Текст книги "Завещание великого шамана"

Глава седьмая

За три прошедших года случилось столько событий, что я даже не знаю, с какого начать. Наверное, начну сначала. То, что произошло со мной, трудно поддается осмыслению. После нашего с Николаем спасения из потайной пещеры, скрытой в Священной Горе, его соплеменники устроили нам грандиозный прием.

На другой день мы проснулись в ритуальном деревянном домике, построенном по такому случаю только для нас. Вместе с первыми солнечными лучами в двери вошли двое «лиловых», то ли наших слуг, то ли конвоиров, вообщем, так я назвал тех, что сопровождали нас на похоронах и встретили после спасения на Священной Горе. В руках они держали простые деревянные палки, на верхушках которых находилось несколько сучков. Без слов они подошли к Николаю и протянули оба посоха. Тот указал на один из них.

Так же, в полном молчании вручили и мне вторую «корягу» (так я про себя называл этот самодельный посох шамана). Затем один из них взял рюкзак и высыпал у моих ног золотые самородки, вынесенные нами из пещеры.

– Что ты хочешь? – Николай, что они от нас хотят и почему не разговаривают?

– Они никогда не разговаривают, но все понимают, думаю, они мысли читают! Ты должен выбрать тот камень, что нравится тебе…

«Мысли читают… А я тут их обзывал…», – немного смутился я.

– Вот этот! – ткнул я в золотой самородок, напоминающий голубя с распростертыми крыльями. Мой слуга подобрал его, приладил в переплетении ветвей на посохе и несколькими легкими поглаживаниями изогнул их, так что мой золотой «голубь» оказался крепко зажат между сучками.

«Лиловый», положил посох себе на обе руки и, с легким наклоном головы, почтительно протянул его мне. Рукоять посоха оказалась теплой и гладкой на ощупь, хотя вес у этой «тросточки» был порядочный. Только любоваться своим новым посохом мне пришлось недолго. Новая пара слуг протягивала нам бырик-улы, эти ритуальные головные уборы шамана. Я даже опешил от неожиданности! Их было две, как братья – близнецы похожие друг на друга. Чуть позднее я нашел отличия: на моей «Шапке Мономаха», вместо изумрудов, горели синим, холодным пламенем четыре аквамарина.

До сих пор не понимаю, почему я взял в руки этот странный головной убор и безропотно надел его на голову? Ощущения тяжести не было, а было странное чувство, словно тысячи маленьких ежат, улеглись на мою голову, щекоча и покалывая её своими мягкими иголочками.

Слуги были сама проворность! Снимали со стены висевшие там роскошно – цветные халаты, услужливо подставляли мягкие сапоги – ичиги. Последний аккорд нашего одеяния – замысловатый жилет из тысячи лент, ремешков, на концах которых были цветные бусы, подозреваю: из настоящих самоцветов. Камчу с узорной рукояткой – за отворот сапога, и перед нами почтительно распахивается дверь кажан айыла – дома, приютившего нас на ночлег.

Под ликующие вопли толпы вдоль живого коридора из людей, одетых по такому случаю в нарядные одежды, мы шли к поляне, огороженной простой веревкой, подвешенной на кольях. Люди старались прикоснуться к нашим развевающимся одеждам, говорили ободряющие слова и благодарили великое небо за то, что ниспослало на Землю сразу двух своих сыновей.

Когда мы вышли на поляну, кто-то услужливо расстелил две кошмы, на одну из них сел Николай, подвернув под себя ноги, как это делают кочевники, на другую – я, скопировав его позу. Это вызвало возглас одобрения. Девушки, в национальных одеждах, быстро натаскали большую охапку хвороста, обложили приготовленными сухими сучками. Вперед вышел один из старейшин. Громким, гортанным речитативом он прочитал что-то вроде молитвы или заклинания. Николай говорил мне потом, что это была хвала небу за его милости к людям. Потом из толпы вышли два старца, каждый нес довольно большой бубен и деревянную колотушку, конец которой был обмотан кожей.

Когда мне вручили этот «музыкальный инструмент», я мысленно фыркнул:

«Какой из меня барабанщик? И вообще, весь спектакль не по мне…»

Тут старейшина, чиркнув спичкой, зажег хворост, и огонь костра как-то успокоил меня.

Тот час старику подали простую деревянную чашку, он подошел и протянул её Николаю. Когда тот сделал несколько глотков, чашку преподнесли мне. Я тоже отпил несколько глотков белой, слегка кисловатой жидкости. Старейшина вылил остатки в костер и ушел с круга, оставив нас одних.

