Текст книги "Полинкины рассказы"

Как мы с Вовкой весы делали

На перемене зашёл разговор про то, у кого портфель тяжелее, а у кого легче. Все стали поднимать свои портфели, и ранцы своих одноклассников. За этим занятием не заметили, как перемена закончилась, и в класс вошла учительница. «Портфели взвешиваете, – поинтересовалась она, – а вы знаете, в каких единицах измеряют вес?» Мы дружно начали кричать, что знаем, и, перебивая друг друга, перечисляли граммы, килограммы и тонны. «А чем измеряют вес, знаете?» – спросила учительница. «Знаем, – закричали мы дружно, – весами». – «Тогда давайте к завтрашнему дню каждый сделает маленькие весы, и мы все вместе оценим поделки. У кого получатся самые лучшие весы, тот получит пятёрку, а теперь давайте решим задачу…»

После урока все стали обсуждать, кто и из чего сделает весы. Колька сказал, что вырежет из картона – и хватит, а Петька Горлов заявил, что выпилит их из фанеры – сразу займёт первое место, и все увидят, что пятёрка его. Я не выдержал Петькиной похвальбы и сказал, что у меня будут весы лучше, чем у него. Потому и пятёрка будет моя. Петька не стал молчать и сказал, что я безрукий и делать ничего не умею. Мы начали спорить, но тут подошёл мой друг Вовка и сказал, чтобы мы поспорили, а он будет нас разнимать. «На что спорим?» – спросил я. «Давай так, – сказал Петька, – я выиграю, и ты мне отдашь свою многоцветную ручку».

Я приуныл, ведь эта ручка была очень удобная: хочешь – синим цветом пиши, хочешь – чёрным, а если захочешь, то и зелёным. У неё было разных шесть цветов. Жалко мне стало. Но делать было нечего. «А если у меня будут лучшие весы, то ты отдашь мне, отдашь…»

И я тут задумался. Я не знал, что и сказать. Вовка поддержал меня и сказал, что Петька отдаст ту жёлтую машинку, которой недавно хвастался и у которой открывались все дверцы и светились фары. Петька такого оборота не ожидал, но принцип есть принцип. И он согласился.

Когда все разошлись и мы с Вовкой остались вдвоём, он посмотрел на меня удивлённо и спросил: «Ты зачем затеял этот спор, как теперь будешь выкручиваться?» – «У меня есть оргстекло, – ответил я, – он выпилит из фанеры, а я выпилю из оргстекла. У меня точно будут весы лучше. Приходи ко мне вечером, будем вместе выпиливать и вместе получим пятёрки». – «Отлично, – ответил Вовка, – а то у меня и фанеры нет, а из картона вырезать – пусть лучше это девчонки делают». – «Захвати лобзик и, если есть, пилки, возьми их побольше, а то у меня мало осталось», – сказал я.

Вечером пришёл Вовка. Я достал небольшие два листа оргстекла, которые лежали у папы среди всяких нужных вещей. Он держал всё это про запас. И мы стали карандашом расчерчивать продолговатые треугольники, которые в будущем должны были у нас стать весами. Вооружившись лобзиками, мы стали пилить. Оргстекло не очень поддавалось пилке лобзика. За час мы пропилили по сантиметру или по два, не больше, но пот выступил на лбу и у меня, и у Вовки.

«Фух, – вздохнул Вовка, – так мы и до завтра не допилим». – «Да, – протянул я, – кто же знал, что оргстекло так трудно пилить». Немного отдохнув, мы продолжили наши старания.

Пришла с работы мама. Посмотрела на нас и строго спросила, кто будет после всё убирать. Мы не ожидали этого вопроса. Но, оглядевшись, увидели, что вокруг нас, на одежде и даже на лицах, не говоря уже, что и на руках, – белая пыль. «Мы всё уберём, мама, – тихо сказал я, – только допилим эти весы и уберём». – «Ну-ну. Посмотрим», – отреагировала на мои заверения мама. И ушла на кухню готовить ужин.

