Текст книги "Советская внешняя разведка. 1920–1945 годы. История, структура и кадры"

Франция

До сих пор первые шаги ИНО во Франции были освещены довольно скупо. Официальная история СВР сосредотачивала внимание главным образом на деятельности нелегальной резидентуры супругов Василия Михайловича и Елизаветы Юльевны Зарубиных, действовавшей в этой стране в 1929–1933 гг. Им действительно удалось добиться немалых успехов – так, им вскоре удалось получить доступ к переписке немецкого посольства в Париже и к депутатам парламента Франции, но что еще важнее – развернуть сеть из агентов, продолжавшую работать как минимум до конца 40-х годов. Конечно, ими потенциал советской разведки далеко не исчерпывался. В 30-е гг. по Франции также работали общеевропейские нелегальные резидентуры М.А. Аллахвердова и Ф.Т. Карина, в 1933–1934 гг. здесь также действовала группа «Экспресс» под руководством А.М. Орлова (оперативный псевдоним «Швед»), занимавшаяся разработкой 2-го Бюро – французской военной разведки. В РОВС в Париже был завербован генерал-майор Н.В. Скоблин. Не оставалась в стороне и легальная резидентура в посольстве, которую возглавляли А.А. Ригин (1926), А.М. Орлов (1926–1927), В.И. Волович (1928–1930), В.И. Сперанский (1930–1932), Д.М. Смирнов (1933), С.М. Глинский (1934–1937) и др., однако бегство в 1938 г. А.М. Орлова скомпрометировало в глазах Центра завербованных им агентов.

В.М. Зарубин и Е.Ю. Зарубина. Семейная резидентура

Лишь в 2019 году в книге С. Брилева и Б. О’Коннора «Разведка. «Нелегалы» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона времен Второй мировой» была опубликована новая рассекреченная СВР информация.

В 1927 г. нелегальный резидент ОГПУ во Франции и Бельгии Я.И. Серебрянский завербовал в Париже молодого активиста компартии – демобилизованного солдата французских колониальных войск по имени Мариус Онель (оперативные псевдонимы «Генри» и «Кулаков»). Он оказался ценным и умелым помощником. За следующие 13 лет ему удалось собрать вокруг себя группу агентов – в их числе были его брат Морис – депутат парламента от компартии и Робер Бек, вскоре ставший правой рукой Онеля. Ему были подчинены нелегальные резиденты в Румынии и Польше, через него Москва поддерживала связь с работающими соло нелегалами в Италии, США и Южной Америке. Для прикрытия он основало небольшую частную авиакомпанию с двумя самолетами[54]54
  С. Брилев, Б. О’Коннор, Разведка. «Нелегалы» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона времен второй мировой. М., 2019. С.156.


[Закрыть].

Агент ОГПУ генерал-майор Н. В. Скоблин с супругой агентом ОГПУ певицей Надеждой Плевицкой-Скоблиной. Берлин, 21 января 1931 года.

Братья Онель участвовали в похищении главы РОВС генерала Кутепова 26 января 1930 г. Из рассекреченной справки СВР известно, что «Генри» получил за эту операцию орден Красного Знамени и был принят в совесткое гражданство. Известны также операции Мариуса Онеля против троцкистов: в ноябре 1936 г. он организует похищение из парижского Института исторических исследований архива Троцкого, организует перлюстрацию корреспонденции сына Троцкого Льва Седова, а в 1937–1938 гг. готовит покушение на самого Седова – когда тот умер по естественным причинам, задание отпало.

Судьба Бека сложилась трагично. После поражения Франции он возглавил действовавшую в Париже группу агентов. В конце 1941 г. в группу был внедрен провокатор гестапо Габриэль Эрслер («Андре»). Летом 1942 года после неудачной диверсионной операции (к ней мы вернемся несколько позже) группа была разгромлена, 6 февраля 1943 г. «Робер» был казнен[55]55
  Там же. С. 159.


[Закрыть].

Морис Онель в рамках «окончательного решения еврейского вопроса» попал в Аушвиц, но дожил до освобождения и умер в 70-е годы.