Тут Николай поднялся, погрел бубен около костра и ударил по нему колотушкой. Звонкий и довольно чистый звук разнесся над поляной.

Я, как зачарованный, сделал то же самое и стал по другую сторону костра.

Это было последнее, что я помнил. Сознание вернулось ко мне, словно кто-то щелкнул выключателем.

Небо. Глубокое, синее небо смотрело мне прямо в глаза. Небо качалось и плыло в такт шагам людей, несущих меня. Немного ныли ноги, болело тело, как после марш-броска. Когда я заворочался, люди остановились и бережно опустили меня на ноги. Чуть позднее гул и шум в ушах утих, я стал различать голоса. Казалось, говорили все.

– Что это было? – спросил я у подошедшего Николая.

– Ты молодец! Камлал как наш отец и упал даже после меня! Все, мы идем переодеваться и на той, на праздник значит! Сегодня гуляем долго, сегодня мы с тобой родились новыми людьми и для новой жизни!

– Александр! Александр! – Татьяна пробивалась ко мне сквозь толпу.

– Какой ты молодец! Как здорово все предсказал, как смело общался с духами! Все мы гордимся тобой!

– Правда? – я впервые взял девушку за руку. Она не отстранилась.

– Обещай, что ты мне расскажешь все, что видела, а лучше покажешь, надеюсь, ты сняла все происходящее на сотик?

– Что ты! Это нельзя делать, да и сотовые телефоны во время камлания не работают, а сразу ломаются: у них батарейки разряжаются! Старейшины отберут и разобьют о камни! Слушай, а ты когда уезжаешь?

– Думаю, дня через два, три. Как Николай отпустит.

– Мы могли бы вместе уехать, мне в универ пора, к экзаменам готовиться… А ко мне, когда придешь, ну это… в гости.

– Да хоть сегодня!

– Нет, сегодня нельзя, мне и маме нужно подготовиться…

– Ну, раз нельзя сегодня, тогда завтра…

– Договорились! – и девушка, легонько коснувшись моей щеки ладонью, упорхнула к поджидавшим её подружкам.

– Как тебе моя сестренка? Когда с предложением вйыл-дьуртгу пойдем?

– Это что, вроде сватовства?

– Это вроде предложения пожениться, сватовство ты провел, когда подошел к ней, и она тебе пояс повязала!

– Ты – то чего не предупредил?! Вдруг она мне откажет!

– Не откажет! Я же видел как ты на неё запал! Да и она бы тебе пояс не повязала, а бросила бы его на землю! Вот завтра и пойдем. Ты надумал скоро уезжать? Я тебя не гоню, но знаю: на работу пора. Пойдем, нам ещё золото принести домой надо…

– Так скажи, тем «лиловым»…

– Кому, кому?

– Да слугам этим, в лиловых одеждах, прямо как китайские крестьяне – все в одинаковых куртках.

– Аа-а… Альдыге.., мы больше их не увидим, только на следующем камлании, через три года.

– Слушай, братан, ты хочешь сказать, что через три года, я и ты снова будем делать неизвестно что?

– Почему неизвестно? Что духи скажут, то мы и переведем народу. Ты же камлал? Камлал! Вон я спрашивал у людей, ты все им объяснил: и про скот, и про то, какие зимы будут. Все точно будет!

– Да откуда мне знать, какие зимы будут?! Я даже не знаю, что я на этом камлании делал!

– Все правильно делал: духи забрали на время твою душу и сами вселились в твое тело, сами двигались, сами с народом говорили…

– Все, теперь мне все понятно! В этой чашке, что мы с тобой пили, наркотик был?! Отвар из каких-то грибочков? Ну, Николай, знаешь…

– Санья! В чашке был айран! Кто посмеет дать отраву великому шаману?! Да и альдыге не допустят! Ты сам скоро все поймешь, когда начнешь превращаться в настоящего шамана!

– Так это не все?! Ещё будут сюрпризы?

– Будут, Санья, будут, но поверь, только хорошие! Давай, бери рюкзак и складывай в него золото.

– Слушай, Николай, так и двери были открыты, и самородки валялись, как попало, почему их не растащили?

– Это жилище великих шаманов, – Николай впервые назвал и меня шаманом, – Нельзя ничего брать, табу, возьмешь – беда будет, да и альдыге…

– Альдыге, альдыге, они то, что могут, если их уже нет!

– Знай, Санья, твердо знай, они всегда рядом, придут на помощь, но и мешать не будут, ты и сам станешь почти одним из них!