Вскоре пришёл папа. «Ну и чем вы тут занимаетесь?» – спросил он. «Весы делаем», – ответили мы в один голос. «Что-то у вас вид невесёлый, – посмотрев на нас, сказал папа, – а пилок-то сколько сломали. Да так вы и до завтрашнего дня не сделаете свои весы».

Я не успел ничего сказать, как Вовка начал рассказывать про спор с Петькой и о том, что мы должны обязательно выиграть у этого хвастуна и обзывалы. «Всё понятно, – сказал папа, – давайте я вам помогу». Он достал ножовочное полотно, включил газ. Нагрел полотно и стал показывать, как резать оргстекло.

«Вот здорово!» – в один голос прокричали мы.

Первым взялся за дело Вовка, а потом и я, накалив несколько раз полотно, вырезал свою поделку. Через пять минут у каждого из нас в руках оказались аккуратно сделанные весы.

«Вот здорово, – прокричали мы с Вовкой, – а мы и не знали, что оргстекло так можно резать». – «Ничего, – сказал папа, – теперь будете знать, только с огнём надо осторожно, а в будущем думайте, когда решите спорить».

На следующий день мы с Вовкой получили по пятёрке. Петьке тоже поставили пятёрку – он выпилил из фанеры ровные весы и сделал из жести чашки, но, увидев нашу работу, расстроился – всё-таки наши весы смотрелись лучше и аккуратнее.

На перемене он подошёл ко мне и протянул руку, в которой была зажата его жёлтая машинка. У неё открывались все дверцы и светились фары… Такая машинка была только у него и ни у кого больше. «Не расстраивайся, Петя, – сказал я, – ты выпилил хорошие весы, и давай считать, что мы выиграли вместе. И если тебе нужно что-то написать моей ручкой, то можешь брать её: мне не жалко, а машинка пусть остаётся у тебя». – «Спасибо, – обрадованно сказал Петька, – а вы с Вовкой, если захотите на переменке поиграть моей машинкой, то берите – мне тоже не жалко». Мы все засмеялись и дружили до самого окончания школы.

Убитый матрос

Это случилось на уроке географии. Мы все сидели и внимательно слушали нашу учительницу Ольгу Васильевну. Она очень интересно рассказывала не только о дальних странах и островах, но и о пиратах. Всем сразу приходили на память книги о сокровищах капитана Флинта из книги «Остров сокровищ» и известный фильм «Пираты Крибского моря»…

Учительница на карте показывала острова, где они причаливали на своих кораблях, чтобы делить добычу. А потом неожиданно сказала:

– Давайте все вместе сыграем в морской бой!

Все удивились и очень дружно, в один голос, спросили Ольгу Васильевну:

– Как это?

– Очень просто, – сказала она. – Первый ряд учеников будет крейсер, второй ряд – корвет, а третий – эсминец. На каждой парте будут сидеть моряки, которым я раздам конверты с буквами. По команде «Огонь!» из этих букв матросам нужно будет составить название тех островов, о которых мы говорили на уроке и которые я вам показывала на карте. Кто составит название острова – поднимает руку. Победителем будет тот корабль, на котором быстрее выполнят задание.

Учительница стала раздавать по партам конверты с буквами. Я сидела с Кириллом, которого посадили со мной, чтобы я его останавливала, когда он начинал крутиться и паясничать. Мне это не доставляло никакого удовольствия, но что было делать. Я выступала в роли его тормоза, хотя у меня это не всегда получалось.

Первыми получили задание матросы крейсера. Потом Ольг Васильевна раздала конверты нам, затем – эсминцу. Раздалась команда «Огонь!». Все начали открывать конверты и расставлять буквы. А мой сосед соскользнул под парту со словами «Меня убили!» и скрючился там.