«Генри» пережил оккупацию. После войны советская разведка восстановила с ним связь. Он использовался как вербовщик и групповод. В 1951 г. Центр попытался вывести его в Канаду для создания там нелегальной резидентуры, однако канадские власти аннулировали выданную ему визу. А вскоре французская контрразведка начала расследовать его деятельность во время войны и ПГУ МГБ приняло решение вывести «Генри» в СССР. В апреле 1953 г. он вместе с женой – чешской еврейкой – прибыл в Москву. Им была предоставлена квартира в Ростове-на-Дону, а в 1959 г. они переехали в Прагу.

В ночь на 13 октября 1964 г. Мариус Онель скончался после продолжительной болезни[56]56
  Там же. С. 157.


[Закрыть].

Ближний Восток

С первых дней существования Советского государства большевистское руководство проводило весьма дружественную политику по отношению к сионистскому движению. При этом большая роль отводилась внешней разведке. Так, в 1925 году председатель ОГПУ Феликс Дзержинский направил своим заместителям Вячеславу Менжинскому и Генриху Ягоде секретную записку, в которой говорилось, что чекисты должны дружить с сионистами, уметь завоевать их расположение и использовать движение в своих целях. Предполагалось, что сионистское движение можно будет использовать для противодействия британской разведке на Ближнем Востоке, а также для нейтрализации попыток англичан вовлечь мусульман Средней Азии в борьбу против советской власти. Кроме того, Палестину намеревались использовать как плацдарм для проникновения в «жемчужину британской короны» – Индию.

В своих мемуарах Иосиф Бергер рассказывает еще об одном советском агенте – Иерахмиеле Лукачере (Хозро). В 20-е годы Лукачер был помощником создателя еврейских сил самообороны Исраеля Шойхета и вместе с ним в 1924 году участвовал в совместной с советской разведкой операции по доставке из Берлина в Палестину партии оружия. В 1926 году Лукачер вместе с руководителями «рабочих батальонов» («гдут гаавода») Менахемом Элькиндом и Довом Мехонаи посетил СССР, где вел переговоры с ОГПУ. Интересные подробности этих переговоров сообщает Георгий Агабеков:

«В беседах с иностранным отделом сионисты указывали на разногласия палестинского еврейства с англичанами и просили помочь им добиться государственной независимости Палестины. Они просили снабдить их оружием и денежными средствами для ведения пропаганды. Советское правительство очень заинтересовалось предложением, однако, когда шли переговоры, были получены сведения, что привезшие предложения сионисты являются английскими агентами и подосланы с целью спровоцировать и скомпрометировать советское правительство. Так как фактических улик против этих лиц не имелось, то иностранный отдел просто прекратил с ними сношения и предложил им выехать из СССР»[57]57
  Агабеков Г. Секретный террор. М., 1996. С. 324–325.


[Закрыть].

Однако позднее подозрения с Лукачера и его товарищей были сняты. И когда Элькинда выслали из Палестины, он вместе с группой евреев (около 150 человек) приехал в СССР, где основал в Крыму коммуну «Виа Нова».

Что касается работы в Палестине собственно сотрудников внешней разведки, то первым известным резидентом ИНО ОГПУ там был Яков Григорьевич Блюмкин. Именно он 6 июля 1918 года совершил покушение на посла Германии в Москве графа фон Мирбаха. При назначении Блюмкина резидентом в Палестину, несомненно, учитывалось прекрасное знание им как идиша, так и иврита, а также еврейских нравов и традиций. Он выехал в Палестину в декабре 1923 года и обосновался в Яффе (ныне Тель-Авив) под именем Моисея Гурфинкеля, владельца прачечной. Вместе с ним в качестве заместителя резидента в Палестину был направлен не менее известный впоследствии разведчик-нелегал Яков Исаакович Серебрянский.

Главной задачей нелегальной резидентуры Блюмкина был сбор информации о планах Англии и Франции на Ближнем Востоке, а также поддержка национально-освободительных и революционно-демократических движений в этом регионе. О конкретных деталях деятельности Блюмкина в Палестине в этот период мало что известно. Однако с большой уверенностью можно предполагать, что уже тогда он завязал прочные связи не только в Яффе, но и в других палестинских городах, опираясь на своих знакомых по работе на Украине в 1918–1919 годах.