– Это здорово, – сострил я, – на работе -раз и невидимкой стал!

– Нет, это не будет, а вот сильнее, быстрее станешь! Все, переодеваемся – и на той!

Не стану описывать, что мы ели и пили, только к вечеру я валился с ног от усталости.

Завтра мы поехали сватать Татьяну. В национальных костюмах, мягких сапожках, сели мы на коней, хотя честно признаться, сел Николай, а я – взгромоздился кое-как на смиренную лошадку. Пока добирались до дому Татьяны, лошадка и не думала слушаться моих команд, покорно плелась за гарцевавшим под Николаем жеребцом. Я молил бога и просил небо, не позволить сбросить ей меня на землю. Обошлось.

Когда входили в дом к невесте, Николай вынул из-за голенища моего сапога камчу и повесил мне на шею.

– Так надо! – тоном, не терпящим возражения, приказал он. Да я и не думал возражать. Мои мысли были заняты только тем: как бы прямее шагать, так как ощущения от верховой езды были сродни тем, что чувствуешь, просидев час на бочке верхом.

– Мне то что делать? – поинтересовался я у свата – Николая.

– Да ничего! Слушай, соглашайся, да поддакивай!

Такого сватовства в моей, жизни не было, да и вряд ли будет. Только мы зашли в дом, как к окнам прилипли любопытные соседи.

В доме были мать Татьяны, приятная русская женщина, один из старейшин, тот, что подавал нам чашку с айраном перед камланием, и невеста в скромном, национальном наряде, сидевшая с краюшку стола.

Николай поздоровался на своем языке, и дальше вся речь шла на ойротском. Невеста, не поднимая глаз, пару раз сказала: «Ие, ие», что даже мне было понятно её согласие. Да и я также пару раз сказал: «Согласен».

Старик, обратился ко мне с довольно грозной речью. Николай, услужливо перевел: «Строжится! Он за её отца, тебе грозит, если будешь обижать жену, он тебя убьет! Сними камчу, отдай ему и стань на одно колено…»

Я подчинился. Старик, хлестнув пару раз меня камчой, так, чисто символически, бросил её на пол.

Мать Татьяны, или теперь уже теща? Подхватила дочь под руку и увела её в другую комнату.

Мы вышли на улицу. Собравшиеся люди стали осыпать нас зернами ячменя, пшеницы и легкими, словно мотыльки, лепестками хмеля.

Под нехитрый мотив гортанной песни, которую затянули собравшиеся, мы сели на своих коней и ускакали к дому Николая. Хотя, ускакали – это сильно сказано. Я, подпрыгивая в седле, набил себе шишку, и дня три она давала о себе знать, как только пытался сесть.

– Так, если я женатый, то где моя жена? – пристал я с вопросом к Николаю.

– Не все сразу, ты считай, только получил согласие всех сторон. Это вроде помолвки, потом – через неделю, свадьба. После свадьбы её отец, вот тот старик, привезет её к тебе домой, у тебя есть дом, ах да, квартира?

– Есть, да и таким богатством, как у нас в рюкзаках, запросто можно построить дворец!

– Э-э, Санья, ты же обещал это золото на другие дела пустить?

– Да пошутил я, Николай, пошутил.., – почему-то смутился я.

– Никогда больше не шути так, если надо денег, я тебе дам, если много денег надо тебе, все соберем и отдадим! Золото, что духи позволили взять, нельзя для себя брать, даже думать об этом нельзя!

– Ладно, понял я, не возьму ничего себе – духи будут довольны.

Глава восьмая

Не стану описывать свою свадьбу, скажу только, что весь аил ещё месяц после нашего отъезда гулял. Той то затихал, а с приездом очередного родственника вспыхивал с новой силой. В конце медового месяца, когда я пришел домой с работы, Татьяна устроила мне форменный допрос, под общим заголовком: «Когда я возьму себе вторую жену». Пришлось успокаивать её и клятвенно обещать, что этого не произойдет, так как моя любовь вся без остатка предназначена только ей.

Признаюсь, в то время мне было не до её претензий и капризов. То золото, что мы с Николаем взяли из пещеры, где покоятся предки великих шаманов, позволило развернуть строительство автограда неслыханно быстрыми темпами. Но и это меня не столь тревожило, как состояние моего организма. Точнее – состояние мозга. С ним творилось что-то невообразимое. Эти изменения я заметил ещё после отъезда из аила Николая. Как-то разом перестала побаливать голова. Рана от былой контузии порой давала о себе знать приступами головной боли, а тут – ничего! Легкость мыслей и свежесть впечатлений.