Я попыталась его вытащить, но не тут-то было.

– Я убит, убит… – только и повторял он.

– Завуч ведь на уроке, ты опозоришь весь класс, – говорила я ему, но всё было бесполезно.

Подошла учительница, но сосед по парте только и повторял, что он «убит». Хотя мой «убитый» напарник мне не помогал, я сама составила название острова – это было несложное задание.

Наш корвет занял второе место, крейсер – третье, а эсминец быстрее всех выполнил задание. Когда все моряки подняли руки, прозвучала команда: «Отбой!».

Только после этого мой сосед выполз из-под парты со словами, что если бы его не «убили» в самом начале, то наш корвет занял бы первое место. Все махнули на него рукой, а мне было ужасно обидно, что у меня такой сосед.

Сменная обувь

Мне мой дед рассказывал, что у них, когда он ходил в школу, не было сменки, то есть сменной обуви. Тогда перед школой стояло что-то наподобие небольшого корыта, и в нём они обмывали грязные ботинки перед тем, как пройти в классы. А теперь у нас – сменка. Каждый день в мешочке таскаем сменную обувь то в школу, то из школы. С одной стороны – это хорошо (в школе чисто), а с другой стороны – это напряг. И вот почему…

Однажды случилось вот что. Мы все сидим уже в классе, и перед самым звонком странной походкой заходит наша одноклассница Вика, хромая на правую ногу.

– Вика, что с тобой? – удивились мы.

Вика молча прошла к своей парте и села. Начался урок. Всё прошло как обычно. На перемене, когда все повскакивали со своих мест, она сидела за своей партой и огрызалась на вопросы о её хромоте.

– Вика, наверное, ногу подвернула и ходить не может, – предположил Колька.

– Нет, – сказала Настя. – Просто света не было, и собиралась она в темноте, на что-то наткнулась… Такое часто бывает.

– Да нет, – попытался ехидно сострить Витька. – У неё две ноги сломаны, и ей палочку надо.

Вика сначала не обращала внимание на эти реплики. Но Витькина шутка показалась ей обидной, и она сказала:

– Что вы ко мне пристали! Мне и так обидно, что в мешке для сменки младший брат поменял одну мою туфлю на свою. Чтобы дойти до класса, мне пришлось её надеть. А его туфля на два размера меньше, да ещё на левую ногу, как и моя!

– Перестаньте язвить, – сказала Наташа. – У меня тоже сестра попыталась такое сделать. Но я перед выходом в школу проверила свой мешок и сразу заметила эту мелкую пакость! А ты почему не проверяешь? Интересно, чем же ты ему насолила, что он так тебе нашкодил?

– А-а-а-а, – протянула Вика. – Я с ним не хотела играть в машинки, вот он и поменял туфлю. Ну, пакостник, погоди!

Все громко засмеялись, а Наташа посоветовала Вике больше не обижать младшего брата.

«Наш заслуженный артист»

На уроке пения наш класс разучивал к новогоднему утреннику новую песню, с которой должны были выступать перед первоклашками. Сначала все пели дружно, а когда песня кончилась, Федька Воронков продолжал своим жалобным голоском тянуть последний куплет. Казалось бы, допел и хватит. А он продолжал и продолжал тянуть слово за словом и переходил то на низкие, то на высокие тона.

Учительница, как и все, молча стояла и ждала, когда это пение закончится. Но оно не кончалось. После завершающих слов последнего куплета начинался Федькин речитатив собственного сочинения про зайца и волка, про царевну-лягушку и про трудности, с которыми столкнулась его буйная головушка.

Мария Фёдоровна вежливо попросила Федьку завершить наконец свою жалобную песню. Но он не слышал просьбу учительницы и продолжал скулить. Все сели уже за свои парты, а Федька пропел, что он великий артист, и продолжал стоять, переходя с пения на речитатив, всё говорил, говорил, говорил…

Учительница не на шутку рассердилась, но её грозный вид ничуть не смущал новоявленного артиста. Тогда Мария Фёдоровна поступила явно непедагогично (в этом случае педагогика уже не действовала). Она оторвала кусок большого скотча, подошла к Федьке и ловко заклеила рот нашему самодеятельному певцу.