Блюмкин пробыл в Яффе до июня 1924 года, после чего был отозван в Москву и назначен помощником командующего войсками ОГПУ в Закавказье. Вместо него нелегальным резидентом стал Серебрянский, перед которым была поставлена задача по внедрению в боевое сионистское движение. Это задание Серебрянский выполнил блестяще. В течение года ему удалось привлечь к сотрудничеству с советской разведкой большую группу русских эмигрантов: А.Н. Ананьева (он же И.К. Кауфман), Ю, И. Волкова, P. Л. Эске-Рачковского, Н. А. Захарова, А. Н. Турыжникова и некоторых других. Позднее все они составили костяк так называемой «группы Яши» и принимали участие в ряде ответственных операций советской разведки: например, в похищении в январе 1930 года в Париже главы РОВС генерала Александра Кутепова.

В 1925 году Серебрянский был отозван из Яффы и направлен нелегальным резидентом в Париж. Перед этим он передал свою палестинскую агентуру на связь резиденту ИНО ОГПУ в Константинополе Гольденштейну. Вскоре Гольденштейн был направлен в Берлин, откуда продолжал руководить агентурной сетью.

Однако в Москве посчитали такое положение вещей нецелесообразным. Было решено создать самостоятельную нелегальную резидентуру в Константинополе, которая бы руководила разведывательной работой на Ближнем Востоке. Летом 1928 года начальник ИНО ОГПУ Меер Трилиссер вызвал к себе Блюмкина и дал ему задание —. выехать в Турцию и в течение года организовать агентурную сеть в Палестине и Сирии. Задачей резидентуры было, как и прежде, сбор информации о политике Англии и Франции в этом регионе и проникновение через Аравийский полуостров в Калькутту и Бомбей.

Приступив к выполнению задания, Блюмкин пришел к выводу, что его старое прикрытие – прачечная в Яффе – более не подходит для эффективной работы. Поэтому, узнав, что венский комиссионер Якоб Эрлих ищет делового партнера для организации торговли древнееврейскими книгами, он решил организовать в качестве «крыши» в одном из палестинских городов торговое предприятие по продаже якобы вывезенных из СССР контрабандой редких еврейских фолиантов.

В июне 1928 года Блюмкин представил Трилиссеру план создания резидентуры в Константинополе. Обосновывая выбранное им прикрытие, он, в частности, писал:

«В настоящее время за границей приняла довольно большие размеры торговля старинными еврейскими книгами. Главными приобретателями этих книг являются не музеи, а отдельные личности, индивидуальные коллекционеры…

В связи с этим целый отряд посредников рыщет в поисках старинных книг. Они уже «опустошили» Галицию и Польшу, сейчас они бродят по Турции, Сирии и северному, побережью Африки (Марокко, Тунис, Алжир). Единственный рынок, где имеется огромное количество таких книг, – это СССР…

Видимая торговля и скупка еврейских книг являются со всех точек зрения весьма удобным прикрытием для нашей работы на Ближнем Востоке. Она дает и связи, и возможность объяснить органичность своего пребывания в любом пункте Востока, а равно и передвижение по нему»[58]58
  Велидов А. Похождения террориста: одиссея Якова Блюмкина. М., 1998. С. 68–69.


[Закрыть].

Что касается собственно резидентуры, то она по замыслу Блюмкина должна была состоять из пяти человек: резидент Блюмкин (Живой), действующий под видом персидского купца, помощник резидента Лев Абрамович Штивельман (Прыгун), курьер – жена Штивельмана Нехама Манусовна (Двойка) и Марк Исаакович Альтерман, тесть Штивельмана, специалист по скупке и продаже древнееврейских книг. Место пятого члена резидентуры пока было вакантным.

Согласно плану Блюмкина, супруги Штивельман должны были выехать в Палестину, а Альтерман временно остаться в Москве для закупки и изъятия необходимых книг. Связь предполагалось осуществлять через курьеров или при помощи телеграмм на подставные адреса в Москве, Баку и Константинополе. Были также тщательно разработаны условия встреч резидента с курьерами в Константинополе, Риме и Париже.

Предложенный Блюмкиным план был одобрен руководством внешней разведки. После этого в Москве, Ленинграде, Одессе, Ростове и других городах развернулась работа по изъятию древнееврейских книг. В середине сентября 1928 года для Блюмкина был изготовлен персидский паспорт на имя купца Якуба Султанова, а также подготовлена первая партия книг.

В начале октября 1928 года Блюмкин выехал из Одессы в Константинополь, снял там помещение под офис и заказал необходимые для работы бланки и печати. Получив первую партию денег, он разместил ее в турецких банках, после чего принялся устанавливать контакты с константинопольскими торговцами и раввинами. Он также разослал письма в крупные английские, французские и немецкие антикварные фирмы и предложил им свои услуги в качестве представителя на Ближнем Востоке.