Сначала я принял это за влияние горного воздуха и пережитый от похорон стресс. Но вот, когда я ждал пересадки в Новосибирском аэропорту Толмачево, то случайно оказался рядом с попутчиком. Мужчина средних лет летел в Москву тем же рейсом, что и я. Коротая время, он играл сам с собой в шахматы. Вообще-то в эту игру я играл последний раз в свои далекие школьные годы. И тут как-то само собой у меня вырвалась подсказка:

– А вы слон на h5, с жертвой, попробуйте!

Шахматист-попутчик, взглянул на меня с интересом:

– Жертвовать слона за пешку?!

– Зато потом ваша пешка по правому флангу пойдет вперед, и придержать её можно только ладьей, вторую пешку двинете на её защиту и явно проходной дуэт!

– Да вы, батенька, увлеклись, а если я на левом фланге создам давление ферзей?!

– Предложите размен ферзями, а не пойдет противник, вы сделаете ему сдвоенную пешку, и она помешает белопольному слону. Получите два хода в запас, продвинете обе пешки вперед, а за них придется отдать две фигуры!

– Да вы, я вижу, недурно разбираетесь в шахматах! Не окажите ли мне любезность сыграть со мной?

– Отчего же не сыграть, время позволяет…

После четвертой партии, которую я выиграл ввиду явного преимущества, мой попутчик вскочил, в восхищении тряс мою руку и никак не верил, что у меня нет никаких званий и регалий в шахматном мире.

– Да как же так! Я чемпион области, кандидат в мастера спорта, член президиума шахматной федерации республики! А вы меня как новичка, в четырех партиях! Как липку ободрали! Дайте ваш адрес, я свяжусь с вами, да вам, батенька, надо на чемпионат страны, да что там – на мировое первенство можно замахнуться!

Еле-еле я уговорил его не делать сенсации из моей игры. Только сам пребывал в недоумении. Как я знал массу ходов? Как я мог видеть, что предпримет противник? Интересно…

Второй случай незаурядных способностей моего мозга представился неделей позже, на работе.

Когда я без двадцати восемь появился у дверей кабинета, там, как всегда, толпился народ. Мастера участков, инженер, прорабы строительства – всем нужно было что-то согласовать, утрясти, уточнить…

Уже входя в двери, я обратил внимание на женщину, сидевшую в сторонке.

Сколько печали и уныния было на её лице. Едва сев на стул, я сразу нажал на кнопку селектора и вызвал секретаря:

– Ирина, пригласите ко мне Валентину Сергеевну.

– Александр Петрович, Валентина Сергеевна из какого цеха?

– Это крановщица кузнечно – прессового цеха, она сидит в приемной!

– Я прошу прощения у присутствующих, но давайте сначала выслушаем её: у неё явно большое горе.

Оказалось, на операцию мужа требовалась немалая сумма денег. Уладили этот вопрос с помощью фонда, созданного при моем содействии в профсоюзной организации.

– Александр Петрович, а эта крановщица ваша знакомая? – поинтересовался главный бухгалтер.

– Нет, я её первый раз вижу…

– Так откуда вы знаете её имя да ещё должность? Я работаю со списками сотрудников уже почти двадцать лет и то не всех знаю!

– Так получилось, что я знаю всех сотрудников не только по имени и отчеству, но и дни их рождения, да что там дни рождения, имена их тещ, матерей, детей и даже внуков.

– Ну это ты, Петрович, несколько преувеличил! – изумленно возмутился главный технолог.

– Это легко проверить. Ирина, принесите список сотрудников любого цеха, – попросил я вошедшую секретаршу.

– Моторный цех подойдет? – протянула она мне папку.

– Да, спасибо! – я придвинул списки сотрудников участка № 5, или как мы его называли моторный цех, бухгалтеру, – Назовите номер сотрудника по списку…

– Да пусть будет вот, хотя бы номер 87.

– Номер восемьдесят семь, Антонов Игорь Семёнович, слесарь четвертого разряда, 1973 года рождения, женат, жена – Антонова Галина Юрьевна, в девичестве Мартынова с 1976 года рождения, двое детей, сын Юрий, год рождения называть?

– Нет! Быть такого не может, что бы вот так! Это просто мистика какая-то!

– А можно я попробую, – Алексей потянул к себе папку со списками. – Вот номер 123, а?