Казалось бы, всё – в классе наступит тишина, но не тут-то было. Федька продолжал мычать, и мычать он стал громче, чем пел.

Тогда Мария Фёдоровна вытащила из стола кожаный ремень. Вот, оказывается, на что Федька реагирует! У него в глазах появился испуг, и он замолчал.

– Ну вот, – сказала учительница, – и на старуху всё-таки есть проруха! Значит, наш Воронков понимает только ремень!

Вскоре прозвенел звонок на перемену.

– Все свободны, – сказала Мария Фёдоровна, – а наш «заслуженный артист» получит за сегодняшний урок двойку.

Мы все пошли в класс математики, а Федьку с тех пор стали называть вежливо: «Наш заслуженный артист».

«Неправильный мужик» Тимофей

Я иногда вспоминаю прошлое и рассматриваю фотографии нашего первого класса. Все такие аккуратненькие, тихие, полненькие и по росту не очень отличались. Прошло-то всего пять лет, но перемены налицо. Кто-то стал повыше рос том, кто-то раздался и в высоту, и в ширину. Но Тимофей превзошёл всех: он вымахал и ростом, и весом.

Всё бы ничего, но характер у него остался прежним. Как и в первом классе, он не мог сидеть спокойно. Только прозвучит звонок на перемену, сразу соскакивает и начинает носиться по классу, а потом – по коридору. Ладно если бы он носился и никого не трогал. Но это не так. Это не для него. Он обязательно должен к кому-то приставать, кого-то толкнуть. А когда Тимофей приставал к девчонкам, то в своё оправдание кричал: «Я ведь мужик!»

Правда, к Юльке и ко мне он боялся приставать. И хоть мы обе были самыми маленькими в классе, но Юлька была драчуньей: с ней мальчишки боялись связываться. А я ещё во втором классе Тимофея так огрела, что с тех пор он меня стал обходить стороной. К остальным он смело приставал, и те, глядя на его рост и вес, побаивались массивного наглеца и старались не преграждать ему дорогу.

Однажды он, как обычно, бегая на большой перемене, начал приставать то к Ольге, то к Катьке. Последнюю толкнул так, что от боли у неё выступили слёзы.

– Ты что делаешь, Тимофей?! – громко всхлипнула она. – Мне же больно!

Но он ответил ей своей привычной фразой: «Я же мужик».

Катя вышла из класса, а через некоторое время появилась в дверях и стала дразнить нашего непоседу.

– Эй, Тимофей! А ну-ка попробуй толкни меня ещё раз! – громко окликнула она обидчика.

И тот стремглав бросился к ней с намерением ещё раз пихнуть, но она ловко выскользнула за дверь. А Тимофей неожиданно уткнулся… в грудь здорового старшеклассника.

Тот резко взял его за шиворот, приподнял и тряхнул, да так, что у Тимофея в кармане зазвенела мелочь.

– Какой же ты мужик?! – изрёк старшеклассник. – Мужик – это тот, кто уважительно относится к девочкам. Ещё раз узнаю про твои проказы, сниму штаны, возьму ремень и выпорю. Может, тогда настоящим мужиком станешь.

Сказав это, он отпустил Тимофея, повернулся и ушёл.

Все девчонки сразу окружили Катьку.

– Кто это? – интересовались они.

– Не знаю, – спокойно ответила им Катя. – Я вышла в коридор и случайно увидела этого мальчишку, который намного выше и здоровее Тимофея. Он сам подошёл ко мне и спросил: «Почему это у тебя глаза на мокром месте?» Вот я всё ему и рассказала. Тогда он и попросил меня зайти в класс и подразнить обидчика, что я и сделала. А дальше вы всё сами видели.