Обеспечив таким образом прикрытие, Блюмкин в ноябре 1928 года выехал в Европу для дальнейших переговоров о продаже книг. Он посетил Вену, Франкфурт-на-Майне и Берлин, а в декабре 1928 года приехал в Париж, где встретился с прибывшими туда супругами Штивельман. При помощи Блюмкина они устроились на работу представителями ряда французских антикварных фирм на Ближнем Востоке и в январе 1929 года выехали в Иерусалим. Кроме того, в Париже Блюмкин привлек к сотрудничеству приятеля Штивельмана по Одессе Николая Шина, который согласился стать его помощником в Константинополе.

В конце января 1929 года Блюмкин вместе с Шином выехал в Константинополь, где встретился с помощником начальника ИНО ОГПУ Сергеем Георгиевичем Вележевым, которому доложил о проделанной работе. Вележев в целом одобрил действия Блюмкина, санкционировал включение Шина в состав резидентуры, но посоветовал Блюмкину не увлекаться коммерцией, а изображать торговца-середняка, поскольку так он привлечет к себе меньше внимания.

После встречи с Вележевым Блюмкин вновь выехал в Европу. Там в марте 1929 года он узнал о высылке из СССР в Турцию Льва Троцкого. Будучи его горячим сторонником, Блюмкин немедленно возвратился в Константинополь, где несколько раз встречался как с самим Троцким, так и с его сыном Львом Седовым. Во время этих встреч Блюмкин информировал своих собеседников о деятельности советской разведки на Ближнем Востоке, а также дал несколько рекомендаций по организации охраны Троцкого.

В конце апреля 1929 года Блюмкин обратился в генеральное консульство Персии в Константинополе с просьбой о том, чтобы именоваться впредь не Якубом Султановым, а Якубом Султан-Заде. Этим он хотел «подтвердить» свои иранские корни. В консульстве с пониманием отнеслись к его просьбе, и 1 мая он получил соответствующее свидетельство, а в начале июня на итальянском пароходе «Умбрия» отплыл в Палестину.

14 июня Блюмкин прибыл в палестинский порт Хайфа, откуда выехал в Яффу, а затем в Иерусалим, где встретился со Штивельманом и выслушал его отчет о проделанной работе. Кроме того, после длительных переговоров он сумел заключить контракт с палестинской ковровой компанией о назначении его агентом по продаже ковров в Константинополе. После этого Блюмкин в течение двух месяцев совершил поездку по странам Ближнего Востока: Палестине, Египту, Сирии. Там он встретился со своими агентами, большей частью представителями еврейской интеллигенции и духовенства, которые крайне враждебно относились к английской администрации. 5 августа 1929 года Блюмкин вернулся в Константинополь, где его ждала телеграмма от Трилиссера, предписывающая срочно возвратиться в Москву. Перед отъездом Блюмкин в очередной раз встретился с Седовым и получил от него письмо Троцкого, которое следовало передать его сторонникам в СССР.

Прибыв в Москву, Блюмкин доложил начальнику ИНО Трилиссеру и председателю ОГПУ Менжинскому о проделанной работе. Деятельностью Блюмкина на Ближнем Востоке заинтересовались и в ЦК ВКП(б). Например, Вячеслав Молотов потребовал от Блюмкина подробную характеристику не только межнациональных и классовых отношений в Палестине, но и перспектив объединения еврейской и арабской компартий для борьбы против англичан. Кроме того, Молотова интересовал вопрос: на кого делать ставку в случае войны с Англией – на евреев или арабов.

Почувствовав заинтересованность в своей работе у самого высокого руководства, Блюмкин предложил расширить деятельность ИНО ОГПУ на Ближнем Востоке. По его замыслу, в каждую ближневосточную страну следовало направить резидента, а в Константинополь и Александрию – старших резидентов, подчиняющихся непосредственно ему. Сам же Блюмкин будет контролировать и направлять их работу, а также изыскивать пути проникновения в Ирак, Персию и Индию. В связи с этим он обратился к Трилиссеру с предложением увеличить состав резидентуры. Своим заместителем он предложил назначить Георгия Сергеевича Агабекова (Арутюнова), имевшего большой опыт работы в Персии. В качестве секретарши (она же «внешняя жена» резидента) в Константинополь должна была выехать бывшая супруга одного из министров Дальневосточной республики Ирина Петровна Великанова, а резидентом в Палестину – инженер Рабинович, который должен был открыть там гараж. Предложения Блюмкина были приняты, и уже 4 октября Великанова отплыла в Константинополь, имея на руках персидский паспорт на имя супруги коммерсанта Якуба Султан-Заде. Что же касается Рабиновича, то он так и не успел выехать за рубеж.

