о ликвидации антирабской кампании целиком и полностью находится в руках этих ребят, нам остается лишь убедить их забыть про этот закон.

– Ну так в чем проблема, предлагаю подсунуть им взятку, – сказал Крулс.

– Вот уж не ожидал, что ты так хорошо соображаешь! – удивился Эльдорадо. – Для тебя это великое достижение!

– Что поделать, в школе приходилось читать «Ревизора», там было что-то про «подсунуть», – жалобно вздохнул Крулс.

– Можно попытаться подсунуть им взятку, – сказал Ричмонд. – Я думаю, правительство не слишком сильно на нас обижено, даже если нас часто крутят по телеку. Так что вполне возможно, что они согласятся взять деньги, чтобы замять конфликт. Эй, казначей, сколько у нас всего денег?

– Всего? – удивился казначей. – В смысле, все-все деньги антирабской кампании?

– Да, все-все деньги антирабской кампании, – повторил Ричмонд.

– В нашем фонде сейчас есть около двух тысяч, но я боюсь, что этого будет мало, – ответил казначей. – Правительство берет большие взятки, нам столько денег не найти. Если только хорошенько подоить спонсоров

– Я их недавно и так хорошо подоил, – вздохнул Ричмонд. – И спустил все на организацию митинга, распространение листовок, ну и так далее. И зачем только я выдаю активистам зарплату? Без этого денег было бы намного больше!

– Вот все, что у меня есть, – сказал Эльдорадо и протянул Ричмонду двадцатку. – Давайте сбросимся, сколько-нибудь да наберется.

– Я же давал тебе сотню на днях! – сказал Ричмонд, поглядев на эльдорадовскую двадцатку.

– Money, money, money! – вздохнул Эльдорадо.

Все собравшиеся сбросились, и набралось около пятисот монет.

– Ладно, – сказал Ричмонд. – Завтра соберу столько же и вручу им три тысячи. Конечно, маловато, но, по крайней мере, это четырехзначная сумма. Может быть, этого и хватит.

«Женщина-мечта»

На другой день Ричмонд отправился в Белый Дом давать взятку, а Эльдорадо повел Марианну в ресторан. Ближе к вечеру Эльдорадо зашел за Марианной в ее общежитие и был поражен всеобщей теснотой – в общежитии люди жили не только в комнатах, но и в коридорах, а управляющий орал так, что было слышно на весь коридор:

– И не мечтайте, я никого не поселю на постоянное место жительства в туалет и душевую!

Эльдорадо успел подумать о том, что, во-первых, сам он хорошо устроился, а во-вторых, о том, что вряд ли в такой тесноте он сможет найти Марианну без посторонней помощи. Поэтому Эльдорадо подошел к управляющему общежитием, наоравшему на постоянных жильцов туалета и спросил:

– Извините, вы не подскажете, где я могу найти Марианну?

– Марианну? – переспросил управляющий. – Ах, эту самую Марианну… да-а… А вы, значит, ее новый хахаль, или, как сейчас, говорят, этот… бой-фрэнд. Она живет на втором этаже, комната № 219, одна из лучших комнат во все общежитии. Да, эта Марианна…

По лицу управляющего было видно, что вспомнив об Марианне, он начисто забыл о постоянных жителях туалета, да и вообще обо всех проблемах. Поняв, что больше ничего не добьется от человека, временно отошедшего в нирвану, Эльдорадо отправился искать ту самую комнату № 219.

Как ни странно, комната обнаружилась довольно быстро – Эльдорадо узнал комнату Марианны по запаху духов и охапке цветочных букетов, лежавших под дверью. В коридоре Эльдорадо натолкнулся на курьера, доставлявшего цветы.

– Много работы? – спросил Эльдорадо, кивая в сторону цветов.

– Много, – вздохнул курьер. – И так каждый день, как будто весь мир сошел с ума. Сейчас привезу вторую машину цветов.

И курьер удалился, а Эльдорадо постучал в дверь.