Все посмотрели на Тимофея. Он сидел за своей партой. А в глазах – страх и непонимание того, как это всё с ним произошло. С тех пор он больше не кричал: «Я же мужик!» – и не приставал к девчонкам. Видимо, боялся, что опять зазвенят монеты в его кармане.

Новые технологии

Интересно, как жили наши предки без смартфонов, компьютеров? Вот у моего деда – 33 тома Большой советской энциклопедии – и зачем это? Неужели он всё это многотомье прочитал? Ведь если там что-то искать, то уйму времени потеряешь. Да ещё всё по алфавиту, и в каждой букве ещё по алфавиту. Когда это найдёшь? То ли дело сейчас. Надо что-то – жми на Яндекс. И даже набирать буквы не надо, чтобы написать вопрос. Скажи только громко: «Нужно то-то и то-то…» И Яндекс тебе выдаст всю информацию и даже то, что тебя мало интересует. А если и читать лень, то Яндекс и вслух прочитает. Умный Яндекс! Да и в школьной жизни карманная электроника – вещь очень нужная.

Вот на английском, например, пришла учительница и сказала, что будет контрольная. А так как вопросы трудные, то разрешила пользоваться учебником. Да-да. Так и сказала: «Тема трудная, разрешаю пользоваться учебником». Мы все были приятно удивлены и вздохнули облегчённо. Но когда прочитали задание, поняли, что учительница сыграла с нами недобрую шутку. В учебнике, конечно, было всё. Но сам вопрос контрольной работы требовал ещё дополнительного понимания. То есть надо было соображать, как это написать, чтобы и на русском, и на английском было не только понятно, но ещё и складно.

«Как выйти из положения?» – думала я. Вдруг дверь открывается, и в кабинет заходят ученики соседнего класса. У них тоже английский, но их учительница заболела, и их к нам решили посадить. Я подвинулась, и со мной рядом села Наташа. Она посмотрела на задание и как-то печально и задумчиво протянула: «У-у-ух! Вот проблемка». А учительница как будто нарочно: «Разрешаю пользоваться учебниками».

– Эх, – сказала потихонечку я, – был бы смартфон. У меня родители отобрали, говорят, что я зависаю в нём.

– А у меня есть, – тихо сказала Наташа, – но как найти то, что надо?

– Давай сюда, сейчас решим эту задачу, – прошептала я.

Мы с ней быстро нашла в Яндексе нужные ответы, и всё переписали в тетрадь. Только я, к примеру, нарочно сделала две маленькие ошибки, чтобы не подумали, что не сама выполнила. Ведь учительницу не проведёшь: она-то знает, на что каждый ученик способен.

Неужели наши родители всё это учили и запоминали? Я им сочувствую. А дед говорил, что у них и телефон был редкостью. Как же это они жили без электроники?

Как мы в поход ходили

Каждое лето наша учительница по ботанике организовывала походы в лес. Он был недалеко, и мы совершали туда лишь небольшие выходы. Так мы общались с живой природой и очень любили эти «лесные занятия». И вот однажды учительница предложила пойти далеко в лес аж на три, а то и на четыре дня: в настоящий поход с палатками; и не с бутербродами, как обычно, а с запасами еды, чтобы готовить самим на костре. Многие ребята загорелись, но потом оказалось, что кому-то не разрешили родители, у кого-то оказались другие дела на эти дни. Так что из всего класса пошли всего девять человек, а десятым оказался Юркин папа, не считая учительницу.

Меня тоже не хотели сначала отпускать. «Как ты будешь спать в палатке? – беспокоилась бабушка. – А если дождь пойдёт, если кто-то посторонний?»

Я, конечно, бываю капризной, но здесь заговорило во мне упрямство: как это? Верка идёт, её отпускают, а меня нет!