Дело в том, что над головой Блюмкина стали собираться тучи. Начавшиеся осенью 1929 года кровавые столкновения между арабами и евреями в Палестине застали советское руководство врасплох. Агентура Блюмкина проинформировала о них только тогда, когда волнения приняли массовый характер. При этом присланный из Яффы отчет носил слишком общий характер. В результате в Палестину были направлены эмиссары Коминтерна, получившие задание информировать Москву о происходящих в Палестине событиях. Разумеется, в ОПТУ были недовольны тем, что основная информация о случившемся поступает в Кремль из Коминтерна, и авторитет Блюмкина как специалиста по Ближнему Востоку пошатнулся.

Впрочем, окончательную точку в судьбе Блюмкина поставили его контакты с Троцким. Карл Радек, которому Блюмкин передал письмо Троцкого, сообщил об этом Сталину. Развязка наступила мгновенно. 16 октября 1929 года Блюмкин был арестован, дал подробные показания о своих встречах с Троцким и Седовым и 3 ноября по постановлению Коллегии ОГПУ расстрелян «за измену Советской власти и пролетарской революции».

Расстрел Блюмкина не внес значительных изменений в планы руководства ИНО ОГПУ по организации разведывательной работы на Ближнем Востоке. Резидентом вместо Блюмкина был назначен Агабеков. Он должен был, прибыв в Константинополь, организовать работу по сбору информации в Палестине, Сирии, Египте и Хиджазе. Для этого ему предписывалось установить связь с находившимися в Палестине супругами Штивельман. Кроме того, он должен был встретиться с местными коммунистами, поддерживающими связь с берлинской резидентурой ИНО и присоединить их к своей агентурной сети. В Сирии Агабекову следовало установить контакт с работником Коминтерна Обейдуллой и использовать его для освещения политики сирийского правительства по отношению к Франции и Турции. Что касается Египта, то туда резидентом был направлен Моисей Маркович Аксельрод.

Агабеков прибыл в Константинополь 27 октября 1929 года на пароходе «Чичерин», имея в кармане паспорт на имя персидского купца Нерсеса Овсепяна. Через два дня он связался с легальным резидентом ИНО ОГПУ в Турции Наумом Эйтингоном, находившимся в Константинополе в качестве атташе советского полпредства Леонида Наумова, и с его помощью приступил к ликвидации агентурной сети, созданной Блюмкиным, так как подозревал, что ее состав известен Троцкому. Прежде всего, используя письма, написанные Блюмкиным, он отправил в СССР Великанову и Шина. А к началу января 1930 года в Москву были отозваны и находящиеся в Палестине Штивельман с женой.

Однако и на этот раз создать новую агентурную сеть в Палестине внешней разведке не удалось. Дело в том, что Агабеков, как и Блюмкин, встал на путь предательства: Влюбившись в молоденькую англичанку Изабел Стритер, у которой он брал уроки английского языка, он бросил свой пост и 19 июня 1930 года отправился вслед за ней во Францию. Там он выступил с разоблачениями, касающимися деятельности советской разведки на Ближнем Востоке, в результате чего большая часть сотрудников и агентов ИНО были отозваны в Москву, а оставшиеся прекратили всякую работу и «легли на дно».

Впрочем, через некоторое время советская внешняя разведка снова начала работу по организации агентурной сети в Палестине. При этом, как и раньше, чаще всего агенты направлялись в Палестину под видом выезжающих туда из Европы евреев. Их основной задачей было проникновение в сионистские организации с целью оказывать влияние на проводимую ими политику в отношении англичан. Примером такого проникновения можно назвать внедрение в 1939 году Израиля Беера в подпольную еврейскую армию «Хагана». Проводилась вербовка агентуры и непосредственно в Палестине. Так, в 1937 году Серебрянскому удалось завербовать агента в левоэкстремистской боевой сионистской организации «Штерн».