– Номер сто двадцать три, Григорьева Марта Филипповна, 1958 год рождения, инструментальщица, вдова, муж умер пять лет назад, кличку любимой собачки назвать?

– Ну, Александр Петрович, ну вы прямо Вольф Мессинг!

– Так, господа – товарищи, а работать мы сегодня будем? Или так до вечера протешимся?

– Так интересно же, да и сам ты…

– Все! Все, потом обсудим мои достоинства!

Вечером я сам долго думал, как я могу это делать? Как могу знать мельчайшие подробности из жизни более чем трех тысяч сотрудников автозавода?

Позднее, года через два, когда я уже освоил шестой иностранный язык – французский, пришло осознание, что мои способности почти не имеют границ и мой мозг отличается от всех остальных.

Поэтому, покупая в магазине сладости к ужину, я вовсе не удивился, заметив застарелый недуг продавщицы. Достал из кармана записную книжку и написал на листке бумаги состав трав и количество сеансов приема отваров из них.

– Это вам, примите обязательно, и в сроки, которые я указал. Это поможет избавиться от болезни, выгонит камни из почек.

– А откуда вы… – начала было продавщица.

– Неважно, знайте – это поможет! – и ушел от замершей в изумлении женщины.

В этом году нам с Николаем предстояло большое камлание, и я даже не задумывался: зачем я поеду и как это буду делать. За неделю до того как собрался на Алтай, вызвал к себе Алексея. Главного инженера завода ценил я за смелость идей, преданность заводу и прямо-таки фанатичное знание компьютеров и прочих прибамбасов, связанных с ними.

– Петрович, вызывал? – Лёшка всегда звал меня по отчеству, хотя я был всего на пять лет старше его. Конечно, в присутствии посторонних он не допускал такого панибратства.

– Да, вызывал. Проходи Алексей, мне нужен твой совет и твоя помощь. Ты английский хорошо знаешь?

– Технический – прилично, а разговорный – если не быстро, то легко понимаю. А что англичане в гости едут? Петрович, да ты сам вон как «спикаешь», тебе и переводчика не надо!

– Не надо, это точно! Только еще не надо переводчиков и на немецкий, испанский и итальянский, турецкий очень даже неплохо, а вот теперь и французский язык…

– Петрович! Да ты полиглот! И как тебе это удается?! – подсочил изумленный Алексей.

– Вот, это и мне хочется узнать… За три года – шесть языков, по семь месяцев на каждый… Да и вот ещё: открой левую сторону шкафа, в углу, на полочке, нашел?

– Так это карты! Ты что в картишки переброситься решил?

– Решил, решил… Возьми любую карту, так, шестерка бубей!

– Здорово! А теперь?

– Король пик!

– Черт! Точно! Как это возможно?!

– Давай, Лёшка, побереги эмоции! Возьми газету, читай про себя…

Когда я просто повторил то, что видели глаза Алексея, словно прочитал текст сам, он в изумлении сел на стул.

– Этого просто не может быть… Как это возможно?! Петрович, ты – гений!

– Ладно, Лёша, хватит мне петь дифирамбы, я тебя не для этого пригласил. Хочу, чтобы ты помог мне разобраться в том, что произошло со мной.

После моего краткого рассказа о событиях на Алтае, разумеется, я не сказал ему ничего о Священной Горе и тайной пещере, Алексей в волнении забегал по кабинету.

– Ясно одно: все эти изменения с тобой произошли от твоего названого отца, это он передал тебе тайные знания! Нужно тщательно изучать все это, если такое доступно одному человеку, то можно научить и другого.

– Лёшка, не фантазируй, я тебе не подопытный кролик! Через три дня мы с тобой выезжаем на Алтай, там мне предстоит проводить камлание, – на лице Алексея промелькнуло крайнее удивление. – Это обряд такой, я в нем ничего не смыслю, однако, как уверяют очевидцы, уже один раз прекрасно справился с этим делом.

– Да с такими-то способностями! Ты любой обряд проведешь! Петрович, а на каком языке ты проводишь эт самое камлание?

– Вот для этого я тебя и позвал. Понимаешь, вместе с названым братом, Николаем, я участвовал в этом обряде, да что там участвовал – проводил его! Все дело в том, что не знаю, как и не помню ничего! Просто – провал в памяти, черная полоса. Ничего нет…

– Может, гипноз? Или какие-нибудь галлюциногены? Я слышал: шаманы грибы специальные употребляют.