Начались сборы. Оказалось, это непросто. Я узнала, что каждому нужно в рюкзак уложить определённые вещи, чтоб не замёрзнуть, а идти надо в штормовке или куртке, которая не промокает. Обувь, носки и многое другое – есть немало нюансов, о которых я и не догадывалась.

Повезло только в том, что мама раньше ходила в походы и всё про это знала.

А когда дело дошло до продуктов, то здесь тоже – целая наука. Выяснилось, что не просто ты берёшь, что хочешь, а каждому – определённое количество от общего меню, которое утвердили на собрании.

Собирались целую неделю. Когда всё было готово, мы встретились около школы и, построившись, бодро пошли. Через некоторое время мы вышли из города и углубились в лесную чащу. Сначала миновали небольшие перелески, потом прошли через большие кустарники, а затем попали в густой смешанный лес. Трава там была почти по пояс! Нина Петровна срывала какой-нибудь кустик, останавливалась и рассказывала об этом растении. Потом шли дальше, и опять она останавливалась и рассказывала о другой какой-нибудь травке, которую находила интересной.

Сначала мы её слушали, но потом внимание стало притупляться. Впереди были только тропинка среди травы и, если не считать короткие остановки для рассмотрения очередного растения, рюкзак впереди идущего одноклассника.

Вскоре тропинка нас вывела в ельник. Здесь под ногами оказалась мягкая подушка из множества еловых иголок, вокруг валялись шишки. Прозвучал голос Юриного папы: «Привал!» Все облегчённо вздохнули, поснимали свои рюкзаки и разлеглись, вытянув усталые ноги. Поход – это не просто бегать во дворе!

– Ну что, устали? – спросил нас Николай Васильевич.

Мы хоть и устали, но вида показывать не хотели, ведь нельзя признаваться так сразу. Тем более, что время обеда ещё не подошло. Но длительный переход на свежем воздухе у многих возбудил аппетит.

– Перекусить бы, – сказал тихонько Вовка.

– Нет, ещё рано, – ответил Юркин папа, – вот дойдём до речки, там и отдохнём. А если понравится место, то заночуем. А сейчас можете попить водички из запасов, и пойдём дальше.

Я бы и не сказала, что мы сильно устали, а вставать как-то не хотелось. Впрочем, команда прозвучала, и деваться было некуда. Со вздохами мы надели наши рюкзаки и, встав, как говорится, гуськом двинулись в дальнейший путь.

Лесная тропинка то сужалась и пропадала из виду, то снова появлялась и даже превращалась в широкую дорогу. При этом ноги у нас вязли в песке, и приходилось обходить лужи. Вот из-за туч выглянуло солнце и так пригрело, что хотелось снять с себя куртки, в которые нас укутали заботливые родители. Но Юркин папа, ведя нас, всё шёл и шёл вперёд. Нина Петровна, вся раскрасневшаяся, уже не рассказывала про пестики и тычинки, а, отмахиваясь от мух и комаров, молча шла в конце нашей не очень стройной колонны.

Через какое-то время наш строй начал ломаться, а мы стали спотыкаться. Куда-то пропал прежний запал, и Катька жалобным голосом спросила:

– Николай Васильевич, а скоро привал?

Но Николай Васильевич сделал вид, что не расслышал жалобного голоса попутчицы, а запел песенку про путь-дорожку. Он так не уставал в пути, потому что большой и здоровый. А сам Юрка шёл, низко опустив голову, хотя при этом всем своим видом показывал, что ему тоже усталость нипочём.

– Вот и пришли, – сказал наконец Юркин папа, – здесь есть и вода, и, если полазить, то найдутся и грибы.

– А когда будем обедать? – громко задал вопрос Артём.

– Поставим палатки, разожжём костёр, сварим кашу и будем обедать, – бодро ответил Николай Васильевич.

– Ничего себе! Это ж сколько ещё движений нужно сделать, – пробурчал Артём.