– Больше никаких цветов! – донесся из-за двери крик Марианны.

– Это я, Эльдорадо, – сказал Эльдорадо. – Помнишь, я тебя пригласил в ресторан, приглашение в силе. Собирайся, пойдем прямо сейчас.

– Привет, Эльдорадо, – крикнула Марианна через дверь. – С удовольствием схожу с тобой в ресторан, а то меня уже достал этот сумасшедший дом! Подожди минуту в коридоре, я сейчас соберусь!

Эльдорадо подошел к окну в конце коридора, присел на подоконник и стал ждать. На подоконнике он сидел полчаса, за это время к двери Марианны успели привалить еще три курьера, каждый с охапкой цветов. Гора цветов у двери выросла до потолка, так что, когда Марианна попыталась выйти из комнаты, дверь не открылась.

– Помогите!!! – закричала Марианна. – Опять цветами заблокировали!

– Спешу на помощь, – сказал Эльдорадо, подходя к двери. – Я тебя вытащу, но для этого придется помять все эти великолепные букеты.

– Не жалей эту кучу веников! – взвизгнула Марианна. – Расшвыривай их в стороны, я хочу на свободу!

Расшвыряв по сторонам кучу цветочных букетов, Эльдорадо открыл дверь комнаты и выпустил Марианну из заточения. Мельком заглянув внутрь, он увидел тесную комнатку, до потолка заваленную цветами.

– Извини, что я без букета, – сказал Эльдорадо, пока Марианна запирала дверь.

– Издеваешься? – спросила Марианна. – Если бы ты знал, как меня достали эти бесконечные цветы и конфеты! Ты – первый, кто догадался, что я хочу сходить в ресторан!

– Правда? – спросил Эльдорадо. – Ну, если честно, то на дорогой ресторан меня не хватит.

– Не страшно, – сказала Марианна. – Я и в дешевом-то ни разу не была. Теперь надо как-то избавиться от этой кучи цветов.

– Может, выкинуть их в окно? – спросил Эльдорадо. – Как это в песне… «миллиард-миллиард желтых лилий… из окна, из окна кто-то выкинул»…

– Да нет, зачем же, – сказала Марианна. – Есть и более простой способ от них избавиться. Девочки, можете разбирать цветы, мне не жалко! – проверещала Марианна на все общежитие.

Эльдорадо тут же был сметен толпой лиц женского пола. Когда толпа схлынула, Эльдорадо обнаружил себя лежащим на полу. Цветов не было и в помине.

– С ума сойти, – пробормотал он, вставая. – Никогда не понимал, почему женщины так любят цветы.

– А я никогда не понимала, почему мужчины любят механические игрушки, – сказала Марианна. – Но ко всему можно привыкнуть.

– Да, ты только представь себе цифровую видеокамеру со стабилизатором изображения, цифровым зумом и инфракрасной лампой для ночной съемки! – восторженно протянул Эльдорадо.

– Так мы идем в ресторан или нет? – спросила Марианна, щелкнув пальцами перед носом Эльдорадо.

– Да-да, конечно, – сказал Эльдорадо и тяжело вздохнул, отвлекаясь от мыслей о цифровой видеокамере, которая иногда снилась ему по ночам в особо радужных снах. – А если помечтать о «Мерседесе» с кожаным салоном, автоматической коробкой передач и с кнопкой для открывания багажника… или если вспомнить черный лимузин…

– Эльдорадо, я здесь! – прервала его Марианна. – Веди меня в ресторан!

– Пошли-пошли, – сказал Эльдорадо. – А тут вообще есть ресторан неподалеку?

– Есть один, где я давно мечтала побывать! – воскликнула Марианна. – Там такие красивые скатерти и салфетки так свернуты…

– И где он? – спросил Эльдорадо.

– Так и хочется стянуть оттуда одну свернутую салфетку и повесить ее на стену в рамочку… – замечталась Марианна.

– Да, вот и гадай, куда нас приводят мечты, – вздохнул Эльдорадо.