– Все равно хотя бы что-то да осталось в памяти: образы, цвет, звук! Ничего! Сплошная чернота…

– Тогда это воздействие на мозг! Стертая память, я слышал: такие опыты проводились…

– Ну да, сначала загрузили в память все слова обряда, движения, пляски с бубном…

– Петрович, так ты что – с бубном скакал?!

– Хватит зубоскалить! У меня к тебе вполне серьезное предложение! Ты едешь со мной на камлание и фиксируешь, слышишь, фиксируешь все происходящее там! Только знай: электроника там не работает, аккумуляторы сразу разряжаются. Все и всех типов.

– Ух, ты! А причина? И как разряжаются – полностью или минимальный ток все же остается?

– Ты у нас кто? Главный инженер? У тебя сколько сотрудников? Почти двести?

– Откуда двести? Всего сто двадцать восемь!

– А программисты? Водители, секретари?

– Петрович, ты бы ещё техничек посчитал…

– Техничек не буду! Значит так: завтра выскажешь все идеи и соображения, скажем, к трем часам. Нужно понять, что происходит, как это возможно и какие нужны средства для безопасного наблюдения. Нужны как картинка, так и звук. Найди фактор воздействия, что там? Грибы, гипноз, излучение… Разбирайся! Билет тебе уже куплен, вылетаешь с нами, я с семьей еду.

– Татьяна тоже едет? – обрадовался Алексей.

– И Татьяна, и дочь – все едем. Надо же им погостить у мамы и бабушки! Давай, Алексей, действуй!

Теплый майский вечер дышал ароматом расцветающей сирени и манил начинающейся вечерней прохладой. До моей квартиры, в строящемся авто городке, было рукой подать, но автомобилем – в объезд. Строители перекопали все и вся под трубы теплотрассы.

Я махнул рукой водителю и пошел пешком: в такое время не хотелось даже садиться в автомобиль. Ага, в одном из припаркованных автомобилей целовалась парочка влюбленных! Валерка! Вот шустрый малый, неделю как дембельнулся, а уже нашел себе пассию! Валерка сначала сделал вид, что не знает меня, но, видно решив, что, может, придется обратиться ко мне, расплылся в улыбке и приветливо поздоровался. Потом, сообразив, что место для свидания выбрано не самое удачное, завел машину, собираясь уезжать.

Вот тут-то как раз и произошло, то, что не только меня, но и эту влюбленную парочку повергло в шок.

По асфальтовой дороге, что шла слева от канавы теплотрассы, из-за угла дома вынырнула машина. Наша, по-моему, ВАЗовская «копейка». Когда машина была метрах двадцати от меня, в заднем окне её, вдруг забился, затрепетал, огонёк автоматной очереди. Пули вгрызались в перила и столбик деревянного мостика, проложенного через канаву теплотрассы, и веером устремились ко мне. Словно зачарованный, я смотрел, как они вязли в мгновенно загустевшем воздухе, оставляя после себя темные воронки на уровне моей груди. Визг покрышек бешено удаляющейся машины – и все стихло.

– Александр Петрович! Вы живы?! Куда вас зацепило? – Валерка тормошил меня.

– Нет, нет, спасибо! Не ранен, даже не задело… – я пытался понять, что же произошло.

– Вот, блин, гад! Почти целый рожок по вам выпустил! А не попал! Мазила! Ой, простите, что это я… Но как же так? Наш автомобиль точно был в секторе обстрела, а не одна пуля не попала… Он что холостыми шмалял?! – Хотя нет! Вон чуть не пополам развалил брёвнышко мостика…

Да и вот в конце, когда стволом автомата повел, тут одна пуля в дереве сидит… Как же так? Почему вас не зацепило?

– Не знаю… – перед моим мысленным взором все ещё стояли темные воронки, словно растаявших пуль в сгустившемся воздухе предо мною.

– Да вы не волнуйтесь, товарищ генеральный директор, этих стрелков можно быстро найти! У меня регистратор работал, все записал… Вот у Людмилы и ноутбук с собой, и флешка, сейчас перепишем и вам отдадим.

– Хорошо, Валерий, завтра возьмете всё назад, программисты скопируют и вернут вам все носители информации.

– А можно будет к вам на прием прийти и там забрать?

– Конечно можно, часиков к десяти приходи, только не опаздывай, у меня день жестко расписан. И ещё, давайте договоримся, что ничего никому рассказывать не будете. Свидетелей нападавшие вряд ли оставят в покое!

– Блин! Точно! Но, может, они не заметили нас: мы же в машине были?

– Будем на это надеяться! Да и вы, если будете помалкивать, то думаю, обойдется.