– Ничего, справимся, – ободряюще высказалась Нина Петровна, а после обратилась ко всем, – а кто знает: какая трава придаёт бодрость?

– Мухомор, – сразу отреагировал Игорь. – Он красивый и аппетитный!

– Ну, Трофимов, и где ты этого всего набрался, – посетовала учительница. – Я же серьёзно спрашиваю. Ну ладно, давайте ставить палатки, вдруг дождь пойдёт.

Свои палатки мы поставили с трудом. Одно дело – ставить их на тренировке в школьном дворе перед походом, другое дело – после долгого перехода в лесу. К тому же там не земля была, а песок, поэтому наши клинья не держались… Федька Ерохин установил свою палатку на пригорке, так её сразу ветром сдуло. Он сначала за ней бегал – ловил её, а потом искал более низкое место, где ветер дул меньше. Но, как говорится, терпение победило наше неумение, и палатки были поставлены.

После этого все принялись собирать хворост. Нам повезло, что несколько дней не было дождя и ветки были сухими. Костёр быстро разогрелся, и в котелке забурлила вода. Первую кашу Нина Петровна решила сварить сама. А все девчонки сели около костра и смотрели, как от огня разлетаются искры и отдаёт приятным теплом наши раскрасневшиеся лица. Но надо было собирать хворост для вечернего костра, и мальчишки разбрелись по лесу.

Нина Петровна большой деревянной ложкой мешала кашу. Когда варево было почти готово, добавила туда тушёнку и перемешала ещё раз. Вдруг у костра с пучком какой-то травы появился Юрка. Конечно, на него никто не обратил внимания.

– Ну вот, – оповестила всех Нина Петровна, – каша готова, давайте ваши миски.

И откуда появились силы – это трудно объяснить, но около котелка мгновенно оказались миски всех участников похода. Дымящаяся гречневая каша наполнила воздух ароматом, и хотелось её съесть даже тому, кто не любил гречку и никогда не ел в своей жизни тушёнку.

– Что за вкус? – недоумённо спросила после первой же ложки Наташка.

– Что она так сильно пахнет? – возмутилась Вика.

Все, попробовав кашу, стали отворачиваться от её запаха. Нина Петровна тут же попробовала от души сваренную ею кашу и тоже опустила ложку.

– Петров, это ты подложил в котелок с кашей зверобой, чабрец, ромашку? Сознавайся!

Юрка смотрел на учительницу и ответил:

– Вот что значит учительница по ботанике. Всё сразу отгадала!

Но никому не понравились его восторги – все были голодные! Юркин отец поставил перед сыном котелок и спокойно так сказал:

– Ну-ка ешь, дружок! И пока не съешь, с этого места никуда не пойдёшь, а для ребят будешь варить новую кашу.

Но, конечно, новую кашу сварил Николай Васильевич – так он отдувался за сына. Правда, уже настало время ужинать. За ужином мы рассказывали друг другу о том, кто что увидел нового в лесу. А на Юрку никто не обращал внимания. Он же сидел около своей миски с обеденной кашей. И было видно, что ему стыдно за свою проделку. Но испорченную кашу он всё-таки съел – то ли назло всем, то ли от стыда.

Наступил вечер. Юркин папа достал гитару, и мы стали петь песни у костра. Нина Петровна знала много песен, и у неё был хороший голос. Мы дружно ей подпевали, и всем было очень хорошо…

Три дня пролетели быстро. Мы собрали много грибов, узнали много интересного о растениях и животных. Эх, если бы все уроки были такими увлекательными, то учиться было бы одно удовольствие. А Юрка… Юрка по ботанике стал иметь твёрдую пятёрку: ему было стыдно перед нами и перед Ниной Петровной – она ведь сразу отгадала, какие травы он положил в кашу… Так что пришлось ему весь год стараться, чтобы загладить свою вину.